Владимир Великий
Сатана
Ева с недоумением смотрела на свою новую подругу и молча ее слушала. Информация постепенно «убивала» молодую блондинку. Рассказ подруги о далеко не идеальной жизни прапорщика Кузьмина переплетался с тем, что происходило и в гвардейском мотострелковом полку. Чего только не узнала за эти полчаса Ева о своем муже и о том, что происходило, и происходит в военном городке. По словам Нины получалось, что все то, что когда-то прапорщик говорил красивой девушке в гостинице оказалось простой ложью. Сейчас Игорь перед Евой представлялся совсем другим человеком, человеком далеко непорядочным. Он продавал бензин местным немцам, которые по дешевке его покупали целыми канистрами, а то и бочками. Кузьмина вызывали несколько раз к себе на ковер командир и замполит полка. Игорь клялся и божился начальникам, что он исправится. Через месяц, через два «негативы» прапорщика опять всплывали. Он также частенько не выходил на службу. «Вояку» находили пьяным то в офицерском общежитии, то у немецкой проститутки, адрес которой прекрасно знали советские офицеры из отдела «молчи-молчи», работающие в тесном контакте с соответствующими службами ГДР. Не забывал Кузьмин побывать в постели и у продавщицы офицерского магазина, советской вольнонаемной, работающей по контракту. Она «принимала» у себя практически всех холостых офицеров и прапорщиков. Довольно мрачная картина, воссозданная женой офицера об Игоре, очень сильно расстроила Еву, она ударилась в слезы.
Нина, как бы искупая свою вину перед вновь прибывшей в военный городок, тяжело вздохнув, прошептала:
– Ева, ты прости меня за то, что я тебе причинила боль… Однако тебе лучше сейчас знать всю правду, чем значительно позже. К тому же, не только твой муж имеет проблемы со службой. В нашей части таких наберется до десятка, включая некоторых офицеров. Я думаю, что сейчас твой Игорь исправится. У него ведь ты сейчас есть… Ты будешь все время с ним… Я понимаю, как очень туго приходится здесь нашим холостякам…
Последняя фраза женщины очень быстро успокоила Еву. Она вытерла рукой слезы и пристально посмотрела в глаза своей новой подруге. Она свой взгляд в сторону не отвела, для Евы это означало то, что все, сказанное ею, было правдой.
Кузьмин пришел домой после шести вечера. Пришел очень довольный, пришел с запашком пива. Ева, как послушная жена, приготовила мужу на стол. Игорь с большим удовольствием уплел за обеи щеки наваристый борщ и пару котлет с макаронами, также выпил два стакана кофе. Ева сразу поняла, что ее любимый был голодный, так как обедать он почему-то не приходил. Кротиха с улыбкой смотрела на своего мужа, невзирая даже на то, что в ее душе скребли кошки. Ева решила за столом о плохом с Игорем речи не вести, тем более, в первый день их совместной жизни в этом военном городке. Блондинка, наоборот, решила поднять настроение своему супругу. Она с удовольствием рассказала ему о своей первой «вылазке» с Ниной Барановой в немецкие магазины. Кузьмин внимательно слушал информацию о первом посещении женой немецких магазинов и весело смеялся. Затем молодые присели на небольшой диван и решили посмотреть телевизор, все программы были на немецком языке. Супруги немецкий язык не знали. Несмотря на это, некоторые моменты передач вызывали у них смех. Во время просмотра Игорь страстно привлек Еву к себе. Поцеловав ее в губы, с улыбкой произнес:
– Моя любимая, я хочу вести сейчас совсем другой образ жизни. Ведь теперь ты у меня есть… У меня сейчас есть предложение. Я думаю то, что ты не откажешься сейчас же сходить со мною в офицерское кафе. У нас есть с тобой повод для этого. Да и ты должна быстрее входить в курс нашей жизни…
Предложение мужа жену обрадовало, она уже успела за время его отсутствия по нему соскучиться. Женщина быстро переоделась. Парочка, крепко взявшись за руки, направилась в сторону офицерского кафе, оно находилось на первом этаже большого двухэтажного здания. Здесь же была офицерская столовая, офицерский клуб и библиотека. Молодые быстро и незаметно вошли в кафе, и присели за небольшой столик. Игорь сразу куда-то «испарился». Ева, словно желторотый воробей, стала внимательно разглядывать помещение и тех, кто был в нем. Помещение было небольшое, слабо освещаемое тремя небольшими люстрами, они располагались в один ряд посредине высокого потолка. При входе в кафе с правой стороны находился небольшой буфет. Здесь же продавалось пиво, любители которого образовали довольно приличный «хвост». За столиками, которых было где-то около десятка, сидели офицеры и прапорщики. Большинство из них курили. Клубы дыма доходили и до Евы, от которых ее тошнило. Блондинка, изредка напрягая слух, порою улавливала содержание разговоров тех, кто сидел за столиками. В основном военные говорили о своей службе и делились воспоминаниями о прошлой жизни в Советском Союзе.
Кузьмин пришел где-то минут через пять и принес два больших бокала пива. Пиво находилось в красивых бокалах, на которых было написано название города и изображена его эмблема. Кроме пива муж принес еще большую целлофановую упаковку тонкой соломки из теста, которая имела соленоватый вкус. Игорь после того, как Ева откусила небольшой кусочек соломки, слегка стукнув своим бокалом о бокал Евы, предложил тост за их любовь. Ева весело рассмеялась и как Игорь, наполовину опорожнила бокал. Пиво было холодное и отдавало каким-то специфическим запахом, что приятно щекотало нос. Блондинка с наслаждением похрустывала соломкой и наблюдала за тем, что происходило в зале. К ее мужу то и дело подходили офицеры и прапорщики. Они здоровались с ним по ручке, кое-кто из них «стрелял» глазами в сторону Евы. Красивая блондинка весело смеялась и также протягивала руку для приветствия. Ей было сейчас не только весело, но и даже как-то торжественно. Непонятно почему, именно здесь в кафе за кружкой пива, Кротиха осознавала свою причастность к тем, кто с оружием в руках стоял на передовых рубежах защиты социализима в Европе. От этого ей все приятнее и милее становился муж, Игорь Кузьмин. Появляющиеся мысли о своем несчастливом детстве, о своей безымяшке, о несостоявшейся свадьбе с Клюкиным уходили на второй план. Новая жизнь очень радовало молодую женщину, которая с удовольствием потягивала пиво. Сейчас ей был приятен и дым, который испускали люди, одетые в военную форму с большими и маленькими звездами на погонах. В этот вечер Еве хотелось очень много пива, и не только его… Она наравне со своим мужем пила и коньяк, который принес знакомый Игорю прапорщик. Блондинка охотно поддержала тост за красавицу Еву..
Домой влюбленные пришли поздно, где-то около одиннадцати вечера . Игорь, как только открыл дверь своей квартиры, мгновенно поднял свою жену на руки и в буквальном смысле бросил ее в постель. Ева была очень рада силе этого мужчины, который ее быстро и в то же время очень нежно раздел. Полупьяная и нагая женщина с умилением смотрела на своего великана, который в этот поздний вечер был по-особому красив при свете торшерной лампы, испускающей розовый свет. В этот вечер и для Игоря Ева была по-особому красивой. Он, как никогда раньше, страстно осыпал поцелуями ее нежное и белое тело. Ему в этот момент даже казалось, что при свете торшера он видит розовые сосуды и капилляры красивой блондинки. Мужчине хотелось в какой-то миг испить эту горячую кровь, которая била ключом в этом молодом и поистине красивом, и нежном теле. Кротиха в эту ночь почувствовала, что спиртное, как и для нее, так и для Игоря, служило своего рода стимулом любви и страсти. В эту ночь муж для нее казался наиболее нежным и страстным из всех мужчин на этой земле. Она, в свою очередь, также старалась для него быть покладистой и желанной… Они неистово принадлежали друг другу, без устали и без остатка наслаждались тем, что дала природа каждому из них. Ева в эту вдохновенную для них ночь решила не трогать то плохое, о чем совсем недавно рассказала ей новая подруга Нина Баранова. Игорь в эту ночь для блондинки был превыше всего и превыше всех…
Первый месяц пребывания Евы Крот в советском военном городке пролетел для нее словно один час. Женщина за этот период времени уже более глубже познакомилась с жизнью городка. Она, правда, не без помощи мужа, знала кто в полку хозяин, кто из офицеров командует теми или иными батальонами и ротами. Знала Ева и тех, кто числился в списке дебоширов и пьяниц. К числу последних относился и муж Евы Крот прапорщик Советской Армии Игорь Кузьмин. Ева продолжала молчать и не задавать излишних вопросов, связанных со службой своего мужа. Игорь, как и раньше, уходил на службу рано, но возвращался домой не так уже и поздно.
К семи часам вечера он был уже на кухне. По вечерам молодая парочка в основном смотрела телевизор, ходила в офицерский клуб для просмотра кинофильмов или бродила по городу. Иногда Ева и Игорь забегали в небольшое кафе, расположенное возле небольшого озера и пили пиво, которое Еве очень нравилось. Ночью, когда их губы смыкались в единый поцелуй, Ева, так как же и Игорь, после выпитого вина или пива, не чувствовала запах спиртного от своего мужа. Она чувствовала этот запах только тогда, когда сама не пила. Однако это ее ни сколько не пугало. Молодая женщина была и сама не против того, чтобы что-то выпить…
Через две недели пребывания в военном городке Ева получила не только аусвайс, как жена военнослужащего, но и «прошла» собеседование и с заместителем командира полка по политчасти. Замполит части, мужчина лет сорока, с густой шевелюрой на голове во время беседы делал какие-то пометки в толстой тетради, связанные с биографией молодой блондинки. Преданно заглядывая в глаза офицеру, Ева в своей душе даже в какой-то степени жалела этого политработника, который стремился до мелочей изучить заведомую ложь жены прапорщика Кузьмина. Ева радовалась, что «мать» полка не имеет возможности проверить все то, что так искусно она сочиняла. В заключение своего собеседования замполит назидательно просил женщину оказать действенное влияние на Кузьмина, который до сих пор позорил высокое звание советского прапорщика. Еве ничего не оставалось делать, как только утвердительно кивать головой и заверить представителя Коммунистической партии в армейской среде в решительном желании перевоспитать своего непутевого мужа. Майор от заверений блондинки радостно вздохнул и расплылся в такой улыбке, что Еве даже казалось, что офицер вот-вот чмокнет ее в щеку.
Иного рода получилось собеседование Кротихи с председателем женского совета части. Руководителем женского коллектива оказалась пожилая жена командира батальона, муж которой должен через три года уходить на пенсию. «Подполковничиха», как таковых, бумажных «талмудов» не вела. Она с генеральским видом монотонно и нудно рассказала новенькой, чем занимается женский совет части. После окончания беседы, Елена Викторовна, так звали председательшу, неожиданно спросила Еву:
– Товарищ Крот, Вы случайно в хоре не участвовали? К тому же, возможно, Вы и поете? – Новенькая громко засмеялась и ответила. – Честно говоря, я даже не знаю, умею ли я петь. Просто мне в жизни еще ни разу не приходилось петь в хоре. Однако я обязательно прийду на хор в следующую субботу.
Уже после того, как Ева перешагнула порог своей квартиры, она почему-то стала сожалеть о сказанном пожилой женщине. Содержанием бесед с замполитом и председателем женсовета Ева Крот сразу же поделилась с мужем, как он только сел ужинать. Игорь сообщение о художественной самодеятельности пропустил мимо ушей. В то же время пересказ содержания беседы замполита с Евой Кузьмина явно вывел из себя. Он быстро привстал из-за кухонного стола. Затем с какой-то даже злобой посмотрел на свою жену и громко прокричал:
– Ева, ты просто еще не знаешь чем дышит наша доблестная армия. Я три года протянул армейскую лямку на Китае. Видел многих офицеров. Среди них было много хороших, но и были армейские «козлы» в погонах. Наш брат солдат кое-кому строил гаражи, или воровал все для них необходимое. Или в нашем полку все нормально? Тот же женсовет пляшет и поет под дудку жены командира части. В наш магазин привозят разные дефициты и тому подобное. Казалось бы, все для блага нашей доблестной армии. Фига! Все идет по указке командира или замполита. Все дефициты оседают в карманах начальства, а простым клеркам один шиш… Мало этого, кое-кто из наших солдат работает у немцев, чистят канализации и копают ямы. А кто получает деньги?
Дальше Игорь почему-то не мог говорить. Он быстро открыл дверцу холодильника и вытащил бутылку водки. Затем, сделав несколько глотков из бутылки, сел опять за стол и замолчал. Ева на какой-то миг была ошеломлена реакцией своего мужа на назидательные указания замполита полка. Ева, стараясь хоть как-то «сбросить« гневный пыл у своего мужа, ласково обняла Игоря и поцеловала его в губы. Тот ответил тем же…
Приближалась очередная годовщина Великого Октября. Приготовления к празднику в части начались заблаговременно. В части в первую очередь обновлялась наглядная агитация. Делом первостепенной важности считалось «причесывание» портретов Политбюро ЦК КПСС, Доски Почета части. Готовили к празднику и концерт художественной самодеятельности. В этом активное участие стала принимать и Ева Крот. Певучего голоса у молодой блондинки не было, однако жена командира полка, она же и член женсовета «нашла» у Евы хорошую дикцию. Весь женсовет сразу же признал у молодой блондинки хорошие задатки ведущего конферансье. Еву это даже очень обрадовало. Тем более, на эту «должность» ее рекомендовала сама командирша. Со слов Нины Барановой, да и от других знакомых женщин, молодая Кротиха была наслушана разное про жену командира части. На внешний вид командир и командирша даже были несколько похожи друг на друга. Командир части гвардии полковник Шарманов, как и его жена, был невысокого роста, с таким же небольшим животом. Командира от командирши отличало то, что он несмотря на свой небольшой рост, обладал очень властным командирским голосом, от которого любого солдата бросало в пот. Баранова рассказывала, что один молодой солдат от этого голоса даже оправился в штаны. Правда это было или нет, Ева оспаривать не собиралась. Побаивались командирского голоса некоторые офицеры и прапорщики.
Жена полковника в отличие от мужа обладала поистине ангельским голоском. Этот голосок был такой тихий, что кое-кто из женсовета напрягал свой слух или садился ближе к командирше, дабы не пропустить ее ценных указаний.
Ева после первой встречи с командиршей поняла то, что она попала сразу же в стан тех, которые нравятся жене командира части. И это определенное покровительство со стороны уже не молодой, но еще и не старой женщины, заставляло девушку напряженно работать над тем текстом, что ей дали организаторы концерта. После того, как Ева на «пять» провела генеральную репетицию концерта, командирша лично повезла блондинку в немецкий магазин, дабы купить платье для конферансье. У Евы душа пела, когда она садилась в командирский «УАЗ» позади своей покровительницы. Сама же командирша с важной миной села на переднее сидение. Женщины в своем городке не могли выбрать для ведущей концерта платье, его купили в соседней деревне. Платье Еве очень нравилось. Оно было длинное с люрексом, и со специфическим отливом не то темно-синего, не то светло-темного цвета. Платье было довольно дорогое, и тех денег, которые дал Еве ее муж не хватило. Пришлось пятьдесят марок занимать у командирши. Ева в душе радовалась этому платью, и даже прослезилась тогда, когда командирша, легонько шелкнув пальцем руки по носу блондинки, со вздохом сказала:
– Ну и вот и это дело наконец мы с тобою решили.... Ева, не переживай, я тебе деньги за это платье позже возмещу… А сейчас поедем в центр, я там заприметила кафе-мороженное…
Через пару минут «УАЗ» зеленого цвета с кругом красно-белого цвета на дверце, внутри которого были написаны две большие буквы «СА», остановился возле кафе. Командирша купила три мороженое для себя и Евы, одно для водителя. Ева, как младшая по возрасту и по «должности», отнесла мороженое солдату, который уже мирно кимарил за рулем.
Праздничный концерт, состоявшийся в солдатском клубе, прошел на «ура». Зал большого помещения был набит до отказа. Перед началом концерта состоялось торжественное собрание, посвященное очередной годовщине победы Великого Октября. Доклад на собрании делал начальник политотдела соединения. В президиуме собрания находились и представители немецкой общественности города, которые вручили медали ГДР командиру и замполиту полка за активное участие в деле укрепления советско-германской дружбы. Концерт длился два часа. Каждый номер заканчивался под бурные аплодисменты солдат и офицеров, членов их семей. Без аплодисментов не обходились и номера, которые приготовили для советских военнослужащих представители местной организации союза свободной молодежи ГДР.
В этот праздничный концерт у Евы Крот получалось все. Она это и сама чувствовала. Блондинка, как никто в этом зале, наверное, гордилась своей красотой. Сразу же после объявления очередного номера программы Ева моментально скрывалась за кулисы и смотрела в огромное зеркало. Кротиха видела перед собою в зеркале очень красивую и стройную девушку высокого роста с тугими грудями и покатыми бедрами. Молодой женщине очень нравилась и ее высокая прическа из густых белых волос, которые были коротко острижены. В волнистых волосах девушки играли золотые блески. Для этого Ева побрызгала свои волосы специальным лаком. Да и одежда у нее теперь была значительно лучше той, какую ей всего полгода назад дала на курсантский бал тетя Валя из общежития. На ведущей было шикарное платье, шикарные туфли ярко красного цвета на высоком каблуке. Широкий шарф белого цвета с позолоченными нитками очень ладно сидел на ее точеной тонкой шее. На груди ослепительно красивой ведущей ярко светилась под лучами электрического света большая брошь.
После окончания номера ослепительно красивая блондинка выходила из-за кулис и объявляла очередной номер программы. Зал сразу же взрывался от аплодисментов. Еве даже казалось то, что эти аплодисменты предназначены только для нее и больше никому. Ведущая иногда хотела взмахом своей руки, как опытный дирижер, «прихлопнуть» эти аплодисменты, но это не всегда получалось. Наиболее впечатляющим было завершение концерта. После того, как смешанный хор, состоящий из офицеров и прапорщиков и их жен, закончил песню, прославляющую руководящую и направляющую роль КПСС, зал в очередной раз взорвался аплодисментами. Зрители в военной форме, которых насчитывалось более тысячи человек, словно молотобойцы, без устали «колотили» в свои ладони.
Неожиданно с правой стороны от сцены раздался оглушительный не то стук, не то взрыв, напоминающий чем-то звук разбитого стекла. В эту же секунду сотни молодых людей повернули свои головы в ту сторону, откуда только-что раздался звук. От неожиданности тревожно екнуло сердце у ведущей концерта. Из-за оглушительного звука соизволил даже привстать с места и начальник политотдела соединения, который сидел в первом ряду. Зрители на какое-то время «отрешились» от концерта и ее ведущей. Буквально через минуту к начальнику политотдела дивизии на цыпочках подбежал капитан, начальник клуба. Он, чувствуя вину перед столь большим начальником, стал возбужденно докладывать:
– Товарищ гвардии полковник! Разбился один из членов Политбюро ЦК КПСС…
Капитан на какие-то доли секунды прервал свой доклад высокому армейскому чиновнику. Скорее всего, офицер намеревался более правильно изложить содержание присшедшего. Возможно и то, что он на какое-то время «проглотил язык», увидев довольно суровое лицо своего большого шефа. Полковник дальше почему-то не стал слушать подчиненного. Начальник, сделав вопросительный взгляд в сторону заикающегося капитана, с удивлением произнес:
– Капитан, что Вы городите? Кто Вам дал такую информацию?…
Полковник, ошарашенный информацием своего подчиненного, ломал себе голову над только что происшедшим чрезвычайным событием мирового значения… Он как три часа назад покинул свой теплый кабинет. О смерти Члена его никто не информировал…
Однако ломать голову политработнику долго не пришлось. Начальник клуба поняв то, что со страху перед таким начальством он что-то «сморозил», быстро решил исправиться:
– Товарищ гвардии полковник! Это упал со стены портрет одного из членов Политбюро… Кто-то из солдат задел рукой портрет или это случилось по вине таких громких аплодисментов…
В связи с тем, что в зале стояла гробовая тишина, содержание доклада подчиненного своему высокому начальнику услышали все. Полковнику очень понравилась вторая часть доклада начальника клуба. Он, весело улыбаясь, промолвил:
– Я думаю, что последняя часть твоей информации, капитан, самая правильная…
От такой положительной развязки весь зал с облегчением вздохнул. Командир с замполитом части, словно два кота в ожидании тарелки со сметаной, повернув свои физиономии в сторону начальника, стали умиленно и преданно смотреть ему в глаза. Одновременно они не то с сожалением, не то с радостью «зыркали» на капитана, который был больше всех рад своей неожиданной смекалке. Воспрянул духом и большой военный чиновник, которому сегодня все и вся поклонялось в этом зале. Он повернулся к участникам художественной самодеятельности, стоявшим на сцене и сильно зааплодировал. Хлопки его ладоней были слышны даже в последних рядах огромного помещения. Через какие-то мгновения зал поддержал важного начальника и разразился оглушительными аплодисментами.
Ева, как ведущая концерта, опять оказалась в центре внимания сотен зрителей. Через несколько секунд весь зал встал и стоя продолжал аплодировать участникам концерта. Ева смотрела в зал и плакала. Это были слезы человеческой радости, женской радости, которую мужчинам стоящим в зале, наверное, было трудно понять. Она, «осыпаемая» этими аплодисментами, улыбалась и смотрела в сторону тех, кто сидел на первой скамейке солдатского клуба. Командирша весело улыбалась и приветливо махала рукой в сторону сцены. Женщина иногда кидала косые взгляды в сторону начальника политотдела, сидящего рядом ней. Во время аплодисментов командир с замполитом полка, словно им было по десять лет или чуть больше, запрыгнули на сцену и начали с двух сторон обнимать Еву. Блондинка, покраснев от неожиданного внимания к своей персоне, ослепительно смеялась. Из ее глаз текли слезы. Полковник и майор зашли с противоположных сторон сцены и стали пожимать руки каждому, кто принес удовольствие военнослужащим в этот торжественный праздник советского народа.
Через десять минут зал солдатского клуба был пуст. Ева находилась в костюмерной и упаковывала свое «официальное» платье в целлофановый мешок. Рядом с ней стоял Игорь. Неожиданно дверь костюмерной открылась и в нее вошли командир части со своим замполитом и начальник политотдела. Несколько особняком от офицеров стояла жена командира части. Полковник, немного отступив от Евы, по-отцовски любуясь красотой девушки, весело произнес:
– Вы и вправду хороши, хотя и носите такую фамилию как Крот… За концерт Вам большое спасибо. Здесь мне кое-кто говорил, что Вы очень порядочная и старательная девушка… Я думаю и в вашей семье будет все хорошо…
Затем, повернувшись в сторону Кузьмина, который стоял навытяжку перед неожиданно появившимся начальником, седовласый мужчина произнес уже более сурово и строго:
– Товарищ прапорщик, неужели Вам не стыдно за свое поведение перед такой красивой женой, как Ваша…
После этих слов, он лихо приложил руку к козырьку своей фуражки и последовал в соседную комнату, где для начальства был накрыт небольшой стол. Кузьмин, немного отошедший от ценных указаний полковника, несколько расслабился. Он опустил голову и молчал. Молчала и Ева. Вскоре они вышли из костюмерной. Из комнаты для приема почетных гостей раздавался только зычный голос начальника политотдела и заискивающий смех командира и замполита.
На следующее утро все обитатели военного городка только и говорили о концерте, а может, даже и больше об Еве Крот, как самой красивой женщине войсковой части. Все офицеры и солдаты, где только они не находились в этот день, да и в последующие дни, считали своим долгом поздороваться с ведущей концерта. Женщины городка на стремительный взлет новенькой реагировали по-особому, чем мужчины. Молоденькие жены ротных и взводных командиров при встрече с Евой охотно делились с ней своими впечатлениями о прошедшем концерте. Они также много «испускали» приятных эпитетов и в адрес жены алгоколика прапорщика Кузьмина.
Эти эпитеты, в первую очередь, касались внешнего вида ведущей и ее одежды. Женщины, мужья которых занимали более солидные посты в армейском ранжире военного городка, перед смазливой Евой не останавливались. Они сами ждали, когда Ева первой улыбнется и поздоровается. Кое-кто из жен «чижиков» Еву вообще не замечал, даже и после того, как она первой произносила очень короткое слово «Здравствуйте». Если в ответ ничего не звучало, блондинка быстро отворачивала в сторону свое лицо и ускоренным шагом удалялась от важного женского «объекта». Такое отношение далеко не единичных женщин к своей персоне Ева наблюдала и в последующие дни.
Молодая блондинка на первых порах очень тяжело переживала, когда видела пренебрежительное отношение к себе некоторых боевых подруг старших офицеров. Однажды вечером она своими тягостными мыслями по этому вопросу поделилась с Игорем, который почему-то все чаще и чаще стал приходить домой с «запашком», даже несмотря на критическое замечание начальника политотдела соединения. Своеобразная жалоба жены опять сильно взбесила Игоря. Мужчина, отбросив в сторону газету, быстро вскочил с дивана и с некоторой иронией, обращенной к жене, прошипел:
– Ева, я тебе и раньше рассказывал кое-что из «прелестей» нашей армии. Эти жены старших офицеров были и есть бабы недалекого ума. Они прекрасно усвоили принцип:« Я начальник – ты дурак, ты начальник – я дурак». Ты не обижайся на меня. Ты ведь всего-навсего жена прапорщика, который и тот числится в «черном списке» командира и замполита. Даже офицеры, которые имеют зуб с местным начальством, не всегда получают тот или иной сервиз… О коврах типа «розы» и говорить не приходится. Если бы я начальству целовал одно место, то я бы тоже имел кое-что по части тряпок…
На какой-то момент Кузьмин замолчал. Затем нервно стал ходить по комнате. Ева, увидев возбужденное лицо своего мужа, не на шутку испугалась. Блондинка почему-то в этот момент мужа очень боялась. Она немного успокоилась после того, как Игорь, пару раз матюгнувшись, опять со злостью произнес:
– К сожалению, я даже не отношусь к разряду тех, кто имеет волосатую руку… Я думаю, что она мне и не так нужна… Я ведь всего-навсего простой советский прапорщик…У нас такой принцип: «Все что есть в Советской Армии – принадлежит прапорщику».
Сказав это, Игорь почему-то злорадно засмеялся и пошел на кухню. Вытащив очередную бутылку холодного пива с немецкой этикеткой, мужчина стал жадно глотать темную жидкость. Ева, немного вдохнув и выдохнув, словно она у мужа и ничего не спрашивала, быстро пошла на кухню мыть посуду.
Определенные нотки скептицизма мужа к военной службе, мало повлияли на поведение его жены. Кротихе, как ей казалось, сама удача жизни шла навстречу. Командирша, несмотря на значительную разницу в возрасте, все больше и больше становилась солидным «протеже» для восемнадцатилетней девушки. Через неделю после «звездного» концерта Ева с «избранными» женщинами побывала на многих «дружбах» у немцев. Была она на арматурном и сахарном заводе, в двух детских садиках. Советские женщины везде встречали теплый прием местных немцев.
Наиболее запоминающим для Евы был прием, который устроили местные власти в оперном театре для небольшой группы женщин советского гарнизона. Этот прием был посвящен празднику Октября. Гостьи были усажены на первый ряд мягких кресел в небольшом зале. Они с большим вниманием прослушали концерт местных артистов, исполняющих немецкие песни. Большинство приглашенных содержание этих песен не понимали. Однако в том, что все песни были патриотическими, из них никто в этом не сомневался.
После концерта членов женсовета и приближенных командирше, пригласили на банкет. Первый тост за укрепление германо-советской дружбы произнес секретарь районной организации СЕПГ. С ответным словом выступила жена командира части. «Избранным» женщинам были вручены добротные дамские сумочки и небольшие флаги ГДР, на которых свои автографы оставил руководитель партийной организации города. Затем начались танцы. Секретарь местной организации СЕПГ первым подошел к Еве и пригласил ее на танец. От неожиданности Ева на какое-то время даже отключилась. Жена советского прапорщика никогда не думала о том, что она когда-то в своей жизни будет танцевать с немцем, да еще с таким большим начальником. Ее партнером был мужчина лет пятидесяти с крупными залысинами и с довольно толстыми губами. Это даже не отталкивало Еву, а, наоборот, притягивало. Блондинке немец сразу же понравился. Девушку подкупало то, что он был довольно интеллигентного вида и очень чистоплотный. К тому же начальник неплохо говорил по-русски.
Последнее достоинство обрадовало Еву. Она очень боялась общения с этим незнакомым человеком. С самого начала танца Кротиха улыбаясь, словно заводная машина, пристально рассматривала самого главного мужчину немецкого города. Она, пристально рассматривая начальника, не находила каких-либо разительных отличий между ним и своим мужем, или теми офицерами, которых она каждый день видела на территории советского военного городка. У этого немца, как и у советских мужчин, были две руки, две ноги и все остальное… Вместе с тем, ее поразило идеально выбритое лицо партийного чиновника, а также чистота и свежесть рубашки с разноцветным галстуком, которые очень «подходили» к костюму серого цвета, в который был одет ее партнер.
Чиновник, наверное, имея довольно большой опыт в проведении подобных мероприятий, вел себя непринужденно и очень раскованно. Такая манера поведения чем-то подкупала молодую девушку. Ее обрадовало и то, что немец первый начал разговор на русском языке. Каких-либо военных тайн в общении с партийным чиновником Ева не рассказывала. Да и мужчина не стремился каким-либо образом «выудить» информацию у красивой блондинки о военной мощи советских войск, которые располагались в каких-то двух километрах от театра оперы. Ева, как это было возможно, приняла серьезный вид и очень коротко рассказала чиновнику о том, что ей понравился город и немецкие магазины. Что-либо рассказывать из своей жизни, тем более, из жизни военного городка, танцующая женщина сочла не нужным занятием. Перед самым отъездом в театр замполит полка и офицер из отдела «молчи-молчи» предупредили женщин о важности неразглашения военной тайны. Проживание в военном городке считалось делом только советских войск. Мужчина с большим вниманием слушал информацию красивой блондинки. Он в ответ ей ничего не говорил и даже не поддакивал. Он только улыбался. После того, как танец закончился, партийный руководитель города с улыбкой поблагодарил Еву за танец на чистом русском языке. Затем вежливо раскланялся перед приглашенными женщинами и тут же вышел из театра. Жена партийного руководителя, проделав то же самое, что и ее муж, быстро последовала за ним…
