Эмиль Габорио
Рабы Парижа
Глава 71
Арестованных доставили в приемную комиссара полиции.
Бродяга тут же обернулся к сопровождавшему их сержанту и дружески пожал ему руку, затем спросил:
– Патрон здесь?
– Да.
Бродяга удовлетворенно улыбнулся и обратился к Андре:
– У вас крепкая рука, месье, и вы неплохо владеете приемами. Если бы я не успел вовремя упасть, то бой, пожалуй, окончился бы после первого же вашего удара. Надеюсь, что я не причинил вам вреда, иначе мне достанется за это от патрона.
В глубине комнаты отворилась дверь, и оттуда прозвучал спокойный, уверенный голос:
– Впустите.
Андре вошел в кабинет комиссара полиции.
Его бывший противник закрыл за ним дверь и остался ждать в приемной.
Художник огляделся.
Справа от него за массивным столом сидел человек в золотых очках. Его вполне можно было бы принять за важного чиновника из министерства.
– Прошу вас, господин Андре, – с утонченной вежливостью произнес он. указывая на стул.
Художник сел.
Он уже перестал понимать, где он и что с ним происходит.
Сержант подает руку оборванцу…
Начальник наглого бродяги – полицейский чиновник в золотых очках…
Андре впервые видит этого начальника, однако тот знает его имя и узнает его с первого взгляда, несмотря на переодевание и грим…
Все это походило на сон.
– Прежде всего, – сказал господин в золотых очках, – я должен попросить у вас прощения за слишком уж бесцеремонный способ знакомства. К сожалению, выбора у меня не было. Для нас обоих очень важно, чтобы никто не знал о нашей встрече, а за вами следят зорко.
– Сегодня за мной следили? – удивился Андре.
– Да.
– Кто?
– Некий Кондель, один из самых ловких шпионов в Париже. А вы думали, что вам удалось замести свои следы?
Андре кивнул.
Незнакомец приветливо улыбнулся.
– Вы напрасно потратили время на переодевание, – сказал он. – Вашим противникам известно, что у вас есть причины следить за господином де Круазеноа?
– Да.
– Значит, они должны были узнать вас, как только вы появитесь поблизости от дома маркиза.
– Вы правы. Как же я сам до этого не додумался?
Смущение художника, похоже, доставляло его собеседнику большое удовлетворение.
– И загримировались вы неудачно, – продолжал он. – Не обижайтесь. Если бы вы собирались играть роль в домашнем спектакле, то все было бы превосходно. Но Конделя так просто не проведешь.
Человек в золотых очках встал, обошел вокруг стола и остановился перед художником.
– Зачем вы покрыли лицо красками, словно индеец? Чтобы вас не узнали, достаточно нанести по два-три штриха мягким грифелем около губ, ноздрей и бровей. Вы позволите?
Он вынул из кармана карандаш и несколько раз прикоснулся им к лицу Андре.
– Теперь взгляните в это зеркало.
Художник посмотрел – и не узнал самого себя. Брови его, казалось, срослись, рот увеличился, нос изменил форму. Злобная, наглая рожа внушала отвращение.
– Вы понимаете, что ваш грим никуда не годился? Кондель вас узнал.
– Откуда вам это известно?
– Он следил за вами, – ответил чиновник, возвращаясь в свое кресло. – Но давайте перейдем к делу. Мне нужна ваша помощь. Потому я и послал своего агента Пало в кабачок, чтобы он затеял с вами потасовку и тем самым дал полицейским возможность привести вас сюда, не вызывая подозрений у Конделя. Кстати, сотрите следы моего карандаша, иначе Кондель обязательно их заметит.
Андре повиновался.
– Кое-что мне уже известно, – сказал господин в золотых очках, вертя в руках табакерку с такой ловкостью, что ему позавидовал бы любой актер, играющий роли капиталистов в Комеди Франсэз. – Жан Лантье, у которого вы поселились, придя в Париж после побега из Вандомского приюта, ручается за вас, как за самого себя. Его зять, доктор Лорилье, клянется, что никогда не встречал более возвышенной души, более твердого характера и более безукоризненной честности, чем у вас.
Художник стал красным, как девушка, которая впервые услышала признание в любви.
– Месье! Откуда вы все это знаете?
– Дайте мне закончить. Господин Ганделю заявляет, что готов доверить вам все свое состояние даже без расписки. Все, кто работает на строительстве его нового дома, отзываются о вас с глубоким уважением, начиная с вашего друга Виньоля. Лучшие художники Франции утверждают, что вы станете знаменитым живописцем. Правда, пока вам приходится зарабатывать себе на хлеб в качестве скульптора-орнаментщика. Точные ли я имею о вас сведения?
– Да, – прошептал ошеломленный Андре.
Его собеседник улыбнулся.
– К несчастью, они этим и исчерпываются. Возможности полиции, увы, весьма ограничены. Она имеет дело только с действиями. Намерения от нее ускользают. Пока воля не превратилась в поступок, полиция бессильна. И так будет до тех пор, пока ученые не откроют способ чтения мыслей. Мне известна ваша биография. Я знаю, где и когда вы были с сыном господина Ганделю. Мне сообщили о том, что вы ездили в карете с бароном де Брюле. Я вижу, что вокруг вас увивается Кондель. Это – факты.
Чиновник устремил на Андре такой пристальный взгляд, словно хотел его загипнотизировать, и медленно проговорил:
– Но мне не могли сказать, зачем вы следили за месье Вермине, почему ваше внимание привлек дом господина Маскаро, с какой целью вы пытаетесь проникнуть в тайны маркиза де Круазеноа, подслушивая разговоры его слуг…
Минуты две он помолчал, давая Андре возможность обдумать услышанное. Затем сказал:
– На эти вопросы я прошу ответить вас.
– Я не могу этого сделать, месье.
– Почему же?
– То, что вы хотите узнать – секрет…
– Несомненно.
– …И он не принадлежит мне.
– Вы не хотите ничего говорить? Хорошо. Рассказывать буду я.
Андре недоверчиво посмотрел на излишне самоуверенного господина.
Тот невозмутимо продолжал:
– Я уже сообщил вам некоторые факты. Теперь перейдем к моим предположениям. Думаю, что смогу поведать вам секрет, который вы пытаетесь утаить, и не стану скрывать тех рассуждений и промежуточных выводов, которые привели меня к истине. Начнем с маркиза. Вы его подстерегаете – значит, вы испытываете к нему сильную неприязнь. За что? В последнее время в жизни господина Генриха произошло всего два значительных события. Вам не нравится то, что он основал Акционерное общество Тифильских рудников? Нет? Значит, то, что он собирается жениться на мадемуазель де Мюсидан. Вы снова краснеете, следовательно я угадал. Но это еще далеко не все…
Теперь Андре смотрел на незнакомца с подозрением и опаской.
– Выходит, что ваша цель – предотвратить этот брак. Почему? Причина, по-видимому, в том, что вы влюблены в госпожу Сабину. Любит ли она вас? Похоже, что любит. Иначе она вряд ли отказала бы не так давно Брюле-Фаверлею, умному, знатному и богатому красавцу, одному из самых благородных людей в Париже. Идем дальше. Графы де Мюсиданы вдруг соглашаются выдать свою дочь за разорившегося в пух и прах маркиза с весьма сомнительной репутацией. Ясно, что согласие дано не по доброй воле и что в душе они презирают господина Генриха так, как он этого заслуживает в глазах света. Поэтому мы имеем право предполагать, что у де Мюсиданов есть какая-то страшная тайна и что маркиз их шантажирует.
– Это неправда, месье! – воскликнул Андре. – Совершеннейшая неправда!
– Если человек, влюбленный в госпожу Сабину, так горячо отстаивает честь ее родителей, то других доказательств моей правоты уже не требуется. Вчера граф был у вас. Он вошел к вам мрачным и подавленным, а вышел почти сияющим. Причина такой перемены могла быть лишь одна. Вы обещали освободить его от домогательств маркиза и предотвратить разглашение его тайны. А господин Октавий дал слово, что в случае вашего успеха выдаст за вас дочь. Только этим я могу объяснить ваши последующие действия. А теперь скажите, что я ошибаюсь.
Андре промолчал. Лгать было неприятно и бессмысленно, а говорить правду он не мог. Это было бы предательством по отношению к отцу Сабины.
– Доверил ли вам господин де Мюсидан свой секрет? Не думаю. Такие тайны не сообщают при первой встрече. Я ее тоже не знаю. Но если хорошенько порыться в памяти, то предположить кое-что можно… Вы, вероятно, не раз слыхали, что полиция забывчива. Так принято считать, но это неверно. Нет ни одного государственного учреждения, которое могло бы помнить дольше и лучше, чем мы. Пока дело не доведено до конца, полиция спит одним глазом, как говорил мой учитель, папаша Табаре. Мне известны преступления, которые три поколения сыщиков передают друг другу, как пароль. Хотите пример? Пожалуйста. Знаете ли вы, что у господина Генриха был старший брат Жорж? Он исчез более двадцати лет тому назад самым таинственным образом. В то время господин Жорж был одним из близких друзей графини де Мюсидан. Не является ли тогдашнее исчезновение причиной сегодняшнего брака?
Художник вскочил со стула, дрожа всем телом и не сводя изумленного взгляда с необыкновенного собеседника.
– Кто вы? – с трудом выговорил Андре. – Я хочу знать, с кем говорю о таких ужасных тайнах…
Господин в золотых очках перестал вертеть табакерку, улыбнулся и представился:
– Я – Лекок.
Художник медленно опустился на место. Он был так потрясен, что едва смог пролепетать:
– Знаменитый сыщик Лекок!
Несколько секунд сыщик наслаждался эффектом, который произвело его имя. Затем продолжал:
– А теперь, когда мы познакомились, могу ли я рассчитывать на вашу полную откровенность? Ведь вы уже убедились в том, что я и так знаю все. Или почти все. Будьте же благоразумны и поймите, что вы никого не предаете, поскольку секреты родителей мадемуазель Сабины известны мне лучше, чем вам.
– Зачем же вам нужен я? И как вы меня нашли?
– Это очень просто. Я охотился, а вы пересекли мою тропу. За вами зорко следили те самые люди, которых подстерегал я. Мне стало ясно, что вы – одно из главных действующих лиц пьесы, которую я стараюсь прочитать. Поэтому в последние дни вы ходите между их шпионами и моими. Сегодня я знаю уже достаточно, чтобы утверждать: развязка этой пьесы связана с вами.
– Но каким образом?
– Скоро узнаете, месье Андре. А пока я хочу сообщить вам завязку и сюжет. Несколько лет тому назад мне стало известно, что в Париже появилась компания ловких шантажистов, то есть людей, вымогающих деньги за неразглашение постыдных секретов. Негодяи не совершают никаких других преступлений. В этом-то и заключается их сила.
– Я подозревал что-то в этом роде, – сказал Андре.
– С тех пор я все время пытаюсь добраться до этих мерзавцев, но пока ничего не выходит.
– Почему?
– Видите ли, вымогатели недаром уверены в своей безнаказанности. Если у вас вытащат из кармана пять франков, то вы заявите в полицию. Верно?
– Да.
– А если у вас потребуют тысячу, угрожая в случае отказа разгласить тайну, которая покроет вас позором? Вы заплатите, и будете молчать.
– Неужели же ничего нельзя сделать?
– Десятки раз я говорил с теми, кто только что заплатил мошенникам. Как бы туго им ни пришлось, ни один из этих людей не согласился дать мне в руки оружие против шантажистов. Сколько бы я ни уверял несчастные жертвы в скромности полиции, ничто не помогало. Тогда я решил ввести к негодяям своего человека. Уже не один месяц он служит камердинером у вашего соперника.
– У маркиза Генриха? Значит, это тот самый слуга, который сидел рядом со мной и говорил на ломаном английском языке?
– Тот самый.
– И что же это дало, месье Лекок?
– Почти ничего, хотя обошлось в десять тысяч. Так что же могло вам дать подслушивание разговоров в кабачке?
– Совсем ничего…
– Теперь вы понимаете, почему я нужен вам?
– Да.
– А почему вы нужны мне?
– Пока что нет. Но вы мне поможете?
– Мы должны помочь друг другу, господин Андре. Иначе у нас ничего не выйдет, несмотря на все мои старания. Один Маскаро стоил мне множества седых волос, пока я понял, что у него три лица.
– Что вы имеете в виду?
– Вы знаете Мартен-Ригала и Тантена?
– Понаслышке. Они вместе с Маскаро входят в шайку Генриха де Круазеноа.
– Вы дважды ошибаетесь. Во-первых, Маскаро, Мартен-Ригал и Тантен – три имени одного и того же человека. Во-вторых, главарь шантажистов вовсе не маркиз, а этот трехликий плут. Он так хитер, что устроил потайной ход между домом банкира Мартен-Ригала на улице Монмартр и конторой Маскаро на улице Монторгейль. Даже я не сразу об этом догадался.
Знаменитый сыщик усмехнулся.
«Маскаро хитер, но есть кое-кто похитрее», – как бы говорила его улыбка.
– На этот раз мошенники затеяли настолько дерзкую аферу, что у меня появилась надежда на их арест, – продолжал Лекок. – Они основали Акционерное общество Тифильских рудников с единственной целью: ограбить акционеров.
– Так я и думал!
– Это будет их последняя подлость. Ведь я знаю всю шайку, от Маскаро до Тото-Шупена, и мне известен каждый их шаг. У нас есть достаточные основания для того, чтобы арестовать всех. Кроме, может быть, Ван-Клопена, но это мы еще посмотрим. Правда, Катена и Перпиньяна нет сейчас в Париже, но я не выпускаю их из виду, Они сейчас путешествуют неподалеку от Вандома вместе с герцогом де Шандосом, а следом за ними идут два моих агента.
У Андре голова шла кругом.
Теперь он видел, насколько безнадежной была его попытка бороться против мошенников в одиночку.
– Надеюсь, вы поняли, что не только можете, но и должны – в ваших же интересах – рассказать мне все, что вам известно. Мне необходимо уточнить некоторые детали.
Андре больше не колебался.
Он кратко, точно и откровенно изложил все, что ему было известно.
Когда он закончил, господин Лекок встал.
– Благодарю вас, месье. Сейчас мне уже все ясно.
Глаза за золотыми очками победоносно сверкали.
– С этой минуты, господин Андре, можете спать спокойно. Не позднее, чем через месяц, мадемуазель Сабина станет вашей женой. Это вам говорю я, Лекок.
Он сделал паузу и задумался. Потом озабоченно прибавил:
– Я могу ручаться за все, кроме вашей жизни. Негодяи слишком заинтересованы в том, чтобы вы им не помешали, Ради Бога, будьте осторожны! Не теряйте бдительности ни на минуту. Не обедайте дважды в одном и том же ресторане, не ешьте блюд, которые имеют странный привкус. Если на улице будет толпа, то обойдите ее стороной. Берегитесь карет. Не опирайтесь на подоконники. Словом, не доверяйте ничему. Я опасаюсь вашей смелости и энергии.
Андре поблагодарил сыщика, и собрался было уходить, но тот жестом остановил его.
– Еще один вопрос. Нет ли у вас на плече – вот здесь – какого-нибудь шрама или другого приметного знака?
– Есть. След от сильного ожога, который я получил в детстве, – ответил удивленный художник. – А откуда вы об этом знаете?
Лекок улыбнулся – и не ответил.
– Все идет как нельзя лучше, – сказал он и открыл дверь кабинета.
Когда Андре вышел, сыщик попрощался с ним теми самыми словами, которые так часто говорил Маскаро Полю Виолену:
– До свидания, маркиз де Шандос!
Глава 72
После ухода Андре месье Лекок позвал Пало.
Агент, так удачно сыгравший роль нахального бродяги, торопливо вошел в кабинет.
– Господин, которого ты только что привел ко мне, отныне – мой друг. – сказал Лекок.
Пало поклонился.
Выражение его лица ясно показывало, что с этой минуты Андре стал в его глазах очень важной персоной.
– У меня есть достаточно оснований, чтобы недолюбливать высшую знать, однако это – поистине благородный человек. Ты будешь за ним следить. Держись как можно ближе к нему, потому что на него охотится шайка Маскаро, а я не хочу, чтобы его убили.
– Вы его предупредили, патрон?
– Да, но у него нет опыта. Ты должен предвидеть грозящие ему опасности и уберечь его от них. Если с ним затеят ссору, бросайся в самую свалку и постарайся арестовать всех, но так, чтобы никто не догадался, кто ты такой.
– Могу ли я говорить с ним?
– Только в самом крайнем случае. Помни: ты отвечаешь за него головой!
– Понятно.
– Ты должен переодеться и загримироваться с особой тщательностью: за господином Андре идет Кондель. Что у тебя с собой?
– Костюм комиссионера.
– Хорошо.
Лекок сел за стол и погрузился в размышления, от которых его вскоре отвлек Пало.
– Патрон, я готов.
Знаменитый сыщик обследовал одежду и грим своего агента с таким напряженным вниманием, с каким капрал проверяет амуницию солдат перед парадом.
– Беги за ним, – сказал Лекок, удовлетворенный результатами осмотра.
Несколько минут спустя Пало догнал художника, который медленно шел в сторону Монмартра.
«Не понимаю, почему Лекок назвал меня маркизом, – думал Андре. – Надо будет спросить его при встрече. Он сказал, что мы должны помогать друг другу… Чем я могу быть ему полезен? Если мне нельзя следить за Генрихом, то не попробовать ли все-таки выяснить, почему мошенники боятся встречи Розы с Полем?»
Углубившийся в свои мысли художник не замечал ничего вокруг и нечаянно толкнул прилично одетого молодого человека. Тот грубо обругал Андре и двинулся дальше.
Это был Поль!
Андре последовал за ним и вскоре увидел, как Виолен вошел в особняк Мартен-Ригала.
У ворот судачили две женщины.
– Кто этот красивый молодой человек? – спросила одна.
– Жених Флавии Мартен-Ригал, – ответила другая.
«Поль собирается жениться на дочери главаря шантажистов! Теперь понятно, почему он не хочет встречаться с Розой Шантемиль… Интересно, знает ли об этом Лекок?»
Андре был бы непрочь послушать, что еще скажут женщины, но бой курантов напомнил ему, что Виньоль вот-вот закончит работу. Надо успеть договориться с ним о ночлеге.
…Подойдя к новому дому месье Ганделю, Андре спросил у строителей, где господин Виньоль.
– Наверху, – ответили ему.
Рабочие не узнали загримированного скульптора.
Андре иоднялся по лесам на самый верх и вошел в ту деревянную будку, на которую папаша Тантен указал Тото-Шупену.
Виньоль был занят и, увидев постороннего, недовольно проворчал:
– Не люблю, когда мне мешают работать!
– Виньоль, это я, Андре.
– Почему ты так вырядился?
– Понимаешь, я влюблен…
– И ты решил, что в таком виде произведешь на девушку более благоприятное впечатление?
– Если не возражаешь, я объясню тебе свой маскарад позже. Скажи лучше, можно ли мне пожить у тебя…
Не успел он договорить, как снизу, с улицы, донесся душераздирающий женский вопль:
– Андре! Это я, Сабина! Спасите меня!
Влюбленный художник бросился к окну и стремительно наклонился вперед…
Подоконник с треском отделился от стены и Андре полетел в пустоту.
Он понял, что попал в ловушку, о которой предупреждал Лекок.
Господи! Что будет с Сабиной, если он разобьется насмерть?
Андре судорожно извивался в воздухе, пытаясь за что-нибудь ухватиться.
Громкий крик испуганного Виньоля привлек внимание прохожих. Не менее трехсот человек замерли от ужаса, глядя на неудержимо падающего Андре.
Он ударился о перекладину строительных лесов, и его отбросило к стене дома, а оттуда – на подмостки первого яруса. Тонкие доски пружинисто изогнулись, подкинули его вверх, он описал в пространстве дугу, упал на кучу строительного песка – и остался лежать без движения.
Мерзавец Шупен заработал вторую тысячу франков.
Глава 73
Прохожие окружили окровавленное тело художника.
Вскоре прибежали строители во главе с Виньолем, который на ходу объяснял им, что упавший с лесов бродяга – не кто иной, как их товарищ Андре.
Рабочие господина Ганделю оттеснили зевак от бесчувственного, обезображенного Андре.
Виньоль приподнял голову своего друга – и из разбитых губ вырвалась струя крови.
– Ему не жить, – в один голос загалдели в толпе.
Кто-то сбегал за носилками, и строители унесли Андре в больницу Божон.
Увлеченные зрелищем зеваки не заметили другого происшествия, которое тоже могло бы дать им обильную пищу для разговоров. В тот самый миг, когда несчастный художник вылетел из окна, некий комиссионер кинулся на проходившую мимо молодую женщину. Это была одна из уличных девиц, снующих по Елисейским полям в поисках клиентов.
– Молчи и не двигайся! – грозно сказал комиссионер, хватая ее за руку. – Зачем ты звала на помощь?
– Не знаю.
– Лжешь!
– Нет, месье, клянусь вам. Ко мне подошел старик и пообещал дать сорок франков, если я громко выкрикну эти слова. Я, конечно, согласилась.
– Ты видела этого старика раньше?
– Никогда.
– Как он выглядел?
– Грязный, оборванный, в паршивых зеленых очках. Если б он не заплатил вперед, то я бы ни за что не поверила, что у него есть деньги.
– Это опять он! – пробормотал комиссионер.
– Отпустите меня, месье, – сказала женщина.
– Не могу. Из-за твоего крика погиб человек.
– А я тут при чем? – равнодушно спросила она.
Одетый комиссионером Пало уже не слушал ее. Он подвел девицу к одному из полицейских, которые прибыли на место происшествия, и тихо сказал:
– Отведите эту женщину на Иерусалимскую. Она будет очень важным свидетелем на суде.
Полицейский увел девицу.
Пало пробился в середину толпы и увидел, что Андре там уже нет. С манерами истинного зеваки агент внимательно обследовал место падения своего подопечного и выяснил у окружающих, куда его унесли.
Затем Пало подошел к лесам, осмотрел упавший на землю подоконник и убедился в том, что доска, как он и ожидал, подпилена с обеих сторон.
Агент огляделся. Зеваки уже расходились оживленно обсуждая увиденное.
На скамейке, стоявшей напротив дома Ганделю, сидел Шупен, за которым Пало не раз следил по поручению патрона.
Тото был одет во все новое. Лицо его то краснело, то бледнело, глаза были выпучены, руки дрожали. Ужасное зрелище потрясло молодого мошенника. Впервые в жизни он узнал, что такое угрызения совести и испытывал сильное желание донести в полицию на Тантена, который сделал его убийцей.
«Похоже, что мальчишка помог Тантену совершить это преступление, – подумал агент. – Ему легче взобраться по лесам и подпилить доску. Арестовать его? Нельзя. Это встревожило бы всю шайку… Мы его найдем, когда придет время. Может быть, я даже напрасно арестовал девку…»
Агент поспешил в больницу.
«Что скажет патрон? – горестно размышлял Пало на ходу. – Он поручил мне охранять своего друга, а я не справился с заданием. Я же знал, что жизнь этого человека висит на волоске! Как же я мог допустить, чтобы он вошел в недостроенный дом? Какой позор…»
Он с трепетом спросил дежурного медика о состоянии только что поступившего пациента.
Вы хотели сказать, номера семнадцатого? – переспросил тот. – У него может быть пролом черепа, сотрясение мозга, да мало ли, что еще! Надо разобраться.
– Он будет жить?
– Посмотрим, – ответил медик.
…Через трое суток Андре пришел в себя. Был час обхода больных.
Главный врач, молодой человек с умным и добрым лицом, переходил в сопровождении практикантов от одной кровати к другой.
Когда подошла очередь Андре, доктор сказал, что у него вывих плеча, перелом левой руки, рана на голове и несколько ушибов.
– Поздравляю вас, месье: вы еще дешево отделались, – сказал врач и перешел к следующему больному.
Вместе с сознанием к Андре вернулась тревога.
«Не женится ли Генрих на Сабине, пока я буду лежать здесь? – думал он. – Конечно, господин Лекок обещал, что этого не случится… Но так ли он всемогущ, как рассказывают?»
Из толпы практикантов вынырнул немолодой, старомодно одетый человек с огромными рыжими бакенбардами.
«Какой-нибудь провинциальный доктор», – решил Андре.
Господин с бакенбардами наклонился над ним и тихо произнес:
– Вы меня не узнаете?
Художник долго вглядывался в совершенно незнакомое лицо и молчал, не зная, что сказать.
– А еще говорят, что у художников острый глаз, – продолжал провинциальный доктор. – Здравствуйте, господин маркиз.
Андре в изумлении сделал резкое движение и застонал от боли.
– Месье Лекок, – прошептал он.
– Тсс! – остановил его господин с бакенбардами. – На нас могут обратить внимание. Молчите и слушайте. Я был у графа и подсказал ему благовидный предлог, который позволит отсрочить брак его дочери с вашим соперником более, чем на месяц. За это время я успею подготовить арест всей шайки. А вы будете лежать здесь, пока я их не выловлю. Если вы выйдете раньше, то они устроят новую западню, а Бог не каждый день творит чудеса. Здесь вы в относительной безопасности, но все равно будьте осторожны. Не ешьте пищу со странным привкусом и не принимайте посетителей. Кстати, к вам собирается прийти месье Ганделю.
– Что с его сыном? – прошептал Андре.
– Я отправил его с Розой в Италию. Пусть мошенники думают, что им ничто не угрожает.
– Знаете ли вы, что Поль женится на…
– Знаю. Напрасно вы так откровенно следили за ним. Впрочем, это уже неважно… Если захотите связаться со мной, то обращайтесь к вашему соседу справа. Узнаете его?
Андре с трудом повернул голову.
– Нет.
– Это бедняга Пало, с которым вы сражались в кабачке. Он в таком отчаянии, что у меня не хватает духу устроить ему головомойку.
– За что?
– Он должен был уберечь вас от беды. Через Пало вы будете получать от меня весточки. Мне пора. Имейте мужество терпеливо ждать.
– Я готов ждать столько, сколько будет нужно. Вы вернули мне надежду.
Андре хотел еще спросить, почему месье Лекок называет его маркизом, но провинциальный доктор кивнул ему на прощанье и не спеша направился к выходу.
