Андрей Волков
Covert nevtherworld. Бесконечность I. Катастрофы разума
Тень печали легла на красивое лицо Левоновой. Ксения и не надеялась, что будет по-другому. Из их небольшой группки только она одна знала историю из юности Кристины, которую той было тяжело вспоминать. Ксения не винила её за это. Она не была сухарем.
– Других вариантов нет? – холодно спросила Кристина.
– Нет, – так же холодно ответила Ксения, – мы так и будем ходить по кругу и терять время. Если мы обратимся с официальным запросом, уйдут недели на бумажную волокиту, а ты даже не аттестованный сотрудник, просто гражданское лицо, тебе не составит труда туда съездить, и потом, кто, если не ты, знает эту страну как свои пять пальцев, и у тебя друг работает в швейцарской полиции.
Молчание.
– Послушай, – мягко сказала Ксения, – я понимаю, что тебе тяжело туда возвращаться, но…
Кристина запустила руки в волосы. Вдохнула, затем выдохнула.
– Ладно, я в норме, – сказала она, – всё уже случилось, и говорить не о чем. Я согласна, начинать надо с Женевы. Всегда надо начинать там, где всё начинается. Есть что-то, что объединяет ваши два дела, и оно там, в Швейцарии.
КОНЕЦ ПЯТОЙ ГЛАВЫ
Глава VI. Слишком много совпадений
Если я – только сон – спросила Алиса – то, кто же тогда вы, хотела бы я знать?
– То же самое – сказал Труля-ля.
Л. Кэрролл
Суббота 20 октября
Анастасия открыла глаза. В первую секунду она не могла понять, где находится. После, когда взгляд привык к мраку вокруг неё, девушка сумела разглядеть характерные выступы на потолке её спальни. Внутренне успокоившись, Анастасия взглянула на часы, они показывали половину пятого.
Что же её разбудило? Может быть, шорох деревьев за окном? Анастасия принялась осматривать окружающее пространство.
Но в спальне было тихо. Все вещи на своих местах, никто нигде не шевелится. А в густой чернильной тени не затаился наемный убийца.
Но ведь что-то же ее разбудило! Очевидно, это что-то происходило не здесь.
Потом она расслышала тихое, тихое завывание и скрежет. Анастасия готова была поклясться чем угодно, что в завывании она слышит отдельные буквы. Потом буквы превратились в слова, а потом…
Кровь у Анастасии похолодела в жилах. Прямо возле окна около её кровати в непосредственной близости от ног образовалась зыбкая и покачивающаяся фигура девушки. И о ужас! Это была та девушка, которую нашли в её подвале!
Костенея от ужаса, Анастасия даже не могла пошевелиться.
– Этого не может быть! – прошептала она.
Но это было. И призрак девушки медленно и величаво подплыл к её кровати.
– Зачем ты это сделала? – прошептал призрак. – Зачем ты убила меня? Я ничего плохого тебе не сделала. Почему, Анастасия? Почему?
– Я не трогала тебя, – дрожа всем телом, прошептала Анастасия. Она буквально приросла к кровати, не в силах пошевелить рукой или ногой. Лицо обдувало черным могильным холодом.
– Из-за кого ты на это пошла, Анастасия, – продолжал шептать призрак. – Разве он стоит этого?
– Кто? – спросила Анастасия.
Призрак не ответил. Фигура сгустилась в белое облако и кинулась в сторону Анастасии. Девушка закрыла лицо одеялом. Облако вылетело из комнаты через закрытую дверь. На стекле окна спальни виднелись буквы, начертанные чем-то бурым. «Ты знаешь!» – сумела прочитать Анастасия.
– Нет, нет, нет!!! – закричала девушка. – Это всё неправда!!! Неправда!!!
Силы оставили её. Анастасия в беспамятстве рухнула на смятую простыню и отключилась.
Её замутненный разум сквозь черно-белую дымку вновь создал картинку.
Предпоследний день перед Рождеством проходит. Она только что вернулась домой. Сегодняшний вечер был прекрасен они с подружками ходили на традиционный швейцарский рождественский базар, накупили кучу вкусностей, которые будут радовать её. Ложась спать, она думала о каникулах, о том, как увидит семью. Как познакомит их с Александром. Она сама не знала, как это будет, но это будет обязательно. Он теперь всё для неё.
Свет выключен, она залезает под одеяло. Вдруг снаружи раздается шум. Дверь в её спальню распахивается. Она видит мужскую фигуру.
Щелчок выключателя. На пороге стоит Том.
– Цыпочка ты моя, – говорит его голос.
Его вид внушает страх и недоверие: волосы всклокочены, на щеке шрам в поллица. Ноги еле держали его.
– Вот и ты моя, куколка, – прошипел он, – теперь тебя никто не отнимет.
– Ты что, пьян? – спрашивает она. – Ты что несешь?
Вместо ответа Том бросается на неё и своим весом придавливает к кровати, одновременно затыкая ей рот полой своей куртки.
– Ах ты, шлюха продажная, – рычит он, – ты думаешь, я позволю, чтобы тебя имел каждый мужик, которого ты встретишь? Тварь!!!
Она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, а он уже задирает подол её ночной рубашки.
– Ты моя, – раздается шипение, – он проиграл тебя мне час назад в бильярдной.
В какой-то момент она сумела вытащить левую руку из его хватки, затем тянет руку к прикроватной тумбочки. Рукоять ножа легла сама собой в руку.
Раздался дикий утробный крик.
– Тварь, тварь! – орет он, держась за окровавленное плечо из которого торчал нож. – Тварь, я тебя урою!!!
Она не помнит себя от ужаса. Вылетает из спальни, надевает пальто, пытается обуться в сапоги, но слышит топот ног. Окно! Она распахивает его и прыгает вниз.
Снег! Снег больно колет её голые лодыжки. Она бежит. Бежит до автобусной остановки. Чуть-чуть согревшись, скрюченными от холода пальцами надевает сапоги. Надо бежать. Туда, где Она. Она поймет, Она спасет.
Институтский кампус. Она сама уже не помнит, как добралась туда. Поднимается на нужный этаж. Дверь комнаты Шурочки. Она протягивает руку, чтобы постучать. Внутри раздавался смех, а ещё голос. Его голос.
Она не видела, но она понимала.
Девушка буквально сползла с лестницы, выбежала на улицу и без чувств рухнула в снег, заливаясь слезами.
* * *
Её спальню огласил протяжный крик. Анастасия вскочила на кровати, озираясь в поисках звука, и с ужасом поняла, что кричит она сама. По её щекам текли слезы. Она так плакала, что даже не пыталась себя сдержать. Её тело содрогалось от боли, страха и отчаяния.
Резкий звонок городского телефона, трубку которого Анастасия всегда держала на кровати, разрезал пространство. Девушка схватила его машинально.
– Алло, – сказала она, давясь слезами. Молчание.
– Алло, говорите. Молчание.
– Говорите, черт бы вас побрал!
– Не ори! – раздался глухой голос в трубке. Он был холодный. Мертвецки холодный. – Ты получила мои послания?
– Да, – пролепетала Анастасия.
– Чудно, – сказал голос, – теперь ты понимаешь, что во всем, что происходит, виновата ты, сучка гнилая. Ты всех убила! Поэтому ты умрешь. Жди.
В трубке раздались короткие гудки.
* * *
Громкий стук в дверь заставил Ксению разлепить глаза. Она, признаться, не сразу поняла, что стучат в дверь. Поначалу подумав, что стук вызван вывозом мусора, девушка глубже зарылась в подушки, но когда стук повторился и не один раз, она поняла, что надо идти открывать.
Зевая и потягиваясь, Ксения надела халат и, по пути посмотрев на прикроватные часы (они показывали без десяти пять), поплелась к двери.
– Какого черта! – пробормотала девушка, имея твердое желание спустить негодяя, который помешал ей спать, с лестницы.
Авалова открыла дверь, на пороге топтался Рауш, лицо его выражало крайнее нетерпение.
– С ума спятили, – напустилась девушка, – пять часов утра!
– Кто рано встает, тому Бог подает, как говорится, – съязвил Макс, – нам же он подал сегодня новый труп.
Ксения чертыхнулась. Жизнь становится всё интереснее и интереснее.
Сказав Раушу, что сейчас спустится, и отправив его в машину, Ксения закрыла дверь за ночным гостем и отправилась в ванную, чтобы скинуть с себя остатки сна. Затем напялила на себя джинсы, свитер и, прихватив утепленную жилетку, спустилась вниз.
– Откуда про труп узнали? – поинтересовалась она у Рауша.
– Дежурный позвонил, – сказал Макс. – Я только отвез Кристину в аэропорт. Домой поехал. Из машины уже вышел. Тут звонок. Всё, нашли!
– Кто нашёл-то? – спросила Ксения.
– Да почтальон, – сказал Иван, – он письма в ящики совал. Смотрит, в одной из квартир дверь открыта. Свет горит. Время, сама понимаешь. Зашел. А там кровище. Он даже труп-то не успел рассмотреть. Сразу милицию вызвал. Местные разобрались, что к чему. Мне и отзвонились. Я же сказал, чтобы мне в отдел сообщали о всех жестоких убийствах.
– Кто бы это ни сделал, я его поймаю, – сурово сказала девушка, – он лишил меня сна, а ко сну я отношусь очень чувствительно.
Местом происшествия на сей раз служила квартира в доме на Садовой. Поднявшись по широкой лестнице на третий этаж, сыщики увидели распахнутую дверь и суетящихся милиционеров. Переступая порог, Ксения резко затормозила, едва не впечатав подошву кеда в лужу чуть застывшей крови.
– Осторожней, барышня, – сказал эксперт, – смотрите не запачкайтесь. Здесь крови полно.
– Да уж вижу, – пробурчала Ксения, зажимая нос и нагибаясь к трупу.
– Орудие, как я понимаю, то же? – спросила Ксения.
Эксперт кивнул.
– Да, – сказал он, – причем, судя по характеру надрезов на коже, и удар тот же.
Почему-то я даже не сомневалась, подумала девушка. Возникал только один вопрос. Кто убитая? Их третья потеряшка – Соня Захарова? И чья это квартира?
– Что известно на данный момент? – спросила она у одного из дежурных милиционеров. Тот достал блокнот и принялся рассматривать записи.
– Значит, так, – сказал он, – труп был обнаружен около двух часов назад почтальоном, который разносил корреспонденцию.
– С ним можно пообщаться? – перебила Ксения.
– Нет, – покачал головой дежурный, – увезли в «Скорой». Парню пятнадцать лет. Рвота, судороги. Нервный срыв, в общем. Дальше, соседка слышала, как кто-то звонил в дверь, где-то без четверти двенадцать. Видимо, это был убийца.
– Значит, дверь открыла она сама? – осведомился Рауш.
– Да, – ответил дежурный, – открыла, впустила, провела на кухню.
– А может, её туда силой отвели?
– Вряд ли, – сказал дежурный, – две чашки на столе, она чай разливала.
Авалова внимательно посмотрела на Рауша.
– Получается, что вообще кто-то свой, – сказала она, – а квартира чья?
– Сейчас, – дежурный сверился с блокнотом, – а, вот. Квартира принадлежит Рыковой Александре Сергеевне.
Разум Аваловой ушел куда-то погулять и совершенно не собирался возвращаться в её голову.
– Это же помощница Верховского! – воскликнул Макс.
Слов не было. Неужели перед ними лежал труп Александры Рыковой? С учетом того, что на девушке был надет ночной халат, это было так. Но тогда вообще получалась бессмыслица. Зачем её убивать? Кому она мешала?
За спиной Ксении началась какая-то возня. Она обернулась, чтобы посмотреть, что там происходит, и увидела стоявшую перед ней Александру Рыкову. Аваловой потребовались нечеловеческие усилия, чтобы сохранить остатки самообладания.
Александра, напротив, выглядела довольно решительно, очевидно подумав, что в её квартире проходит обыск, она собиралась высказать милиционерам всё, что о них думает, но увидев труп, осеклась и побелела.
– Что здесь случилось? – спросила она дрогнувшим голосом.
– Осмотр места преступления, – пояснила Ксения, – два часа назад в вашей квартире был найден женский труп с признаками насильственной смерти.
* * *
Голос девушки-детектива вернул Шурочку в реальность. Ксения, напомнила себе Александра, её зовут Ксения Авалова.
– Скажите, Александра Сергеевна, – произнесла Авалова, – а почему вы так поздно вернулись домой?
Шурочка решила, что врать не стоит.
– Я была у подруги, – призналась она, – ей было плохо, и я оставалась с ней, пока она не уснёт.
– И в половине пятого вы вдруг решили поехать домой, хотя могли остаться у подруги на ночь? – спросил коллега Аваловой.
– Дело в том, что мне нужно было отсюда кое-что забрать, – сказала Шурочка, – поэтому да, я поехала домой так рано.
Она надеялась, что отвечает довольно складно, чтобы у оперативников не появились подозрения. К тому же говорила она чистую правду.
– Понятно, – кивнула Ксения, доставая блокнот, – скажите, а как зовут вашу подругу?
Шурочке показалось, что, спрашивая, Авалова уже знает ответ.
– Анастасия Урусова, – сказала Шурочка.
Опера переглянулись. Авалова чуть слышно шепнула коллеге: «Без комментариев».
– Кто ещё жил в вашей квартире? – поинтересовалась Ксения.
– Глупый вопрос, – сказала Шурочка, – разумеется, никто. На что это вы намекаете?
– Я ни на что не намекаю, – спокойно сказала Ксения, – дело в том, что убитая девушка пробыла здесь как минимум несколько часов. Успела переодеться в ваши вещи и даже пила чай, как мы предполагаем, с убийцей. Скажите, может быть, вы одалживали ключи от квартиры кому-нибудь?
– Нет, – твердо сказала Шурочка, – разве что Анастасии иногда одалживала. Больше никому.
– А как же Александр Верховский? – встрял коллега Аваловой. – Вы же с ним встречаетесь. У него нет ключей от вашей квартиры?
Шурочка ожгла оперативника взглядом.
– Нет, у Александра нет ключей от квартиры, – резко сказала она, – мы встречаемся у него.
Оперативник хотел что-то спросить ещё, но Ксения Авалова его остановила.
– Вы можете идти Александра Сергеевна, – сказала она, – мы пока останемся в вашей квартире, завтра вы можете забрать ключи в управлении розыска, но позвольте последний вопрос. Не кажется ли вам странным, что с вами произошла такая же история, как и с вашей подругой Анастасией Урусовой? Я в случайности не верю, а вы?
Саша посчитала нужным не говорить правды. У неё были кое-какие размышления, но она не хотела делиться ими с милицией.
– Нет, – коротко ответила девушка, – я не считаю это странным. Эта история не имеет ни к Анастасии, ни ко мне ни малейшего отношения.
На этом она решила закончить разговор. Лишнего им говорить точно не собиралась.
* * *
– Крепкие девчонки, – отметил Рауш, – хорошо держатся, и главное, вы смотрите, не сговариваясь, покрывают друг друга. Что же они скрывают, а?
– Не знаю, – сказала Ксения, – но скорее всего какуюто нехорошую историю, которая произошла с ними в прошлом, и они думают, что некто преследует их именно из-за этой истории. Возможно, это как-то связано с убийством того английского адвоката.
– Так, значит, нужно узнать об этом деле побольше, – тут же нашелся Макс.
Авалова кивнула.
– Кристина узнает, – сказала она, – я же не только из-за девочек её отправила в Швейцарию. Она разузнает, что там было. Пока могу сказать, что все сходится в одной точке.
– Территориально одной? – уточнил Рауш.
– И территориально тоже, – кивнула Ксения.
Макс сквозь приоткрытую штору посмотрел, как Александра Рыкова садится в машину и отъезжает от дома.
– Послушайте, а может, эта Александра и есть убийца, которую мы ищем?
Ксения пожала плечами.
– С чего вдруг такая теория? – изумилась девушка.
– Смотрите сами, – сказал Макс, – последний наш труп, то есть последняя девушка двери не взламывала, окна не выбивала, к тому же тут всё на сигнализации, улавливаете?
– Хотите сказать, что Александра впустила потерпевшую в дом, убила её, а потом уехала? – спросила Ксения.
Макс утвердительно закивал.
– Именно, – сказал он, – и все очень логично.
– А по-моему, нет, – сказала Ксения, – во-первых, соседка. Она слышала звонок в дверь, значит, к потерпевшей кто-то приходил. Ну ладно, это можно скорректировать, что приходила сама Александра, а потерпевшая была уже в квартире, но вопрос, зачем подставляться, звоня в дверь, если можно открыть ключом?
– Чтобы подумали, что звонил чужой человек, – предположил Рауш.
– Ага, а если бы соседка выглянула на лестницу? – спросила Ксения. – И потом, зачем Александра давала потерпевшей свою одежду, зачем она вообще убивала её в собственной квартире и откуда она знает убитых девушек?
Рауш нахмурился.
– А почему вы так уверены, что это одна из наших потеряшек? – спросил он. – Я же не говорю, что она та девица, которую мы ищем. Она бы не стала так подставляться, тут вы правы. Но представьте на секунду, что это не наша потеряшка. Это может быть какая-нибудь любовница Верховского, которую Александра задумала убрать с дороги. У вас, женщин, это легко.
– Спасибо, – усмехнулась Ксения.
– Нет, я серьезно, – сказал Макс. – Узнала от подруги историю и – действовать, сымитировать убийцу, так сказать, а на него все и спишут.
Ксения усмехнулась, сказочник, но попытка засчитывается.
– А удару ножом снизу-вверх она тоже из рассказов подруги научилась? – с явным недоверием полюбопытствовала Авалова.
Рауш насупился.
– Но если не Александра впустила нашу убитую в свою квартиру, то кто тогда? Ведь квартира не подвал, туда труп просто не затащишь. Да и потом, по обстановке видно, что она пробыла в квартире как минимум несколько часов.
– Вопрос, – согласилась Ксения. – Меня беспокоит ещё одно. История с липовыми паспортами жертв становится всё более навязчивой. Мне кажется, что тут вообще целая мафия работает. Кстати, кто этим у вас занимается?
– Есть люди, – сказал Макс, – а вы хотите и создателей паспортов липовых пробить?
– Быть может, – кивнула Авалова, – ведь кто-то подобную партию заказывал, а работа долгая и кропотливая. Вы паспорта видели? Они же явно не на коленке сделаны. А людей, которые могут так виртуозно шлёпать, не так уж много. В данном случае можно даже облавой припугнуть. Им будет легче заказчика сдать, чем бизнес потерять.
– Согласен, – кивнул Макс, – тряхнуть стоит. Заказчика они вряд ли знают, но какие-то концы могут указать.
Пискнул мобильный. Ксения равнодушно глянула на экран. Короткое предложение: «Priezzhayu segodnya v seredine dnya, prishlo vremya obiedinit' usiliya. Pokrovskya». Что же, значит нити расследования привели Наталью сюда. Это можно было бы предположить, и это было хорошо, возможно, она поделится какой-то важной информацией, которую они ещё не знают.
– Зачем это убийство нужно было маскировать как убийство Александры Рыковой? – спросила она. – Что это? Очередное послание для Верховского? Как-то уж слишком хлопотно, не находите?
Рауш, поняв, что коллега обращается к нему, что-то промычал, что можно было расценить как согласие.
– Здесь есть что-то ещё, – продолжала Ксения, – это не случайно, что убийца подбросил первый труп в пансионат Анастасии Урусовой. Нам нужно узнать, что произошло в жизни этой девушки и почему она так не хочет это рассказывать. Поймем это, тогда и ниточку найдем.
– Значит, вы думаете, что ключ к разгадке в Урусовой? – спросил Макс. – Но она точно не знает жертв.
Ксения мотнула головой.
– Мне кажется, что дело не в жертвах, – сказала она, – дело в том, почему её выбрали объектом охоты, только ли потому, что она связана с Верховским? Нужно ещё раз всё проверить. В нашем пазле не хватает очень большого куска.
Раздался звонок телефона. Номер был неизвестен, но Авалова догадывалась, кто это мог быть.
– Слушаю, – сказала она, пытаясь изобразить отстраненный голос.
– Вы Ксения Авалова? – спросил её женский голос.
– Да, – ответила Ксения, – кто вы?
Голос на другом конце провода неожиданно замолчал. Словно взвешивая все за и против продолжения разговора.
– Эльмира Сабурова, – сказал голос.
Надоело всё время угадывать, усмехнулась про себя Ксения, скучно.
– Я ждала вашего звонка, – правдиво созналась Авалова. – Думаю, что нам надо встретиться. Думаю, вы знаете, что я в курсе вашей проблемы, и я полагаю, вместе мы сможем её решить.
– Я согласна, – коротко ответила Сабурова, – буду через полчаса.
Коротко, но ясно, заметила Ксения. Наверное, боится, что слушают. Правильно боится. В таких делах перестраховка не помешает.
– Кто? – спросил Рауш.
Ксения почесала затылок.
– Эльмира Сабурова, – сказала она, – назначила мне рандеву. Думаю, что узнала о нападении на храм или ювелир передал мою просьбу связаться. Так или иначе, посмотрим, что она мне скажет. Кажется, мы находим путь. Медленно, но находим.
Время, улыбнулась девушка себе, всегда важно время.
* * *
Ожидая свой багаж в уютном здании международного аэропорта Женевы, неофициально именуемого просто аэропорт Cointrin, по месту деревни, где он располагался, Кристина Левонова старалась сосредоточиться на деле. Чем больше она в него погружалась, тем больше оно запутывалось, и всё же именно это показывало, что разгадка должна быть очень простой. Оставалось только найти разгадку.
Факты нагромождались, как Вавилонская башня, и это только всё запутывало. Если Адашев считает, что всё можно купить задорого или задешево, тогда зачем он отдавал приказ убивать Марту Васкес? Тополевич вряд ли имеет прямой выход на таинственную убийцу, поэтому действовал через Адашева. Почему же бывший шеф СБР пошел на такой необдуманный шаг? Ведь они фактически засветили исполнителя, и сыщикам о нем стало многое известно, хотя бы то, что это девушка. Это уже сужает круг поисков. С другой стороны, они могут и не знать, что я была у матери Терехиной. Но убийства девочек, зачем они Адашеву? Что они могли знать такого, что это мешало в их политической игре? Наконец, как всё это было связанно с Североевропейским транспортным коридором? А для неё это был главный вопрос.
Муссируя в голове мысли, Кристина вышла из здания аэропорта и остановилась у раздвижных дверей, водя взглядом по прилегавшей к зданию автомобильной парковки. Наконец, отыскав глазами то, что ей было нужно, девушка улыбнулась. Некоторые вещи никогда не меняются, подумала она, зафиксировав взгляд на спортивном «Ситроен Актива» 1988 года, желтого, почти лимонного цвета. Дверь автомобиля была открыта, обнажая бежевый кожаный салон, а вероятный водитель расположился под передним правым колесом, судя по торчавшим оттуда лоферам с поблескивающими вставленными монетками, как носил Майкл Джексон в бытность своей молодости.
Кристина подошла ближе и многозначительно кашлянула. Ответом ей был металлический скрежет и звон падающих деталей. Девушка невозмутимо пнула по лоферам мыском своей туфли. Никакой реакции, Кристина пнула настойчивее. Из-под днища автомобиля выкатилась тележка, на которой лежал молодой человек лет тридцати в легких бежевых брюках и свободной льняной белой рубашке с закатанными до локтя рукавами. Некоторое время они изучали друг друга.
– Крис! – воскликнул молодой человек. – Вот и ты! Чертовски рад тебя видеть, подруга!
* * *
Шурочка ехала к Анастасии с одним намерением, но то, что она услышала от подруги про являющиеся приведения и звонки невесть от кого, повергло её в ещё больший ступор, чем труп в собственной квартире. Вся история явно выходила за грань нормальности.
Конечно, со временем та история, которая произошла в Женеве, забылась. Да, собственно говоря, и истории-то никакой не было. Шурочка прекрасно помнила тот рождественский вечер. Помнила, как Александр с пробитой головой заявился к ней в квартиру, помнила, как отпаивала его чаем и делала компрессы, но ничего больше между ними тогда не было. И со временем ей удалось внушить это Анастасии. То же, что было меж ними сейчас, уже не имело отношения к той истории, отчасти поэтому Шурочка стремилась помочь подруге наладить прежние отношения с Александром, хотя бы на уровне друзей. Она чувствовала себя виноватой в том, что произошло тогда, ведь если бы она в тот роковой вечер поехала к Чилуэллам, всё могло быть по-другому. Ничего бы не было.
Так или иначе, но Анастасия не держала зла на подругу, и вся история потихоньку стала забываться. Пока…
– Так больше продолжаться не может, Анастасия! – веско сказала Шурочка, обращая взор на подругу. – Сначала письма, теперь это! Кто бы подобное ни совершал, его надо остановить!
– Но как? – спросила Анастасия. – Как мне его остановить, если я ничего о нём не знаю? Я даже не понимаю, что я ему сделала.
Шурочка вздохнула.
– Это неважно, – сказала она, – сейчас ты должна пойти в милицию и всё рассказать. У тебя же есть визитка этой Аваловой. Вот ты ей и расскажи.
– Что рассказать? – не поняла Анастасия.
– Всё, – повторила Шурочка, – про странички из дневника, про эти звонки, и расскажи, что тогда произошло в Женеве, только всю правду. Ты же понимаешь, что он не остановится. Он будет давить на тебя дальше, пока не прижмет к стенке и ты не задохнёшься.
– Я боюсь, – честно сказала Анастасия, – я и раньше боялась подобных шагов, но теперь боюсь сильнее обычного.
– Чего ты боишься, дурочка? – осведомилась Шурочка. – Ты боишься того, что в этом замешан кто-то из близких тебе людей, но это же и так понятно. Ты же сама говорила, что опасность надо встречать стоя к ней лицом, а не поворачиваясь спиной. Где же твоя решимость, Анастасия?
– Я не этого боюсь, – сказала девушка в ответ, – я боюсь правды, а вдруг всё, что со мной происходит, это плод моего воображения, а что, если я всех убиваю? Что мне делать с такой правдой?
Шурочка положила руки на плечи подруги.
– Анастасия, – сказала она, – правду необходимо принимать такой, какая она есть, как бы это ни было тяжело. Мой тебе совет, подруга, не обращай внимание на все нападки на тебя и обратись в соответствующие органы.
– А не всё ли равно? – осведомилась Анастасия. – Ведь они будут меня трясти по полной программе. Какая разница, от чего получать страдания? От того, что ты читаешь или смотришь сама, или от того, как тебя будут выворачивать наизнанку?
Шурочка кисло усмехнулась.
– Я бесконечно уважаю твой философский подход, – сказала она, – но подумай, что случится, если слухи о тебе попадут на ТВ или в Интернет. Если тебе настолько наплевать на собственную судьбу, подумай хотя бы о близких тебе людях. Об отце хотя бы!
Анастасия ожгла подругу взглядом.
– О каких это близких? – язвительно спросила она. – Тех, что меня хотят вогнать в могилу?
– Ты мне не нравишься такая, – сурово произнесла Шурочка, – я не понимаю, что с тобой происходит, но ты меняешься не в лучшую сторону перед стоящими впереди преградами. Это именно то, что он и хочет.
– Прости, – сухо сказала Анастасия, – действительно не знаю, что на меня находит, как будто кто-то сильный, сильнее меня, дергает за веревочки, как марионетку. Будто приказывает быть агрессивной и жесткой.
Шурочка плеснула себе коньяку.
– А может, тебе просто к психологу обратиться? – посоветовала она. – Он найдет эту точку влияния в твоем организме и заблокирует.
– Было уже, – заметила Анастасия, – но, ты знаешь, мне это не поможет. Да и что он во мне увидит?
– Увидит он в тебе несчастную девушку, – сказала Шурочка, – с неустроенной личной жизнью и полностью отданной работе.
– Снова – здорово, – хмыкнула Анастасия, – ты всегда заканчиваешь разговоры на одной и той же ноте.
– Зато ты улыбнулась, – заметила Шурочка, – и чувствуешь себя не так плохо, а раз ты себя чувствуешь не так плохо, может, нам поехать поработать?
Анастасия усмехнулась. Что же, Шурочка, как всегда права. Нужно учиться абстрагироваться, а работа для этого подходила лучше всего.
* * *
Кристина ни на секунду не сомневалась, что если бы стоявший перед ней сейчас Флориан Штильхарт жил в Германии середины 30-х годов прошлого столетия, он бы обязательно красовался на всех пропагандистских плакатах Третьего рейха, кроме тех, на которых изображали фюрера, настолько его внешность соответствовала представлениям тамошних идеологов об истинном арийце. Наверное, только его характер нельзя было описать как нордический и стойкий, потому что Флориан всегда был словно на иголках и всегда в нем чувствовалась легкая небрежность к тем событиях, которые происходили вокруг него, и даже некая заносчивость… словом, Кристина никогда не понимала, как точнее, одним словом, она может описать своего швейцарского друга.
– Я надеюсь, что ты прихватила с собой полный чемодан с неприятностями? – криво усмехнулся Штильхарт.
– На тебя хватит, – колко сказала Кристина, – и ещё останется.
Молодые люди громко засмеялись и обняли друг друга, как это обычно делают боевые товарищи после долгой разлуки. Такой эпитет, наверное, как нельзя лучше описывал их отношения.
– Ты не представляешь, как я рад тебя видеть, – сказал Штильхарт, – без тебя здесь было неимоверно скучно, хотя я следил за твоими успехами.
Кристина улыбнулась.
– Это вполне естественно, никаких погонь, перестрелок, наверное, ещё чуть-чуть, и ты бы стал писателем в стиле Фридриха Дюрренматта. Так что можешь благодарить, что я спасла тебя от скуки.
Штильхарт поморщился.
– Я не могу быть Дюрренматтом, – удивленно заметил молодой человек, – у него всегда был ужасный бернский акцент. У тебя красивая шляпка.
– Я тебе подарю такую же, когда ты мне расскажешь, что удалось узнать.
Штильхарт хмыкнул.
– А что я мог узнать? – вопросил он. – Я сижу дома, изучаю феноменологию, и тут мне приходит письмо от тебя с просьбой встретить в аэропорту.
– В течение последних двух недель в Кранцберге убили трех девушек, трех одноклассниц, у всех резаные раны на шее от неизвестного кинжала.
Штильхарт приподнял бровь.
– Пижонство, – сказал он, – я имею в виду кинжал, кто в наше время использует такое оружие, удивлен.
– Ты удивишься ещё больше, узнав, что убийства совершает молодая женщина, – сообщила Кристина.
– Отнюдь, – возразил Штильхарт, – теперь мне стало все абсолютно ясно. Только женщина и способна на такое пижонство. Но мне непонятно, причём тут ты?
Кристина улыбнулась.
– Ты же знаешь, что я люблю изучать проблему глубже, чем принято, – заметила девушка. – Можешь сказать, что знаешь об этом…
Левонова вытащила из кармана пальто свернутую бумажку и протянула её Штильхарту.
Флориан бросил короткий взгляд на надпись.
– По этому адресу находится частная клиника Бориса Тополевича, – закончил за неё Штильхарт, – это довольно известное место в узких кругах.
– Значит, вы сами за ним следите? – поразилась девушка. – Это я вовремя с тобой связалась.
Девушка сделала невинную гримасу.
– Ты всегда умела пользоваться связями, – улыбнулся Штильхарт. – Ну в общем-то ты права, мы действительно следим за этой клиникой. Там происходят какие-то странные события, ничего себе примечательного, просто странные события, но сколько бы мы ни пытались что-то выяснить, никаких доказательств их противозаконной деятельности мы найти не можем.
– А как вы пытались достать информацию? – спросила Кристина. – Через внедренных агентов?
Штильхарт пожал плечами.
– Нет, – сказал он, – собирали в местных «брассери».
Прошу вас, мадмуазель.
– Отличная машина, – одобрила Кристина, окидывая взглядом салон с прямоугольный рулем, а скорее штурвалом, развернутой панелью с россыпью кнопок и голографическим экраном, на котором отображались скорость и обороты двигателя, подарок?
– Конфисковал у одного великорусского олигарха, – улыбнулся Флориан, заводя мотор, – концепт 1988 года, но ему он теперь долго не понадобится.
– В Швейцарии умеют обращаться с бизнесменами, – многозначительно усмехнулась Кристина.
Флориан пожал плечами.
– Некоторые прекрасно существуют, – заметил он. – Так что тебе, до всего этого? Я так и не понял.