Юлия Цыпленкова
Солнечный луч. Дорогой интриг
Глава 6
Дядины покои оказались больше моих, и значительно. В моем распоряжении были маленькая гостиная, спальня с альковом, где пряталась гардеробная, и умывальня. У дяди имелся еще и кабинет, да и гостиная была просторней. Прогулявшись по комнатам графа Доло, я вернулась в гостиную, уселась в кресло напротив него и подвела итог осмотру:
– Пора менять службу фрейлины на службу секретаря главы Тайного кабинета.
– К сожалению, дорогая моя, вы можете только выйти замуж за секретаря главы Тайного кабинета. Но раз им являюсь я, а я давно и благополучно женат, а вас воспринимаю как дочь, то этому суждено сбыться, лишь когда на мое место придет кто-то помоложе и неженатый, – развел руками граф.
– Вы сказали – к сожалению, – заметила я. – Почему?
Дядюшка усмехнулся, но вдруг стал серьезным и ответил:
– Потому что вы – женщина, Шанни. Если бы вы были мужчиной моего рода, я бы вывернулся наизнанку, но пристроил бы вас в один из кабинетов.
– Несправедливо, не находите, ваше сиятельство? – произнесла я. Дядя вопросительно приподнял брови, и я пояснила: – Возьмем, к примеру, ваших сыновей. Вы сами, ваше сиятельство, признали за ними отсутствие необходимых черт для службы при Дворе и для пользы рода. Мне вы не отказали в силе духа и разуме, однако меньшее, что я могу сделать, – это выйти замуж за нужного роду человека, а большее – забраться в постель короля. А ведь я могла бы приносить необходимую пользу, служа Камерату и его государю на другой должности. Однако я – женщина, и за мной признается право на капризы, на рождение детей и на заботу о супруге, но отказано во всем остальном. Разве же это справедливо?
Граф улыбнулся уголками губ и мягко ответил:
– Такова данность, дитя мое, и она неизменна. Хотя в чем-то я согласен с вами. Иная женщина обставит мужчину по коварству, силе характера и упорству. Однако женщины привычны и вполне согласны со своей ролью. – Я фыркнула, и дядя улыбнулся: – Кто в вашей семье разделяет ваши мысли, Шанриз?
Я усмехнулась и вынужденно созналась:
– Никто. Матушка пришла бы в ужас, услышав то, что я сказала вам, дядюшка. Амберли назвала бы меня безумной.
– И это лишь малая модель мироустройства, дорогая, – улыбнулся его сиятельство. – Скажу вам больше, моя супруга и жены моих сыновей будут согласны с Элиен и Амберли. Пожалуй, из ста женщин девяносто девять скажут, что довольны своей жизнью и не мыслят иную.
– Но одна будет против, – щелкнула я пальцами, а граф рассмеялся:
– И ею будете вы, Шанриз! – воскликнул он, и я насупилась. – Однако оставим фантазии. Я пригласил вас к себе не ради занимательной беседы.
– И все-таки вы находите нашу беседу занимательной, более того, ведете ее со мной, а не браните за крамольные мысли, – ответила я, не желая так быстро менять тему разговора. – Батюшка уже непременно отчитал бы меня.
– И был бы прав, – без тени улыбки произнес его сиятельство. – Но я хочу лучше узнать вас, прежде чем вы увязнете в придворных интригах. Я хочу понимать, чего ждать от вас, и на что вы способны. Те качества, которые я вижу, мне нравятся. Надеюсь, мои наблюдения и чутье не подведут и в этот раз. Лишь потому я веду с вами разговор, который прервал бы в ином случае. Однако я настоятельно прошу вас сдержаться и не заводить подобных бесед ни с дамами, ни с мужчинами, дабы не прослыть чудачкой. Это подпортит ваш образ и снизит шансы на успех.
Ничего иного я и не ждала, потому нисколько не обиделась на главу рода. Более того, могла бы сказать ему спасибо уже за то, что он не стремился закрыть мне рот жесткой отповедью и изгнать из головы крамольные мысли. Пусть наша беседа по интересующей меня теме была короткой, но все-таки познавательной. И мне было о чем подумать. Что до его предостережения, то я давно научилась носить маски, под которыми прятала свои истинные помыслы и устремления. Матушка была бы искренне изумлена, если бы узнала, что мой кругозор и познания несколько шире, чем она предполагает. И, тем не менее это было так.
– Вам не о чем беспокоиться, ваше сиятельство, – заверила я. – Я отдаю себе отчет в том, с кем и о чем можно разговаривать.
– Вы неизменно доставляете мне радость, Шанни, – улыбнулся граф. – Итак, о деле. – Я устремила на него внимательный взгляд. – Как вам уже должно быть известно, через две недели состоится большая королевская охота. Ее отличие от малой королевской охоты значительное. Сейчас я расскажу вам о них. – Об охоте я действительно слышала, но мало что знала об этом придворном событии. Керстин просто сообщила, заходясь от восторга, что это будет восхитительно, но вразумительного более ничего не сказала. Потому, поерзав, я устроилась поудобней и кивнула, показав, что готова внимать его сиятельству, и он продолжил: – Между малой и большой охотой столь же разницы, как и между Большим дворцовым парком и Малым, впрочем, и смысл тот же. В большой охоте участвует весь двор, а на малую государь выбирает охотников. И значит, через две недели вы будете присутствовать на этом увеселении.
– Увеселение? – скептически хмыкнула я.
На охоте я не были ни разу в жизни, подобные развлечения не предназначались для юных девиц. Когда мы перебирались в поместье, располагавшееся вдали от столицы, являвшееся матушкиным приданым, отец охотился один или вместе с соседями. Иногда мужчины брали с собой своих женщин, но никогда детей.
Однажды, лет в семь, понукаемая любопытством и озорством, я пробралась на кухню, куда доставили зайцев, добытых батюшкой. Я до сих помню тот ужас, который испытала, глядя на окровавленную тушку. Я стояла, тяжело дыша, смотрела в мертвый заячий глаз, а после, когда наш повар взял животное за уши и потряс передо мной, с гордостью расхваливая меткость хозяина, из моей груди вырвался истошный крик.
Кто-то из кухонной прислуги подхватил меня на руки и спешно вынес из кухни. Матушка, испуганная моей истерикой, сначала отчитала того, кто принес меня, а после досталось и мне за то, что была там, где быть не полагалось. А после пришел отец.
– Зачем, зачем вы его убили?! – кричала я, топая ногами. – Не надо никого убивать!
Батюшка, взиравший на меня сверху вниз, склонился и заглянул в лицо:
– Вы слишком впечатлительны, дитя мое, – сказал он, после взял меня на руки и наставительно добавил: – В этом нет дурного, Шанни. Охота существует от начала времен. Чтобы люди могли жить, им требуется пища, и ее нужно добыть. Если я больше не буду охотиться, запрещу прислуге покупать мясо и овощи, тогда все мы умрем от голода. Вам бы хотелось видеть, как ваша матушка не имеет сил подняться на ноги?
– Н-нет, – судорожно вздохнув, ответила я. – Не хочу. Я люблю матушку, и вас люблю. Но есть зайцев я больше никогда не буду. Никогда!
– Как скажете, Шанриз. Вам подадут другое блюдо, – не стал возражать барон Тенерис. – И обещайте больше не бегать на кухню, чтобы не огорчаться так сильно.
– А вы не убивайте зайцев, батюшка, мне их жалко.
Отец не стал возражать и на это. Он легко согласился, но лишь для того, чтобы я успокоилась. Разумеется, батюшка продолжал охотиться, и на зайцев в том числе, но мне об этом стало известно лишь в более взрослом возрасте. Я увидела, как камердинер барона, сопровождавший хозяина на охоте, нес две заячьи тушки, но тогда на меня это уже не произвело столь сильного впечатления.
Однако к охоте у меня выработалось стойкое неприятие как к варварскому и жестокому занятию. Потому мысли о собственном участии в ней вызвали оторопь и даже легкий испуг. Меньше всего мне хотелось кому-то причинять боль, пусть это и было животное. Но, конечно же, дяде я об этом не сказала, а продолжила слушать его.
– Именно так, Шанни, увеселение, – ответил граф на мой вопрос. – И, как вам известно, Его Величество страстный охотник. Более того, по приезду в резиденцию он почти сразу отправился на охоту. Вы об этом не знаете, потому что еще были в пути. Сейчас же настало время большой охоты. Дамы останутся ждать охотников на поляне для пикников, куда те вернутся с добычей. – После этих слов я испытала несказанное облегчение. – С государем поедут лишь несколько женщин: графина Хальт, принцесса и еще несколько придворных дам. Графиня охоту не любит, но неизменно следует за королем, потому что ему это занятие нравится. Как женщина далеко не глупая, Серпина выбрала неплохую стратегию, которая позволила ей оставаться подле государя столько времени. Она закрывает глаза на его интрижки, поддерживает увлечения и создает уют домашнего очага.
Но всё это не так уж и сложно разрушить. И поэтому, чтобы набрать в его глазах вес, не только как хорошенькая девушка, вы тоже должны проявить интерес к охоте. И чем жарче он будет, тем лучше. Если государь поймет, что вам нравится это занятие, вы можете быть приглашены на малую охоту. Государь ценит здоровый азарт и задор, а где их можно проявить, как не на охоте? Так мы убьем сразу двух зайцев, – я машинально передернула плечами, услышав о зайцах, но граф, кажется, этого не заметил. – Вы покажете ему свой интерес к охоте, а после огонь, скрытый в вашей крови, если будете приглашены в малый круг приближенных. Вы меня поняли, Шанриз?
– Да, дядюшка, – кивнула я.
– Что еще рассказать вам? Пока дичь будут свежевать и готовить, мужчины, разгоряченные охотой, будут упражняться в меткости. Женщины в этом развлечении не участвуют, они остаются зрителями. В этом состязании победитель первым отрезает кусок от готовой туши и подносит его даме. Мужья, разумеется, женам. Свободные мужчины выбирают любую из незамужних дам. Впрочем, чаще остальных выигрывает в состязании сам государь, он одаривает свою фаворитку.
– Что мне сделать, если вдруг выиграет неженатый мужчина и преподнесет свой приз мне? Отказаться – будет дурным тоном? Приняв этот кусок мяса, не дам ли я какого-либо обещания?
Дядя улыбнулся.
– Нет, дорогая, отказываться не стоит. В этом знаке внимания нет ничего дурного, всего лишь дань традициям. Разумеется, в этом есть подоплека, но если вы не станете поощрять интереса, то не дадите надежду кавалеру и пищу для сплетен. Пока вы вели себя безукоризненно. Даже сплетня о вас и Ришеме показывает вас в выигрышном свете.
Вот уж воистину сплетня! Такая благонравная чета графов Вейрэ, бывшая образцом для подражания, оказалась главным поставщиком пересудов для Двора. Узнала я о слухах, когда ко мне примчалась Керсти с расширенными от возбуждения глазами, выпалила:
– Какой ужас, Шанриз! Какой ужасный… ужас! – и упала в изнеможении на мою кровать.
Добившись от нее пояснений об «ужасном ужасе», я некоторое время и сама пребывала в ошеломлении, потому что Двор вот уже несколько дней с живейшим интересом обсуждал домогательства герцога Ришема и мою похвальную стойкость. Сочувствовали мне и насмехались над его светлостью. Что думал сам герцог, мне было неизвестно, после нашей единственной встречи мы больше ни разу пока не виделись.
Разгадку появления слухов и скорости их распространения дала та, кто породила их – герцогиня Аританская.
– Разумеется, говорят, – ответила она на мое удивление. – Не зря же я поделилась этой маленькой тайной с Вейрэ. Если хотите пустить сплетню и так, чтобы к вечеру об этом услышали все, то посекретничайте с Вейрэ. Больших сплетников и представить сложно. Они оба любят разносить по свету чужие секреты.
– Но зачем?
Ее светлость потрепала меня по щеке и покачала головой:
– Мое невинное дитя, – с улыбкой сказала моя покровительница. – У вас умненькая головка, но совершенно нет опыта в интригах. Вы пока не умеете предугадывать грядущие события, так черпайте эту мудрость у меня. Я опередила Ришема, – уже серьезно продолжила она. – Этот негодяй мог испортить нам все дело, если бы сумел увлечь вас или попросту скомпрометировать, а теперь мы лишили его этого хода. Всем известно, как он домогается вашего внимания, но получает отказ за отказом. Скорей всего, после этого он уже не сунется к вам. Нибо ужасный сердцеед, беспринципный и жестокий. Не вздумайте влюбиться в него, если герцог все-таки решит продолжить начатое, – ее светлость устремила на меня строгий взгляд. – Помните, что ему нужны не вы, а неколебимость невестки в ее нынешнем положении фаворитки. Возможно, обломав зубы сам, он направит кого-то сделать то, чего мы его лишили. Будьте осторожны, Шанриз.
– Я не мечтаю о страстных объятьях, кавалерах и замужестве, – заверила я герцогиню.
– И это весьма странно, – отметила она. – Однако нам на руку. Будьте холодны, но не слишком. Он, – герцогиня посмотрела на меня со значением, – должен увериться, что под коркой льда скрывается пламя.
Вот уж в чем ее светлость могла не сомневаться, так это в скрытом во мне пламени. Оно жгло мне пятки, понуждая к поиску приключений. Но сейчас я притушила свой огонь – так было нужно. Улыбнувшись воспоминанию, я вернула свое внимание дяде.
– Надеюсь, вы привезли сюда весь ваш новый гардероб? – спросил его сиятельство.
– Как я могла оставить свои платья, когда их подарили мне вы, дядюшка? Разумеется, я привезла всё, что вы назвали необходимым.
И это было так. И то, что граф немало потратил на мои новые наряды, и то, что я привезла все свои обновки с собой. Те платья, которые пошили к моему совершеннолетию, почти полностью были отправлены обратно с приказом передать их Амберли. Дядя, осмотрев мой гардероб, признал его негодным для придворной жизни и отвез меня к лучшему портному, который одевал само королевское семейство. Вскоре моя гардеробная снова заполнилась, и в ней появилось то, чего не было до этого – три охотничьих наряда.
– Этого мало, но заказать большего мы пока не успеваем, – сказал тогда дядя.
А сейчас, когда разговор зашел об охоте и моем гардеробе, я задала вопрос:
– Ваше сиятельство, вы говорили, что моих охотничьих костюмов мало, что это может означать? Я могу опозориться на охоте?
– Нет, Шанни, – улыбнулся граф. – На большую охоту они вам не понадобятся. Туда вы наденете костюм для пикников, потому что, по сути, это и будет пикник после охоты. Но вот если вас пригласят на малую, то может выйти конфуз. Малая охота проводится от трех дней до недели. Его Величество отправится в один из охотничьих домиков. Те, кто поедут с государем, и вернутся тоже с ним, а значит, на эти несколько дней нужно иметь соответствующий гардероб. У вас его пока нет, разве что повезет, и малая охота продлится всего три дня.
– Меня еще никто не пригласил, – заметила я.
– Всё зависит от вас, дорогая, – улыбнулся граф. – Что до соответствующего одеяния, этот вопрос вполне решаем. Помните мои наставления, и вы сможете успешно продвинуться дальше переглядываний с королем, когда он навещает свою тетушку.
Устав сидеть, я поднялась с кресла и отошла к окну. Граф последовал за мной. Он встал рядом и устремил взгляд вверх. За то время, что мы разговаривали, небо затянуло тучами. Они нависали над королевской резиденцией черными отяжелевшими брюхами, грозя пролить слезы на людские головы. А может, и побраниться, уж больно хмуры они были.
– Похоже, надвигается гроза, – произнес его сиятельство. – Смотрите, какие темные тучи. И ветер поднялся.
Я перевела взор на деревья. Их верхушки гнулись, послушные ветру.
– Это Хэлл примчался навестить нас, – улыбнулась я.
– Кажется, он собирается ворчать, – усмехнулся дядя. – Слышите?
Где-то, еще вдалеке, слышался первый раскат грома. А еще спустя минуту на стекле появились первые тонкие росчерки дождевых капель. Теперь я посмотрела вниз и негромко рассмеялась:
– Хэлл ворчит не на нас. Глядите, дядюшка.
Граф проследил за моим взглядом и негромко рассмеялся – среди аккуратно подстриженных кустов спешно вышагивал сам герцог Ришем. Однако тучи не пожелали ждать, когда его светлость доберется до укрытия, и обрушили на герцога все свои горести, зарыдав в полную мощь. Жертва дворцовых сплетен совершенно неблагородно сорвался на бег, а вслед ему уже грозил сердитый гром. Еще миг, и перед дворцом сверкнула молния.
– Хэлл промахнулся, – с некоторой досадой произнес его сиятельство.
– Не богохульствуйте, дядюшка, – я укоризненно покачала головой. – Хэлл – известный озорник, и в этом он вполне преуспел.
– Хвала Хэллу, – улыбнулся граф. Он отвернулся от окна и проворчал: – Надеюсь, герцог успел изрядно промокнуть, чтобы подхватить простуду. Умрет вряд ли, что весьма огорчает, но хотя бы походит с красным носом.
– Магистр Элькос исцелит герцога слишком быстро, чтобы вы сумели налюбоваться его красным носом, – улыбнулась я.
– Магия – зло, – сварливо отозвался глава моего рода. – Иногда я даже радуюсь, что ее стало так мало в нашем мире.
– Магия – это восхитительно, дядюшка, – возразила я. – И если бы ее было больше, то мы ездили бы не на лошадях, а на самодвижущихся повозках, как наши пращуры. Хорошо, хоть что-то еще маги могут. А так будто и нет их вовсе.
Граф вернулся в кресло, вытянул ноги и закинул за голову руки. Он удовлетворенно вздохнул. Я не спешила обратно в кресло. Устроившись на подоконнике, я вновь устремила взгляд на улицу. По дорожкам уже разлились большие лужи. Цветы, еще недавно наполнявшие резиденцию тонким ароматом, закрыли свои чашечки и склонили головки, прячась от беспощадных капель.
– Конечно, вы правы, дитя мое, – голос графа привлек мое внимание, и я обернулась к нему. – Магия – это великое чудо, но все чудеса однажды заканчиваются. Когда-нибудь и некогда величайшая сила покинет наш мир, и людям придется полагаться только на свои возможности. Впрочем, мы уже давно научились этому. Сейчас маги – это реликт и показатель богатства и могущества государства. Хвала богам, Камерату есть еще чем похвастаться. И пусть магов, равных Элькосу, у нас не так много, но у соседей дела с мастерами этого ремесла обстоят еще хуже.
Я все-таки вернулась и села напротив графа. Его рассуждения мне были интересны уже тем, что это было не беседой о погоде. Усевшись в кресло, я воззрилась на его сиятельство с живейшим интересом. Похоже, ему польстило мое внимание, потому он продолжил:
– Но знаете ли вы, дитя мое, что существуют еще накопители? Они имеются и у почтенного придворного мага. Он как-то поделился со мной, что, пожалуй, смог бы открыть врата в другой мир, – я округлила глаза, и дядюшка легко рассмеялся: – Да-да, Шанни. То, о чем мы можем читать в легендах, считая вымыслом, возможно и в наши дни. Правда, Элькос на подобное никогда не пойдет. Он бережет свои сокровища пуще, чем гвардейцы королевскую корону.
– Что такое накопители, ваше сиятельство? – полюбопытствовала я.
– Вроде бы это какие-то кристаллы, в которых скапливается магия: остаточные выплески, намеренно слитая сила мага, а еще собранная с артефактов, когда они ослабевают. Один такой Элькос носит на пальце. Его кольцо с большим и немного нелепым камнем, – я с пониманием кивнула, этот белый камень я видела. – Наш уважаемый мастер сказывал мне, что этот камень что-то вроде ловушки. Он вбирает в себя магию, те самые остатки, которые оказались излишними, и таким образом придворный маг возвращает себе растраченную впустую силу. Он даже говорил, что камень способен собрать силу отовсюду, где обнаружит ее. Элькос отправляет собранные в перстне потоки в накопители, и те сохраняют их и даже усиливают. Что-то вроде винной выдержки. Бывает очень любопытно послушать нашего дорогого магистра, когда он в благодушном настроении и готов делиться своими секретами.
– Как увлекательно! – не удержалась я от восклицания.
– Весьма, – улыбнулся дядя и, подавшись вперед, потрепал меня по щеке. – Или я уже слишком стар и сентиментален, или же мне просто нравится с вами разговаривать, Шанни, но что-то я стал болтлив не в меру.
– Не отказывайте себе в этом, ваше сиятельство, – улыбнулась я. – Особенно если это приносит вам удовольствие. Мне так уж точно.
– Не сомневаюсь, – рассмеялся дядя.
Расстались мы с дядюшкой только с наступлением темноты. Это могло бы считаться предосудительным, если бы не наше родство и возраст графа. Мы и поужинали в его комнатах, а после выбрались на улицу. Дождь давно и благополучно закончился, и даже выглянуло солнце, быстро подсушившее листву. Однако тепло спало, и, покинув уютный кров, вскоре я ощутила дрожь. Его сиятельство, как галантный мужчина, накинул мне на плечи свой сюртук.
– Вы замерзнете, дядюшка, – заметила я. – Уж лучше пошлем за шалью.
– Скоро стемнеет, – ответил граф, – и вам придется вернуться в свои комнаты, поэтому не будем тратить время на беготню. Я отнюдь не дряхл, не волнуйтесь, Шанни. И я знаю, как согреться. Идемте.
– Куда? – удивилась я.
– Покатаемся на лодке, заодно продолжим прерванный разговор без случайных встреч и лишних ушей.
Я возражений не имела. Мы почти не разговаривали, пока шли к лодкам, привязанным к большому деревянному пирсу, еще пахшему свежим деревом. Как я уже знала, его делали к лету каждый год и устанавливали у берега. Здесь были и скамеечки, и резные перила, чтобы можно было задержаться и полюбоваться озером и его обитателями. Но сейчас пирс был пуст. Дождь и прохлада разогнали праздных гуляк. Кроме нас с его сиятельством были только лодочник и его помощники, которые расходились, когда дворец засыпал. Впрочем, один всегда оставался на случай, если кому-то взбредет в голову покататься на лодке под звездами.
– Нам не нужен лодочник, – чуть прохладно произнес дядя, глядя на согнутые в почтительном поклоне спины.
Он помог мне сесть в лодку, сноровисто забрался сам, и наше маленькое суденышко оттолкнули от пирса. Граф взялся за весла, и лодочка резво побежала по озерной глади. Склонившись, я опустила пальцы в холодную воду, передернула плечами и закуталась плотней в дядин сюртук.
– Итак, продолжим наш разговор, – сказал его сиятельство, и я согласно кивнула.
Мы обсуждали придворных. Начали еще до ужина, во время ужина продолжили, но прервались, решив прогуляться, а теперь возобновили беседу. Дядя наконец, пользуясь временем, которое выпало нам сегодня, рассказывал мне об обитателях королевского дворца в подробностях. Не обо всех, разумеется, на это ему и всего дня не хватило бы, но о самых приметных. О тех, кто имел вес, и кого можно было разделить на союзников и недругов.
– Граф Атленг – министр иностранных дел, – произнес дядя. – Он – личность примечательная, имеет гибкий ум и сильный характер. Иметь такого в союзниках весьма недурно, но он не станет поддерживать: ни нас, ни Ришема. Более того, он испытывает неприязнь и к герцогу, и к графине. И уж точно уже относится с подозрением к вам. Граф стал со мной холоден с тех пор, как вы поступили на службу к герцогине.
– Почему? – живо заинтересовалась я.
Дядюшка поднял весла в лодку и позволил течению нести нас.
– Его сиятельство против наличия фаворитки у государя, – пояснил глава рода. – Он полагает, что женщины отвращают Его Величество от женитьбы.
Я удивленно вздернула брови. Заподозрить в государе слабоволие и податливость было сложно. Да и наследник ему был необходим, так что женитьба должна оставаться лишь вопросом времени.
– Не понимаю, – огласила я свои сомнения. – Как любовница может мешать женитьбе?
В сгущающихся сумерках я рассмотрела, как дядя улыбнулся.
– По сути никак, если этой помехи ни допускает сам государь. Король женится в любом случае, разве что к фаворитке может относиться с большей теплотой, чем к супруге. Атленг ошибается, когда списывает отсутствие королевы на фавориток. Наш государь не тот человек, кто будет слушать женские капризы, если принял решение.
Мне вспомнился мой первый Большой завтрак и укор герцогини, обращенный к племяннику.
– Но к тетушке Его Величество как-то не пришел из-за недомогания графини, – заметила я.
– Если бы герцогиня меньше одолевала его жалобами, государь бывал бы у нее чаще, – усмехнулся его сиятельство.
– Так почему же король не женится? – полюбопытствовала я. Мне и вправду стало интересно.
Граф снова взялся за весла, и лодка набрала ход. Ожидая ответа дяди, я подняла голову и посмотрела на небо. Оно еще не потемнело, но луну я уже смогла разглядеть, а вскоре должны были проклюнуться и звезды. И тогда они отразятся в озерной поверхности, и мы сможем плыть среди звезд…
– Как вам известно, дитя мое, государь был женат уже дважды…
– Дважды? – переспросила я, потеряв интерес к небу.
– Дважды, – кивнул дядя. – Впрочем, вы были слишком малы, когда Его Величество женился в первый раз. Ему тогда было восемнадцать, а вам всего лишь пять. А так как его первая супруга так и не добралась до Камерата, то вы о ней, разумеется, ничего не слышали, а учителя вам не говорили, потому что этот эпизод в истории королевства не имеет никакого значения. – Заметив, как я встрепенулась, готовая к новым вопросам, граф усмехнулся и продолжил: – С принцессой Фремондой Утландской, старшей дочерью короля Утланда, наш король был обручен еще с раннего детства, так наш покойный государь хотел закрепить союзнический договор. И когда пришло время, Фремонда отправилась к жениху. Чтобы ее путешествие было благочинным, брак был заключен заочно, и граф Мистэ, племянник вашей госпожи, выступив от имени государя, подписал бумаги и забрал юную королеву к ее мужу. Как вам известно, с Утландом нас разделяет море, оно-то и оборвало этот брак, состоявшийся только на бумаге. Корабль попал в шторм и затонул вместе с Фремондой, графом Мистэ, свитой сопровождения и командой. Не спасся никто.
– Как печально, – покачала я головой. – Бедная принцесса.
– Примерно также сказал и государь, – кивнул головой дядя. – На этом его скорбь и закончилась. Фремонду он видел только на портрете, знал лишь по рассказам и полюбить или возненавидеть не успел. В королевской усыпальнице есть ее саркофаг, но тела там нет, его попросту не нашли, как и никого с того корабля. – Граф снова опустил весла в лодку, отправив ее по течению. – Второй супругой, которая все-таки надела венец Камерата, была Рагнесса Самменская. Эта принцесса была встречена женихом на границе двух королевств, и Его Величество лично сопроводил ее до столицы. Рагнесса оказалась премиленькой, живого нрава, и она сумела покорить государя еще в дороге. Ему на тот момент исполнилось двадцать, его невесте было, как вам сейчас, и на свадьбе они оба выглядели счастливыми. На них было приятно посмотреть.
Идиллия продолжалась около двух лет, после супруги несколько охладели друг к другу, но уважение осталось. Скажу честно, государь успел увлечься фрейлиной королевы, но их связь тщательно скрывалась. Ее Величество если и подозревала, то не показывала виду. Впрочем… Шанриз, – тон дяди стал строгим. – То, что я сейчас вам расскажу, не должно стать предметом сплетен. При Дворе об этом много шептались, но за переделы дворца сплетня не просочилась. Не вздумайте поднимать дела минувших дней из праха и задавать кому-либо лишние вопросы.
– Я умею хранить тайны, – заверила я его сиятельство.
– То, что вы сейчас услышите, я говорю лишь с одной целью, чтобы вы сумели принять к сведению эту историю и избежать ошибки. К тому же вы совсем ничего не знаете о человеке, к которому мы с герцогиней вас подталкиваем, а должны знать.
– Я поняла вас, дядюшка, – кивнула я. – Клянусь милостью моего небесного Покровителя, что ничего из того, что услышу, не сделаю оглаской и не предам вашего доверия.
– Хорошо, Шанни, – ответил его сиятельство. – Но продолжим. Рагнесса не отставала от мужа, у нее тоже появилось тайное увлечение. Этого человека при дворе вы ныне не увидите, как не услышите имени его рода. Они в опале и вряд ли скоро смогут испросить прощения. Поэтому и я не назову вам имя любовника королевы. Но он был, и я это знаю точно, потому что служу в кабинете, где умирают все тайны королевства.
В общем, супруги, пресытившись друг другом, нашли отдушины на стороне. А потом Ее Величество понесла. Известие было желанным и радостным. И оставалось бы таким, если бы до короля не дошли слухи о связи его жены с другим мужчиной. Сами понимаете, после этого отцовство государя подлежало большому сомнению. Элькос сказал, что определить точно сможет только после рождения ребенка.
Сама Рагнесса отрицала измену, зато сознался ее любовник. Его бросили в темницу. Там он признал связь с королевой, маг подтвердил правдивость. После этого государь своей фаворитки уже не прятал. Он поселил ее неподалеку от себя и выказывал милость, так карая жену…
– Но это же несправедливо!
– В чем вы видите несправедливость, дитя мое? – спросил граф. – В том, что они оба нарушили брачный обет, или в том, что Рагнесса была наказана за то, что чуть не посадила на трон Камерата ублюдка? Нет, Шанни, между изменой короля и королевы большая разница. Учтите это и запомните – государь не прощает предательства, даже фавориткам. Такой пример тоже был, и я как-нибудь расскажу вам об этом, а пока закончу уже начатую историю.
Итак, Рагнесса жила в своих покоях, получала содержание, но полностью лишилась внимания супруга. Спасти ее могло лишь одно – рождение наследника. И когда пришел срок и ребенок огласил криком королевские чертоги, первым делом его осмотрел Элькос. Впрочем, и без него было ясно, что дитя – не порождение чресл Его Величества. Карие глаза выдавали того, кто был отцом этому младенцу. Магистр только подтвердил очевидное – королева родила ублюдка.
– Она ведь умерла в родах, и ребенок умер, – прошептала я, вдруг испугавшись неожиданной мысли, посетившей меня.
– Ребенок жив и отправлен к родне его отца, – сухо ответил его сиятельство. – Сейчас в нем особенно ярко проступило сходство с любовником королевы.
– А королева…
– Умерла в родах, Шанни, вам это известно, – ответил дядя. Я испытала недоверие и сразу не ответила. Слова о том, что король не прощает предательства, секретность тех сведений, что давал мне граф – всё это только еще больше укрепили внезапную догадку, которую я не собиралась оглашать. Только нервно потерла ладони и прерывисто вздохнула:
– О боги.
– Сделайте необходимые выводы, дорогая, – велел его сиятельство. – Выберите правильную линию поведения, и Хэлл не оставит вас своей милостью. Что до Атленга, то вы поймете, насколько он ошибается. Фаворитки к нежеланию государя жениться не имеют никакого отношения. И однажды он выберет себе новую королеву, которая родит Камерату наследника. А пока Его Величество ведет образ жизни, который ему по нраву. И вы можете стать частью этой жизни.
Мне нужно было уложить в голове всё, что рассказал мне дядя, пережить оторопь и даже страх, появившийся после откровений графа Доло. В любом случае от своих идей я отказываться не собиралась. Значит, нужно свыкнуться с новой правдой о короле.
– Я устала, дядюшка, – сказала я, желая поскорей вернуться к себе и остаться одной.
