Андрей Волков
Сovert Netherworld. Бесконечность II. Медальон погибшей принцессы
– Всё, что происходит сейчас – говорил Верховский – это ещё более страшное повторение тех событий прошлого. Тогда в хаосе войны капитан Долматов погиб, но перед смертью он успел спрятать информацию о лекарстве в некой драгоценной для него вещи. Он поручил моему прадеду спрятать и эту вещь тоже в водонепроницаемом контейнере на борту подводной лодки, а саму лодку затопить в океане. Там, где её никто не найдет, пока лекарство вновь не потребуется, когда вернется S.I.G.M.A.. Теперь понимаете? Сейчас нужно найти эту вакцину. Только она может спасти мир от катастрофы.
Некоторое время царило молчание. Анна продолжала смотреть на снежинки.
– Какой ужас – прошептала девушка – но неужели, я могу что-то сделать?
Верховский вздохнул.
– На самом деле можете – сказал он – капитан Долматов долгое время был капитаном царской яхты и дело в том, что её бортовой журнал, находится здесь в Ольвии. Возможно, изучив его, мы смогли бы понять, где искать затопленный корабль. За этим журналом охотится ваш знакомый доктор.
– Аристов? – переспросила Анна – ему-то какое до этого всего дело?
Верховский пожал плечами и пригубил вина.
– Ему есть дело до всего, что может быть связанно с научными экспериментами, скажем так – произнес мужчина – вы же были у него в клинике и наверняка поняли, что он не совсем этичен в своих изысканиях, разве не так.
Анна пожевала губу.
– Вы правы – неуверенно сказала девушка – мне он кажется странным, но не более того. Даже, признаюсь вам честно, не столько он лично, сколько его методы.
Верховский покачал головой.
– Вы, к счастью, мало что знаете о его методах – сказал он – да и я признаться тоже, не всё знаю до конца. Могу сказать только, что Аристов ищет вакцину от вируса, чтобы презентовать её как собственную разработку, тогда, когда это будет ему выгодно. Тысячи, сотни тысяч людей могут ещё погибнуть. Вы вхожи к нему, поэтому я прошу вас помочь мне добыть этот журнал.
Анна некоторое время размышляла над этой более чем странной просьбой. Она ни в чем таком никогда не участвовала, но её внутренний голос почему-то твердил ей, что она должна согласится, потому что это важно лично для неё. Девушка не понимала, откуда это ощущение, но оно было таким сильным, что пробирал озноб.
– Но какое это отношение имеет ко мне? – спросила она – вы сказали, что о чем-то догадываетесь?
Верховский хмыкнул.
– Догадываюсь – сказал он – но пока не могу ничего сказать определенно. Разве только то, что, отыскав этот журнал вы поймете свою природу.
Анна округлила глаза.
– Вы хотите сказать, что эта вещь связанна со мной? – с явной иронией поинтересовалась девушка – такой давности документ?
Мужчина пожал плечами.
– Безусловно – сказал он – но вы должны сами увидеть своими глазами. Только тогда вы сможете понять.
– Согласна! – воскликнула Анна – согласна на что угодно. Однако я надеюсь вы человек, действительно порядочный и не собираетесь просто использовать меня.
Верховский улыбнулся.
– Мораль – это то, что отличает героев от злодеев – сказал он – надеюсь вы скоро это поймете.
Текущий день
«Арнис» слушала рассказ откинувшись в том самом кресле, очевидно, где до неё сидел Верховский. Интересно было то, что сущность этого человека никак не поменялась, исходя из рассказа Анны. Он по-прежнему не говорил и слова в простоте. Вот уж действительно привычка вторая натура. Но девушку больше интересовало: почему он пришел к юной скрипачке? Что в ней такого особенного? Зная Верховского, она ни на йоту не верила, что только потому, что «Анна вхожа к Аристову». Нет, тут было, что-то ещё. Она чем-то заинтересовала Верховского.
…В конце он попросил разыскать вас, – продолжала Анна, – сказал, что вы – та, кому можно доверять и поймете важность событий.
«Арнис» пожевала губу. Верховский был одним из тех, немногих, кто знал её настоящее имя. Он так же знал и то, что она обязательно заинтересуется этим делом. Вероятно, он всё просчитал. Но какова же его цель?
– Почему же Верховский не обратился ко мне лично? – спросила она. – Он упоминал это?
Анна пожала плечами.
– Не точно, – проговорила она, – скорее даже нет, чем да. Он только оставил свой адрес в Петерштадте, сказав, что ему нужно встретиться там с одним человеком. Вот и всё, что я знаю. Вы можете мне не поверить, но всё что я вам рассказала правда. Возможно, вы рассчитывали на другое…
«Арнис» про себя засмеялась. Интересно на что? Может быть на то, что эта юная особа взмахнет рукой и вытащит химическую формулу, как кролика из шляпы? Нет уж. Она наивностью страдала, конечно, но не в таких формах. Кроме того, это было бы не интересно.
– Да нет, верю, – сказала «Арнис», – я слышала и более фантастические истории, которые оказывались правдой. Теперь нам с вами надо решить, что делать с бременем, которое нам поручено. Вы знаете, где журнал?
Анна кивнула.
– Я стала следить за Аристовым – сказала она – когда представлялась возможность. Он бывал у меня на вечерах почти всегда. Играл в свои безумные шахматы.
– Да уж – усмехнулась «Арнис» – то ещё развлечение.
Анна в ответ только пожала плечами.
– Это его ноу-хау – сказала девушка – он говорит, что это помогает ему изучать психологию поведения людей.
«Арнис» задумчиво поджала губы. Она уже это испытала на себе.
– Кстати о вечерах – перебила она – чья эта идея, проводить их? Ведь не ваша?
– Аристова – вздохнула Анна – он сказал, что общение с людьми поможет мне восстановиться, а используя мои таланты можно устроить прекрасное аристократическое развлечение. Не затратное для моей психики.
«Арнис» прищурилась.
– Он так и сказал, «аристократическое»?
Анна кивнула.
– Да – сказала она – теперь я понимаю, что он использовал мои вечера для своих тайных переговоров. Верховский объяснил мне это и посоветовал использовать. Я стала чаще прислушиваться к его разговорам. Так я узнала, что журнал был уже обнаружен ими и подвергся оцифровке. Диск с данными спрятан в шкатулке на портовом складе.
«Арнис» закусила губу.
– Значит вот почему Аристов общался с начальником порта Рауданом? – в пространство спросила девушка – возможно его оцифровали, для того чтобы обнаружить скрытый шифр.
Анна кивнула.
– Итак нужно наведаться в порт и забрать диск – заключила «Арнис» – пока он не понадобился Аристову.
Не самая простая задача, усмехнулась про себя девушка, а уж Штильхарт-то как обрадуется вырисовавшейся перспективе.
– Окончательное решение за вами – продолжила девушка – я готова вам помогать в поисках. Какое бы вы ни приняли решение вы можете на меня рассчитывать. Только времени у нас мало. Наш враг не слишком медлит, он будет действовать.
Анна улыбнулась, но одновременно задрожала. Ей было страшно «Арнис» чувствовала это.
– Я приняла для себя решение – сказала девушка – я хочу узнать правду о себе и если при этом есть возможность помочь людям справиться с бедой, то готова отдать ради этого всё.
Анна улыбнулась. Честно и открыто, но что-то не от мира сего всё-таки было в этой улыбке, и всё же ей хотелось верить. Ловушка? Если и так, то пусть будет рядом.
– Вот и чудно – улыбнулась «Арнис» – а теперь давайте спать, как говориться: утро, вечера мудренее. Мы идем на встречу опасности, но лететь сломя голову не следует.
– Вы можете остаться здесь с вашим другом – предложила Анна – мне кажется, что так будет рациональнее.
И снова какая-то убийственная честность в её словах и никакой задней мысли. По крайней мере с виду. Странная всё-таки девочка, очень странная.
– Я думаю, он не откажется – отозвалась «Арнис» – доброй ночи.
Перед самым выходом из гостиной девушка остановилась.
– Кстати, моя фамилия Левонова – сказала она – Кристина Левонова.
Глава IV. Лезвие бритвы
Как Алиса ни пыталась, она не могла найти тут ни тени смысла, хотя все слова были ей совершенно понятны.
Льюис Кэрролл
Утро в Петерштадте настало шумное и светлое. Точнее не в Петерштадте, а в Царском, поправила сама себя Наташа. Она уже, почитай минут десять рассматривала решётку дворцового парка и размышляла, нет не о дурацком законе, а о том, что она в очередной раз влезла в весьма сомнительное дело, где она будет иметь удовольствие от общения с малоприятными типами, которые любят гонятся за тобой, чтобы убить. Причем способы будут самые изощренные. Скупиться они не будут. Особенно если она и дальше будет идти в правильном направлении, если не к разгадке, то к ответу на какие-то вопросы.
Всю ночь её продержали в отделении полиции. Что-то записывали, проверяли, устанавливали. В гостиницу она явилась только часов в пять, утра и естественно сразу завалилась спать. А когда она проснулась и отправилась завтракать, то разделываясь с кофе и тостами параллельно читала утреннюю газету с увлекательнейшим материалом о том, как народные избранники и ярые противники закона о «цифровом распределителе» занимаются стритрейсингом в центре судебной столицы Великоруссии. Естественно, там была изображена её собственная физиономия. Ну, мир же не без добрых людей.
Вряд ли после такого она обретет популярность. Хотя нет, популярность, она уже обрела сверхмеры, а вот с поддержкой будет трудновато. Особенно в парламенте, где каждый только и норовит поставить тебе подножку и с умилительным наслаждением наблюдать, как ты катишься кубарем по карьерной лестнице.
Проблемы нужно решать по мере их поступления – определила для себя Наташа – поэтому сейчас следует заняться тем, для чего они сюда приехали. Поэтому она в конце концов прекратила созерцание красот парка, тем более что местные аборигены могут поинтересоваться что это она здесь околачивается, в такую рань. Перспектива отправиться в отделение ещё раз, её не прельщала.
Девушка спокойно выдохнула и подошла к будке охраны, стоявшей возле ворот. Сидящий за стеклом охранник окинул её равнодушным взглядом.
– Извините пожалуйста – сказала Наташа, сильно надеясь, что её собеседник годится для дельного разговора – вы не видели здесь эту девушку?
Покровская показала охраннику фото. Некоторое время мужчина придирчиво изучал предмет.
– А – это девушка, которую убили – добродушно сказал он – да я помню, помню. Она здесь часто гуляла. Я почему запомнил, обычно туристы здесь всё группами, а она одна была, вот, а тут смотрю в один день с ней девица стоит и такая, знаете неприятная, на вид и что-то очень резко с ней обсуждала.
Он говорит тоже самое, что говорила Татьяна, отметила Наташа.
– А о чём был разговор, не слышали? – спросила девушка в слух.
Охранник покачал головой.
– Да нет – сказал он – я вообще не любитель чужие разговоры слушать, да и потом они вон у того флигеля стояли – мужчина махнул рукой.
Наташа кивнула.
– А вот вы говорите, что вторая девица была неприятная – сказала девушка – а в чём это выражалось?
Охранник почесал затылок.
– Да вы знаете, я вообще, в разведке, в армии служил – сказал он – нас учили разные особенности подмечать, а она знаете такая, словно бы без лица. Вот вроде бы есть лицо, а вроде бы и нет. И такая, холодная, ка лёд. Вот посмотришь на неё, аж трясти начинает. И губы такие, знаете, словно бы застывшие в усмешке.
Кажется, мы уже видели такую, заключила про себя Наташа, неужели здесь была охотница? Значит Школьников связан с Организацией? Но что проку Организации в нём?
Не спеши с выводами, одернула себя девушка, собери больше информации.
– Без лица – повторила Наташа вслух – а что ни будь еще об этой девушке можете сказать?
Охранник пожал плечами.
– Да нет – сказал он – я вообще эту историю бы не вспомнил, если бы в новостях не увидел, что её убили – он почесал переносицу – знаете, что, поговорите с кем-нибудь из торговых рядов, туристических. Она с фирменным пакетиком стояла, вероятно, что-то купила там.
Наташа кивнула.
– Ясно – сказала она – благодарю за помощь.
Охранник заулыбался.
– Всегда рад помочь, барышня – сказал он.
Наташа вежливо попрощалась с мужчиной и поспешила вернуться к Воротынцеву.
* * *
Рынок, что указал Наташе, охранник представлял собой типичную для подобного места торговую зону с палатками, магазинами, сувенирными лавками, мелкими закусочными. Обычно, здесь скорее всего было не протолкнуться от туристов, жаждущих купить пару матрешек и шапок-ушанок. Однако теперь было тихо и меж закрытых палаток гулял ветер. В городе ввели режим «рекомендованного карантина», и лишь немногие торговцы рискнули сегодня показать свои носы.
Нацепив очки, в очках её всегда меньше узнавали, Наташа подошла к одному из киосков и деловито постучала пальцем по металлической крыше. Секунд через десять перед ней возникла дородная женщина в синей майке и повязанном поверх нее фартуке.
– Доброго утречка – энергично заявила она – сувенирчики интересуют. У меня лучшие. Качественные. Оно-то у других китайское всё, а у меня наше отечественное.
Женщина, видно очень гордилась этим фактом.
– Пожалуй, в другой раз – улыбнулась Покровская – сегодня мне нужна информация. Вы здесь видели эту девушку?
Торговка осклабилась.
– Так я вроде не СОВИНФОРМБЮРО – сообщила она – я сувенирами торгую. Есть деньги, покупайте! Нет, проваливайте! А то ходят тут, барышни разные на вроде вас. Выспрашивают всё. А потом всякая ерунда случается.
Наташа нахмурилась. Кажется, она пришла по адресу.
– А мы как раз и интересуемся этими разными барышнями – сказала девушка, протягивая торговке фото вместе с банкнотой в тысячу рублей – очень интересуемся.
Женщина опасливо покосилась на непрошенных гостей, но фотографию взяла. Нацепив на нос толстые очки, она стала вглядываться в снимок.
– А-а-а, это вам Семёныч нужен – почти медовым голосом произнесла она – он поболее моего знает. Он с нею общался. Я сейчас вам его приведу.
Наташа только флегматично вздохнула. Женщина вытерла руки о фартук и покачиваясь из стороны в сторону направилась куда-то в дальний конец рынка. Минуты через две она вернулась, но уже в компании с маленького роста лысиком в потертых джинсах и бежевом джемпере.
– Вот Семеныч – сказала женщина – твоей туристкой интересуются, что фотку тебе впаривала. Я ведь говорила, тебе, твердолобому чурбану, что не надо тебе в эту историю было лезть, только головную боль схлопочешь, и вот пожалуйста.
Семеныч вспыхнул.
– Да много ты понимаешь, баба – фыркнул лысик – ты знаешь, какие мне деньги за неё бы предложили. Да ты таких денег с роду никогда не видела.
Воротынцев резко встал между ними.
– Так хватит – жестко сказал он – потом между собой разберетесь. Кто сколько денег видел.
– Вы про девушку расскажите лучше – добавила Наташа – вы её точно видели.
Лысик энергично закивал.
– Да лучше глаза бы мои не видели – сказал он – так точно. Крутилась она здесь. Фотографию старинную показывала. Просила узнать её историю. Я же барышня не всё время здесь торгую. Это так, прибавка небольшая. Зарплата-то в университете – слезы, а до пенсии ещё топать и топать. Сейчас реформу провели… Вообще хоть помирай.
– Так что за фотография была? – нетерпеливо спросил Воротынцев – что?
Лысик махнул рукой.
– Ох интересная – сказал он – фотография-то Великой княжны Анны, царствие ей небесное, дочери последнего царя нашего, вот значит, которую она своему возлюбленному подарила, когда он на фронт уходил, Великой войны.
Наташа нахмурилась. Что-то она не слышала ни о каких возлюбленных дочерей последнего царя.
– Да такое фото историческая ценность – нашелся Воротынцев – кто тебе мог предлагать подобное?
Лысик испуганно охнул.
– Бес попутал – начал каяться он – я же вижу, фото-то и верно редкое. Я дамочке этой и говорю. Мол оставить себе его должен. Для исследования. Она, нет, давайте вы лучше со мной поедете. А у меня, даже лупы с собой завалящей не было. В общем сказал ей, что вечером приеду. Попросил адрес оставить. Ну, короче распрощались мы. Это всё под утро было. Ну на вроде, как сейчас. А когда я уже киоск-то свой закрывал. К дамочке той собирался ехать. Взял инструмент кое-какой. Это вечером было. Ещё дождь зарядил. Чувствую взглядом меня сверлит кто-то. Поворачиваюсь, девица стоит. Только совсем другая. Пальто на ней длинное бордовое, типа тречна, бархатное с капюшоном, и ещё с какими-то шнуровками и застежками, и оторочка кружевная, а лица не видать, только нижнюю половину. Подбородок белый, как из льда. Не понравилась она мне шибко. Я ей и говорю, «закрыта лавка. Завтра приходите». А она фыркнула и говорит: «Я издалека. Слышала тебе сегодня интересную фотографию показывали» Я ей «тебе-то что за дело?». А она «Скажешь, где, заплачу, щедро». У меня так душа в пятки и ушла «Катитесь вы барышня отсюда со своими деньгами», говорю «Не видел я никакой фотографии». Она даже внимания не обратила «То, что не видел, тебе повезло», шипит, «где с продавцом встречаешься скажешь»
– И вы сказали!? – грозно спросила Наташа.
Мужчина съёжился под её взглядом.
– А что мне было делать? – сварливо спросил он – ждать пока меня удавят, как котенка?
Наташа покачала головой. Ох уж мне этот простой люд, подумала девушка, нет она, конечно, не причислила себя к принцессам крови, но это простофильство доводило её порой просто до белого каления.
– Ах ты ж шкура, а! – воскликнул Воротынцев.
Мужчина опасливо покосился на офицера.
– Вы её не видели! – посетовал он – она словно падший ангел, такой и не это расскажешь, что теперь меня убивать за это? – жалобно поинтересовался мужчина. Видно, что даже вспоминать гостью ему было не по себе.
Наташа призывно подняла руку.
– Хватит причитать – веско произнесла она – сделанного, как говорится не воротишь. Что ещё вы можете сказать про девушку, которая фото приносила.
Лысик замотал головой.
– Да она особо не говорила ничего – сказал он – да и знаете, в таком деле, меньше знаешь-целее будешь. Мне кажется меня поэтому, та вторая девица, отпустила.
– Что же это за чудовище такое? – иронично спросил Воротынцев – что вы даже сейчас трясетесь.
Лысик фыркнул.
– Будто бы вы не знаете – нервно бросил он – что за девицы такие ходят. Есть такие девицы, которые если к тебе пожалуют, то сразу эпитафию пиши, если они конечно тебе позволят. Ни жди от них ни жалости, ни пощады. Они сама смерть.
Наташа вздрогнула. Неужели к этому торговцу явилась охотница? Эти девицы всегда были на уровне конспирологических историй. Наташа в силу природной любви к логике не поверила бы, если бы не испытала на себе их э-эм… возможности.
– Значит девушка к вам пришла с фотографией – заговорила Покровская – просто, можно, сказать с улицы, и вы сразу захотели сделать оценку?
Лысик пожал плечами.
– Да я же говорю, что не вникал особо – бросил он – меня только бабки интересовали, хотел уломать её продать снимок мне.
Наташа с ухмылкой на лице посмотрела на Воротынцева.
– Полковник – сказала она – а вы поверите в то, что этот прелестный мужчина не поинтересовался откуда у девушки антикварный фотоснимок, да и ещё определив сразу кто на нём изображен?
Воротынцев поморщил лоб.
– Да мне кажется, что даже если ему фото кота или собаки принесли бы – ухмыльнулся офицер – он и тогда бы поинтересовался откуда.
Наташа кивнула.
– И не сделал бы он этого в одном лишь случае – мягко сказала девушка – если бы с девушкой его попросили бы встретиться и попросил человек, которому он доверяет. Вот тогда бы он не боялся оказаться где-нибудь на пере у антикварного авторитета.
Мужчина спал с лица.
– Да не просил меня никто – замотал он головой – она сама пришла, сама.
Наташа осклабилась.
– Ну да, мы уже в песне это слышали – сказала она – невиноватая я, он сам пришел. Только вот, девица, что к вам после приходила тоже скоро догадается, что вы ей не все сказали, и она с вами задушевных бесед вести не будет и с тем, кто вас просил тоже.
Лысик испуганно заморгал глазами.
– Есть один человек – тихо сказал он – его называют «Собиратель». Он хозяин над всеми дилерами. Вот он меня просил.
– Где его можно найти? – спросила Наташа.
– Не знаю – сказал лысик – он же мне не докладывает.
– Но узнать можно? – допытывалась Покровская.
– Послушайте, я не хочу с пером в боку оказаться – заныл лысик – «Собиратель», он такой… ему чего не понравится, он кивнет, так, обстоятельно и ты в Неве.
Наташа пожала плечами.
– Ну если для вас предпочтительно быть с перерезанным горлом… – задумчиво начала девушка.
Лысик вновь заморгал, взвешивая шансы.
– Гостиница «Британия» – быстро произнес он – номер 639 люкс. Он его всё время снимает, когда в Петерштадт приезжает. Только я вам ничего не говорил.
– Вот – сказала Наташа – значит разум вам не чужд. Выбирать правильно, всегда полезно.
Лысик только заломил в отчаянии руки.
– Господи Боже! – заверещал он – это же что делается? Уже и антикварную вещь просто так купить нельзя. Когда такое было, а? Да куда же это мы идем-то?
У Наташи ответа не было. Она сама не знала, куда.
* * *
Старинная дача лежала окутанная тишиной и сизо-сиреневым туманом рассвета. Вот его входная дверь тихонько скрипнула, и в прихожую бесшумно проскользнул Штильхарт, закатывая чемоданы. В четыре часа утра он получил смс от подруги, где она в своей обычной лаконичной манере, иными словами, не объясняя ничего, попросила его привезти все их вещи на дачу.
Вкатив чемодан в гостиную, Флориан, подошёл к буфету, откупорил недопитую бутылку вина и понюхав пробку, как заправский сомелье, налил немного в бокал. Его всегда умиляла эта местная привычка: спокойно оставаться на ночь в чужом доме, совершенно не зная хозяев. Нет он не страдал брезгливостью, боже упаси, просто ко всему в этом мире он относился с изрядной долей рациональной осторожности. Его же подруга была, по-моему, готова верить и помогать всем, в любой ситуации, даже не надеясь на результат.
– Можешь чем-нибудь порадовать? – раздался за спиной голос. Штильхарт резко развернулся, он, наверное, никогда не привыкнет к её манере подкрадываться. Впрочем, сейчас, его подруга не подкрадывалась, а просто сидела сзади и потягивала кофе.
– Могу несильно расстроить – сообщил Флориан – у твоего друга – доктора, весьма богатая биография.
– Предпочту краткое содержание – ответила Кристина, не отрывая взгляд от журнала «Глобализация сегодня».
Флориан сел в кресло напротив и тоже налил себе кофе.
– Биография у него действительно необычная – сказал он, намазывая маслом тост – он из профессорской семьи. Его дед был одним из учеников академика Павлова. Он получил блестящее образование. В конце 80-х учился интернатуре во Франции, что, сама понимаешь, по тем временам было непросто. В общем подавал большие надежды. Однако в процессе научно-практической работы у него открылась совершенно неуемная страсть к разного рода экспериментам, любовь к изобретению разного рода новых веществ, связанных с влиянием на генетическую структуру человека, что естественно требовало согласований с научным миром, но его методы были столь резки и революционны, что он не нашел никого из коллег, кто бы его поддержал. В результате о нём поползли разные нехорошие слухи, и он стал переезжать из города в город и в конце концов он так настроил против себя всех корифеев тамошней медицины, что был вынужден покинуть Францию и перебраться в Швейцарию.
Девушка всё-таки оторвала взгляд от журнала.
– Признаться не вижу ничего криминального? – честно призналась она, подливая сливки – типичные научные дрязги.
Она снова погрузилась в журнал.
Флориан широко улыбнулся.
– Не волнуйся, сейчас увидишь – сказал он – в Швейцарию, наш друг перебрался не просто так, а с умыслом. Потому что там, в Лозаннском университете преподавал доктор Хельмут Ланге.
Кристина приподняла бровь.
– А это что ещё за личность? – спросила девушка.
– О, весьма известная – сказал Штильхарт – Ланге первым в Германии стал интересоваться проблемами генетики. Во время Второй Мировой он экспериментировал над беременными женщинами в концлагерях. Накачивал их химическим составом, после чего у женщины на последнем месяце случался выкидыш. После чего останки ребенка подвергались химическому расщеплению в результате чего появлялись пригодные к делению клетки.
Кристина округлила глаза.
– Клонирование? – переспросила она.
Штильхарт кивнул.
– Ну, протоклонирование, я бы сказал – произнес молодой человек – Ланге пытался, соединив клетки разных младенцев, создать одного совершенного человека.
– И успешно? – недоверчиво поинтересовалась Кристина.
– Более-менее – сказал Штильхарт – появилось несколько вполне здоровых особей, но они все сошли с ума, через несколько лет, от преждевременного взросления.
Кристина задумчиво пожевала губу.
– И почему его за это не судили?
Флориан покачал головой.
– Советы – сказал молодой человек – в конце Второй мировой, лагерь в Пиллау, где он, собственно, работал, разбомбила английская авиация и когда красная армия вошла туда, никаких доказательств его преступлений не осталось. Его конечно пытались привлечь, но для красных он оказался слишком ценным кадром и после войны его отправили работать в эту как вы её называете… барашка, мурашка.
Девушка прыснула.
– Шарашка – сказала она.
Штильхарт только махнул рукой.
– Да туда – сказал он – ну что добру пропадать. И работал он, у советов, над интересной темой: влияние ядерного взрыва на генетическую структуру человека, так что теория Лысенко, это только для темных народных масс.
Кристина кивнула. Она в этом даже не сомневалась.
– Как же он тогда оказался за границей? – спросила девушка.
Флориан предупреждающе поднял палец.
– Вот здесь начинается самое интересное – сказал он – умирает Сталин, и шарашки начинают ликвидировать, а ученых освобождать. В их числе был и Ланге. Сначала он преподавал в школе НКВД, а затем его как ценный кадр переправляют в Восточную германию, чтобы он мог строить новую социалистическую родину и всякое такое, но, вероятно, перспектива его не прельстила, и он перебежал в ФРГ. Стал рассказывать про ужасы тоталитаризма и коммунизма. Короче обычная история для перебежчика. В общем, там он проводит несколько лет, а затем перебирается в Великобританию, где начинает сотрудничать с британской оборонной лабораторией науки и техники, и по их заказу занимается генетическими мутациями разных вирусов. Слышала что-нибудь про историю, когда живые бактерии, вызывающие инфекции крови и грудной клетки, были распылены возле Лайм-Бей?
– Краем уха – бросила Кристина – что-то читала. Кажется, тогда пострадало мирное население какой-то деревни.
– Вот-вот – сказал Штильхарт – и, представь себе, что никто другой, как Ланге руководил этим экспериментом. Ну этот инцидент вызвал широкий общественный резонанс, и доктора перевели подальше от скандалов, в Гонконг. Доктор снова обиделся и опять сбежал, украв секретные документы, касающиеся биологического оружия.
Левонова дернула щекой.
– Действительно богатая биография – сказала она – и куда на этот раз?
Штильхарт пожал плечами.
– На сей раз – сказал он – в коммунистический Китай и работал на маоистов. Улучшал генетику нации, по заданию партии, а некоторые злые языки говорят, что принимал участие в разработке для китайцев бактериологического оружия, которое якобы было применено в пограничных конфликтах между СССР и Китаем. Говорят даже, что маоисты специально устроили провокацию, чтобы протестировать новое оружие.
Левонова удивленно сдвинула брови.
– И, что успешно? – спросила она.
Штильхарт только флегматично пожал плечами.
– Ну, с учётом того, что советская реактивная артиллерия превратила тогда маоистов в раклет – усмехнулся он – думаю, что неуспешно. Но, повторяю, всё это только злые слухи.
Кристина усмехнулась.
– Злые слухи самая верная информация – философски изрекла девушка – как же он снова очутился на Западе?
Штильхарт покачал головой.
– Никто не знает – сказал он – известно только, что в середине 70-х, он, под именем Леона Фрейверта – датского подданого, получил кафедру в Лозаннском университете, куда и приехал Лев Аристов, у которого Ланге стал научным руководителем.
Кристина нахмурилась.
– Ланге мог поделиться опытом и знаниями с Аристовым – кивнула Кристина – образ мышления схожий.
Штильхарт улыбнулся.
– Возможно – сказал он – но, к несчастью, как только он научил своего ученика всему что сам знал, тот убил его пока учитель спал.
Кристина округлила глаза.
– Нет, ну не так кинематографично, конечно – сквозь улыбку заметил Флориан – но, действительно, пятнадцать лет назад Ланге умирает в своем загородном доме при довольно странных обстоятельствах. Инфаркт миокарда с последующим ураганным отеком легких. При том, что организм у него был совершенно здоровый.
– Отравление?
Флориан пожал плечами.
– Официально дело никто не заводил – сказал он – личность темная, сама понимаешь, кому нужны скелеты в шкафу. Тем более в Швейцарии. Умер себе старичок и умер. Ну а Аристов поплакал над телом любимого учителя, кремировал его и выехал из конфедерации.
История действительно была впечатляющей. Кристина задумчиво пожевала губу. Некоторое время она созерцала пространство вокруг себя, словно оценивая сказанное.
– Как тебе удалось достать информацию? – наконец спросила девушка.
– Подробности биографии нашего друга адмиралу сообщил один отставной директор «Натив» – сказал Штильхарт – евреи, как ты знаешь следят за личностями подобными Ланге.
– Так может они его и прибили? – поинтересовалась Левонова.
Флориан покачал головой.
– Я тоже об этом спрашивал – сказал он – но нет. Да и потом, евреи никогда не стали бы скрывать такую вещь, ведь для них охота на бывших нацистов, что-то вроде национального спорта. Нет, они бы не стали молчать.
Кристина мотнула головой. Всё, что происходило, было похоже на какую-то спланированную заранее комбинацию. Нечто значимое готовилось в этом мире, и этот странный доктор принимал в этом готовящемся событии самое непосредственное участие. Она должна узнать, что он затевает. От этого зависит всё.
* * *
Утро в Ольвии вступало в свои права и яркое весеннее солнце теперь освещало деревянные своды старинной дачи, просачиваясь сквозь плотные шторы.
Кристина сидела, запустив руки в распущенные по плечам волосы и созерцала узоры на деревянных балках потолка гостиной. Пересказав свой разговор с Анной, она подтвердила свою догадку о том, что Флориан будет в восторге от новостей.
– Очень увлекательно – пробурчал молодой человек – поди туда, не знаю куда, принеси то не знаю, что. Значит ты склонна верить в эту историю?
Кристина пожала плечами.
– Как будто у нас с тобой есть выбор? – заметила девушка – мы получаем хотя бы наработку того, что искать. Ну а потом, почему нет? Я, конечно, признаю, что в этой истории есть очень много неясного, особенно роль нашего старого друга Верховского. Почему он не связался со мной напрямую, а через девушку, чего он боится? Может быть, в этой девушке есть что-то, что он хочет показать нам? Не знаю, но ей я верю. Теперь, что касается бортжурнала. Помнишь фото, которое я позаимствовала у Аристова? Если оно действительно начала прошлого века, то значит, и оно имеет отношение к нашей истории. Не для красоты же оно там лежало? Думаю, Аристова можно обвинить во многом, однако же, вряд ли в необдуманности. Он хитрый и расчётливый человек, просчитывающий каждый свой шаг. Он не стал бы гонятся за фантомом.