Андрей Волков
Covert nevtherworld. Бесконечность I. Катастрофы разума
– Какая Катя? – спросила Кристина. – Катя Кирсанова?
Захарова вздрогнула.
– Нет-нет! – воскликнула она. – Я не должна говорить, никому не должна. Меня накажут! Ты же проверяющая, одна из них.
Девушка стала корчиться из стороны в сторону. Кристина схватила её за плечи и прижала к себе.
– Тише, тише, – проговорила она, – успокойся, я друг, я помогу тебе.
Соню всё ещё трясло. Наверное, это последствия препарата, ужаснулась Кристина. Скорее всего, такая реакция возникает, когда человек говорит то, на что он не запрограммирован. Поэтому даже если пациентка и сбежит, то она ничего не сможет рассказать, потому что умрет от судорог. У Кристины от этой мысли сами собой все внутренности свернулись.
– Ты… ты из полиции, да? – пролепетала Соня. – Ты приехала арестовать докторов?
– Потом, – попыталась успокоить её Кристина, – ты знаешь откуда можно позвонить?
– В кабинете доктора Девье, – с болью и дрожью в голосе сказала Соня, – там автономный телефон и компьютер.
– Откуда ты знаешь? – спросила Кристина.
– Я несколько раз была у него, – ответила Соня, – он иногда вызывает пациентов, спрашивает о жалобах или просьбах.
Доберусь до телефона, позвоню Штильхарту или Фабиану. Пусть вызывают мальчиков из ARD 10 и разносят этот храм медицины к чертовой матери. Проведем агрессивные переговоры, как в известном фильме.
Она хотела двинуться к дверной панели, но Соня схватила её за руку.
– Мне страшно, – сказала она, – можно мне с тобой? Кристина тут же хотела ответить нет, ей вовсе не улыбалась мысль идти в компании полусумасшедшей соседки по палате, но немного подумав, девушка одернула себя. С каких это пор, милочка, вы рассуждаете, как эти, с позволения сказать, психотерапевты? Может, ещё на работу к ним устроитесь?
– Хорошо, – согласилась она, – пойдем.
Почему добро в моей голове всегда побеждает рациональность, подумала девушка.
* * *
Улица Дражинского. Трущобы города. Деревянные дома без удобств, примостившиеся к скале, узкие дворики, вездесущие соседки и запах жареной рыбы, час назад выловленной из моря. Ксении нужен был пропуск в клуб, и из проверенного источника, которым был Михал Потапыч, она знала, что в этом замшелом райончике часто гостит тот, кто отведет её туда.
Авалова протиснулась в дверь кабачка «Dyryavaya bochka». Внутренний антураж соответствовал названию.
Почерневший от времени линолеум, круглые столики из зеленого металла, в дальнем левом углу – широкая угловая барная стойка. На одной из вертикальных балок, отходящих от барной стойки и подпирающих потолок, висит доска объявлений, обращенная лицевой стороной ко входу в кабачок. Посетители клуба тоже были соответственными. Среди оживленно болтающих клиентов можно было заметить крепко сбитых парней в кожаных куртках с поблёскивающими ТТ. Другие предпочитали охране собственное оружие. Огневая мощь позволила бы устроить новый «Торг».
Ксения двинулась к барной стойке, ощущая на себе влажные взгляды. Особенно на неё пялилась кучка бритоголовых со слюнявыми улыбками, которые, правда, исчезли, стоило им бросить взгляды на её бедра.
Лишь только она подошла к стойке, бармен, до того пивший из мутного стакана какую-то жидкость, быстро глянул на её фигуру и стал копошиться под стойкой своими длинными, довольно мускулистыми руками. Голова питейных дел мастера каким-то образом крепилась сразу к туловищу, минуя шею, и выражала крайнюю раздражённость. Ясно было, что он тоже готовит оружие.
– Табье чьево? – проквакал бармен с неясным акцентом.
– Голубя позови, – властно сказала Ксения. Бармен замотал головой.
– Ничаво ньет, – проквакал бармен, – ничаво ньет.
Напряжение росло. Опасностей будущего опасаться не надо. Опасаться надо только настоящего. Кажется, эта сентенция сюда как нельзя к месту.
Дальнейшее произошло очень быстро. Ксения рухнула на пол. Бармен пальнул из ТТ, разнеся одну из деревянных панелей. Авалова вскочила и рванула бармена за обе руки по дуге вверх, опрокинув его на металлический столик, от чего стоявшие на нем стаканы превратились в крошево. Теперь бритоголовые уже поднимали пушки.
Ксения взмахнула ногой. Один из пистолетов выпрыгнул из руки остолбеневшего владельца и улетел в угол, ту да же отправился и владелец. Его напарник бросился на девушку с видом носорога. Ксения крутанулась на месте, и бритоголовый впечатал голову в стойку.
Окружающие немедленно оторвались от выпивки и стали глазеть на представление. Некоторые по привычке доставали стрелковое оружие и держали его на изготовке, другие прятались за охрану. Однако, как только последний бритоголовый отправился отдыхать, они разочарованно покачали головами и вернулись к своим делам.
Ксения нависла над лежащим барменом.
– Я просила Голубя, а не проблемы, – сказала она.
Сзади послышалось шевеление. Бритоголовые опять поднимались.
– Ну, хватит, ребятки, – раздался чей-то голос, – наша гостья пришла сюда не для того, чтобы неприятности нам причинять, верно, Ксения Игоревна?
Ксения обернулась на голос. Он принадлежал тонкокостному журчику с длинными и сальными волосами и испещрённой оспинами кожей. Это и был Голубь, крупный делец, контрабандист, сутенер. Человек разностроннейшей деятельности. Свою кличку он заслужил тем, что единственным его легальным бизнесом была торговля птицами.
– Не обращай внимания на всё случившееся, – сказал Голубь, – меры предосторожности. В неспокойное время живем. Мне нужно проверить было, что это на самом деле ты.
– Проверил? – фыркнула Ксения.
– А то как же, – сказал Голубь, – кто же кроме тебя так махать ногами может? Зачем кликала, красавица?
– Это не для лишних ушей, – сказала Ксения, – у тебя есть где поговорить?
Голубь сардонически рассмеялся.
– Для тебя у меня есть все, – заявил он, – пошли.
* * *
Голубь провел её вниз по небольшой лестнице. Открыл металлическую дверь и завел Авалову в маленькую комнатку с ядовито-фиолетовыми обоями, столиком, креслом и широкой кроватью, которая скорее всего предназначалась вовсе не для сна.
– Это моя берлога, – сказал он, – временная. Мои птички сейчас улетели в теплые края, и я торчу здесь, но для тебя готов прервать свое уединение.
Ксения осклабилась.
– Мне нужно попасть в клуб, – сказала она.
Голубь захохотал.
– Да ты и так в клубе, детка! – воскликнул он. – У нас по вечерам такие танцы бывают.
Ксения расстегнула кобуру.
– Мне нужен другой клуб, – сказала она, – тот, что в здании бетонного завода.
Голубь с опаской посмотрел на кобуру.
– Зачем так сразу?! – завизжал он. – Что и пошутить нельзя? Что ты хочешь знать об этом клубе?
– Всё, – сказала Авалова, – как называется? Как туда попасть? Кто там бывает? Кто туда девочек отвозит?
Голубь на несколько секунд задумался.
– Ладно, – сдался он, – только для тебя любимой. Мои ребята их отвозят. Наше дело раз в месяц встретить девочку и доставить в казино. Всё. Когда лот разыгран, её уже клиент забирает. Что там происходит дальше, мы к этому отношения не имеем.
– Откуда девочки поступают?
– Да отовсюду, – бросил Голубь, – отсюда, Станиславов, Лемберг, Борисфен. Здесь самое зачетное место в республике. Больше такого нет.
– Понятно, – кивнула Ксения, – как туда попасть? Голубь фыркнул.
– Да никак, – сказал он, – там охрана, как в Белом доме! Туда пускают только по приглашениям. Чужие там не ходят.
– Ну ты-то там свой, – заметила Ксения, – как я понимаю.
– И что с того? – осклабился Голубь.
– А то, – сказала Ксения, – что ты меня сейчас туда отвезешь.
Голубь достал сигарету. Закурил. В нос ударил запах марихуаны.
– Да ты рехнулась, Авалова! – воскликнул он. – Как я тебя туда отвезу?
– Отвезешь, – повторила Ксения, – на своем дорогом авто и проведешь меня внутрь. Скажешь, что привел крутого клиента, там же не только на девочек играют.
Голубь бросил недокуренную сигарету. Всплеснул руками.
– Нет, – сказал он, – ты точно рехнулась. Они же тебя там на ремни порежут.
Ксения белозубо улыбнулась.
– Ну зачем так грубо, там же все люди культурные и статусные, не так ли, друг мой? К тому же у тебя всё равно нет другого выбора.
Голубь бросил беглый взгляд на расстёгнутую кобуру. Выбора у него не было. Делец откинулся на спинку кресла.
– Ну как же не помочь родной милиции, – съязвил он, – вот только ради тебя, детка. Слушай, а ты откуда инфу узнала, что я девочек вожу? Ну так, для общего развития скажи, а?
Ксения рассмеялась.
– Для общего развития, – повторила Ксения сквозь смех, – да понятия я не имела, что ты кого-то возишь. Я первый раз это от тебя слышу.
Голубь нецензурно выругался и злобно глянул на девушку.
– Ах чтоб тебя… – воскликнул он, – вот ты ж дьяволица!
– Сочту за комплимент, – сказала Ксения и пнула ногой по щиколотке Голубя, – вставай, поехали.
Голубь кряхтя поднялся и вяло побрел к двери. Авалова сняла с предохранителя пистолет и двинулась за ним.
* * *
Выйти из палаты оказалось не очень простым делом. Входная дверь имела кнопку только с одной стороны и, конечно, не с той, где находилась Кристина. С минуту девушка весьма прозаически смотрела на дверь, словно ожидая, что та откроется от тяжести её взгляда. Поскольку этого не произошло, Кристина подошла вплотную к двери и провела рукой вдоль короба. Загадочный механизм замка никак не отреагировал, но девушка почувствовала идущий сверху холодок. Значит, щель, – догадалась Кристина.
– У тебя есть листок бумаги, – спросила она у Сони. Та флегматично кивнула и протянула белый чистый лист формата А4. Кристина села на колени и, отогнув маленькую полосочку, аккуратно оторвала её. Затем подошла к двери и, просунув бумагу в щель, провела ею вдоль верхней части короба. Есть! Замок приветливо щелкнул и дверь послушно отъехала в сторону.
– Люблю читать приключенческие романы, где всё подробно описывается, – прокомментировала Левонова.
Выбравшись в коридор, девушка сперва осмотрелась и убедившись, что никого больше нет, поманила пальцем свою новую знакомую.
– Пошли, – сказала она.
По коридору двигались тихо. Чтобы случайно не поскользнуться, сняли туфли и шли босиком. Думать о том, что с ней сделают если поймают, Кристине не хотелось. Оставалось надеяться, что поговорка про сон негодяя верна.
– На каком этаже кабинет? – спросила Левонова, жалея, что не срисовала где-нибудь план здания.
– На пятом, – тихо ответила Захарова.
Кристина фыркнула.
– Ну естественно, – сказала она, – он же не может быть на первом и с открытым в сад окном. Соня, ты говорила про свою подругу, ты знаешь, что с ней произошло.
– Наверное, её убили, – спокойно сказала Соня, – она пришла забрать нас из казино, но мы её не послушали. Она просила, много раз просила, чтобы мы ушли оттуда, а мы не хотели. А потом она пропала, просто пропала и больше не приходила.
– А почему ты думаешь, что её убили?
– Её Охотница увела, – уже с усилием произнесла Захарова, – а если Охотница уводит, то люди не возвращаются. Даша вон тоже сбежать решила. Охотницу за ней послали, и она Дашу вернула. И Даша уже никуда не сбежит.
Значит, Охотница это… пронеслось в голове Кристины.
– Почему? – спросила Кристина. – Почему уже не сбежит?
– Её обновление почти завершено, – сказала Соня, – она на него радостно идет, а я сопротивляюсь, я не хочу обновления.
Кристину распирали вопросы, она хотела было спросить про обновление, но смирила любопытство. Неизвестно ведь, какие вопросы вызывают отторжение, а ломка идущей рядом девушки – последнее, что ей было нужно.
Поднялись на пятый этаж, уже под самую крышу. Лифтом, разумеется, не пользовались, боялись, что старый механизм создаст много шума. Дышать старались тоже через раз, чтобы не запыхаться от крутого подъема.
Поднявшись, Кристина отодвинула Соню и подалась вперед, чтобы осмотреться.
– Чисто, – с удовлетворением отметила девушка. Очень тихим шагом они добрались до двери кабинета, которая, собственно, и была единственной дверью на этаже. Уже хорошо. Замок двери оказался подобен остальным и после проведения полоской бумаги сквозь короб открылся. Свою компаньонку Кристина оставила снаружи, так сказать, на стороже.
Прикрыв за собой дверь, девушка крадучись и очень жалея об отсутствии фонарика подошла к письменному столу и, включив настольную лампу, огляделась. Обстановка ничем не отличалась от типичного кабинета врача. Стопки медицинских книг, федеральных и кантональных законов, грамоты. Всё должно было вызывать трепет и уважение к светилу медицины у человека, который сюда попадал. Нет, безусловно Кристина оставляла за Девье право быть медицинским светилом. Все её умозаключения ещё надо было доказать. Что сразу девушке бросилось в глаза, так это какая-то необжитость кабинета, словно его хозяин очень редко здесь появлялся. А для директора клиники это было странно.
Поверхностно осмотрев кабинет, Кристина стала более тщательно искать что-то похожее на сейф, и надо сказать, что нашла, причем не что-то похожее, а именно сейф, который был вмурован в стену и спрятан за стопкой медицинских законов.
Аккуратно переложив книги с полки на стол, Кристина приступила к открытию сейфа, ну то есть взламыванию – всё зависит от точки зрения.
Сейф на её счастье оказался с колесцовым замком. Кристина облизала ладонь и будто заправский медвежатник стала осторожно поворачивать замок, вслушиваясь в щелчки.
Есть! Замок дважды щелкнул, и металлическая дверь распахнулась. Всё-таки дипломатический интернат дает самое разностороннее образование.
Внутри, как она и предполагала, лежали истории болезни пациенток. Кристина осторожно взяла папку.
Беглый взгляд в содержимое сразу поставил в тупик. В этих папках лежали целые личные дела на пациенток, подобные тем, что собирают частные детективы в ходе слежки за объектом: привычки, увлечения, круг знакомых, социальный статус. Зачем кому-то собирать информацию о девушках? Но это были ещё не все странности. Пациентки были максимум девушки среднего достатка, а то и вовсе из бедных семей, и местом рождения значились, мягко сказать, не совсем центральные города. То есть то же самое, как и в случае с пропавшими девушками в Кранцберге.
– Алиева Анна Эдуардовна, – стала читать Кристина, – 1996 года рождения, понти́йка, место рождения: город Станиславов, Назаренко Кристина Геннадьевна – 1998 года рождения, место рождения город Лемберг. Свидерская Светлана Александрова, 1997…
Просматривая сейчас эти имена, Кристина смутно стала вспоминать, что где-то их видела. Но где? – Она закусила губу. – Если только…
Ну, конечно! Этих девушек она видела в сводках, когда искала похожие случаи. Они все пропали без вести. Значит, их похищали, отправляли в казино, а дальше переправляли сюда. Идиотка, как она сразу тогда не поняла? Хотя, чего теперь пенять, ведь попробуй объедини эти дела. Этих девушек специально похищали в разное время и из разных городов. Выходит, у них только в Кранцберге прокол вышел? Да, заключила Кристина, потому что им помешала Кирсанова. Они от неё слишком поспешно избавились. Хотя если бы я не знала эту страну как свои пять пальцев, ничего бы мы про них не раскопали.
Да уж, ничего себе реабилитационная клиника.
Но это были ещё не все новости. В тех же папках содержалась вся информация и о людях, оплачивающих пребывание девушек в клинике. Эти фамилии даже не требовали перепроверки. Они были слишком хорошо известны, а если сложить отчества этих людей с их фамилиями, все становилось совсем ясно. Господи, как надоело быть всё время правой, – тихо проворчала она, оправдались её самые худшие опасения. Нужно было срочно передать информацию.
Её рука потянулась к телефонной трубке, и она убедилась, что Штильхарт бывает прав в своей низкой оценке её способности стратегически мыслить.
– Не надо никуда звонить, – раздался голос и зажегся свет, моментально ослепивший глаза.
В дверном проеме стояла доктор Перрен с направленным на Кристину револьвером «Кольт». Что-то сюрреалистическое было в этом её виде. Интересно, сколько времени эта докторша уже наблюдает, как она кипит за изучением документов?
– Добрый вечер, – улыбнулась Кристина.
КОНЕЦ СЕДЬМОЙ ГЛАВЫ
Глава VIII. Свободное падение во тьме
Что ж, теперь, когда мы увидели друг друга – сказал единорог – мы можем договориться. Если ты будешь верить в меня, я буду верить в тебя. Идёт?
Л. Кэрролл)
Понедельник 22 октября
Приятная классическая музыка, каменные статуи атлантов. Светодиодные хрустальные плафоны светились разноцветными огнями, разгоняя темноту. Сейчас основным цветом был зеленым, но пока Ксения осматривалась, частота изменилась и свет стал оранжевым. Дорогие паласы и снующие по ним официанты и официантки белый верх черный низ. Да здесь и работала Екатерина Кирсанова, здесь она пыталась отговорить своих подруг от участия в игре. Здесь же она увидела что-то из-за чего её убили. Ксения чувствовала, что с каждым своим шагом она приближается к разгадке и с каждым шагом она чувствовала, что не хочет знать эту разгадку.
Вместе с Голубем она шла вдоль рядов улюлюкающих игровых автоматов, круглых столов из зеленого сукна, где люди играли, кто в карты, кто в рулетку, кто в кости.
– Только не надо удивляться лицам, детка, – тихо сказал Голубь, – здесь можно увидеть кого угодно, даже Папу Римского, таких козырных мест больше нет, отвечаю.
– Сам видел? – спросила Ксения.
– Кого?
– Папу Римского.
– Его не видел, а вот наши церковники сюда часто захаживают, – криво усмехнулся Голубь, – ладно, подруга, я тебя сюда провел, давай дальше сама, лады?
– Лады, – кивнула Ксения, – свободен.
– Счастливо развлечься, – хохотнул Голубь, – если что, кокс, выпивка и богатые мальчики, все бесплатно.
Не меняя хитрого выражения на лице, Голубь стал пятиться назад и вскоре скрылся в толпе. Доносить не пойдет, решила Авалова, в их среде быть стукачом у мента это подписать себе приговор сразу и безотлагательно, он не так глуп. Авалова подошла к барной стойке и, сев на элегантный высокий стул, жестом позвала бармена.
– Что угодно барышне? – льстиво спросил тот.
– Один дайкири, – попросила девушка.
Через минуту перед ней в коническом коктейльном бокале, украшенном лаймом, плескалась кисло-сладкая бело-зелёная жидкость.
– Вы у нас первый раз, барышня, – сказал бармен, – я вас раньше не видел. Уже ознакомились с нашим ассортиментом? Советую вам «Баккара», удивительно заводит.
Ксения улыбнулась.
– У меня с заводом проблем нет, – небрежно бросила девушка, – меня интересуют лоты, понимаете, о чем я?
Бармен нахмурился.
– Ого, – сказал он, – вы немного опоздали, мы теперь на лотах не специализируемся.
Ксения фыркнула.
– Да ну, – бросила девушка, – а мне говорили, что это самое козырное место в республике, что здесь можно сделать всё, что пожелаешь.
Бармен перекинулся через стойку.
– Говорю же, больше такой услуги нет, – сказал он, – не привозят больше девочек, а тех, которые были, увезли.
– С чего вдруг? – спросила Ксения. – Это же так популярно было.
– Да почем я знаю, – сказал бармен, протирая бокал, – знаю, что увезли, и всё, мое дело маленькое, но охрана трепалась, что игры на лоты больше не будет.
– Знаешь её? – спросила Ксения, кладя на стол фото Кирсановой. – Работала здесь.
– Ты чего, мент, что ли? – осклабился бармен.
– Борец за добро и справедливость, – отрезала Ксения, – так как?
– Ничего я тебе не скажу, – буркнул бармен, – не знаю такую!
Ах вот так вот, никакой помощи следствию.
– А ты через стойку перегнись, – сказала девушка.
– Чего? – рявкнул бармен.
– Перегнись, перегнись.
Бармен перегнулся и увидел упертый в деревянную панель браунинг.
– Знаешь, что это такое? – спросила Ксения. – Армейский браунинг FN Five seveN, калибр 5,7, 28 мм, прошьет эту стойку и испарит твои внутренности, если ты мне не скажешь.
У бармена забегали глаза.
– Что тебе нужно знать? – спросил он.
– Кто её убил?
– Да откуда я знаю, – фыркнул бармен, – вам же факты нужны, а то вы мне потом предъявы кинете.
– И всё же?
Бармен замялся, испуганно поглядывая на барную стойку.
– Я кликуху только знаю, – сказал он.
– Говори, – потребовала Ксения, – быстро.
– Охотница, – буркнул бармен.
– И всё? – спросила Авалова. – Просто Охотница? –
Бармен закивал.
– Просто Охотница, – сказал он, – я ни разу её не видел. Её вообще никто не видел, кроме босса.
– Кто у нас босс? – спросила Ксения, не убирая руку из-под стойки. – Ну говори, раз начал.
– Под топор меня суешь, да? – злобно осведомился бармен. – За фраера держишь?
Ксения улыбнулась.
– А какая тебе разница? – бросила она. – Скажешь, убьют свои, не скажешь, убью я. Тебе решать. Только если мне скажешь, у тебя еще будет шанс.
– Арсенюк, – быстро сказал бармен, – ему здесь всё принадлежит.
– Как давно ему это принадлежит? – спросила Ксения.
– Года два, – сказал бармен.
– До этого кому принадлежало?
– Так ему же, – сказал бармен, – он вообще сам завод этот лет шесть, как прикупил. Стоял заброшенный, а год назад он здесь эту точку и открыл.
– За что Охотница убила Кирсанову? – спросила Ксения. – Она сама так решила или по приказу?
Бармен фыркнул.
– По приказу, конечно, – сказал он, – она без приказа ничего не делает. Девчонка эта всё нос свой совала куда не следует, вот ей его и прищемили.
– Что значит совала? – не без отвращения спросила Ксения.
– Вот то и значит, – буркнул бармен, – вопросы задавала вроде тебя, только такой пушки у неё не было.
– Какие вопросы?
– Лишние, – сказал бармен. – Когда лоты проходят? Где проходят? Кого из девочек торгуют?
– Ты ей сказал?
Бармен снова зафыркал.
– Ничего я ей не говорил, – пробурчал он, – чтоб отвязалась, отправил на десятый этаж, сказал, что, наверное, там аукцион будет, а это зона запретная, там появляются только босс и его гости.
– И ты, шкура, её специально отправил? – холодно спросила Ксения. – Ты знал, что если её там увидят, то она уже оттуда не вернется, так?
– Да, достала она меня, – зашипел бармен, – все ходила, вынюхивала, выспрашивала, смирнее надо быть, вот я туда её и отправил, знал, что проучат.
Ксении хотелось сейчас всадить в него всю обойму, но она удержалась.
– Ключ давай, – требовательно сказала девушка, – ты ведь наверняка напитки носишь, ты же самый главный здесь, по этому делу.
Бармен нехотя полез под стол и извлек оттуда пластиковую карточку.
– Лифт в той стороне, – махнул он рукой, – я, смотрю, ты как она, тоже борзая, но ничего, скоро власть сменится и вас всех укоротят.
– Увидим, – коротко сказала Ксения, беря карточку.
* * *
Пожалуй, нет ничего глупее, чем висеть между полом и потолком, медленно раскачиваясь в разные стороны. Ну, разве что не иметь при этом возможности пошевелиться. В поле зрения появился доктор Девье.
– С возвращением в этот мир, госпожа Левонова, – сказал он улыбнувшись.
Оказывается, он знал великорусский язык.
– Вы меня с кем-то путаете, – ответила ему Кристина, с радостью обнаружив, что ей оставили способность говорить, – я…
Доктор цинично рассмеялся.
– Я прекрасно знаю, кто вы, Кристина Сергеевна, – сказал он, – посланник Организации никогда бы не стал проникать в мой кабинет и красть документы, и уж тем более привлекать к этому делу одну из пациенток. Какая ошибка. Всегда считал добросердечие страшной человеческой слабостью.
Идиотка, сухо констатировала Кристина, кем она себя возомнила, Матой Хари? Ничего, будем выкручиваться.
– Это лучше, чем ставить медицинские эксперименты на людях. На грязные деньги, – гордо заявила девушка.
Доктор пропустил её слова мимо ушей.
– Фи, как патетично, – бросил он, – право, даже не ожидал от вас. Вы же так профессиональны всегда. Впрочем, вы меня уже ничем не удивите, Кристина Сергеевна, а вот я могу вас удивить. Мне прекрасно известно, кто вы, и ваши замыслы тоже известны. Ваша соседка Софья, она была первоклассной собеседницей. Она рассказала всё, что было необходимо, даже чуть-чуть больше. И если вы не хотите повторить её преприятнейшие ощущения, советую вам отвечать на мои вопросы.
Блефует, поняла Кристина, они ничего не знают. Соня не могла им ничего сказать, потому что она с ней ничего не обсуждала. Нет, если бы знали до конца, прикончили бы на месте. А если нет? Если это не блеф, тогда ему что-то нужно.
– Значит, так, – сказала она, – с вами я говорить не буду, а буду говорить с шефом вашим – Тополевичем. Никогда не отвечала на вопросы лакеев. Почему должна начинать сейчас?
Девье крутанулся на каблуках и подошел вплотную к девушке, грубо схватив её за подбородок.
– Радуйтесь, что у вас есть возможность говорить, – зашипел он, – итак мой первый вопрос. Вы работаете на Верховского? Он вас нанял?
Кристина попыталась усмехнуться. Ах вот, оказывается, в чем дело. Её здесь считают человеком Верховского. Значит, Тополевич играет на другой стороне доски. А он очень нервничает, этот доктор, аж руки дрожат. Руки дрожат – это хорошо.
– В своем контракте я указываю, что сохраняю приватность своих клиентов, – заявила девушка, – меня особо за это ценят. Впрочем, если вы сообщите о моей просьбе господину Тополевичу, я могла бы с ним обсудить этот вопрос. Кристина излучала спокойствие. В конце концов, как говорит Штильхарт, хочешь быть умным, изображай из себя дурака.
Доктор оскалился в злой усмешке.
– Ну если вы настаиваете, – сказал он и с этими словами схватил себя за лицо и с силой дернул щеки вниз. Кожа оказалась фальшивой и теперь висела лохмотьями. Вместо блестящей лысины голова была покрыта аккуратно уложенными седыми волосами. Перед Кристиной стоял тот, кого она только что желала лицезреть. Зря он начал с ней говорить на великорусском.
– Какое откровение, – усмехнулась она, – доктор Луи Девье, ученый с мировым именем, директор одной из самых фешенебельных частных клиник, он же Борис Тополевич – один из богатейших людей мира. Удачное партнерство. Полный уход от ответственности за маской несуществующего человека и в то же время постоянный легальный доход.
Тополевич снял с себя остатки грима.
– Вы догадливы, – сказал он, протирая лицо, – но, что бы вы ни говорили и ни делали, вы уже не остановите запущенный мною процесс. Пока все обращали внимание на собрания «Лиги честности», я разработал план, с помощью которого могу подчинить себе или уничтожить бессчётное количество политических и общественных деятелей Понти́и. И, уверяю вас, не только там, но и по всему миру. Как я уже сказал, я давно понял, кто вы, Кристина Сергеевна. Мне было интересно показать вам то, о чем многие скоро услышат. Вы очень любознательны, и я удовлетворю ваше любопытство. Знаете почему? Потому что только вы способны оценить масштаб того, что я сделал.
– Если вам кто-нибудь поверит, – сказала Кристина, – эти люди не любят шантаж.
– Поверят, – заявил Тополевич, закуривая сигарету, – в любом случае я устрою им шоу. Помните протесты в Узбекистане после того, как американские солдаты изнасиловали двух школьниц? Этим бедолагам даже пришлось ликвидировать свою военную базу. Представляете, если выяснится, что чем-то подобным занимаются дети ведущих политиков Понти́и? Не думаю, что мировое сообщество допустит подобное. Тем более, что в моем заявлении не будет ни слова лжи, а если мои требования не будут выполнены, я начну рассказывать об элитах многих других стран. Как вы думаете, сколько найдется лидеров, которые захотят воспользоваться подобным компроматом? – Он смачно причмокнул, закуривая сигарету.
– Вам не позволят, – сказала Кристина, правда, она не очень была уверена в своих словах, – они найдут какую-нибудь лазейку и выбросят в эфир ответный компромат. Ваше досье уже изучают. Спецслужбы, бандиты. Даже в горах Монтрё не от всего можно спрятаться.
Тополевич покачал головой.
– Меня это мало интересует, – сказал он, – даже если бы они что-то нашли, я очень давно веду приготовления. Я специально тренировал своих «ангелов смерти».
– Эти девушки, – догадалась Кристина, – вы собираетесь их потом убить и выставить как жертв преступных посягательств?
– Не всех, – надменно и успокаивающе произнес Тополевич, – двух-трёх возможно, однако если бы вы получше узнали девушек, вы бы поняли, что они просто горят от желания отомстить. Поэтому они станут новой движущей силой глобальной революции. Они поведут за собой народ. Это будет бунт не просто против коррупции или против олигархов. Это будет борьба за моральные ценности. Ну а что потом с ними будет? Я ещё не решил. Спецслужбам и бандитам будет чем заняться помимо меня.
– А бизнесменов, вложившихся в Лигу, вы выставите козлами отпущения? – догадалась Кристина.
Тополевич поднялся с кресла.
– Угадали, – сказал он, – знаете, удивительно нудно изображать из себя злодея. Я сдам мировой общественности виновных, виновных, которых создала и поддерживает власть. Может быть, я даже объявлю Лигу провокацией власти. Кто знает? Я ещё не решил.
– Сколько же миллионов вы рассчитываете получить на этот раз? – полушутя спросила Кристина. – Вы же никогда ничего не делаете без выгоды.
Тополевич широко улыбнулся.
– Миллионов, Кристина Сергеевна? – спросил он. – Нет, здесь цена будет иного рода. Я хочу изменить лицо истории, поучаствовать в создании правильного и справедливого мира.
– И для этого вы решили отравить целую страну психотропным веществом? – поинтересовалась Левонова.
– Страну? – переспросил Тополевич. – Я смотрю гораздо шире. У человека так много желаний, ему нужно лишь показать, чего он именно хочет. С помощью нашего препарата.
– Замечательно, – сказала Кристина, – просто социальное обеспечение наркоманов, однако я думаю, что многим конкурентам по «бизнесу» ваш план придется не по душе.
Тополевич засмеялся.
– Дорогая Кристина Сергеевна, да он просто приведет их в бешенство, но до тех пор, пока они сами не подсядут на этот препарат, и тогда я останусь единственным монополистом по торговле человеческими эмоциями, в глобальном масштабе.
Кристина двинула бровью.
– О комплексах человека судят по его мании величия, – заметила девушка.
Тополевич сохранял каменное выражение на лице.
– Это всего лишь первая демонстрация нашей силы, – сказал он, – демонстрация мощи Организации, которая скоро подчинит себе всё и никакие армии и ракеты её не остановят. Ибо она всё и ничто. Вы ей перешли дорогу. Даже вы, при вашем гении, не до конца поняли, каким силам бросили вызов.
– Власть над миром, – усмехнулась Кристина, – а я-то думала, что услышу что-нибудь новенькое. Это идея такая древняя, как сам мир, и невыполнимая гораздо более гениальными умами.
– Вы напрасно провоцируете меня, – ответил Тополевич, – поверьте, что я мог приказать убить вас, как только вы прилетели в Женеву и даже много раньше.
– Что же вам помешало? – притворно удивилась Кристина.
И правда, что?
– Вы меня заинтересовали, – сказал Тополевич, – ведь никто кроме вас не смог проанализировать взаимосвязь между пропавшими девушками и моей клиникой. Никто кроме вас не связал этих девушек с убийством адвоката Чилуэлла. Это ведь вы подняли ту старую историю. Ваша кипучая деятельность здесь доставила мне массу неприятностей. Мне было интересно посмотреть, что вы за человек, Кристина Левонова.