Эмиль Габорио
Рабы Парижа

Герцог взглянул на руки.

Мари сказала правду.

Не только ладони, но даже манжеты его были в крови.

Все-таки он осмелился бросить на нее умоляющий взгляд.

Герцогиня указала ему на дверь.

– Уходите! – приказала она. – Уходите. Я не выдам вас, скрою ваше преступление. Больше не требуйте от меня ничего. Помните, что между нами труп и что я вас ненавижу!

Гнев и ревность разрывали сердце Норберта.

Мертвый Жорж де Круазеноа победил его…

– А вы, мадам, не забывайте, что я – ваш муж и вы принадлежите мне! Завтра в десять часов я буду здесь. До свидания!

Герцог выбежал из дворца.

…На Доме Инвалидов пробило два часа, когда он подошел к солдату, чтобы забрать свою лошадь.

– Долго же вы ходите в гости, – сказал тот. – Мне давно пора быть в казарме. Теперь придется сидеть под арестом. Вы думаете, это приятно?

– Я тебе обещал двадцать франков?

– Да.

– Вот тебе сорок.

– Благодарю вас. Если еще соберетесь в гости, можете на меня рассчитывать. Я по вечерам всегда в этом кабачке…

Норберт, не дослушав солдата, вскочил в седло.

Через час он уже стучал в окно Жана.

Глава 56

Утром горничная вошла в спальню герцогини де Шандос и увидела, что госпожа, совершенно одетая, лежит на полу без сознания.

Герцога еще не было.

Слуги растерялись. Сразу четыре лакея побежали за врачом.

В десять часов, как и обещал, приехал Норберт.

Герцогиня открыла глаза, но не узнала его.

Де Шандос заволновался. Что могла означать внезапная болезнь жены? Не приезжала ли в его отсутствие полиция? Не было ли, не дай Бог, обыска?

Он стал осторожно расспрашивать горничных.

Они ничего не знали.

Герцог несколько успокоился.

Ему доложили, что приехали сразу два врача. Они осмотрели мадам де Шандос и заявили, что болезнь очень серьезная и что больная может уже не встать. Ее надо вовремя поить лекарством и нельзя оставлять одну.

Последнее распоряжение было излишне. Норберт не отходил от жены, боясь, что она в бреду выдаст его.

Он не ошибся.

Ему множество раз пришлось выслушать историю ее любви и своего преступления.

Герцог вспомнил, как он когда-то так же сидел у постели отца, чтобы никто другой не услышал о яде. Если бы не Жан…

Норберт выглянул в коридор.

– Жан!

– Его нет, ваша светлость, – ответила горничная герцогини.

– Как только он вернется, пришлите его ко мне.

Этот диалог повторялся потом через каждые полчаса.

Жан появился только к вечеру.

Де Шандос отошел с ним к окну.

– Ну, что? – спросил вполголоса Норберт;

– Все идет на лад, господин герцог, – шепотом ответил слуга.

– Каролина?…

– Уехала.

– Сколько ты ей дал?

– Двадцать тысяч.

– Ты уверен, что ее уже нет в Париже?

– Я сам посадил ее в почтовую карету.

Норберт с облегчением вздохнул.

– А второе мое поручение?

Старый слуга печально покачал головой.

– Опасное дело, ваша светлость.

– Ты мне это уже говорил.

– И еще раз повторяю.

– Но я ведь тебе приказал!

– Ваше повеление выполнено. Но…

– Никаких «но»! Что ты сделал?

– Заказал молодому торговцу египетские товары. По хорошей цене. Он сегодня же выезжает в Каир.

– Ты отдал ему письма маркиза де Круазеноа?

– Еще нет, господин герцог.

– Почему?

– Мало ли что может случиться…

– Ты опять за свое? Сейчас же отдай ему письма! Одно пусть пошлет из Марселя, второе – из Каира.

– Будет исполнено, ваша светлость. Хоть бы он письма не перепутал…

Двое суток герцогиня непрерывно бредила. Норберт не смел сомкнуть глаз: она все время говорила об окровавленном Жорже, падающем в могилу от удара шпаги.

На третий день болезни она, наконец, спокойно уснула.

Де Шандосу тоже надо было отдохнуть. Однако прежде, чем прикорнуть в кресле у постели жены, он послал мадам де Мюсидан письмо, в котором сообщал о болезни герцогини.

Когда он проснулся, ему передали ответ:

«Мой муж решил провести зиму в Италии. Мы уезжаем сегодня вечером. Не пытайтесь больше меня увидеть. Прощайте.

Диана де Мюсидан.»

Эта записка отняла у Норберта последнюю надежду. Он понял, что уже не найдет счастья в этом мире.

От мрачных мыслей его отвлек врач, который сказал, что герцогиня уже вне опасности.

Затем доктор отвел де Шандоса в сторону и прошептал:

– Я принес вам радостную весть. У вас будет ребенок!

Норберт пришел в такую ярость, что ему едва удалось скрыть ее от врача.

– Благодарю вас, доктор, благодарю! Какая прекрасная новость! Извините, я должен сейчас же побежать к жене и поздравить ее!

Он поспешно ушел, но не в спальню герцогини, а в библиотеку, и там заперся.

– Как же меня, дурака, ловко провели! – рычал герцог, метаясь по комнате и опрокидывая кресла. – Значит, она уже давно начала встречаться с этим де Круазеноа!

Норберту, ослепленному гневом и ревностью, даже в голову не пришло, что он сам мог быть отцом ребенка.

– Неужели она надеется, что я признаю дитя ее любовника и буду терпеть в доме живое доказательство моего позора? А потом я буду вынужден передать ублюдку месье Жоржа свое имя, титул и состояние… Неплохо задумано, господа! Вы нашли для меня жестокую пытку: следить, день за днем, как ребенок становится все больше похож на папашу, лицо которого так хорошо знает весь Париж!..

Де Шандос запнулся и похолодел от страха.

– Господи Иисусе! – еле слышно пробормотал он. – Его лицо не только сделает меня посмешищем как обманутого мужа. Оно еще выдаст мою причастность к исчезновению маркиза де Круазеноа…

В душе герцога нарастало безумное желание задушить этого ребенка, как только он появится на свет.

Но о беременности жены знает врач, ее заметят слуги… Герцог вызвал Жана.

– Под дверью никого нет? – спросил он слугу, когда тот явился.

– Никого, ваша светлость.

– Жан, герцогиня беременна.

– Позвольте вас поздравить!

– С чем? Я уверен, что это ребенок маркиза…

– Почему вы так думаете?

– Жена скрывала от меня свое состояние. Я узнал о ее беременности от врача.

Норберт сел на опрокинутое кресло.

– А что, если она просто не успела вам об этом сообщить, господин герцог?

– Я бы поверил этому, если бы не застал ее однажды с любовником. Жан, я не желаю, чтобы плод этой преступной связи имел права наследника герцогов де Шандосов! Ребенка надо подменить. Как только герцогиня родит…

– Боже мой, что вы говорите!

– …Ты найдешь подходящего мальчика где-нибудь в деревне или в приюте для незаконнорожденных. Главное, чтобы он был здоровым.

– Ваша светлость, я никуда не пойду.

– Ты отказываешься мне повиноваться?

– Для вашего же блага. Подмена принесет в будущем горе дому де Шандосов.

Герцог вскочил.

– Жан, – угрожающе заговорил он, хватая старого слугу за воротник. – Если ты не выполнишь мой приказ…

– Наказывайте меня, как хотите, ваша светлость, но я не стану этого делать.

– Ты думаешь, что твой отказ что-то изменит? Я просто обращусь к кому-нибудь другому…

– …Который пойдет и выдаст вас полиции! – воскликнул несчастный Жан.

– Вот поэтому я и поручаю это тебе.

Выбора не было. Старик со слезами на глазах обещал выполнить страшный приказ своего господина.

…Месяц спустя он доложил герцогу, что купил уединенный замок недалеко от Монтуара. Герцог немедленно переехал туда вместе с женой.

Там они жили, как совершенно чужие люди, неделями не видя друг друга и изредка обмениваясь записками.

После родов Жан отвез сына герцогини в Вандомский приют для сирот, а вместо него в Монтуранской церкви был крещен ребенок бедной девушки из глухой деревни.

Маленький нищий получил имя Рене-Гонтран де Донпер, маркиз де Шандос…

Глава 57

…На этом рукопись Батиста Маскаро неожиданно обрывалась.

Поль Виолен положил ее на стол и сказал:

– Конец!

Он устал от долгого чтения вслух и радовался возможности помолчать, пока остальные будут обсуждать услышанное.

Как Поль ни торопился, длинная, печальная история сумасбродств и преступлений знаменитых герцогов де Шандосов около шести часов подряд занимала внимание слушателей.

За все это время ему удалось передохнуть только четверть часа, когда Бомаршеф отвлек господина Маскаро по какому-то спешному делу.

Правда, Поль получал немалое удовольствие от того глубокого интереса, с которым его слушали адвокат Катен и доктор Ортебиз. Они ни разу не пошевельнулись и не произнесли ни слова.

Что же касается Батиста Маскаро, то он следил за выражением лиц слушателей, как обычно делает автор при первом чтении его творения.

Он был доволен произведенным впечатлением.

Повествование оборвалось буквально на полуслове. Поль, Катен и Ортебиз долго молчали, теряясь в догадках, почему Маскаро не написал продолжения.

Адвокат решился заговорить первым.

– Я всегда говорил, что наш друг Батист рожден писателем. Стоит ему взять в руки перо, как он сразу же превращается из хозяина агентства в талантливого беллетриста. Вместо обещанных заметок мы прослушали целый роман.

– По-твоему, это роман? – спросил Ортебиз.

– Да. По крайней мере, по форме.

Доктор пожал плечами.

Маскаро встал с кресла и прислонился к камину.

– Роман ли это, – иронически сказал он, поправляя очки, – нам может объяснить господин Катен, поверенный того самого Людовика-Норберта де Шандоса, молодость которого здесь описана со всеми заслуживающими внимания подробностями.

– Я совершенно не оспариваю содержание, – живо отозвался адвокат.

– А что ты оспариваешь?

– Ничего. Я только позволил себе пошутить насчет формы, на мой взгляд несколько романтической. Вот и все. Разве это преступление?

– Нет, – холодно ответил Маскаро. – С твоей стороны это просто глупость.

Доктор Ортебиз засмеялся. Он очень любил, когда господин Батист говорил колкости адвокату.

Маскаро сейчас было не до смеха.

– Наш друг Катен, – сказал он, – получил от своего благородного клиента, герцога де Шандоса, важные сведения, но не захотел поделиться ими со мной. Очевидно, он думает, что мы идем ко дну, и не желает составлять нам компанию.

Адвокат попытался протестовать против этого обвинения, но хозяин агентства жестом остановил его.

– Одной кости животного достаточно, чтобы хороший анатом описал весь скелет. Я был бы никуда не годным наблюдателем, если бы, идя от известного к неизвестному, не смог сделать точный очерк жизни людей, за которыми слежу уже столько лет. Несколько романтическая форма, – передразнил Маскаро адвоката, – происходит не от меня, а от герцога де Шандоса и графини де Мюсидан.

– То есть, Норберта и Дианы?

– Да, друг Катен. Я уверен, что те фразы, которые больше всего подействовали на твое воображение, принадлежали им. Ведь я только делал выписки из их собственных писем.

– Откуда они у тебя?

– Графиня де Мюсидан заботливо сохранила свою переписку с герцогом. Мы взяли ее всю. Совершеннейший роман в письмах. Впрочем, там немало точной информации, полезной для нашего дела.

– Теперь я понимаю страх мадам де Мюсидан! – вскричал Ортебиз в полном восторге. – А я еще обвинял тебя в неосторожности, Батист! Ты прав: с таким оружием в руках мы можем смело требовать что угодно. Графиня отдаст руку своей дочери любому, кого мы ей назовем!

– Это еще не все, – продолжал Маскаро. – Для прояснения некоторых темных мест я познакомился с зачинателем описанной интриги, месье Доманом.

– Где ты его нашел?

– В Париже. Он – один из наших коллег. Вы его знаете. Правда, он сменил имя, постарел и плохо видит, но голова у него работает по-прежнему.

– Должен признаться, что я, поверенный герцога, узнал сегодня о своем клиенте много нового, – сказал Катен.

– Описание дуэли де Шандоса с маркизом де Круазеноа тоже документально. Оно сделано под диктовку Каролины Шимель. Девчонка действительно думала поехать на поиски жениха в Америку, но добралась только до Гавра. Нежный взгляд истосковавшегося по женщине матроса заставил ее изменить свои намерения. Парень прожил с ней все деньги, полученные от Жана, и исчез с последней тысячефранковой бумажкой. Каролина вернулась в Париж и попросила помощи у герцога де Шандоса. С тех пор он постоянно дает ей деньги, чтобы девчонка его не выдала, а она их тут же проматывает на вино и парней. Впрочем, она держала слово, данное герцогу, и если бы Тантен ее как следует не напоил, то вряд ли узнал бы о дуэли герцога с Жоржем.

Маскаро скорее размышлял вслух, чем обращался к окружающим. Казалось, он убеждает в чем-то самого себя или ищет изъяны в собственных рассуждениях.

– Очень может быть, что Каролина Шимель совсем не такая испорченная по своей натуре, как кажется. Просто легкие деньги привели ее на парижское дно. Если это так, то она, протрезвившись, вспомнит о том, что проболталась – и предупредит де Шандоса.

– Десять тысяч чертей! – подскочил в кресле Катен. – Но тогда все пропало!

Господин Маскаро презрительно пожал плечами.

– Ты опять боишься призраков.

– Хорошенькие призраки!

– Конечно! Разве я был бы так спокоен, если бы видел хотя бы тень опасности?

– Но что, если Каролина действительно пойдет к герцогу?

– А на кого она укажет? Кто вырвал у нее тайну? Какой-то старый писарь Тантен. Кто найдет какую-то связь между этим грязным стариком и почтенным адвокатом Катеном?

– Это и в самом деле трудно.

– Скажи лучше – невозможно, – вмешался Ортебиз. – А при малейшем шуме добряк Тантен провалится сквозь землю, как дьявол в конце спектакля.

Батист кивнул.

– К тому же, – продолжал он, – нам нечего бояться герцога де Шандоса. Он в нашей власти и мы держим его так же крепко, как мадам де Мюсидан.

– Чем? – спросил Катен.

– А его письма к Диане?

– Ах, да…

– Кроме того, мы прекрасно знаем, почему садовники не должны копать землю в конце его парка.

– Как ты докажешь, что лежащий там скелет принадлежал Жоржу де Круазеноа?

– У него в карманах было на тысячу франков золотых португальских монет, это указано в объявлении о розыске пропавшего маркиза.

– Вы так меня успокаиваете, словно я не в вашем распоряжении и не должен следовать за вами куда угодно, – произнес Катен.

– Мы хотим, чтобы ты был с нами не только из страха за прошлое, но и в надежде на будущее.

Адвокат протянул руку господину Маскаро.

– Я буду действовать честно, даю тебе слово. Расскажи нам о своих планах, а затем я поделюсь новостями, которые узнал от де Шандоса.

Батист самодовольно улыбнулся и пожал руку Катену.

– Прежде всего, – начал Маскаро, – я должен рассказать вам конец истории, которую вы только что услышали. Он прост и печален. Герцогам Шандосам не было еще и пятидесяти лет на двоих, когда они потеряли всякую надежду на будущее. Их семейная жизнь превратилась в ад, и они с трудом скрывали это от посторонних. Вечно больная герцогиня занималась благотворительностью, а господин Норберт – повышением своего образования.

– А мадам де Мюсидан? – спросил Катен.

– Она решила, что ее месть будет неполной, если герцог не узнает, кому он обязан всеми несчастьями. Вернувшись из Италии, она рассказала ему, как толкнула герцогиню в объятия Жоржа и как, узнав о назначенном свидании, написала ему анонимную записку.

– И он ее не убил? – вскричал Ортебиз.

Господин Маскаро присвистнул.

– Он не тронул ни одного волоска на ее прекрасной голове.

– Я бы на его месте…

– На его месте, доктор, ты поступил бы точно так же.

– Почему?

– У нее были все его письма, и она угрожала разоблачением.

– Графиня-шантажистка? Это что-то новенькое!

– Она заставляет герцога платить ей за молчание, как простая мошенница. И не слишком стесняется. На днях потребовала десять тысяч, чтобы заплатить Ван-Клопену.

Все были поражены.

– Какая женщина! – тихо проговорил доктор. – А я еще жалел ее как нашу будущую жертву…

Маскаро жестом велел ему замолчать.

– Теперь пора вспомнить о маленьком нищем, известном в свете под именем Гонтрана де Шандоса. Ты ведь его знал, доктор?

– Да, я его лечил пару раз. Хорошенький был мальчик.

– Верно. Но большой негодяй. Он получил воспитание принца, однако обладал вкусами лакея. Если бы он остался жив, то непременно опозорил бы имя, которое носил. Его поведение приводило в отчаяние герцога и герцогиню. Месяцев десять назад он умер.

– После одной из диких оргий у него началась горячка, – вставил Ортебиз, – и через три дня его не стало.

– Умирая, он просил прощения у тех, кого считал своими родителями. Норберт и Мари горько рыдали и, позабыв взаимную ненависть, помирились над смертным ложем приемного сына.

Батист развалился в кресле и удовлетворенно вздохнул.

– Они остались без наследника, – сказал он.

Все придвинулись к нему и стали слушать с удвоенным вниманием.

– Гонтран умер, – продолжал Батист, – и род герцогов де Шандосов должен был угаснуть. Только тогда Норберт решил отыскать своего настоящего сына. Теперь он страдал от того, что не мог изменить прошлое. Но у него еще оставалась возможность усыновить собственного ребенка и таким образом передать ему имя и состояние.

– Ублюдку маркиза де Круазеноа, как его назвал когда-то сам Норберт? – усмехнулся доктор.

– Герцог уже не сомневался в том, что это был его сын.

– С чего же он начал поиски?

– Поехал в Вандомский приют, – сказал Маскаро. – Там сообщили, что в указанный им день действительно был принят ребенок в таких-то пеленках и с серебряной медалькой на шее. Ему даже показали эту медальку.

– Но ребенка там, конечно, уже не было, – вставил Ортебиз. – Он вырос и ушел. Сейчас это совершенно взрослый молодой человек.

– Когда этому молодому человеку еще было двенадцать лет и воспитатели восхищались его умом и красотой, он убежал из приюта. Его долго искали, но так и не нашли.

Катен слушал все эти подробности с плохо скрытой досадой. Почему он, поверенный де Шандоса, не сообщил их первым? Какой просчет!

– Это был страшный удар для герцога. Норберт вернулся домой и объявил жене, что все кончено: Бог не простил им прежних прегрешений. Однако через несколько дней, немного успокоившись, он решил продолжать поиски. Конечно, мир велик и несчастный мальчик без имени так же незаметен в нем, как атом. Но время и деньги могут творить чудеса, а де Шандос готов потратить на поиски сына всю жизнь и все состояние. С его миллионами можно привести в действие полицию всей Европы.

Поль, Катен и Ортебиз обеспокоенно переглянулись.

– Герцог поклялся не прекращать поиски до тех пор, пока не найдет сына или неоспоримые доказательства его смерти. Жене он не сказал об этом: ее здоровье настолько подорвано, что сильное волнение может стоить ей жизни.

– И что же нашла полиция? – спросил Поль.

– Ничего, – ответил Маскаро. – Ведь он едва объяснил дело, боясь проговориться о своих преступлениях. Хотя ему, в конце концов, дали толковый совет: обратиться к соседу нашего друга Мартен-Ригала, известному сыщику Лекоку.

При звуке этого имени Ортебиз так резко вскочил с кресла, словно его ударили хлыстом. Он взялся рукой за свой мрачный медальон, как будто цепочка сдавила ему горло, и, задыхаясь, проговорил:

– Подождите… Если в этом деле участвует Лекок, то я ухожу. Извините…

Катен усмехнулся.

– Успокойтесь, доктор. Лекок отказался.

– Не может быть! Де Шандос ведь предложил ему, наверно, целое состояние!

– Лекок – чудак, капризный, как хорошенькая женщина. Он ответил, что это дело его не интересует. Герцог посулил ему миллион, а он стал объяснять, что работает не за деньги, а из любви к искусству, – пояснил Батист.

– Между прочим, это правда, – сказал адвокат.

– Плохо уже то, что с Лекоком советовались по этому делу, – пробурчал Ортебиз.

– Ты что, веришь, как и все, что он ясновидец?

– Если во что-то верят все, то это не обязательно ложь, – ответил доктор, но все же сел.

– Отказ Лекока сыграл нам на руку, – продолжал Маскаро. – Де Шандосу пришлось обратиться за помощью к Катену, который свел его с нашим другом Перпиньяном. Дальше продолжай ты, Катен…

Адвокат встал.

– Начну с того, что герцог поручил наблюдать за поисками вашему покорному слуге. Впрочем, вы, вероятно, об этом уже знаете.

– Розыск уже начали? – спросил Маскаро.

– Еще нет.

– Почему?

– Я считаю, что искать иголку в стоге сена бессмысленно.

– Лекок сказал, что успех вполне возможен.

– Он так говорит, – сказал Катен.

– А думает иначе?

– Конечно.

– Докажи, – потребовал Маскаро.

– Очень просто: если бы он верил в успех, то сам взялся бы за это дело.

С минуту все молчали. Батист, загадочно улыбаясь, протирал стекла очков. Окончив свое занятие, он с той же усмешкой оглядел присутствующих и сказал:

– Ты, адвокат, согласен с тем, что Лекок делает, поэтому до сих пор не начал поиски. А я согласен с тем, что Лекок говорит, поэтому я уже нашел единственного наследника герцогов де Шандосов!

Глава 58

Все были ошеломлены последними словами Батиста Маскаро.

– Ты не шутишь? – с трудом выговорил Катен.

– Никогда в жизни не говорил так серьезно.

– Как же вам это удалось? – поинтересовался Поль.

– Какая разница? Я нашел. Остальное – неважно.

– Так веди же скорее наследника к герцогу и получай вознаграждение! – воскликнул Ортебиз.

– Я не должен показываться де Шандосу на глаза, – сказал Маскаро. – Поэтому уступаю свои лавры Катену и Перпиньяну. Они вернут отцу сына и получат деньги.

Катен обвел испытующим взглядом всех собеседников, словно хотел проверить, не разыгрывают ли его.

– Ты, Батист, опасаешься идти к герцогу и посылаешь к нему нас с Перпиньяном? Похоже, тут какая-то западня…

Господин Маскаро презрительно пожал плечами.

– Во-первых, у тебя нет никаких оснований считать меня подлецом. Во-вторых, мы все заинтересованы в твоей безопасности. Если хоть один из нас будет скомпрометирован, то нам придется закрыть агентство. К тому же от тебя, в общем-то, ничего и не требуется. Рисковать будут другие.

– Тогда почему же…

Батист Маскаро вышел из терпения. Он нахмурился и жестко произнес:

– Хватит спорить, пора действовать!

Катен хорошо знал этот тон. Когда Маскаро начинал так говорить, надо было немедленно и беспрекословно повиноваться.

– Садись за мой стол, – продолжал хозяин агентства, – и подробно записывай, что и как ты должен делать. Помни, что все зависит от точности выполнения моих указаний. Один неверный шаг – и все пропало.

Адвокат сел к столу и открыл свою записную книжку.

– Я готов, господин Маскаро.

Батист встал и прислонился к камину.

Лицо его совершенно преобразилось.

Он уже не советовался с друзьями, а отдавал приказания подчиненным.

– Поль и Ортебиз, слушайте внимательно. Очень важно, чтобы вы не пропустили ни слова.

Доктор понимающе улыбнулся, словно предвидел, что произойдет дальше.

– Итак, – начал Маскаро, – сегодня у нас четверг. Поиски должны начаться в субботу. Можешь ли ты, Катен, уговорить господина де Шандоса отправиться с тобой и с Перпиньяном в Вандом именно послезавтра?

– Думаю, что смогу.

– Батист Маскаро сильно топнул ногой.

– Мне надо знать точно! Да или нет?

– Ну, хорошо: да.

– Наконец-то. Значит, в субботу вы поедете в Вандом и остановитесь там в гостинице «Ла Пост».

– В гостинице «Ла Пост», – пробормотал Катен, записывая.

Маскаро не обратил никакого внимания на это ребячество адвоката.

– В воскресенье вы пойдете в приют для сирот, чтобы еще раз попытаться отыскать хоть какие-нибудь следы беглеца.

– Другого пути нет, – согласился доктор.

– На этот раз с герцогом будет говорить сама начальница приюта, которая при первом его посещении была больна.

– Откуда ты это знаешь? – спросил адвокат.

– Я знаю все.

Поль и доктор переглянулись.

– Дальше, – сказал Катен.

– Начальница повторит все то, что сообщили герцогу в прошлый раз. Кроме того, она вспомнит новые подробности.

– Их ты тоже знаешь? – иронически осведомился Катен.

– Она назовет точную дату побега.

– Какую?

– Вечер девятого сентября тысяча восемьсот пятьдесят шестого года. Она опишет, как выглядел мальчик в тот день.

– И как же он выглядел?

– Начальница скажет, что это был большой, здоровый, сильный мальчик с приятным лицом и выразительными глазами. Он казался несколько старше своих лет. От нее же вы узнаете, что он убежал в белых штанах в голубую полоску и в серой полотняной рубашке.

– Я не успеваю записывать, – сказал адвокат.

– Ещё на мальчике были черный галстук и маленькая шапочка без козырька, – чуть медленнее продолжал Батист. – По предположениям госпожи начальницы он прихватил еще с собой белую рубашку, серые шерстяные брюки и пару новых сапог, увязав это все в красный клетчатый платок.

– Черт возьми! – шептал Катен. – Откуда тебе все это известно?

– Потом вы вернетесь в гостиницу и станете совещаться, что делать дальше. Я присоединяюсь к тому мнению, которое выскажет господин Перпиньян.

– А что он скажет?

– Он предложит вам разделить окрестности Вандома на несколько квадратов и обойти их все по порядку, опрашивая жителей каждого дома.

– Толково, – одобрил адвокат.

– Вот это ты и скажешь. Добавишь только, что проще воспользоваться административным делением округи и обойти общины в алфавитном порядке. Для подтверждения своих слов ты потребуешь у хозяина гостиницы географический словарь Бешерелля и предложишь обследовать поселения в том порядке, в котором они там указаны: Азе, Арен, Марсильи и так далее.

– Азе, Арен, Марсильи, – повторил Катен.

Батист Маскаро подошел к адвокату и положил руку ему на плечо.

– Имей в виду, что все зависит от того, насколько точно вы будете соблюдать порядок обследования общин.

– Не беспокойся. Вот, посмотри в мои записи: Азе, Арен, Марсильи…

Маскаро одобрительно кивнул.

– Приняв такое решение, вы пожелаете найти проводника.

– Конечно.

– Вы попросите хозяина гостиницы указать вам человека, хорошо знающего местность. Он посоветует взять кого-нибудь из его слуг. Здесь, Катен, я могу рассчитывать только на счастливую случайность. Если хозяин предложит человека, которого зовут Фрего, то все в порядке. Но он может назвать и другого. Тогда ты должен так ловко вытребовать в проводники нашего человека, чтобы никто ни о чем не догадался.

– Повтори еще раз имя.

– Фрего.

– Как мне его узнать?

– Тебе его укажет Перпиньян.

– Что я должен сказать слуге?

– Ничего.

– А если он сделает что-нибудь не так?

– Он будет знать свою роль не хуже тебя.

– Этому адвокату вечно все не так, – проворчал Ортебиз.

– В понедельник утром Фрего поведет вас в общину Азе.

– Как мы должны там действовать?

– Бог ты мой, да так же глупо, как в подобных случаях действует полиция!

– Я не полицейский. Объясни подробно.

– Хорошо, – сказал Маскаро. – Сначала вы обратитесь к властям. Они, как это всегда бывает, ничем не смогут вам помочь.

– Так зачем же к ним обращаться? – спросил Катен.

– Чтобы тянуть время, дружище, чтобы тянуть время. Не можете же вы найти маркиза де Шандоса в первый же день поисков!

Поль засмеялся.

– А затем?

– Затем вы пойдете от дома к дому, от одной двери к другой, повторяя каждому жителю заранее заготовленный текст, короткий и понятный.

– Например?

– «Мы ищем ребенка, который пропал девятого сентября тысяча восемьсот пятьдесят шестого года из Вандомского приюта. Не ночевал ли он у вас? Не слышали ли вы о нем?»

– И все?

– Дальше сообщаете приметы, которые узнали от начальницы приюта, и обещаете десять тысяч франков, если сведения жителей подтвердятся.

– Погодите, я запишу. Ничего лучшего мы все равно не придумаем.

Маскаро продиктовал текст, потом продолжал:

– В понедельник вы получите только отрицательные ответы. То же самое повторится во вторник, в среду и в последующие дни…

– Бедный де Шандос! – посочувствовал адвокат.

– Зато в субботу появится проблеск надежды. Фрего приведет вас на уединенную ферму, расположенную на берегу озера. Хозяина зовут Лоргелин. С ним живут жена и два сына. Вы, вероятно, застанете семью за обедом. Они пригласят вас к столу.

– Мы не откажемся, – вставил Катен.

– Правильно, адвокат. За едой вы заговорите о пропавшем ребенке. Жена Лоргелина поднимет руки к небу и воскликнет: «Святая Мария! Эти господа ищут нашего Пьера!».

Батист Маскаро был прекрасным рассказчиком. Его вдохновенный голос и выразительные жесты увлекали слушателей и заставляли их воспринимать все эти предполагаемые события так живо, как будто они происходили в действительности.

– Она скажет именно эти слова? – удивился Катен.

– Слово в слово! А потом ее муж расскажет, как в середине сентября тысяча восемьсот пятьдесят шестого года он нашел в придорожной канаве дрожащего от ночного холода мальчика и привел его домой. Ребенок не сказал своего имени, а может быть, и сам не знал его. Эти люди оставили мальчика у себя и прозвали Пьером. Вы захотите… Записывай, адвокат! – прервал свою речь Батист, заметив, что Катен заслушался.

– Мы захотим, – проговорил адвокат, хватая карандаш. – Что мы захотим?

– Рассказать Лоргелину приметы, которые узнали в приюте. Но хозяин не даст вам этого сделать.

– Почему?

– Он сам перечислит приметы мальчика, и они в точности совпадут с полученными от начальницы.

– Вот здорово! – в восторге воскликнул Поль.

– Будь в это время настороже и внимательно наблюдай за герцогом: если ему от неожиданной радости станет плохо, сразу же дай воды.

– Дать воды, – бубнил адвокат, быстро водя карандашом по бумаге.

– Потом Лоргелин начнет расхваливать Пьера: какой он был добрый и умный, красивый и веселый… Хозяин был так рад этому ребенку, что нарушил свой долг и не сообщил о найденыше в приют, чтобы мальчика не забрали. И вся семья будет подтверждать каждое слово Лоргелина. Сыновья вспомнят, что Пьер писал не хуже нотариуса и даже отыщут в шкафу тетрадку, исписанную его рукой.

– А потом нам скажут, где сейчас живет молодой маркиз, мы отведем туда отца и получим обещанную им награду, – развеселился Катен.

– Ошибаешься, – осадил его Батист Маскаро. – Жена со слезами на глазах пожалуется вам на неблагодарность мальчика. Они приняли его, как родного сына, а он через год вдруг ушел с группой бродячих музыкантов. Вы почувствуете жалость к этим добрым людям. Лоргелин поведает, как он пытался отыскать Пьера и даже ездил для этого на праздники в Шато-Рено и в Блуа. Но все было напрасно. В заключение они покажут вам старую одежду, в которой мальчик сбежал из приюта и новую шапочку, которую он так и не успел надеть.

Ортебиз захохотал.

– Что, адвокат, попал пальцем в небо? – спросил он.

– Признаю, – честно сказал Катен. – Но я не понимаю, зачем нам выслушивать все эти россказни, если они не ведут нас к цели!

– Имей терпение и дай мне договорить до конца, – потребовал Маскаро. – Ты – парижский адвокат и умеешь только рыться в законах да ловко морочить людям голову! Перпиньян же, точно заправский сыщик, радостно объявит, что он нашел нить, крепко держит ее в руках и уверен, что с ее помощью распутает весь клубок. Это значит, что он отыщет молодого маркиза, если тот жив, или укажет могилу, если тот умер.

– По-моему, ты преувеличиваешь таланты господина Перпиньяна.

– Если он ошибется, его поправишь ты.

– Я?

– Ты, Катен. Ты.

– Но мои способности к искусству сыска не выше, чем у Перпиньяна.

– Тебе нужно будет только осторожно подтолкнуть его на указанную мной дорогу и при этом сделать вид, что ты ни во что не вмешиваешься. Но он не ошибется, я в этом уверен!