Андрей Волков
Сovert Netherworld. Бесконечность II. Медальон погибшей принцессы
Бенаюн испуганно заморгал глазами.
– Вы хотите сказать, что это девушка обладает какими-то особыми свойствами? – спросил он.
– Если угодно, то да – покровительственно улыбнулся Аристов – в данном случае её кровь обладает ускоренной реакцией и передает больше кислорода, следовательно она не может застаиваться. Потенциально на основании её крови можно было бы создать модель ингибитора, блокирующего возникновение опухолей. Представляете какая это была бы победа? Веками люди пытались создать нечто подобное и теперь благодаря технологиям мы можем фактически обеспечить жизнь без болезней.
Только пока в теле находится чип-ингибитор, добавил про себя Бенаюн, который в любой момент можно отключить, создав необходимую программу воздействия, впрочем, он не стал высказываться в слух. С некоторой точки зрения ему даже нравилась эта идея, она давала человеку новые возможности. Бенаюн вообще считал, что трансгуманистов давно надо было перестать считать неким мистериальным злом, даже если они иногда перебарщивают в своих концепциях.
– Значит ли это, что человеческий индивид сам подвергнется мутации, которая сделает его неуязвимым перед тем же VOC1? – спросил Бенаюн.
– Безусловно – сказал Аристов – однако я бы не называл это мутацией. Поскольку мутация человека вызовет мутацию болезней, я бы назвал это самокоррекцией или самотерапевтией. Не важно, что понадобится человеку, он самостоятельно может выработать в себе это. Просто вставив чип, обладающий определенными свойствами. В перспективе, естественно.
Аристов сделал приглашающий жест следовать за ним и закрыл дверь в комнату, где лежала девушка.
– Теперь вы видите, что мы сделали большой шаг вперед – продолжил доктор, ведя Бенаюна коридорами назад мимо кубов, снующего персонала и бездушных солдат – мы сможем за несколько дней или даже часов вносить радикальные генетические изменения, которые в корне преобразят человека.
– Но ведь нельзя просто взять и внести изменения – возразил Бенаюн – даже при трансплантации, мы должны ждать приживется ли орган, скорость генетических процессов заложена не просто так. И все части организма взаимосвязаны. Что если, удалив какой-то элемент мы нарушим общую структуру?
– Для этого и существуют компьютерные модели – кивнул Аристов – она даст возможность создать определенную последованность генов и выстроить их в чёткую структуру, что сделает нас более энергичными, ловкими и даже более умными. Мы просто будем вкладывать в наш мозг определенный набор программ. Это то, что я называю пост-человеком.
– Но не станет ли индивид сам похож на компьютерную программу? – дипломатично улыбнулся Бенаюн – не лишится ли он своего индивидуализма?
Доктор громко рассмеялся.
– В этом и цель – сказал он – индивидуальный эгоизм всегда приводил к войнам, кризисам и разрушению, но, если люди будут одинаково равны генетически, они обеспечат себе подлинное социально-политическое равенство. Будут одинаково думать и одинаково решать проблемы. Я немного социалист.
Аристов вновь рассмеялся, отправляя лифт вверх.
Через несколько минут Шломо Бенаюн вновь сидел в салоне своего вертолета и был очень рад этому обстоятельству. Его воротило от одной мысли вновь увидеть этих бездушных солдат, которые вновь под конвоем проводили его к винтокрылой машине. А вот доктор был весьма любезен, а главное убедителен. Конечно, кто-то скажет, что прожекты Аристова это этническая чистка на генетическом уровне, однако у последней черты не всё ли равно. Всегда существовало много умных людей, которые полагали важным спроектировать новый человеческий род. В этом существовала своя опасность, но с последним тезисом доктора Бенаюн готов был согласится. По крайней мере с социально-культурной точки зрения, трансгуманизм в представлении Аристова мог бы обеспечить столь искомое социальное равенство, по крайней мере его идеи стоило обсуждать. Оставалось теперь только уговорить на это твердолобых коллег.
И, пока Бенаюн летел и думал, в оставшемся позади исследовательском департаменте Аристов наблюдал по камерам, как вертолет удаляется. Выключив изображение с камеры, он повернулся к охотнице, которая пришла в кабинет ученого сразу после ухода директора ВОЗ. Хорошо, что он её не увидел, а то вид этой девицы отбил бы у Бенаюна всё желание сотрудничать.
– Вас вызывают – коротко сказала Амандин Анри.
Впрочем, подумал Аристов, демонстративно сделав вид, что ему это неинтересно, она вполне могла бы убедить доктора, причем крайне изобретательными средствами.
– Этот Бенаюн выжига и плут – сказал доктор, откидываясь на спинку кресла – есть вероятность, что он поступит не так как мы договорились. Проследи за ним и, если он забудет об обязательствах, ему о них следует напомнить.
Охотница небрежно кивнула.
* * *
Было около десяти утра, когда трое путников подошли к обособленной лачуге, стоящей на самом краю поселения. Дощатая, но с хорошим каменным основанием и печной трубой, из которой тянулась тонкая струйка дыма. Алин любила бывать здесь в детстве с отцом, слушать различные истории и мечтать, хотя мать часто её журила за это, говорила, что истории сказителя отвлекают её от реальной жизни. Отец, наоборот, возражал, мол образное мышление поможет в развитии. Много чего утекло с тех пор и воды, и слёз, а главное не стало отца и всё же она сюда вернулась.
– Сказитель собирает истории нашего народа тысячу лет если не больше – сказала Алин – он немного странный, на любителя скажем, поэтому говорить буду я, а вы не обращайте внимания.
– На что? – не поняла Наташа.
– Просто не обращайте – развела руками Авонамйелус – и всё.
Пилот, увлекая остальных поднялась по небольшой деревянной лестнице и очутилась на широкой веранде. Владельца дома она сразу увидела, тот в свете лампы убирал с широких подоконников больших окон разнообразные горшки и закрывал внутренними ставнями сами окна.
– Мистер Оджик? – позвала Алин.
Сказитель повернулся к ней. Он совершенно не изменился, словно бы не прошло стольких лет. Это был старец с седыми волосами до плеч, в замшевой рубахе и жилетке, штанами с бахромой и мягкими мокасинами, о которых можно было легко сказать, что они сделаны вручную, и наверняка самим их владельцем. Некоторое время он изучал гостей.
– Ты принесла войну на наш тихий остров Алин Авонамйелус – сказал он – и я не буду участвовать в ней.
Приветствие на уровне, поняла Алин, она с детства запомнила, насколько Кем Оджик выделяется среди обычных людей – не только рассказыванием разных легенд племени, к месту это, но и постоянным предсказыванием будущего едва ли не каждому встречному, с глубоким философским анализов поступков человека, которые приведут к этому будущему. Наверное, за это он не нравился матери, поскольку часто обличал Кими Авонамйелус за её бизнес. В этом они с Алин находили полную гармонию.
– Постойте – сказала Алин – выслушайте меня.
– Нет – жестко возразил Оджик – Я не ввязываюсь в сиюминутные баталии ради удовлетворения эгоизма и как ты посмела прийти ко мне с чужаками. Разговор со мной надо заслужить.
И, кажется, он будет непростой, заключила Алин.
– Уходите – сказала она Флориану – поверьте его лучше не злить. Я тут одна справлюсь.
– Уверенна? – иронично поинтересовался Флориан.
– Эй – подмигнула Алин – я сама убедительность. Возвращайтесь и помогите остальным.
– Но… – пыталась запротестовать Наташа.
Флориан моментально схватил девушку за запястье и потащил прочь. В другой ситуации Алин непременно восхитилась бы его галантностью, но только не сейчас.
– Мне нужна ваша помощь мистер Оджик – заявила Алин – множество невинных людей, не желающих быть безвольными рабами, могут погибнуть от смертельной болезни, с которой…
– Слушать не желаю Алин Авонамйелус – прервал девушку сказитель – прошли те времена, когда ты сидела у меня на коленках и слушала истории. Ты ничему не научилась из них, ты пошла по пути страстей и собственного тщеславия, ты отказалась от своей природы, а теперь, ты приходишь ко мне и просишь о помощи. Я выше твоих страстей и выше страстей твоего генерала Тайберта. Я был здесь до вас всех и останусь после вас всех. С какой целью ты ищешь, то, что ты ищешь? Для удовлетворения собственной страсти или славы? Меня не интересует всё это.
– Меня тоже – заявила Алин – и никогда не интересовало. Вы не правы.
– В чём из сказанного? – поинтересовался Кем – разве не за тобой пришел этот генерал? Разве не ты отказалась от своей природы, отдавшись юношескому максимализму. Ты безрассудна Алин Авонамйелус, в ином бы случае ты уже давно бы поняла, где искать, то, что ты ищешь.
Ну почему эти умники никогда не говорят прямо, взмолилась про себя Алин, можно же конкретно сказать, а тут опять экивоки. Она надеялась, что сказала это не вслух, а то вообще выставят и пиши пропало.
– Я готова понести наказание за свои ошибки – сказала Алин – но не так и не ценой жизни других.
– Послушай себя Алин Авонамйелус – отрезал Оджик – «я готова», «меня не», «я-то». Ты говоришь только о себе. Именно поэтому ты не можешь понять, что говорю тебе я. Ты никого не можешь впустить в свой мир кроме себя самой.
– Какая разница? – спросила Алин – и это не так. Я отвечаю за эти ошибки.
– Пустой эгоизм – возразил сказитель – ты не можешь отвечать за ошибки других. Ты только можешь исполнять свое предназначение, но ты боишься его. Ты дисболансирована, твое присутствие подобно буре, и ты не можешь её унять.
Авонамйелус вздохнула. Вероятно, ей собирались основательно мыть кости.
– Это трудно – согласилась девушка – слишком много событий произошло. Вы не знаете ни через что я прошла, ни что я видела.
– Да неужели? – поинтересовался Оджик – события не меняют человека, они не делают его хорошим или плохим. Искушения, возбуждения, переживания они способны увлечь и повлиять, но не изменить. Выбор человека – это только его собственное решение.
– Как же научиться выбирать правильно? – нетерпеливо спросила Алин – покажите мне.
– Уже лучше – кивнул Оджик – ты уже просишь совета, а это первый шаг. Чтобы правильно выбирать нужно правильно видеть. Ты не можешь научиться выбирать. Ты должна увидеть единственный выбор. Присядь.
Алин не стала возражать и уселась на разложенные ветхие доски.
– Итак – менторно произнес Оджик – закрой глаза и скажи, что ты видишь. Скажи мне.
– Не уверенна, что это хорошая идея – сказала Алин – на это нет времени.
– С чего ты взяла – усмехнулся сказитель.
– Потому что на нас готовятся напасть – раздраженно заявила девушка – вы же знаете.
Оджик улыбнулся и присел напротив.
– Значит вот что ты видишь Алин Авонамйелус – сказал он – опасность, тревогу, смерть. Ты это видишь, поэтому ты и выбираешь это. Поэтому ты не можешь найти медальон.
– А вы знаете, где медальон? – нетерпеливо спросила Алин.
Кем покачал головой.
– Откуда мне это знать? – сказал он – это было давно. Я не хранитель этого медальона. Тебе надо найти хранителя.
Алин возвела глаза к небу.
– И как же мне это сделать, позвольте узнать? – сорвалась девушка – из нас сейчас сделают фарш, а я должна искать хранителя.
Оджик не сводил с Алин пристального взгляда и девушку это уже начинало выводить из себя.
– Опять – разочарованно сказал Кем – ты опять говоришь о себе. Мне ясен твой конфликт, своим эгоизмом и яростью ты пытаешься ответить на опасность и страх, поэтому ты и не видишь. А меж тем ты сама прекрасно знаешь где медальон.
– Что за ерунда? – опешила Алин – вы сказители просто вечно всё выдумываете. Откуда я могу знать где этот дурацкий медальон, я о нём узнала только два дня назад. Мы просто теряем время.
Авонамйелус резко поднялась на ноги.
– Теперь тобой овладел гнев – спокойно сказал Оджик – твое нетерпение привело к гневу, и ты видишь гнев. Затем ты увидишь ненависть.
– Какое это имеет значение? – отрезала Алин.
– Огромное – сказал Оджик – гнев, нетерпение и страх затуманивают твой разум, ты не можешь рационально думать.
Алин осторожно снова села на доски. Откуда он знает? Что он испытал? Разве он испытывал несправедливость, унижение, чувство вины за гибель друзей? Как он может так говорить?
– Что мне делать? – спросила девушка вслух.
– А что тебе хочется? – последовал ответный вопрос.
Алин склонила голову.
– Сбежать – призналась она – уйти на необитаемый остров, улететь на Марс. Куда угодно, где меня не достанет прошлое.
– Хорошо – согласился Оджик – а как же медальон? Разве его ты не хочешь найти?
– Я… – начала Алин и запнулась. Она не знала, что сказать. Мысли путались.
– Позволь рассказать тебе одну историю – продолжил Оджик – когда-то давно люди не умели пользоваться огнем. Да и не особенно нуждались в нем, поскольку жили в теплых краях. Мясо ели свежим, вырезанным из только что убитого зверя, или сушили на солнце, впрок.
Но наступили холодные времена, и пришлось строить жилища.
Однажды к стойбищу прилетела птица Горихвостка, посмотрела на людей, не отходящих от своих жилищ, и сказала:
– Скоро придет настоящий холод и вам понадобится огонь.
– А что такое огонь? – спросили люди.
– Посмотрите на мой хвост. Видите маленькое и теплое свечение? Это и есть огонь. Он может дать вам горячую пищу и обогреет жилища.
Завтра я прилечу к вам снова. Пусть в руках каждого будут пучки смолистых веток. Но знайте, огонь достанется только самому терпеливому и выносливому. Я полечу, а вы, не отставая, должны будете бежать за мной. Согласны?
– Согласны! Согласны! – закричали люди.
На следующее утро Горихвостка прилетела снова к жилищам. Люди с нетерпением ждали ее.
– Вы заготовили смолистые ветки? – спросила она.
– Заготовили! Заготовили!
– Тогда выслушайте еще одно условие. Огонь получит лишь тот, кто никогда никому не отказывал в помощи, кто во всей своей жизни совершал только добрые дела. Среди вас есть такие?
– Конечно есть! – поспешили люди ее заверить, оглядываясь друг на друга и кивая.
– Тогда следуйте за мной, – предложила Горихвостка.
И она полетела.
За птицей бежало почти все племя, и стар и млад, и женщины, и мужчины. В стойбище остались только самые немощные.
Люди карабкались по скалам, одолевали болота и реки, продирались сквозь лесную чащу.
Некоторым такое испытание показалось чрезмерным.
– Зачем нам огонь? – говорили одни. – Обойдемся без него, и так хорошо жили! И поворачивали назад.
– Никакой огонь не стоит таких усилий, – говорили другие и тоже останавливались.
– Слишком многого требует эта маленькая Горихвостка, – говорили третьи. – Не отставать. Быть выносливым, да еще и быть добрым!
И тоже возвращались в стойбище.
В конце концов вровень с Горихвосткой продолжал бежать только один.
– Это хорошо, что все повернули, – думал он. – Я единственный в стойбище буду хозяином огня.
Последний его соплеменник не выдержал.
– Послушай, Горихвостка, – обратился он тогда к птице. – Вот уже много времени я бегу за тобой. Не пора ли дать огонь? Я никогда не делал ничего дурного. Я оказался самым выносливым.
– Все это верно, – отозвалась Горихвостка. – Но огня ты не получишь. Потому что заботишься только о себе.
И Горихвостка вернулась в покинутое стойбище, оставив самого выносливого человека одного, далеко от собственного дома.
Птица подлетела к жилищу, в котором оставалась молодая женщина, не принимавшая участия в состязании, и спросила:
– Почему ты не последовала за своими соплеменниками?
– Я не могла оставить больного отца. Я должна была его кормить и ухаживать за ним.
– А где твои ветки? – спросила птица.
У меня только одна ветка. Я не могла собрать больше.
Горихвостка дотронулась до ветки своим жарким хвостом, и яркое пламя осветило жилище.
– Я думаю, – сказала Горихвостка, – тебе можно доверить огонь.
Скоро люди вернулись в стойбище и были сильно удивлены, увидев возле одного из жилищ костер. Молодая женщина щедро поделилась с ними огнем и рассказала, что огонь ей доверила Горихвостка. Вот так в далекие времена огонь пришел к людям, – почти не прерываясь, рассказал Оджик – а теперь расскажи, что ты видишь?
– Эгоизм – сказала Алин – жажду власти, страх от будущего.
– У птицы?
Алин долго сидела и смотрела на сказителя, ей казалось, что мир вокруг куда-то ушел, а она оказалась в вакууме, где ничего не чувствовала и не видела. Одна сплошная темнота.
– У людей – вздохнула девушка – одни сдались, испугавшись трудностей, а другой пытался возвысится над остальными, и я такая же. Мой страх совершить ошибку ослепляет меня, он заставляет меня убежать. Такой меня видят и такой я вижу себя. Я боюсь брать ответственность за других и растворяюсь в собственном эгоизме.
– Ага – улыбнулся Оджик – ты начинаешь видеть.
– Я отдалилась – сказала Алин – я поставила стену вокруг себя. Обвиняя себя в ошибках, я не пыталась их исправить, я сделала из них культ. Друзья, семья, я не думала о них, даже переживая о них, я думала лишь о себе.
Её рука скользнула под куртку и нащупала цепочку, на которой весел кулон, который ей подарил когда-то отец. Она совсем забыла про него. Алин было немногим более четырнадцати, когда отец умер. Она помнила этот день очень долго, а потом решила стереть из памяти, как стерла всё остальное, всю свою прошлую жизнь. Теперь она вновь вспомнила. Отец лежал на кровати, она подошла к кровати. Ей было очень тяжело. Он только улыбнулся ей, как улыбался всегда, когда они шли гулять или играли. Улыбнулся и протянул кулон на цепочке. Одел ей на шею и сказал: храни это дочка. Это нужно только хранить.
– Только хозяйка ведает – прошептала Алин.
Девушка погладила медальон. Раздался щелчок каких-то незаметных крепления, кулон раскрылся и в руку Алин упал золотой медальон меньшего размера с бабочкой и двумя изумрудами. Алин расширила глаза, наверное, на пол-лица. Оджик наблюдал за ней с неподдельным интересом.
– Но… – прошептала девушка – но как это возможно?
– Если ты видишь себя, то увидишь и вокруг себя, Алин Авонамйелус – произнес сказитель.
– Да – выдохнула Алин – теперь я поняла вашу историю.
Девушка склонила голову и решительно встав на ноги, стала спускаться по ступеням.
– Куда же ты сейчас идешь? – спросил Оджик – разве ты не боишься встретиться с прошлым.
Алин улыбнулась.
– Я вижу будущее – сказала она, обернувшись на мгновение – так отчего же мне бояться прошлого?
Оджик только громко рассмеялся, провожая взглядом Алин Авонамйелус.
* * *
Эсминец типа «Zumwalt II», подобно наконечнику копья медленно рассекая волны подходил к скалистому острову, затянутому туманом. В командирской рубке эсминца высокий мужчина в зеленом мундире военной разведки Великоруссии обозревал зеленые скалы, которые теперь были видны даже невооруженным взглядом, а также слушал гневное и нетерпеливое сопение в спину генерала Тайберта и капитана корабля Ши Фаббро. Изнывают от любопытства, решил мужчина, окинув взглядом застывшую рядом Охотницу. Ну что же, сейчас мы удовлетворим их любопытство.
– Генерал – обратился к нему Фаббро – не позднее, чем через полчаса корабль достигнет границ целевого острова. Команда десанта подготовлена и ожидает ваших распоряжений в доковой камере. При необходимости десантирование будет произведено в течение пятнадцати минут.
Этот Ши Фаббро очевидно был из тех, кто не вдаётся в подробности и не осмысливает детали, а только старается тщательно, попунктно выполнить поставленную задачу. Интересный экземпляр. Такой может быть полезен, в будущем.
– Отлично капитан – кивнул мужчина – испытаем нашего противника на выносливость. Открыть огонь по острову, но постарайтесь не уничтожить деревню целиком.
– Н-но – удивился Фаббро – там много невинных граждан. Мы убьём такое количество невиновных?
Мужчина обернул голову.
– Я полагал, что вы обучены следовать приказам, а не обсуждать их – бесстрастно сказал он – впрочем, как я уже сказал, не надо уничтожать гражданских. Нужно проверить их на выносливость.
Фаббро кивнул.
– Конечно, сэр – сказал он – будет исполнено сэр.
Капитан эсминца взял телефон внутренней связи и отдал несколько приказов канонирам.
– Сэр – обратился к мужчине офицер связи – радары зафиксировали одиночную летящую цель.
Мужчина не подал особого вида, что ему это интересно.
– Вероятно они используют угнанный вертолет, чтобы провести разведку – заметил он – не трогайте эту мелочь. Сосредоточьтесь на атаке поселения.
– Да, Сэр – ответил Фаббро, протерев платком лысую голову и вновь надев форменную фуражку. Искоса поглядывая на женщину в кожаном обмундировании, капитану не хотелось противоречить.
* * *
Когда вертолет приземлился на площади поселения, крылатую машину облепили местные с взволнованными вопросами, а получив подтверждение, что приближается военный корабль, разволновались еще больше. Кто-то кричал, что нужно уходить в глубь острова, кто-то желал остаться и драться до последнего. Лен с группой добровольцев ушли минировать подходы к поселению, на случай наземного десанта. Остальные воздвигали импровизированные баррикады из досок, бочек и железных листов.
– Не бог весть что, но сойдет – заметил Флориан – бочки при необходимости можно скатить на них. Всегда любил в детстве играть в штурм замка, правда я любил именно штурм.
Ему никто не ответил. Со стороны берега раздался шум и неприятное скрипение. А потом взрывы.
– Они начали обстрел! – веско воскликнул Флориан – в укрытие, живо!
Эффективность была безукоризненной. Канониры работали по квадратам от души, но со знанием дела. Разрывы электромагнитных снарядов приводили к тому, что у обороняющихся шла носом кровь, лопались барабанные перепонки, тех кто не сумел найти, укрытие буквально испепеляло. Те снаряды, что попадали в дома поджигали древесину и превращали здания в громадный костер. Воздух был пропитан жаром и гарью. Несколько смелых жителей принялись тушить дома из брандспойтов, но это не помогало. Хаос горящих зданий и мечущиеся фигуры. Вокруг было одно сплошное огненное кольцо.
А на борту эсминца человек в зеленом мундире терпеливо смотрел вдаль на эти всполохи. Ему здесь ничего не грозило. Он мог бы так стоять вечно, пока весь этот остров не будет стёрт с лица земли и, наверное, это был бы хороший урок, тем кто осмелился бы пойти против Организации в будущем, но нет, пока нет.
– Довольно – скомандовал мужчина – Прекратить огонь.
Капитан Фаббро кивнул и сняв трубку телефона отдал кодовый приказ.
Мужчина отвернулся от созерцания пожарища и повернул голову к генералу Тайберту.
– Теперь, когда наш враг понял серьезность наших намерений – сказал он – мы начинаем наземную операцию. Отдайте приказ десантным соединениям выдвигаться на позиции. Вы командуете авангардом, постарайтесь взять в плен как можно больше людей.
– Как вам будет угодно – кивнул Тайберт, не разжимая губ – начнем же охоту, господа.
* * *
После ураганного обстрела на остров обрушилась невероятная тишина. Небольшая группа бойцов, вооруженных стареньким оружием, затаилась в скалах даже не думая пошевелиться. Лео Морган обозревал туманную даль, через бинокль. Лишний раз старались не переговариваться, все были заняты приготовлениями. Кто-то закапывал мины, стараясь запомнить место, чтобы самому потом не наступить, другие проверяли ружья, дробовики и пистолеты-пулеметы.
– Надеюсь твой план сработает – сказал Лен.
– Я тоже надеюсь – кивнул Лео – другого всё равно нет.
Он пытался шутить, но уже было не до шуток. Теперь он их увидел. Их было штуки четыре, решительно двигающихся сквозь туман и снег квадратные железные ящики, ощетинившиеся 30 мм пушками и противопехотными пулеметами. Лео почувствовал, что его ударило в жар.
Танки-амфибии. KKKV–XL – улучшенная версия прошлой десантно-штурмовой машины отличалась бо́льшими размерами, более мощным вооружением и брониронированием сродни основному боевому танку. Четыре. В каждой тридцать человек.
Да. План можно сворачивать. Мины тут не помогут. Они-то ждали обычный десант.
Земля взлетела комьями вверх, когда амфибии добрались до заминированных позиций, но усиленная защита справилась. После прохода импровизированной линии обороны из бронемашин начали выпрыгивать фигурки спецназа КССНК.
– Вот бы иметь защитное поле – посетовал Лен – как в фантастике.
– Не вариант – мрачно усмехнулся Морган – даже там через него можно проходить. Отходим, живо!
Прощальным движением, атакующим он нажал на пульт и подорвал их собственное укрытие. Камни разлетелись в разные стороны и завалили одну из едущих бронемашин, не причинив ей вреда, но заблокировав движение.
– Может быть это их немного охладит? – нервно засмеялся пилот – уходим, уходим.
Он махнул рукой, и бойцы стали бежать в сторону поселения. Их силуэты сразу стали целью пулеметчиков в бронемашинах. Те работали прицельно и безжалостно. Несколько бойцов рухнули скошенные очередями, но большинству из группы всё же удалось добраться до возведенных укреплений в поселении. Ни у кого не было сомнений, что толку от них мало, но всё же они давали надежду.
Жители яростно палили по приближающимся танкам-амфибиям без какого-либо видимого результата. Машины, в свою очередь, заливали огнем баррикады – единственную преграду между ними и центральной площадью поселения им вслед бежали солдаты, броня амфибий надежно защищала их от пуль и амфибии совершенно безнаказанно долбили всё вокруг, оставляя после себя руины и трупы.
Оборона рухнула после второй атаки, вместе с пробитой брешью куда тут же ринулись солдаты. Они были обучены этому в отличие от поселенцев. Алин бежала к позициям, едва разбирая дорогу в темноте, и почти не боясь споткнуться. Надеясь не опоздать. Отсюда надо было уносить ноги, причем чисто из практических соображений. В конце концов медальон у них. Оставалось только добраться до площади и улепетывать, во все винты их вертолета, молясь, что горючего хватит хотя бы до другого берега. Последние метры до позиций она уже проделала ползком.
– Кажется, Тайберт в этот раз серьезно настроен меня убить – заключила она, подползая к Флориану.
– Кажется не только тебя – заметил Штильхарт, отстреливаясь во все стороны – как урок древней истории?
Авонамйелус криво усмехнулась и продемонстрировала зажатый в ладони медальон. Флориан и Наташа округлили глаза от удивления.
Её избранное высочество обрело голос первой.
– Вы что его из воздуха наколдовали? – спросила Покровская.
– Почти – широко улыбнулась Алин – если расскажу, то вы всё равно, не поверите. Поэтому хватайте оружие и бегом отсюда.
Раздались серия выстрелов, хлопков и вспышек, после них – крики приказного характера. Всё заволокло дымом. Кажется светошумовые гранаты.
Их окружили солдаты. Две оставшиеся бронемашины въехали на площадь и развернули в сторону оборонявшихся свои пушки. Поселение было захвачено.
Сквозь тусклый свет, излучаемый оставшимися фонарями на площади, Наташа кое-как сумела разглядеть фигуру генерала Тайберта.
– Итак – сказал генерал – я готов принять вашу капитуляцию.
На его лице застыла усмешка опереточного злодея.
* * *
Комплекс зданий Всемирной Организации Здравоохранения представлял собой полуподземный сад с украшениями из стекла и бетона, построенный архитектором Жаном Чуми, известном каждому кто проезжает штаб-квартиру корпорации Nestlé в Веве. Рядом кипела стройка нескольких новых корпусов в стиле университетского кампуса – современный парафраз имеющегося величественного здания в стиле модерн.
Было далеко за полночь. Шломо Бенаюн сидел в одном из кабинетов только что возведенного здания, куда, по иронии судьбы, после реконструкции переселили GAVI – Глобальный альянс по вакцинам. Хотя ирония судьбы здесь не причем, Бенаюн специально прибыл сюда, чтобы из этого корпуса убеждать коллег поддержать проект Аристова. Холодный расчет.
Бенаюн замер на мгновение перед тем, как нажать на клавишу включения видеоконференции с представителями региональных бюро. Через них сведения о вакцине Аристова должны попасть в правительства стран, а уже оттуда – тем, кто в ней нуждается. Далее если всё успешно он выступит с телеэкранов и заявит, что панацея найдена.
Только вот нуждается ли так сильно человек в этой вакцине, чтобы получить себе в тело чип, управляемый кем-то на стороне? Будет сложно доказать людям, и без того напуганным противоречивостью своих властей, что чип – их спасение.
Бенаюн вздохнул, унял дрожь и нажал на клавишу. Остается только вместе с этой вакциной предложить распространять вакцины от других ученых, чтобы у людей хотя бы на этом этапе было право выбора, которого нет сейчас у него.
– Приветствую, доктор Бенаюн, вы собрали экстренное совещание с целью сообщить о появлении новой вакцины? – в нарушение протокола встречи, первым подал голос Марк Демпси, представитель регионального бюро в Вашингтоне.
К нему присоединился взволнованный гомон остальных представителей. Их можно было понять – на них давят страны, а предложить им нечего.
– Именно так, господа и дамы, – ответил Бенаюн. – Оставим в стороне формальности, как это уже сделал господин Демпси, и приступим к обсуждению. Время дорого.
Он открыл у себя на столе папку с материалами, которые получил от Аристова. Эти же материалы он разослал по всем бюро, и теперь все эти представители знали, о чем речь. Оставалось только выслушать их возражения, и переубедить.
– Я категорически несогласен! – начал представитель стран Африки, доктор Тедрос. – Вы действительно считаете, что мы можем позволить себе просто так взять наработки некоего ученого, известного не только своими якобы блестящими результатами в области вирусологии, но также и множеством расследований, связанных с его именем, в том числе и уголовных! Ни одно из обвинений не было доказано, но сам факт! Ради нашей репутации мы не можем так поступить!
– Наша репутация и без того для многих сомнительна, – заметила представитель из Копенгагена, доктор Рие Фонсмарк.
С неё согласились многие из участников.
– Поэтому, мы можем поступить следующим образом: использовать вакцину доктора Аристова, но одновременно с этим, предоставить людям также несколько других – продолжила датчанка – А уж государства смогут рекламировать тот препарат, который посчитают нужным. Тот, который мы им порекомендуем, но не станем навязывать.
– Выбор без выбора, – сказал медленно доктор Демпси.
– Почти что так, – согласился Бенаюн. А про себя он подумал, что таким же образом поступает и с коллегами – направляет их мысли в нужном ему и Аристову русле.
– А почему бы прежде не дать шанс тем ученым, репутация которых более надежна? – спросила представитель из Испании – Амелия Суарес – самая молодая из присутствующих, ей было чуть за тридцать. – Хотя их вакцина только на этапе разработки, мы можем их поторопить, ведь дело неотлагательное, и они это понимают. И уже после того, как вакцина от этих ученых будет в распоряжении стран в случае, если мы увидим ее малую эффективность – вот тогда и обратимся за помощью к доктору Аристову.