Эльбрус Иззят оглы Оруджев
Карабах – горы зовут нас
– Чтобы тело и душа были молоды – с улыбкой сказал он – надо закаляться, понял боец? – взял гимнастерку и натянул ее прямо на мокрое тело. Пожелав удачи часовому, стал подниматься на кручу, где оставил комбата Ахмедова и своего порученца.
Всю дорогу до своего штаба полковник молчал, раздумывая над вечерним происшествием.
– Натиг, – позвал он радиста и порученца одновременно, – передай «Колдуну» пусть прибудет на КП фронта. С собой пусть возьмет лейтенанта Рзаева и сержанта Барамбекова. И еще, командиру 157, Расиму, – Шахина Алиева Нафталанского, отправить ко мне на КП к 12 часам. «Тайфуну» майору Мирзоеву на КП быть в 12.30. Пока все, – полковник откинулся на спинку сидения.
Ехали молча. Командующий был погружен в свои расчеты и размышления. Тельман-водитель внимательно прислушивался к шуму в работе двигателя, ресурсы которого давно износились. Каждый раз, выезжая на фронт, Тельман боялся, что произойдет поломка в самый неподходящий момент. Натиг, надев наушники рации, передал распоряжение полковника и теперь мирно дремал.
– Командир, можно задать вопрос? – не выдержал Тельман.
– Если вопрос не касается твоих железок и запасных частей, а также того, что мотор надо давно перебрать, так как шум клапанов не дает мне уснуть, то давай, только коротко, – полковник, давно знал слабые стороны Тельмана, который каждый раз не упускал случая напомнить о важности занимаемой им должности – водителя командующего фронтом. И при этом каждый раз напоминал, что у него трое детей, а заработная плата одна, а ему доверяют жизнь человека, у которого в подчинении почти 25 тысяч человек, и за голову которого армяне предлагают не малые деньги.
– Кто такой «Мусто»– курд?
– А тебе то зачем знать про этого бандита?
– Так просто, только вот что удалось узнать от солдат в окопе.
– Вчера, когда закончился бой, я подслушал один разговор солдат, и мне стало так любопытно, что я не выдержал и присоединился к ним. Солдаты рассказывали, что между отрядами курда «Мусто» и Ахмедова, давно уже идет вражда, так вот, командир, – Тельман перешел на шепот.
– Солдаты говорят, что ночная атака армян была не просто случайной, а спланированная «Мусто». Он якобы передал армянам схему расположения постов и огневых точек. Еще говорят, что «Мусто» давно хотел подставить родственника командира полка, чтобы Расима сняли с должности и поставили «Мусто». Полковник слушал водителя и в его душе зарождались сомнения относительно «спокойствия» на передовой на Шаумяновском направлении. Вспомнилось, как в апреле, ни с того ни сего армяне перешли в атаку среди белого дня и захватили населенный пункт Гюлюстан. Как потом погибли десяток спецназовцев Агаева, пока выбивали армян из деревни. Он вспомнил, что тогда «Мусто» командир курдского батальона обвинил командира полка Расима Акперов в том, что тот не в состоянии командовать полком из-за своего здоровья и отсутствия дисциплины в батальонах. Полковник отчетливо припомнил, что тогда инцидент удалось уладить только благодаря авторитету старшего брата «Мусто», вот тогда тот и затаил свою обиду.
– Сколько же так будет продолжаться, – злость душила полковника, – если ради личных амбиций люди могут идти на предательство. Срочно надо предпринять меры по нейтрализации этого «Мусто», иначе быть беде. Еще долго не мог успокоиться командующий, вспоминая прошедшие горькие годы, приведшие к оккупации семи районов вокруг Карабаха.
Глава шестая
Тер-Тер – без права на ошибку
Умереть за свою Родину не моя работа.
Моя работа – сделать так,
чтобы чужой парень умер за его Родину.
(генерал Джордж Паттон)
Апрель управился со снегом у подножья Карабахских гор и теперь медленно слизывал его с хребтов, подбираясь к вершинам. Земля еще была стылая, днем под лучами солнца она оттаивала, а за ночь подмерзала вновь. С каждым днем тепло пробивалось сквозь скалы все глубже и глубже, и хотя по ночам холод еще крепко держал землю, чувствовалось, она пробуждается. Весна набирала силы и теснила зиму, выдавливая ее в горы.
Полковник, в сопровождении командира 130 бригады пробирался по окопам на высоту, под названием «Торпах-тяпя». В нескольких сот метрах проходил передний край обороны фронта. Тусклый свет луны освещал им путь.
Ночь уже перевалила за полночь и готовилась встречать рассвет, оттягиваясь к вершинам гор.
Ласковый, влажный ветер, напоенный теплом и запахом земли, перемешанный пороховой гарью, мягко утыкался в грудь, в лицо, но не приносил той легкости, какую всегда испытываешь, вдыхая свежий весенний ветер.
Прошел всего час, как батальон капитана Мусаева, преодолев упорное сопротивление, выбил армянские подразделения с высоты и теперь закреплялся на ней.
Потери на фронте были существенными и обстановка с каждым днем становилась критической, поэтому весна, которую полковник всегда так ждал, которая манила, куда-то звала, на этот раз не радовала его.
Апрель, с ее проливными дождями и грозами, еще больше усугубил положение обороняющихся войск, не позволяя командованию фронта быстро перебрасывать резервы, на опасные участки, где противник имел временный успех. Сейчас он даже не думал о весне, идя по лужам, и грязи, низко опустив голову.
Ветер переменился, подул с реки Тер-Тер-чай, потянуло сыростью, стало зябко. Возбуждение, которое было у него перед боем проходило, и нервная дрожь охватывала все тело. Спустились в траншею, и пошли по проходу к блиндажу.
В ячейках окопов дремали солдаты, прижав к себе автоматы. Они сделали свое дело и теперь отдыхали, и никто не мог лишить их этой заслуженной награды. Стараясь не потревожить бойцов, командиры прошли к блиндажу, открыв дверь, вошли внутрь. На перекосившемся столе чадила самодельная лампа, сделанная из 30 мм гильзы. Кругом валялись ящики из-под снарядов, стреляные гильзы, окровавленные бинты, противогазы и разбросанные по всюду листы бумаги. Пороховая гарь насквозь пропитала блиндаж, дышать было тяжело.
На грубо сколоченных деревянных топчанах спали – двое у стены, другой у амбразуры. Спящий у входа, услышав шорох, мгновенно вскочил и выставил вперед автомат.
– Не шуми, свои мы – тихо прошептал комбриг Мамедов, подходя к бойцу и отводя ствол автомата в сторону.
– Комбат капитан Мусаев, – узнав командующего фронтом, представился офицер. На шум проснулись солдаты и стремглав выскочили из блиндажа наружу.
Полковник устало опустился на край самодельных нар, жестом приглашая офицеров присесть на скамейки. Ноги гудели, голова раскалывалась от усталости. Достав сигареты, полковник молча закурил.
Кисловатый дым комом застрял в горле. Легкие, заполненные угарным газом, отказывались принимать дополнительную порцию яда. Он в сердцах бросил окурок на пол и носком ботинка втоптал его в землю. Офицеры молчали. Каждый был поглощен в свои мысли.
Тишина ночи, усталость последних дней навалились разом и полковник, прислонившись спиной к накату бревен, закрыл глаза.
Шел его третий год войны в Карабахе.
Из глубины памяти вставили и прокручивались кадры пережитого прошлого.
– Вот злые языки пожара слизывают священные слова Корана со стен древней мечети, построенной еще муллой Вагифом в 16 веке в городе Шуше. Горит «Тар цех», где сотни лет народные умельцы шлифовали свое мастерство, создавая шедевры азербайджанского музыкального инструмента, под название -Тар.
Со зловещим шипением проносятся снаряды «Алазань», рушатся старинные кровли музея в Лачине. Кадры сменяют один за другим, ни останавливаясь и не давая возможности осознать их. Вой авиационных бомб, заставляет невольно втянуть голову в плечи жителей Физули и Зангелан. С ревом, оставляя огненный след в ночи, летят на город Агдам зажигательные снаряды реактивных систем залпового огня.
Крики, стоны и плач на пыльных дорогах, по которым спасаются беженцы из Карабаха. На самодельных носилках солдаты несут своих раненых товарищей, тянут единственную уцелевшую пушку, без снарядов.
Врачи, в окровавленных халатах, делают операции на бетонном полу полуразрушенного здания, где развернут полевой госпиталь. Горят города, села, жители, спасаются от врагов, покидая насиженные места.
Колонны машин, повозок, днем и ночью бредут под палящим солнцем. Вооруженные отряды спасают детей, стариков, выносят их из горящих домов. Душераздирающий вой обезумевших женщин, потерявших своих детей.
Кругом горе и слезы.
Вот уже другие кадры проносятся перед глазами.
Бородатые, с перекошенными лицами от ненависти, армянские наемники врываются Кяльбаджар, грабят и уничтожают все живое на своем пути. Расстреливают и взрывают памятники народным поэтам Бюль-Бюль, Натаван, поджигают священную мечеть в Агдаме.
Горный порывистый ветер с Муровских хребтов разгоняет дым пожарищ войны и перед глазами идут другие кадры – восставшие отряды Сурята Гусейнова врываются в Баку и смещают правительство Президента Абульфаза Алиева-Эльчибея. Страна погружается в хаос гражданской войны и катится в пропасть. Азербайджан стоит перед выбором – быть не или не быть ему, на политических картах Южного Кавказа. Враг, окрыленный своими временными успехами, захватив семь районов и оккупировав 20% Азербайджанской земли, устремляется в глубь страны. В Карабахе идут кровопролитные бои на горных хребтах Дашкясан и Гедабек, на Муровском перевале.
Миллион беженцев и вынужденных переселенцев ютятся в рваных палатках под открытым небом, в железных железнодорожных вагонах, живут с надеждой на спасение. Сутками на пролет в мечетях, домах, на улицах слышатся слова молитвы, обращенные к АЛЛАХУ с мольбой о спасении.
Тысячи людей, вышедшие на площади столицы требуют вернуть народу его общенационального лидера и надежду страны. Наступает исторический момент,
15 июня 1993 года, молитвы, которые посылались народом, ВСЕВЫШНЕМУ АЛЛАХУ, наконец-то услышаны. Из Нахичевани в Азербайджан возвращается Спаситель Нации и Государства Гейдар Алиев, наступает новая эра по возрождению страны.
Полковник встряхнул головой, разгоняя наваждения. Вытащил из пачки новую сигарету, прикурил от стоящей на столе лампы, сделал глубокую затяжку и выпустил дым к потолку. Он курил, вытянув ноги, которые гудели, как высоковольтные провода под напряжением. Рядом молча сидели его отважные командиры, стараясь не тревожить своим вопросами.
Сквозь треск пулеметных очередей, эхом проносящихся по расщелинам в горах и разрывающих тишину ночи, полковнику вдруг послышался хриплый голос генерала Райцеллис, преподавателя «Истории войн и военного искусства» в академии БТВ:
– Запомните, товарищи слушатели, – картавя, как многие евреи, читал тот лекцию, – Командующий легионами римский полководец Эпаминонд, впервые применивший теорию сосредоточения основных усилий войск на главном направлении, всегда говорил:
– «Если хочешь разбить врага, то всегда должен иметь спрятанный «кулак», чтобы в нужный момент нанести удар в нужное место. Тогда ты победишь. Но если соединениями и частями создается сплошной фронт обороны, то его подразделения, расположенные в стыках между армейскими группировками, бывают обычно уязвимы и не могут быть преградой относительно солидной наступательной операции. Удар в эти промежутки, может поставить обороняющиеся войска в катастрофическое положение, гласят боевые уставы.. Сплошной фронт в теории, позволяет только господствовать над районами, но не ведет к победе» – воспоминания скривили лицо полковника подобием улыбки.
– К большому сожалению, дорогой Райцеллис, у нас боевые уставы никто в войсках не читает, да и не хочет читать, думая, что они сами с усами и не меньше знают, чем великие полководцы, кровью своих солдат записавшие эти догмы. Полковник сделал глубокую затяжку едкого дыма.
С началом вероломной войны армянских сепаратистов против мирных жителей Карабаха, основная масса азербайджанских добровольческих формирований, решали преимущественно задачи по обороне своих селений, именно созданием сплошного фронта, по принципу «взявшись за руки». На это у них не хватало ни сил, ни средств удерживать в таком положении полосу Карабахского фронта. Требовать от «наполеонов» местного значения, создание резервов в подразделениях, вообще, казалось бесполезным делом. «Полководцам», типа «Курд-Мусто», «Гуртулуш» или еще лучше «генерал-запчасть» Эльшад, было глубоко плевать на высказывания и предупреждения Эпаминонда.
Сколько сил и энергии пришлось приложить, сколько тревожных ночей не спать, чтобы, наконец, добиться понимания, что «война это не только оборона, которой невозможно выиграть войну, но есть еще и наступление, которым достигается разгром противника и выигрыш всей компании, опираясь на опыт, знания и заветы великих полководцев».
Откуда-то из глубины подсознания всплыла цитата, где-то когда-то прочитанная:
«Правительство, сознающее свой долг, всегда будет оказывать влияние на формирование общественного мнения в духе задач, стоящих перед ВС и в этом кроется особое значение государственной политики для сохранения дисциплины в армии. Аналогичное влияние должно исходить от партий и прессы, если они сознают свою ответственность перед обществом.
Годы войны в Карабахе наглядно показали и подтвердили значимость этого положения, но борьба за власть затмила и честь и совесть, осталась только жажда власти. Власть только власть – интересовала чиновников из правящих партий в Баку и больше ничего до тех пор, пока у руководства страны не стал Гейдар Алиев.
Полковник носком ботинка придавил окурок в землю. Рядом с ним сидел на ящиках из-под боеприпасов комбриг Мамедов, прикрыв глаза, молча курил. В тусклом свете лампы можно было заметить, как кожа на его лице, почерневшая от горных ветров и бессонницы, потрескалась. Вдоль глаз пролегли глубокие морщины пережитого прошлого.
Весь февраль и март 1994 года прошли в тяжелых непрекращающихся боях за удержание господствующих высот на Агдаринском и Талышском оперативном направлениях. В последнее время бои приняли более ожесточенный характер. С каждым днем чувствовалось, что армянские войска готовятся к чему-то очень важному, прощупывая прочность обороны войск на направлении города Тер-Тер.
Перед фронтом обороны города враг имел не только численное превосходство в танках и артиллерии, но сумел провести скрытно перегруппировку, сосредоточив около 10 тыс. живой силы на направлении, между городами Агдам и Тер-Тер. Вопрос крупномасштабного наступления на эти города был делом времени. Фронтовая разведка приносила все новые и новые тревожные данные о скоплении врага.
Изучая фронт обороны, который растянулся по горным хребтам от Гюлюстана до Бярды на 78 км полковник, прекрасно понимал, что необходимо изменить всю тактику ведения оборонительного боя, нужны были новые подходы к требованиям боевых уставов. Те учебники и наставления по тактике, которые он когда-то изучал, уже не отражали тех изменений в действиях подразделений в горных условиях Карабаха. Постоянно перестраивая боевые порядки подразделений, укрепляя и меняя систему оборонительных рубежей, он спланировал несколько боев, с целью захвата позиций и высот от удержаний, которых в дальнейшем могла зависеть вся устойчивость обороны его фронта. Сегодняшний бой был одним из тех запланированных, первым и, как оказалось, успешным боем – это радовало душу.
Хлопнув ладонями по коленям, полковник решительно встал.
– Комбат, передай офицерам и солдатам мою личную признательность, это дорогой подарок для всех нас. Так что, не забуду, – он взял за плечи капитана и крепко обнял его.
– Пойду я, комбриг, у меня очень еще много дел. Ты тут, сам знаешь, что делать.
– Надо бы подкрепление подбросить Мусаеву, наверняка армяне с утра предпримут новую атаку, – сиплым, сорванным от криков и команд на поле боя, голосом попросил Фикрят, прекрасно понимая, что у полковника такой возможности нет. Но он, как и все командиры подразделений, еще раз напоминал командующему о тяжелом положении бригады с пополнением.
Наклонив голову, чтобы не задеть косяк блиндажа, полковник вышел, оставив без ответа вопрос комбрига.
Перед блиндажом на ящиках в ожидании приказаний сидел порученец комбата, но, не дождавшись, боец заснул. Полковник осторожно переступил через солдата, стараясь не потревожить его сон, и пошел по ходу сообщения.
Адъютант, он же радист командующего – Натиг, подал руку и помог выбраться из траншеи. Пригибаясь, они вмести побежали к реке, под спасательный обрыв, где оставили машину с водителем Тельманом.
На окраине города Тет-Тер в развалинах местной больницы, оборудованной под штаб фронта, полковника ждал офицер связи из разведывательного центра Генерального штаба. Расписавшись за документ, он не стал сразу распечатывать пакет, пройдя в комнату, бросил на стол, решив первым делом принять душ.
В соседней палате была оборудована походная душевая. Это если громко сказать «душевая», а так к стенке в комнате был приделан двухсотлитровая бочка, которая нагревалась при помощи паяльной лампы. Примитивная, но необходимая в суровых условиях войны принадлежность армейской жизни, когда неделями не удается снять ботинки и сменить белье. Горячие струйки воды, растираемое «кисой» (грубая мочалка), придали ему бодрости. Смывая пот и грязь, он чувствовал, как тело наливается силой. После душа, переодевшись, он вызвал порученца, попросил принести чай, а сам, взяв со стола нож, вскрыл пакет.
Центр сообщал, что – «к исходу марта месяца 1994 года, ценой значительных усилий армянскому руководству удалось создать наступательную группировку войск. Под видом очередного призыва на трехмесячные военные сборы офицеров запаса и студентов учебных заведений была проведена скрытая мобилизация командиров. На Тер-теровское направление сосредоточены дополнительная техника, вооружение, боеприпасы, горючее, а также вновь сформированные части (Эчмиадзинский полк, Горисский, Абовянский, Гюмринский и др. батальоны). Помимо этого мобилизованы и переброшены на фронт полки внутренних и пограничных войск».
Генеральный штаб предупреждал: – «Имеются сведения, что армянское командование, опираясь на разведывательную информацию о расположении Азербайджанских сил, полученную из источников в Генеральном штабе России, включая данные космической и радиотехнической разведки, завершает разработку плана наступательной операции. Однако нашей разведке пока не удалось точно установить направление главного удара». Генштаб приказывал, «усилить, укрепить и т.д. т.п.».
В приказе не было ни одного слова, о пополнениях войск техникой, вооружением, не говоря о личном составе. Настроение полковника было испорчено. Он хотел сразу позвонить в Генеральный штаб и высказать все, что он о них думает, однако силой воли сдержал свое желание.
Порученец Натиг принес заварник с чаем, наполнив на столе стакан, удалился. Аромат крепко заваренного чая, приправленный чабрецом, сразу заполнил комнату, создавая мирную обстановку. Подвинув машинописные листы, полковник стал внимательно вчитываться в распоряжение Генштаба.
Размышляя над приказом, он вдруг стал отчетливо понимать, что стабилизация внутренней обстановки в стране после прихода к власти Гейдара Алиева и его успехи в создании боеспособных частей Вооруженных сил Азербайджана, наверняка вызволи обеспокоенность армянской стороны. Последующий за этим разгром Физулинской группировки противника, и освобождение 22-х сел района, поражение врага на Кяльбаджарском направлении в сочетании с наращиванием внешнеполитических усилий Азербайджанского правительства под руководством Общенационального Лидера, не могло остаться без внимания противника. Анализируя поступающие в последнее время новости из Армении, полковник отмечал первые признаки недовольства армянского населения. В Ереване сформировались предпосылки для обострения внутриполитической ситуации, еще более осложнились противоречия в самом руководстве Армении и в его отношениях с оппозицией.
Полковник взял со стола сигарету, закурил, раздумывая над полученной информацией Генерального штаба.
– Естественно, – думал он, – учитывая негативное воздействие поражения под Физули и Кяльбаджаром, командование армянских бандформирований и их покровители в ближнем и дальнем зарубежье, обязательно предпримут какие-то шаги с целью переломить ход боевых действий в свою пользу. Как это было уже не раз за годы войны, когда Азербайджанские войска имели успех на Карабахском фронте.
– Наверняка, враги спланируют широкомасштабную военную операцию, замысел которой будет заключаться в прорыве обороны Азербайджанской армии, в каком-нибудь другом районе, а на данный момент город Тер-Тер, наиболее значимый пункт для Азербайджана. Именно здесь, самый короткий путь для выхода к крупным городам, к нефтяным и газовым магистралям страны. Прорыв фронта обороны, с последующим захватом населенных пунктов, городов Барда, Евлах, а также отсечение обширной территории в сочетании с новым потоком беженцев должна будет способствовать, по мнению армянских политиков, дестабилизации ситуации в Азербайджане, смене руководства страны и последующему завершению войны на условиях армянской стороны – сделал полковник вывод из своего анализа.
Ну, конечно, в качестве ключевого фактора успешной реализации таких планов руководство Армении, как всегда получит всестороннюю поддержку со стороны России, – продолжал размышлять он, дымя сигаретой.
– Час от часу не легче, брат ты мой, – стал жалеть он себя, затушив окурок, тут же со стола взял другую сигарету.
Третий месяц войска 2-го оперативного фронта от Тер-Тера, до Гюлистана под его командованием, вели непрекращающиеся бои против превосходящихся сил противника, удерживали позиции и несли потери.
Полковник прекрасно понимал, что в такой обстановке и при таких ограниченных возможностях частей и подразделений в людских ресурсах, чистой обороной удержать позиции под Тер-Тером практически невозможно, и вот уже которую неделю он мучительно искал выход из создавшегося положения, маневрируя резервами и контратакуя противника при любой возможности.
Учитывая полученную информацию из генштаба, о количестве переброшенных сил противника на направление его фронта, а также и те войска армянских сепаратистов перед фронтом обороны, разгром ослабленных обороняющихся частей на указанных направлениях, был лишь вопросом времени. Это было ясно, как божий день, и он это понимал всеми своими клетками истерзанной души поисками выхода из создавшегося положения.
Полковник, прошел в соседнюю комнату и прилег на самодельный топчан. Стал вспоминать последние бои под Горадизом, где руководителем и разработчиком наступательной операции был он, срочно отозванный из Нахичевани.
Там командиры соединений, которым предписывалось осуществить прорыв обороны противника, в успех не верили и требовали прислать на фронт автора данной операции. Прилетев из Нахичевани, он провел ряд подготовительных мероприятий, согласовав вопросы взаимодействия между частями Вооруженных сил и Внутренних войск. 4 января 1994 года был отдан приказ перейти в наступление. Азербайджанские войска в течение 8 дней смогли не только прорвать оборону противника, но и продвинулись в глубину на 35 км, занятую армянскими войсками, при этом освободили 22 населенных пункта Физулинского и Джабраилского районов.
Впервые за последние два года войны, азербайджанская армия шла в наступление, освобождая родные земли от оккупантов, но враг был еще силен и коварен.
Первые тревожные сигналы о положении под Тер-Тером, стали поступать в Министерство обороны уже к 10-му января, когда Командующий вторым оперативным направлением подполковник Кирим Велиев, докладывал о крупных пополнениях противника, прибывшего на фронт, и неудачных действиях 157 горно-пехотного полка и 703 мотострелковой бригады.
Вечером 11 января 1994 года в оперативном штабе в городе Бейлаган шло совещание под руководством Министра обороны республики генерала Мамедрафи Мамедова. Генерал отмечал успехи 702 бригады полковника Шаира Ромалданова, говорил о подвиге солдат и офицеров 777 и 181 бригад, когда в штабную машину вошел его порученец и что-то стал шепотом докладывать ему. Министр выслушал порученца, извинился перед собравшимися командирами, и Председателем Верховного Совета Республики, вышел, приказав полковнику, колдовавшему над картами, уточнить боевые задачи частям и соединениям на предстоящий день.
Не прошло и нескольких минут, как пришел порученец министра и позвал полковника, на пункт связи.
Войдя туда, полковник увидел, что Министр говорит по телефону стоя на ногах, ему сразу стало понятно, что на другом конце его слушает Верховный Главнокомандующий и Президент Республики Гейдар Алиев. Он уже поднес руку к головному убору и хотел доложить о своем прибытии, но Министр жестом остановил его.
– Да, господин Президент, он здесь, – сказал в трубку Министр.
– Есть, господин Президент, сегодня же лично выеду туда и доложу вам подробно о сложившейся обстановке. Еще раз повторив, – Есть! – он жестом пригласил подойти.
Прикрыв ладонью микрофон, Министр, сказал:
– Вас. Будете говорить с Верховным Главнокомандующим, – и протянул трубку правительственной связи.
От услышанной новости, лоб мгновенно покрылся потом, рука, протянутая к трубке, заметно дрожала. Он не был трусом, но его отношение и любовь к такому человеку, как Гейдар Алиев, всегда вызывало у него трепетное почтение и глубокую преданность. Волнение чувствовалось и в голосе, когда он представился.
Спокойный и теплый голос Президента на другом конце немного успокоил его. Полковник внимательно выслушал вопрос, и уже четко, по-военному, стал докладывать.
– Да господин Президент, закончил Академию бронетанковых войск, отслужил в Советской Армии 20 лет. Сделав паузу, продолжил: – второй год на фронте, господин Президент. После очередного вопроса, он смущенно сказал:
– Да, воевал господин Президент, командовал 704 бригадой, в данный момент, занимаю должность – заместителя начальника оперативного управления Генерального штаба, начальник отдела оперативного планирования боевых действий.
– Так точно, обстановку на Тер-Теровском фронте знаю. После не продолжительной паузы, невольно вытянулся в струнку.
– Сделаю все, что в моих силах, – и смущенно добавил, – спасибо за доверие, не подведу, господин Президент. С минуту постоял молча, внимательно слушая Верховного Главнокомандующего, а потом, тихонько опустил телефонную трубку на стол.
– Ну, что сказал тебе Президент? – не удержался и спросил Министр.
Полковник вспомнил, как после разговора с Президентом, он обратной стороной ладони вытер пот, струйкой скатывающий со лба и повернулся к Министру.
– Пожелал удачи, вот и все. Министр понял его состояние, не стал уточнять детали разговора с Верховным Главнокомандующим.
– Тогда, иди и готовься, завтра утром выезжаем на второе оперативное направление, – отдал распоряжение Министр.
Козырнув Министру, полковник вышел на улицу. Холодный пронзительный ветер Карабахских гор мгновенно высушил его пот на лице, схватив его за мокрые кудряшки на голове, стал теребить их из стороны в сторону, как бы пытаясь вырвать, или как показалось полковнику, ласкал его, поздравляя с новым высоким назначением.
Он постоял немного на ветру, успокаивая волнение и осознавая услышанное от Президента. Заметив, что стал замерзать, поспешил в штабную машину, чтобы не подхватить воспаление легких.
После разговора с Верховным Главнокомандующим ему страсть хотелось закурить, но он сдержал себя на ветру, только, войдя в салон штабной машины, тут же вытащил сигарету, прикурил, жадно делая затяжки. К нему подошел его друг командир 702 бригады Шаир Ромалданов.
– Надеюсь все хорошо? – спросил он, видя, как полковник делает глубокие затяжки и смакует едкий дым.
– Все хорошо, дорогой Шаир, мы еще повоюем, только не на этом направлении.
– Значит, солдатская молва и на этот раз оказалась права.
– А что гласит молва, если не секрет, – спросил он у друга.
– Да говорят, что вы за вещичками придете, и что можно вас поздравить с новым назначением. Вот только не сказали, нам радоваться или нет, – заметил он с улыбкой. Не знаю как сложилась бы здесь обстановка, если бы вы вовремя не приехали и не взяли руководство боевыми действиями в свои руки. Наломали бы дров эти «новоиспеченные полководцы», – в сердцах заметил Шаир.
– Все хорошо, милый друг, что хорошо кончается, – полковник обнял своего товарища.
– Шаир, – обратился он к другу, – когда меня спрашивают:
– Где вы успели нажить себе так много врагов? – то я всегда им отвечаю:
– Для этого не надо быть гением. Делай свое дело, говори правду, не подхалимничай – и этого достаточно. Сейчас мы занимаем с тобой тот промежуточный уровень, когда возможен скачок наверх, но, даже возвышаясь, мы должны будем еще глубже погружаться в болото разногласий, криводушия и угодничества. Потому что атмосфера пораженчества, как ржавчина разъела все структуры в Министерстве обороны, но я верю, что с приходом Гейдара Алиева, мы эту ржавчину почистим до блеска. А пока, лучше быть на фронте, чем потерять честь в той удушливой атмосфере в Баку. После ареста и допросов в прокуратуре, предчувствуя дальнейшее унижение и открытое издевательство над честью офицера, я испытывал соблазн вернуться на фронт, подняться во весь рост и пойти под пули среди белого дня по открытому месту и погибнуть. По крайней мере – думал я, – все разом кончится. Испытал соблазн, но не поддался, хотя в том настроении, в каком был тогда, умереть не казалось ни самым страшным, ни самым трудным делом для меня. Пусть лучше мне впереди ничего не светит, – думал я, – да зато совесть при мне останется. Она мне и на том свете пригодится. Приход к власти Гейдара Алиева вселил мне надежду, что надо остаться в строю. И пусть враги мои не радуются, думая, что смогли вывести меня из нашего строя и побить. Себя битым, я не считаю, битый значит сломленный, проигравший. Ничего, Шаир, мы согнулись под тяжестью судьбы, но не сломались. Все теперь будит хорошо. Буря пронесется, наши дубы-красавицы в Карабахе выпрямятся, распустив свои красивые кроны на благо всем в этом мире. Вот такие дела, брат. Кстати, – заметил полковник, отбросив окурок, – позволь и мне поздравить тебя с награждением почетным орденом «Азербайджан Байрагы» и с присвоением звания полковник. Надеюсь, у нас будет еще время выпить за твое и братьев Ромалдановых здоровье, – он протянул свою ладонь и крепко пожал руку отважному командиру.
Судьба их познакомила в тяжелое для страны время, но это было и прекрасное время, когда не надо было съедать пуд соли, чтобы узнать человека. На войне один прожитый день, равняется целой жизни. Они оба были молоды и беззаветно любили свою Родину. Были талантливы в своем деле, а у подлинных талантов,