Эльбрус Иззят оглы Оруджев
Карабах – горы зовут нас
– Наиль снял своих людей с постов на высотах Бьеюк Кирс и намеревается покинуть город.
– Это уже провокация, надо спешить, не то люди в городе почувствуют предательство, тогда беды не миновать.
– Тофик муаллим, – делая глубокие затяжки сигареты, полковник обратился к командиру батальона:
– Прошу вас, вызовите своих преданных солдат и пошлите их в казармы батальона Казимова, как мы разберемся с отрядом Наиля, прошу вас прибыть ко мне в штаб. У меня есть к вам предложение, по поводу наших дальнейших отношений.
Тот ничего не ответил, повернувшись, вышел из зала, уводя своих телохранителей. Комбат доложил, что люди построены. Подойдя к строю и вглядываясь в лица стоящих в строю солдат, было видно, что народ разношерстный. Среди молодых юнцов, стояли и более солидные мужики, заросшие бородами. Многие были в рваных одеждах, обувь практически была полностью изношена, одетая на босую ногу. Половина из них были в нетрезвом состояние. Проходя мимо строя и вглядываясь в лица стоящих людей, горький комок подкатил к его горлу, и ему все труднее и труднее становилось, сдерживать свое отчаяние. Вдруг его взгляд остановился на маленького роста пацане, который прятал свой взгляд, стараясь не встречаться взглядом с полковником. На голове у него была лохматая шапка из грубой овечьей шерсти.
– Снимите свою шапку, – попросил он солдата. Тот начал всхлипывать.
– Сними шапку, – крикнул Сафаров из-за спины полковника.
Солдат сдернул шапку, оголив налысо постриженную голову.
– Как? Почему зимой, солдата постригли наголо?– вопрос прошил сознание. Не ужели стоящие в строю «бородачи» издеваются над мальцом, – подумал полковник. Он аккуратно двумя пальцами приподнял подбородок юнца и встретился с его взглядом, и невольно отшатнулся. В отблеске света ламп, смотрели заплаканные девичьи глаза, полные горечи и ненависти.
– Почему? – только и мог сказать полковник, повернувшись к комбату.
– Понимаете, – тот не находил слов, чтобы объяснить происходящее. Они сами постриглись, знаете, вши замучили. Ответ еще больше раздосадовал комбрига.
– Почему они в строю? Разве нет у нас в стране мужчин, чтобы заменить этих несчастных? Немедленно отправить эту девушку, – он повернулся снова к плачущей девушке и заметил, что в конце строя стоят еще двое с натянутыми на голову шапками. Вас тоже прошу выйти из строя, он указал на солдат.
– Мы никуда не пойдем, нам некуда идти, понимаете, – сквозь слезы запричитала девушка с непокрытой головой.
– Они из Кяркиджахана, товарищ полковник, – наклонив голову к уху, сказал Сафаров. У них родителей убили, вот поэтому никто не может выгнать их отсюда. Они хотят отомстить врагам, за смерть своих родных и близких.
Увиденная картина ужаснуло полковника и он, повернувшись к строю, сказал:
– Дождитесь меня, через два дня я вернусь, и мы снова встретимся с вами. А пока расходитесь.
Он повернулся и пошел к выходу, увлекая за собой Джахангирова, Фахратдина и командира отряда Ислама. Выйдя из школы, он остановился, сорвав головной убор, подставил свою взмокшую голову ночному ветру, не опасаясь простуды. Ему не хватало воздуха, он пытался вздохнуть полной грудью, но боль не отпускала его.
Полковник остановился посереди школьного двора, вскинул руки к небу. Великий АЛЛАХ – Господи, что же здесь творится? Ответь мне Господи. Почему ты допускаешь такое? В чем вина моего народа? Скажи мне, ибо я не могу осознать всего, что сегодня увидел. Он молился, глядя на звездное небо, Ему показалось, что звезды и тусклая луна застыли на месте, даже свет их померк, перед его молитвами. Будто они устыдились того, что в это время веселились на небе и не видели его страданий. В горах выл шакал, извещая о том, что ему тоже плохо и, он также одинок в этих холодных Карабахских горах, где смерть затаясь в ущельях, поджидает и никого не щадит.
Он повернулся к стоящим в стороне командирам,
– Все, поехали к Наилю, там разберемся, что нам делать.
Сел в машину и выехал из школы. В казарме, где размешался батальон Казимова, стояло несколько машин, в коридоре барака суетился народ. Навстречу вышел старший лейтенант Низами Алиев.
– Будьте осторожны, там обстановка очень непростая, много людей настроены по отношению к вам решительно, к тому же они под воздействием алкоголя, практически неуправляемы. Я приехал сюда, чтобы предупредить вас.
– В штаб бригады приехали командиры из Гарагяфа и командир полицейского батальона с Беюк Кирса, хотят с вами встретиться. Я им говорил, чтобы пришли утром, но они говорят, что время не терпит. Еще Тофик Огуз здесь, беседует с Рустамовым.
Вошли в казарму. Наиль в разорванной на груди рубашке, стоял перед толпой и выкрикивал какие то лозунги, после которых толпа вскидывала в вверх оружие в знак поддержки. Говорить, а тем более призывать собравшихся людей к совести, равносильно было тому, чтобы бросится в центр волчьей стаи, когда те раздирают свою добычу. Но выхода не было, нужно было узнать причину, которая побудила людей, не первый день смотрящих смерти в глаза, пойти на предательство и оставить самые стратегические высоты противнику. Увидев нового командира, Наиль решительно двинулся на полковника, выкрикивая ругательства. Чем ближе он подходил к стоящим у входа офицерам, тем остывала его спесь и смелость, и он замедлил шаги, сдерживая напирающую на него толпу.
Горящий ненавистью взгляд полковника врезался в его затуманенный спиртом мозг, разрывая туманную пелену, и пронизала его сознание. Не доходя пару шагов, Наиль остановился. За спиной его еще раздавались крики, но бородачи в первых рядах стали осознавать свои действия, видя перед собой офицеров, которые стояли стеной прижимаясь, друг к другу плечами, как монолит. Крики постепенно стихли. Полковник решительно двинулся на толпу. Тараня ее, он прошел на середину коридора, толпа изумленная его действиями, молча расступалась, пряча от его взгляда свои пьяные глаза.
– Командир батальона, – как мог спокойно подал команду полковник, будто минуту назад здесь ничего не происходило:
– Прикажите всем построиться, чтобы я мог отдать приказ, время не терпит. Толпа засуетилась, более старшие по возрасту бородачи, стали покрикивать на толпу, заставляя ее изобразить подобие строя. Возмущающихся солдат, тут же одергивали их собратья. Полковник стоял на середине, заложил руки за спину, слегка покачиваясь телом, с носка на пятку. Казимов, видя такое, быстро сообразил, что к чему, подошел к Тофику Огузу и стал что-то тому докладывать, резко жестикулируя руками.
– Воины, – обратился полковник к толпе, – я пришел к вам в надежде, слышите меня, в надежде, что вы, только вы можете сегодня сделать то, что никто не сможет потом. В Набилярах противник сосредоточил большую силу, чтобы захватить единственную дорогу, соединяющую Шушу с Лачином, но это ему не удастся, потому что вы этого не допустите, потому я и приехал к вам за помощью. По рассказам Тофика Огуза, я знаю, какие вы храбрые и мужественные войны, никогда не отступающие и не показывающие свою спину противнику. Сегодня Родина, Шуша зовет вас на помощь.
Займите посты на подступах к Набиляр и, не дайте врагу захватить ее. Войны ИСЛАМА, я верю в вас! – закончил свою пламенную речь полковник, под одобрительные возгласы толпы. Дальше оставаться здесь не было смысла. Битва за умы солдат, была выиграна у Казимова, и теперь надо было быстрее воспользоваться этой маленькой победой.
– Командир батальона, немедленно прикажите занять посты в районе населенных пунктов Зараслы и Набиляр. Одну роту направьте на Большой Кирс и восстановите оборону, сами в 7 утра прибудете в штаб бригады за письменным приказом, – полковник громко, чтобы слышали остальные бойцы, поставил задачу, не давая Казимову опомниться. Слова его резали тишину, заставляя людей осознать ту ответственность, какую комбриг возлагал на батальон. Не дожидаясь вопросов и возмущений, он повернулся, не обращаясь ни к кому, пошел на выход. За ним вышли и прибывшие с ним офицеры.
– Ну, ты брат, даешь, – заметил Джахангиров, когда они сели в машину и отъехали от казармы батальона. Он не стал развивать свою мысль, увидев, как тяжело вздохнул полковник, закурив сигарету. Руки его при этом мелко дрожали, по усталому и изможденному лицу текли крупные капли пота.
В штабе их ждали.
Поздоровавшись, полковник прошел в свой кабинет. Снял бушлат и невольно посмотрел на часы. Пять утра. Скоро начнет светать, третий день пошел, как приехали, а так и не удалось отдохнуть, хотя бы пару часов. В дверь постучались, прерывая его мысли. Вошел Тябрик и принес чайник. Запах ароматного кофе заполнил комнату. Полковник молча посмотрел на своего порученца.
– Тут в местном магазине достали кофе, так я вам заварил полный чайник, – как – бы оправдываясь рассказывал порученец, расставляя все принесенное на столе, но полковник его не слушал. Мысли его были сейчас там, в Карагяфских высотах, которые он с трудом отыскал на карте.
– Что могло там случиться? – если командир выехал в ночь, рискуя нарваться на армянскую разведку или провалиться в пропасть.
– Пригласи командиров, а сам приготовь им чай, – доставая карту из сумки, попросил он солдата.
Через минуту, в кабинет вошли командир – ППС (патрульного постового батальона) и участковый деревни Карагяфт. Оба они служили в полиции, только комбат прибыл из Баку и его посты располагались в противоположной стороне на въезде в Шушинский район в районе Зараслы. Степенно поздоровались и стали рассаживаться. Вслед за ними вошли Сафаров, Джахангиров и Тофик Огуз, вместе с Исламом Кяргиджаханским.
– Давайте сначала послушаем командиров прибывших с позиций, а потом будем решать наши внутренние вопросы, предложил полковник собравшимся в его кабинете командирам.
– С кого начнем? – он посмотрел на прибывших гостей. Первым заговорил командир ППС, лет сорока, плотного телосложения, с густыми кудрями, торчащими из под солдатской ушанки.
– Абель меня зовут. Я к вам за помощью. Мы прикомандированные из разных районов Азербайджана, стоим на постах на Беюк Кирс. Вот уже два дня в горах выпал снег и дороги занесло. Продуктов никто не подвозит, купить ничего нельзя, можно сказать люди голодают, вот я и приехал, – подытожил он, свой доклад.
– Ну, а у вас что, за беда? – обратился полковник к участковому деревни Карагяфт.
– У нас людей нет, народ из деревни постепенно уходит, и на постах почти не осталось людей. Председатель сельсовета продукты не дает, – говорит, что самим не хватает, – удержать рубеж не смогу, если не окажите помощи.
Все молчали, понимая, что командиры действительно доведены до отчаяния, если пустились в такой тяжелый путь среди ночи.
– Вот видишь Ислам, не у тебя одного плохо с обеспечением, так они же не покидают посты как твои, так называемые, вояки и не устраивают бунты, – стыдил полковник его, прекрасно понимая, как сейчас тому будет нелегко оправдываться за то, что совершил преступление.
– Но решать проблемы будем, иначе, зачем мы здесь. Хорошо, что вы сами поднимаете такие вопросы, мне только хочется вам одно сказать. Мне одному с проблемами не справиться, если вы не поддержите меня на собрании у главы исполнительной власти, которое я хочу провести по приезду из Баку. У меня тоже есть вопрос – это как быть с командованием бригады? Из Баку офицеров не дают, мне тяжело охватить все вопросы, касающиеся организации обороны, приведения людей к присяге и создания системы огня в полосе обороны, а еще срочно необходимо организовать прибытие пополнения из призывников. Просто физически я не успеваю, а враги не дремлют. Последние доклады с постов, говорят о том, что идет концентрация войск на всех направлениях. Командир Косаларского батальона прислал доклад, где указывает, что на аэродроме в городе Ходжалы ежедневно садятся от 10 до 12 самолетов. Я лично видел, как идут инженерные работы у противника по линии обороны. Поверьте мне. Так враг поступает, когда готовится к наступлению. У меня есть первое предложение, – полковник повернулся к Тофику.
– Тофик – муаллим, я предлагаю вам занять должность заместителя командира бригады и помочь мне в формировании части. Подумайте, я вас не тороплю, но учтите времени у нас нет. Ваш авторитет сегодня нужен не мне, он необходим всем нам, для решения задач, в том числе и тех, о которых сегодня было сказано здесь.
Полковник взял сигарету и закурил, в кабинете стояла гнетущая тишина. Все понимали, что от ответа Тофика Огуз будет зависеть многое, если не сказать все. Тот встал и поставленным учительским голосом, сказал:
– Это для меня большая честь, но я не проходил военной службы и не могу ручаться, что смогу оказаться вам полезным.
– Поймите и меня, как мне командовать бригадой, если нет военного образования, ударился Огуз в полемику и полковник, не стал его слушать.
Он понял одно, Тофик хочет, чтобы этот вопрос был решен на общем собрании, для удовлетворения его самолюбия и авторитета. Прекрасно, так мы и сделаем, – решил полковник, выпуская колечки дыма.
– Эх, мужики вы мужики, не изучали вы военную психологию. Тогда бы вы знали, что дураков в Советской армии не допустили бы командовать отдельным танковым батальоном в Германии и не доверили бы целый танковый полк человеку не русской национальности, если бы он не разбирался в психологии людей, – полковник улыбался над своими мыслями, продолжая курить.
– Хорошо, Тофик муаллим, мы вернемся к нему еще раз, а пока вы подберите себе замену из авторитетных людей, кто после вас смог бы управлять вашим батальоном. Он посмотрел на часы. Семь часов.
– Джахангиров, ты рискнешь со мной проехать Дашалтынскую дорогу, так как сейчас я хочу срочно выехать в Баку и встретиться с Министром Обороны.
– Ну, как говорят старики, – куда нитка – туда и иголка, – улыбаясь, сказал Магеррам. Тем более, куда мы денемся с подводной лодки.
– Вот и ладно. Ислам, – он посмотрел на парня, спокойно сидящего в углу кабинета, опустив голову, – иди в отряд и готовь людей к выходу на посты. По приезду из Баку обязательно зайду к тебе в отряд и сам лично вручу оружие, только тем, кто примет присягу на верность Родине. Понятно тебе?
Ислам встал, одернул куртку: – Все понятно, кровью искупим свою вину, – он помолчал, а потом добавил, – командир.
Это простое слово «командир» как бальзам лег на душу полковника.
– Я верю вам, Ислам, и вашим людям. Прошу так им и передайте, он подошел и крепко пожал руку этого отважного немногословного командира, прошедшего через ужасы войны. Полковник вернулся за стол. Это была уже еще одна победа на пути подчинения отрядов в Шуше.
– Сафаров, – услышав свою фамилию, он резко вскочил с места, – А ты, брат, хоть понял, что сегодня мы тебя спасли от позора и теперь хочешь показать свое рвение, да? – подумал про себя полковник, видя, как вскочил с места комбат. Ну что же, это похвально! Встретитесь с Рамизом Гамбаровым и выезжайте на посты Халфали и Кейбалы, примите меры по укреплению там постов, это очень важное направление, так что я на вас надеюсь.
Вас, Тофик-муаллим, я попрошу, пожалуйста, подготовьте свои предложения по укреплению обороны города, вы тут все прекрасно знаете, и ваше мнение будет для меня очень полезным. И еще, он немного помолчал, – я знаю, что у вас есть много боеприпасов, пусть подготовят список имеющего вооружения, нам придется с вами, – полковник сделал ударение на слове, с вами, – решать вопрос укрепления отрядом. Старший лейтенант Рустамов будет вашим помощником. А вам, – он посмотрел на полицейских, – я немедленно позвоню начальнику полиции Вахиду Байрамову и попрошу на первое время помочь с продуктами, он не обеднеет. Все заулыбались. Это было первая улыбка, что прошлась по устам и полковника, за последнее время.
– Поедете к нему и возьмете все, что он вам даст. По приезду из Баку этот вопрос будет одним из главных на совещании. Все, вопросы есть? Нет! Тогда по местам.
Он стал крепко пожимать руки своим новым боевым друзьям, ибо верность этих людей к Родине в тяжелую минуту, порождало в душе полковника чувство уважения к ним
Оставшись один в кабинете, он налил оставшийся кофе и стал анализировать прошедший день. Голова раскалывалась от тяжести. Сигаретный дым вызвал кашель, он в сердцах затушил окурок, взяв оружие, командирскую сумку, вышел на улицу. Возле служебной машины суетился водитель, ему помогал Тябрик.
Увидев, подходящего комбрига, тот заспешил к нему навстречу и взял вещи, чтобы положить в машину.
– Нам подполковник Джахангиров сказал, чтобы готовились на выезд. Сейчас зальем воды, и машина через минуту будет готова, – доложил порученец.
Все-таки правильно брат Эльман посоветовал взять этого солдата, в порученцы. Тябрик был немногословен, но очень дисциплинирован и ответственен за порученное дело.
Из-за деревьев появился Магеррам, с рюкзаком за плечами и с автоматом в руках. За ним шли Алиев, Рустамов с двумя солдатами.
– Ну что ты готов, – спросил, подходя Магеррам, – я как пионер, вот только штаны подтяну, – весело сказал он, подходя к полковнику.
– Ну что опять случилось, мужики, – комбриг обратился к офицерам стоящим у машины.
– Возьмите с собой двух солдат, – шагнул вперед Рустамов и указал на стоящих с ним рядом бойцов.
– Вот этот Назим, и Мубариз – оба спортсмена. Они пригодятся вам, если что. Полковник внимательно смотрел на солдат. Того, которого звали Назим, был плотного телосложения, с «бычьей» шей, на которой держалась бритая голова, размером этак за 65-67. В его огромных руках, автомат Калашникова казался игрушкой. Мубариз, напротив был сухощавым, высокого роста, черноглазый парень, с густой шевелюрой кучерявых волос, свисающих на глаза.
– По машинам, – просто сказал полковник, и первым сел на переднее сидение.
– Молодцы, не из трусливого десятка, – отметил он про себя, видя, как солдаты настаивают, чтобы подполковник садился в середине салона автомобиля. Усадив Джахангирова в середине салона, бойцы быстро заняли свои места.
Под грохот разрывов гранатометных снарядов и свиста пуль пулеметов проскочили опасный участок Дашалтынской дороги. После деревни Зараслы, остановились и стали осматривать машину. Кроме нескольких пробоин в дисках колес и дырок в тенте, особых повреждений не было.
Помолившись, поехали дальше. Полковник откинулся на сидение и впервые за последние сутки, заснул крепким сном, не обращая внимания на тряску и кидание машины из стороны в сторону.
Баку встретил полковника и его сопровождающих, холодным порывистым ветром, не позволяя водителю ни на секунду расслабиться и отпустить руль. В городе действовал комендантский час, и поэтому, пришлось каждый раз останавливаться, показывая свои документы и проходя проверку. Время было позднее, и ехать в МО не было никакого резона. Решили заночевать в городе, чтобы с утра встретиться с МО. Квартиры здесь у полковника не было, и он решил заехать к своему двоюродному брату на 8-ой километр. Тепло, попрощавшись с Джахангировым, договорились встретиться в оперативном управлении, утром, чтобы согласовать все вопросы, которые необходимо решить с помощью Рагима Газиева.
Утром адъютант Министра, узнав, откуда они приехали, не стал их задерживать в приемной и после доклада, пригласил в кабинет Министра обороны. Рагим Газиев в дорогом костюме, нахлобучив на голову каракулевую шапку, восседал на огромном кресле. Вскинув руку к головному убору, полковник хотел ему доложить о прибытии, но Газиев прервал его.
– Вы свои офицерские повадки оставьте для Начальника Генерального штаба, а меня можно просто называть, «Рагим–бяй». Полковник, смущаясь, опустил руку, так и не решаясь назвать министра обороны «бяйем».
Не скрывая и не приукрашивая ничего, он стал докладывать про обстановку в Шуше и районе в целом. Он не утаил о противостоянии между командирами, о том, что они сознательно завышают количество личного состава, тем самым создают бреши в системе обороны рубежей и позиций. Не стал полковник скрывать и случай в отряде Ислам, в полицейском батальоне и о том, что район покидают жители.
Слушая доклад, Министр, все больше и больше хмурился и не скрывал своей злости по отношению к тем, кто в правительстве отвечал за обеспечение осадного района всем необходимым. По поводу просьбы помочь с оружием и вещевым имуществом он тут же по телефону дал распоряжение своему заместителю по тылу и приказал сделать все возможное, по выделению боеприпасов и взрывателей к артиллерийским снарядам. Беседа подходила к концу, когда зазвонил телефон дальней связи. Министр резко схватил трубку: – Слушает Рагим, – сказал он в микрофон. Лицо его побледнело, губы вытянулись в тонкую линию, на лбу выступили капельки пота, пока он слушал абонента на другом конце провода.
– Когда это произошло, – спросил он? Услышав ответ, министр разразился грубой бранью. Он матерился, не стесняясь выражений:
– Предатели, все там предатели, – кричал он в трубку, потом в сердцах бросил ее на аппарат, да так сильно, что трубка не удержалась и полетела на пол. Министр, вскочил со своего кресла и заходил по кабинету.
– Вот видите, что творится, – задал он риторический вопрос офицерам.
– В Шуше погиб Рамиз Гамбаров, кто-то подставил его. Кругом одни враги засели там. Комбриг немедленно получайте все, что вам необходимо и выезжайте в Шушу. На месте проведите расследование и доложите, как все произошло. Он метался по кабинету не находя себе место, было видно как глубоко он переживает утрату Гамбарова. Газиев остановился на середине кабинета:
– Этому Наилю Казимову я сейчас позвоню, и если он будет подстрекать других к неповиновению, я его арестую, так ему и передайте, – он сел за свой стол и дал распоряжение телефонистке отыскать командира Евлахского батальона. Получив разрешение удалиться, полковник с Магеррамом вышли на улицу. Только здесь они могли спокойно обсудить услышанную весть о гибели Рамиза.
– Ну что ты по этому поводу думаешь, – спросил полковник у друга, закуривая сигарету.
– Там что-то не чисто, надо будет на месте тщательно во всем разобраться, а так мы будем лить из пустого в порожнее, – заключил Магеррам.
– Ты понимаешь, что меня тревожит, – полковник остановился и прямо посмотрел в глаза Джахангирову, – Рамиз был первым командиром, который на совещании призвал всех перейти в подчинение к новому руководству бригады. Мне кажется, ему кто-то отомстил за это, как бы отрубил самую мощную силу для комбрига, – с досадой заметил полковник. Сейчас я поеду в Баладжары, там штаб 708-ой бригады и попрошу машину для оружия и имущества, а ты с бойцами в тыл, постарайся выбить все, что нам нужно. Еще зайди в оперативное управление и возьми несколько экземпляров карт, Шушинского района. А мне нужно еще переговорить с начальником Генерального штаба, по обстановке и разведывательным данным. Наверняка в штабе есть более полные сведения по противнику. Выезд назначим сегодня, как только все получим. Полковник затушил носком ботинка окурок.
– К своим та не будешь заезжать, – спросил Магеррам, прекрасно понимая состояние полковника, который, будучи в Баку не увидел семью.
– Нет, конечно, время не терпит, надо возвращаться, он пожал руку другу и заспешил к выходу, где у КПП ждала его машина.
Целый день прошел в бегах, и выколачивании боеприпасов и оружия, что было на складах.
Уже было за полночь, когда, загрузив полученное имущество, выехали в Шушу. Всю дорогу полковника не покидали тревожные мысли.
– Что там происходит, как поведут себя командиры, когда придется вступить в бой и отстаивать город Шуша? Да и потом, как узнать, кто враг тебе или друг и верный соратник, вот как Магеррам?
К утру подъехали Дашбуру, справа от которого простирались горы Карабаха. Полковник курил, глядя, как за окном автомобиля, мелькают красоты Физулинского района. Как Араз – чай, несет свои буйные воды к Каспийскому морю, граница между двумя народами, разделенными в далеком 1828 году Туркманчайским договором, после последней войны между Россией и Персией.
Подъезжая к Губатлы, полковник залюбовался величественными вершинами гор Карабаха, покрытыми снежными шапками, на фоне простирающихся на сотни километров зеленых лесных массивов. Край песен, легенд и сказок. Где-то там, в горах укрывался гочах Наби, между своими вылазками и набегами на царские отряды. Где-то там звучал голос Бюль-Бюля и стихи Мулла Пянах Вагиф, песни еще тысяч безвестных певцов и поэтов, прославлявших свое отечество – Карабах.
– Магеррам, – обратился полковник к своему спутнику, – ты всю жизнь прожил в Азербайджане, можешь рассказать мне, что-нибудь о Ханкенди, откуда он взялся, и почему армяне называют его «Степанакерт». Уж очень хочется узнать историю этого многострадального края.
– Ну, я не такой уж большой знаток истории Карабаха, но могу рассказать то, что знаю наверняка, еще со школьной скамьи. По архивным данным, город Ханкенди был основан в конце 18-го века Карабахскими ханами. Он возник, как поселок для отдыха членов и приближенных ханской семьи. Первые дворцы были заложены на горных склонах в нескольких километрах от столицы ханства Панахабад, сейчас он называется Шуша, куда мы так с тобой торопимся. Было учтено и то, что поселок располагался вблизи других важных населенных пунктов ханства – Агдам, где сейчас воюет твой брат. Ходжалы, сожгли эти армянские фашисты 26 февраля, Кяркиджахан и Малыбейли, к сожалению, тоже не пощадили армянские варвары, разрушив, и придав огню.
Джахангиров надолго замолчал, молчал и полковник. Немало прошло времени, пока Магеррам продолжил свой рассказ.
– Деревня, в которой время от времени жили только члены ханской семьи, получила название «Ханын кэнди», ты понял да? – село хана, а позже за ним окончательно закрепилось название нынешнего города Ханкенди (ханское село). До первой войны с Персией.
– это в 1813 году, что ли, – прервал его полковник.
– Ну да.
– до подписания Гюлистанского договора и присоединения Карабахского ханства к Российской империи, Ханкенди представлял собой маленькое поселение, где жили члены ханской семьи и их приближенные. После этого на территории Карабахского ханства стали размещаться царские воинские подразделения. Одно из них разместили в Ханкенди. Там же, в Ханкенди расположился штаб Кавказской кавалерийской дивизии и казармы для личного состава. Если нам удастся еще раз побывать в Баку, то я тебя познакомлю с доктором исторических наук профессором Пярвином Дарабади, вот он самый большой знаток военной истории Карабаха, так что мой дорогой брат, – Магеррам хлопнул полковника по плечу, – будем надеяться, что мы с тобой выживем в этой мясорубке. Спросив разрешение, он закурил. Курил и полковник, осмысливая услышанный рассказ.
– Слушай, братан, – он опять обратился к Джахангирову, – а когда армяшки там появились и почему назвали потом город Степанакертом? – Так вот, после войны с персами, помнишь, наверное, из истории писателя Грибоедова?
– Ну, конечно, помню, он еще первым послом был России в Персии, если не ошибаюсь.
– Так вот при нем-то и началось вся эта заварушка. В Персии жили армяне, которые в войне встали на стороны России, и поэтому боялись шахской расправы за предательство, попросили защиту у российского царя. Грибоедов, как посол, организовал их переселение в Карабах, где размещались тогда царские войска. В основном, армяне селились там, где стояли военные, вот так они впервые появились здесь в Карабахе.
Как правило, русские армян еще рассматривали как оправдавших доверие царя и трудоустраивали в подразделениях царской армии и государственных учреждениях. В Ханкенди был размещен 1-й Сужено-Владикавказский Терский казачий войсковой полк, – он перевел дыхание, отпив из небольшого термоса горячий кофе.
– В результате этой целенаправленной политики выросло армянское население в Ханкенди. Потом была вторая война в 1828 году, подписание нового договора с Персией и новое переселение армян в Карабах.
Война России с Турцией в 1915 привела к новым потокам турецких армяшек оттуда и их расселение в Иреванском ханстве. Дальше больше и вот в 1918 году армяне уж объявили независимое армянское государство. Они стали претендовать на Нахичевань, Зангезурский, а также Нагорно-Карабахские регионы Азербайджана. Эти претензии на наши земли привели к военным действиям и массовой резне азербайджанцев в Баку, Шамахе, Губе, Зангезауре, – в общем, армяшки еще тогда показали свое звериное лицо. Были убиты и искалечены десятки тысяч наших братьев и сестер, – Магеррам глубоко вздохнул и снова надолго замолчал. В это время они подъезжали к развилке дорог около моста возле деревни Гюляберт, за которой простирались земли Армении.
– Вот он наш Зангезаур, родные места наших предков, – с тоской в голосе сказал Магеррам. Теперь это вражеская сторона.
Сидящие в машине солдаты и офицеры внимательно разглядывали армянские селения Зангезаура, когда-то насильственно переданные российским руководством, во владение, переселенным армянам из Персии.
– Ты представляешь, – снова заговорил Магеррам, – кровавое противостояние в те далекие годы проходило и здесь в Карабахе, и в Ханкенди. Тогда армяне воспользовались тем, что на их стороне выступили царские войска, расквартированные в городе Ханкенди, захватили почти весь Карабах, в том числе и город Шушу. И сейчас они использовали при нападении на Ходжалы уже 366 мотострелковый полк опять же российской армии. Выжгли практически все наши деревни, танками этого полка сравняли с землей наши святыни.
Было видно, как тяжело приходится вспоминать Джахангирову прошедшие события, и он курил, глубоко затягиваясь сигаретным дымом.
– В 1918-20 годах усилиями правительства независимой Азербайджанской Демократической Республики и решимости ее армии удалось предотвратить захват Карабаха и Ханкенди. В 1923-ем году, Закавказское бюро ЦК РКП решило дать Нагорному Карабаху автономию в пределах Азербайджана с центром в городе Шуша. Потом, мерзавец Киров, за взятки армянских дашнаков во главе со Степаном Шаумяном соратником Ленина, потребовали, чтобы центром автономии был назван Ханкенди, около половины населения которого, к тому времени, было армянским. Дальше – больше, армяшки требуют переименовать Ханкенди в Степанакерт, в знак признательности Шаумяна его заслуг перед армянскими дашнаками. В общем, брат – еще тогда была заложена мина замедленного действия в Карабахе, которая взорвалась в 1988 году, и теперь мы имеем то, что имеем. Иногда мне кажется, что, допустив армян в Карабах, мы навели порчу на этот когда-то сказочный мир, созданный ВСЕВЫШНИМ. Карабах стал – проклятым раем, – подытожил он свой рассказ.