Юлия Цыпленкова
Солнечный луч. Дорогой интриг
Глава 14
За окнами дворца шумел и сиял бал-маскарад. Он начался часа два назад, когда только подступали сумерки, а сейчас, когда стемнело, особенно хорошо была заметна иллюминация, сказочно-прекрасная, затмевающая собой тьму, как и полагалось в этот день. Придворные пребывали в восторге… наверное. Мне казалось, что должны пребывать, сама я находилась на подоконнике в своей гостиной и в унынии.
Да-да, бал-маскарад, который я ждала с таким предвкушением, проходил мимо меня. Я осталась у себя и смотрела на чужое веселье через чисто вымытое стекло. Мне было горько, обидно и жалко себя до слез. Впрочем, с ними я справилась еще час назад, а сейчас просто сидела и равнодушно глядела на мириады светящихся бабочек, порхавших между деревьями, сидевших на газонах и на аккуратно подстриженных кустах.
Можно было найти место, откуда праздник был виден лучше, но не хотелось попасться на глаза кому-нибудь из придворных, потому что гуляли и во дворце, и в парке. До меня долетели звуки музыки и смех, когда подкралась к лестнице, а после я быстро вернулась к себе и уже не высовывала носа.
О нет! Я осталась в своих комнатах вовсе не из-за угроз принцессы, и наряд квинигеры доставили в срок. Я даже успела его примерить и повертеться перед зеркалом, любуясь струящейся мерцающей тканью и пошивом, напоминавшим доспехи. И изящный шлем с маской я тоже примерила и похихикала, представляя, как мы выпорхнем воинственной стайкой, узнаваемой в своем образе, но совершенно безликой. Повертела в руках маленький кинжал, ножны которого были украшены россыпью драгоценных камней – он должен был дополнять наш образ, как и маленький круглый щит с гербом ее светлости, закрепленный на левом бедре. Однако…
Трагедия произошла незадолго до того, как я должна была начать готовиться к выходу. Тальма примчалась ко мне с широко распахнутыми глазами и выпалила:
– Нас обокрали!
– Что? – не поняла я.
– Украли! – заголосила служанка. – Все платья украли!!!
Подскочив с кушетки, на которой лежала с книгой после недолгой прогулки, я помчалась к гардеробной и застыла на месте, пораженная, будто громом. Там было пусто. Почти. Исчез не только костюм квинигеры, но и мое бальное платье, пошитое к этому дню еще в столице. Кроме того, пропали все платья, которые я надевала для прогулок, для верховой езды, вечерние платья, наряд для пикника, даже утреннее платье! Передо мной висело лишь то, что можно было надеть для нахождения в покоях. И всё. ВСЁ!!!
– О Хэлл, – сдавленно выдохнула я.
Стараясь держать себя в руках, я бросилась к ее светлости и обрушила на нее свою трагедию едва ли не с порога. Герцогиня с минуту ошарашенно смотрела на меня, после поднялась на ноги и устремилась к своей племяннице. Их крики долетали до половины ее светлости, но никакого результата они не принесли. Вернувшись, моя госпожа уселась к зеркалу и произнесла почти равнодушно:
– Моего платья я дать вам не могу, дабы избежать насмешек о милостыне, потому вы останетесь в своих комнатах, если ваши платья не найдутся. Однако я не оставлю этого дела просто так.
– О чем вы? – спросила я.
– Ступайте к себе, баронесса, – раздражение все-таки прорвалось в голосе герцогини. – Раз уж вы такая растяпа, то и посидите в тишине, а заодно подумаете, как такое могло произойти с вами.
И вот это уже окончательно выбило почву у меня из-под ног. До своих комнат я шла с прямой спиной и каменным выражением лица и, уже скрывшись за дверью, дала себе волю. Тальмы в покоях не было, она пыталась хоть что-то разузнать, кто входил в крыло к фрейлинам ее светлости. А между делом успела добраться и до графа Доло, которому рассказала о происшествии. Он навестил меня, но что мог поделать его сиятельство? Чего у него не было про запас, так это дамского платья. Потому, поцеловав меня и обещав завтра прогулку в Даммен, чтобы заказать новые наряды, он ушел, а я осталась страдать в одиночестве.
Самым обидным было то, что я так пока и не сумела отомстить Селии за ее грубость и оскорбления. Король за последние дни, прошедшие с нашей игры в спилл в его покоях, не попался мне ни разу. Неделя до новой игры еще не миновала, а остальные игры проходили в покоях предприимчивой герцогини Аританской. Ее светлость, оказавшись в тот памятный вечер без большей части своих гостей, быстро собралась с мыслями и объявила мне, сияя жизнерадостной улыбкой, что она позаботилась о своей любимой фрейлине, и теперь мне не надо уходить от нее, потому что моя покровительница решила ввести спилл в перечень своих развлечений. Я оскалилась в ответ, иначе мою натянутую улыбку было не назвать, но покорилась, потому что герцогиня «позаботилась обо мне».
Она одним махом лишила меня общения с новыми единомышленниками, потому что они остались в желтой гостиной, вновь освобожденной от нашествия самозванцев. Никаких отговорок герцогиня слышать не желала. Еще бы! Ей нужна была популярность, и она была у ее светлости, пока ее навещал король, а приходил он больше ко мне, чем к своей тетке, а значит, мне полагалось заманивать публику в покои своей покровительницы.
Впрочем, в эти дни Его Величество не появился ни разу. Возможно, он был занят в преддверии праздника, а может, Ее Высочество сумела добиться того, чтобы венценосный брат прекратил со мной общение. И на конных прогулках мы не встречались, хотя я каталась вечером всего раз, больше занималась с бароном Гардом. Так что государь оставался вне пределов моей досягаемости, если не считать Большой завтрак, но там мы не могли перемолвиться даже словом.
А сегодня я и вовсе осталась в своих покоях… Как же я ненавидела Селию! И как отчаянно страдала, что она недостижима для меня. Мне так хотелось сказать ей прямо в глаза, что я думаю об этой несдержанной и неумной женщине! Отхлестать ее, но словесно, не опускаясь до той низости, до какой опустилась она! И если она думает, что, унизив меня и украв платья, сумела что-то доказать, то только то, что в королевской семье совершенно не умеют воспитывать женщин.
– Если бы у них была возможность проявлять себя не только посредством интриг, но в деле, близком им по духу, то из принцесс выходили бы достойные люди, – буркнула я и вскочила с подоконника, обуреваемая негодованием и возмущением.
Эти чувства совершенно уничтожили мои страдания, и я деловито огляделась. Быть может, у меня найдется под рукой что-то, из чего можно состряпать костюм? Шальная мысль, пришедшая мне в голову, никак не хотела исчезать. Беда лишь в том, что ничего стоящего в голову мне не приходило. Устав бегать по гостиной, я упала на диван и увидела Тальму, стоявшую на пороге. Служанка пристально смотрела на меня, должно быть, думая, что мне нужна ее помощь. Пождав губы, я оценила нашу схожесть в фигуре и росте, но тут же и отмахнулась. Платья Тальмы точно не годились для королевского бала. И я снова погрузилась в размышления.
– Ах, кабы не все эти ужасные правила! – воскликнула я через некоторое время. – Я бы и в мужской костюм могла бы одеться, но ведь это же скандал!
Протяжно вздохнув, я устремилась к своей гардеробной, вытащила оттуда оставшиеся платья, оглядела их и фыркнула. Слишком просто…
– Хоть в ночной сорочке иди, – хмыкнула я и тут же откинула эту мысль, это слишком даже для меня.
Да и кем бы я была? Какой образ можно создать из того, что у меня есть? Квинигерой мне не быть так уж точно. И я хмыкнула. Мне вдруг вспомнился герцог Ришем и его сравнение меня с энкелис. Правда, крыльев мне взять негде, да и платья… Хотя… Я вновь посмотрела на свои платья уже более придирчивым взглядом. Одно было белоснежным, с завышенной талией и прямым кроем. В нем не было изящества исчезнувших платьев, и все-таки…
– Тальма! – крикнула я.
– Я здесь, ваша милость, – живо откликнулась служанка.
– Беги в оранжерею, нарви цветов и сплети мне венок, – приказала я, но тут же мотнула головой: – Нет, сбегай на берег озера, там нарви простых цветов, и вот из них мы и сплетем венок.
– Ох, ваша милость, – прижала Тальма ладонь к груди. – Чего это вы задумали?
– Пойти на бал, конечно же, – недобро усмехнулась я и рявкнула: – Живо!
– О-ой, – протянула служанка, но поклонилась и бросилась исполнять приказание.
Я не стала терять времени зря. Теперь у меня было немало дел, и пусть мой образ вовсе не соответствует требованиям, но я, пожалуй, буду светиться не драгоценностями, а улыбкой. И я уже не говорю о моих волосах, которые теперь я прятать не собиралась.
– Вот и поглядим, Ваше Высочество, кто будет блистать: вы в ваших пышных одеяниях, или я в моем домашнем платье.
И я, ухмыльнувшись своему отражению, поспешила избавиться от платья, которое было на мне, чтобы сменить его на то, которое выбрала. О-о, как кипела моя кровь! От нетерпения подрагивали руки, и это начало мешать. Я выдохнула, заставила себя успокоиться и вернулась к зеркалу. Теперь я повытаскивала из волос шпильки, распустила их и расчесала. От украшений я отказалась вовсе, не таков был образ, который я выбрала. Нет, не энкелис, для этого мне не хватало крыльев бабочки, и сейчас взять их было негде. Но благодаря его светлости мне пришла в голову иная сказка о лесной деве – Сиэль. Она считалась духом и покровителем лесов и рощ.
Если верить легендам, то тело Сиэль покрывали только гирлянды цветов, и ноги ее были обнажены от колен, но такого я себе точно позволить не могла. Впрочем, это был ее изначальный образ, но после в сказках для благородных девиц дух леса переодели в простое белое платье, а цветы оставили только в виде венка на голове. В детстве нянька читала и показывала именно облагороженный образ. Про гирлянды на теле я узнала из батюшкиной книги «Древние сказания и легенды». Вот там Сиэль представала совершенной дикаркой, я даже, помнится, покраснела, когда увидела ее.
Для большего соответствия мне следовало быть босой, потому что лесной дух не носил туфель, однако я решила отойти от этой условности, очень не хотелось сверкать грязными ступнями, да и во время танца мне это могло мешать. Потому я выбрала светлые туфельки, которые вполне могли заменить мне отсутствие обуви.
– Вот, ваша милость! – ворвавшись в покои, воскликнула Тальма. Она показала охапку цветов, большинство которых было вырвано с корнем. Служанка запыхалась, чем лишний раз показала, насколько спешила. – Сейчас мигом будет венок. А кто ж вы теперь будете? – на миг замерев, спросила она, разглядывая мой совершенно домашний сейчас вид, будто я собиралась посидеть перед сном с книгой, а не отправиться на королевский бал.
– Сиэль, – широко улыбнувшись, ответила я.
– А ведь точно! – воскликнула Тальма. Она хмыкнула и поспешила начать плетение моего венка. – Какой вы будете красавицей, ваша милость, просто загляденье! И пусть другие пыжатся, хвастаясь своими камешками, а вы у меня их всех за пояс заткнете, попомните мое слово. – Она посмотрела на меня и улыбнулась: – Ну и светлая же у вас голова, ваша милость, зря только столько времени расстраивались.
– Ты совершенно права, – ответила я. – Больше не позволю себе уныния, оно мешает думать.
– И то верно, – согласилась служанка. – Вы, вон, какая прыткая и бойкая. Таким без суеты – погибель.
Я улыбнулась и вернулась к окну. Праздник продолжался и должен был идти еще долго, потому я не переживала, что приду под конец. Да и проворные пальцы Тальмы стремительно выплетали мой венок. Настроение, казалось, погубленное безвозвратно, теперь поднялось настолько высоко, что я бы могла взлететь, если бы имела крылья. Во мне пылало пламя мести. Мне одновременно хотелось увидеть и лицо Селии, решившей, что втоптала меня в грязь, и герцогини, не пожелавшей мне помочь хотя бы идеей, на кои была скора и богата.
И в это мгновение в дверь постучали, но ждать ответа не стали – дверь открылась сразу же. В покои вошел мужчина – лесной разбойник, чье лицо скрывал платок-маска, из-под которой выбивались темные волосы. Ростом он бы невысок, не плечист, но имел прекрасную осанку. А через короткий миг нашего с Тальмой замешательства незваный гость произнес:
– Неужто кража одежды может заставить вас остаться в своих комнатах, Шанриз?
– Ваше Величество?! – изумилась я.
Тальма охнула. Она вскочила на ноги, уронив еще не доплетенный венок, низко поклонилась, а когда распрямилась, венок снова был в ее руке. Я поднялась из реверанса вместе с ней и лишь после спросила:
– Откуда вы знаете про кражу, государь?
– От тетушки, разумеется, – ответил он. – Ее светлость доверяет мне больше, чем вы. Почему вы сразу не рассказали об этом возмутительном похищении?
И вот тут настал мой час. Потупившись, я пояснила:
– Я не смела беспокоить вас, государь. После того, что учинила мне Ее Высочество, я опасалась к вам приближаться.
– И что же вам учинила моя сестрица? – полюбопытствовал король.
– Простите великодушно, Ваше Величество, но я не стану жаловаться вам на сестру, это было бы дурно. К тому же кто поверит, что принцесса может так себя повести… Мои уста скованы молчанием.
– Дозвольте мне сказать, Ваше Величество, – вклинилась Тальма. – Ее милость – девица благородная, а я из простых, так я могу сказать, коли прикажете.
– Говори, – кивнул государь.
Я, конечно, собиралась сдаться, когда король прикажет или будет просто настойчив, потому что он не мог сразу принять мою тактичность и махнуть рукой на проделки Селии, но Тальме всякие тонкости были неведомы, и потому она выпалила обо всем. Даже о том, о чем я думала умолчать.
– Пришла, стало быть, Ее Высочество, пока хозяйка моя играла в свои карточки, и давай госпожу баронессу всяческими срамными словами называть. Я уж и не думала, что принцессы такое-то знать могут, уж на что я простая, а и то стыдно повторять. Потом, значит, села вот прямо тут и не вставала, пока хозяйка моя не пришла. Вот тогда Ее Высочество поднялась и как давай бить госпожу баронессу…
– Что? – недоверчиво спросил государь, до того просто слушавший.
– Как есть, по лицу ударила, а затем и второй раз, только звон стоял. А потом и велела не приближаться к вам и герцогу Ришему. Еще обещала уничтожить, если увидит. И дрянью назвала. А потом и ушла.
– Причем тут его светлость? – спросил у меня Его Величество.
– Думаю, об этом нужно спрашивать Ее Высочество, – ответила я. – Я на его светлость не покушаюсь. И, признаться, не испытываю к нему ни малейшей симпатии.
– Вы должны были всё мне рассказать, Шанриз, – мягко произнес монарх.
– А после Ее Высочество вонзила бы мне нож в сердце? – возразила я.
– Вам нечего опасаться, баронесса, – ответил государь. – Никто больше не посмеет вас тронуть даже взглядом. Предоставьте это мне. Вы ведь помните, что обладаете моей защитой?
– Да, Ваше Величество, – сказала я и благодарно склонила голову.
– Тогда, раз мы выяснили, что опасаться вам нечего, то переодевайтесь и идемте веселиться. Я, знаете ли, собирался с вами станцевать, но вдруг оказалось, что вас даже нет на балу. Будьте уверены, что в гневе я страшен, потому немедленно выберите платье понарядней и идемте.
Тальма как раз закончила мой венок, умудрившись сплести его стоя. Присесть при короле она не посмела, как и я. Забрав у нее венок, я надела его на голову, после маску, зацепив ее дужками за уши, и подняла взгляд на государя.
– Я готова, Ваше Величество.
Он молчал некоторое время, а потом вдруг хохотнул и воскликнул:
– А я знал, что вы не станете сидеть и попусту лить слёзы. Вы просто обязаны были извернуться, и я рад, что не ошибся. Только кто вы? Погодите, ваша милость, дайте я сам угадаю.
И пока король думал, я позволила себе немного устыдиться. Все-таки я целых два часа потратила на страдания, когда могла уже быть на празднестве, если бы вместо обиды испытала ту самую злость, заставившую меня двигаться и мыслить.
– О, я понял, – произнес монарх, выдернув меня из моего самобичевания. – Даже странно, что это сразу не пришло мне в голову, вы ведь совершенно соответствуете образу. Вы – владычица лесных чащ и перелесков, а также рощ и любой поросли, которая тянется к солнцу подвластная вашей воле. Прекрасная Сиэль!
– Вы совершенно правы, Ваше Величество, – улыбнулась я.
Король в задумчивости потер подбородок, а затем хмыкнул:
– Давайте пошалим, Шанриз, – я ответила вопросительным взглядом. – Испортим настроение тому, кто вас посмел обидеть, еще больше, чем если бы этот человек просто увидел, что вы нашли выход из положения. Да, определенно, так и поступим. Ждите, я позову вас.
И прежде чем я успела задать хоть один вопрос, Его Величество покинул мои покои. Теперь мне осталось лишь гадать, что он задумал. И пока его не было, я подошла к зеркалу, чтобы осмотреть себя в уже законченном виде. Вышло недурно. Может, и простенько, но мне понравилось. Заметив, что в своем запале позабыла о серьгах, теперь порадовалась, что мне дали время. Сняв ненужные украшения, я дотронулась и до перстня, подаренного мне магистром, но руку отдернула – избавляться от своей защиты я не стала. Так что перстень остался единственным, что выбивалось из образа. Вместо перстня я сняла маску, всё равно моего имени не скрыть под ней – волосы горят слишком ярким огнем, чтобы сохранить тайну. Да и хотелось появиться перед своими недругами с гордо поднятой головой и открытым взором.
– Ваша милость, – я обернулась и взглянула на «лесного разбойника».
Он появился, когда я начала думать, что про меня попросту забыли. Быть может, надзиратели обнаружили, что их пленник пропал, и поспешили разыскивать свою дичь. Однако государь стоял передо мной. Он поманил меня за собой, и когда я приблизилась и вложила свои пальцы в его раскрытую навстречу ладонь, Его Величество напомнил:
– Маска.
– Не нужна, – улыбнулась я.
– Склонен с вами согласиться, – ответил король, – маска была бы лишней. Идемте же.
Это было так невероятно, спешить, держа государя за руку! На губах его сияла озорная ухмылка, а меня распирало от любопытства. Впрочем, мы вскоре остановились, так и не дойдя до лестницы. Его Величество развернулся ко мне, и я даже сквозь прорези маски увидела, как горит его взор. Смутившись, я потупилась.
– Поднимите голову, Шанриз, посмотрите на меня, – велел он. Я повиновалась. – До чего же вы хороши, – вдруг произнес государь, блуждая взглядом по моему лицу. – А что вы скажете, если я совершенно обнаглею и потребую благодарности за свою помощь?
– Благодарю, Ваше Величество, – вновь потупившись, ответила я.
– И только-то? – фальшиво возмутился монарх.
– Я ведь еще не знаю, о какой помощи идет речь, – справедливо отметила я. – Не увидев товар, сложно назначить ему цену.
– Ах вы маленькая скряга! – возмущение государя стало искренним. – Стало быть, желаете взвесить, прощупать и попробовать на зубок?
– Говорят, в сделках не стоит торопиться, – уже более деловито ответила я. – Поспешишь, и тебе продадут испорченную снедь. Знаете, это весьма неприятно, когда рыба оказывается подтухшей.
Его Величество отступил на шаг назад и прищурился:
– То есть вы намекаете, что я могу предложить вам подтухший товар? – полюбопытствовал он. – Вы хотя бы осознаёте, что сейчас грубите вашему наперснику и государю?
– Наша экономка, помнится, говорила, что там, где замешана всяческая плата, нельзя доверять даже родной матери, – со знанием дела парировала я. – А уж давление и шантаж – это худшая политика.
Король смерил меня взглядом, а после, снова взяв за руку, потянул за собой.
– Идемте же, недоверчивая и прижимистая милость, – сварливо произнес Его Величество, – и только попробуйте не устыдиться, ибо теперь я намерен стребовать с вас еще и проценты за оскорбление моего достоинства. И не вздумайте увильнуть! Я крайне требовательный кредитор.
– Тогда мне заранее нравится то, что вы для меня приготовили, государь, – заверила я сурового монарха, но услышала:
– Пытаетесь избежать процентов? Поздно! Я уже однажды говорил вам, что крайне обидчив, а сейчас был оскорблен в лучших чувствах, и плату за ущерб своему достоинству, – он вдруг снова остановился и развернулся ко мне, – стану брать незамедлительно.
Я едва успела охнуть, как оказалась прижата к монаршему телу, Его Величество ухватил меня за подбородок и прижался к губам. Мой первый поцелуй был быстрым и ошеломительным. И когда государь оторвался от меня, и мы продолжили наш стремительный бег, я едва могла перевести дыхание и собраться с мыслями.
А когда вышли на улицу, я вовсе неблагородно приоткрыла рот. Меня ждал паланкин. Уж не знаю, когда сие средство передвижения использовалось в последний раз, верней, в каком столетии, но выглядело оно, как новенькое. Подле него стояли трое мужчин в таких же костюмах, что и король – лесные разбойники. Кто они, я определить пока не смогла, лишь отметила, что они должны быть из королевской свиты, раз одеты, как и государь.
– Это похищение? – спросила я, глядя на паланкин. – Вы унесете меня куда-нибудь в лес и оставите там разбираться с настоящей Сиэль?
– И это вместо восторгов и изъявлений благодарности?! – изумился Его Величество. – Что же вы за человек такой, ваша милость? Но хотя бы товар не подтух? – язвительно полюбопытствовал он и вскинул руку: – Молчите, неблагодарная! Не вздумайте указать на древность паланкина, я уже чувствую, что именно вы готовы ответить.
Я рассмеялась и накрыла рот кончиками пальцев. Король фыркнул и протянул мне руку, а после, мягко сжав мою ладонь, подвел к паланкину. Разбойники почтительно склонились, но не перед государем, а передо мной.
– Хвала покровительнице леса и его обитателей, – распрямившись, провозгласил одни из разбойников.
– Хвала! – поддержал его дружный хор голосов, включая и короля.
Мне захотелось подыграть. Я благосклонно кивнула и простерла руки:
– Дети мои, вы под моей защитой, – и добавила: – Если не станете убивать моих милых зверушек и птиц.
– Но мы же тогда умрем от голода, – заметил государь.
– Так вы же разбойники, – пожала я плечами. – Дорог много, путников тоже, грабьте на здоровье.
– Придется повысить дорожную пошлину, – подвел итог игре Его Величество и сдвинул в сторону полог. – И я непременно скажу, кто меня на это надоумил.
– Сиэль? – спросила я.
– А кто же еще, – хмыкнул монарх. – Прошу.
Я уселась в кресло, и полог задернули. А затем паланкин подняли, и я тихонько пискнула, но древнее сооружение не развалилось, и я не полетела на землю. Подобный способ передвижения был уже хорош тем, что не приходилось идти ногами. Правда, поначалу носилки слегка кренились, но вскоре мои носильщики освоились, и наш недолгий путь пришел к своему завершению.
Сначала усилились голоса и смех, шипение фейерверков и звуки музыки, а затем все стихло. В любом случае исчез гомон, кажется, нас увидели. Думаю, впечатление было сильным – видеть государя и его приближенных, собственноручно несших паланкин. Даже страшно представить, сколь огромным было их любопытство узнать, кто скрывается под пологом. А потом паланкин поставили.
Вскоре полог вновь отдернули, и я вложила руку в раскрытую ладонь. И когда вышла, обнаружила, что все четверо моих носильщиков стоят на одном колене, опустив головы. Государь, помогавший мне выйти, на глазах у своих придворных преклонил колено перед баронессой.
– Слава госпоже лесов! – снова выкрикнул самый находчивый «разбойник», если, конечно, ему не было велено так выкрикнуть: – Слава прекрасной Сиэль!
Это был триумф. Нет, не так. Это был ТРИУМФ! Впрочем, сама я пребывала в некоторой прострации, даже не нашлась, что ответить, когда поняла, что на меня устремлены взгляды сотен глаз. Уж и не знаю, что бы я стала делать дальше, но тот, кто выдумал этот спектакль, всё сам и решил.
Король выпрямился и подал мне руку:
– Моя госпожа позволит показать ей, как люди славят ее знакомца Хвитлиса?
– С удовольствием посмотрю, – ответила я, и мы устремились прочь от паланкина в тишине, нарушаемой лишь треском фейерверка, и в сопровождении «разбойничьей» свиты. Лакеи уже спешили к носилкам, чтобы убрать их с аллеи, на которой меня высадили.
Но всю глубину королевской издевки, которую он назвал наказанием, было то, что принцесса, ее свита и графиня Хальт были также в зеленых одеждах, обозначавших их разбойничью сущность. И когда мы приблизились к ним, государь громогласно приказал:
– Склоните голову перед своей госпожой и покровительницей, – а затем спросил как-то тихо и проникновенно: – Осмелитесь перечить? Склонитесь!
И они медленно, озираясь друг на друга, исполнили повеление. Я не чувствовала торжества, я ощущала ошеломление и совершенное непонимание, как мне стоит поступить дальше. Однако опять за меня решил государь. Он взял меня за руку и увлек прочь со словами:
– Это всего лишь ваши легкомысленные дети, Сиэль, праздник на них не заканчивается. Идемте, нам еще многое надо посмотреть.
Я не успевала за скоростью происходящих событий. Вот только что мы шуточно спорили в коридоре, вот он уже целует меня, а потом это представление у паланкина, продолжившееся на празднике. А затем и вовсе мне кланяются те, кто готов откусить голову… Ох, кабы теперь и вправду не откусили.
Эта мысль наконец вырвала меня из головокружительного вихря и вернула на землю. Вот теперь я ощутила вполне себе обоснованное беспокойство. Король может куражиться, как ему вздумается, а вот я еще не обрела ни веса, ни значимости. Я по-прежнему всего лишь фрейлина герцогини Аританской, и моя судьба отнюдь не в моих руках. Мне думалось, что государь отчитает сестру, быть может, пригрозит и велит не приближаться ко мне, но не ожидала, что он унизит принцессу, вынудив прилюдно склониться перед баронессой.
– Ваша милость, вас не увлекают прелести маскарада? – услышала я и вскинула взор на монарха. – Отчего я вижу на вашем личике задумчивость, а не любопытство и восторг?
– Праздник чудесен, – ответила я, рассеянно улыбнувшись. Однако от меня ожидали ответа, и я чуть исказила свои переживания. – Простите меня великодушно, Ваше Величество, но не слишком ли сурово вы обошлись с Ее Высочеством? Вряд ли ей понравилось то, что произошло.
– Вас оскорбили, а вы переживаете о том, что моя сестра была обижена нашей милой игрой? – изумился король, но мне показалось, что его изумление было столь же фальшивым, как и мои переживания о чувствах принцессы. – Или вы думаете, что нашей шалостью я наказал ее за непозволительное поведение и за то, что она посмела решать, с кем мне должно общаться, а с кем запрещено? – я промолчала, однако была насторожена, вдруг осознав, что государь был в бешенстве от выходки сестрицы. – Знаете ли, Шанриз, не терплю вмешательства в мои дела. – Теперь я и вовсе пожалела, что затеяла этот разговор. – Но вам не стоит переживать, дорогая. Я еще поговорю с сестрицей и объясню, насколько она ошиблась, если посчитала свой поклон вам за унижение.
Даже страшно стало представить, что мог высказать государь, чтобы убедить сестру, что ее поклон еще не унижение. Впрочем, мне даже в голову не пришло лезть не в свое дело, последствия мне уже объяснили с милой улыбкой на устах. Меня всегда почитали за смышленую девицу, и менять данного утверждения вовсе не хотелось. Поэтому я просто улыбнулась в ответ.
– А вам беспокоиться не о чем. К вам более никто не приблизится, не вынесет ваших платьев и не позволит указывать, как вам должно поступать, и давать пощечины, – закончил государь, дав понять, что ни на минуту не обманулся истинной сутью моих переживаний.
– Благодарю, Ваше Величество, – я склонила голову, а когда распрямилась, вновь превратилась в Сиэль. – Так вы собираетесь показывать мне ваши владения, господин разбойник, или же мне лишить вас своего покровительства?
– Лишь бы из леса не выставили, – мгновенно включился в игру государь.
– Не угодите, то и выставлю, да еще дороги зачарую, обратно уже не вернетесь и меня более не увидите, – произнесла с высокомерностью.
– Вот уж нет, лишиться вас я не желаю! – с преувеличенным ужасом воскликнул «господин разбойник».
– Тогда ведите, – благосклонно ответила я, и мой собеседник изящно склонился.
– Не смею перечить.
С этого момента я начала озираться по сторонам, пытаясь ухватить и костюмы гостей и придворных, и площадку, парившую над землей, на которой играл оркестр, и танцующие снизу пары. Между веселившимися людьми сновали жонглеры и факиры, кружились стайками танцовщицы, и на цветочных гирляндах высоко над головами людей летали акробаты. В широких шатрах стояли накрытые столы, возле которых собирались группки придворных, а по аллейкам сновали лакеи с подносами. Не представляю, сколько сил потратил магистр Элькос. Та же площадка с музыкантами – только он мог сотворить сию левитацию, или гирлянды с акробатами… Сколько я ни задирала голову, но так и не увидела, к чему крепятся эти красочные трапеции.
Да и иллюзий хватало. К примеру, по большой лужайке плыл корабль, на борту которого ни на минуту не останавливалась жизнь, и нам с Его Величеством оттуда махнули рукой и пожелали веселого настроения. Должно быть, в такие моменты магу и нужны были его накопители. Не удивительно, что он сохранял малейший излишек магии, выплеснувшийся без дела.
– Как же восхитительно красиво! – не выдержала я.
– Запомните то, что вы сейчас сказали, – лукаво улыбнулся монарх.
– Разве забудешь то, что привело в восторг, – ответила я, не задумываясь.
– Как и паланкин?
– Да! – воскликнула я и, очнувшись, покосилась на «разбойника», и отчего-то мне подумалось, что кавычки тут лишние. Ухмылка венценосца была говорящей, и я сразу же вспомнила о плате за услугу, а поэтому поспешила добавить: – Радость лесной хозяйки цены не имеет.
– Но услуга короля ее имеет, – невозмутимо парировал коронованный делец.
Я остановилась, высвободила свою ладонь из ладони государя и скрестила руки на груди.
– И что бы это значило? – полюбопытствовал Его Величество.
– Хочу как следует оглядеться, – ответила я и демонстративно отвернулась, но уже спустя минуту охнула и воскликнула: – Что это? Господин разбойник, поясните мне, что скрывается от моего взора?
Не ожидавший подвоха государь повернул голову в ту сторону, куда я указывала, и переспросил:
– Где?
– Да вон же, разве вы не видите? Там, за фонтаном.
Он сделал шаг вперед, я назад. Король обернулся, в глазах его ясно читалось недоумение, но лишь до тех пор, пока я не улыбнулась и не сделала еще один шаг назад.
– Знаете, господин разбойник, – произнесла я, продолжая пятиться, потому что монарх шагал вслед за мной, – назначать цену хозяйке леса – дурной тон, она этого терпеть не станет.
– И что же сделает хозяйка леса? – изломив бровь, спросил Его Величество.
– Растает среди деревьев, разумеется, – пояснила я.
– От опытного охотника даже Сиэль не убежит, – заметил он с ироничной ухмылкой.
