Юлия Цыпленкова
Солнечный луч. Дорогой интриг
В результате мы задержались еще на какое-то время, пока граф удовлетворял мое любопытство. Впрочем, рассказать о чем-то конкретном он не мог, потому что у его светлости вечно случались какие-то любовные истории. Дядюшка предположил, что речь шла о дочери городского главы из Ноэ, где герцог останавливался во время поездки в свое герцогство более полугода назад. Вроде бы Нибо успел там вскружить голову наивной девице, и она, сбежав из дома, устремилась вслед за возлюбленным.
Дядюшка предполагал, что между ними ничего, кроме флирта, не было, но девушка оказалась чересчур впечатлительной и романтичной. Может, конечно, дело было в том, кем являлся предмет обожания, и дочь городского главы была не столь наивна. Этому свидетельствует то, что ее отец, изловив беглянку, попытался предъявить претензии его светлости, однако ничего не добился и отправился жаловаться королю.
– Не могу сказать точно, что происходило за закрытыми дверями, дело не афишировалось, – говорил его сиятельство. – Знаю точно, что Ришему была устроена выволочка, а градоначальника с его чадом отправили обратно в Ноэ.
Эта история была единственной, в которой оказалась замешана девица. Предусмотрительный герцог по большей части сходился с дамами, уже имевшими определенный опыт, а потому безопасными, если, конечно, у них не имелось ревнивого мужа. Впрочем, как сказал дядя, кое-кто через измену супруги получил доходное место и претензий к жене и ее любовнику не имел.
– Шанриз, вы приучаете меня разговаривать с вами на такие темы, о которых я никогда бы не посмел заикнуться в присутствии девицы, – в окончании произнес его сиятельство и закончил: – Не сочтите за лицемерие. Мне попросту неловко.
После этого разговора мы, наконец, покинули мои покои и поспешили присоединиться к нашим партнерам по игре в спилл. Мы опасались, что уже не будет свободных столиков, потому что сильно задержались, но не могли и предположить того, что увидим. Когда мы вошли в гостиную, нам не только не хватило столика, но даже не было места, где встать. Наш карточный салон был полон придворных, которые и близко к дверям этой гостиной никогда не приближались.
Они заняли игральные столики, диваны, кресла, да практически всё! Завсегдатаям было попросту некуда приткнуться.
– Да что же это, – охнула я, ощутив острый прилив возмущения.
А в следующую минуту мы столкнулись с главой дворцовой стражи – графом Верном Сикхертом. Он был примерно в том же возрасте, что и секретарь короля. Дядюшка говорил о нем как о добродушном и прямолинейном человеком. Граф обладал чувством юмора, но шутки его бывали грубы. С подчиненными был строг, даже суров, но они всегда могли найти у него поддержку и помощь, за что уважали. Правда, и пользовались расположением своего начальника. Однако если он об этом узнавал, то хитрецу приходилось несладко.
Так вот, граф со свойственной ему прямолинейностью выпалил, глядя на меня:
– Что же вы сотворили, ваша милость?
– Я?!
– Мы жили себе тут мирно и тихо, пока вы не привели сюда всех этих людей, теперь наше обиталище попрано, – ответила графиня Сикхерт, стоявшая за плечом супруга.
– Это возмутительно, – отчеканила я. – Если бы я хотела быть среди этих людей, то не покидала бы комнат ее светлости.
– Их сиятельства хотят сказать, – вмешался более спокойный барон Хендис, – что возмущены нашествием людей, которым нет дела до спилла. Они явились сюда, прознав, что Его Величество почтил нас своим вниманием. Где король, там и его придворные.
– Но почему виновной делают меня?
– Потому что государь пришел вслед за вами, – пояснил граф Сикхерт.
– Однако это не повод обвинять баронессу, – ответил ему мой дядюшка. – Она приходила сюда не с целью привлечь чье-то внимание, а всего лишь поиграть в спилл. И я настоятельно прошу не навешивать на ее милость вины, которой на ней нет. Мы сами находимся в растрепанных чувствах, потому что надеялись на тихий вечер за увлекательной и неспешной игрой.
– Благородные господа, – к нам пробился лакей, наблюдавший за спорами, – прекрасные дамы, извольте следовать за мной.
– Куда? – нахмурился глава дворцовой стражи.
– Его Величество велел сопроводить вас в другую гостиную, где уже расставлены столики и всё подготовлено к игре, – пояснил лакей. – Его Величество приказал передать, что предвидел подобный исход и, как выразился государь, желая загладить свою вину, он приглашает любителей игры в спилл проследовать в его покои, где никто вам не помешает. Более того, вы можете позвать с собой ваших партнеров, разумеется, не привлекая внимания.
– О-о, – протянул граф Сикхерт, – невероятная милость.
– Тихо, – шикнула на него супруга, – иначе нас затопчет этот табун искателей милостей.
Дядюшка вновь подал мне руку, и мы первыми покинули гостиную, уничтоженную нашествием саранчи. Вслед за нами вышла графиня Сикхерт, а ее супруг и секретарь государя отправились собирать единомышленников.
– Как же хорошо, что вы с нами, ваша милость, – нагнав нас с его сиятельством, произнесла графиня. – О таком и мечтать было нельзя. Вы уж простите нас с графом, но так сильно было потрясение, вы себе представить не можете.
– Отчего же, – ответила я с вежливой улыбкой, – вполне могу, мы с дядюшкой были потрясены не меньше.
– Чтобы загладить свою вину, позвольте пригласить вас с его сиятельством завтра на прогулку на лодках, – продолжила графиня. – Мы с супругом любим прокатиться на лодках, очень умиротворяющее занятие.
– Мы с ее милостью присоединимся к вам с большим удовольствием, – ответствовал за меня дядюшка. Мне лишь оставалось согласно кивнуть и поблагодарить за любезность.
Стражи – это глаза и уши по всей резиденции и в столичном дворце. Стражи – неприметные тени, на которых зачастую не обращают внимания. Стражи – это ларец с тайнами обитателей королевских чертогов и помощь. Разумеется, я была в восторге от шага ее сиятельства! Очень полезное знакомство. И даже если я буду умирать от скуки, то непременно уйду от четы Сикхерт с улыбкой на устах. Граф Доло незаметно пожал мне руку, поздравляя с первым успехом, я ответила ему улыбкой.
Вскоре за нами поспешили королевский распорядитель и глава казначейства с супругой. За ними покинули гостиную начальник дядюшки – глава Тайного кабинета, также с супругой, и королевский секретарь. Кто вышел следующим, я уже не видела, потому что мы свернули к лестнице. И пока шли до королевских покоев, вели непринужденную беседу с графиней Сикхерт, теперь казавшейся милейшей женщиной. А она очень старалась быть таковой, так что нам с дядюшкой оставалось отвечать любезностью на любезность.
На половину государя нас пропустили без всяких проволочек. Графиня затихла и теперь шла в молчании, опасаясь нарушить тишину, царившую в чертогах Его Величества, ну и нам с его сиятельством обсуждать сейчас было нечего.
– Пропустите же! – послышался голос за нашими спинами.
Мы дружно обернулись и узрели молодого человека, бывшего пажом Ее Высочества. Гвардейцы скрестили перед ним алебарды, и паж пришел в крайнюю степень возмущения.
– Немедленно пропустите меня! Я являюсь гостем Его Величества! Государь нас пригласил на игру в спилл!
– Вы не являетесь постоянным игроком, – равнодушно ответил гвардеец и посторонился, пропуская возмущенного главного казначея с супругой.
– Какое бесстыдство! – воскликнула женщина, жалуясь нам. – Он едва не столкнул меня с лестницы! Хвала богам, что его сиятельство поддержал меня, иначе бы я совершенно неблагородно съехала вниз.
– Экий пройдоха, – укоризненно покачал головой ее супруг. – Совершенно невоспитанный юноша. Хам и грубиян.
– Ваша милость, скажите, что я всегда играю с вами, – паж вцепился в локоть королевского секретаря.
– Лгать не приучен, – сухо ответил тот и стряхнул руку наглеца. После приблизился к нам и сказал: – Это только первый. И всё из-за душки графа Райетта. Наш тугодум, едва осмыслив новость, пророкотал на всю гостиную, что нас пригласил государь. Опасаюсь, что часть наших игроков попросту завязнет среди толпы оголтелых придворных, жаждущих монаршего внимания. Я не стал дожидаться, раз уж Райетт оповестил разом всех, кого только можно, и потому поспешил покинуть гостиную, пока в двери еще можно пройти.
– Бедные гвардейцы, – вздохнула графиня Сикхерт и всполошилась: – А как же мой супруг? Неужто он останется там и не сможет к нам присоединиться?
Ответить ей никто не успел, потому что наглец, не добившись результата, выкрикнул:
– Ваша милость, баронесса Тенерис, замолвите за меня слово, прошу вас!
Обернувшись, я взглянула на пажа в крайнем недоумении.
– Прошу простить, – прохладно произнесла я. – Но кто я, чтобы приказывать гвардейцам короля?
– Невероятно! – всплеснула руками супруга казначея. – Экая возмутительная наглость!
Шум, устроенный молодым человеком, привлек к нему внимание. Одна из дверей в конце коридора открылась, и оттуда вышли Ее Высочество и графиня Хальт. Паж, завидев свою госпожу, воспрянул духом, приосанился и позвал:
– Ваше Высочество, моя дорогая госпожа, прикажите этим остолопам пропустить меня. Его Величество пригласил нас на игру в спилл, а гвардейцы смеют чинить препятствия.
Принцесса приблизилась к нам, уже привычно ожгла меня взглядом и велела:
– Пропустите графа Глиба, это мой паж.
Ответ стражей потряс Ее Высочество:
– Приказ короля пропускать только завсегдатаев желтой гостиной.
– Тогда зачем пропустили эту? – кивнула она на меня.
– Присутствие баронессы Тенерис было одобрено государем, – послышался ответ.
– Уму непостижимо! – воскликнула Ее Высочество и устремилась искать венценосного брата.
Лакей поклонился нам и попросил продолжить путь, мы возражений не имели. Лишь когда поравнялись с графиней Хальт, не спешившей вмешиваться в скандал, учиненный принцессой, ее сиятельство произнесла:
– Задержитесь, ваша милость. Мне нужно сказать вас несколько слов.
– Я вас слушаю, ваше сиятельство, – с ноткой иронии произнес барон Хендис, встав так, что все остальные остались за его спиной.
И раз нужная милость нашлась, то мы с дядюшкой и остальными пока прорвавшимися игроками прошли мимо.
– Я не вас имела в виду, – с досадой ответила Серпина. – Я просила задержаться баронессу Тенерис.
В это мгновение лакей распахнул перед нами дверь, и мы замерли на пороге, потому что в гостиной, где сегодня устроили игральный салон, происходил ссора.
– Можно подумать, что я вам вовсе не сестра! – скандально воскликнула принцесса
– Селия, или сейчас же возьмете себя в руки, или я запрещу вам появляться здесь, пока вы не осознаете непозволительности своего поведения, – послышался в ответ спокойный голос государя.
– Тогда почему ваши гвардейцы не слушаются меня? Я велела пропустить графа Глиба, но мне смели возразить…
– Вы верно заметили, Ваше Высочество, это мои гвардейцы, и исполняют они только мои распоряжения. Что до вашего пажа, то он не был мной приглашен, а значит, я не желаю его видеть.
– Но молодой человек всего лишь хотел поиграть…
– Если бы я желал превратить свои покои в проходной двор, то они бы уже были таковыми.
– Однако эта особа, эта баронесса Тенерис, – мое имя будто выплюнули, и я вскинула на дядюшку возмущенный взор. – Что здесь делает она?
– Как вы выразились, эта особа является одним из завсегдатаев желтой гостиной, поэтому она здесь, здесь и останется. И не смейте оскорблять моих гостей.
– Ах, вот как, братец! – теперь к скандальным ноткам добавились еще и плаксивые. – Если вам какая-то баронесса дороже вашей сестры…
– Что тогда? – голос государя, не изменивший ровного тона за весь их разговор, теперь наполнился насмешливыми нотками.
В это мгновение принцесса обернулась и устремила на меня взгляд, полный ярости.
– Вот и вы-ы, – протянула она. – Вам здесь не рады, и вам стоит сейчас же уйти, если не желаете ссоры между братом и сестрой.
– А вот это уж совсем лишнее, – Его Величество, до этого невидимый, потому что переступить порог так никто и не решился, появился в поле нашего зрения. Он скользнул взглядом по пришедшим гостям, после подошел к сестре, ухватил ее за локоть и потянул в сторону двери. Мы дружно отошли в сторону, чтобы освободить проход. – Простите, дамы и господа, – на ходу произнес король. – Баронесса, вам отдельные извинения, вам и вашему роду.
И он утащил молча сопротивлявшуюся Селию прочь.
– Дамы и господа, – произнес лакей с улыбкой, будто ничего и не произошло, – прошу войти.
Нам оставалось лишь последовать приглашению. Лица почти у всех были ошарашенные, менее всего хотелось стать свидетелями скандала в королевском семействе. Пожалуй, только барон Хендис оставался спокойным, ему, должно быть, видеть нечто подобное уже приходилось по роду своей службы. Но главное, я сделала вывод, что он нисколько не симпатизирует графине Хальт, как и герцогу Ришему, что успел показать во время прошлой игры и сегодня, заняв мое место после требования фаворитки остановиться. Симпатизирует ли он мне, я не знала, но не спешила делать выводы, памятуя об оценке этого человека, данной дядюшкой.
– Как мило! – воскликнула супруга казначея, первой отойдя от ошеломления.
Теперь огляделась и я. Гостиная, куда пригласил нас государь, была значительно больше нашей желтой, и столиков здесь тоже было больше, что позволяло играть всем желающим и не ожидать, когда место освободится. Стены ее были обиты приятным зеленым шелком, и этот цвет как-то сразу успокоил. Я подошла к одной из картин и с восторгом заметила:
– Это же Малери Билд, не так ли? Я видела эту картину в описаниях герцога Лаворейского.
К счастью, это был не тот Лаворейский, а двоюродный дед нашего государя, получивший земли того Лаворейского, о котором было непринято говорить. На картине было написано море перед штормом и одинокая скала, часть которой пряталась под водой. Казалось, что скала острой вершиной упирается в мрачное серое небо. На каменного исполина бросались пенные гребни и разлетались брызгами, так и не сумев поколебать твердыни. Но что более всего тронуло меня в этой картине, это птица, сидевшая на скале. Она остановилась здесь, чтобы переждать ярость природы. Такая беззащитная и одинокая, она неизменно вызывала у меня щемящее чувство в груди, до того все было живо написано.
– Невероятно, – негромко произнесла я. – Кажется, протяни руки, и ты сможешь взять несчастную птицу и унести ее от того ужаса, который ей еще предстоит пережить. Потрясающая картина. Вживую она еще реалистичней, чем в описаниях.
– Вы совершенно правы, Шанриз. Когда я впервые смотрел на это полотно, меня пробрало до дрожи. Билд – восхитителен.
Порывисто обернувшись, я присела в реверансе, приветствуя государя. Он мягко взял меня за подбородок, так вынудив смотреть на него.
– Поднимитесь, Шанриз, – с улыбкой произнес Его Величество. – Вы же помните, что в карточном салоне я всего лишь один из завсегдатаев. Так, стало быть, вы понимаете в живописи?
– Не столько в глубине мазков, сколько вижу душу художника, – ответила я, распрямившись, и не удержалась от вопроса: – Кажется, наше появление доставило вам хлопот? Простите великодушно, что из-за меня вы поссорились с Ее Высочеством.
– Это мне впору просить у всех вас прощения за безобразную сцену и вызывающее поведение Ее Высочества, – возразил монарх. – Что до вас, баронесса, то прошу смиренно принять мои извинения за тот уничижительный тон, каким было произнесено имя славного рода. – И он склонил голову.
– Ох, – я прижала ладонь к груди, ощутив неловкость от этого поклона. – Вы так великодушны, Ваше Величество.
– Вы удовлетворены извинениями? – спросил он с улыбкой.
– Более чем, – ответила я. – Теперь мы можем приступить к игре?
– Разумеется, – кивнул государь. – Позвольте мне сопроводить вас до столика.
И я накрыла локоть короля ладонью. Однако к игре мы пока не приступили, потому что графиня Сикхерт так и не дождалась своего супруга, а вместе с ним не пришли и остальные наши игроки, явно завязнув в толпе придворных, посчитавших себя тоже приглашенными.
– Грэм, вы лучше знаете, кто проводит с вами вечера, – король обернулся к секретарю. – Пойдите и приведите их. – Барон Хендис, поклонившись, ушел исполнять приказание, и Его Величество обратился к уже присутствующим: – Дамы и господа, не сдерживайте себя. Напитки и закуски в вашем распоряжении. Кто уже желает начать игру, не стоит себе в этом отказывать.
После взмахнул рукой, и музыканты, скрытые в нише, начали наигрывать спокойную приятную мелодию, совершенно не мешавшую негромкой беседе. В восторге от гостеприимства короля пребывала не только я. Стеснение, еще сковывающее сановников и придворных, постепенно отступило после того, как государь проводил меня за стол и уже не отвлекался от нашего разговора. К нам с монархом присоединились мой дядюшка и королевский распорядитель. Они в беседу не вмешивались, но прислушивались к нам с государем. А когда ставки были сделаны и началась игра, разговорились и они, впрочем, стараясь не мешать.
Сегодня Его Величество не заставлял меня смущаться, и румянилась я разве что от удовольствия. Мы обсуждали живопись, книги, музыку. Когда не приходилось самой играть, декламировать и показывать ту мазню, которой марала холст в доме родителей, а просто обсуждать искусства, я могла сказать несравнимо больше, и это радовало. Наконец-то я могла не отмалчиваться, любуясь чужим талантом, а быть полноценным участником вечера.
Я даже не заметила, когда гостиная заполнилась людьми, до того была увлечена беседой. Лишь поначалу поглядывала на дверь, отчего-то ожидая, что она сейчас распахнется, и влетит разъяренная принцесса и испортит вечер, ставший вдруг таким чудесным.
– Вы кого-то ожидаете? – спросил король, глядя на меня внимательным взглядом. – Или переживаете за ваших партнеров? Поверьте, Хендис быстро наведет порядок, и помогут ему в этом мои гвардейцы.
– А… – я замялась.
– Герцог Ришем?
– Нет! – воскликнула я. – Его светлость меня вовсе не интересует.
– Тогда что же вас волнует? У вас взгляд становится настороженным, когда вы устремляете его на дверь. Это скорей означает, что вы чего-то опасаетесь, – государь прищурился: – Вы опасаетесь продолжения скандала? – Мне стало неловко, но я все-таки кивнула. – Не переживайте, Ее Высочество почувствовала дурноту и вернулась в свои покои. А больше некому нарушать нашего уединения.
Дальше я уже не отвлекалась, успокоенная известием, что кидаться на меня с обвинениями больше никто не станет. Впрочем, уединение было ненадолго нарушено. Дверь открылась, когда мы успели сыграть дважды, и в гостиную вошла графиня Хальт. Она успела переодеться и выглядела по-домашнему милой. Легкое платье, распущенные волосы, присобранные на затылке, легкий румянец и полное отсутствие украшений.
Ее сиятельство приблизилась к государю и, встав за его спиной, накрыла плечо ладонью. Я ожидала, что Его Величество сейчас улыбнется Серпине, может, погладит по руке или вовсе поцелует, а заодно предложит кому-то из нас покинуть стол, уступив ей место. Однако на лице монарха мелькнула тень досады. Он сам поднялся из-за стола и, бросив, что сейчас вернется, вывел ее сиятельство прочь.
– Похоже, кто-то нарушил указание, – пробормотал себе под нос распорядитель и хмыкнул, а после подозвал лакея.
Я посмотрела на дядюшку, он улыбнулся мне и едва заметно кивнул, одобряя мое поведение. Теперь, когда я могла уделить свое внимание окружению, я огляделась и увидела, что все завсегдатаи на своих местах. Графиня Сикхерт поглаживала супруга по руке, лежавшей с ее стороны стола. Я улыбнулась, глядя на эту нежность. Возможно, прогулка с ними и будет приятной.
Барон Хендис вновь оказался за одним столом с главным егерем и, судя по красным щекам последнего, успел высказать ему всё, что думает по поводу восклицания, едва не лишившего остальных привычного удовольствия. Мне хотелось спросить королевского секретаря, какую картину он застал, когда отправился за другими игроками, но не стала этого делать, иначе пришлось бы уподобиться графу Райетту и выкрикнуть вопрос на всю гостиную.
А вскоре вернулся и государь. Лицо его было сосредоточенным, но когда он сел за стол, то улыбнулся и произнес:
– Продолжаем. Так на чем мы остановились, ваша милость?
Вечер пролетел так быстро и незаметно, что я даже ощутила разочарование, когда дядюшка кашлянул, привлекая мое внимание.
– Неужто уже поздно? – спросил государь. – Мне кажется, вечер только начался. Совершенно забылся.
– Ночь подступила незаметно, – ответила я, едва сумев подавить вздох.
– В приятной компании бег времени незаметен, – произнес граф Доло. – Ваше Величество, мы от души благодарим вас за гостеприимство и за доброту.
– Ну что вы, ваше сиятельство, – отмахнулся король. – Я получил от этого вечера огромнейшее удовольствие. Быть может, нам стоит перенести сюда наш карточный салон, что скажете, ваша милость?
– На всё воля моего господина, – ответила я с улыбкой.
– Почему бы и нет? – улыбнулся в ответ государь. – Думаю, раз в неделю мы сможем собираться в моих покоях и проводить время за игрой, не отвлекаясь на досужих зрителей и искателей королевских милостей. – После поднялся из-за стола и произнес, взяв меня за руку: – Доброй ночи, Шанриз, и приятных сновидений.
– Благодарю, Ваше Величество. И вам добрых сновидений, – ответила я, а после зарделась, потому что король поцеловал мне руку и шепнул:
– Если во сне продолжится этот вечер, то ночь и вправду будет приятной.
Вскоре мы покинули часть дворца, принадлежавшую государю. Граф поглядывал на меня с улыбкой. Он похлопал мня по руке и шепнул:
– Дорогая, притушите накал счастья, не стоит дразнить завистников сейчас.
– Я выгляжу глупо? – спросила я, спохватившись.
– Вы выглядите мечтательной, – хмыкнул дядюшка. Вдруг приобнял меня и прижал к себе на короткий миг. – Я любовался вами, Шанни. Вы были невероятно очаровательны и держались с достоинством и в то же время непосредственно. Я не мог не гордиться вами.
– Ах, дядюшка, – растрогалась я.
Граф проводил меня до дверей моих комнат. Заходить он уже не стал, только поцеловал меня в лоб, пожелал добрых снов и ушел. А я осталась в своем мечтательном состоянии. Так и в покои вошла, пытаясь сдержать улыбку. После рассмеялась и сделала несколько танцевальных па.
– Ваша милость, – как-то напряженно позвала меня Тальма.
Я обернулась на голос и застыла с приоткрытым ртом. В моей гостиной сидела принцесса и смотрела на меня, сузив глаза. Убедившись, что я ее заметила, Селия поднялась с кушетки. Я присела в реверансе, а когда выпрямилась, она стояла прямо передо мной. А в следующее мгновение на меня обрушилась жгучая пощечина.
Я схватилась за горящую щеку, и принцесса ударила меня по второй щеке. От неожиданности, обиды и боли взор мне закрыла пелена слёз.
– Не смей приближаться к королю или герцогу Ришему. Увижу – раздавлю, и никакая королевская тетка тебя не защитит. Ты меня поняла? – не дождавшись ответа, Селия выплюнула мне в лицо: – Дрянь. – И ушла.
Тальма бросилась ко мне и застыла рядом, не зная, что ей делать дальше. Все-таки решилась и взяла меня за плечи. Так она довела меня до кресла и усадила в него, а после поспешила за водой. Я чувствовала, как у меня дрожит подбородок, как кривятся губы, но злость оказалась сильней обиды. Я сердито стерла слёзы с глаз и бросила на закрывшуюся дверь взгляд, полный ярости. В эту минуту мне хотелось одновременно бежать к дядюшке жаловаться, требовать королевской защиты и надавать Ришему таких же пощечин, чтобы образумил свою… принцессу.
– Держите, ваша милость, – Тальма подала мне стакан с водой. – Вот еще тряпицу смочила, чтобы холодное к лицу приложить. Надо же, будто не высочество, а торговка какая с рыбного рынка. Очень больно?
Я одним махом выпила всю воду и вернула ей стакан.
– Спасибо, дорогая, – я улыбнулась служанке. – Идем, поможешь мне переодеться.
От мечтательности не осталось и следа. Теперь настрой у меня был боевой. Ни прощать, ни забывать я не собиралась. Придет время, когда я смогу ответить, а пока оставалось проглотить обиду и вздернуть подбородок. Как там говорил барон Гард? Любой конфуз можно обернуть в свою пользу. Посмотрим…
