Эмиль Габорио
Рабы Парижа
Глава 25
Можно ли представить себе все отчаяние эпикурейца и сибарита, увидевшего, что весь привычный порядок его жизненного комфорта нарушен?
Именно в таком положении оказался досточтимый доктор Ортебиз, когда Тантен, по приказу Маскаро, поселил к нему Поля.
Всегда любезный и обходительный, Ортебиз бледнел при одной мысли, что ему придется с кем бы то ни было делить свое жилье.
И вообще, что он будет делать с этим младенцем? Чем теперь займет свой досуг? Водить того обедать и следить за ним вместо няньки? Ортебиз был жестоко раздосадован. Но, тем не менее, мысль о непослушании Маскаро даже не приходила ему в голову.
В принципе он понимал, что оставлять Поля одного сейчас не следует: необходимо провести четкую черту между его прошлым и будущим. Надо постоянно поддерживать в нем состояние к экзальтации, дразнить его самолюбие, разжигать бушующие в нем страсти. Помимо этого надо было понемногу раскрыть ему главный план и, по возможности, подготовить к его восприятию волю, рассудок, совесть, наконец… Надо было лишить его возможности одуматься и предпринять какие-нибудь решительные шаги.
В соответствии со всем этим Поль встретил в его квартире самый радушный прием, а в самом докторе – веселого и любезного собеседника. В качестве друга-наставника тот проповедовал ему определенную философию, которая сводилась к одному принципу: жизнь дана, чтобы ею наслаждаться.
Таким образом, они провели вместе пять дней, не расставаясь ни на минуту. Завтракали в лучших ресторанах, прогуливались в Булонском лесу, обедать ходили в клуб, где доктор был одним из самых почетных членов…
Что касается вечеров, то их они неизменно проводили у Мартена-Ригала. Доктор играл с банкиром в карты, а Поль с Флавией шушукались где-нибудь по углам или проводили целый вечер у рояля.
Но ничего вечного на земле нет. На пятый день пришел Тантен, взял вещи молодого человека и предложил ему следовать за ним.
– Для вас подготовлен прелестный уголок, – заметил он Полю, – конечно, там нет такой роскоши, но уверяю вас, все устроено совсем недурно!
– Где же это?
Старик лукаво улыбнулся.
– В двух шагах от Мартена-Ригала.
Поль был в восторге.
Квартира состояла из трех комнат. Все указывало на то, что владелец ее отнюдь не беден. И в то же время создавалось впечатление, что тут уже давно живут.
Эта особенность сразу бросилась в глаза Полю.
– Мы, видимо, зашли в чужую квартиру, сударь, здесь же явно кто-то живет! Смотрите, на рояле открытые ноты. В камине еще дымится пепел…
– Естественно. Ведь вы уже целый год живете здесь. И я удивлен, как это вы собственных вещей не узнаете?
Поль только рот открыл.
Что скрывалось за всем этим, добродушная мистификация старика, любившего подшутить, или действительно – тайна?
– Что за странные шутки? – подозрительно спросил он.
– Я не шучу, – строго ответил старик, – и сейчас же докажу вам это.
Подошел к лестнице и, перегнувшись через перила, крикнул:
– Тетушка Бригитта! Будьте добры, поднимитесь к нам!
Повернувшись к Полю, он произнес:
– Сейчас увидим вашу привратницу.
Немного погодя к ним поднялась толстая, неуклюжая женщина со злым, некрасивым лицом и носом, похожим на флюгер.
– Здравствуйте, матушка! – приветствовал ее Тантен. – Я позвал вас, чтобы вы напомнили молодому человеку, кто он и что он…
– Вы шутите, господин Тантен! Как это я могу не знать своего жильца! Это же месье Поль! У него нет фамилии, так как он не знает своих родителей. Родом он из местечка Риен-Овек. Он артист и дает уроки музыки, переписывает ноты, сочиняет… Я думаю, что он, судя по тому, как он живет, зарабатывает франков триста, четыреста в месяц. Живет тихо и скромно, ни дать, ни взять – красная девица. Если бы моя дочь была похожа на него благонравием и трудолюбием, я была бы счастливейшей из матерей!
Закончив эту тираду, привратница вытащила из кармана табакерку, повертела ее в руках и с наслаждением наполнила табаком свой флюгер.
Тантен с восторгом слушал ее речь, потом задал ей еще вопрос:
– И давно вы знакомы с месье Полем?
– Да он у меня уже пятнадцать месяцев живет, я же и в комнатах у него убираю.
– А где он жил раньше?
– Он переехал сюда с той стороны реки, с улицы Жако. Я бывала у него на старой квартире. Там все очень жалеют о таком чудесном жильце, но ему необходимо было перебраться поближе к библиотеке на улице Ришелье…
Тантен движением руки остановил ее.
– Довольно, тетушка Бригитта! Можете идти.
Поль слушал этот рассказ о себе, не веря ушам.
Тантен встал и запер дверь на ключ.
Взглянув на остолбеневшего Поля, он расхохотался.
– Каково впечатление, милейший? – произнес он, едва выговаривая слова от смеха. – Что вы на это скажете?
Поль собрался с силами. Первое испытание было не таким уж и неприятным.
– Ничего, сударь, она отлично выучила свой урок.
Старик презрительно улыбнулся и с сожалением посмотрел на своего ученика.
– И это все, что вы поняли? Очень жаль! Значит, мне еще долго придется возиться с вами!
Поль покраснел. Была задета его самая чувствительная струна.
– Извините, – отвечал он с достоинством. – Я отлично понял, что это лишь вступление. Опера, как я понимаю, еще впереди.
Тантен повеселел.
– Отлично сказано! Вот именно, только вступление! И, поверьте мне, у вас совершенно восхитительная роль в этом спектакле! И, несомненно, вас ожидает грандиозный успех, если только хватит таланта хорошо ее сыграть!
– Так почему бы вам сразу не сказать мне всего!
– О, нетерпеливая юность! И Париж не за один день строился. Доверься нам полностью. Поверь, ты не останешься в накладе. Обдумай хорошенько сегодняшний урок. Следующая репетиция будет, когда ты хорошо войдешь в свою роль.
Запомни хорошенько все, что говорила эта женщина. Это должно стать для тебя святой и непреложной истиной. Когда ты все хорошо усвоишь, я расскажу тебе остальное. Все великие самозванцы для начала знали не более, чем ты.
При слове «самозванцы» вся кровь бросилась Полю в лицо. Но Тантен знал, что делал.
– Я могу, – продолжал Тантен, – рассказать еще кое-что в назидание. Один из моих приятелей неплохо знал лже-Людовика XVII. Так вот он рассказывал мне такую историю о нем.
Будучи сыном башмачника из Амьена, он так вошел в свою роль, что когда ему устроили очную ставку с его бывшей любовницей, которую он страстно любил, то он ее не узнал.
– Что за сказка? – прервал его Поль.
– Это не сказка. Он действительно ее не узнал! И ты должен так же вжиться в свою роль. Нечего улыбаться. Ты должен достичь совершенства в своей игре!
Поль Виолен, нежный сынок горожанки из Пуатье и наивный любовник красавицы-Розы, должен изчезнуть. Он умер на чердаке отеля «Перу». И в случае надобности его владелица мадам Лупиас это подтвердит. Вы должны сбросить с себя прошлое, как старые перчатки. Весь ваш успех зависит именно от этого. Вы должны вырвать из прошлого даже память обо всем, что когда-либо происходило с вами! Чтобы, если вас кто-то когда-то на улице окликнет по имени, вы даже инстинктивно не обернулись!
Как ни хорошо готовил себя Поль к восприятию новой жизни, но, все-таки, он растерялся.
– Так кто же я теперь? – невнятно пробормотал он.
– Да ведь вам только что все объяснили! Вы росли в воспитательном доме и никогда не знали своих родителей. Вот уже пятнадцать месяцев живете здесь. А до того жили на улице Жако. Там вас тоже не только знают, но даже известно, откуда вы переехали.
– Таким образом, вы проведете меня через все мое прошлое?
– Ну, конечно, вплоть до вашего рождения! Возможно, если вы будете себя умно вести, и если розыск подтвердится, вы скоро узнаете своего отца.
– О, месье Тантен!
– Да, да. Лишь бы только вашему отцу не пришло в голову тоже узнать вас…
Лицо Поля принимало все более озабоченный вид.
– Но как же мне говорить о своей прошлой жизни? Ведь и Мартен-Ригал, и Флавия…
– О, вот мы и поняли друг друга! Смею заявить, что у вас будет достаточно подробных документов и записей о вашем прошлом! Так что, помимо того, что вы сами ознакомитесь с ними весьма подробно, вы сможете ознакомить всех любопытных со всеми подробностями всех своих двадцати трех лет!
– Значит, мой двойник, тот, кого мне суждено играть, тоже был музыкант?
От этой наивности Тантен пришел в ярость.
– Черт возьми! Разве я сказал, что вы должны кого-то подменять? Какой еще двойник? Вы что, не слышали, что вам говорили?
– Слышал, но…
– Так о чем вы толкуете? Вы – артист. Вы одиноки, и вам самому приходится пробиваться в жизни. В ожидании того, что ваши оперы примут в театр, даете уроки музыки…
– А если спросят – кому?
Вместо ответа, все еще сердитый Тантен направился к камину, взял с него три визитных карточки и произнес:
– Вот имена и адреса ваших учеников. Каждый из них платит вам по сто франков в месяц за два урока в неделю. Двое из них вам могут напомнить все, что нужно, если вы о них позабудете. Вдова Гродорж может даже на суде подтвердить, что своим музыкальным образованием обязана вам. Завтра вы отправитесь ко всем троим, в указанное на визитках время, и будете приняты, как давнишний их учитель. Смотрите только, не промахнитесь сами!
– Постараюсь.
– Еще одно. Когда у вас будет время между уроками, займитесь списыванием нот со старинных манускриптов. Это значительно увеличит ваш заработок. У меня есть несколько знакомых любителей, которые хорошо заплатят за подобную работу. Например, тот же маркиз Круазеноа и другие…
Разговор был окончен. И Тантен начал показывать квартиру и посвящать его в мелочи.
– Вот в этом ящике, – сказал он, останавливаясь возле красивого, но далеко не нового бюро, – лежит несколько банковских облигаций города Орлеан и тысяча франков наличными. Это ваш запас. На жизнь вы будете себе зарабатывать занятиями, которые я вам обеспечу и в дальнейшем.
На языке у Поля крутились сотни вопросов, но Тантен уже отворил дверь.
– Завтра мы с доктором заглянем, – произнес он, нахлобучивая шляпу. Затем еще раз оглядел своего ученика, перекрестил его с шутовской гримасой и торжественно изрек:
– Ты еще будешь у меня герцогом!
Между тем привратница караулила его у дверей своей квартиры. Тантен быстро спускался с лестницы, когда эта дама кинулась к нему с той скоростью, с которой позволяла ей это сделать ее комплекция.
– Вы довольны мной, Тантен? – спросила она, изо всех сил стараясь смягчить свой фельдфебельский голос.
– Тс-с… Вы что, с ума сошли, голосите на всю лестницу, – зашипел на нее Тантен.
– Мне так хотелось угодить вам, – бормотала она, – спасите нас со стариком!
– Пока что патрон вами доволен. Но ведь вы сами знаете, что вся прислуга в доме вас ненавидит. И я не представляю, куда вас можно было бы спрятать в случае нужды.
– Не пугайте бедную старуху. Что мы им с мужем такого сделали, чтобы нас так ненавидеть?
– Теперь понятно, вы не в том положении, чтобы делать что-то плохое другим, но ведь было и другое время. И не все забыли его. Статьи уголовного кодекса очень прямо говорят, что следует за ваши добродетели. Если бы еще не эта случайность… Надо же вам было наткнуться на нянек, которые ясно видели и ключи и пачки у вас в руках…
– Ради Бога, говорите тише, – вся дрожа, умоляла старуха.
– То-то, тише… Дотянула до того, что полиция напала на след, а потом: «Спасите…»
– О, если ваш патрон захочет…
– Разумеется, если захочет… Может быть, что тогда вы и не попадете на каторгу. Только вы ведь должны понимать, что такие услуги не за так делаются. В свою очередь вы должны повиноваться ему беспрекословно.
– Но вы же не сомневаетесь, что мы все: я, муж, дочь, готовы за вас в огонь и воду…
– Ну, это, положим, не требуется. А вот что касается переселения сюда Поля, то ни одна живая душа знать этого не должна.
– Да я скорее вырву себе язык, – с жаром воскликнула старуха. – Ну, если это так, то я смело могу сказать, что в тот день, когда дела этого молодого человека будут устроены, я вам отдам одну бумагу, обнародовав которую, вы выйдете из этого дела чище снега и смело заявите, что были оклеветаны.
Таким образом, была заключена еще одна сделка, от участия в которой тетушка Бригитта никак не могла отказаться.
– Дай Бог успеха этому мальчику, – искренне проговорила она.
– О, вам не придется ждать этого долго, – заявил Тантен. – Кроме меня, доктора и патрона никого к нему не пускать. Всем говорить, что его нет дома. В особенности следить, чтобы к нему не попал посетитель с улицы Монторгель. И если кто-либо оттуда явится, сразу дать знать нам.
– Кто бы ни пришел, вы об этом сразу же узнаете.
– Еще одно, примечайте, когда он будет уходить и приходить. Не заводите с ним разговоров, но старайтесь делать для него все, что нужно и следите за всем, что он будет делать и говорить.
После ухода Тантена Поль почти без сил свалился в кресло.
До сих пор он только стороной слышал о людях, принявших другое имя, но в душе они все-таки оставались сами собой. Ему же предстояло полностью раствориться в другой личности. Стать другим человеком. Поль Виолен должен был перестать существовать. Эта мысль сводила его с ума. Он дрожал, как в лихородке.
А между тем сделка была совершена. Возврата к прошлому не было. Ему сулят громкое имя, богатство, обладание Флавией. Но все это будет для него отравлено вечной ложью. И потом, разве не может все это когда-нибудь открыться? Вдруг кто-то из его бывших друзей узнает его на улице и крикнет: «Поль Виолен не умер, вот он!»
Хватит ли у него силы воли, улыбнувшись, сказать: «Вы обознались, я вас не знаю…»
Ах, если бы у него хватило смелости! Он бы бежал без оглядки на край света и от этого богатства, и от титула, и даже от прекрасной Флавии на самый жалкий чердак в самые отвратительные трущобы.
Но Поль был трусом. Ужасы, о которых он размышлял, могли еще и не произойти, а то, что Маскаро и компания ничего не спустят ему безнаказанно, было очевидно.
В таком состоянии он лег спать. Долго не мог уснуть. Потом засыпал, вздрагивал, просыпался. Ему чудилось во сне, что какой-то человек спрашивает его имя, а он не может ему ответить. Так продолжалось до самого утра.
Наконец, подошло время первого его урока у вдовы Гродорж, а позже надо было отправляться и к другим, и он несколько приободрился.
Он не сомневался, что за ним следят, и еще раз подивился могуществу и хитрости этой организации.
На углу улицы Жаклет Ортебиз и Тантен с удовольствием наблюдали Поля, спешащего на урок со счастливой улыбкой на лице.
– Привыкает, – отметил Тантен, – а ведь еще вчера я сомневался в нем.
– Этот пойдет далеко! – подтвердил доктор.
Но как ни утешительны были результаты наблюдений, Тантен не поленился и сходил к Бригитте узнать, чем занимался их протеже.
Вернулся он успокоенный и довольный.
– Кажется, все идет благополучно. – сообщил он Ортебизу, – вы в контору?
– Пожалуй, мне нужен Маскаро.
– Можете не утруждать себя, его сегодня там не будет. Давайте лучше поднимемся опять к нашему мальчику и подождем его вместе. Послушайте, что я сегодня ему преподнесу…
– Пожалуй, я так и сделаю, – ответил Ортебиз.
Поднявшись в квартиру, доктор был в восторге.
– Черт возьми, старина, каким бы незаменимым режиссером ты мог стать, – восторженно заявил он, оглядевшись.
Но Тантен сидел мрачнее тучи.
– Что с тобой, ты чем-то недоволен?
Тантен глядел на огонь в камине.
– Пока все идет так, как надо, но у меня такое чувство, что что-то может нам помешать.
– Почему? Что тебя тревожит? Перпиньян?
– Да нет! Перпиньян дурак, он послушен. Вообще дело Шандоса идет хорошо. А вот с женитьбой Круазеноа как бы не вышло осложнений…
– Да в чем дело?
– Его Величество Случай. Мы все игрушки в его руках. Ну. скажи на милость, можно ли было предположить, что одна из самых богатых и знатных невест Франции, красавица, вдруг смогла плюнуть на всю мишуру своего круга и оказаться способной на настоящую любовь! Как ты считаешь, это можно было предусмотреть?
Доктор скривил рот в улыбке, ясно показывающей, что ничего такого просто не может быть.
– Вот видишь! А между тем Сабина Мюсидан влюблена по уши в простолюдина, да еще с чертовской энергией и сильным характером.
– В артиста, художника и, конечно, без денег и связей? – весело спросил врач.
Тантен строго взглянул на него.
– Не совсем так. Барон Брюле-Фаверлей, тот самый, кому мы помешали жениться на Сабине, его закадычный друг! Честно говоря, я не совсем понимаю, как они могли подружиться; вероятно, тут не обошлось без самой Сабины, но это факт. А мы задумали женить на ней Круазеноа…
– Но этого не может быть!
– Я тоже так считал. Но вчера вечером они сидели у Брюле и весь вечер толковали, как вырвать Сабину из рук маркиза.
– Так ты считаешь, что каким-то образом они узнали о сватовстве маркиза?
Старик только рукой махнул.
– Не могу же я поспеть всюду. Маскаро разработал превосходный план для Ван-Клопена и Круазеноа. Но они же идиоты. Они сыграли, как марионетки. Они, видимо, воображали, что так легко обмануть женщину. На что глупа виконтесса, но и она сразу сообразила, что это балаган. И тут же полетела к кузену. Ну, а он далеко не дурак. Да, надо сознаться, опростоволосились мы. Делать нечего, надо уметь проигрывать.
Ортебиз до того расстроился, что начал упрекать Тантена.
– Ну, зачем ты мне все это так расписываешь? Скажи, что дело погибло, да и все!
Тантен улыбнулся. Жалкий вид эпикурейца доставил ему удовольствие.
– Кто сказал, что погибло? Да, положение незавидное, но надо доиграть до конца.
– Ты считаешь, что еще можно и выиграть?
– Конечно!
– Ты не боишься, что это будет погоня за призраком?
– Интересно, что ваша светлость может нам предложить?
– Если дело проиграно, бросить его да и все. Что же делать, если кусок оказался не по зубам. Споем ему вечную память и станем искать что-нибудь другое.
Тантен наблюдал за ним с прежней улыбкой.
– Так-таки и спеть? Ловко придумано. Да ты хоть подумал, что маркиз Круазеноа, который знает все это дело, ни за что в жизни от него не откажется? Ну-ка объяви ему, что все провалилось и он опять нищий, что он тебе скажет? Глаза у него уже разгорелись, добычу он уже видел…
– Он побоится предать нас!
– Чего ему бояться, он же ничем особо не рискует!
– Но зачем тогда ты ему открывал так много?
– А как ты предполагал вести это дело, ничего ему не говоря? Да что с тобой говорить! Ты даже не понимаешь, что дела Шандоса и Сабины связаны между собой. Или мы их выиграем, или я сложу свою голову на их развалинах!
– Значит, ты, все-таки, будешь сражаться?
– Обязательно!
Ортебиз заходил по комнате. Золотой медальон снова завертелся между пальцев, улыбка скривила его губы.
– Ну, что ж, – начал он медленно, – у меня хватит сил покончить с собой, не ожидая позора. И конечно, я до конца буду с вами.
Это явно не понравилось Тантену.
– Слушай, – раздраженно заявил он, – когда наступит время, можешь глотать свой яд даже вместе с медальоном, но пока оставь его в покое, не рисуйся! Сядь, – добавил он тихо. – Видишь ли, все наше дело тормозит один Андре. Если бы ты мог, как врач… взять на себя…
Вся кровь бросилась в лицо Ортебизу, лицо его передернулось.
– Ты соображаешь, что говоришь? Ты хочешь…
Старик рассмеялся.
– Да ведь это единственный выход! Что, по-твоему, легче: убить или быть убитым?
– А если это откроется?
– Ты в своем уме? При чем тут мы? Скорее уж барон Брюле, которому смерть Андре возвращает любимую женщину.
– Нет, нет! Это уж слишком!
– Ну, это, конечно, крайняя мера. Я постаряюсь найти другое средство…
Тут он прервался, потому что в комнату вошел Поль с письмом в руке.
Увидев их, он радостно воскликнул:
– Как хорошо, что вы тут!
Тантена раздражал этот молодчик, который накануне только что не рыдал от горя, а сейчас скачет и смеется.
– Как ваши дела? – любезно спросил доктор.
– О, пока мне не на что жаловаться. Я только с урока от мадам Гродорж. Какая милая, любезная женщина!
Поль даже не давал себе труда задуматься, зачем его познакомили с этой любезной и милой женщиной.
– Если бы вы мне этого и не сообщили, я бы прочитал это по вашему лицу, – пошутил Ортебиз.
– Да нет, это пустяки. Для радости у меня есть другие причины.
– Может, вы нам откроете, какие именно? – спросил Тантен.
– Держу пари, – засмеялся доктор, – у него уже появились любовные истории!
– Вот! Это письмо от Флавии. Я могу не сомневаться в ее чувствах ко мне! Теперь я не сомневаюсь, она будет моею!
Тантену этот телячий восторг не понравился.
– Вы счастливы? – сквозь зубы спросил он.
– Еще бы! Конечно! Я ведь даже ничего не делал для этого. Вчера она вздумала капризничать со мной, а я взял и ушел раньше времени!
Поль бессовестно врал. Он сам переживал оттого, что Флавия надула губки.
– Видите! Как я правильно сделал! – продолжал он трещать с великолепной наглостью. – Вот и доказательства! Бедная девочка! Послушайте, что она пишет мне…
Поль кокетливо откинул назад свои прекрасные белокурые волосы, принял позу, казавшуюся ему особенно изящной, и принялся читать:
«Друг мой!
Я горько раскаиваюсь в том, что вчера была так нелюбезна с вами. Я не спала всю ночь. Но, Поль, я страдаю больше, чем вы!
Некто, любящий меня, твердит мне, что девушка, которая хочет быть любимой, не должна проявлять собственных чувств. Разве это справедливо?
Это было бы для меня слишком печально, потому что я никогда не сумею скрыть своих чувств. Доказательством этому служит то, что я сейчас вам сообщу.
Мой отец – один из добрейших и благороднейших людей. Он беспредельно любит меня. Так что, если с вашей стороны явится с предложением наш уважаемый доктор, и я буду просить его о том же, он не устоит и благословит нас».
– И это письмо не тронуло вас? – сухо спросил Тантен.
– Помилуйте! У нее миллион приданого!
– Господи! – вскричал Тантен, – если бы он хоть действительно так считал, как представляет нам! Но ведь это все одно фанфаронство!
– Успокойся, – заметил Ортебиз, – он всего лишь ученик.
Но Тантен не мог успокоиться. Он подошел к Полю и, заглянув ему в глаза, произнес:
– Мне жаль ее. Ты никогда не оценишь, чем ты обязан этой девушке, этой нежной, любящей душе…
Эти слова, а главное тон, которым они были сказаны, смутили Поля. Он никак не мог понять, почему люди, которые сами толкнули его на низшую ступень падения, теперь его же за это презирают. Он хотел высказать им это. Но Тантен уже пришел в себя и вернулся к своему обычному шутливому тону.
– Мое дело сделано, – заявил он, – я пришел, чтобы поддержать вас, но вижу, что вы в этом не нуждаетесь.
– Он делает невероятные успехи, – добавил доктор.
– Настолько невероятные, что пришло время спрашивать с него не как с ученика, а как с коллеги, – подтвердил Тантен. – Послушайте, Поль. Сегодня вечером Маскаро будет говорить с Каролиной Шимель, от которой надеется узнать кое-что интересное для вас. Завтра в два будьте в конторе.
Полю хотелось еще поболтать с ними, но Тантен сухо простился с ним и ушел, увлекая за собой доктора.
– Пошли скорее, – прошептал он Ортебизу, – а то боюсь, я не выдержу и отделаю этого кривляку. О, Флавия, Флавия, сколько ты еще прольешь слез из-за своего сегодняшнего безумия!
Еще долго после ухода своих гостей Поль не мог объяснить себе перемену в их обращении с ним. Настроение его было испорчено.
– Черт их разберет, – подумал он, – они смеются над моими надеждами, моей верой в них…
В бессильной злобе он заскрежетал зубами.
Но доктору и Тантену было не до него. Они думали об Андре.
– Пока я не узнаю все о нем, виконтессе и бароне, надо запретить Круазеноа показывать свой нос у Сабины, – сказал Тантен. – Я приставил к каждому из них по глазу и уху, так что, думаю, скоро я буду знать все, и мы еще поборемся…
За разговором незаметно они дошли до бульвара. Тантен остановился и вынул из кармана часы.
– Однако, как время летит! Уже четыре часа. К сожалению, мы должны расстаться. У меня больше нет ни минуты. И не трусь, я сумею отстоять тебя!
– Вечером увидимся?
– Не знаю, вряд ли. Сейчас надо поесть, а вечером у меня свидание с Тото-Шупеном и Каролиной Шимель. Готов голову заложить, что тайна Шандоса в руках у этой девки. Безусловно, она будет упираться, но я знаю ликер, который может развязать язык кому угодно, а выпить она любит!
