Эмиль Габорио
Рабы Парижа

– Он тоже заранее выучит свою роль?

– На этот раз ты угадал. Скажи еще, что Перпиньян сделает в первую очередь?

Катен задумался.

Ортебиз и Поль насмешливо смотрели на него.

Батист протирал очки.

После довольно продолжительного молчания адвокат сказал:

– Сдаюсь!

Доктор и Поль Виолен покатились со смеху.

– Записывай, – продолжал Маскаро. – Он должен отвести вас в ближайшую гостиницу и потребовать у хозяина книгу записи постояльцев за тысяча восемьсот пятьдесят седьмой год. Перелистав ее, вы обнаружите, что в сентябре там останавливалась группа из девяти музыкантов, которая прибыла в двух каретах из Тура и через несколько дней отправилась в Париж. Их руководителя звали Вигуре.

Батист сделал паузу.

– Я успеваю, – успокоил его адвокат и перевернул страницу записной книжки.

– Вы убедитесь, что в книге больше нет никаких музыкантов, и сделаете вывод, что именно Вигуре увел с собой мальчика.

– Великолепный ход! – оценил доктор. Виолен кивнул.

– Все это еще только цветочки, – самодовольно усмехнулся Маскаро.

– Так давай же скорее ягодки! – воскликнул Катен. Хозяин агентства снова стал серьезен.

– На полях книги вы обнаружите копию паспорта Вигуре. Вот она: «Жак Вигуре, родился в Бургонсе в году тысяча восемьсот двадцать седьмом. Рост один метр семьдесят два сантиметра. Глаза маленькие, серые, косые. Лицо румяное. Особые приметы: на безымянном пальце левой руки отсутствует первый сустав». Если вы после этого спутаете Вигуре с другим музыкантом, то вы просто олухи.

– Величай этим титулом Перпиньяна. Сыщик он, а не я, – огрызнулся адвокат.

– Найдя эти важные сведения, – продолжал Батист Маскаро, – наш сыщик будет пыжиться от гордости, словно он сам оказался наследником де Шандоса! И тут же заявит, что в Вандоме больше делать нечего. Поиски следует продолжать в Париже. Ты одобришь его мнение и немедленно увезешь герцога. Нельзя оставлять его там одного!

– Понятно, – ухмыльнулся Катен. – Я уверен, что он и сам захочет поскорее попасть в Париж. Только что мы будем здесь делать?

– Перпиньян отведет вас на Иерусалимскую, поскольку приезжие артисты должны были зарегистрироваться в полиции.

– Зачем ты впутываешь в это дело полицию? – заволновался Ортебиз.

– Для большей достоверности. Не бойся, туда обращаются за справками сотни людей в день!

– Продиктуй, что нам скажут в полиции, – напомнил Катен.

– Сначала ничего определенного, – сказал Батист. – Вас будут посылать из кабинета в кабинет до тех пор, пока герцог де Шандос не назовет себя и не предложит деньги. Тогда полицейские агенты начнут рыться в архивах, и через неделю вы получите ответ.

– Который гласит?…

– Что артист Вигуре был в тысяча восемьсот шестьдесят четвертом году приговорен к двухлетнему тюремному заключению за то, что избил и ранил своего конкурента.

– А где он сейчас? – поинтересовался Поль Виолен.

– Вышел на свободу и находится под надзором полиции. Переменил профессию и торгует вином в переулке Дюплекс, недалеко от заставы Этуаль.

– Погоди, я запишу адрес, – прервал господина Маскаро адвокат.

– Можно продолжать?

– Да.

– В этом переулке всего одна винная лавка и вы легко узнаете Вигуре по обрубленному пальцу. Как только он поймет, кого вы ищете, он разразится бурным потоком грязной брани. Мальчик действительно играл в его оркестре несколько месяцев. «Он был горд, как павлин и ленив, как ящерица», – скажет Вигуре. Пьер так понравился его капельмейстеру Фрицу, что тот сбежал из оркестра вместе с мальчишкой. Без Фрица дела шли все хуже и в конце концов Жаку Вигуре пришлось стать виноторговцем.

– Я должен спросить его, какова судьба капельмейстера?

– Ты делаешь успехи, Катен!

– А что ответит Жак?

– Будет сыпать проклятиями. Но ты пригрозишь ему тюрьмой за похищение ребенка. Он сразу же притихнет и пообещает разузнать все, что вам угодно. Дня через четыре он сообщит, что его бывший капельмейстер находится в богадельне Сен-Маглуар.

– Я ее знаю, – сказал адвокат. – Мы с Перпиньяном отведем туда герцога и станем расспрашивать Фрица о мальчике.

– Фриц – старый, хитрый эльзасец. Вы увидите его трясущимся от дряхлости, почти умирающим. Шепни де Шандосу, чтобы он верил старику лишь наполовину. Капельмейстер расскажет вам с сильным немецким акцентом, как он любил Пьера и в какой восторг приводили его музыкальные способности мальчика. Он мечтал устроить ребенка в консерваторию, чтобы сделать его великим композитором, вроде Вебера или Моцарта. Поэтому Фриц отказывал себе во всем, вплоть до вина и табака, чтобы обеспечить вундеркинда всем необходимым для занятий и нанять учителей.

– Какое благородство, – заметил Катен.

– Не волнуйся: слезы старого крокодила тронут душу герцога. Он увидит, что его сын пробивался в жизни собственным трудом и талантом, как достойный потомок де Шандосов.

– Фриц скажет нам, наконец, адрес Пьера?

– Автор кончает роман там, где сочтет это нужным, – ответил Батист Маскаро, иронически выделив слово «роман».

– И когда же ты его закончишь? – проворчал уязвленный адвокат.

– Успокойся, уже скоро. Пиши дальше…

Катен вздохнул и перевернул очередную страницу.

– Затем эльзасец начнет жаловаться на мальчика. Оказывается, тот, когда подрос и выучился, ушел от Фрица, оставив капельмейстера без гроша в кармане и без всякой надежды на будущее. Впрочем, старый хрыч заботился о мальчике вовсе не из милосердия. Он хотел сколотить себе состояние, устраивая его концерты при всех королевских дворах Европы.

– Герцог обязательно спросит, куда ушел Пьер.

– Конечно.

– И что же ответит Фриц?

– «Юный музыкант перевез свое фортепиано в гостиницу на улице Арра. Там он стал давать платные уроки за тридцать франков в месяц. С тех пор прошло четыре года. Теперь он уже играет на балах и хорошо зарабатывает, но ни разу не прислал денег бедному Фрицу».

– Де Шандос отвалит капельмейстеру тысяч двадцать, или я не его поверенный, – сказал Катен.

– Пригодятся на мелкие расходы, – небрежно бросил Поль.

– После этого вы полетите, как на крыльях, на улицу Арра. Сердитый хозяин гостиницы вспомнит, что вынужден был выселить музыканта, так как прочим постояльцам надоело с утра до вечера слушать гаммы его учениц. Вы дадите хозяину двадцать франков. Он придет в хорошее расположение духа и поможет вам узнать адрес…

– Маркиза де Шандоса?

– Нет! Одной из его учениц. Это мадам де Гродорж, молодая вдова, которая живет на улице Сен-Луи. Услышав имя своего учителя, она очень мило покраснеет и скажет, что не знает его нынешнего адреса, но раньше он жил на улице Лагарп, в доме номер пятьдесят семь. С улицы Лагарп вас пошлют на улицу Жак, а оттуда – на Монмартр.

– Да сколько ж можно бегать! – сердито воскликнул адвокат.

– Радуйся, Катен, здесь вы и закончите свои похождения.

– Слава Богу!

– На Монмартре кумушка Брито, самая болтливая из парижских привратниц…

– Ого! – вырвалось у адвоката.

– …Расскажет вам все, что ей известно о музыканте Пьере. В заключение она сообщит, что месяц тому назад он обручился с дочерью банкира Мартен-Ригала.

– Вот это ловко! – восхитился Катен.

– Герцог де Шандос тут же потащит вас к нашему доброму другу Мартен-Ригалу и вы увидите там… Кого бы вы думали?

– Пьера?

– Да.

– Кто же он?

– Познакомьтесь: Поль Виолен, жених прекрасной Флавии Мартен-Ригал, он же маркиз де Шандос!

– Браво! – крикнул Ортебиз и зааплодировал.

– Задумано великолепно, – подхватил Катен.

Господин Маскаро раскланялся с видом актера, в десятый раз выходящего на овации.

У Поля кружилась голова.

Глава 59

Когда все немного пришли в себя, Батист Маскаро сказал:

– Я без ложной скромности принимаю ваши похвалы, господа. Но меня гораздо больше интересуют ваши замечания. Какие недостатки вы заметили в моем проекте? Назовите – и я их сейчас же исправлю. Порой ничтожная песчинка опрокидывает самую лучшую колесницу.

– Надо все хорошенько обмозговать, – отозвался адвокат.

– Я не нахожу никаких недостатков. То, что ты сделал, Батист, – это предел совершенства, – проговорил Ортебиз, искоса поглядывая на адвоката, которого терпеть не мог.

Поль Виолен промолчал.

– Давайте искать изъяны вместе, – предложил Маскаро.

Он по привычке стал размышлять вслух.

Суть его рассуждений сводилась к следующему.

Ставится грандиозный спектакль для одного зрителя.

Главное действующее лицо – великий сыщик, роль которого с блеском сыграет господин Перпиньян.

Порукой тому – его непомерное тщеславие. Он должен будет как можно больше пыжиться и бахвалиться, то есть играть самого себя.

Правда, господин Перпиньян глуп, но думать ведь ему не придется.

Сможет Ли герцог в чем-нибудь усомниться?

Во-первых, нам хорошо известно простодушие господина Норберта.

Во-вторых, он будет получать подробные сведения, которые будут много раз подтверждаться из различных источников.

В-третьих, тщательные поиски будут продолжаться достаточно долго, чтобы выглядеть вполне правдоподобными.

Так что сомнений у него быть не может.

Но для того, чтобы исключить даже тень сомнения, надо вторично прогнать герцога по той же дороге.

Как это сделать?

Очень просто.

Молодой маркиз, роль которого сыграет Поль Виолен, будет растроган до слез рассказом герцога о том, как он искал сына.

Пьер-Поль захочет снова обнять всех своих благодетелей.

Господин де Шандос поведет сына по той же дороге – и везде его признают.

Поля хорошо встретят у его будущего тестя, банкира Мартен-Ригала, а также на улицах Сен-Луи, Монмартр, Жак и Лагарп.

Его назовут по имени на улице Арра.

Фриц бросится ему на шею.

Вигуре его обругает.

Все семейство Лоргелина расцелует его и на прощание отдаст шапочку, которую не успели ему подарить много лет назад.

– И все это так и будет, друг Катен, потому что путь, по которому вы пойдете, создал я, – закончил Батист Маскаро. – А все эти люди, от Лоргелина до Бригитты – мои рабы, поскольку каждый из них у меня в руках. Точно так же, как прекрасная графиня де Мюсидан. Думаю, что в победе сомневаться не приходится. Можете, господа, приступать к дележу двенадцати миллионов герцога де Шандоса!

Катен медленно встал.

– Я восхищен, Батист, твоим терпением и твоей гениальностью. Я потрясен глубиной твоих замыслов и точностью их осуществления. Но теперь моя очередь. Я должен сообщить тебе то, что мне под большим секретом рассказал господин герцог. Как мне ни жаль, но эта новость разрушит все твои планы.

Ортебиз испугался.

Он презирал Катена как труса, готового в любой момент предать сообщников для спасения собственной шкуры. Однако доктор многое бы отдал за то, чтобы обладать таким же острым умом, как адвокат. Раз Катен говорит, что пора прощаться со всеми надеждами, то дело плохо!

Поль настороженно ждал продолжения.

Один лишь Маскаро, как ни в чем не бывало, торжествующе улыбался.

– Говори, – сказал он.

– Батист, тебе не удастся обмануть герцога.

Маскаро сочувственно взглянул на адвоката.

– С чего ты взял, что я хочу его обмануть?

– Ты сочинил для этого целую пьесу и продиктовал ее мне.

– А разве ты всегда говоришь мне правду?

Катен опустил голову.

– Так почему бы и мне не поморочить тебе голову? Я никогда не имел глупой привычки рассказывать всю правду людям, которым я не доверяю. Один из таких людей – ты.

Растерянный адвокат смотрел на хозяина агентства широко открытыми глазами.

– Перпиньян знает ровно столько, сколько ему положено знать. Почему же ты думаешь, что с тобой я поступаю иначе? – продолжал тот. – Что мне мешало до поры до времени не говорить тебе, что Поль Виолен – на самом деле сын герцога де Шандоса?

Совесть адвоката была действительно нечиста. Если он изменил сообщникам и не сообщил им секрет герцога де Шандоса, то почему они, зная об этом, не могут водить его за нос? Батист вполне способен сочинить всю эту пьесу только для того, чтобы расставить капкан для изменника Катена…

Адвокат некоторое время молчал, перебирая в уме подробности описанных в пьесе событий и их возможные последствия.

Никакой опасности для себя он не обнаружил.

– Я не меньше вас всех, – заговорил он, – заинтересован в том, чтобы Поль Виолен был настоящим наследником герцога. Но если бы это было так, то зачем бы ты тратил столько сил и времени на подготовку спектакля? Так что ты сам заставляешь меня усомниться в аристократическом происхождении Поля.

– Сомневайся, сколько влезет, – грубо буркнул доктор.

– Дело не во мне. Герцог обязательно откроет обман. И я не знаю, как ему помешать…

Батист жестом прервал адвоката.

– Ты что, все еще не понял? Поль Виолен действительно сын де Шандоса.

– Что означает эта дурацкая комедия? – взорвался Катен.

– С каких пор правда стала комедией? – осведомился Батист Маскаро.

– Ну, если ты так настаиваешь, то позволь мне узнать правду, – сказал адвокат.

– Желаю тебе рассеять все свои сомнения.

Катен подошел к Полю.

– Встаньте, пожалуйста, месье наследник.

Поль Виолен встал.

– Прошу вас снять сюртук.

Хозяин агентства и доктор многозначительно переглянулись.

Ортебиз глубоко вздохнул, как это делает грузчик, освободив свои плечи от тяжелой ноши.

– Только и всего, – прошептал он. – Ну, тогда нам нечего бояться. Если уж хитрый лис Катен не нашел препятствий посложнее, то дело в шляпе!

Виолен все еще не снимал сюртук и вопросительно посматривал на хозяина.

– Доставь это удовольствие нашему другу, – сказал Батист.

Поль снял сюртук и повесил его на спинку кресла.

– Теперь, – сказал адвокат, – закатайте до плеча рукав сорочки.

Виолен повиновался.

Едва взглянув на его руку, Катен обернулся к Маскаро и уверенно произнес:

– Это не сын де Шандоса!

К немалому удивлению адвоката, Батист и Ортебиз разразились хохотом.

– Но я говорю правду, – сказал Катен.

Хохот усилился.

– Герцог тоже с первого взгляда это увидит…

– Довольно, – сказал Маскаро и обернулся к Ортебизу.

– Доктор, объясните нашему другу, что он неправ, хотя и говорит сущую правду.

Врач подошел к адвокату, с иронически – торжественным видом взял Поля за руку и начал:

– Видишь ли, Катен, ты утверждаешь, что Поль не является наследником герцога, поскольку не находишь на его теле известной тебе приметы. Если бы ты, как честный компаньон, предупредил нас об этом, то она уже давно была бы на своем месте.

– Не может быть!

– Может, адвокат! Я врач и знаю, что говорю. В тот день, когда герцог будет осматривать руку Поля, на ней будут такие приметы, в которых не сможет усомниться сам Фома Неверующий!

– Каким образом?

– Герцогу сообщили в Вандомском приюте, что его сын в двенадцать лет получил ожог плеча. Так?

– Откуда вы знаете? – пролепетал изумленный адвокат.

– Мы знаем если не все, то очень многое. На плечо мальчика опрокинулось ведро кипятка. Верно?

– Да…

– Если бы Поль в двенадцать лет пережил подобное несчастье, то сейчас мы увидели бы здесь большой шрам с тремя ответвлениями. Середина его с самым глубоким поражением кожи находилась бы на плече, а ветви расходились бы по спине, груди и предплечью.

Доктор водил пальцем по телу Виолена, иллюстрируя свой рассказ.

– Кроме того, на коже тут и там были бы разбросаны кругообразные следы брызг.

Катен кивнул.

– Так бы это и было, – подтвердил он. – Если бы ведро опрокинулось на Поля, а не на сына герцога.

– Благодари Бога, адвокат, что в агентстве Батиста Маскаро есть врач!

– И что же этот врач сделает? Даже если ты обольешь Поля кипятком, через месяц шрам будет выглядеть слишком свежим.

– Слушай, что я сделаю. Прямо отсюда Виолен пойдет ко мне.

– Прекрасно.

– Я положу его в своем кабинете на операционный стол.

– Поля уже тошнит от страха, – сказал Катен.

– Не беспокойся, мой мальчик, я тебе все сделаю под общим наркозом. Ты ничего не почувствуешь!

– Дальше, – потребовал адвокат.

– Когда Поль уснет, я приложу к его плечу кусок ткани, смоченной в одном реактиве, который я сам составил и держу в большом секрете.

– И что же?

– А то, что этот кусок мягкой ткани будет вырезан в форме шрама, который я тебе описал. Маленькие кружки той же ткани изобразят брызги. Минут через десять я сниму это все с Виолена и перевяжу полученный шрам по моему собственному методу. Затем разбужу Поля и угощу его отличным ужином. Приходи и ты, Катен. У меня сегодня на ужин фазаны.

Батист удовлетворенно потер руки.

– Что скажешь? – спросил он у пристыженного адвоката.

– Идея великолепна. Но вы не учли, все же, одну мелочь.

– Какую?

– Что одно лишь время может придать шраму тот вид, который он должен иметь через столько лет.

– Это я беру на себя, – ответил Ортебиз. – Я достаточно разбираюсь в медицине, чтобы через месяц показать вам прекрасный старый шрам. Конечно, он не обманет лучших врачей Парижа, но за герцога де Шандоса я ручаюсь.

Поль Виолен зашатался, как пьяный, и упал на пол.

– Что с ним? – вскричал адвокат.

Доктор осмотрел молодого человека и коротко ответил:

– Обморок.

– Что надо делать? – спросил Маскаро.

– Принеси холодной воды, и вели заварить кофе, – ответил Ортебиз, расстегивая Виолену воротник.

Батист вышел.

– А я чем могу помочь?

– А ты, Катен, подложи под ноги подушки с кресел, это вызовет прилив крови к голове.

– Готово, – сказал адвокат, выполнив указание доктора.

– Хорошо. А где вода?

– Вот, – произнес Маскаро, входя в комнату. – Бомаршеф готовит кофе.

– Отлично.

Ортебиз побрызгал водой в лицо Полю.

Тот не шевельнулся.

– Дайте мне одеяло или небольшой ковер. Надо его тепло укрыть.

– Возьми его сюртук, – сказал Батист.

Доктор укрыл Виолена.

– Через несколько минут он придет в себя.

– А если нет?

– В таких случаях срочно приглашают врача, – ответил Ортебиз. – Но нам спешить некуда: я и так уже на месте.

Подложив Виолену подушки, Катен отошел в сторону и задумался.

Адвокат был очень расстроен. Все его хитрости обернулись против него.

За такую важную новость, как примета наследника герцога, можно было бы многое потребовать при дележе добычи! Однако он опоздал: сообщники уже каким-то образом узнали о шраме на плече маркиза де Шандоса. Теперь долю Катена урежут.

Двенадцать миллионов! Из-за доли от такого пирога стоит поторговаться…

– Так на чем мы остановились? – прервал его размышления громкий голос Маскаро.

– На последних сомнениях адвоката, – отозвался Ортебиз.

– К дьяволу все сомнения! – воскликнул Катен с совершенно искренним восторгом. – Все предусмотрено до последней мелочи, и игра стоит свеч. Я играю с вами! Можете положиться на старого друга Катена! Батист, я преклоняюсь и смиряюсь. Я твой душой и телом!

Маскаро и Ортебиз переглянулись. Они прекрасно знали, что последует за этим вступлением.

– Ты прав, как Евангелие! Миллионы де Шандоса уже у нас в кармане! Я пришел к дележу последним, это правда, но мне ведь принадлежит важная роль в твоем спектакле. Вы без меня ничего не смогли бы сделать…

– Ты получишь свою долю, – уклончиво ответил Маскаро.

– Я хочу получить долю, равную вашим.

– Хорошо, – ответил Батист.

– Рассчитывай, – прошептал доктор.

Друзья скрепили уговор, обменявшись рукопожатиями.

– У меня есть вопрос, – сказал адвокат.

– Слушаем.

– Уверены ли вы в том, что герцог не знает никаких других примет своего сына?

– По-видимому, не знает. Ведь новорожденного сразу же подменили и отправили в приют.

– А герцогиня?

– Она была очень больна. К тому же от нее, наверно, стремились скрыть сам факт подмены. Это проще всего сделать до того, как она впервые увидит своего ребенка. Поэтому есть основания полагать, что ей никакие другие приметы неизвестны.

– Но его видел Жан. Он, как вы помните, был против подмены младенца. Вполне возможно, что он постарался запомнить приметы на тот случай, если герцог когда-нибудь раскается в своем злодеянии и захочет вернуть сына.

При этих словах адвоката Маскаро сразу стал очень серьезен.

– Я уже думал об этом. Но не могу ничего разузнать…

– Я беру это на себя, – радостно объявил Катен. – Завтра же расспрошу Жана. Скажу ему, что для успеха поисков нужны дополнительные сведения.

Адвокат старательно демонстрировал сообщникам, как он полезен для общего дела.

– Есть и еще одна опасность. Что, если в присутствии де Шандоса Поля узнает, кто-нибудь из его прежних знакомых? Кто может дать гарантию, что этого не случится?

– Я, – сказал Маскаро.

– Откуда такая уверенность?

– Ортебиз, как там твой пациент? – спросил Батист.

– Скоро очнется. А как кофе?

Маскаро выглянул в коридор.

– Бомаршеф, кофе! – крикнул он.

– Откуда у тебя такая уверенность? – повторил адвокат.

Хозяин, наконец, удостоил его ответом.

– Пока Поль был беден, нищета удаляла его от людей. Единственной его знакомой была любовница, да и та от него вскоре ушла. Это та самая Роза, на которую ты, Катен, уговорил подрядчика Ганделю написать жалобу.

– На этом основании ее уже посадили в женскую исправительную тюрьму Сен-Лазар, – сообщил адвокат.

– Я это знаю, – сказал Батист Маскаро. – Как видишь, выдавать Виолена некому.

– Я слышал, что у него есть покровитель…

– Да.

– Почему же ты о нем не упоминаешь?

– Он никогда не встречается с герцогом.

– Кто же это?

– Граф де Мюсидан, муж прекрасной Дианы и убийца отца Поля.

– Значит его отец…

– Монлуи, – сказал всезнающий Маскаро.

Вошел Бомаршеф с чашкой горячего кофе.

Доктор подозвал его:

– Поль приходит в себя. Помоги мне поднять его с пола.

– Ты записал весь сценарий, – продолжал Батист, обращаясь к адвокату. – Приступай к его выполнению. А я буду содействовать свадьбе Поля с Флавией Мартен-Ригал.

– Не забудь о Генрихе де Круазеноа, – напомнил Катен.

– В течение месяца Генрих объявит о создании нашего акционерного общества и станет мужем Сабины де Мюсидан, дочери Дианы, – ответил Батист Маскаро.

Тем временем Поль уже был посажен в кресло и Бомаршеф поил его кофе.

– Неужели тебя так потрясла маленькая операция, которую я собираюсь сегодня сделать? – спросил Виолена доктор.

– Нет.

– Так в чем же дело?

– Я очень хотел стать наследником герцога де Шандоса. Но это невозможно…

На Виолена градом посыпались вопросы:

– Почему?

– С чего ты это взял?

– Ты что, с ума сошел от радости?

Поль печально покачал головой.

– Я знаю его, – с трудом проговорил он.

– Кого?

– Сына герцога де Шандоса.

Наступила мертвая тишина.

Все стояли, как громом пораженные.

Батист Маскаро первым овладел собой и спросил:

– Откуда ты знаешь, что это – он?

– Когда доктор подробно описал и показал на мне форму шрама, по которому должны узнать маркиза, я вспомнил, что как раз такой ожог есть у одного человека…

– Что ты о нем еще знаешь?

– Говорят, что он был воспитанником Вандомского приюта.

– Это он! – вскричал Катен.

– Как его зовут, что он делает и где живет? – быстро спросил Батист.

– Андре, скульптор…

– Тысяча чертей! – завопил Маскаро, вне себя от злости. – Уже в третий раз проклятый штукатур становится поперек моей дороги! Клянусь, что этот раз – последний!