Владимир Великий
Сатана
Она сидела за столом и листала одну из книг из серии «Жизнь замечательных людей». Гошка любил книги о героях Советской власти и поэтому читал эти книги всегда и везде, как только находил свободную минуту. Татьяна заметила как вошел Гоша и быстро встала из-за стола. Затем она отошла от стола на метра два в сторону и остановилась. Гошка также стоял возле двери и почему-то даже на правах хозяина не мог сделать ни шага в сторону своего письменного стола, где совсем недавно сидела та женщина, которую он знал всю свою жизнь и также ждал ее целую вечность. Молодому человеку было стыдно за себя , что силы его оставили и он ничего с собою не мог сделать. «Работали» только его глаза, которые «пожирали» эту красивую особу и «давали» информацию «туда», где он уже сам понимал то, что Таня, Татьяна сама пришла к нему.
Только зачем и почему она приехала в эту деревню именно сегодня, Гошка почему-то не знал, а может даже и не понимал. Ему, конечно, очень хотелось, чтобы Татьяна приехала именно сюда, именно сегодня и только к нему, а не к кому другому. «Да и это вполне заслуженно, и это именно я, а никто иной, страдал все эти годы», – думал про себя Лыбин. Ни день и ни год носил он в своей голове, в своем сердце эту особу, которую звали Татьяна. Какие только истории не «строил» молодой Лыбин, но везде и всегда главную роль в них он отводил Татьяне, которая была и оставалась главной героиней его фантазий. Только здесь и сейчас, стоя возле двери комнаты, в которой была Татьяна, мужчина по-настоящему сожалел, что за четверь века он так и ни разу ее не поцеловал…
Татьяна, так же как и Гошка, стояла и не решалась сделать хотя бы еще один шаг навстречу вошедшему мужчине. Она, как и вошедший, стояла и внимательно разглядывала того, который любил ее, любит и будет любить ее до конца своей жизни, даже какой бы она не была. Она это прекрасно понимала и знала, как никто иной на этой земле. Красивую блондинку это очень радовало. Ее так же радовало и то, что ее «извечный страдалец» внешне изменился и притом в лучшую сторону. Первое, что отметила про себя гостья, было то, что тот, к кому она приехала, довольно хорошо вытянулся, подрос, и скорее всего, догнал, а может даже и перегнал ее ростом. Черные, слегка вьющиеся волосы Гошки очень были к лицу ему и к тем глазам, которые так жадно ее разглядывали. Дальше особенности молодого мужчины она не стала изучать. Ей стало казаться, что молчание длится уже целую вечность и она первой решила его нарушить.
Татьяна, улыбаясь, уверенно подошла к оторопевшему хозяину и также уверенно протянула руку для приветствия. Протянул для взаимного приветствия руку и Гоша, который, только сейчас начал кое-что «копировать» из окружающей его действительности. Поздоровавшись, гостья после некоторого раздумья произнесла:
– Вот, мой светик, я и приехала к тебе, думается, приехала навсегда. Я ведь знаю, что ты меня любишь и любишь очень сильно, ты ведь не такой как все, я ведь это точно знаю…
Сказав это, она быстро обняла мужчину, который все еще не «копировал». Трудно было предсказать то, что мог думать молодой мужчина о красивой женщине, которая только что сказала такие очень важные для него слова. Гоша, наверное, еще полностью и не осознавал значения этих слов. Однако в том, что эти слова адресовались ему и больше никому, он уже не сомневался. Он решительно подошел к собирающейся уже было садиться за стол Татьяне, и крепко ее обнял. Затем крепко поцеловал ее в губы. Девушка не сопротивлялась. Поцелуй получился долгий и страстный. Во время поцелуя Гошка ощущал теплоту женских губ красивой женщины, которая была мечтой всей его жизни. Он чувствовал запах ее духов, привкус губной помады. И это все пьянило Лыбина, придавало ему новый импульс чувств и страсти к этой поистине чертовски красивой женщине…
До полуночи просидели вдвоем за письменным столом два молодых человека, он и она. Каждый рассказывал о своем прошлом. Гоша рассказывал больше, да и жизнь его была, наверное, на виду у всех и без всяких тайн. Татьяна больше рассказывала о своих научных исследованиях и о том, как это интересно, но очень тяжело. По подсчетам Гошки до кандидатской диссертации Татьяне оставалось «тянуть лямку» еще около двух лет. Любопытство взяло верх и уже перед тем, как Гоша стал готовить постель к ночлегу, он мимоходом спросил свою любимую:
– Таня, а когда мы будем обмывать твою кандидатскую? – Татьяна громко рассмеялась. Потом не то со вздохом, не то с сожалением произнесла – Наверное, еще не скоро, я ведь сейчас соискательница…
На какое-то мгновение ответ Татьяны обескуражил ветеринара, но ненадолго. В этот момент ему было не до сроков защиты кандидатской диссертации. Разум у Гошки отступал на второй план. Желание, как можно быстрее овладеть этим красивым, стройным телом, о котором он уже не один десяток лет мечтал, брало верх. Страсть насытиться женской красотой и телом, испить чашу удовольствия до самого дна, стали преобладать перед его рассудком. Да и к этому все предрасполагало: и спиртное и этот теплый вечер, и , конечно, эти обвораживающие голубые глаза любимой женщины.
Гошка ни о чем уже не спрашивал Татьяну, а делал все то, что ему подсказывали чувства, его страсть как мужчины. Лыбин, словно пушинку, взял Татьяну на руки, которая до этого сидела за письменным столом. Блондинка нисколько не сопротивлялась нахлынувшим чувствам своего бывшего одноклассника. Она не сопротивлялась и тогда, когда молодой мужчина, страстно осыпая ее лицо поцелуями, понес ее в постель и стал лихорадочно раздевать. Через какие-то секунды она уже лежала перед Гошей нагая. Эта нагость пьянила парня, который еще ни разу в жизни не владел женщиной. Татьяна, как и раньше, не отталкивала своего партнера, но и не отвечала на его страстные поцелуи взаимной страстью. Гошка этого не замечал. Он даже боялся того, что вот-вот эта красивая женщина его отторгнет, и он уже никогда в своей жизни не получит больше возможности ее даже видеть. И этот страх заставлял мужчину действовать более решительно. Он быстро снял свои трусы и сделав страстный поцелуй, ввел свой пенис между ног Татьяны… Все для него это почему-то получилось очень просто. Через какую-то долю секунды он почувствовал такое ощущение, которое он никогда еще в жизни не испытывал. Только тогда, когда он понял, что он впервые в этой жизни стал мужчиной, Гошка успокоился.
После окончания полового акта он уже четко осознавал, что теперь Татьяна стала его женщиной, образ которой до этого момента не давал ему покоя, будоражил всю душу и сердце. Теперь для него, как ему казалось, его жизнь приобретает совсем другой смысл и совсем другие ценности. С этой мыслью он крепко заснул.
Утром Гошу ждала очень приятная новость. Проснувшаяся Татьяна, наверное, доселе наблюдавшая за спящим парнем, ласково чмокнула его в щеку и тихо шепнула:
– Егор Егорыч, я хочу стать с этого момента твоей женой и повелеваю тебе в скором будущем готовить свадьбу. Я ведь Татьяна, которую ты сильно любишь и сегодня я отдалась тебе, как женщина… Ты ведь счастлив?… Я в этом нисколько не ошибаюсь…
Слова, сказанные блондинкой, чем-то напоминающие эпизод из сказки Пушкина, рассмешили Гошку. Он был чрезмерно счастлив тем, что Татьяна сама предложила это, что «это» он очень сам хотел сказать, но почему-то стеснялся, а может даже и боялся это сказать.
Свадьбу сыграли через пару недель, в середине июня. Состоялась она в родной деревне молодоженов. День свадьбы опять исходил от невесты, жених не стал этому перечить. Да и это было вполне понятно. Гошка готов был выполнитть любое указание, любую просьбу своей любимой, которая для него на этой земле было всем. Деревенские свадьбы во многом похожи друг на друга. Практически все селяне проходят это семейное торжество, меняются только молодые. Ничего сверхестественного не было и на свадьбе у Гошки Лыбина с Татьяной Парфеновой. Однако «мелочи» поведения невесты и еще кое-что, даже в такой радостный и торжественный день для молодых, Гошка не мог не заметить. Эти «мелочи» исходили от Татьяны. При каждом тосте или здравицы в честь молодых невеста почему-то плакала. И это, Гошка, как человек, стремился понять и понимал это. Ведь его Татьяна прощалась со своей вольной девичьей молодостью..
Однако один из эпизодов, в котором главной «героиней» была опять Татьяна, никак не умещался в голове у жениха. Да не только у него. Со стороны невесты среди приглашенных был офицер, капитан третьего ранга. Как и почему он попал на эту свадьбу для Гошки было загадкой. Жених доподлинно знал то, что среди родных невесты военных, как таковых, не было. Практически все танцы Татьяна протанцевала с этим военным. Жених, которого звали Гоша, и который работал ветеринаром, казалось, для Татьяны не существовал. С грустной миной наблюдал Гошка Лыбин за тем, когда видел светящуюся от радости свою невесту, которая до упаду танцевала с моряком. Ветеринар и сам завидовал офицеру. Молодому человеку, которому было около тридцати, а может и чуть-чуть больше, очень шла парадная форма. В какой-то момент Гошка даже стиснул зубы, сожалея о том, почему он отступил от стези морского офицера и не стал поступать опять в морское училище. Моряк в этот момент был в центре внимания свадебного пиршества, особенно среди пожилых его участников торжества. Каждый, кто был на свадьбе, хотел своими руками пощупать белый китель офицера.
К сожалению, под вечер, когда основная масса гулявших, покинула гостеприимный дом молодых и их родителей, морской офицер стал для жениха настоящим врагом. И в этом была виновата его любимая Татьяна. Невеста ближе к вечеру на какое-то время покинула свое «ложе», не сказав ничего об этом своему жениху. Гошка, оставаясь всегда и везде на торжестве без невесты, на этот раз не без оснований стал беспокоиться. Прошло где-то около десяти минут после того, как Татьяна вышла из-за стола. Гошка окинул взглядом своих гостей. И его сердце стало очень тревожно биться. Среди оставшихся гостей, которые располагались за двумя рядами столов, Татьяны не было. Не было среди них и офицера…
Пулей выскочил из-за стола Лыбин и рванулся, не зная почему в сад. Наверное, само сердце подсказало ему путь. Ни он, ни его сердце в своей тревоге не ошиблись. Татьяна и офицер были в саду и сидели на лавочке, где-то когда-то маленькими детьми Гоша и Таня играли в детские игры. Сейчас же на том месте Татьяна сидела на коленях офицера, который ее целовал. Он осыпал страстными поцелуями ее лицо, шею, руки. Татьяна, глаза которой были полны слез, страстно ему отвечала. Стоящему, неподалеку от целующихся, Гошке Лыбину казалось, что это продолжается очень долго, целую вечность. На какое-то время Татьяна отошла от любовного шока и невольно бросила взгляд в сторону дорожки, ведущей в ограду дома и обомлела… Перед ней стоял Гошка, ее жених. Глаза их на какое-то время встретились и тут же отвернулись. Никто друг другу ничего не говорил. Все было и так ясно, без эмоций. Гошка с полными глазами слез, резко развернулся и быстро направился в сторону калитки…
Невеста на свое «ложе» вернулась минут через десять и села рядом с женихом. Она, словно и ничего с ней не произошло, завела непринужденный разговор со своей подружкой. Гоша, видя безразличие невесты к тому, что происходило на их свадьбе, изредка бросал взгляды в сторону весело хохочущей Татьяны. Что произошло в саду с его невестой, почему она страстно целовала военного, он так и не понял. Офицер больше не появлялся ни в этот вечер, ни на следующий день…
Гоша, уже изрядно выпивший, как и Ева, на какой-то момент прервал свой монолог. Во время своего «душевного очищения» он замечал иногда, как его спутница порою закрывала глаза. Сон начинал одолевать Еву, в крайнем случае, так казалось мужчине. Рассказчик спросил свою молодую слушательницу:
– Ну, как, не надоела тебе еще моя исповедь… Время уже позднее, наверное, уже двенадцать ночи по-местному, а может и даже больше… Нам, скорее всего, уже и спать пора..
Обращение мужчины на какой-то миг «вырубило» Еву из той жизни, о которой так интересно рассказываал Егор Егорыч. Она, стараясь показать свою «боеспособность», громко, даже слишком громко отчеканила:
– Да, Вы, не думайте, что я уже сплю… Я не отрицаю того, что иногда мои глаза закрываются, это просто так… Мне очень-очень нравится Ваша любовь… Я еще не против про нее послушать…
Ответ юной пассажирки рассмешил Лыбина. Он улыбнулся, затем непонятно почему принял серьезное выражение лица. Скорее всего, о чем-то или о ком-то думал. Через некоторое время вновь улыбнулся. Ева, не зная почему, также улыбалась. Наконец Лыбин собрался с мыслями и не то весело, не то с сожалением произнес:
– Ты еще очень молодая Ева, и, наверное, еще не все знаешь того, что в этой жизни надо за все платить, притом иногда очень-очень дорого… – Не закончив свою мысль, он вдруг встрепенулся и очень быстро произнес. – Ох, я забыл посмотреть твою малышку… Я побегу мигом и мигом прибегу…
После этого мужчина быстро открыл дверь купе и исчез в полутемном коридоре купейного вагона.
Еве Крот Еве также была нужна эта передышка, так как монолог мужчины продолжался довольно долго. Она сняла свои поношенные туфли и поставила их под под столик. Ногам сразу же стало легче и приятнее. Затем босая встала из-за стола и подошла к окну купе, чтобы открыть окно. Первая попытка открыть его оказалась неудачной. Только со второго раза, да и то, когда молодая пассажирка приложила большую силу, окно поддалось и открылось. Сильный порыв ветра сразу же заявил о себе в купе. Холодный воздух стал свеобразным душем для юной девушки, которая уже валилась от усталости.
Босой вышла Ева и в коридор. Людей не было и это радовало вышедшую из купе. Кое-где в коридоре были приоткрыты окна и ветер во всю «гулял» то здесь, то там, порою с силой «бросал» в разные стороны белые шторки, которыми были занавешаны окна. Блондинка подошла к одному полуоткрытому окну и высунула голову. Сильные порывы прохладного воздуха освежали голову, способствовали более ясному мышлению. Ева, рассуждая о выпитом сегодня спиртном, была приятно удивлена. Она еще никогда в жизни столько много не пила. Сейчас же она не чувствовала себя такой пьяной, как когда-то с Серегой…
Вскоре к Еве подошел и Гоша. Он сказал ей, что малышка спит и спит очень крепко. Это сообщение очень обрадовало молодую маму. Она, как и знакомый ей мужчина, продолжали стоять у полуоткрытого окна. Передышка, свежий воздух был необходим и Гошке, который набравшись сил, решил сделать последний рывок в изложении своей поистине трагической любви.
Ева, как и раньше, с большим вниманием продолжала слушать своего собеседника. Ей по-человечески было больно за то, что судьба так жестоко расправилась с этим прекрасным человеком. Чем больше, стоявший у окна, рассказывал о себе, тем больше он становился симпатичным для юной слушательницы. Кротиха, словно изголодавшийся ребенок по материнскому молоку, «глотала» все то, что говорил Егор Лыбин.
Через два дня после свадьбы молодожены зарегистрировали свой брак в районном ЗАГСе. По инициативе Татьяны Гошка вынужден был поменять свою фамилию. Главный специалист совхоза стал уже не Лыбиным, а Парфеновым. В душе парню не хотелось менять свою фамилию, но любовь к Татьяне, пусть даже и безответная, брала верх всегда и везде. Через неделю молодая семейная пара переехала в село Патрикеево, где работал Парфенов. Квартиру молодые получили буквально через месяц. Квартира состояла из двух комнат и была благоустроенной. Все в ней было: газ, центральное отопление, ванна, балкон. В доме все было для счастливой жизни в молодой семье, но увы… Самого этого счастья в этой семье как раз и не было. И в новой квартире, наслаждаясь красивым телом своей жены, Гошка понимал то, что ее душа и тело, ее сердце равнодушны к нему. Это очень бесило Лыбина, как полноценного мужчину. Вся последующая жизнь, словно по воле Божьей, привела к распаду семьи. Не успела молодая пара и недели прожить в новой квартире, как Татьяна стала жаловаться на свое здоровье. Один день у нее болела голова, другой день она жаловалась на желудок. На все эти жалобы молодой, казалось бы и внешне здоровой жены, Гоша реагировал очень болезненно.
Любящий жену прекрасно понимал то, что все эти «болячки» могут связаны с беременностью Татьяны. Гоша стал предлагать жене съездить вместе с ним к гинекологу. Та настойчиво отказывалась от его услуг, что иногда бесило молодого мужа. Скрипя зубами Парфенов отпускал свою блондинку для лечения в город. Татьяна совершала визиты к врачу один, а то и два раза в неделю. От врача она приезжала до прихода мужа с работы. И это радовало главного специалиста совхоза. С домашними обязанностями хозяйка в принципе справлялась неплохо и в этом Гошка находил какое-то утешение. Возможно, все эти визиты к врачу, да и вся такая жизнь продолжалась бы месяцами или годами. Ежели бы не случай, который помог мужу разгадать тайну визитов блондинки к врачу. Этот случай был очень обычный и простой.
Однажды во время совещания в управлении совхоза директор попросил Егора Парфенова поработать по ветеринарному делу в соседнем отделении совхоза, так как женщина-ветеринар уходила в декретный отпуск. Не мешкая ни минуты, Гоша на служебном «УАЗе» поехал в соседнюю деревню «принимать» дела. Кучи бумаг или какого-то имущества не было, однако ветеринарные дела требовали выполнения определенных инструкций и отчетности. Женщина-декретница оказалась не только толковым специалистом, но и большой болтуньей. Она, после того как все ветеринарные дела были улажены, пригласила коллегу к себе в гости. Гоша не отказался от такого приглашенния. Ему очень уже хотелось узнать о том, как живут коренные жители этого села, да и «подвешенный язык» женщины чем-то к себе приманивал. Варвара Николаевна, так звали хозяйку дома, пропустив пару стопочек первача, разговорилась вовсю. Гоше, порою, хотелось хвататься за голову, когда женщина как из репродуктора «выливала» будущему молодому отцу о том, какие у нее анализы и на каком она месяце беременности. Уже перед тем, как закрыть дверь дома за гостем, будущая мама, как бы невзначай, протараторила:
– Егорыч, кстати, я была на приеме у врача два дня назад и там видела очень красивую женщину по фамилии Парфенова… Она была с военным. Случайно, они не твои родственники? – Нет, это не мои родственники, – сухо ответил Гоша и поспешно выбежал из дома.
До Патрикеево главный ветеринар совхоза не доехал километров пяти. Остановился. У него не было сил для того, чтобы держать в руках рулевое колесо. Головные боли на нет нейтрализовали его мозг. Тяжело дышая, Парфенов вылез из кабины машины и упал навзничь на траву придорожной полосы. Лежащему было ничто и никто не мил. Все и вся его раздражало. Егор сам себя ненавидел за то, что он терпит все проделки Татьяны. Мысли о том, что пора уже уничтожить и стереть с лица земли эту девушку, которая кроме нервов и проблем в этой жизни ему не давала и не дает, становились основополагающими в мозгу мужчины. Однако подобные мысли тут же исчезали, когда Гошка вспоминал о том, как он страстно целовал это нежное тело, эти стройные и длинные ноги, и когда он, как животное, насытившись телом этой женщины, запахом ее духов, тут же счастливо засыпал. Засыпал, как убитый.
Лежа в постели с Татьяной, да и здесь в придорожной траве, Гошка осознавал, что без Татьяны он не жилец на этой земле. Никто другой, да и он сам ничего с этим поделать не мог. Только сейчас, узнав от ветеринарши о визите своей жены с офицером к врачу, он пришел к выводу о том, что Татьяна его не любит. Анализируя до мельчайших подробностей все ночи, проведенные с Татьяной, он как бы наяву стал ощущать ее равнодушие и безразличие к нему, даже в те периоды, когда они занимались любовью. Она не отдавала ему всего того, что могла дать как женщина, как жена.
Воспроизводя в памяти наиболее страстные эпизоды любви с Татьяной, он теперь находил ответы на порою странные моменты в ее поведении. Во время полового акта любимая блондинка на какое-то время уходила от реальной действительности. Скорее всего, она представляла себя в постели с другим мужчиной. Гошка Парфенов, даже обессиленный после любви, припадал к жене и продолжал ее страстно целовать. Татьяна на его ласку не реагировала. Она молниеносно поворачивалась к мужу спиной и тут же засыпала. Ежели и когда-то она отвечала на вопросы мужа или поворачивалась к нему, то ее глаза почему-то были равнодушными, даже холодными…
Рассказ Гошки Лыбина о тонкостях любви, половой жизни с Татьяной буквально ошеломил Еву. И это ей казалось очень странным. Возможно и нет. Никто с ней раньше на эти темы не говорил. Только сейчас, здесь в этом поезде и в этом купе, слушая исповедь незнакомого мужчины, девочка-мать стала понимать то, что у нее было с солдатом, с отчимом. Она пришла к неутешительному выводу. Любви, как таковой, ни у нее и ни у солдата друг к другу не было. Все это было как у животных, а может, и даже еще и хуже.
Исповедь мужчины о своей страстной, одновременно и трагической любви к красивой девушке все больше и больше вызывала у Евы симпатии к рассказчику. Пьяный угар у слушательницы постепенно улетучивался, уступая место страстному прорыву любви, который возникал в ее голове к этому человеку. И не только в голове. Красивое лицо девушки покрылось испариной, стало розовым и горячим. Половое влечение к Гоше все настойчивее и настойчивее заявляло о себе. На какое-то время Еве хотелось сбросить свое жалкое одеяние и львицей броситься в объятия этого уже немолодого мужчины, и отдать свое красивое тело, свое сердце, свою душу только ему, который был в ее понятиях и чувствах не только пассажиром, но и страстным любовником…
Перемены в поведении молодой пассажирки заметил и Лыбин. Это особенно он улавливал тогда, когда на какое-то время замолкал, собираясь в очередной раз с мыслями. Ему очень хотелось как можно лучше высказать красивой девушке все то, что у него наболело и было пережито им за это столь долгое время. И поэтому он до глубины души был счастлив тем, когда понимал, видел и даже ощущал сопереживание молодой пассажирки. Ему же во время своего монолога все еще казалось то, что напротив него стоит не Ева, а та Татьяна, которую он так сильно любил и любит. Ему также казалось то, что слезы в глазах молодой незнакомки есть слезы Татьяны, той красивой девушки из далекого детства, которая так и не стала ему ни настоящей женой, ни настоящей подругой.
На какое-то время Лыбин прервал свой монолог. Причиной этому был не он сам, а его молодая собеседница. Ева стояла возле открытого окна с пунцовым лицом, которое было почему-то покрыто капельками пота. В больших глазах девушки застыла страсть и жалость, которая была адресована рассказчику. Опытный мужчина только сейчас стал понимать, что он все более и более становится неравнодушным к этой красивой блондинке. Эта симпатия к молодой матери, еще ребенку почему-то позволяла ему говорить с ней все более откровенно, даже очень откровенно…
Лыбин после этого умозаключения тяжело вздохнул и тихо сказал:
– Ты, моя красивая пассажирка… Ты, наверное, еще не знаешь что такое любовь, особенно тогда, когда ты влюбляешься в красивую женщину. Умная, порядочная женщина гордится этой красотой, делится ею со своим мужем. Сверхумная женщина торгует своей красотой, продает себя как товар, ищет для себя разнообразныззх удовольствий и приключений, как животное, как проститутка. Ради мужского члена она готова все отдать. У таких женщин красота является главным козырем в жизни. Они прекрасно знают это и продают свою красоту дорого, притом иногда очень дорого.... А покупателей всегда было много, как и сейчас, так и раньше…
Подтверждением этому явился его дальнейший монолог о взаимоотношениях с Татьяной. Через два дня после посещения дома ветеринарши Парфенов поехал в поликлинику, к гинекологу. Врача он нашел очень быстро. Жители совхоза «Заря коммунизма» обслуживались в поликлинике, которая находилась на окраине города. Врач, мужчина лет за шестьдесят, а может и чуть даже старше, «проглотив» информацию о цели прихода Парфенова, лично сходил в регистратуру и сам же принес медицинскую карточку Татьяны Парфеновой. Затем, открыв ключом в своем кабинете шкаф, достал оттуда толстую тетрадь. От того, что зачитал пожилой мужчина, Гошка чуть было не упал со стула. Запись, сделанная врачом-гинекологом в тетради, гласила о том, что пациентка Парфенова имеет четыре месяца беременности. Даже беглые подсчеты Гошки как мужчины, да и как ветеринарного врача, сделанные в голове, явно шли вразрез с тем, что было в реальности. Гошка впервые переспал как мужчина с Татьяной в конце мая, а сейчас на дворе было начало июля… К тому же жена ему ни разу не говорила о своей беременности. «Убило» мужчину еще и другое. Перелистав медицинскую книжку своей законной супруги он убедился в том, что его Татьяна была в этом заведении всего лишь один раз. И то у гинеколога. После того, как Гошка Парфенов закрыл дверь кабинета врача, он уже нисколько не сомневался в том, что Татьяна за его спиной вела двойную игру, ходит на «сторону».
Не подавая никаких признаков беспокойства, Гошка в конце концов решил узнать и найти все премудрости тайны, которую скрывала от него жена. Возможность для поиска истины представилась ему буквально на следующий день. «Больная» стала опять жаловаться на головные боли и была безмерна рада тому, что ее муж ни только не препятствовал очередному посещению врача, но и охотно проводил ее до автобусной остановки. Оставив Татьяну на остановке в ожидании автобуса, Гошка рысью бросился к соседу, у которого был потрепанный «Москвич». Сосед был мужик простой и понятливый, в машине другу не отказал. Долго «выслеживал» свою жену Егор Егорыч Парфенов. Как и следовало ожидать, Татьяна свою поликлинику проехала мимо. Парфенов, словно опытный разведчик , упорно «шел» по следу своей любимой женщины. Та, в свою очередь, сделав пересадку на два автобуса, очутилась за городской чертой. Все это время, наблюдая за своей женой, Гошка плакал навзрыд в машине. Ему было очень обидно за то, что эта красивая, стройная блондинка уверенно спешит не к нему, а к другому мужчине, скорее всего к военному. Татьяна, отшагав «пехом» порядка около километра, пришла к дачному поселку и зашла в небольшой домик. Дача неизвестного для Лыбина поклонника Татьяны стояла на отшибе и буквально утопала в зелени густых кустарников.
Только через полчаса, словно кошка, Гоша незаметно подошел к даче и переместился к окну, которое к его радости было открыто. Домик стоял на высоком фундаменте и поэтому первая попытка мужчины заглянуть через окно вовнутрь оказалась неудачной. Бросив взгляд в сторону, Парфенов увидел в метрах пяти от себя небольшую кучу полурасколотых чурбанов. Неподалеку от нее лежал большой и тяжелый калун с длинным черенком-топорищем. Подставив один из чурбанов к стенке домика и взяв в руку калун, мужчина бесшумно перелез через окно. Он оказался в небольшой комнате. Татьяны и ее вероятного любовника здесь не было. Гоша осторожно на цыпочках подошел к двери, которая, скорее всего, разделяла домик на две комнаты и осторожно ее открыл. От увиденного он чуть было дар речи не потерял. Возле противоположной от двери стенки стояла большая кровать, в которой находилась Татьяна и знакомый ему офицер. Она и он «представились» Гошке в необычных позах. Ноги женщины были на плечах нагого «военного», и он, находясь спиной к непрошенному гостю, с силой «вдавливал» своим телом тело жены Гошки Парфенова. Вдавливал с такой силой, что Татьяна громко то ойкала, то громко пыхтела. Она, скорее всего, от удовольствия сильно хлестала своими тонкими руками голые ягодицы мужчины и кричала: «Еще, еще мой любимый....». Призывы любовницы явно придавали очередной импульс страсти и энергии у «военного» без одежды.
Первое впечатление от поистине классического секса чуть было не послало вошедшего в «нокаут». Однако это нервное потрясение, не то что-то иное у Гошки прошло моментально. Шока или истерики, как таковых, у него не было. К этому он был уже заранее готов. Поэтому он очень равнодушно и даже с олимпийским спокойствием наблюдал за «утехой». Не скрипел зубами Парфенов и тогда, когда еле полуживая, красивая блондинка лежала на теле «военного» и жадно осыпала поцелуями его лицо, шею и грудь. Тот, как и эта женщина, конечно, не мог и предполагать того, что кто-то из посторонних наблюдает за этим сокровенным и приятным, которое они делали продолжительное время. После обильного «дождя» страстных поцелуев, Татьяна лихо вскочила на шею «военного» и стала весело смеяться. Любовнику эта «проделка» Татьяны понравилась. Он, словно старик, с глубокими вздохами начал медленно подниматься с постели на корточках. Через несколько секунд «старик» приподнялся и с гиганьем стал носиться по комнате. Татьяна, сидя на шее мужчины, хлопала его по бокам своими стройными ногами и очень весело смеялась.
Во время одного из разворотов, «конь» неожиданно заметил стоящего у двери мужчину, да еще с большим калуном. Не то от страха, не то неожиданности «рысак» мгновенно опустился на все четыре кости. Падение мужчины с такой красивой наездницей нисколько не смутило последнюю. Блондинка, слетевшая с могучей шеи своего любовника, тотчас же оказалась на полу. Она, наверное, так и не понявшая того, что же произошла с ее «конем», продолжала весело смеяться. Затем блондинка, как ни в чем не бывало, стала целовать губы голого офицера. Только после того, как она насытилась своей страстью, она заметила неподдельный страх на лице своего любовника. Татьяна невольно повернулась лицом к двери, надеясь, возможно там, найти источник страха, который почему-то так сильно шокировал ее «коня». Увидеть возле двери своего мужа, да еще с калуном, она не ожидала. И это также ее, как и военного, шокировало. Дальше размышлять влюбленным или что-то думать было не дано. Что-то тяжелое со свистом пролетело над головой Татьяны, потом глухо ударилось о стену и срекошетив, вылетело в окно. Мгновенно раздался звон разбитого стекла…
Чуть испуганный, озлобленный, с полными глазами слез перед голыми мужчиной и женщиной стоял и Гошка, который со всей силой швырнул калун в сторону нагой жены. Только тогда, когда раздался треск стекла, «насильник» стал понимать то, какую ошибку в своей жизни мог бы он сделать, если бы калун попал в голову его любимой жены…
В этот злополучный день Егор пришел домой довольно поздно, пришел в подпитии… Татьяна уже спала. Быстро раздевшись, он лег рядом с той, которую только сегодня так сильно стал ненавидеть. Татьяна, увидев мужа, медленно повернулась к нему. Гошка протянул свои руки к ягодицам женщины, они были очень теплыми. Его опять стал пьянить запах знакомых ему духов, без которых он уже больше не мыслил жить…
