Эмиль Габорио
Рабы Парижа
Глава 74
Знаменитый сыщик отдавал должное проницательности своих противников. Он понимал, что при малейших признаках опасности шайка Маскаро рассеется, словно дым. А в его руках останутся доказательства их вины, с таким трудом собранные и ставшие совершенно бесполезными.
Агенты господина Лекока, измученные бесконечной слежкой и бесчисленными предосторожностями, просили патрона перейти к решительным действиям.
– Разве шумом заманивают рыбу в сети? – возражал им знаменитый сыщик.
Искусство и терпение Лекока были так велики, что даже такой умный и хитрый негодяй, как Батист Маскаро, не замечал, что он давно уже попался на крючок.
Главарь шантажистов был настолько уверен в своей безопасности, что написал в полицию анонимный донос на Шупена, обвиняя его в убийстве господина Андре. Не забыл он указать и адрес мальчишки: чердак отеля «Перу».
– Тото, конечно, выдаст беднягу Тантена, – рассуждал Маскаро, разводя большой огонь в своем камине. – Но папаша сейчас умрет. Хотел бы я посмотреть, как полиции удастся его воскресить…
Он принес омерзительные лохмотья, в которых играл роль Тантена, бросил их в огонь и самодовольно наблюдал, как они постепенно превращаются в дым и пепел.
– Ищите, господа полицейские, сообщника Тото-Шупена! – приговаривал он, помешивая угли. – Старик Тантен уже неподвластен земному правосудию. Скоро за ним последует и Батист Маскаро. Правда, это будет потруднее…
Хозяин агентства не мог исчезнуть так же просто, как нищий писарь. Он был известным и уважаемым комиссионером, арендовал помещение, платил налоги… Его исчезновение не могло не встревожить полицию.
Поэтому Маскаро уже некоторое время рассказывал каждому встречному о том, что состояние его здоровья требует срочного переезда в более благоприятный климат. И тут же предлагал приобрести у него агентство.
В конце концов, покупатель нашелся.
С помощью Бомаршефа он за одну ночь заложил кирпичом потайную дверь, соединявшую агентство с домом Мартен-Ригала. К восьми часам утра эта тяжелая работа была окончена, все ее следы уничтожены, и Бомаршеф отбыл в Америку, оплакивая разлуку с любимым начальником.
Бывший хозяин агентства передал дела своему преемнику и тоже уехал.
Батист Маскаро добрался поездом до Руана, где переоделся и уничтожил весь багаж. На следующий день из Руана в Париж вернулся господин Мартен-Ригал.
Он расцеловал дочь и – небывалый случай! – велел пригласить себя к обеду. Флавия убежала на кухню, чтобы отдать необходимые распоряжения.
Тем временем банкир удалился в кабинет и, против обыкновения, оставил дверь незапертой. Он опустился в свое любимое сафьяновое кресло и воскликнул:
– Моя дочь будет всю жизнь благословлять меня за то, что я сделал для нее!
Мартен-Ригал был доволен: из трех его лиц осталось лишь одно, которое абсолютно ни в чем не замешано.
Глава 75
Когда доктор Ортебиз вошел в кабинет банкира, тот весело закричал:
– Ну, что, скептик? Будешь еще сомневаться в нашем успехе? Маскаро и Тантен благополучно покинули этот мир. Считай, что их никогда не было!
– Бомаршеф уехал? – спросил доктор.
– Еще вчера.
– А Кондель?
– Уже в Англии. Так что все шито-крыто. Можешь выбросить свой медальон с ядом. Миллионы у нас в кармане!
– Да услышит тебя Бог! – ответил доктор.
Мартен-Ригал вскочил.
– Что? Он уже услышал: сражение выиграно на всех направлениях!
– Тсс! Не хвастайся: это приносит несчастье…
Банкир захохотал.
– Теперь нам нечего бояться!
– Совсем нечего?
– Совершенно! Кого мы должны были опасаться больше всего?
– Лекока, – сказал Ортебиз.
– Да, если бы он взялся за это дело. Но, как тебе хорошо известно, оно его нисколько не интересует. А после него?
– Андре.
– Верно. Так вот: он нам уже не страшен.
– Насколько мне известно, он жив.
– Ну и что? Он проваляется в постели не меньше месяца. А потом пусть попробует заподозрить в чем-нибудь почтенного банкира и всеми уважаемого гомеопата! Впрочем, он, по-видимому, смирился со своей участью. По последним сведениям агентства Маскаро, господин Андре не написал в больнице ни одного письма и к нему никто не приходил.
– У него есть друзья?
Банкир пожал плечами.
– Люди дружат с теми, кому везет. Какие могут быть друзья у калеки? О нем уже все забыли. Де Брюле приценивается к Тифильским акциям. Виконтесса де Буа-д'Ардон? Весна и новые моды вскружили ей голову.
– А подрядчик Ганделю?
– Ему хватает хлопот со своим сыном.
– Но этот сын дружит с Андре.
– Мальчишка послушался добрых советов папаши Тантена, помирился с Розой и укатил с ней во Флоренцию.
– Что слышно о семействе де Мюсиданов?
– Генрих хорошо принят. Ухаживает за мадемуазель Сабиной. Она еще не бросается ему на шею. но уже принимает от него цветы. Что ты еще хочешь за такой короткий срок?
– Чтобы граф не откладывал свадьбу. Эта отсрочка меня тревожит.
– Успокойся. Нас не обманывают. Я проверил.
– Ну, если ты проверил, то с этой стороны все в порядке.
– А со всех остальных – еще лучше, – посмеивался банкир. – Тифильские акции идут нарасхват. На твою долю, великий гомеопат, достанется миллион!
Услышав магическое слово «миллион». Ортебиз энергично потер руки.
– Тогда предо мной откроются поистине блестящие перспективы! – воскликнул он.
– Катен сообщает… – начал Мартен-Ригал.
– Что сообщает Катен? – сразу же насторожился доктор.
– Герцог де Шандос спешит по следу своего сына, задыхаясь от усталости и нетерпения. Этот след – мой шедевр!
– Ты уверен в том, что можно не опасаться Перпиньяна? Он хитер…
Банкир презрительно отмахнулся.
– Перпиньян – такой же олух, как де Шандос! Хуже того – он просто сумасшедший! Воображает, что сам открыл след, проложенный и обставленный мной от Вандомского приюта до самой квартиры Поля… Они уже добрались до бывшего артиста Вигуре, который ныне торгует вином в Париже. Он даст им адрес старого Фрица. На днях они будут здесь. К тому времени Поль женится на Флавии. Моя дочь станет маркизой де Шандос, а затем герцогиней и унаследует миллионы господина Норберта.
Он умолк, потому что послышался легкий стук в дверь.
Вошла мадемуазель Флавия. Она села к отцу на колени, обняла его и несколько раз поцеловала.
Ортебиз с улыбкой наблюдал за своим другом.
«Можно ли узнать в любящем отце мошенника Маскаро или убийцу Тантена? – думал он. – Какого великого актера потерял театр, когда Мартен-Ригал решил стать миллионером!»
– Я у тебя в плену, прекрасная победительница, – сказал банкир. – Какой выкуп ты от меня потребуешь?
Флавия покачала головой.
– Разве я имею привычку, месье, продавать вам свои ласки? – шутливо спросила она.
– Чего же ты хочешь?
– Пригласить тебя к обеду. Все готово и Поль уже за столом. А целовала я тебя просто потому, что очень люблю своего папу. Ты у меня такой добрый! Если бы я могла выбирать себе отца, то из всех мужчин в мире выбрала бы тебя!
– Признайся, по крайней мере, что в последние шесть недель ты любишь меня сильнее, чем прежде, – сказал Мартен-Ригал.
– Нет, – ответила она с жестокой наивностью избалованного ребенка. – Только две недели.
– Однако с тех пор, как Поль стал твоим женихом, прошло уже полтора месяца…
Девушка громко и чистосердечно рассмеялась.
– Я тебя за это очень люблю, – сказала она, – но еще сильнее – за другое.
– За что же?
– Это – большой секрет.
– Все равно, скажи. Я прошу тебя.
– Ты на меня не рассердишься?
– Нет.
– Ну, хорошо. Две недели тому назад я, наконец, поняла, насколько горячо ты любишь свою Флавию. Бедный папа! Я долго и горько плакала, когда узнала, как трудно тебе было привести Поля к моим ногам. Как подумаю, что у тебя хватало духу ради меня надевать такие грязные лохмотья и зеленые очки, которые тебе совсем не идут, да еще приклеивать эту гадкую бороду, так и плачу…
Флавия всхлипнула.
Мартен-Ригал побледнел, как смерть, и так стремительно вскочил, что его дочь едва не упала.
– Что это значит? – прошептал он.
– Ты меня прекрасно понимаешь, мой милый папа. Другие тебя не узнавали, но глаза дочери обмануть невозможно.
– Флавия, ты ошибаешься. Какое-то случайное сходство обмануло тебя!
Девушка насмешливо покачала головой.
– Пока Поль болел, я целые дни проводила с ним наедине… Ага! Ты не вздрогнул от моих слов! Доктор, будьте свидетелем! Выходит, ты знал об этой моей глупости! А теперь посмей сказать, что тогда приходил не ты!
– Сумасшедшая! Послушай меня…
– Нет, это ты меня послушай! Я не хочу тебя обманывать. Я открыла тебе дверь – и сразу подумала, что это – ты. А ты так подпрыгнул, увидев меня там, что сомневаться было невозможно. К тому же я подслушала ваш с доктором разговор, когда вы вышли на лестницу. А дома я сразу же спряталась напротив твоего кабинета и увидела, как ты пришел сюда в тех же самых лохмотьях. Ну, что, будешь еще отпираться?
После долгого молчания Мартен-Ригал спросил:
– Ты никому не сообщила о своем открытии?
– Никому…
Банкир и доктор облегченно вздохнули. Несчастье оказалось не настолько велико и непоправимо, как они думали.
– Никому, кроме Поля, – добавила Флавия. – Мы с ним – одно целое. Так не все ли равно? У нас друг от друга секретов нет.
– Что ты наделала! – завопил Мартен-Ригал.
– Ничего плохого. Я постаралась как следует внушить Полю, что мы должны беречь и любить дорогого отца, который не постыдился даже надеть такие жуткие лохмотья, чтобы найти его и привести ко мне.
– А что Поль? – спросил Ортебиз.
– Сначала казался смущенным, а потом хлопнул себя по лбу и долго хохотал.
– И ты не поняла этого смеха? – воскликнул Мартен-Ригал. – Он подумал, что я ходил к нему по твоему поручению!
– Ну и что?
– Он будет теперь считать, что ты сама бросилась к нему на шею, и перестанет любить тебя.
– Не может этого быть, – уверенно ответила девушка. – Поль такой благородный!
– Кто? Это презренное, подлое ничтожество? – в гневе вскричал отец.
Флавия покраснела от возмущения.
– Я никому не позволю оскорблять моего мужа. Даже вам!
Банкир в отчаянии опустил голову.
Доктор взял девушку под руку и вывел ее в коридор.
– Идите обедать, – шепнул он. – Ваш отец очень расстроен и сам не понимает, что говорит. Не сердитесь на него.
Флавия ушла.
Ортебиз вернулся в кабинет и сказал:
– Я не понимаю твоего гнева, Мартен-Ригал. Ты сам выбирал жениха для дочери не по характеру, а по степени сходства с герцогом. Дети в этом не виноваты.
– Я рассчитывал, что Поль станет моим рабом, как только де Шандос признает его своим сыном! – проревел бывший Батист Маскаро. – Достаточно было бы намекнуть, что мне известно его истинное происхождение! Несчастная Флавия, не ведая, что творит, подарила ему мою тайну, и теперь я тоже стал одним из бесчисленных рабов Парижа!
Глава 76
Когда Катен и Перпиньян привели герцога в особняк Мартен-Ригала, Виолен уже был женат на Флавии.
Де Шандос хотел, чтобы молодожены немедленно переехали в его дворец, но банкир возразил, что уже довольно поздно, а госпоже маркизе необходимо как следует подготовиться к первой встрече с матерью своего мужа.
Договорились, что герцог приедет за Полем и Флавией завтра в одиннадцать часов утра.
– Ну, что, папочка? – спросила новоиспеченная маркиза, когда счастливый де Шандос уехал. – Убедился, что мой Поль – благородный человек? Он – сын герцога и наследник миллионов. Так что я правильно сделала, выйдя за него замуж!
…Господин Норберт приехал на час раньше, чем было условлено, но в кабинете банкира его уже ждали Мартен-Ригал, Ортебиз, Катен и Виолен.
Флавия вошла следом за герцогом и, затаив дыхание, смотрела, как он пожимал Полю руку и усаживал его рядом с собой.
– Вы были правы, месье Мартен-Ригал, – проговорил де Шандос. – Не надо было вчера везти Поля к герцогине. Стоило мне сказать, что я нашел сына, как ей сразу же стало плохо.
– А как ее светлость чувствует себя сейчас? – осведомился банкир.
– Гораздо лучше. Ей не терпится обнять своего ребенка, – сказал герцог и встал.
– Маркиз Поль, – торжественно произнес Мартен-Ригал, – предложите руку мадам Флавии де Шандос.
Дочь и зять подошли к банкиру.
– Будьте счастливы, дети мои! – растроганно проговорил он и хотел добавить еще что-то, но не успел.
Стена, в которой прежде была потайная дверь, затряслась от мощных ударов лома.
Кто-то разрушал кирпичную кладку, сложенную Маскаро и Бомаршефом!
Мартен-Ригал, Ортебиз и Катен обменялись взглядами, полными отчаяния.
Средь бела дня ломает без спросу чужие стены только тот, у кого есть на это право. Так могут действовать только полицейские, имеющие ордер на арест!
Виолен дрожал всем телом.
Де Шандос не мог понять, что происходит, и растерянно смотрел на банкира.
Флавия обратилась к отцу:
– Папа, почему ты молчишь? Прикажи, чтобы перестали стучать.
– Да-да, – пробормотал он. – Сейчас я пошлю кого-нибудь…
Он нетвердыми шагами подошел к двери, открыл ее – и оцепенел от страха.
За дверью стоял Лекок.
– Мы погибли! – прошептал Ортебиз.
Лицо сыщика выражало то удовлетворение, которое испытывает драматург во время превосходного спектакля, поставленного по его пьесе.
– Я так и думал, господин Мартен-Ригал, что после стука в одну дверь вы сразу же откроете мне другую, – сказал он, входя в кабинет.
За ним следовали полицейские во главе с комиссаром.
Стук прекратился.
– По какому праву вы врываетесь в дом и нарушаете покой моей семьи? – осведомился банкир, несколько овладев собой.
– Мы должны арестовать Батиста Маскаро, содержателя агентства по найму прислуги, – сказал Лекок.
– Вы видите, что его здесь нет, – ответил Мартен-Ригал. – Говорят, что он уехал.
– В таком случае нам нужен его служащий Тантен.
– Впервые слышу это имя. Чем могу быть вам полезен?
Сыщик кивнул полицейскому комиссару. Тот подошел к банкиру и объявил:
– Мартен-Ригал, именем закона вы арестованы!
– На каком основании?
Лекок пожал плечами.
– По-вашему, Тантен настолько чисто вымыл руки, что на Мартен-Ригале не осталось ни одной капли крови господина Андре?
– Я вас не понимаю.
Знаменитый сыщик вынул из кармана листок бумаги, развернул его и громко прочитал:
«Милый Поль!
Мы должны любить и беречь моего дорогого отца, который не постыдился надеть такие жуткие лохмотья и зеленые очки, которые ему совсем не идут, да еще приклеить эту гадкую бороду, и все это для того, чтобы принести нам счастье…»
– Перестаньте, прошу вас! – простонал Мартен-Ригал. – Я все делал ради Флавии – и она же меня погубила…
Лекок спрятал письмо и подошел к адвокату:
– Вы тоже арестованы, Катен.
Не отвечая сыщику, адвокат обратился к полицейскому комиссару:
– Вероятно, произошла какая-то ошибка. Я пользуюсь достаточно большим влиянием в парижском суде, чтобы со мной не обращались так бесцеремонно.
– Приказ о вашем аресте отдан в письменном виде с соблюдением всех предусмотренных законом формальностей, – сказал комиссар. – Желаете ознакомиться?
– Нет. Я прошу немедленно проводить меня к судье, который подписал этот приказ. После пятиминутного разговора с ним я буду свободен.
– Вы в этом уверены? – насмешливо спросил Лекок. – Значит, вы еще не знаете о происшествии, вызвавшем два дня назад большой переполох в округе Ла Барен! Рабочие копали канаву и обнаружили в земле труп новорожденного ребенка. Он был завернут в шаль и фуляровые пеленки. Полиция арестовала мать этого ребенка. Ее зовут Клариссой.
Катен бросился с кулаками на Мартен-Ригала, но полицейские схватили его.
– Подлец! – кричал адвокат, пытаясь вырваться. – Ты предал меня!
– Нет, – мрачно возразил Мартен-Ригал. – Эти господа каким-то образом ознакомились с моими бумагами…
До сих пор Ортебиз еще надеялся, что неистощимая находчивость Маскаро подскажет ему путь к спасению. Теперь последний луч надежды угас.
Доктор вынул из медальона маленький сероватый шарик и быстро проглотил его.
– Жаль погибать в моем возрасте и с таким здоровым желудком, – прошептал он. – Надо было лечить больных, а не гоняться за миллионами…
Минуту спустя он уже катался по полу в предсмертных конвульсиях.
– Как же я этого не предусмотрел? – с досадой воскликнул знаменитый сыщик. – Положите его на диван и привезите поскорее врача!
Один полицейский выбежал из комнаты, двое других подняли Ортебиза с пола.
Окаменевший от изумления де Шандос никак не мог решить, что ему делать.
– Вас гнусно обманули, господин герцог, – обратился к нему Лекок. – Этот молодой человек – вовсе не ваш сын. Его имя Поль Виолен и родился он у бедной женщины, которая жила в окрестностях Пуату.
Молодой самозванец попытался все это отрицать, но сыщик, не слушая возражений, подал знак – и полицейские привели из коридора Розу Шантемиль.
Поль не дал ей произнести ни одного слова.
– Я сознаюсь, – поспешно сказал он и залился слезами. – Но я не виноват! Меня заставили! Мне угрожали! Меня самого обманули! Простите меня!
Лекок окинул Виолена презрительным взглядом и указал ему на Флавию.
– Просите прощения не у меня, а у вашей жены. Смотрите, что вы с ней сделали!
Несчастная молодая женщина лежала без чувств в сафьяновом кресле отца.
Полицейские увели арестованных.
Подавленный Катен шел молча, опустив глаза.
Мартен-Ригал оглядывался на дочь и причитал:
– Бедная моя Флавия! Все мое состояние теперь конфискуют и она останется без гроша! Да еще замужем за сопляком, неспособным заработать кусок хлеба! Господи, что я наделал!..
– Где же мой сын? – в отчаянии воскликнул де Шандос.
– Здесь в Париже, господин герцог, – ответил знаменитый сыщик. – Завтра я представлю его вам.
Глава 77
В очередной записке Лекока художник прочитал:
«Месье Андре!
Опасности больше нет. Скажите Пало, чтобы он принес ваш лучший костюм. Завтра в десять часов утра будьте у входа в больницу.
Лекок.»
В назначенное время принарядившийся художник вышел на улицу.
Сыщика не было.
Сначала Андре был удивлен, потом забеспокоился.
Через пять минут, каждая из которых показалась ему часом, он увидел бешено мчавшийся экипаж.
Кучер на всем скаку остановил лошадей около Андре. В экипаже сидел Лекок.
– Это вы! – с облегчением проговорил художник. – А я уже волновался, не случилось ли какой-нибудь беды.
– Садитесь рядом со мной, – сказал сыщик. – Погода прекрасная. Прокатимся немного и поговорим.
Андре устроился в экипаже, стараясь не задеть левую руку, которая была еще на перевязи.
Лекок щелкнул языком. Кучер взмахнул кнутом и они поехали.
– Надеюсь, вы простите мне это небольшое опоздание, месье. Я всю ночь разбирал бумаги Маскаро.
– Он арестован?
– Вчера арестован, а сегодня уже наказан.
– Так быстро? – удивился Андре.
– Конечно, за один день невозможно выполнить все процедуры, которые по закону должны предшествовать приговору. Но для него это теперь не имеет значения. Батист Маскаро, он же Тантен и Мартен-Ригал, нам уже неподсуден…
– Почему?
– Его покарал Бог. Мартен-Ригал очень любил дочь и все свои злодеяния совершал для того, чтобы сделать ее богатой и знатной дамой. После его ареста Флавия потеряла все. Увидев, что она осталась безо всяких средств к существованию, замужем за нищим, безродным бездельником, несчастный отец потерял рассудок. Вместо каторги его ожидает заключение в сумасшедшем доме, вероятно, пожизненное. Мартен-Ригалу все время чудится, будто Виолен принуждает жену торговать своей красотой и Флавия зовет на помощь отца, чтобы он избавил ее от позора. Он валяется в ногах у сторожей, умоляя их выпустить его хоть на один день, чтобы спасти дочь от бесчестья. Когда же ему в очередной раз отказывают, он рыдает и, сдирая кожу с рук, пытается выломать из окна железную решетку. Потом снова зовет сторожей, и все повторяется сначала. Пришлось привязать его к кровати, но и это не принесло ему покоя. Он все время пытается порвать или перегрызть удерживающие его ремни. В лице его не осталось ничего человеческого. Маскаро непрерывно рычит, как дикий зверь, от боли и ярости. Когда я утром зашел к нему, он впился в меня налитыми кровью глазами и крикнул: «Вы слышите голос несчастной Флавии? Пустите меня к ней!» Каждый час его последующей жизни вместит в себя больше страданий, чем негодяй причинил всем своим жертвам.
После долгого молчания потрясенный Андре спросил:
– А что сталось с другими?
– Ортебиз уже сутки бьется в агонии. Он пытался отравиться и его подвел яд. Врачи говорят, что спасти его невозможно. Адвокат Катен уличен в детоубийстве и, как бы он ни изворачивался, ему грозит каторга. Перпиньян, Ван-Клопен и Вермине арестованы и будут осуждены на различные сроки лишения свободы. Тото-Шупен был так напуган собственным преступлением, что явился с повинной. Вероятно, ему уменьшат наказание.
Сыщик умолк.
– А почему вы ничего не говорите о Генрихе де Круазеноа? – спросил Андре.
Лекок подавил улыбку.
– Вы что, сомневаетесь во мне?
– Нет, месье, нисколько. Но ведь и вы не всемогущи…
– Граф де Мюсидан взял с меня слово, что его имя не будет произнесено на суде. Поэтому я позволил маркизу ускользнуть. Вчера он ночевал в Брюсселе. Саксонский отель, девятый номер. На днях я арестую его за мошенничество с Компанией Тифильских рудников. Из конфискованных у Маскаро и его шайки сумм вернут деньги одураченным акционерам.
– Я давно хочу спросить вас, господин Лекок…
– Спрашивайте.
– Почему вы меня, подкидыша, назвали маркизом?
– Потому, что вы попали в Вандомский приют прямо из замка герцогов де Шандосов.
И знаменитый сыщик пересказал Андре содержание рукописи Батиста Маскаро, умолчав о преступлениях господина Норберта и мадам Дианы. Лекок не желал портить отношения молодого человека с его отцом и с матерью его невесты.
Экипаж остановился около особняка графов де Мюсиданов.
– Родители мадемуазель Сабины приглашают вас к одиннадцати часам завтракать. Не называйте им пока своего нового имени. Ровно в четыре обязательно будьте у себя дома. Я буду иметь честь представить вас отцу. До свидания.
Андре выбрался на мостовую, и собрался было поблагодарить сыщика, но тот щелкнул языком – и экипаж умчался.
Художнику хотелось танцевать от счастья. Похоже, что судьба решила вознаградить его за мужество, с которым он преодолевал все трудности и лишения. Она возвращала ему любимую девушку, огромное состояние и одно из самых знатных имен Франции.
– Спасибо вам, месье Лекок! – прошептал он…
…Лакей распахнул перед ним высокие двери и провозгласил:
– Господин Андре!
Молодой человек оказался в парадной гостиной, где его ожидали граф, графиня и мадемуазель де Мюсидан.
На самом видном месте висел написанный им портрет любимой. Увидев его, художник смутился. В этом сюрпризе он угадал любовь Сабины, расположение графа и любезность Лекока.
– Диана, – сказал де Мюсидан, подводя гостя к графине, – вот будущий муж нашей дочери.
Мадам де Мюсидан благосклонно улыбнулась.
Художник почтительно поклонился.
Граф торжественно соединил руки Сабины и Андре и сказал:
– Будьте счастливы! Никто не заслуживает этого больше, чем вы!
Влюбленные взглянули друг на друга и покраснели.
Девушка была похожа на тень после целого месяца ухаживаний де Круазеноа, которые были для нее ежедневной пыткой.
– Любимая моя, ты очень страдала, – шепнул Андре ей на ухо.
– Если бы мне пришлось выйти за этого негодяя, то я бы умерла, – ответила Сабина.
…Молодой человек еле успел домой к четырем часам.
Минуту спустя пришел Лекок в сопровождении мужчины с гордой осанкой аристократа.
– Вам известны причины моего визита, – сказал Норберт де Шандос. – Вы знаете, кто вы и кто я.
Андре утвердительно наклонил голову.
– Я не буду оправдываться, – продолжал герцог. – Я уже искупил свою вину перед вами. Посмотрите на меня – и вы увидите, сколько я выстрадал. Ведь мне еще нет и сорока восьми лет… Но мой грех продолжает меня преследовать. Несмотря на мое пламенное желание, я не могу признать вас своим сыном. Мне придется усыновить вас, чтобы передать свое имя и состояние. Правда, вы можете потребовать, чтобы суд установил наше истинное родство, но тогда… Тогда мне придется признаться…
– Неужели вы думаете, – сказал Андре, – что я способен обесчестить имя, которое станет моим?
Лекок одобрительно улыбнулся.
Де Шандос облегченно вздохнул.
«Какая огромная разница между аристократической сдержанностью этого молодого человека и дешевой комедией, которую разыграли передо мной у банкира!» – подумал он.
– Я прошу вас, господин герцог, – заговорил Андре, – позволить и мне высказать некоторые… замечания.
– Замечания? – переспросил удивленный де Шандос.
– Точнее – условия. Я постеснялся произнести это слово. Во-первых, я никогда не имел над собой властелина. Моя независимость очень дорого мне стоила и я не желаю ее потерять.
– Вы всегда будете сами себе господином.
– Это не все, – краснея, продолжал Андре. – У меня есть девушка… Мы любим друг друга и собираемся пожениться.
– Я уверен, – живо отозвался герцог, – что вы выбрали себе жену, достойную нашего рода!
– Это – мадемуазель де Мюсидан.
Услышав это имя, де Шандос побагровел и закричал:
– Никогда! Никогда я не соглашусь на ваш брак с дочерью Дианы!
– А я никогда не откажусь от моей Сабины.
– Но если я не дам своего согласия…
Молодой человек покачал головой.
– Вы не можете мне ничего запретить, господин герцог. Родительская власть приобретается многолетней заботой. Я вам ничем не обязан. Забудьте обо мне, как вы забывали до сих пор.
Лекок с уважением взглянул на Андре.
Де Шандос долго молчал. Вновь потерять единственного сына было для него не менее тяжело, чем породниться с бывшей возлюбленной.
– Графиня тоже ненавидит меня, и на за что не отдаст дочь за моего сына, – произнес он наконец.
– Я ручаюсь за согласие мадам де Мюсидан, – сказал Лекок.
Герцог больше не сопротивлялся. Он обнял Андре и взволнованно проговорил:
– Сын мой, пусть все будет так, как вы хотите!
Молодой человек вскоре освободился из объятий де Шандоса и воскликнул:
– Отец! Где моя мать?
…В этот день, целуя своего сына, герцогиня Мари поняла, что счастье действительно существует.
* * *
Узнав, что Андре – сын Норберта, Диана объявила, что он не может стать мужем ее дочери.
На следующий же день ей нанес визит господин Лекок. Он привез письма, которые похитил у графини Батист Маскаро, и сказал, что готов вернуть их в обмен на ее согласие.
После свадьбы Андре де Шандос и Сабина поселились в замке Мюсидан, который превосходно отремонтировали рабочие месье Ганделю.
Не прошло и года, как на свет появился новый наследник древнего и прославленного имени герцогов де Шандосов.
