Юлия Цыпленкова
Солнечный луч. Дорогой интриг
– Простите, Ваше Величество, – вклинился барон, – ее милость вовсе не желала…
– Вы – адвокат ее милости? – оборвал его монарх. – Или же баронесса не в силах ответить сама? Обычно язык ее не подводил.
– Не подводит и в этот раз, государь, – ответила я, справившись с оторопью и некоторой обидой.
– Так отвечайте же, – потребовал он.
– Я не в силах понять причины вашего неудовольствия, Ваше Величество. Разве я чем-то огорчила вас? Это было невинное замечание и ничего более. Прошу меня простить, если я сумела задеть вас, – наверное, интонация все-таки выдала мое расстройство, потому что государь смягчился и, оставив за спиной графиню, подошел ближе.
– Ну что вы, Шанриз, – обратился король ко мне по имени, – я вовсе на вас не гневаюсь. Возможно, мой тон показался вам резким, но тому есть иные причины, и к вам они не относятся. Так куда же вы едете с бароном? – спросил он с улыбкой и с легким укором, будто он уже спрашивал меня об этом, а я всё медлю с ответом.
– Всего лишь прогулка, – ответила я. – Дядюшка одобрил желание его милости составить мне компанию…
– Вот как, – и вновь тон государя неуловимо поменялся, став из благожелательного сухим и колючим.
– Дело в том, что наш спор с ее милостью так и не имел завершения, – поспешил вмешаться Гард, и государь перевел на него взгляд. – Мы решили повторить скачки, но уже без зрителей. Так никто из нас не уронит своей чести, но итог будет окончательным и неоспоримым.
– Вот как, – повторил Его Величество, но теперь уже с улыбкой. – Стало быть, я был прав, и мы помешали вашим замыслам.
– Государь, – ожила графиня, всё это время стоявшая за спиной венценосца, – быть может, мы продолжим нашу прогулку и не будем мешать их милостям, раз уж им не нужны зрители?
– Отчего же, – не отводя от меня взгляда, откликнулся Его Величество. – Мне весьма любопытен итог спора. Да и кому довериться, если не своему господину? Мы ведь сумеем сохранить тайну победителя и проигравшего, что скажете, ваше сиятельство?
– Разумеется, государь, – тускло согласилась графиня.
– Тогда решено, далее мы едем вместе, – подвел он итог беседе, не спрашивая ничьего мнения.
– Это великая честь, – склонился барон, и я присела в реверансе.
Вскоре мы были уже на лошадях и продолжили путь все вместе: король с фавориткой впереди, мы с бароном за ними, а следом телохранители и грум. Да иначе бы и не вышло, даже с позволения монарха поравняться с ним – на дороге рядом могли пройти только две лошади. Мы с бароном переглянулись, и он сверкнул ухмылкой. Я пожала плечами и устремила взор на спину государя.
Мне не до конца было понятно происходящее. Может, дело было в моей неискушенности, но я никак не могла прийти к выводу, что двигало монархом, который вдруг оказался на нашем пути, устроил допрос, который неожиданно превратился в королевскую милость. И раз уж не я вызвала неудовольствие государя, то, быть может, они повздорили с графиней, и потому Его Величество решил развеяться, прогулявшись с нами?
Или же его все-таки задело то, что меня сопровождает молодой мужчина, известный веселым нравом, и с которым мы так часто оказываемся рядом? Ведь стал же он холоден, когда услышал, что барон получил разрешение главы рода на мое сопровождение, а так поступают, когда желают выказать даме свою благосклонность. А после смягчился, как только Гард выдал наши намерения за причину его просьбы о сопровождении. Как расценить то, что король оказался на нашем пути, когда обычно гуляет в ином направлении?
А потом мне вспомнилось, как сердит он был еще у конюшен. Может, и вправду кто-то успел испортить настроение нашему сюзерену? А затем мне вдруг представилось, как должны были мы смотреться с бароном со стороны во время нашей шутливой перебранки. То идем рядом, то я убегаю, а он меня догоняет, а после и вовсе стоим и жарко спорим. Да еще и эта фраза Фьера о его симпатии… Неужто это ревность? Судя по ухмылке Гарда, кажется, именно так он и думает. И пусть его никто не привлекал в сообщники, но его милость был умным человеком и видел всё как есть. О Хэлл, да неужто…
– Ваша милость, – голос государя прервал мои размышления, и он уточнил, наверное, памятуя, как легко вторая милость относит обращение ко мне на свой счет. – Баронесса, приблизьтесь.
Мазнув взглядом по Гарду, я направила Аметиста к Его Величеству. Графиня была вынуждена отстать, чтобы я могла поравняться с нашим правителем. На лице ее застыла каменная маска, под которой не было видно эмоций, однако, думается мне, вряд ли ей понравилось желание короля, но Серпина не посмела ослушаться, и, как в случае нашего недолгого разговора с государем у королевского дворца, послушно оставила нас почти наедине.
– Что вы нынче читаете? – спросил Его Величество.
– Если я скажу, вы посчитаете меня вздорной особой, государь, – потупившись, улыбнулась я.
– Это я буду решать сам, баронесса, – заметил Его Величество. – Так что привлекло ваш интерес?
– В этот раз роман, – ответила я. – «Железное сердце».
– Вам настолько интересно читать про жестокость и человеческую подлость?
– Мне нравится читать книги, в которых суровая правда не прикрыта налетом позолоты. Да и сюжет романов, рекомендованных для прочтения женщинами, не отличается особым разнообразием. Он влюбляется в нее, она отвечает ему взаимностью, но есть злодей или обстоятельства, которые мешают быть им вместе. Но потом всё счастливо разрешается. Или же она влюблена в негодяя, и благородный герой спасает ее, когда злодей почти погубил героиню. Мои матушка и сестрица находят эти истории крайне занимательными.
– А вы?
– А я отчаянно скучаю, когда читаю их, – ответила я. – Мне не хватает остроты, чего-то большего, чем терзания героев.
– Но в «Железном сердце» нет остроты вовсе, – заметил государь. – Роман достаточно нуден, да и объем велик.
– О, – я легко рассмеялась, – остроты там хватает, Ваше Величество. Там нет любовных приключений, но немало неожиданных поворотов и трудностей, которые вынуждены преодолевать герои. К тому же Сансен Райвон писал, опираясь на историю. В его книгах нет неточностей, он филигранно сплетает события истинные и придуманные. Поэтому романы этого писателя позволяют познакомиться с разными эпохами достаточно близко.
Король некоторое время в молчании рассматривал меня, а после усмехнулся:
– Не понимаю, чему я удивился поначалу. Тот, кто читает скучнейшие хроники и жизнеописания, должен наслаждаться книгами подобными «Железному сердцу». – Затем вновь замолчал, продолжая рассматривать меня, и я смущенно потупилась: – Вы весьма необычны, и это не может не занимать. Вас можно было бы посчитать легкомысленной, наблюдая за забавами. Этакий мотылек, который порхает над цветами, наслаждаясь каждым днем своей жизни. Но я вижу, что вы гораздо многогранней, и мне хочется наблюдать ход ваших размышлений. Они интересны, правда.
– Значит, – я ответила прямым взглядом, – вы не считаете меня вздорной и взбалмошной особой?
– Я считаю вас очаровательной особой, – широко улыбнулся король и вдруг сменил течение разговора: – И где же вы намеревались устроить скачки с бароном?
– Прямо здесь, на дороге, – охотно ответила я. – Поначалу намеревались прокатиться до Братца, а на обратном пути пустить скакунов в галоп.
– Однако место весьма романтично, – заметил Его Величество, и взгляд его стал пристальным и испытующим. – Барон предложил вам побывать на озере?
– Нет, государь, – улыбнулась я лукаво, вдруг ощутив удовольствие от того, как меняется настроение короля в зависимости от ответов. Это было подобно дирижированию невидимым оркестром, и дирижером была я. Упоительнейшее открытие и ощущение, вызванное им! – Я всегда катаюсь до Братца, когда у меня есть сопровождение. И с фрейлинами ее светлости, и с дядюшкой. Его милость лишь покорился моему желанию полюбоваться вечерним небом над озером без любопытных взглядов лодочника и его помощников, как на Жемчужном озере. Место ведь вправду живописное.
– И не поспоришь, – черты его вновь смягчились, и я улыбнулась шире.
– Кстати, – заговорил государь. – Каким вы встретили утро после большой охоты? Я наслышан о вашем успехе и интересе, который вы всколыхнули среди кавалеров.
– То утро было овеяно ароматом цветов, – не стала я скромничать. – Их было столь много, что в гостиной едва хватило места.
– Вы были в восторге? – и опять этот испытующий взгляд.
– Разумеется, Ваше Величество, – произнесла я, не сводя взора с лица государя. – Но восторг был неполным. Скорее меня даже удручало, что я не сумела вызвать восторга мужчины, чье внимание смогло бы сделать меня по-настоящему счастливой.
– Вот как, – теперь лукавство зажглось и в глазах короля. – Должно быть, это был барон Гард?
– Ну что вы, Ваше Величество, его милость одарил меня прелестнейшим букетиком, – заметила я. – И уже тогда намекнул, что наш спор не окончен.
– Тогда кого же еще вспомнить? – государь возвел глаза к небу в притворной задумчивости, после посмотрел на меня и пожал плечами. – Мне никто не приходит на ум, ваша милость. Быть может, огласите его имя?
Больше всего мне сейчас хотело пошалить, и желание было столь велико, что я не удержалась и ответила:
– Быть может, его светлость герцог Ришем? – государь неопределенно хмыкнул, но было заметно, что он опешил от ответа, и я продолжила: – Ах нет, от его светлости тоже был букет. Стало быть, и вправду никого не осталось, кроме… – Стрельнув в Его Величество взглядом, я смущенно потупилась и договорила: – Я не нашла самого заветного букета. И пусть я произвела впечатление на придворных, но не на моего господина, и это опечалило.
Улыбка тронула губы государя, и он, чуть склонившись в мою сторону, произнес:
– Не терплю быть в толпе, ваша милость. И если я когда-нибудь преподнесу вам дар, то уже никого не будет. Только я, Шанриз. – Мы встретились взглядами, и дыхание вдруг перехватило. Закусив губу, я отвела взор, и слова, сказанные после, вынудили меня вновь вскинуть взгляд на короля: – Но это не означает, что ваш господин не был впечатлен вами. – И он опять сменил тему беседы: – Не кажется ли вам, что мы так можем вышагивать до самого утра? Вы хотели в галоп? Тогда не станем отказывать себе в удовольствии. Вперед! – И наши скакуны сорвались на стремительный бег.
Пожалуй, на этом и закончились все занимательные события этой прогулки, не считая еще пары моментов. К озеру мы домчали в прежнем построении, но на берегу Братца всё вернулось на свои места. Его Величество, спешившись, направился к своей фаворитке, и она с улыбкой соскользнула к нему в руки. Мне помог спуститься на землю барон, он же и составлял мне компанию в прогулке по берегу. Я время от времени бросала взгляды на короля и графиню, и, по-моему, он ни разу больше не повернул головы в мою сторону. Они с Серпиной негромко ворковали, а мое настроение портилось всё больше и больше.
Сегодня я получила отличный урок: не стоит давать мужчине слишком много уверенности в том, что он имеет для тебя ценность. Получив подтверждение, что соперников у него нет, государь вновь стал далеким и недосягаемым, а графиня Хальт засияла, будто бриллиант в свете заходящего солнца, да так ярко, что меня едва не стошнило собственным ядом. Уж и не знаю, насколько бы сумела сдержать свое разочарование, если бы не мой наперсник.
Фьер Гард, должно быть, заметив, как я хмурюсь, сумел завладеть моим вниманием. И если поначалу я смеялась вежливым искусственным смехом, то постепенно расслабилась и позволила увлечь себя болтовней и забавными случаями из жизни его милости. Уж и не помню, в какой момент совершенно перестала замечать пару неподалеку. А после того, как Фьер сорвал цветок и утвердил его в моих волосах, а затем провозгласил:
– Как же вы хороши, Шанриз, – и вовсе почувствовала себя отомщенной.
Во-первых, его милость намеренно обратился ко мне по имени, чего не допускается между посторонним мужчиной и девицей, за исключением короля, разумеется. Мы все его дети, поэтому государь мог пренебрегать этим правилом. Во-вторых, я не одернула Гарда в праведном негодовании, так показав, что не настолько уж он мне посторонний. А в-третьих, его искреннее восхищение вернуло нам королевское внимание и пристальный испытующий взгляд. С этого момента сияла я, а графиню явно мучил похожий приступ тошноты, правда, справлялась она с этим более успешно. Все-таки опыт – великое дело, мне его пока, несмотря на привычку притворяться дома, не хватало.
Впрочем, особо заметных перемен это не принесло, потому что король свою фаворитку уже не покидал и на обратной дороге меня к себе не подзывал. Лишь обернулся, чтобы спросить, когда же мы собираемся воплощать наши намерения. И мы бы покорились, хоть азарта уже и не было, но скачек так и не состоялось – в моем Аметисте проснулся Аферист, и он захромал, как только я пустила его в галоп. Уж не знаю, что вызвало отрицание в жеребце: то, что ему оказывали мало внимания, или же нетерпимость к интригам и лицемерию, – но участвовать в скачках он отказался. И сколько бы я ни взывала к его совести, Аметист лишь фыркал, хромал то на одну ногу, то на другую, явно забывая, какая из конечностей у него болит. В общем, под конец прогулки единственным мужчиной, которому досталось мое внимание полностью, был мой собственный конь.
И лишь когда король и его маленькая свита, устав ждать, покинули нас с бароном, его милость изрек:
– До такого коварства и бесстыдства не опускался даже я. Вы, Аметист, сколько бы нас с вами не сравнивала баронесса, превзошли меня по всем статьям. Вам хотя бы немного совестно?
– Пфр, – ответил четвероногий актеришка, и не думая раскаиваться.
– Завтра за моей спиной будут смеяться все, кому не лень, – с досадой произнесла я, глядя вслед исчезающей кавалькаде.
– Чепуха какая, – отмахнулся барон. – Любой конфуз можно обратить в свою пользу, если не краснеть и не злиться, а смеяться вместе с остальными. Это всего лишь одна из забавных историй в вашей жизни, о которой вы потом сможете рассказывать, чтобы повеселить гостей на каком-нибудь званом вечере. У меня их превеликое множество.
– Вы так думаете? – я с интересом поглядела на Гарда.
– Я всегда говорю только то, в чем уверен, – подмигнул барон. – Кстати, мы еще можем утереть нос сплетникам, если ваш Аферист закончил свою клоунаду, и к нему вернулась совесть. Ты готов? – обратился Фьер к жеребцу, тот фыркнул, после тряхнул головой, кажется, соглашаясь, и его милость закончил: – Предлагаю вернуться в седла и нарушить всяческие правила. Дикари мы, в конце концов, или томные завсегдатаи салонов?
– Дикари, – широко улыбнулась я и вернулась в седло. После склонилась к шее своего жеребца и попросила: – Уж не подведи меня, дружочек.
Мы обменялись с бароном взглядами и пустили скакунов быстрой рысью. Уверившись, что Аметист больше не жульничает, я отправила его в галоп, а вместе со мной мчался мой новый друг. Может, и не друг, но человек, к которому моя симпатия возросла до небес. Это не были скачки, мы не соревновались, решив оставить подобное развлечение на времена, когда нам и вправду никто не станет мешать. Просто наслаждались быстрым бегом своих жеребцов, короткой минутой свободы и молодостью, когда позволено некоторое безумство.
Короля мы нагнали еще задолго до поворота к Жемчужному озеру. Разъехаться не было никакой возможности, но и потеснить Его Величество было недопустимым, и потому мы пустили коней по траве, так обогнав их с графиней. Однако бросить на короля даже короткий взгляд я не могла, потому что путь мне перегораживал невысокий, но широкий пень.
Несмотря на всю мою любовь к верховой езде, отношения с преодолением препятствий у меня складывалось менее удачно, чем с разнообразными аллюрами. Тихо выругавшись, я приготовилась отправить Аметиста в полет…
– Ослабьте поводья! Не мешайте ему! – вдруг выкрикнул барон Гард, и я послушалась больше машинально, чем осознанно.
Мой скакун оторвался от земли, перемахнул через пень и помчался дальше. Стук моего сердца слился с топотом копыт. Облизав вдруг пересохшие губы, я попыталась понять, жива я или уже слетела с коня, свернула шею и теперь мчусь вместе с Хэллом на его быстроногом жеребце. Однако вскрик за спиной:
– Браво! – помог увериться, что я всё еще на земле.
Правда, кому принадлежало восклицание, я пока так и не поняла. Хаос в голове только начал успокаиваться, и я наконец испытала запоздалый восторг. Мой конь был восхитителен! Уже ближе к воротам мы замедлили бег скакунов, а вскоре и вовсе перешли на рысь.
– Боги, это потрясающе! – воскликнула я и расхохоталась.
– Хэлл и вправду с вами, ваша милость, – усмехнулся Гард. – В какой-то момент мне показалось, что прыжок может закончиться для вас и вашего коня трагически. Вам стоит поработать с барьерами, и лучшего помощника, чем ваш Аметист, вам не найти. Прекрасный жеребец. Беру все свои нелицеприятные слова обратно. Прости меня, дружок.
– Пфр, – ответил Аметист, кажется, даже насмешливо.
– И если примете мою помощь, я готов тренировать вас, ваша милость, – это было уже обращено ко мне, и я не стала кокетничать:
– Это было бы большой любезностью с вашей стороны, барон, – ответила я. – Матушка старалась убрать из нашего обучения с сестрицей всё, что может быть опасным.
– Наши уроки доставят мне удовольствие, – улыбнулся Гард и добавил: – Не подумайте дурного, просто мне тоже нравится ваше общество. – На том мы и сошлись.
– Вы не знаете, кто кричал браво? – спросила я, когда мы уже неспешным шагом подъезжали к конюшням.
– Вряд ли такое позволили себе грум или телохранители, – усмехнулся Фьер. – А так как голос был мужской, то смею предположить, что это восторженное восклицание принадлежало Его Величеству. Если, конечно, графиня Хальт не стала подражать ему еще и в звуке голоса.
Мы рассмеялись, и натянули поводья. Прогулка была окончена, а уж что она нам принесет, оставалось только гадать. Ну, или просто дождаться будущего, которое непременно всё покажет. Я остановилась на втором варианте.
Глава 11
День выдался ненастным. Дождь лил с самого утра, и к вечеру ничего не изменилось. Дорожки в парке превратились в реки, и цветы пригнули свои головки под натиском упругих струй. И, глядя на печальное серое небо, хотелось вздохнуть с ним в унисон. На душе царила меланхолия. Хотелось остаться в уютном кресле и следить за игрой огня в камине, разведенного Тальмой. Небольшое пламя уютно скрашивало унылый день, и на душе становилось чуть мечтательней и легче.
Да и повод помечтать имелся. Приближался бал-маскарад в честь дня восхваления Хвитлиса – бога, покровительствующего белому дню и яркому свету. На придворных балах мне бывать еще не доводилось, этот должен был стать первым. В Камерате вообще балы были, если и не редкостью, то всегда имели поводом какое-либо празднество. Иностранцы называли наше королевство средоточием скуки, однако это была ложь. Развлечений хватало, а наши балы хоть и не были столь частыми, как у соседей, зато поражали своей пышностью и размахом.
– На балу будут послы других держав, – поучал меня дядя, – не вздумайте с ними танцевать, вообще не оставайтесь нигде наедине и разговаривайте только в присутствии моем или ее светлости. Намеки на ваши тайные сношения с другими королевствами будут губительны. Не принимайте подношений. Цветы допустимы, подарки – нет. Да и Атленга это только отпугнет, не при его должности выслушивать намеки на дружбу с изменниками.
– Но это же чушь!
– И тем не менее. Никто не скажет дурного слова о фрейлине ее светлости, но о предмете интереса Его Величества наговорят множество гадостей. Вы ходите по тонкому льду, пока не закрепились в звании официальной фаворитки, а потому нельзя позволять себе ни малейшей слабости.
– Хорошо, ваше сиятельство, я вас поняла.
– Вы – умница, Шанриз.
Поучения так и сыпались на меня со всех сторон. Я выслушивала их, кивала и даже не думала что-то сделать по-своему. После выволочки от главы рода я умерила амбиции и приняла как должное, что еще не готова к самостоятельным действиям. Дядюшка, выслушав обо всем, что я успела почерпнуть из книг, не входивших в перечень одобренной литературы для чтения девицами благородных родов, удрученно вздохнул и назвал моих родителей сонными мухами, которые совершенно проспали свое дитя, чем обидел меня едва ли не до слез. Родителей своих я любила и почитала, а то, что мне доверяли, так на то я и их дочь.
Впрочем, ругать меня дядюшка не стал, потому что более опасных знаний не обнаружил, только велел не слишком уж выпячивать свою любовь к мужской литературе. Я заверила его, что буду скромна и в споры о том, в чем, оказывается, разбираюсь, пускаться не стану.
– Не каждый мужчина сможет противопоставить вам свои знания, – заметил граф. – Многие не прочитали и пары книг из того, что вы перечислили и довольствуются тем, что им преподавали. Скажу больше, не каждый осилит труды Хьема Ванскелига. Сей ученый муж писал слишком витиевато и пространно. Чтобы разобраться в них, нужно…
– Всего лишь привыкнуть к его изложению, – перебила я дядюшку и скромно потупилась. – У него много интересных суждений, но поначалу мне приходилось записывать их и отсекать всякие пространные разглагольствования, и тогда суть оказывалась проста и понятна. Когда я увидела, где скрыто зерно истины, мне уже не приходилось так долго докапываться до него, чтение пошло легче и приятней.
– Уму непостижимо, – покачал головой его сиятельство. – Вы ларчик с секретами, Шанни, и лучше если вы не откроете крышки и не покажете своего содержимого.
Вздохнув, я покорилась и закрыла замочек «ларчика». Но не скажу, что так уж сильно огорчилась, скорей мне даже было приятно, что для кого-то из придворных я могу оказаться слишком начитана и образована. К тому же впереди нас ждал бал-маскарад, и я уже жила в предвкушении этого празднества.
Платье для него должны были доставить в резиденцию вместе с нарядами герцогини и других ее фрейлин. Ее светлость задумала небольшую хитрость. Платья у всех нас были совершенно одинаковыми, более того, наши волосы должны были оказаться скрыты под головными уборами, что мешало опознать, кто есть кто. Разумеется, оставались рост и стать, но особой разницы между нами не было, разве что прим-фрейлина была заметно выше остальных. И единственное, что должно было отличать герцогиню от свиты, – это цвет ее платья, но крой был один в один с нашими нарядами.
– Мы будем квинигерами, – сообщила она нам. Подобная идея пришла ей в голову, когда я поделилась содержанием записки, найденной в цветах после скачек, где меня сравнили с воительницей минувших веков.
У нас уже имелись платья, привезенные еще из столицы. Они ждали своего часа, но внезапная выдумка ее светлости всё изменила. Идея была занятной, стоит заметить, только времени для воплощения оказалось мало. Мне уже казалось, что затея герцогини провалится, однако так казалось только мне. Помимо придворных портных, и без того занятых работой, были еще портные в Даммене – большом городе, расположенном в удалении от резиденции, но не слишком далеко, чтобы не отправить туда за портным. Он и снял мерки, выслушал идею и заверил, что его мастера успеют к сроку. Времени у него оставалось всё меньше.
– Трэд наизнанку вывернется, но сотворит нам наряды, – махнула рукой герцогиня. – Он еще ни разу не подводил. Это дело престижа, дорогая. Если он меня огорчит, то его лавка перестанет быть самой модной и востребованной в Даммене. Нет, мастер не подведет, в этом я уверена.
Оставалось лишь ждать результат, и всякие переживания я тоже выкинула из головы. В крайнем случае, у меня был еще один наряд, как и все остальные, заказанный для меня главой рода. Восхитительнейшее платье, отвечавшее всем требованиям. На празднике в честь Хвитлиса положено было блистать, чтобы затмевать собой тьму. Во сколько дяде обошлось это платье, даже страшно было представить. Оно и вправду блистало от обилия драгоценных камней. К этому наряду прилагалась диадема и богатый гарнитур – последние купил мой батюшка. Впрочем, на фоне остальных придворных я вряд ли смогла бы кого-то ослепить. Но если портной успеет, то этому платью придется еще ждать своего часа.
– Ваша милость, вам записку принесли, – вырвала меня из приятных размышлений Тальма.
Она поднесла мне серебряный поднос, на котором лежал конверт из дорогой бумаги. Забрав послание, я повертела его, но имени отправителя не увидела, только свое собственное. Да и печать оказалась безликой – просто оттиск чьего-то перстня, но ни герба, ни инициалов на ней не было. Вздохнув, я взяла с подноса так и не отошедшей Тальмы нож для бумаг, вскрыла конверт и вернула нож на место. Служанка поклонилась и ушла, а я достала узкий листок бумаги и прочитала: «Моя дорогая баронесса, как я уже говорил – не терплю теряться посреди толпы. И как обещал, я преподношу вам дар, который вы, девушка неординарная, оцените больше всяких цветов. С этого дня для вас открыты двери моей личной библиотеки. Если вы не знаете, где она находится, то выйдете за дверь ваших покоев, и вас проводят. Думаю, там вы найдете многое по вашему вкусу».
Это было всё, но подписи и не требовалось. Кто отправил это послание, тайной не было. Я подскочила с кресла, свернула листок подрагивающими от волнения руками, а после спрятала его в шкатулку, которая закрывалась на ключ. И уже затем, бросив взгляд в зеркало, я направилась прочь из покоев, даже и не думая оттягивать момент знакомства с личной библиотекой государя. Дар и вправду был восхитителен.
За дверью меня ждал лакей. Поклонившись мне, он сделал приглашающий жест и первым направился прочь, указывая мне путь. Мое сердце трепетало. Библиотека Его Величества находилась в его крыле, куда вход был разрешен лишь приближенным. Я впервые пересекала эту грань, делая первый шаг от пустых фантазий к чему-то настоящему и материальному.
А еще я думала, что государь может ожидать меня в библиотеке, чтобы познакомить с ней. Он ведь может использовать такой предлог, чтобы пообщаться со мной без своих надсмотрщиков? Вполне! И придя к такому выводу, трепетать я начала в два раза больше. Волнение сказалось настолько сильно, что мне пришлось сцепить руки в замок, чтобы скрыть их дрожь, которая никак не желала исчезать. О Хэлл…
– Сюда, ваша милость, – вновь поклонился лакей, уже распахнувший передо мной лакированную дверь.
За своими переживаниями я даже не заметила, как мы прошли весь путь и оказались в святая святых резиденции и всего Камерата – в обиталище государя. Медленно выдохнув, я обернулась, но ничего примечательного не увидела, разве что дворцовых стражей тут сменили королевские гвардейцы, более рослые и подтянутые.
– Ваша милость?
Я посмотрела на лакея, так и застывшего в поклоне с вытянутой внутрь библиотеки рукой. Кивнув ему, я вошла туда, куда отныне мне был открыт доступ. Мой взгляд заметался по сторонам в надежде отыскать Его Величество, но вновь меня постигло разочарование. Это рассердило и успокоило, наконец изгнав из головы всякие птичьи трели и радугу с облаками.
Тряхнув головой, я повела плечами, освобождаясь от оков волнения, и направилась изучать содержимое стеллажей, попутно рассматривая убранство библиотеки. Не скажу, что она оказалась настолько велика, как мне грезилось. Обычное собрание книг, как в доме моего батюшки. В два этажа, пара удобных кресел, что подсказало – здесь не рассчитано на большое число посетителей. Столик на позолоченных ажурных ножках, кушетка и большой камин. Дворцовая библиотека была несравнимо обширнее и вычурнее. Впрочем, я надеялась на то, что интересных для меня книг будет больше именно здесь.
На стенах висело несколько полотен известных художников, и я даже не сомневалась, что это оригиналы. На потолке имелась лепнина и никакой росписи. Это меня не удручило, потому что не имело никакого значения. Хоть простой деревянный потолок, главным было содержимое стеллажей. Но вот что произвело на меня впечатление, так это огромное окно почти во всю стену. Через него лилось столько света, что можно было бы читать, наверное, до темноты.
Умиротворенно вздохнув, я начала изучение стеллажей, и когда открылась дверь, я прошла всего лишь одну стену, хоть и пробыла тут, наверное, уже немало. Звук шагов я расслышала не сразу, лишь вздрогнула, когда услышала изумленное:
– Ваша милость?
– Ваша светлость, – выдохнула я, прижав ладонь к груди. – Вы задались целью довести меня до разрыва сердца?
– Простите, – кажется, герцог и сам был в растерянности. – Просто не ожидал вас увидеть здесь. Как вы сюда попали?
– Влезла в окно, – фыркнула я. – Вы же знаете, насколько я непредсказуема. Могу выпрыгивать из беседок, а могу и по стенам лазать.
Ришем посмотрел в сторону закрытого окна и усмехнулся:
– А еще вас обходят стороной дождевые капли. Вы – энкелис?
– Кто знает, – загадочно улыбнулась я и направилась к противоположной стене.
Энкелис… Теперь я еще и сказочное создание, этак я скоро соберу в себе легенды Камерата. Впрочем, квинигеры были вполне реальны, просто их уже не существовало. А энкелис – маленький крылатый народец, живущий среди луговых цветов, оставались героями сказок и по сей день. Говорят, если повезет встретить хоть одного из них, то энкелис исполнит любое желание. Еще говорили, что они до того похожи на бабочек, что умело прячутся от взоров простых смертных. И им не страшны ни холод, ни зной, ни дождь, ни ветер, потому что эти создания – порождение мира Теней, а тень, как известно, не боится ничего из вышеперечисленного.
– Так как вы очутились здесь, ваша милость?
Я обернулась и обнаружила герцога за своей спиной. Сейчас он, наверное, был потрясен и раздосадован одновременно. Раз я здесь, значит, получила позволение от короля. А если так, то наши общие старания начали приносить свои плоды, а это уже угроза для Ришема и его невестки.
– Вы что-то имеете против того, что я здесь? – спросила я, приподняв брови.
– Признаться, даже рад, – чуть смутившись, ответил его светлость. – Но, как я уже сказал, ваше появление стало для меня неожиданностью. Однако вы избегаете моего вопроса, ваша милость.
Я неспешно двинулась вдоль стеллажей, продолжая рассматривать книги.
– А как вы оказались в королевской библиотеке? – спросила я, не оборачиваясь.
– Я приближен к Его Величеству и потому могу пользоваться его библиотекой, – ответил герцог, продолжая следовать за мной.
– Но ведь и я приближена в некотором роде, как считаете? – полюбопытствовала я, полуобернувшись. – Я – фрейлина тетушки Его Величества. Или же вы вовсе списали родственные чувства со счетов?
– Так для вас испросила позволения ее светлость, – в голосе Ришема послышалось некоторое облегчение. Ну конечно же! Герцогиня продолжает плести сети и подослала своего агента туда, где можно встретить короля! Я не стала его разубеждать, только улыбнулась и направилась к лестнице на второй ярус библиотеки.
