Алекс Данте
Волки ночью воют
– И тогда ты решил смолчать, а с собой взять сопляка? – Табаки увернулся от летящей в него подушки, запущенной Заком.
– Еще посмотрим кто из нас двоих справился бы лучше! – фыркнул Принц. – Между прочим, я помог проникнуть на территорию. Взломал их камеры и сигнализацию.
– Выходит, что не все камеры, – нахмурилась Эби. – Вас все же заметили.
– Сделал, что смог, – Зак скрестил руки. – Мы проникли внутрь одного из ангаров, просидев у забора пару часов. Ожидая, когда сменят посты.
– И что вы там нашли? – Табаки подобрал подушку и подложил ее под голову.
– Колбы, – ответил Дерек, смотря куда-то сквозь пол. – Десятки разных колб со странной жидкостью. И разное оборудование.
– Почему произошел взрыв? Это жидкость так среагировала? – спросила Эби.
– Нет, – выдохнул Зак. – Нас заметили. Они сами взорвали свой ангар, думая, что уничтожат и нас, чтобы у них не было утечки. Но мы успели оттуда выбраться. Кто-то из охранников заметил следы и теперь они знают, что им не удалось нас грохнуть.
– Мы отсидели пару часов позади секций, на другой стороне озера, пока все не улеглось, – объяснил Дерек. – А потом двинулись к вам.
Всем требовалось некоторое время, чтобы осознать случившиеся и сопоставить это со своими выводами. Комнату накрыла пелена тишины, но ненадолго.
– Ах да, – Закари прочистил горло и обвел всех взглядом, словно бросая нам вызов. – Мы стащили пару колб.
Тут в коридоре зазвонил телефон. Тот самый. Перекрывая начавшуюся ругань.
Эби вскочила и крикнув:
– Я возьму трубку!
Выбежала из комнаты. Рагнар проследил за ней с грустным взглядом.
Девушка подскочила к телефону и секунду стояла над ним, чувствуя некий трепет. Может на этот раз…
Эби подняла трубку и прислонила ее к уху. Там, вдалеке, слышалось тяжелое дыхание. Присутствие человека. Девушка зажмурилась, с надеждой:
– Алло?
В ответ тишина. И долгие секунды разочарования, перетекающие в злость.
Зачем вы тогда звоните, если молчите каждый раз?
Эби хотелось сжать трубку так, чтобы она распалась на части и из нее вытекло черное месиво, заструившееся бы по венам, как по проводам.
Это было определенно мужское дыхание. Грубое такое, с легкой хрипотцой, словно человек большую часть своей жизни провел в комнате с сыростью и плесенью на стенах.
Кого Эби надеялась там услышать? Она сама не знала.
И в конечном итоге положила трубку, выдохнув и опустив плечи.
***
Я рос среди чужих людей. Они даже не знали, кто я на самом деле. Но я их не винил, они просто смотрели не в ту сторону.
Иногда приезжал отец. Он убеждал меня, что здесь безопасно и что он не может уделять мне много времени, поскольку нужен всем. Я видел, как к нему тянулись люди и не препятствовал этому. Отец был хорошим человеком, я это чувствовал и не осуждал его за то, что он оставлял меня одного.
Дни сменялись неделями, а те месяцами и годами. Тетушки и дядюшки в черных балахонах становились морщинистее, мои ноги длиннее, а голова приближалась к небу. Это место не было мне домом, но оттуда меня никто не забирал.
Служители были милы со мной, хотя, многие, бывало, шептались, как только я отворачивался. Думали, я не слышу. Но я знал намного больше, чем говорил. Всех их среднего образования и жизненного опыта не хватило бы до такого количества знаний, что наполняло меня. А я молчал. Это было милосердно.
Некоторые говорили, что я особенный мальчик. Что Господь послал меня к ним с особой миссией. Думаю, они были правы. В какой-то степени у всех есть цель, с которой нас послали на эту землю. И я старался выяснить, в чем заключалась моя.
With tomorrow / I’m on fire – Olof Arnalds
Должно быть, я думала, что это был сон
Пока он был здесь, со мной
With tomorrow / I’m on fire – Olof Arnalds
Телефонные гудки, словно маленькие флуоресцентные медузы, попавшие в течение, путешествовали по мрачному океану невидимых сетей. Неуслышанные голоса перед падением. Не отвеченные вопросы, гулом прокатившиеся в темноту. Эхо разбитых сердец.
Гудки мигали, ели слышно, перенося голоса, шепот, вздохи. Через расстояние, через время. Туда, в далекое прошлое, когда еще было кому отвечать. Мимо городов, полей и деревень к маленькой ферме, на землях Святого Лаврентия, где Эби провела свое детство.
Их было пятеро. Вечно грязных, вечно юных и сражающихся за свою маленькую жизнь в большой семье. Мать все звали Оли-перекати-поле, которая только и умела, что делать вкусные пироги, да рожать детей (после пятерых Мэт сказал, что лучше он купит еще одно поле для засева, чем заделает очередного ребенка – и то будет выгоднее). Она была пышногрудой и умела хрюкать во время смеха. Отец же особо не выделялся, он весь день работал на ферме, вечером выпивая пару бутылок пива под хоккей или научный фильм про кроликов – ему было все равно, что смотреть. Дети обычно шатались по ферме или бегали в соседний поселок к озеру. Старшая – Холли, с розовыми, пухлыми щеками (ее мать еще кормила грудью, в то время как после плохого урожая через пару лет остальным детям пришлось довольствоваться коровьем молоком) и девчачьим кокетством. Следом был бездельник Джош, худой как палка, но при этом находящий в себе силы помогать отцу на ферме. И последние трое, самые младшие – Бетти, Томми и Эби.
Кроме всего этого хозяйства, на ферме жили куры, пару коров, гуси и старый осел Фрэнсис, который однажды ночью отвязался от своего стойла, заблудился и помер от страха. Эби тогда много плакала. Осел был единственным, кто ее не толкал, не бил и не отбирал у нее еду. Он спокойно выслушивал все, что Эби шептала ему, поднявшись на носочки.
Спустя пару лет, после этого случая, отец продал ферму, и они всем скопом переехали в более современный город, с многоэтажными домами и торговым центром. Детей устроили в школу, а Мэт пошел работать на фабрику. Во время переезда Оли-перекати-поле снова была беременна. Мэт ведь так и не купил поле для посева.
Эби училась кое-как, раздражая учителей уже одним своим присутствием. Она постоянна спорила с преподавателями, доказывая, что писатель совсем не это имел в виду, или что ударить одноклассника в глаз за то, что он подсказал ей неверный ответ – это вполне справедливо. Учителя не раз грозились отчислением и приходили к Эби домой, поговорить с родителями о ее поведении, но вскоре бросили эту затею, поскольку отец каждый раз хвастался своим новым дробовиком, припрятанным в шкафу. Но если бы учителя чуть внимательнее присмотрелись и чуть побольше послушали, то точно поняли бы, что Эби срывается из-за своих братьев и сестер, которые совершенно мешали ей жить. Они воровали еду прямо из-под носа Эби, толкали ее на пол, закрывали в туалете и рвали ее домашние задания. А еще кричали, вопили, ломали ее вещи и бесились как черти, с каждым годом, вырастая в еще более злобных монстров. А родителям было все равно, они лишь отмахивались на ее бесконечное нытье, не курит и ладно.
Она чувствовала себя чужой в этой семье. Побег был лишь вопросом времени и денег. Эби накопила нужную сумму только к пятнадцати годам. Наскоро купила билет на поезд, собрала свои вещи в рюкзак и замерла на пороге, надеясь, что хоть кто-нибудь попросит ее остаться.
Никто не попросил.
И тогда она уехала. Выбрала самую далекую от дома остановку поезда. Села к окну и гордо улыбалась, представляя, как через некоторое время, ее сестра обнаружит подпортившуюся рыбу в шкафу на полке с лифчиками, а брат найдет у себя под подушкой дождевых червей и короткую записку, единственную, которую она оставила: «С уловом, ублюдки!».
В тот момент Эби была счастлива как никогда.
***
Когда девушка вернулась в комнату, Табаки истерично хихикал, его ноги уместились под кроватью и снаружи торчала только голова. Его смех напоминал лай гиены, бегающей по саванне. Это была определенно спятившая гиена.
Эби переглянулась с Дереком и покачала головой. В трубке была тишина. Дерек и так это знал.
Закари решил сбегать за колбами, чтобы показать всем. Эби прислонилась к подоконнику и вздохнула под шепот Кая:
– Боже, и во что мы вляпались на этот раз?
Ви поднялась и подвинув девушку, занавесила окна, пробормотав:
– Негоже подсматривать за чужими секретами.
Табаки фыркнул:
– Да кому мы нужны? К тому же, что мы сможем разглядеть в такой темнотище?
Шторы в комнате были тяжелыми и толстыми, а лампочки (за исключением настольной лампы) излучали особое голубое свечение. Дерек специально заказал их в интернете для Табаки, сразу целую коробку, поскольку те постоянно в гневе разбивались.
– Можем оставить дверь в коридор открытой, – предложил лидер группы.
– Или зажечь свечи, – Табаки оскалился и снова захихикал. – Будем вызывать сатану! Начертим кровью девственниц звезду… Кстати, Ви, а ты девст…ай!
Вивиан шлепнула Табаки по голове второй подушкой.
Тут в комнате, как раз очень вовремя, появился Закари и шмякнул спортивную сумку в пространство между всеми на полу. Все вздрогнули и резко замолчали, с осторожностью смотря на сумку, словно та была полна взрывчатки.
– Зак, ты бы так не бросал ее, – предостерег Кай.
Дерек вздохнул, присел на одно колено и расстегнул молнию на сумке. Все переместились на пол и заинтересованно подались вперед. Дерек вытащил несколько колб на специальной подставке, заполненные голубоватым содержимым, переливающимся и светящимся в темноте. Лабораторное детище, научное достижение, то, что наверняка представляет большую ценность для Света.
Шесть колб. Шесть человек. Шесть Теней.
И бесконечное количество вопросов.
– И что нам с этим делать? – подала голос Эби.
– Нам еще пока не удалось выяснить, каким образом их используют, – ответил Дерек.
– К сожалению, к ним не положили инструкции, – произнес Закари и сжал губы.
Табаки пожал плечами и потянулся к колбам, намереваясь проглотить жидкость.
– Ну, значит, действуем в слепую…
Все дружно заорали, а Закари прыгнул сверху на Табаки, вырывая у него из рук колбу и передавая ее Дереку, тот на всякий случай, отодвинул сумку подальше.
– Ты идиот?! – воскликнул Кай.
– А что? Я видел такое в фильмах, – попытался оправдаться Табаки.
– Ты идиот, – произнес Кай более уверенно.
– Тебя мама не учила, что нельзя все подряд хватать своими грязными руками? – Ви нахмурилась и посмотрела на колбы. – Ничего хорошего они не принесут. Лучше убрать их.
– У меня чистые руки! – Табаки поднял ладони, но никто не обратил на это внимание.
Дерек убрал пробирки обратно в сумку с глаз долой:
– К бобровским пару недель назад присоединился новый парень, Химик. Я потолковал с Ферманом, он сказал, что Химика прислали Месяца, чтобы за ним проследить. Они оборудовали ему вагончик, Февраль периодически высылает ему дела, если у них возникают вопросы по химическому составу. Думаю, лучше отдать колбы Химику, он больше в этой теме разберется.
– Посвятить еще одного? – нахмурилась Ви.
– Так у нас больше шансов узнать, что же это, – кивнул Дерек. Вивиан вздохнула и еле заметно передернула плечами:
– Пусть так.
А затем раздался дверной звонок.
Дзынь! Дзынь-дзынь.
Твердо и намеренно. Все на миг превратились в рассеянных людей, которые забывают ключи от машины. Им это можно простить. Дверным звонком не пользовался никто вот уже многие годы, Тени даже забыли о его существовании, думая, что им показалось.
Звонок повторился снова. Уже неуверенно. Один раз.
Дзынь?
Это привело всех в чувство. Дерек одним ловким движением толкнул сумку под кровать, Кай дернулся вперед, Зак схватил черную биту, стоящую рядом со шкафом, Ви схватилась за сердце, а Табаки за голову, стукнувшись, вылезая из-под кровати.
Все дружно вывалились в коридор и Дерек первый успел подбежать к входной двери, посмотрев в глазок:
– Там какой-то парень стоит. Предположительно без оружия.
– Может, ошибся квартирой? – предположил Табаки.
– У нас не ошибаются, – покачал головой Зак.
Тут Эби осенило, и она шумно втянула воздух, протиснувшись вперед и самостоятельно удостоверившись в своей теории. На лестничной клетке стоял Дилан Таймс. В красном бомбере, почесывая затылок и покачиваясь с пятки на носок. Ее парень. С коробкой в руке.
Эби резко развернулась и встала перед дверью, раскрыв руки, чтобы никто не смог пройти мимо.
– Слушайте, не знаю, почему он пришел сюда, но это Дилан.
Вивиан закатила глаза:
– Боги, я все-таки когда-нибудь скормлю его крысам.
– Какой еще Дилан? – Дерек нахмурился. – Ты имеешь в виду того парня, с которым ты познакомилась в кафе?
Эби стало жутко неловко, и она вжалась в дверь:
– Да?
– Ты же сказала, что вы перестали общаться. – Дерек сжал губы, смотря на девушку сверху вниз. – Ты врала мне? Ты знаешь, насколько это серьезно – заводить друзей в таком обществе, как наше?
– Я знаю, знаю, – вздохнула Эби. – Прости.
Табаки хмыкнул:
– Сердцу не прикажешь.
Закари скрестил руки, взглянув на Рагнара:
– Мне его убить?
– Эй! – Эби сжала кулаки. – Давайте я сейчас пойду к нему и скажу, чтобы больше сюда не приходил, окей? Замнем дело?
Дерек поставил руки в боки. Он явно был недоволен. Лидер группы молча ушел обратно в комнату Табаки, покачав головой, мол, разбирайтесь сами. Зак последовал за ним, бросив взгляд полный презрения на Эби.
Ви пожала плечами и произнесла, прежде чем удалиться:
– Будет докучать, мне скажи, изведем его полынью.
Табаки двинулся следом.
– Не забывай про контрапец… контрацип… как ее?
– Иди уже!
Эби улыбнулась и вышла на лестничную клетку, прикрыв за собой дверь. Она собиралась накричать на Дилана, бросить «какого хрена?» ему в лицо, сказать, чтобы он забыл их адрес, как…
Они встретились глазами и Эби обо всем забыла, застыв на месте.
А она и забыла каким Таймс был обворожительным и красивым. Прекрасное спортивное телосложение, идеальная кожа без единого прыща, а еще искренняя улыбка и бездонные, чарующие глаза, цвета созревшего ореха, что высоко притаился на ветке, до которого хотелось тянуться и протягивать ладони, ожидая, когда орех упадет.
– Привет, – произнес парень, тихо и с придыханием, наполняя мир Эби яркими красками. Слишком яркими. Девушка на миг зажмурилась, приходя в себя, покачав головой и вспоминая то, что хотела сказать:
– Слушай, мы же с тобой обсуждали. К нам нельзя приходить.
Первое правило Теней: не привязывайся.
– Знаю, – Дилан виновато опустил глаза. – Просто я тебе звонил и писал еще вчера вечером, а ты не отвечала, и я себе надумал… Я беспокоился. И ты забыла про свой чизкейк, так что я принес тебе еще один.
Эби улыбнулась, посмотрев на коробку, перевязанную лентой, внутри которого лежало пирожное, и подошла к Таймсу, сократив между ними расстояние.
– Да, прости. Телефон разрядился, и я забыла поставить его на зарядку, у нас… произошли некоторые проблемы.
– Что случилось? – Дилан нашел ладонь девушки и сжал ее. – Ты в порядке?
– Да, ничего такого… – Соврала Эби, отмахнувшись. – Ты правда волновался так сильно, что поднялся сюда и позвонил нам? Уму непостижимо, а если бы Зак взял бы, да и хлопнул тебя здесь без спроса?
Таймс хмыкнул и подтянул к себе девушку, так, что их носы почти что соприкасались друг с другом:
– Я готов на все, ради тебя.
Не привязывайся.
Они поцеловались.
Легко, непринужденно, словно столкнувшись чувствами. Эби даже забыла, что стоит перед ним непричесанная, без косметики, в мятой толстовке. Дилан мягко касался ее кожи одной рукой, проводя подушечками пальцев по ее мягким бровям, по трепыхающимся векам, по гладкой скуле, второй рукой сжимая коробку с чизкейком так сильно, что та стала хрустеть, теряя свой презентабельный облик. От него пахло дорогим одеколоном и корицей. От нее – сыростью и сном. Тепло и холод объединялись в одно целое, принимая друг друга и существуя одним целым организмом.
Отстранившись, Дилан шепнул Эби на ухо:
– Я даже готов познакомиться с твоей ненормальной семейкой.
Девушка нахмурилась. Ее щеки покраснели, а губы приятно пульсировали.
– Не думаю, что сейчас подходящее время. Подберем момент… И мы нормальные! По крайней мере самые нормальные из всех ненормальных.
– Да, пожалуй, кроме тот тетки, которая вылила на меня воду, – улыбнулся Таймс. – И того парня, что гонялся за мной с ножом.
Эби фыркнула и расслабилась:
– Ви обещала скормить тебя крысам, а Табаки называл тебя хлюпиком и обглодышем. Но не думаю, что они всерьез.
– Все жду момента, когда меня укокошат. – Дилан нежно провел рукой по волосам девушки и убрал выбившуюся прядь с глаз. – Я еще перед тем, как решился сюда нагрянуть, зашел в кафе, а тот мужик с усами сказал, что ты больше там не работаешь. Это правда?
– Да. – Эби отмахнулась. – Посетитель всегда прав, верно? Я вчера послала это правило куда подальше. Давно хотела уйти оттуда. Вот и случай подвернулся.
– Будешь искать новую работу?
– Не знаю. Пока нет.
– Я могу как-то помочь?
– Дилан, тебе не стоит сюда приходить. Пожалуйста, обещай мне, – Эби взяла парня за руки и по-детски покачала их в разные стороны. – Мы справимся, но лишняя тревожность им ни к чему.
– Это я, значит, тревожность? Ну, спасибо, что не панические атаки.
– Обещай, – Эби подалась вперед, и они снова столкнулись носами.
– Ладно, – кивнул Дилан. – А ты обещай проверять телефон время от времени.
– Идет.
Тут на лестничную клетку вывалился Табаки, держась рукой за живот и издавая малоприятные звуки:
– Простите, но меня сейчас вырвет прямо сюда!
Таймс округлил глаза и отпустив руки девушки, стал пятиться к лестнице. Для него это было слишком. Даже хуже той недо-воды, которую на него вылила Вивиан.
– Эби, я перезвоню! Удачи с вашими проблемами!
Дилан, перепрыгивая сразу через две ступеньки, побежал вниз.
– Пока! – Махнула вслед девушка, держа коробку с чизкейком и не обращая внимания на Табаки, который уже прекратил трястись и, как ни в чем не бывало, поставил руки в боки и хмыкнул:
– Если парень бежит от блевотины, дорогая, бросай его.
– Пожалуй, дам ему шанс.
– Будешь раздавать шансы направо и налево – тебя тоже потом будут раздавать направо и…
– Не поубивали друг друга там? – Эби прервала изречение Табаки.
– Ну, Ви эти колбы поперек горла, а Зак все порывался пробраться к вам и свернуть твоему голубку шею. Суета, как всегда.
Они зашли обратно в квартиру и закрыли за собой дверь. Тема колб, неуверенность и серость вернулись в мысли девушки, вытесняя цветной мир Дилана. Насыщенный, сочный, как будто свет от мультфильма Дисней по телевизору в два часа ночи.
***
Когда Эби вернулась в комнату Табаки, в воздухе висела неприятная атмосфера, как когда бывает после масштабной вечеринки утром, когда все твои друзья уползли, оставив после себя гору мусора и кусочек пиццы, прилепившийся к потолку. Тяжелая мысль, что тебе придется в одиночку все это разгребать.
– … а еще лучше, забыть это все, как будто нам гадостей в доме не хватает, – произнесла Вивиан, проводив Эби взглядом. – Твой Ромео ушел?
– Да, и пообещал сюда не соваться, – кивнула девушка, облокотившись на холодную стену и стараясь смотреть куда угодно, только не на Дерека. Поймать его взгляд «ты врала мне» для нее было бы ударом под дых. Он наверняка устроит ей поучительный разговор об отношениях в обществе Теней и напомнит о первом правиле. Не привязывайся. Что значило: не влюбляйся, не целуйся, не женись и уж точно не заводи детей. Это отвлекало от их работы. А работа для Теней значила все. По крайней мере для Детей Рагнара. И Дерек напомнит ей об этом потом.
После событий Того-Самого-Сентября главным среди Теней стала группа Январь, входящая в коллектив самого большого союза Теней «Месяца». Их здание находилось на Большой Земле, огромное, белое, прямоугольное и панорамными стеклами вместо одной из стен. Конечно, по сравнению с главными зданиями Света, этот домик казался очень даже миниатюрным, включая в себя лишь командный центр с мониторами и персоналом человек на восемьдесят, да площадку для тренировок. Кадеты проходили свое обучение в других корпусах, поменьше. Ходили слухи, что где-то под основным зданием находятся подземные этажи, полные техники и оружия. Однако, никто этого не знал точно. Как только Январь вошел в должность главы Теней, вместо забытого навеки Апреля, и достроил на Большой Земле корпуса, вся информация стала засекречиваться и упрощаться. Дождаться ответа таким группам как Дети Рагнара от Января напрямую было практически невозможно.
Они закрылись изнутри в своем гараже и сидят там как в консервной банке, раздавая другим поручения. – говорил Дерек. – Уже и забыли совсем, какого это, самому выходить на дело. Скоро совсем атрофируются.
Когда Дерек говорил о Январе, никто ничего ему старался не возражать. Старые истории бередят шрамы беспокойных дней. Иногда их хочется почесать, и все Тени это понимали.
Так, сидя в командном центре, Тени просматривали новостные ленты, социальные сети, камеры видеонаблюдения и искали все, что может оказаться подозрительным и опасным. Найдя какое-то сведение, они отправляли его на проверку Февралю, те, фильтруя информацию, занимались более детальным поиском, и, если сведения подтверждались, то их уже отправляли Теням-одиночкам или таким маленьким группам как Дети Рагнара, в зависимости от близости цели. А потом уже сам Дерек, получив сообщение о подозрительном человеке, старался как можно ближе узнать его, чтобы принять решение – ликвидировать, отправить на суд или просто прийти и напугать. Кто-то собирался прийти с винтовкой в школу, кто-то расставлял капканы в саду у соседа, а кто-то избивал свою жену.
Надо сказать, что не все группы занимались тем же, что и Дети Рагнара. Бобровские, к примеру, живущие на заброшенной фабрике, занимались починкой каких-либо деталей или объектов, будь это нерабочий двигатель или заевшая рация для переговоров. Существовала также группа Рейдовских – молодые парни, бегающие по городу и узнающие разную информацию, иногда делая мелкие пакости и выполняя задания Колоды. Под землей в канализационных лабиринтах обитали Крысы – эти тоже иногда выполняли кое-какие поручения Февраля.
И когда Эби все же приняла решение остаться и быть Тенью, Дерек тогда предложил ей поселиться у бобровских, помогать с аппаратурой Ронни. Там, только и нужно было что-то починить, да собрать – в качестве инициации. Но Эби тогда твердо решила, что она будет заниматься тем же, чем и Дети Рагнара. Она вполне спокойно отнеслась к разговору, когда Дерек рассказывал ей, чем они тут занимались. Он-то думал, что она скажет что-то вроде: «Боже мой!» или «Вы что убийцы?». Но вместо этого она произнесла:
– Иногда почему-то особо паршивые люди остаются жить. Хорошие умирают чаще. Кому-то надо поддерживать баланс.
Так она у Теней и осталась.
И Дерек стал ее обучать. Он заставлял ее учить кодекс Теней, найдя где-то в старых коробках потрепанную серую книжку. Он учил ее защищать себя, драться и в том числе стрелять, расставляя банки из-под газировки на стуле в подвале. Он учил ее быть незаметной в самой гуще толпы, ориентироваться в любом месте города, запоминать все, что она видит по пути, использовать любую информацию под свои нужды, притворяться белой и пушистой и в нужный момент исчезнуть на глазах у всех.
Он вздыхал:
– Ненавижу учить тебя быть тихой и уметь скрываться.
Она клала руку ему на плечо:
– Когда-нибудь мы перестанем это делать.
***
Ви вместе с Закари считали, что от этой опасной штуки стоит избавиться и как можно скорее, иначе это приведет еще к более опасным вещам.
– Они ради этого взорвали свой дорогущий ангар! – подкрепил свою точку зрения Принц. – Представь, на что они пойдут дальше.
Табаки и Рагнар же были за идею отдать колбы Химику и узнать о них побольше. Дерек всегда боролся за то, что, по его мнению, могло хоть немного облегчить жизнь Теней. А Табаки, скорее всего, поднял руку, ожидая какой-то движухи.
Все четверо обернулись, смотря в сторону Эби и Кая. Второй отмахнулся, объясняя, что берет нейтралитет. Тогда девушка вздохнула, чувствуя на себе большую ответственность и все-таки взглянула на Рагнара, уверенно кивнув:
– Отдадим Химику.
– Ну все, решено, – Дерек хлопнул ладонями по коленкам. Он был напряжен и поэтому было сложно догадаться, рад он этому или нет. – Так мы хотя бы будем знать, чего нам действительно стоит опасаться.
– Вообще, я бы не брала этого в расчет, – Афродита указала на Табаки, развалившегося прямо на полу у двери, плюхнувшегося туда сразу после возвращения с Эби.
Табаки крякнул:
– Ну да, с тебя бы тоже тогда голос снять. Сидишь в своем астрале, такая…у-у-у… – Парень поводил руками по воздуху.
– А я забыла, когда ты был в здравом уме, – произнесла Афродита, дернув бровью.
– Должно быть еще до рождения вселенной, – пробубнил Кай.
– Так, хватит, – Дерек поднял руки. – Давайте сделаем так: я отнесу это Химику, и мы выясним с чем имеем дело, а там и решим, что с этим предпринять. В конце концов, это может быть какая-нибудь сыворотка для восстановления костного мозга.
На том и порешили. Дерек удалился из комнаты вместе с колбами, подальше от Табаки, который лениво перекочевал на кровать. Афродита, покачав головой, ушла в свои покои зажигать благовония, чтобы очиститься от всякой дряни, что обычно налипает на душу, а Эби с Каем пошли на кухню, чего-нибудь перекусить после такого стресса.
За ними поплелся Закари и стал греметь посудой в поисках чего-то съестного. Принц поднял крышку со сковородки, в которой все еще лежало недоеденное требухло Табаки, которое Эби немного подъела накануне. Девушка уже приготовилась сообщить, что половина остатков – ее, как Зак принюхался, сморщил нос и выбросил содержимое в мусорное ведро.
Эби в ужасе сглотнула накопившуюся слюну, а Закари обернулся и как ни в чем не бывало пожал плечами:
– Испортилось.
– Сам ему это будешь объяснять.
Парень снова пожал плечами и вздохнув, стал осматривать пустые полки, словно ожидал там найти завалявшиеся спагетти болоньезе или салат Цезарь.
– Никогда в этом доме нет ничего съестного.
– Потому что никто ничего не покупает, – Эби села за стол и уныло положила голову на ладони. – Вот ты когда в последний раз ходил в магазин?
Закари с недовольным видом открыл холодильник и, расстроившись еще больше, от души хлопнул дверцей:
– Мне теперь вообще лучше не выходить на улицу. Если ты заметила.
Эби согласно кивнула и, встав одной коленкой на стол, потянулась за небольшим шкафчиком, вытащив оттуда три желтые коробочки со всякими иероглифами на них.
– Лапша? – будучи все еще не в настроении спросил Зак.
– Выбора больше не будет. Чайник поставь.
Закари зажег огонь и обернулся:
– А третье для кого?
– Для Кая…
– Я не голоден, – отмахнулся Кай и поднялся. – Пойду, пожалуй, полежу.
– … Ну или для того, кто захочет, – закончила Эби, обеспокоенно смотря, как друг покидает кухню. Она и не помнила, когда в последний раз он ел вместе со всеми.
Зак покачал головой.
– Иногда ты становишься слишком странной.
– О чем ты?
– Все жду следующую степень твоего психоза. Может, агрессия. Или нападение на люде-а-а-а! – Закари не успел договорить, как Эби бросила в него пустой пластмассовой банкой, которую нашла под рукой. Банка отскочила от шкафа и плюхнулась в раковину к остальной грязной посуде и сковородке с остатками варева Табаки. Зак, конечно, успел увернуться.
– Ненормальная!
– Сам хотел агрессию моего… как там? Психоза?
– Ой, да ладно тебе, как будто сама не знаешь.
– Осторожно, Зак, еще одно слово и в тебя полетит что потяжелее.
Пару минут они молча ели лапшу, наблюдая за просыпающимся городом и завывающим ветром, что протискивался через щель в окне.
А потом стали обзываться и кидаться друг в друга макаронами, пока на кухню не ввалился Табаки и не отобрал еду, выталкивая подростков в коридор.
***
Когда все произошло я был в столовой. Всем подавали серую кашу с таким же серым хлебом и серым чаем. Мы запихивали в себя бесцветную пищу, а потом шли к грустным лицам на стенах, или в сад на работы, или в классы на учебу, в зависимости от темноты дня. Над столом, где раздавали порции еды висел одинокий телевизор, который был настроен только на один канал, который всегда нравился тетушкам. Никакой пропаганды, никакого насилия, ничего, что могло бы смутить нас, детей. Иногда по вечерам нам разрешали садиться под телевизор и тогда мы смотрели как толстый мужчина в длинном одеянии готовил хлеб или рассказывал про грустные лица, которые в его мире были не на стенах, а в рамках. Мне нравилось смотреть на его круглое лицо, похожее на блин, и на толстые пальцы, похожие на сардельки, что нам жертвовали в праздничные дни.
Но в тот день по всем каналам показывали только одно.
Как моего отца убивали в прямом эфире.