Андрей Волков
Covert nevtherworld. Бесконечность I. Катастрофы разума
– Неплохая попытка, майор! – крикнула она. – Арсенюку, шефу вашему, от меня пламенный привет!
Машина сорвалась с места. Как только они доехали до поворота, мимо пронесся, сверкая мигалками, милицейский УАЗ.
– Кажется, ему будет не до нас, – криво усмехнулась Покровская.
* * *
Перед рестораном «Bristol» стояло два «Мерседеса», разные, как две эпохи, древний, но в отличном состоянии W189 и джип «Гелендваген». Машинально обратив внимание на номера, Ксения отметила, что каждый крупный бизнесмен обязательно должен иметь тягу к собиранию чего-либо. Николай Урусов, очевидно, собирал автомобили.
На двери ресторана висела табличка «zakryto». Через стекло был виден просторный зал. Сам Николай Григорьевич в одиночку сидел за столом, лицом к двери. Охрана – в стороне. Хреновая, прямо скажем, охрана. Боса можно прошить прямо через дверь, даже не заходя внутрь, а затем тихо уйти раньше, чем эти дуболомы поймут, что именно произошло. Ну Ксения по крайней мере сделала бы именно так. Девушка толкнула дверь и вошла в фойе ресторана под мелодичный звон датчика движения. Мальчики в черных пиджаках слегка напряглись, поигрывая мускулатурой. Господи, и где их всё-таки берут таких? Сам Урусов жестко улыбнулся и привстал навстречу. Авалова села за его стол и огляделась: интерьер в классическом стиле, скромные официанты, легкая ненавязчивая музыка. На круглом столе, задрапированном золотой скатертью, из плотной парчи были выставлены тарелки с разнообразными блюдами. Ксения отметила, что стол был накрыт на двоих. Её определенно ждали.
– Странное место для встречи, не правда ли? – риторически спросила девушка.
– Люблю назначать встречи на своей территории, – сухо ответил Урусов, – Ксения Игоревна.
Ксения аккуратно села за стол. Ровный голос, равнодушное, спокойное лицо. Она снова надела маску хладнокровного профессионала, которая её так часто выручала в разговорах с серьезными людьми.
– Вас не напрягает, что я назначил встречу ночью? – поинтересовался Урусов.
– Ничуть, – ровным голосом ответила ему девушка, – мне нравится ресторан, мы похожи на двух шпионов, – она мимоходом улыбнулась, – но вот та срочность, с которой вы просили о встрече, меня насторожила. Итак, я вас слушаю?
Урусов отложил в сторону приборы, взял бутылку коньяка и плеснул из неё в гранёный стакан, наличие которого явно не соответствовало духу ресторана.
– Разговор, который я с вами поведу, крайне важен, – сказал мужчина, – однако сразу оговорюсь, что это пока что только мое предположение и никаких доказательств у меня нет, но, как говорится, имеющий уши да услышит.
Ксения снова невесомо усмехнулась.
– Ничего, – сказала она, – я девушка понятливая. Давайте без предисловий.
Урусов отпил коньяку.
– Мне думается, что я не открою вам большой тайны, если скажу, что сегодня в нашей стране только дурак не говорит о своих национальных убеждениях, не мне вам говорить, что наша страна с самого своего зарождения поделена пополам между синими и чернокрасными, и борьба между этими двумя неуступчивыми половинами неизбежна, борьба с применением изощрённейших жестокостей, но это часть истории. Так продолжалось и будет продолжаться тысячелетиями, но одно дело, когда эта борьба направлена на построение государства, и совсем другое, когда с помощью одинаковых методов и с равной жадностью определенные личности хотят прибрать исключительно к своим рукам все государственные структуры. Вы, я вижу, скептически относитесь к тому, что я говорю, вы думаете: «А ты разве не хочешь?», «Ты разве не растаскиваешь страну по кускам?» Да, скажу я вам, ворую и буду воровать, потому что я живу в таком государстве и при такой власти, у которой только и надо делать, что воровать! Потому что если не ты украдешь, тогда украдет другой.
Ксения прищурилась.
– Я слышала такую теорию, – сказала девушка, – однако смотрю я на вас обыкновенно. Просто то, что вы мне рассказываете, больше похоже на учебник политологии, нельзя ли поконкретнее?
Урусов залпом опустошил свой стакан и сразу же налил ещё 150 граммов.
– Можно, – сказал бизнесмен. – Если вы продолжаете контролировать ход расследования убийства депутата Верховного совета Андрея Левицкого, а я уверен, это так, то вы обязательно должны были слышать о так называемой «Лиге честности», цель которой – будущая президентская кампания. Под эту лигу был создан фонд инвесторами, в котором выступают крупнейшие бизнесмены страны. Так вот это всё ерунда, детский сад по сравнению с теми делами, которые скоро начнутся. Скажу вам, что в нашем кругу ходят гораздо более интересные сплетни.
– Любопытно, – кивнула Авалова, – и эти сплетни можно услышать?
Урусов снова жестко улыбнулся, отставляя в сторону стакан, затем достал из внутреннего кармана пиджака портсигар и привычным движением вытянул оттуда папиросу.
– Можно, – сказал он закуривая, по ресторану начал распространяться сухой запах «Герцеговины», вероятно, Урусов, кроме страсти к ретроавтомобилям, имел страсть и к ретросигаретам, ну, точнее, ретропапиросам. – Мне думается, что отставка нынешнего правительства вопрос времени, только цель – не высокие министерские кресла.
Так, подумала Ксения, и куда вы, милочка, опять влезли?
– Заинтриговали, – честно сказала она, – а нельзя ли подробнее?
– Представьте на секунду, что вы хотите устроить революцию, – сказал мужчина, – однако революция это не только и не столько финансы. Революцию всегда устраивают люди, близкие к свергаемой ими власти. Вы, наверное, не слышали о теории круговорота бизнес-активов революции?
Ксения покачала головой. Урусов в ответ лукаво улыбнулся.
– О, это весьма занимательная теория, – сказал он, – сводится она к следующему: сначала под вполне легальные цели создается определенное политическое движение. В него входят артисты, политики, спортсмены, словом, те люди, которых знает и любит простой народ. Под это движение формируется специальный фонд под деньги крупных бизнесменов, и когда каждый член сделает свой взнос, то есть окажется повязанным с фондом, всю эту лавочку сдают государственным структурам, улавливаете мысль?
Ксения двинула носом.
– Кажется, – неуверенно сказала девушка, – следующим шагом будет проверка коммерческой деятельности фирмы, а затем арест счетов, активов, изъятие финансовой документации, – девушка вопросительно подняла бровь, – а фондовый взнос?
– А вот здесь и начинается самое главное, – сказал Урусов, – деньги, которые являются фондовым взносом, кладутся в специальный ГУП, который никоим образом не связан ни с фондом, ни с политическим движением. И этот ГУП, в конце концов, путём различных комбинаций, заметьте, – Урусов поднял палец, – весьма законных, получает активы всех прежних членов фонда.
Ксения горько усмехнулась.
– Бархатное рейдерство, – сказала она, – ну а дальше?
Урусов потушил окурок в пепельнице и тут же достал новую папиросу.
– А дальше ещё проще и страшнее, – продолжил он, – теневые руководители фонда объявляют, что власть расправляется с бизнесом и экспроприирует частную собственность.
– И бархатное рейдерство превращается в бархатную революцию, – заключила Ксения.
– Правильно, – кивнул Урусов, – я как только это понял, то сразу перевел все активы во французский банк, распродал всю недвижимость и сделал вид, что у меня совсем всё плохо. Бизнес с отягощениями никому не нужен, а я подожду, подожду нормализации ситуации, а пока я убрал свой бизнес в надёжный чемодан и в любой момент могу до него дотянуться.
Авалова, прищурившись, улыбнулась и медленно провела рукой по столу.
– Но вы же умный человек, вы должны были примерять на роль профессора Мориарти кого-либо из вашей веселой компании.
Урусов коротко кивнул, поднося ко рту папиросу.
– Это не Тополевич и не Арсенюк, и даже не Адашев, – сказал он, – все эти персонажи лишь только прикрытие. За ними явно кто-то стоит. Какая-то третья сила, и у этой третьей силы есть и возможность, и масштабность мысли. Я долго думал и пришёл к выводу, что это Александр Верховский. Доказательств нет, но моя интуиция…
– Так, мелькнуло в голове у Аваловой, – и у этого, значит, Верховский. Любопытно, он ведь не далее как вчера вечером виделся с ним. Они мирно сидели у Верховского в квартире. Значит, между ними конфликт! Почему? Из-за той женевской истории? Вряд ли, Урусов не такой злопамятный. Да и история закончилась ничем. Что же за кошка между ними пробежала, и не топит ли этот любитель папирос, от запаха которых, честно говоря, уже дурно, молодого человека, хотя…
– Но ведь эта ваша интуиция, она на чем-то основана? – с притворным интересом спросила девушка.
Урусов поморщился.
– Я не первый год замужем и в бизнесе не новичок, – сказал он. – Я знаю, что ваша подруга Покровская встречалась с Захаровым. Он ведь рассказывал ей, как убили его сына?
Ксения кивнула.
– В общих чертах, говорят, что его устранила собственная девушка.
Урусов осклабился, резко бросил папиросу в пепельницу и налил ещё 150 граммов коньяку.
– Да, – сказал он, – только не всё так просто. Роман, он другой был, не то чтобы очень честный, но со своими принципами. Шабутной очень, правда, как все молодые, мы с ним крепко связаны были, – бизнесмен скрестил пальцы со звонким хлопком ладоней. – И когда его убили, его концерн стали по кускам растаскивать. Малость досталось властям, малость кредиторам. Я всё считал, считал, а большего куска его активов так и не обнаружил, и было это аккурат после выборов, а в это время Верховский-то как раз и стал свою фирму раскручивать.
Ксения приподняла бровь.
– Из вашего рассказа я делаю вывод, что они были конкурентами? – произнесла девушка.
– И не только по бизнесу, – многозначительно сказал Урусов.
Лицо Аваловой озарила легкая улыбка.
– Ну если вы так всё знали, – заметила она, – почему же вы продолжали с ним сотрудничать? И даже, как я понимаю, общаетесь довольно тесно. Я права?
Постановка вопроса и тон, которым Ксения его задала явно не понравились Урусову. Он окинул девушку жестким взглядом.
– Права, – отрезал он, – есть и у меня грехи. Ну кроме того, что я его знал ещё со студенческой скамьи, товар у него первосортный, а мне в моем бизнесе очень нужна хорошая фармацевтика.
С лица Ксении не сходила улыбка.
– Я, конечно, в ваших бизнес-играх ничего не понимаю, – заметила девушка, – однако теперь мне совершенно ясно одно. Каждый бизнесмен, который так или иначе интересен для «Лиги честности», бизнес свой из рук Тополевича получил.
У Урусова глаза на лоб полезли.
– Да я… Да как вы…
– И каждый расплачивается с ним по-своему, однако вы считаете, что Верховский только делает вид, что против лиги, а на самом деле не только не против, но и руководит им. Почему?
Урусов залпом выпил коньяк.
– Да потому что мелковат Тополевич для подобного, – сухо заметил бизнесмен, – здесь масштаб, технический гений, понимаете?
– Допустим, – кивнула Ксения, – однако подходит ли Верховский на роль киллера-маньяка? Вы же не могли не примерить на него эту маску.
Урусов склонил голову.
– А вы умнее, чем я думал, – сказал он, усмехнувшись, – вы помните телефильм «Крах инженера Гарина»?
– Это Верховский-то Гарин? – хмыкнула Ксения. – Я бы не сказала, что он похож на него.
В мыслях сразу вспомнилась их последняя встреча. Цепкий взгляд, резвый и смелый тон. При определенных условиях мог бы сойти.
– Он не хочет завоевать мир, – сказал Урусов, – это правда, однако у него есть одна страсть. Страсть к моей дочери. Я видел его один раз тогда, во время их студенческого романа, но уже в то время почувствовал его абсолютный эгоизм и гордыню. Уже одно то, что он забыл о своих чувствах к Саше, указывает на это. Его цель – сделать что-то такое, что заставит Анастасию взглянуть на него другими глазами, для этого он готов на всё.
Казалось бы, вот оно, бери, но Аваловой это не нравилось. Сначала ярлык подозреваемой вешают на Александру, потом её убивают. Затем кто-то перекладывает вину на Верховского. Страсть к Анастасии, знакомство и помощь Кирсановой, теория Урусова… Нет, ну как-то все очень просто. Пазл не складывается.
– Вы считаете, что Александр может ликвидировать и вас, – уточнила Ксения, – поэтому вы мне всё это рассказали. Исходя из вашей теории вы тоже ему мешаете. Я вас правильно поняла?
– Правильно, – сказал Урусов, – как бы это цинично ни прозвучало, но я не хочу выступать пешкой в этой игре и не хочу, чтобы моя дочь выступала пешкой. Я, знаете ли, давно думаю в Европу перебраться, и мне перед отъездом хотелось рассказать о тех выводах, к которым я пришел. Может, это поможет вам.
Ксения встала из-за стола.
– Может, и поможет, – легко сказала девушка, – но в ответ позвольте дам совет.
– Какой? – спросил Урусов. Авалова снова усмехнулась.
– Даже не пытайтесь бежать, – сказала она, – вас никто не отпустит, не тешьте себя этой мыслью. Лучше заройтесь где-нибудь в здешних краях. На какой-нибудь даче под Ольвией. В любом другом случае вас ждет грустный конец.
Урусов поморщился.
– Хорошая вы девушка, Ксения, – кто знает, может быть, когда-нибудь судьба сведет нас снова, и вы мне расскажете финал этой истории, если только сами не исчезнете.
– Все мы когда-нибудь исчезнем, – философски произнесла Ксения, – вопрос только, что о нас будут вспоминать.
* * *
Через четверть часа после разговора с Аваловой Урусов сидел в просторном салоне своего «Мерседеса», отделанного бежевой кожей с вкраплениями деревянных панелей, что было отличительной чертой всех автомобилей, как бы сказали сегодня, представительского класса 50-х годов. Вертя в руках ещё целое зеленое яблоко, Николай размышлял о сегодняшнем разговоре.
Правильно ли он поступил, спрашивал себя Урусов и не находил ответа. Он посмотрел в боковое стекло на иссиня-чёрное балтийское небо, которого практически не было видно из-за тонированной пленки, – сможет ли эта девушка правильно понять его мотивацию и не ошибся ли он в своих выводах, время покажет. – Бизнесмен, прекратив крутить яблоко, так и не надкусив его, положил в сетку, прикреплённую к спинке водительского сиденья.
Автомобиль ехал по гладкой ровной дороге, именуемой Южнобережным шоссе, которое затем соединялось с Новоборисфеновским, на север от Кранцберга. Урусов ехал в аэропорт.
Километрах в полутора от самой высокой точки трассы – автомобиль, шедший до этого на высокой скорости, стал привычно притормаживать перед расположенном на перевале постом ГАИ.
Из чернильной тени, практически сросшейся с горой троллейбусной остановки, вышел постовой и повелительно махнул светодиодным черно-белым жезлом.
Водитель, что был за рулем «Мерседеса», негромко чертыхнулся.
– Их ещё нам не хватало, – сказал он сквозь зубы.
– Что там? – спросил Урусов.
– ГАИшник, – ответил водитель. – На бутылку решил заработать, откуда они только выскакивают?
Урусов наморщил лоб.
– Циничный ты, Костя, – сказал бизнесмен, – может, он вышел, чтобы бороться за безопасность дорожного движения?
Водитель по имени Костя криво усмехнулся.
– За безопасность семейного бюджета он вышел, – цинично заметил водитель, – тормозить придется.
Урусов кивнул. Он никуда не спешил.
Через несколько секунд «Мерседес», придвинувшись к обочине, остановился. Следом затормозил и джип охраны. К автомобилю подошла девушка лет 25 в форменном темно-синем мундире с проглядывающей рубашкой небесно-голубого цвета и в каскетке с изображением эмблемы Республики – скачущего рыцаря. Девушка приложила правую руку, затянутую в перчатку, к козырьку:
– Старший сержант Синицына, – бодро представилась она, – ваши документы, пожалуйста.
Водитель Урусова протянул пластиковую карточку с каким-то изумлением. В его логику не укладывалось, что подобное прелестное создание будет выторговывать взятку.
Некоторое время девушка-сержант придирчиво изучала документы, а потом вернула их водителю.
Дальнейшее произошло с такой ошеломляющей быстротой, что даже если бы кто-то видел это вблизи, не увидел бы ровным счетом ничего.
Девушка-сержант подошла к стеклу, которое отделяло пассажирское сиденье, и аккуратно постучала в него. Урусов покрутил ручку стеклоподъемника, и стекло уехало вниз. Затем Урусов вгляделся в лицо девушки и у него глаза полезли на лоб. Однако ничего сделать или сказать он не успел, в руках у девушки что-то блеснуло и Урусов почувствовал острую боль в области шеи.
«Неужели» – мелькнуло в голове у Николая и пала тьма.
Следующим действием девушка полоснула кинжалом водителя. Тот дернулся, захрипел и рухнул головой на руль.
– 42 секунды, – хмыкнула про себя девушка, – неплохо. Она даже была разочарована той легкостью, с которой ей удалось все провести. Девушка отошла от автомобиля на шаг, затем почтительно козырнула, якобы живым пассажирам. Только это и увидели в джипе охраны. Затем девушка развернулась и удалилась в ту же тень троллейбусной остановки, из которой вышла, одновременно делая разрешающий жест жезлом.
* * *
Прошло минут пять, а машина босса ещё стояла у обочины. У охраны был четкий приказ не подходить к машине, однако, учитывая то, что вряд ли стоит задерживаться, когда у тебя самолет, охранники решили проверить, на всякий случай.
Весь смысл произошедшего дошел до них, только когда они подошли к машине: водитель лежал с резаной раной на рулевой колонке. Босс же сполз с дивана вниз. На горле зияла тонкая рана.
Крикнув товарищу, чтоб вызывал ментов, «Скорую» и ещё бог знает кого, охранник ринулся к посту ГАИ, одновременно выхватывая оружие.
Внутри будки было абсолютно тихо, охранник осторожно поднялся по металлической лестнице наверх и увидел то, что совершенно не ожидал.
Два сотрудника ГАИ лежали в противоположных углах, их руки покоились на автоматах, из которых они, очевидно, собирались стрелять, но судя по отсутствию следов выстрелов, не успели. Оба были мертвы. У обоих были одинаковые раны на шеях. Охранник был в курсе последних событий. Так может убивать только один человек – Охотница.
* * *
Серена гулким воем разрывала воздух лаборатории. Вот уж о чём в последнюю очередь мечтала Кристина, так это о таком уходе из сего гостеприимного учреждения. Почему же у неё всегда всё получается с фейерверком?
– Вообще я считала нас умнее, – прокомментировала она.
– Очевидно, не слишком, – бросил Штильхарт. – Это же надо, самая древняя ловушка в перечне, и мы в нее вляпались.
– Вижу, вляпываться вы умеете, – заметила Даша, – что собираетесь делать?
Флориан ухмыльнулся.
– А у нас много вариантов? – спросил он. – Нужно угнать один из тех чудеснейших грузовиков. Охрана же ещё не прибыла.
А вот тут он погорячился. Ровно с его фразой и пожаловала охрана. Причем появилась она прямо из пола, через откидывающееся отверстие. Наставили оружие.
– Эй, ребят, – сказал Штильхарт, – я не хочу драться, давайте все решим тихо, за дружеским чаем…
Ответом ему были глухие выстрелы автоматов.
– Кажется, они серьезно настроены, – заключил Флориан.
– Более чем, – кивнула Кристина, выхватывая револьвер и прицеливаясь.
Выстрел. Пуля пролетела в миллиметре от глаза девушки, оцарапав щеку.
– Ах ты… – выругалась Кристина, – тебе бы гаду медали на олимпийских играх получать.
Девушка вновь прицелилась и выстрелила… и застыла от изумления. Пуля, которая должна была пробить плечо охранника, просто от него отскочила, как горох.
– Это сайберноты! – крикнула Даша.
– Кто? – не понял Штильхарт.
– Роботы, – пояснила девочка, – думала, что местная байка, а они действительно существуют.
– Безумно за них рад, – сообщил Штильхарт, – а как от них избавиться, не расскажешь?
Вопрос так и повис в воздухе, а охрана между тем прибывала. Положение становилось угрожающим. Если даже их не застрелят, то просто задавят массой тел.
– Здесь должен быть какой-нибудь провод или генератор, – заметила Кристина, – если отключить тревогу, то, возможно, эти штуки тоже отключатся.
– Возможно хорошее слово, – язвительно проговорил Штильхарт, – а если нет?
– Ну я соображу, соображу, – сказала Кристина.
Девушка стала вертеть головой в поисках того, как отключить сигнализацию. Ничего похожего. Несколько проводков шли по стене куда-то далеко наверх. Особого выбора всё равно не было, Кристина раскрутила трос и забросила его за какую-то металлическую опору. Разбежалась и, зажмурив глаза, перелетела на другую сторону комнаты. Теперь кабели были прямо перед ней. Времени выбирать какой, уже не имелось. Кристина просто рубанула вдоль проводов. Раздался громкий хлопок и погас свет.
Сирена замолкла.
– Ну как? – спросила Кристина, спрыгнув.
Штильхарт освятил фонарем застывшие фигуры охраны.
– У них в некотором роде нервный шок, – сказал он.
Кристина подошла к фигуре.
– Я бы сказала, что они на грани полного коллапса, – сказала она, ткнув пальцем в фигуру. Охранник с грохотом плашмя рухнул на пол.
– Надо сказать… – Флориан осекся, где-то сверху что-то загудело.
– Генератор, – догадалась Кристина, – бежим отсюда. Увлекая за собой девочек, они ринулись в проем коридора, который, как они надеялись, вел к транспорту. Открыв еще одну дверь, на сей раз без всяких взломов, оказались, как они сначала решили, в длинном коридоре, без окон и дверей. Правда, при детальном рассмотрении коридор был не коридором, а гигантским помещением, доверху заставленным огромными металлическими контейнерами с разномастными надписями: взрывоопасно, трактор, проект № 94 и т. д. Единственное, что их объединяло, так это то, что надписи были сделаны на великоруском языке.
– Интересно, что они здесь хранят? – риторически спросила Кристина.
Любопытство всё-таки взяло верх. Девушка подошла к одному из ящиков и открыла его. Лучше бы не делала. В ящике лежали устаревшие, но вполне рабочие АК 47.
– Для охоты на горных козлов рановато, – заметил Штильхарт.
Кристина кивнула.
– Как только выберемся, нужно будет устроить им тотальную ревизию, – сказала девушка.
Обойдя вокруг все ящики, они так и не нашли бы выход, если бы Соня не заметила, что наверху находится небольшой подъемник, который поднимал ящики наверх и увозил их куда-то через решётку. Используя единственный выход, они стали медленно карабкаться по ящикам вверх.
Путь был не из легких. Карабкаться приходилось как будто по отвесной стене, держась только за трос. Забравшись наверх, они огляделись. На другом ряду ящиков виднелось отверстие в ещё огромное помещение. Там стояли долгожданные грузовики, в которые грузили ящики. Оставалось только перебраться на ту сторону.
Кристина перебросила трос через провал, конец намертво впился в один из ящиков в противоположном ряду. Взявшись обеими руками за трос, Левонова с силой оттолкнулась ногами, как при прыжке в воду, и перелетела на другую сторону. Затем кинула трос остальным.
– Зачем такие сложности? – риторически спросил Флориан, берясь за трос. – Вот если бы мы сразу залезли на ту сторону, то прыгать не пришлось бы.
Он притянул к себе девочек и, по примеру Кристины, перелетел через провал, правда, чуть не рухнув вниз – каблук ботинка застрял в какой-то дырке. Соня выскользнула из его хватки и покатилась по ящикам вниз, в последний момент зацепившись за поручень. Штильхарт отчаянно замахал руками, едва не упав.
– Пожалуй, мне стоило бы тебя подтолкнуть за упрямство, – ехидно сказала Кристина, – если бы мы поднимались по этой стороне, мы бы не заметили дырки, правда, кое-кто и так не заметил.
– Я никогда не фанател от Тарзана, – пробурчал Штильхарт. – Почему должен превращаться в него сейчас?
Перескакивая с ящика на ящик, они добрались до проема. С проема в ангар пришлось спрыгивать. Ангар представлял собой круглое вытянутое помещение с аркой для выезда, из которого светило солнце. Там стояли три одинаковых «Kenworth w900l», те самые, что, сочлененные с длинными трейлерами, с ревом носятся по странам и континентам земного шара, от Анкориджа до Веллингтона, отравляя воздух планеты клубами маслянистого дыма.
Ага, вот оно, спасение! Ну уж она покажет этим головорезам, решила Кристина, дайте только добраться до ближайшего полицейского участка! Надо только придумать удобоваримое объяснение историй с девочками, да и вообще с клиникой.
Трейлеры были отцеплены. В них грузили оружие.
Кристина осторожно выглянула из-за ящика.
– Слишком много, – сказала она, – хватит, чтобы устроить небольшую войну.
Штильхарт кивнул.
– Странные методы у твоего друга Тополевича, – согласился он, – надо предупредить полицию и SRC.
– И лучше всего сделать это где-нибудь за пределами сего гостеприимного заведения, – подхватила Кристина, – раз уж не получилось отсюда.
– Я надеюсь, что наши друзья одолжат нам одну из этих машинок, – хмыкнул Флориан.
Кристина широко улыбнулась.
– Это было бы действительным проявлением вежливости с их стороны, – заметила девушка, указав туда, где стояли два охранника с винтовками наперевес, которые, очевидно, следили за погрузкой. Эти вроде были из плоти и крови. Уже радует.
Охрана преградила дорогу. Один из парней нацелил на Кристину свою голову с желтой повязкой. Очевидно, начальство.
– Кто такие? – спросил он.
Кристина, не задумываясь, выдала байку про посла «центра». Послу и сопровождающим его людям ну просто позарез требовалось уехать и именно на этом грузовике. Сработало. Ну, по крайней мере, в них не принялись палить без предупреждения.
– Куда направляетесь? – спросил охранник, прямотаки механическим голосом.
– В город. – Кристина мельком глянула на спутников.
Штильхарт уже вытаскивал револьвер.
С минуту охранник что-то обдумывал, а потом объявил:
– У вас нет разрешения, стоять, вы арестованы!
А то как же… Флориан ловко провернул пистолет в воздухе и наотмашь врезал опешившему от неожиданности охраннику рукояткой в челюсть. Тот немедленно отлетел в сторону, так и не успев выстрелить. Второй охранник уже вскинул карабин и собирался выстрелить, но на него навалилась Кристина, которая, перехватив карабин, зажала затвором горло охранника, а для верности саданула ему ногой в челюсть. Со стороны это выглядело очень эффектно.
Двигатели запели раньше, чем она забралась в кресло. Штильхарт уже устроился на водительском месте и прогревал мотор.
– Ты когда-нибудь водил такие машины? – неуверенно спросила Даша.
Флориан хитро кивнул.
– Да, – небрежно бросил он, выжимая педаль газа, – в компьютерной игре.
Кристина решила уже не слушать. Хватит с неё эмоций на сегодня.
* * *
Тополевич был явно не в лучшем душевном состоянии. Нагловатая уверенность, что сопутствовала ему весь сегодняшний день, резко сменилась на какую-то шизофреническую панику, причиной которой стало известие о пропаже одной из пациенток, причем той, о которой врачи говорили, что никаких проблем с ней не будет. Когда об этом доложили, Тополевич немедленно дал указание охране проверить подвал, однако его «гостей» там никто не обнаружил, а обнаружили только вырубленных охранников, которые так и не смогли объяснить, что именно произошло. Тополевич, наверное, впервые в жизни почувствовал, что здесь, в тихой Швейцарии, где у него нет конкурентов, а есть только тихие приличные соседи, он сможет безболезненно для себя подготовить «живой материал» для компромата и отсюда же управлять политическими процессами, но беспрецедентная тупость его «компаньонов» нарушила его тихую деятельность. И чтобы теперь уже не сидеть где-нибудь в Гааге, необходимо было зачищаться. Чертова девица!
– Как эта девица могла покинуть палату? – бушевал Тополевич, брызгая слюной в сторону сжавшейся Габриель Перрен. – Да вы что, спятили, что ли?
Доктор пыталась ответить какими-то бессвязными объяснениями, которые сидящая в тени библиотечного шкафа миловидная девушка, вряд ли на месте беглого олигарха, почла бы за должные оправдания. Если честь по чести, она вообще не любила оправданий. Нельзя оправдываться за ошибки. Либо ты их делаешь, либо не делаешь. Она ошибок не делала.
– Чему учили ваших охранников? – холодно хмыкнула девушка. – Манерам курсисток?
Тополевич оглянулся на девушку. Вздрогнув, она сидела так тихо, что он даже забыл о её существовании. Это было неосторожно, никогда нельзя поворачиваться к таким людям, как она, спиной. Он одарил девушку пренебрежительным взглядом, хотя сильно сомневался, что этот взгляд подействует.
– В том, что Левонова сбежала, – сказал он, – я не нахожу ничего веселого.
– Вы её недооценили, – коротко заметила девушка, – а также переоценили свое влияние на ваших «ангелов смерти», как вы их называете.
– Даже мое влияние не настолько велико, – парировал Тополевич, – Леонова действительно умна. Для этого я и вызвал тебя. Ты нужна мне для дела, ты это дело будешь выполнять и прошу не учить меня. Тем более что в прошлый раз ты тоже была нечистоплотна и не устранила всех свидетелей. Теперь пришло время исправлять ошибки. Со мной больше связи не ищи. Я, пожалуй, залягу на дно. Не хочу рисковать проектом, в который вложил половину состояния и который потом принесет мне миллиарды.
– Где вы будете прятаться? – светским тоном осведомилась девушка.
Тополевич подошел к сейфу и быстрым движением пальцев набрал код. Затем достал с нижней полки папку, ту самую, что смотрела Кристина.
– Не твое дело, – сказал он, протягивая папку девушке, – возьми это и отвези в Борисфен. После того как сделаешь дело здесь. Мне лишние неприятности не нужны, позволь тебе напомнить, что ты работаешь на меня и я очень щедро тебе плачу, и не хочу, чтобы ты лезла в мои дела. Надеюсь, ты это чётко понимаешь?
– Да, – ответила девушка, рассматривая ухоженные руки, – очень чётко.
Тополевич подарил девушке ещё один недоверчивый взгляд, затем подошел к винному шкафу и налил себе рюмку из одной из стоявших в шкафу бутылок.
– Я теперь даже сожалею, что слишком много позволял тебе, – сказал он, – например, вся история с пансионатом, не понимаю, зачем тебе нужно было всё так мистифицировать. – Тополевич поставил бутылку на место и закрыл шкаф. – Впрочем, это к делу не относится. Никто не знает, что ты здесь, никто тебя не видел, а те, кто видел, будут молчать. Левонова никогда тебя не идентифицирует, но она знает меня. Вот в чём проблема.
Девушка лишь коротко улыбнулась, покачала головой.
– Это не проблема, – сказала она.
Девушка резким движением выставила вперед руку, блеснуло лезвие, и беглый олигарх осел на пол, схватившись за горло, Наблюдавшая эту картину Перрен только успела вскрикнуть.
Охотница встала с кресла и подошла к дергавшемуся в конвульсиях Тополевичу.
– Ваши хозяева благодарят вас за службу, – с холодной улыбкой сказала девушка.
Она повернула голову в сторону доктора Перрен. Та испуганно вжалась в кресло. Её лицо было бледным от ужаса.
– Доктор Девье только что уволился, – невозмутимо сказала Охотница, – и передал право управления клиникой вам. Ваше первое поручение – избавиться от всех следов проекта «Ангел».