Андрей Волков
Covert nevtherworld. Бесконечность I. Катастрофы разума
– И они ему поверили? – спросила Кристина. – Сыну?
Авонамйелус фыркнула.
– Естественно, – сказала девушка, – сама посуди, кому веры больше – сыну конгрессмена-демократа, блестящему студенту, освобождающему угнетенных через продвинутые компьютерные программы, или мне, пропахшей керосином и песком индианке, к тому же женщине. И если бы на этом всё, так нет же. Вызывают меня для дачи показаний. А там прокурор, лицо холеное. Боров. Крыса тыловая. Фамилию помню Тайберт. Мы под Богом там ходим, а он рожу раскормил. Вызывает меня и говорит. Плохи твои дела, и дело мое листает, демонстративно так, причмокивает, а потом говорит. Я этому делу ход не дам, только ты сегодня вечером ко мне придешь. Ну я взбеленилась. Сказала ему пару ласковых, а он меня лапать сразу стал. На стол повалил, стал срывать одежду. Я брыкалась, пыталась вырваться. Рука сама револьвер нащупала у него на поясе. Я даже не поняла, что произошло. Пришла в себя, только когда выстрелила.
А он за шею держится и хрипит. Влетел конвой. Мне трибунал и срок. Двадцать пять лет. Звание, награды, всего лишили. И самое обидное, что ни у кого, ни у кого даже сомнений не возникло. Просто разжевали и выбросили. Как вещь. Только адмирал Рид мне тогда поверил, он тогда в составе суда был. Не знаю почему, но поверил, и вытащил девочку Алин из дерьма. Уговорил комиссию по помилованию принять решение о досрочном освобождении, и вот теперь я с ним. Больше мне идти некуда.
– А почему ты по-прежнему носишь лычки? – спросил Штильхарт. – Их разве не сдирают?
Авонамйелус мрачно осклабилась.
– А я их не за охрану продовольственного склада получила, – резко отчеканила девушка, – эти лычки стоили жизни паре классных ребят и ни в чем не повинных мирных жителей, они кровью омыты, не тому борову их сдирать.
На небольшой боковой консоли конвертоплана замигала красная лампочка. Вместе с ней запищал датчик, Алин одернула летную кожанку и направилась в кабину.
– Кажется, мы подходим к Борисфену, – быстро сказала она, – обратите внимание. Зажглось табло пристегните ремни. Наш самолет приступил к снижению. Выключите все электронные приборы и откройте шторку на иллюминаторе.
Кристина глянула сквозь стекло. В нем виднелись знакомые очертания небоскребов Борисфена.
Они прибыли.
Только бы не было слишком поздно.
* * *
Пять барабанщиков, одетых в парадную форму, выбили торжественную дробь, которая возвещала о начале конференции. Это должно было придать больше торжественности моменту. Назад отступать было бесполезно.
Да и чего можно было опасаться в момент наивысшего триумфа. За десять минут до открытия конференции к Президенту подбежал молодой референт. Твердил про возможность нападения, опасность для гостей. Чушь, возможности этих протестующих сильно преувеличены. Делегаты заняли свои места. Президент в центре зала, Фуэнтес расположился слева от нее. Напротив – представитель МИДа Великоруссии и чиновник из КНР. Они оба выражали лучезарное спокойствие, и Президенту это обстоятельство давало некоторую надежду.
– Вам удалось поздравить племянницу с днём ангела? – спросил у Соколовского Фуэнтес. Как любой испанец, он очень трепетно относился к таким вещам.
– Что? – вежливо отозвался генерал. – Ах да, мы же из-за этого прервали дискуссию. Ох уж эти девочки. Я что-то пропустил?
Фуэнтес вежливо улыбнулся.
– Я говорил Президенту, что мы обеспокоены внесенным в Верховный совет проектом закона «О контроле и порядке». Мне кажется, что этот закон просто ужасен, он подвергнет сомнению демократические ценности.
Ловко они хотят, чтобы я оправдывалась, решила Президент, но она была давно в политике и привыкла к таким уколам.
– Вы верно сказали, – произнесла она, – это все лишь законопроект, тем более предлагаемый достаточно маргинальным левым движением, которое возглавляет некий господин Душенин. Он не входит в парламент, но у него есть свои сторонники, однако у меня нет ни малейших сомнений, что этот законопроект будет отклонён. Ценность демократии состоит в том, чтобы каждый мог высказать свое мнение. Господин Душенин такой же гражданин, как и все. Я думаю, никто не возразит, что последние годы насилие стало захлестывать общество. Политические мнения выражаются актами терроризма и саботажа. Появляются радикальные, даже фашистские организации. Лично я против такого закона, но считаю, что, возможно, некоторое ужесточение необходимо. Но это должно решаться на свободном голосовании народных избранников.
– Могу лишь добавить, – вступил представитель Великоруссии Горчаков, – что не остановив насилие, мы только сыграем на руку полицейскому государству и радикальным силам, которые есть в любой стране, поверьте мне.
Соколовский издал характерный смешок.
– Не соглашусь с вами, господин Горчаков, – сказал он, – я, например, считаю, что даже предлагаемый законопроект недостаточно строг. Миром должна управлять твердая и сильная рука, иначе он погрязнет в хаосе и анархии. Лично не хочу, чтобы тысячи лет развития самой высокоразвитой культуры – европейской – были уничтожены невежественным быдлом.
Если китайский представитель и услышал издевку, то счел нужным пропустить её.
– Вы слишком консервативны, дорогой Соколовский, – мягко оборвал его Горчаков, – мы все знаем, к чему приводили твердые и сильные руки на европейском континенте.
– Я всего лишь говорю о том, что нужно странам, – возразил Соколовский, – это нужно сделать, даже рискуя потерять поддержку народа. Правительство должно выполнить волю народа, а воля народа есть воля молчаливого большинства. Поэтому я считаю, что права правительства не должны быть ограничены, ибо ограничения ведут к неспособности выполнить волю народа, обеспечить его права. Мы живем в обществе, которое не только прощает, но и поощряет насилие, путем избрания слабой власти.
– Главные ценности народа – это этика и мораль, – изрек Фуэнтес, – как вы…
Раздался оглушительный щелчок и погас свет. Всё сразу повскакивали со своих мест. Охрана начала дергать двери, но они были заперты. Затем среди какофонии криков и возгласов раздалось легкое шипение.
* * *
Опершись на снайперскую винтовку – смертельный инструмент в умелых руках, Охотница смотрела на представление через экран, висевший на стене, куда поступало изображение с камеры в конференц-зале. Эти депутаты, министры, дипломаты, Президент и все их лакеи ещё секунду назад считали себя вершителями судеб, а теперь их ничтожные жизни в её руках. Нет, к сожалению, не в её, в руках Организации. Если бы в её, она бы никого из этих пустоголовых болтунов не оставила в живых. Такие как они не должны существовать, они лишь жалкие паразиты, вирус, который уродует планету. Она бы с удовольствием уничтожила этот вирус. Но у неё ещё будет такая возможность! Делать всё надо постепенно.
Она наблюдала, как они пытались вырваться из цепкого плена. Крича и обвиняя друг друга. Куда же подевались их сладкие мирные устремления, речевки. С каждой минутой их придирки друг к другу становились все крикливее. Точно дети в песочнице.
– Значит, вот это для чего? – хрипло спросила Анастасия.
Шурочка обернулась, она, право, забыла про «подругу».
– Безусловно, – сказала она, – ты должна оценить, какую роль я тебе приготовила. Ты войдешь в историю. –
С этими словами Шурочка нажала кнопку на запястье. Люди, бегающие по комнате, стали хвататься за воротнички и падать на пол. Анастасия вскрикнула.
– Ты такая жалостливая, – сказала Шурочка, – просто противно. Не беспокойся. Это сонный газ, ты уже испытала на себе его преимущества. К сожалению, эти бараны нужны живыми, пока.
– Нельзя же избавляться от людей, как от надоедливых насекомых! – с ужасом воскликнула Анастасия. – Даже во имя великой цели.
Шурочка опять захохотала своим рокочущим смехом, который Анастасия совершенно не узнавала.
– Можно, – сказала она, – именно ради великой цели и можно.
На представление ей смотреть надоело. Там газ сделает свое дело. Ни у кого не будет даже шанса. Может, кто и от сердечного приступа скончается, если повезет. Там не главное, главное теперь здесь. Кульминация.
Высшим силам было угодно наложить это бремя на неё, что ж хорошо. Все остальные враги. Враги, которые будут раздавлены её безжалостной рукой. Этот сброд лишат собственности, а их богатства и жизни перейдут в руки тех, кому можно доверять. Она будет служить этой власти, и это будет благородно.
Но пока это всё в будущем. Её волновало то, что будет происходить сейчас. Девушка вскинула снайперскую «трехлинейку» и, выровняв прицел, взвела курок. В окуляр она видела каждую деталь на площади. Вот человек стирает белье, вот другой лезет на статую, вот ещё один. Словно неподвижные мишени. Девушка нажала спуск. Тот, что лез на статую, рухнул вниз. Перезарядка. Выстрел. Стирающая белье женщина осела на брусчатку. Таз с бельем упал следом и камень стал жадно впитывать выплеснутую грязную воду. Ещё перезарядка, ещё выстрел. Ещё перезарядка, ещё выстрел. И стоящие на площади люди один за одним гибли. Каждый, сразу. Люди гибли.
* * *
В противовес общеобывательской точки зрения мир захватить несложно. Только нужно помнить, что, когда вы конструируете эффективный план по захвату власти с последующим установлением вашей личной глобальной диктатуры, такой, о котором не написано в учебнике политологии, все эти планы с совершенными военными машинами, гениальными полководцами, харизматичными лидерами обречены. Нет, когда конструируешь план успешный, то для достижения лучшего результата вам необходимо соблюдать некоторые правила.
Во-первых, захватить мир можно, только если вы не будете кричать об этом невероятном факте. Наоборот, лучше сделать так, чтобы население планеты, и особенно правители, не догадывались об этом. Они не должны понять, что вы их захватили, превращая в своих рабов. Нужно устроить так, чтобы мировые правители исполняли вашу волю, думая, что исполняют свою. Вы должны помнить, что власть – это не тысячи танков, кораблей и самолетов, не сотни ракет. Это некому ненужное железо, демонстрируя которое, политики всего лишь выигрывают выборы, чтобы решить собственные местечковые вопросы, ибо народ очень любит фантики. Настоящая власть – это капитал и влияние, а цель любой власти – только большая власть.
Во-вторых, вы сами не должны править ни одним из государств. Управление государством накладывает ненужный психологический и историко-культурный базис, который будет вам мешать мыслить хладнокровно.
В-третьих, чтобы впоследствии распространить свое влияние на весь мир, вам нужна огромная геополитическая воронка, которая затянет в себя весь старый порядок, после которого человечество потребует новый. Захват власти в стране, достаточно слабой и не воинственной, но при этом имеющей существенное значение для остального мира, для этого подойдет. В такой стране вы всегда можете потренироваться, сделать её укрепленной базой для своих дальнейших действий. При этом захват власти ни в коем случае не должен быть антиконституционным, наоборот, всё должно происходить в рамках закона. Жители должны сами потребовать диктатуру над собой. Для этого нужна причина. Такая причина, которая не позволит вашим наместникам публично отказаться от диктатуры. Толпы разбушевавшихся протестующих, попирающие закон и порядок, для утихомиривания которых нужны некие особые полномочия. Такая причина подойдет идеально. При этом помните, что вы лично не должны быть диктатором. Этим должны заниматься ваши наместники, которых вы должны постоянно менять, чтобы у них не появилось желания занять ваше место.
В-четвёртых, место действия начальных событий должно располагаться как можно центрее, чтобы как можно больше людей о них знали. Центральная площадь в столице государства-жертвы – это превосходное место для подобного. Идеально будет, если в это время в столице проходит какое-то международное мероприятие, скажем, межгосударственная конференция, чтобы у представителей мировой общественности не возникло никаких сомнений в том, что вы на самом деле поддерживаете демократию, а диктатуру устанавливаете лишь по необходимости.
В-пятых, вам необходимо иметь несколько доверенных лиц, которые готовы были бы исполнить вашу волю в любой точке земного шара. Они должны быть быстры, смертоносны и безжалостны не только по отношению к врагам, но и по отношению к себе.
В-шестых, закрепившись в одной стране и представив её человечеству как образец благополучия и порядка, вы должны начать преподносить вашу власть как абсолютную ценность. Для этого вы должны заручиться поддержкой разных элитарных групп: спортсменов, режиссеров, политиков, философов. Они должны продвигать ваши ценности среди людей, которые их почитают и они пойдут за ними. Если они пойдут за ними, они пойдут за вами.
Наконец, в-седьмых, необходимо, чтобы человечество было как можно более разъединено. Для этого пользуйтесь разговорами о национальном достоинстве, суверенитете, ни в коем случае не забывайте про традиционные ценности и про то, что они у всех разные. Залог разобщения человечества – залог вашей личной власти.
Именно такой захват мира и начался в Понти́и, на глазах всего прогрессивного человечества. Понти́я оказалась только прологом и одновременно кульминацией.
* * *
Тьма наползала на Борисфен, не скрывая, а лишь подчеркивая события, происходящие на площади. Ксения Авалова не одобряла брань, но когда она сквозь стекло кабины вертолёта Веховского разглядела детали, то с её губ сорвалось ругательство, которое заставило бы покраснеть самого прожжённого сантехника.
– Вы уверены, что мы сможем здесь отыскать Анастасию? – громко прокричал сквозь шум лопастей Верховский.
– Даю вам слово, что мы её вытащим, – кивнула Авалова, – искренне надеюсь, что она жива.
– Черта с два я позволю им убить её, – заявил Верховский, – эти люди забрали у меня слишком много! Пришел их черед платить!
– Достойные слова, – прокричала Ксения, – в этом мы с вами на одной стороне!
– У нас с вами общий враг, – сказал Верховский, – стихия революции.
Александр жестом приказал пилоту снизиться. Тот уронил машину практически в отвесный штопор, мигом оказавшись практически на земле. Авалова выпрыгнула из вертолета первой, не дожидаясь напарников.
– Я бы не рекомендовал… – начал Рауш, но Ксения его не услышала и побежала вперед.
Почти сразу путь ей перекрыло отделение из спецназа «Сокол», за спинами которых клубился густой дым.
– Что происходит? – крикнула Ксения на задымленном воздухе, от которого немедленно стало щипать глаза, одновременно выкидывая вперед руку с удостоверением. Спецназовец почтительно козырнул.
– Вспыхнул бунт, детектив, – сообщил ей местный сержант, жестом полунаправляя на девушку АКМ, – не беспокойтесь, здесь всё под контролем.
Ксения приподняла бровь.
– Это вы называете под контролем!? – с совершенно неприкрытой иронией спросила девушка. – Почему здесь «Сокол»? Где спецназ СБР?
– Прошу прощения, – сказал сержант, – у меня нет об этом сведений. Нам приказали перекрыть площадь и никого не впускать, и не выпускать.
Ксения вздохнула. Этого она и боялась.
– Сержант, – успокаивающе начала она, – происходящие сейчас события, – это не просто протесты, это попытка государственного переворота. Необходимо немедленно снять оцепление и арестовать зачинщиков этого мятежа.
– Простите, – сказал сержант, – у нас нет на это права.
Мы только наблюдаем, но не вмешиваемся.
Разговор прервал сильный хлопок, потом ещё один и отрывистый крик «Снайпер!», «Снайпер на крыше!».
Хлопки были как будто сигналом. Тут же после выстрелов воздух разорвало ещё несколько хлопков, но ближе – это стали закидывать петардами спецназ. Кто-то из «Сокола» дрогнул и выскочил из цепи, и толпа с дикими криками «Убийцы!» ринулась на оцепление, кто с битами, кто с цепями, кто ещё с чем, затем в ход пошли зажигательные бутылки. Тот сержант, что разговаривал с Ксенией, уже лежал, истекая кровью, а два молодых парня срывали с него шлем и бронежилет. Вскинув пистолет, Авалова не целясь открыла по ним огонь. Мародеры рухнули на землю.
Толпа прорвала строй «Сокола» и ринулась в сторону гостиницы. Ксения видела людей с налившимися кровью глазами, которые подобно разъяренным быкам неслись туда, откуда раздались выстрелы.
Большего она разглядеть не сумела. Сзади что-то громыхнуло, и её отшвырнуло в сторону. Когда девушка сумела подняться, то увидела, что вертолет, из которого она только что выпрыгнула, теперь был объят краснооранжевыми языками. Похоже, обратно им было выбираться не на чем.
– Что здесь за чертовщина? – крикнул Рауш. – Они с Мациевским только смогли подобраться к месту действия. Верховский занимался тем, что, зажимая кровоточащую рану, которая, вероятно, образовалась при взрыве вертолета, оттаскивал в сторону пострадавшего сержанта.
– Я не в курсе деталей! – крикнула Ксения. – Похоже, кто-то устроил стрельбу и это спровоцировало толпу на прорыв оцепления. Мы опоздали.
Это было горькое осознание правды, ужас трудно было понять из-за внешнего шока ситуации.
И это осознание определило для Ксении многое.
В душе её сейчас бушевала буря, сравнимая с самым сильным живым ураганом. Вся нынешняя ситуация означала, что всё, что она делала, всё, что делали с ней…
Всё, что довелось пережить окружающим её людям, все смерти…
Всё было напрасно.
Потому что всё это было ради того, чтобы остановить то, что произошло сейчас.
Для этого было сделано всё. Но ничего не вышло.
Справедливость, которую она пыталась защитить, теперь валялась в пыли. Она была раздавлена тем, что произошло сегодня.
Вся её жизнь теперь превратилась в большой мыльный пузырь, и он был так тонок, что один вид площади молотом разметал его в прах.
Она приняла удар. Она была Ксенией Аваловой. Все последующие минуты с момента прибытия она хладнокровно оценивала риски: идти в гостиницу или развернуться и уйти. Она понимала, что ни один из вариантов сильно ничего не изменит.
Но поскольку она была Ксенией Аваловой, лопнувший пузырь вновь стал камнем. Эмоции уступили место хладнокровию.
Факт был один.
Справедливость, которой она служила, сейчас была в руках плохих парней, и Ксения Авалова решила вернуть её обратно!
* * *
Как уже упоминалось, глобальный захват власти нужно осуществлять по инструкции.
Когда у вас есть инструкция, вы можете сделать любую конструкцию. Важно только сохранять спокойствие, если хотите получить желаемый результат.
А ещё у каждого плана глобального захвата власти должна быть своя кульминация. Кульминация, которая позволит вам отринуть обывательскую мораль, ничтожные принципы гуманизма и при этом не рисковать оказаться белой вороной в стае черных. Истинное мастерство – это не маскироваться под черную ворону, а перекрасить всех в белый цвет. Заставить играть по собственным правилам. Для этого и нужна кульминация.
Нападение протестующих на гостиницу, где собрались видные представители стран мира, безусловно, такая кульминация. Нет, это не финал событий. Финал наступит позже, примерно к утру, когда по Центральному республиканскому телевидению будет объявлено о введении чрезвычайного положения, запрете любых политических партий и организаций в целях сохранения целостности государства, противодействии хаосу и анархии и провозглашении Директории. Нет, это именно кульминация. Момент наивысшего напряжения, до которого ещё можно было повернуть ситуацию вспять. После нет. Ни у кого не получится, потому что события начинают принимать объективно-фатальный смысл, из которого один выход, ради которого они это всё и затевали.
Толпа ворвалась в гостиницу. Закидывала петардами холл, растекалась по лестницам и коридорам с единственной целью – найти того, кто, по их мнению, был виновен в происходящем.
Сделать так, чтобы толпа нашла этого виновного, – это последний штрих в плане, ведь от него, этого виновного, всё равно нужно было избавляться. Сделать это чужими руками есть лучший вариант. Дополнительное доказательство того, что эти руки потом нужно отрубить.
А если пострадают при этом иностранные граждане, это будет просто прекрасно. После этого вам необходимо будет установить диктатуру. От вас этого просто потребуют.
Кричащая и визжащая толпа проломила тяжелые двери конференц-зала. Сопротивления им никто не оказывал. Там были лишь недвижимые тела. Толпа стала раскидывать документы, переворачивать мебель. Кто-то стал пинать людей. Требуя от них что-то. Они не могли ответить. Это привело толпу в ещё большую злость. С гостей конференции стали срывать часы, драгоценности, кошельки, какие-то гаджеты. После чего беспомощные тела подхватили на руки и стали выкидывать из конференц-зала в холл, одно за другим, как бревна. Зачем?
Вряд ли кто-то из находившихся в зале мог вразумительно ответить на этот вопрос. Не только великоросский бунт бессмыслен и беспощаден. Любой бунт бессмыслен и беспощаден. И именно такой бунт вам нужен, чтобы добиться желаемого. Но, конечно, особую эффективность плана вы достигните, только когда управляете обеими сторонами и заранее знаете, как именно будет развиваться ситуация. При таком раскладе вам остается только наблюдать за всем со стороны. То, что вам нужно, произойдет само по себе. Успех локальной акции даст вам повод для дальнейших манипуляций. Уже глобальных. Действуй локально – думай глобально, это есть высший приоритет.
Успешная локальная акция в Понти́и была задумана не просто как однократный успех, но как приказ, как руководство к действию остальным. Они уже были готовы к моменту кульминации, везде, где потребуется. Поэтому события в Понти́и стали ядром, картечью, которая взорвалась мелкими шариками цепной реакции выполнения приказа.
Везде.
За исключением Понти́и.
В Понти́и приказ уже был исполнен.
* * *
Охотница стояла на террасе гостиничного пентхауса и созерцала горящую площадь. Механическая перчатка, сжимавшая живую левую руку, мерцала призрачным зеленым светом встроенного в неё изумруда – камня, который давал ей необычайную силу. Она видела, как среди толпы протестующих в гостиницу бежит та, которую она не ожидала здесь увидеть. Она полагала, что Верховский придет один.
План претерпевает некоторую корректировку. Впрочем, она даже была рада, что встретится с той, которая по достоинству её оценит. И её смерть будет для Охотницы наградой за старания. Наконец она сразится с той, которая может бросить ей вызов.
Словно бы в подтверждение её мыслей завибрировал пейджер. На экране красовалась надпись «Oni prishli za toboj. Bud' ostorozhna».
Охотница улыбнулась. Она была уверена – Организация простит её за небольшое представление. В конце концов иногда нужно отдаваться своим маленьким эгоистическим желаниям.
* * *
Чуть пошаркивая ногами, они бежали по длинному и просторному холлу гостиницы, время от времени уворачиваясь от взрывов, попадавших через разбитые фронтальные окна. Огромный холл по всем нижним коридорам и по лестницам был уже забит вооруженной толпой. Из-за кучи разномастного народа продвижение замедлилось очень сильно. Но все-таки они пробивались вперед, не ввязываясь в стычки. В результате добрались до лифтов гораздо быстрее, чем Ксения смела надеяться, хотя и не так быстро, как могли бы.
А вот там их ждала засада. Человека три в боевой разгрузке и ощенившиеся ни много ни мало автоматами. Они не высовывались на открытое пространство, а решетили воздух выстрелами, из-за которых уже не была слышна завывающая сигнализация.
– У нас нет времени, – крикнула Ксения операм, которые с большим интересом увлеклись перестрелкой, – попробуем пройти снаружи!
Рауш кивнул, и они нырнули в ближайший коридор. Затем забежали в один из номеров и вылезли через открытое окно на широкий карниз. Они находились на внешней стене, обращенной к горящей пощади. Рядом оказалась водосточная труба, по которой они забрались на несколько этажей вверх.
– Я надеюсь, что для обратного пути мы выберем более цивилизованный вариант, – пробормотал Верховский.
– Главное, чтобы этот вариант был, – бросила Ксения, – когда мы увидим Анастасию, хватайте её и бегите.
– А вы? – спросил Александр. Авалова криво усмехнулась.
– Моя забота, – сказала девушка.
Взобравшись на карниз, Ксения выстрелом из своего пистолета выбила очередное окно. Обломки массивной рамы и осколки стекла ещё не успели упасть на пол, когда она со своим отрядом уже оказалась внутри. Здесь коридор был пуст. Дверь на этаже была одна. Этот этаж напомнил Ксении казино Арсенюка в Кранцберге. Авалова бесшумно подбежала к двери пентхауса и, приставив к ней ствол пистолета, снесла замок.
Сминая дверь, они ворвались в помещение.
– Боже, как неэстетично, – мягко произнес женский голос, – кто вас учил вламываться в номер к приличной девушке?
Широкое окно, сквозь которое можно было рассмотреть половину города, перекрыла тень.
– Вы пришли раньше, чем я ждала вас, – сказала тень, – я рассчитывала, что господин Верховский придет один. Таково же было условие договора?
Ответом ей был рык Верховского.
– Где Анастасия?
– Саша, я здесь! – прокричала Урусова. – Беги, это ловушка!
Тень шагнула вперед.
– Конечно, ловушка, – манерно поцокала она языком, – и вы так глупо в неё попались.
Александр с удивленным ужасом разглядел лицо девушки.
– Ты? – прошептал он. – Как это возможно?
Наблюдавшая мизансцену Ксения прищурилась. Ей вдруг вспомнились слова старого художника.
– Нет, – веско сказала она, – это не она. Ваша подруга действительно умерла. Вы видите перед собой лишь двойника.
Охотница театрально охнула.
– Ну за-а-чем?! – издевательски воскликнула девушка. – Вы испортили весь эффект, боюсь, теперь вас придется всех убить!
Ксения послала издевательскую усмешку в ответ.
– Извольте это сделать в вашем естественном облике, – бросила Ксения, – Ольга Александровна!
Охотница картинно захлопала в ладоши.
– Ай браво, – сказала она, – вы и это знаете!
С этими словами девушка резко потянула себя за шейную мышцу и одним движением стянула с себя фальшивую кожу.
Да, это была Ольга Касаткина. Только её лицо было сильно изменено. Больше не было обычной живости и кокетства. Сейчас она была в своем настоящем обличье. Бледное лицо, словно застывшая гипсовая посмертная маска, смотрело жестокими, хищными огненного цвета глазами. Рот скривился в презрительной усмешке.
– Весьма интересно, как вы сумели догадаться? – спросила она.
Ксения флегматично повела бровью.
– Вспомнила старую аксиому, – сказала девушка, – если отбросить все факты, кроме одного, то этот единственный и является верным. Все встало на свои места, когда я сопоставила конференцию, вашу профессию и тот факт, что именно вы помогали в расследовании Эльмире Сабуровой.
– Помогала? – рассмеялась Охотница. – Да только я и передавала информацию. Эта дурочка так и не поняла, откуда у меня доступ к таким подробным сведениям.
Считала, что это Левицкий через свои связи узнает. Я немало времени потратила, чтобы убедить её в этом.
– А Левицкий догадался? – спросил Верховский.
– Догадался, – кивнула Ольга, – он вызвал меня на встречу. Хотел провести очную ставку между мной и Вяземским. Я была вынуждена его ликвидировать.
– А Саша? – прошептала Анастасия. – Значит, ты и её убила?
Касаткина повернула к ней голову.
– Убила, – сказала она, – но много раньше, чем ты думаешь. Наша с тобой общая подружка десять лет покоится на дне Роны, куда я отправила её, перед тем как убить Чилуэллов.
– Нет, – прошептал Верховский, – не верю. Охотница осклабилась.
– Именно так, – холодно сказала она, – причина этого в том, что Шурочка открыла свое сердце своей заветной, как она считала, подруге. Ведь Александр Владимирович помнит это. Она мне много рассказывала, особенно о том, как ничтожна и слаба её надежда понравиться замечательному Александру Верховскому, ведь он так увлечен некой Анастасией Урусовой и совсем не обращает на неё внимания.
Александр сжал руки в кулаки. Так сильно, что ногти впились в ладони. Ксения сделала жест оперативникам быть наготове.
– Знаете, – прошелестела Ольга, – это была смертная скука, – слушать душевные переживания семнадцатилетней девчонки. Ужасно неинтересно: «Ай-ай-ай, почему мальчики клюют на таких девиц… Анастасию же интересует только успешность Саши, она привыкла брать всё готовое… Как это так, возле Анастасии и один вертится, и второй… Неужели Саша забыл ту ночь после моего дня рождения…»
Ольга расхохоталась леденящим смехом, от которого душа уходила в пятки. В этой девушке не было ничего живого, один могильный холод. Ксения начинала понимать ужас видевших её. От неё правда наступало оцепенение.
– Уныло, – сказала Ольга, – не правда ли? Но я была терпелива. Я выслушивала, подсказывала и самое главное, я узнавала то, что мне было нужно. Я узнала, что Шурочка очень вхожа в дом к Чилуэллам. Я даже посоветовала ей завести роман с Томасом. Правда, жаль, что эта мысль мне пришла в голову не раньше того, как он влюбился в эту Русакову. Впрочем, я и так смогла завершить свое задание. Придумала альтернативный план.
– Уверена, никто не предполагал, кто вы такая на самом деле, – быстро проговорила Ксения.
Ольга отрешённо кивнула.
– Да, – небрежно бросила она, – видите ли, Ксения Игоревна, если я вознамерюсь кого-то очаровать, то обязательно сделаю это! Уж будьте уверены. Я стану всем для этого человека. Вместилищем его самых потаенных глубинных страхов.
– Полагаю, что и для Кати Кирсановой тоже? – спросила Авалова.
– Конечно, – сверкнула глазами Охотница, – она прибежала ко мне из казино вся перепуганная. Как же это было забавно: «Я видела там то, что не должна была». На самом деле мне не хотелось её убивать, но приказ есть приказ, вы сами это понимаете. Она слишком много знала, чтобы продолжать жить. Хотя скоро то, что задумано, перестанет быть тайной, но тогда её неуемное желание спасти подруг могло привести к нежелательным последствиям.
– Иначе у вас не было бы повода выводить протестующих на улицы, – бросил Мациевский.
– Естественно, – сказала Ольга, – теперь же, после того как обезумевшая толпа разгромила гостиницу и напала на международных гостей, поднимется волна возмущения. И жители не только страстно поддержат новое правительство, но и потребуют его создания.
– Вижу, вы все предусмотрели, – сказала Ксения, – кроме одного. У нас есть запись. Та самая, которую сделала Кирсанова в ночь убийства. На минуту ей показалось, что лицо Охотницы дернулось в сомнении.
– Блеф, – отрезала Ольга, – эта запись была уничтожена вместе с Кирсановой.
Ксения позволила себе легкую усмешку.
– Возможно, вы и уничтожили какую-то запись, – сказала она, – но настоящая всё это время лежала у вас под носом, в казино. И мы знаем, кто ваш хозяин.