Владимир Великий
Сатана
«Кутузову» курить долго не пришлось. Через некоторое время он увидел перед собою озверевшего хозяина, который стоял на коленях перед мертвой собакой и плакал. Плакал и Санька Пегов, убивший волкодава, жравшего ворованное мясо из мясокомбинта. «Кутузов» только сейчас понял, что с ним произошло и что могло произойти. Если бы не вилы, то, навряд ли бы живым он ушел от этого четвероногого зверя. Встреча мужчин на этом не закончилась. Неожиданно для одноглазого хозяин дома быстро вскочил с земли и со словами: «Урод, сейчас тебя убью» – во всю прыть побежал во двор дома. Увидев удаляющегося от себя мужчину, Пегов молниеносно встал с земли и быстро схватил вилы. Страх за свою жизнь удесятерил его силы . Вилы, брошенные великаном, описав большую дугу в воздухе, впились в спину убегающего «мясника». Через несколько мгновений Пегов услышал протяжный стон толстяка. Мужчина, пораженный насквозь вилами, медленно повалился на землю. Одноглазый больше ничего не видел и не слышал. Он, словно испуганный заяц при виде вооруженного охотника, мигом выскочил из сада и тот час же скрылся в темноте.
На следующее утро весть об убийстве «мясника» и его любимого Полкана стала достоянием всех и каждого. Жители небольшого провинциального города про этот случай разное судачили. Одни сожалели о смерти породистой собаки и ее хозяина, другие смерти человека и его четвероного друга даже радовались. Кое-кто из «радостных» благодарил Бога за то, что он не позволил хапуге весь мясокомбинат растаскать. Пегов и баба Вера по этому поводу каких-либо суждений не высказывали. Молчала и Ева. Каждый из них почему-то эту житейскую трагедию пропустил мимо ушей. Наверное, своих житейских проблем хватало…
Дальше раздумывать Пегову о том, что у него позже произошло с Евой Лыбиной, не пришлось. Через клубы табачного дыма он увидел неестественное лицо Кротихи. Узнав о том, что перед нею дочь, женщина зарыдала. Ее рыдание сопровождалось громкими причитаниями:
– Доченька моя, доченька!… Я тебя, моя кровинушка, всю жизнь искала… Клянусь Богом, что я о тебе всегда думала… До-чень-ка, а-а-а…
«Кутузов», стоящий неподалеку от матери и дочери, не мог понять того, почему ни Ева Крот, ни Ева Лыбина не протягивают руки друг другу и не обнимаются. Поразило его и поведение жены. У Евы Лыбиной не было слез. Она почему-то с явным равнодушием «пропускала» мимо ушей и своего сердца слезы и истеричные причитания незнакомой женщины, которая по словам ее мужа, являлась матерью. Молодая блондинка, на некоторое время задержав пристальный взгляд на плачущей женщине, быстро повернулась и с гордо поднятой головой направилась к своему мужу. Подойдя к мужчине, она ласково поцеловала его в губы. Супружеская пара, крепко взявшись за руки, пошла в глубину леса…
Кротиха, так и не сделавшая ни одного шага в направлении своей неожиданно появившейся дочери, продолжала стоять и плакать. Она и сама сейчас не понимала своей души и сердца. Женщину грызла совесть матери, которая почему-то не ринулась как лань к своей дочери, к своей «Безымяшке», к тому живому комочку, который она почти тридцать лет назад оставила на произвол судьбы.
Мимолетная встреча с дочерью вносила все новые и новые коррективы в мышление пожилой блондинки. И от этого Кротихе становилось не по себе. Она поняла, что ее маленькая дочь оказалась чище, благороднее, чем ее родная мать… Появившаяся мысль о том, что ей во что бы то ни стало надо идти в лес и и на коленях просить у единственной дочери прощение о содеянном, у Кротихи отпала. Она поняла, что ее дочь никогда не простит предательство своей родной матери. Свидетельством этому было и ее полнейшее равнодушие к плачущей женщине. От безысходности она упала на землю и стала рвать руками траву. На какое-то время она ушла в беспамятство. Женщина, лежащая на земле, видела себя в небесном мире, в котором уже давно жили ее мать и ее неведомый отец. Они с улыбкой встречали свою родную дочь. Маленькая девочка с немецким именем Ева весело смеялась от счастья…
Еву Крот разбудил Пашка-водитель. Он, также как и раньше, сильно дергал блондинку за плечо и все приговаривал:
– Эй, женщина, вставайте… Эй, женщина, просыпайся…
Заложница, спящая на земле, на толчки и призывы молодого человека никак не реагировала. Такой «обиход» в конце концов водителю надоел. Он со всей силой схватил женщину за волосы и потянул их вверх. Блондинка от резкой боли вскрикнула и сразу же проснулась. Она медленно встала с земли и уже после того, как выпрямилась, то неожиданно для себя увидела из трубы бани вьющийся дымок. Этот дым чем-то напоминал ей далекое и недалекое детство…
Все то, что происходило дальше было неожиданным для Кротихи. Откуда не возьмись перед ней появился фальшивый чиновник Николай Александрович, он же Стасик. Молодой «чиновник» был одет в добротный спортивный костюм черного цвета с множеством застежек и карманов. В этом костюме Стасик выглядел настоящим спортсменом и чем-то напоминал боксера на ринге. Мужчина уверенным шагом подошел к Кротихе, и словно перед ним была не женщина, а какое-то ненавистное двуногое существо, молниеносно схватив правую руку Кротихи и очень сильно закрутил ее за спину. От острой боли в плече заложница сильно вскрикнула и тут же стала падать на землю. Стасик опустил руку блондинки и это усугубило падение пожилой женщины. Она при падении ударилась лицом об землю. Изо рта ее тотчас же пошла кровь. Кротиха быстро повернулась на бок и левой рукой провела по своим губам. Рука была в крови. Ее попытка достать носовой платок из кармана брюк не увенчалась успехом. «Чиновник» со всей силой ударил ногой по заднице женщины. От страшной боли Ева вскочила и стремительно ринулась в лес, надеясь убежать от своего обидчика. Убежать ей не удалось. Позади беглянки прозвучал пистолетный выстрел. Ева остановилась как вкопанная. Сейчас она поняла, что ей уже из этого леса никогда и никуда не вырваться. Пегов, он же Санька Пегий, он же «Кутузов» решил навсегда покончить с ней. В этом она уже не сомневалась.
Одного только Ева Крот не знала, каким образом решил с ней расправиться ее бывший школьный товарищ. Сопровождаемая Стасиком, который держал в готовности пистолет Макарова, женщина медленно шла к бане. Со слезами на глазах она посмотрела на ее крышу. Из нее продолжал валить густой дым…
И тут пленницу обожгла страшная мысль. Она невольно вскрикнула. Эта труба и этот дым чем-то напоминал ей очень зимний вечер, когда она в далекой молодости протопила баню в Водяном для своего отчима. Сожитель матери часто насиловал ее дочь, красивую школьницу. Она в отместку этому очень рано закрыла трубу бани. От сильного угара насильник падчерицы умер. Возможный вариант собственной смерти рассмешил идущую. Она, со злостью взглянув на «чиновника», стала громко смеяться. Поведение Евы в какой-то степени обрадовало и конвоира. Стасик, весело улыбаясь, произнес:
– Ну и ты, сатана, очень умная женщина, сразу же поняла то, что сейчас тебе предстоит. Очень хорошо поняла. Сам «Кутузов» твой план смерти мне предначертал. Сейчас вижу то, что эти инструкции мне и не нужны… Одним словом, беги в баню и выбирай все то, что тебе понравится. Там есть очень много дров. Есть там и веревка, притом очень толстая, как никак импортная…
Дальше Стасик ничего не сказал. Он взял блондинку за руку и с силой ее дернул. Ева, словно былинка, мгновенно в прямом смысле влетела в открытую дверь бани. Стасик сразу же закрыл дверь и задвинул засов. После этого мужчина медленно обошел вокруг бани. Дыр больших или малых он в постройке не обнаружил. Довольный «чиновник» опять подошел к двери и громко прокричал:
– Смотри, бабка, не пробуй каким-либо образом бежать. Все равно пристрелим. Ты поняла меня?… Не мешай нам справлять по тебе поминки…
После указаний и угроз Стасик быстро пошел в глубину леса, в котором стояли две легковые автомашины. В новом «Мерседесе» сидели Александр Пегов и Ева Лыбина. Они о чем-то беседовали и весело смеялись. В другом «поношенном» «Мерсе» сидел Пал Палыч. При виде «чиновника» юнец стал быстро наливать в дорожную кружку очередную порцию коньячка. Эта порция теперь предназначалась Стасику за проявленное усердие…
После того, как Стасик закрыл дверь бани, Ева осталась наедине. Теперь никто ее в этой жизни не беспокоил. Она также уже никого не беспокоила. В бане было не так темно, как это было ночью. В печи дружно горели дрова, которые нередко «стреляли». Во время «стрельбы» всполохи пламени то увеличивались, то уменьшались. Сидя в бане и наблюдая за горящими дровами, смертница несколько успокоилась. Душевное спокойствие иногда нарушал ее живот, в котором что-то активно «бурчало». Еве даже иногда казалось то, что кто-то живой, не то какое-то насекомое или ему подобное, бегает по желудку или кишкам и чем-то острым колет. От этих болей Ева иногда корчилась. Она хотела кушать и притом очень сильно. Хоть как-то погасить желание кушать, блондинка старалась не думать о вкусной пище.
Заложница, глядя на горящие дрова, прекрасно понимала, что после того, как они прогорят, кто-то из находящихся в лесу пойдет и закроет трубу. И поэтому блондинка несколько раз затаивала дыхание и вслушивалась в то, что ее окружало. Стоящая тишина радовала Кротиху. Это означало то, что еще труба не закрыта, и она имеет еще небольшую возможность пожить и подышать земным воздухом. В царстве тишины ее организм и душа находили полное взаимпонимание. Мозг женщины, словно какая-то сложная машина не то земного или неземного производства, давал ей очень равномерные и очень короткие импульсы информации. Правильность этой информации блондинка не подвергала сомнению. И не без причин. Кротихе казалось, что ее поведение на этой земле в преддверии смерти уже оценивает ни она сама, ни даже человеческое общество, а некое неземное существо, которому не подвластны земная власть и деньги, ни лесть, ни другие человеческие пороки, в сети которых попала Ева.
Мысли о социальной справедливости и торжестве рассудка в потустороннем мире вселяли в женщину определеный оптимизм, забирали у нее чувство страха перед смертью. Чем быстрее сгорали дрова в печи, тем больше разочаровывалась Кротиха в своем земном прошлом. Все эти годы для нее были бессмысленными и несчастными. Ни здесь, где она родилась, и ни там, куда она так сильно совсем недавно рвалась, она не нашла личного счастья. Ей не удалось найти это счастье, несмотря даже на то, что она была очень красивой женщиной. Она прожила эту жизнь одна, прожила в нищете и в обмане. Ее надежды на богатство и пылкую любовь не оправдались. К тому же она предала свою единственную дочь, которая, как и ее мать, имела право на счастье в этом обществе, которое называлось человеческим. …
От этих мыслей Кротихе стало стыдно перед своим ребенком. Она притронулась рукой к веревке, лежащей перед самой печкой. Желание надеть себе на шею петлю, уже кем-то приготовленную, у смертнице отпало. Она решила не малодушничать, а встретить смерть по воле Божьей. Жаждущая рая, сейчас не сомневалась, что Бог примет ее к себе с распростертыми руками и сделает все для того, чтобы земная грешница искупила свои грехи. При этой мысли она упала на колени и стала неистово молиться. Иногда она от усердия сильно стучала лбом о деревянный пол. Молящейся грешнице казалось, что в Божьем царстве, куда она намеревается идти, господствует только взаимная любовь мужчины и женщины, любовь человека к человеку, родительская любовь к детям и наоборот. Как раз всего этого в земном мире нет и не было.
Не было всего этого и у Евы Крот. Любовь к мужчинам сейчас для нее казалась просто-напросто миражом. Да и вся ее жизнь, вполне возможно и не только ее, была чем-то подобным этому миражу. И не лучше.
Желание искупить свои грехи в потустороннем мире все больше и больше овладевало Кротихой. Оно нисколько не исчезало у нее и тогда, когда неведомые и неожиданные для грешницы огромные языки пламени все больше и больше поглощали баню. Ева Божьему огню даже радовалась. Ей казалось, что Бог после проверки ее на прочность, вот-вот распахнет дверь рая и с улыбкой примет уже безгрешницу в свое царство…
«Кутузов» с Евой Лыбиной вспомнили о Кротихе только к вечеру, когда солнце стало прятаться за близлежащие околки. Супружеская пара сидела на ковре перед машиной и резалась в карты. Муж и жена были пьяными. Пегов, сидя перед женщиной в чем мать его родила, во время игры «испускал» анекдоты. Напротив одноглазого в теплом халате сидела Ева. Она весело смеялась, когда Пегов злился или вообще бросал карты в случае своего проигрыша. Видя это, красивая блондинка с ослепительной улыбкой подползала к постоянному «дураку» и страстно целовала его в губы. Пегова это очень радовало. Он расстегивал халат своей жены и начинал страстно целовать нежное тело своей любимой. На какое-то время они забывали о «дурачках» и отдавались земным страстям, без которых невозможна любовь мужчины и женщины…
На этот раз идиллию влюбленных нарушил Стасик. Дабы не застать своего «полководца» в неудобном положении, он еще издалека сильно свистнул. Свист своего клерка Пегов узнал сразу же и лениво поманил его к себе пальцем. Стасик, словно солдат, быстро протараторил:
– Мой шеф! Наша пленница сидит уже в бане несколько часов. Я думаю, что пора посылать Палыча закрывать трубу… Ему не мешало бы и посмотреть и вовнутрь… Возможно Кротиха и повесилась…
Стасик после этих слов мгновенно замолк. Он, приняв смиренную стойку послушной собаки, молчал и ожидал дальнейших указаний шефа. Он не мог предугадать поведение жены начальника, как-никак планировалось умертвить ее родную мать. Поэтому он изредка только косился глазами на полулежащую молодую блондинку с очень длинными и стройными ногами. На Еву смотрел и Пегов. При этом он смотрел на жену очень внимательно и даже с каким-то сожалением. Чувствуя пристальные взгляды мужчин, Ева нехотя привстала. Затем присела на колени, и как бы невзначай, произнесла:
– Уважаемые господа! Вы смотрите на меня как когда-то Ленин смотрел на буржуазию. У меня нет вины. Виновата передо мною моя родная мать… Она виновата и перед моим мужем… В какой-то мере я могу чем-то ей и помочь…
Сказав это, она на коленях подползла к мужу и страстно его поцеловала. Затем произнесла:
– Я повелеваю нашему Стасику сжечь эту баню, чтобы покончить с этой историей раз и навсегда…
После этих слов она вскочила на ноги и быстро устремилась в глубину околка. Из глаз молодой и очень красивой блондинки текли слезы…
Минут через пять мощные языки пламени настойчиво, даже с каким-то наслаждением лизали березовые стены бани, которая было построена три дня назад. Несмотря на свежий сруб, баня горела очень быстро. Пашка со Стасиком не пожалели бензина для «растопки». Пегов со своей любимой блондинкой подъехал к сгоревшей бане через два часа. Никто из сидящих не решился выйти из машины. Ни у кого из них не было ни слез, ни сожаления о только что сгоревшей женщине. Пегов был доволен тем, что он наконец-то расправился с Евкой Крот, которая сделала его уродом. Мужчина, сидящий за рулем новенького «Мерседеса», считал, что он об этой женщине знал все. По его мнению ,у красивой блондинки плохого было значительно больше и поэтому он без сожаления с ней расправился.
Одного Пегов не знал. И это ему Богом не было дано знать. В тот темный вечер в саду в городе Томное он убил вилами не только какого-то вредного и ненасытного мясника. Одноглазый убил Колесникова Сергея Ивановича, бывшего военного водителя, который во время уборки урожая в сибирском селе Водяное, напоив немку-школьницу, изнасиловал ее. Происшедшее с бывшим солдатом осталось также тайной и для Кротихи, которая уже находилась в ином мире.
Не знала о смерти своего отца и Ева Лыбина, которая после того, как машина вышла на автостраду, включила радио и стала слушать легкую музыку. На душе у нее было очень спокойно и хорошо. Она с уверенностью смотрела в завтрашний день. Ослепительно красивая блондинка, как и когда-то ее мать, верила, что очередной день принесет ей только счастье, в том числе и настоящую любовь…
Книга издана в марте 2006 года. Великий В. Сатана: Роман. – Омск: ООО Издательско-полиграфический центр «Сфера». – 2006. – 468 с.). – ББК 84(4РОС)6-4. ISBN 5-9658-0016-9.
