Андрей Волков
Covert nevtherworld. Бесконечность I. Катастрофы разума
– Ты слышал новости о Североевропейском транспортном коридоре? – спросила девушка.
Штильхарт криво ухмыльнулся.
– Только то, что ты рассказывала, – кивнул он. – Но я люблю быть в курсе политической жизни и с удовольствием выслушаю очередные международные сплетни. Швейцария только ими и живет.
– Тогда расскажу тебе ещё одну, – усмехнулась Кристина, – добавишь в коллекцию.
Может быть, из-за низкой застройки, а может быть, из-за расположения домов Женева больше всего нравилась Кристине из всех мест, где она жила. Город с её точки зрения мало изменился – те же дома, те же частные магазинчики, зеленые бульвары, по которым она любила бегать в школьные годы, а впереди величественное озеро и отражающиеся в воде горы.
Пока медленно ехали по узким улочкам, где лучше гулять пешком, чем пользоваться транспортом, Кристина обстоятельно рассказывала Флориану, что ей удалось выяснить. Ему она рассказала больше, чем рассказывала Ксении, правдиво поведав о своем докладе для Еврокомиссии и о том, что убитый Левицкий отвечал за реализацию проекта Североевропейского транспортного коридора. Штильхарту эта история была в общем-то внове (Швейцария не особо интересуется интеграционными проектами, несмотря на то что штаб-квартиры многих из этих проектов находятся именно в этой стране) и он с большим интересом слушал свою подругу. Кристина не ограничилась политологической лекцией о североевропейском транспортном коридоре, но рассказала также и о так называемом «Красном пути», который шёл через Турцию и кратко описала тех, кто лоббировал этот проект. Коснулась она и личности Верховского, и его отношений с Анастасией Урусовой, и о том, что труп нашли в пансионате, в котором должны будут пройти переговоры.
– История, – констатировал Флориан, – что бы это в итоге ни оказалось, задумана прекрасно. За этим стоит чей-то великолепный ум.
– Гениальный ум, – согласилась Кристина.
– Дьявольский и хитрый, – добавил Штильхарт.
– Тополевич? – предположила девушка. Штильхарт покачал головой.
– Нет, – сказал он, – скорее всего он просто пешка, он все время на виду, тусуется среди местного бомонда, пытается закрепиться в обществе.
– А что ещё о нём известно?
Штильхарт пожал плечами.
– В том-то и дело, что ничего, – сказал он, – обычно, когда приезжает богатый Великорос, дым, как вы говорите, стоит веслом.
– Коромыслом, – поправила Кристина. Вероятно, за те годы, что они не виделись, Штильхарт не избавился от привычки сыпать великорусскими пословицами, при этом неправильно их выговаривая.
– Ну да, – кивнул Флориан, – они обычно покупают дорогие тачки, квартиру где-нибудь на Ривьере и окружают себя выводком из моделей, а здесь, представь, ничего подобного. Девочек к нему не водят, крутится одна какая-то, охраны много, но это не противозаконно, они даже оружие здесь оформляли.
Левонова нахмурилась.
– Мне кажется это странным, – сказала она, – чем это можно объяснить?
– Думаю, что маскируется под бизнесмена, обиженного властью Великоруссии, типа узник совести, тем более что здесь он как политический беженец, поэтому открыто ввязываться в сомнительные проекты он вряд ли станет.
Кристина наморщила лоб.
– То есть, бороться против Североевропейского коридора он бы не стал? – спросила девушка. – Ты к этому ведешь?
Флориан пожал плечами.
– Я коп, ты специалист-международник, – напомнил он. – К тебе вопросы. Если бы он чем-то подобным занимался, мы бы могли его притормозить, но не сказать стоп. Это коммерческое дело. На захват власти не тянет.
Кристина вздохнула. Европейский рационализм как он есть.
* * *
Эльмира Сабурова сидела в одном из кабинетов управления угрозыска и наблюдала за тем, как Ксения Авалова заваривает чай, который предложила для поддержания беседы. Эльмира силилась понять, сколько этой девушке лет. Слишком уж много разных черт было в её профиле. Детскость и легкость в её лице успешно сочетались с жесткостью и каким-то необъяснимым бременем, которое делало Ксению гораздо старше своих лет. Причём Эльмира не понимала, какая из черт её собеседницы выражена ярче.
– Двадцать восемь, – раздался голос.
– Что? – не поняла Эльмира.
– Мне двадцать восемь лет, – пояснила Ксения, – вы же поэтому так тщательно рассматриваете меня.
Она всего на год старше меня, – подумала Эльмира, – удивительно, но этого совсем не чувствовалось. Наоборот, она себя чувствовала ребенком по сравнению с этой девушкой.
– Итак, – произнесла Ксения четким ровным голосом, ставя перед гостьей чай, – о чём вы хотели поговорить? Только давайте договоримся сразу, что будем честны друг перед другом, чтобы вместе решить вашу проблему.
Эльмира и сама уже это решила. Она, ещё не начав разговор, уже поняла, что выкручиваться при этой девушке нельзя. Слишком проницательный вид был у неё.
– Для начала я хотела бы спросить, – медленно начала Эльмира, – мне известно, что вы посещали мою родственницу. Вы не могли бы мне сказать, как она. Я не могу дозвониться до отца Павла и волнуюсь.
– Ваша знакомая в порядке, – отрывисто сказала Ксения, – и чувствует она себя гораздо лучше, чем если бы я её не посещала.
Эльмира едва не выронила из рук чашку. Сбылись её худшие предположения.
– Вы хотите сказать, что её пытались убить? – спросила девушка подрагивающими губами.
– Да, – коротко сказала Ксения, – причём довольно диким способом. Из неё пытались выкачать кровь, вероятно для того, чтобы стереть следы греларозола в организме. Уж больно напугало их ваше расследование.
– С чего вы так решили, позвольте узнать? – осведомилась Эльмира.
– Заказчик послал очень профессионального киллера, – отметила Ксения, – мне не приходилось с такими сталкиваться. Признаться, по-честному, я еле унесла ноги. А следовательно, его приход имел только одну цель – убить вашу знакомую.
Эльмира задумалась над словами Аваловой, конечно, она предполагала, что, начиная бороться против производства лекарства, навлекает на себя и девочку опасность. Но полагала до недавнего времени, что надежно спрятала Марту. Выходит, ненадежно, но кто же мог выдать её местонахождение?
– А у вас есть какие-то наработки по поводу того, каким образом киллер узнал про церковь? – спросила Эльмира.
– Вот этого мы не знаем, – честно сказала Ксения, – дело в том, что люди, которые выбивали у вашего знакомого ювелира Гааза местонахождение девочки, не могли сообщить его киллеру. Мы предполагаем, что поиск велся по двум направлениям, и визит бандитов был только отвлекающим маневром.
Эльмира знала про этот «визит». Собственно, с него всё и началось, Гааз позвонил ей и рассказал ужасную историю, как в его студию ввалились громилы и начали пытать. Он же сказал, кому сообщил про местонахождение Марты, и Эльмира рысью кинулась звонить в угрозыск, но опоздала, к счастью для неё и для Марты, не смертельно. Вообще то, что случилось, иначе, как чудом, назвать было нельзя.
– То есть они хотели заставить вас думать, что только бандиты пытались выяснить у Гааза информацию, – догадалась Эльмира.
– Да, – сказала Ксения, – они пытались таким способом выиграть время. Приедь я в церковь чуть позже, я обнаружила бы лишь труп.
– Но как бы они объяснили смерть девочки? – спросила Эльмира. – Можно же доказать то, что она была свидетелем по делу. У меня есть её заявление в суд.
Ксения отставила в сторону грязные чашки.
– Доказать, конечно, можно, – сказала она, – но сложно, и мало кто возьмётся за такую работу, особенно здесь. И потом, нам кажется, что киллер хотел всё обставить как убийство, совершенное маньяком. Вы же слышали слухи о том, что в Кранцберге орудует маньяк?
– Да, конечно, – произнесла Эльмира, – но как они могли бы это сделать? Из того, что я знаю о маньяках, – они действуют только в одном городе.
– Не обязательно, – заметила Ксения, – и потом, достаточно пустить слух о любом жестоком убийстве, и общественность скажет, что действовал маньяк. Особенно в тех местах, где о маньяках никогда не слышали. В связи с этим вопрос: кто кроме Гааза знал о местонахождении девочки?
О своём предположении, что киллер в церкви и мнимый маньяк одно и то же лицо, Ксения намеренно не сказала. Она хотела поподробнее узнать непосредственно о лекарстве, ребятах из «Лиги честности» и об убийстве Левицкого. Эти вопросы, по её мнению, являлись ключевыми в поисках киллера.
– Никто кроме меня, – сказала Эльмира, – Ольге я не говорила адрес, да она и не спрашивала, отец Павел мало выходил в свет, он тоже не мог рассказать, разве что только Андрею Левицкому.
Ксения напряглась в лице.
– Так, – протянула девушка, – а вот об этом, пожалуйста, поподробнее. Вы можете рассказать, откуда вы его знаете?
Эльмира занервничала. До этого момента она обходилась общими словами, но теперь от неё требовалось уже рассказывать подробно. Не то что бы она не доверяла сидящей перед ней девушке, но относилась настороженно и не хотела вываливать ей всю информацию.
– Вы поймите, – сказала Ксения, – любая информация, которую вы утаиваете, может плохо повлиять на вашу жизнь и жизнь ваших близких. Вы смелая, умная девушка, но бросили вызов противнику, который гораздо сильнее вас. Один раз они потерпели поражение, но не думайте, что они не попробуют ещё. Я понимаю ваше недоверие правоохранительным органам, но больше нельзя играть в самодеятельность, это может дурно закончиться.
Эльмира закусила губу, обдумывая слова собеседницы.
– Хорошо, – наконец сказала она, – я расскажу вам.
Мы учились вместе. Я, Ольга и Андрей. Андрей, он очень хороший друг, замечательный юрист и патриот, – Эльмира запнулась, – был. Когда случилась беда с моим молодым человеком, я поняла, что надеяться на суд или полицию бесполезно. У меня остались кое-какие документы после смерти жениха, но в основном пришлось начинать всё сначала. Это был огромный объем работы, и одна я бы его не потянула. Я решила обратиться к Андрею. У него хорошие связи в Борисфене. К тому же я знала, что он не откажется мне помочь. Я рассказала ему всю историю, он внимательно выслушал и сказал, что поможет, хотя это будет очень сложно сделать.
– Извините, что перебиваю, – сказала Ксения, – когда это было?
– Примерно полгода назад, – заметила Эльмира. – У Андрея было высокое положение в нашем истэблишменте, хотя он его и чурался, следовательно, высокие связи. Андрей подключил нужные инстанции и стал собирать информацию о клинике. Это было чрезвычайно сложно, так как конспирация была жесточайшей. Швейцария не терпит нарушения законов, и чтобы открыть там свое дело, нужна была идеальная история бизнеса. Поэтому вы не найдете ни в оном кантоне ни одной таблетки. Но нам повезло, ребята Андрея нашли медсестру, которая работала в клинике.
Да уж действительно повезло, подумала Ксения, так обычно не бывает. Впрочем, она и не надеялась, что Сабурова сейчас говорит ей всю правду, она надеялась, что это хотя бы часть правды.
– Да, Ольга говорила нам, – сказала Ксения, – а фамилию и адрес не подскажете?
– Жаклин Диль, – ответила Эльмира, – она живет на окраине Женевы. Улица акаций, 23. Фамилия владельца клиники дала нам многое, но он не являлся владельцем завода. Мы проверяли неоднократно. Искать было невероятно сложно. Нам повезло случайно. Арсенюка разрабатывала Служба безопасности, по каким-то протестным акциям, и в разговоре он упоминал про «колеса». Андрей ухватился за эту ниточку и выяснил, что директором завода является Арсенюк. Он уже заявление подавал в Интерпол, когда его убили.
– Понятно, – произнесла Ксения, – скажите, а вы знаете, к кому конкретно обращался Левицкий за помощью? Он же не специалист, значит, должен был у кого-то консультироваться.
– У него был один контакт, – сказала Эльмира, – есть такой профессор Вяземский, я знаю, что к нему Андрей часто ездил, но он не посвящал меня в подробности. Андрей боялся утечки информации и старался сообщать мне только общую информацию.
Ксения откинула голову на спинку кресла и закрыла глаза. Как будто что-то обдумывая. Её интересовало, зачем к ней пришла Эльмира, ведь она не сказала ничего такого, что бы она не знала. Возможно, она просто хотела узнать, что известно милиции? Что, если её действия не так чисты, какими кажутся? С другой стороны, имеющий уши да услышит, девушка ведь правда может не знать подробностей, возможно, Левицкий не хотел ею рисковать, и в данном случае это хорошо, потому что Тополевич и Арсенюк не знают, что известно Сабуровой, иначе не устраивали бы охоту за ней и девочкой, а вот ей два имени Эльмира назвала. Посмотрим, чего эти имена стоят.
– Спасибо вам за помощь, Эльмира, – наконец сказала она, – вы большая молодец, что боритесь, вот адрес больницы, где находится Марта. Вы можете навестить её в любое время, я предупрежу пост охраны, но только прошу никуда её не забирать. Иначе это может плохо закончиться и для вас, и для девочки.
– Думаю, мы поняли друг друга, – заметила Эльмира, проводя рукой по черным волосам, – однако позвольте последний вопрос?
– Готова ответить на любой, – сказала Ксения.
– Вы очень хвалили мою стойкость и выдержку, – медленно подбирая слова, сказала Эльмира, – а вы сами не боитесь затевать игру против них, при вашей системе? Не боитесь, что вас заставят прекратить свои поиски?
Ксения усмехнулась.
– Нет, я уже многим говорила. Для меня нет препон, которые могут меня остановить, равно как и моих коллег. Поэтому мой ответ: нет, я не боюсь.
Эльмира осталась довольна беседой. Есть шанс выйти в борьбе с лекарством на новый уровень. Никуда Тополевич не денется. Говорят, что месть – это блюдо, которое подают холодным, но она не мстила. Она боролась за справедливость.
* * *
Внешнее спокойствие Женевы заметно отражалось и в поведении горожан. Они никуда не спешили. Кристина уже отвыкла от такого ритма жизни, совершенно несовместимого с тем бурным потоком энергии, который она наблюдала в Борисфене. Её всегда поражало, как при всей выдержанности и умиротворении этот город уже более ста лет был центром мировой политики, дипломатии, международных отношений и бог ещё знает чего международного, может быть, именно потому, что политика и дипломатия любят тишину и размеренность? Что же, вполне возможно, что это так. Тополевич тоже любил тишину и размеренность, судя по мнению Штильхарта, тогда выбор этого места для тайной клиники был идеален. Но вот чем таким могла заниматься клиника, чтобы даже у дотошных швейцарских копов не было повода устроить ревизию беглому олигарху?
– Всё-таки остановиться у тебя было правильным решением, – заметила девушка Штильхарту, – не думаю, что цены на гостиницы здесь поменялись, лишние траты приводят к лишнему вниманию.
Штильхарт язвительно прищурился.
– Оу, было бы особенно правильным, если бы это предложил тебе я, – ответил молодой человек, с трудом затаскивая в узкий проем двери самсонайтовский чемодан, – что у тебя там, кирпичи?
Кристина ослепительно улыбнулась.
– Вещи, необходимые одинокой девушке, – сказала она, – зато ты можешь считать, что я избавила тебя от долгих вежливых предложений и умоляний остаться переночевать. К тому же я знаю, что ты никогда не приглашаешь сюда лиц противоположного пола раньше полуночи и не выпускаешь раньше утра.
– Мы с тобой давно не виделись, – сказал Штильхарт.
– Не так давно, чтобы ты поменял свои привычки, – заметила Кристина, – мужчины вообще своих привычек не меняют.
– Пожалуй, соглашусь, – сказал Штильхарт, – иначе я не сорвался бы встречать тебя, а предпочел бы тихий вечер у камина.
– Я тоже пожертвовала спокойным сном, – сказала Кристина, – но поверь, то, во что я тебя собираюсь втравить, гораздо интереснее, к тому же у тебя нет камина.
– Это незначительное препятствие, – заметил Штильхарт, – я бы смог найти его в любом брассери.
Левонова поджала губы.
– Сомневаюсь тогда, что твой вечер попал бы в разряд тихих, – сказала она, – из ресторана ты никогда не приходишь один.
– Опять наблюдение за моими привычками? – поинтересовался Штильхарт.
– Скорее за мужскими слабостями в целом, – парировала Кристина, – так что я твой спаситель от порока.
Штильхарт хмыкнул.
– А я думаю, что тебе просто надоела скучная посольская обстановка. Всякие многозначительные речи, широкие улыбки и прочее.
Кристина улыбнулась.
– Ну, в чём-то ты прав, – заметила она, взяв с полки оружейную энциклопедию, – такие речи обычно произносят немолодые лысеющие мужчины довольно заунывным голосом, к тому же эти речи все равно ничего не решают, это действительно скукотища.
– Напомни мне отправить тебя в посольство при первой возможности, – сказал Штильхарт, – что ты хочешь найти в этой книге? Подумываешь заняться торговлей оружием?
Кристина мотнула головой.
– Возможно, это было бы неплохой идеей, – ответила девушка, – но сейчас меня больше интересуют старинные экземпляры.
– Старинные, – уточнил Штильхарт.
– Да, – сказала Кристина, – те, что были изготовлены сто лет назад и более и имеют форму боевой перчатки.
Штильхарт усмехнулся.
– Если бы это оружие можно было найти в обычном оружейном справочнике, – сказал он, – то вряд ли его стала бы использовать секретная организация.
– У тебя есть альтернативные идеи? – поинтересовалась девушка.
– На твое счастье, у меня всегда есть альтернативные идеи, – сказал он.
– И какая же на этот раз?
Штильхарт взял книгу из рук Кристины и поставил её на полку.
– Наш криминалист Фабиан, – сказал молодой человек, – я попросил его разузнать про это оружие, он должен приехать через полчаса.
Кристина посмотрела на него ненавидящим взглядом.
– Значит, ты все-таки знал, что я приеду?! – воскликнула она.
– Не имел ни малейшего понятия, – сказал Штильхарт, – ты же знаешь мою, пагубную для мужчины, привычку не врать. Но вот об убийствах, каюсь, слышал. Они меня заинтересовали. Потому что я услышал знакомую фамилию.
– Разумеется, ты говоришь не обо мне, – произнесла Кристина, переключив свое внимание с книжного стеллажа на винный шкаф.
– Разумеется, – кивнул Штильхарт, – белое или красное?
– Белое, – сказала Кристина, слегка наморщив красивое лицо. – Тогда я полагаю, что речь идет об Александре Верховском?
Штильхарт кивнул.
– Верно, а также о его подружках: Александре Рыковой и Анастасии Урусовой.
– С ними было что-то не так?
– Вовсе нет, – сказал Штильхарт, протягивая Кристине бокал, – я их допрашивал по делу об убийстве. Твое здоровье.
– Английского адвоката, – произнесла Кристина вдыхая вино, – Штильхарт, я умею пользоваться интернетом. Женева или Во?
– Женева.
– Мм, – воскликнула Кристина, – весьма недурно! Его же зарезали?
– Да, – сказал Штильхарт, – и что самое поразительное, рана была очень похожа на раны убитых школьниц. Редкий удар снизу-вверх.
Штильхарт удостоился еще одного испепеляющего взгляда.
– И чтобы это сказать, ты вез меня через весь город? – злобно поинтересовалась девушка – Немедленно рассказывай, что помнишь.
* * *
Помнил Флориан достаточно. Хотя, если честь по чести, историю эту, о которой и поныне любят посудачить старожилы брассери, когда прочие темы для сплетен приедались, столько раз рассказывали и пересказывали, что теперь уже никто и не знал, что в ней правда, а что более поздний вымысел. Начало, впрочем, всегда было одинаковым. Десять лет назад, под Рождество, служанка пришла в дом поутру и обнаружила всех Чилуэллов мертвыми: мужа, жену, двух маленьких детей, а гостившую у хозяев девочку – лежащую в снегу в одной сорочке без сознания. С громкими криками служанка кинулась из дому, подняв на ноги весь городок.
– Мертвые лежат, переодетые ко сну! Все ножами зарезаны, кровь по всему полу!
Явилась полиция, и весь городок забурлил от любопытства. Надо сказать, что Чилуэллов особенно никто не любил, ведь были они людьми богатыми, к тому же иностранцами, к тому же англичанами, а к богатым англичанам отношение было всегда негативным. Но всех необычайно интересовал вопрос: кто их убил?
Версии и догадки выдвигались самые разные. Одна фантастичнее другой. И вот уже под вечер дня происшествия дискуссию прервала ворвавшаяся бабка – владелица сырной лавки, которая с жаром, достойным лучшего театрального чтеца, стала рассказывать, что Чилуэллов убил их старший сын – Том.
– Да быть этого не может, – заявила молоденькая официантка, – он такой классный парень!
Завсегдатаи тут же осыпали её весьма нелюбезными взглядами, имевшими явный скрытый подтекст. Все дело было в том, что младший Чилуэлл часто заходил в брассери и как-то так получилось, что девушку стали считать его тайной женой и матерью его ребенка, которого Чилуэлл, как всякий богатенький слизняк, отказывался считать своим.
– Ничего он не классный, – громко заявила старуха, – я всегда тебя предупреждала, чтобы ты с ним не якшалась! Ничего хорошего не жди от иностранщины этой!
Старухе налили киршу и потребовали подробности.
– Я всегда считала, что он странный, – заявила она после пятой рюмки. Нелюдимый какой-то. А тут, представьте, он пытался изнасиловать девочку, которая к ним в гости приехала. Между ними была какая-то темная история. Он всегда волочился за ней, а тут она с каким-то парнем притащилась. Ну и пошло-поехало. Парень-то приглянулся ей, значит, вот у них и завертелось. Счастливые такие ходили, ну чисто голубки, а Том, видать, приревновал, и знаете, что удумал. Они с тем парнем в бильярд её, то бишь девочку, разыгрывать стали, ну, значит, как трофей, и Том там вроде бы выиграл. Напился, значит, к ней заявился и пытался её изнасиловать. Она его ножом пырнула и сбежала, повезло девочке, а Том с родителями поскандалил и их убил спьяну. Всех перерезал.
– Господи, а маленьких за что? – прикрыла рукой рот молоденькая официантка.
– Да не соображал он ничего, – сказала старуха, – сейчас протрезвел, вспомнил и каяться пошел.
– Я всегда говорил, что эти спортсмены на голову больные, – заметил хозяин брассери.
– Да у него всегда был кошмарный характер, – с жаром крикнул подвыпивший мужчина. – Помню, был он еще мальчишкой…
В общем, после этого вечера все жители городка были уверены, что в убийстве был виновен Том Чилуэлл.
Полиция тем временем методично осматривала место преступления, и не нашла ничего, что бы указывало на грабеж. Следов взлома не было ни на окнах, которые, как и положено на ночь, были закрыты ставнями, ни на входной двери. Всё свидетельствовало о том, что у убийцы был свободный доступ в дом.
Самого Чилуэлла-младшего доставили в ближайшее полицейское управление. Ни на один из вопросов он толком ответить не смог, только бессвязно бормотал и глупо улыбался, будучи явно в состоянии невменяемом. Молодого человека отправили на психиатрическое освидетельствование, и вот тут начались совсем уж странные вещи. Заключение психиатра коротко и ясно сообщило, что Том Чилуэлл абсолютно здоров и физически, и психологически. У него не наблюдалось вообще никаких отклонений, за исключением того, что вел он себя явно ненормально, о чем врачи, осматривавшие его, твердили в один голос, но найти причину сего странного поведения они не могли.
На местных надежды не было, возжаждав крови, они стали пересказывать полиции одну небылицу про Тома за другой. Девочку-официантку допросили, но никаких отношений с Томом у неё не было, как не было и ребенка. Показания же и горничной, и соседей прямо указывали на вину младшего Чилуэлла. И только один тихий древний старичок, живший напротив, клялся и божился, что в день убийства вообще не видел Тома, а видел, как возле дома, уже под вечер, крутилась девица, по его словам, красивая, эффектная, но с холодным лицом, однако поскольку старик, сколько бы его ни спрашивали, не смог это лицо описать, и к тому же выяснилось, что он страдал ретроградной амнезией, в полиции посчитали, что девица ему просто померещилась. Чилуэлла же младшего арестовали и ввиду его явного психического расстройства, хотя ни один из врачей так и не смог сказать от чего, приговорили к принудительному лечению, к большому неудовольствию жителей городка.
– Это законы у нас безумные, – твердили они, – он убил, и вместо кары его лечить за наш счет будут! Сжигать таких надо прилюдно!
Так эта история и превратилась со временем в деревенскую страшилку, которая хорошо слушается в ненастную погоду за стаканчиком чего-нибудь горячительного…
* * *
– Я не поняла, а кто на кого играл? – переспросила Кристина, когда Штильхарт закончил свой рассказ.
– Чилуэлл пьяный явился в какой-то бар, – сказал Флориан, – там он застал Верховского. Стал до него докапываться, мол, эта девушка моя и всякое такое.
– Девушка, – это Урусова? – уточнила Кристина.
– Ну да, – кивнул Штильхарт, – и Чилуэлл предложил разыграть её на бильярде. Мол, кто выиграет, тот и останется с Урусовой.
Кристина мрачно нахмурилась.
– Дикость какая, – с отвращением произнесла девушка, – и Верховский согласился?
Штильхарт кивнул.
– Да, – сказал он, – потом на допросе каялся, говорил, что это была простая шарада, что сам не понял, что на него нашло.
– И он проиграл? – спросила Кристина. Штильхарт покачал головой.
– Хитрее, на бильярде он выиграл, но Чилуэлл сказал, что этого недостаточно и предложил связать себя с Урусовой кровью, а для этого убить человека.
– И? – спросила Кристина. – Они убили?
Она уже переставала чему-либо удивляться, но история действительно вырисовалась дикая, однако становилась понятна причина такого поспешного отъезда этой компашки из Швейцарии и причина разрыва Анастасии с Верховским.
– Нет, – сказал Штильхарт, – Чилуэлл тогда вывел Верховского на улицу и, вытащив нож, предложил убить какого-то спящего мигранта. Верховский отказался, и Чилуэлл его оглушил, ну и вернулся домой.
Кристина задумалась.
– А откуда все это известно? – спросила она. Штильхарт хмыкнул.
– Показания Верховского, – сказал он, – не доверяешь?
Левонова пожала плечами.
– Как-то слишком продуманно этот Том действовал, – заметила она, – я имею в виду слишком продуманно для пьяного. А что он говорил?
Штильхарт лениво махнул рукой.
– Да ничего не говорил, – бросил он, – твердил, как заведенный, что ничего не помнит. Что делал? Когда делал? Где был? На все один ответ: не помню.
– Ну да, – хмыкнула Кристина, – естественно, ему не поверили.
– Естественно, – кивнул Штильхарт, – а ты бы поверила?
Левонова дернула щекой.
– Не знаю, – честно сказала она, – но в свете последних событий меня начинает смущать образ «девица с холодным лицом», в особенности в сочетании с колющережущими предметами.
Штильхарт придирчиво посмотрел на подругу.
– Полагаешь, что это та же девица? – спросил он.
– Ну об этом рано говорить, – сказала Кристина, – но, согласись, что нельзя подняться до вершин известности и не нажить себе врагов. Врагов, которые были способны нанять такого киллера.
– Ты про Чилуэлла-старшего?
Кристина кивнула.
– Он ведь вел расследование, связанное с этими таблетками, – сказала она, – а документов по ним вы так и не нашли.
– Ни одного, – подтвердил Штильхарт, – мы пытались, что-то разузнать, но никто из сотрудников конторы Чилуэлла ничего не знал. Вероятно, он самолично вел это дело.
– Вероятно, Тополевичу очень повезло, – философски произнесла Левонова, – если правда, что Чилуэллмладший убил отца.
– Судьба, – усмехнулся Штильхарт.
– Или все это чей-то дьявольский план, – сказала Кристина, – обставить все так, как будто Чилуэлл их убил в припадке ярости.
Штильхарт бросил подруге скептический взгляд.
– Но кто это мог сделать? – спросил он. – Ведь чтобы все совпало, убийца должен был знать про весь этот любовный треугольник, значит, это должен быть кто-то из своих.
– Ну одна девушка там была, кроме Урусовой, – заметила Кристина, – Александра Рыкова, её, кстати, сейчас связывают весьма тесные отношения с Верховским.
Штильхарт хмыкнул.
– Занятно, но у неё алиби, – сказал он, – и как раз Верховский. Оклемавшись после того, как Чилуэлл его оглушил, он направился к Александре и всю ночь пробыл у неё.
Кристина задумчивом нахмурила брови.
– Занятно то, что они опять обеспечили друг другу алиби. И во время убийства Чилуэллов они были вместе, и во время убийства Кати Кирсановой они были вместе. Веришь в такие совпадения?
Ответ Штильхарта прервала трель дверного звонка.
– Это Фабиан, – возвестил Штильхарт, – пойду открою.
Через минуту в гостиную зашел опрятный улыбчивый чернокожий молодой человек в твидовом костюме-тройке. Под мышкой он держал тяжёлую книгу внушительных размеров. Завидев Кристину, он одарил её хитрой улыбкой рыночного торговца.
– Я должен был сразу догадаться, что вы приехали, мадмуазель, – произнес Фабиан Эмболо. – У нас не случалось ничего экстраординарного с тех пор, как…
Штильхарт нервно кашлянул.
– Всё-таки желательно, чтобы ты, Фабиан, нам поведал о результатах твоих исследований.
– Ах, ну да, – сказал он, кивнув, – я, собственно, для этого принес сюда эту красавицу.
Фабиан положил перед ними фолиант в толстом кожаном переплете и с плотной пожелтевшей от времени бумагой.
– Раритет, – констатировала Кристина, – судя по тиснению, конец XIX века, обычно такие книги купцы заказывали для парадных библиотек.
– Молодец, – подхватил Штильхарт, похлопав девушку по плечу, – за ответ получаешь 10 балов. Твоя команда выходит вперед. Только хотелось бы знать, что это за раритет, книга дьявола?
– Нет, – сказал Эмболо, – оружейный справочник. Он содержит виды оружия, которые не получили широкого применения.
– Очевидно, что сейчас автор поменял бы свое мнение об этой перчатке, – заметил Штильхарт, – если ты, конечно, её нашел.
– Глупый вопрос, – сказал Фабиан, – если бы я ее не нашел, то меня бы здесь не было.
Эксперт надел перчатки, аккуратно раскрыл книгу, где-то ближе к концу, и ткнул пальцем в страницу, не произнеся ни слова, как будто это было чревато какими-то последствиями. Нагнувшись к столу, Кристина некоторое время придирчиво рассматривала картинку: толстая кожаная перчатка, перетянутая кожаными же веревками, заканчивалась торчащим из неё обоюдоострым лезвием. Рука, облаченная в перчатку, была сжата в кулак. На соседнем рисунке рука была разжата и лезвия видно не было. Под рисунками был помещен текст, начертанный арабскими письменами, который Кристина не могла прочитать.
– А что здесь написано? – спросила она. – Не могу прочитать.
– Мало кто может, – сказал Эмболо, – это староарабский язык. Вам повезло со мной, потому что я нашел специалиста по этому языку, а это было непросто, знаете ли.
– Так ты можешь сказать, что это? – нетерпеливо спросил Штильхарт, указывая на рисунок.
– Это боевая перчатка члена братства Ассасинов, – сообщил Фабиан, – их главное оружие, предназначенное для скрытых убийств.
– Арабская секта XIII века? – недоверчиво спросила Кристина. – Неплохо нас занесло. Но они же все были уничтожены, разве нет?