Владимир Великий
Сатана
Тостов на этом банкете было море. Они исходили из членов правления совхоза и также от офицеров автомобильной роты. Ева, не зная почему, в этот вечер решила основательно «расслабиться». Страсть к спиртному в какой-то мере вызвали и те неурядицы, которые она перенесла за это лето. В какой-то мере женщину страшили и будущие трудности. Ей не хотелось завтра опять сидеть в товарняке, набитым по самые «уши» солдатами и нюхать спертый воздух этих здоровых парней. Да и очередная солнечная республика Украина, где военным предстояло убирать сахарную свеклу, не привлекала молодую особу.
Грусть блондинке нагонял и ее муж Игорь, который почему-то весь вечер даже не обращал внимания на свою жену. Он все время о чем-то болтал с главным инженером совхоза. Ева даже и в этот вечер допускала мысль о том, что Игорь «наберется ума» уехать опять к Татьяне. Об ее «шашнях» с военным уже судачили все селяне. Кротиха, стремясь каким-то образом подавить пессимизм в своей душе, не оставляла без спиртного ни один тост, который произносился за столом в этот вечер…
После десяти вечера Игорь с инженером уехали в неизвестном для Евы направлении. Полупьяный муж даже «забыл» проститься со своей женой. Такое поведение мужа Еву не расстроило и ничуть не обидело. После каждого тоста женщине было даже весело и легко. Красавица Ева была в центре внимания всей мужской знати, как в гражданских, так и в военных костюмах. Ровно в час ночи, Василий Васильевич, достаточно «поддавший», громогласно объявил о том, что прощальный банкет по поводу успешной уборки урожая заканчивается. Затем директор попросил своего завхоза провести участников торжества в небольшие домики, где им предстояло отдыхать после сытой закуси и обильной пьянки. Раздались очень вялые аплодисменты. Командир роты «целинников» явно не хотел еще заканчивать торжество по поводу завершения уборки урожая. Офицер командным голосом прокричал уже было собирающимся гражданским клеркам беспрекословно выполнить указания своего директора:
– Я-я, как командир Советской Армии, это гражданский указ отменяю… Я-я-я приказываю выпить всей этой челяди еще раз за единство нашей армии и народа…
Дальше офицер ничего не сказал. Спиртное не позволяло ему произнести что-либо толковое или разумное. Майор говорил и двигался, скорее всего, машинально. Он быстро поднес к себе большой граненый стакан водки и залпом его выпил. После этого офицер рукой вытер губы и несколько секунд молча смотрел на своих подчиненных офицеров. Военные последовали приказу и примеру своего отца-командира. Они дружно встали из-за стола и в таком же темпе, и в таком же объеме «трахнули», что и их командир. Гражданские тем временем стояли и смотрели в сторону директора совхоза. Все с нетерпением ждали ответной реакции местного чиновника на действия военных. Директору, скорее всего, понравились действия военных. Он, словно послушный оловянный солдатик, также громко произнес:
– Ну, что же, мне как лейтенанту запаса, придется подчиниться гвардии майору Советской Армии…
После некоторого раздумья директор повернулся в сторону завхоза и прокричал:
– А ну, завхоз, неси еще наши резервы и запасы… Будем и дальше кутить с нашей доблестной армией…
Пьянка закончилась только в четыре утра, когда через макушки леса, который окружал дачный участок, стали проникать первые лучи утреннего рассвета. Через десять минут после последнего «посошка» участников «партийного» торжества словно корова языком слизала. Полупьяная Ева сидела в гордом одиночестве за столом и ждала завхоза, который божился ей о том, что он придет за очаровательной дамой ровно через пять минут.
«Очаровательная дама» просидела за столом пятнадцать минут, однако никого не было. Ходить в таком состоянии, да еще в темноте к незнакомой даче женщина считала бесполезным занятием. Боялась она разминуться и с завхозом. Ровно через полчаса за ней пришел не завхоз, а сам директор. Мужчина извинился за опоздание, и легко подхватив Еву подруку, повел ее к себе в небольшой домик. Ева, глядя в глаза местному начальнику, видела то, как они как-то неестественно светились. Она, как опытная женщина, знала о чем говорили и о чем просили ее сейчас эти глаза. Ослепительно красивой блондинке сейчас эти мужские глаза очень нравились. Кротиха решила сделать все то, что она читала в них. Через несколько минут мужчина и женщина подошли к домику, стоящему в глубине леса. Голубок осторожно открыл ключом дверь. Ева, сильно покачивая своими бедрами, вошла в комнату первой. Директор осторожно закрыл за собой дверь на ключ. Вошедшие прекрасно знали, что в этом домике им никто не смеет помешать, а также никто не узнает, чем через несколько минут занимались мужчина по имени Вася и молодая девушка по имени Ева…
Домой Ева вернулась только к обеду следующего дня. Игоря в это время не было. Отсутствие мужа женщину нисколько не расстроило. Она не сомневалась в том, что ее Игорь опять у Татьяны. Кротиха, недолго раздумывая, бросилась в постель и с наслаждением стала воспроизводить в своей памяти содержание проведенной ночи с директором совхоза. Каких-либо неприятных воспоминаний у нее не было. Голубок, несмотря на свою веселую фамилию, оказался достойным и страстным партнером. И тем более, он обещал блондинке целую флягу майского пчелиного меда…
Через два часа после прихода Евы домой, к дому, в котором прапорщик Кузьмин снимал комнату, подъехал директорский «УАЗ». Из машины вышел завхоз и еще один незнакомый мужчина. Они, тяжело дыша, занесли прямо в комнату Евы флягу меда. Мужчины тепло распрощались с лежащей в постели женщиной и вышли из дома. После того, как машина отъехала от дома, блондинка неспеша встала с постели и подошла к фляге. Затем она открыла крышку. Квартира сразу же наполнилась приятным запахом меда. Женщина медленно зачерпнула пальцем верхний слой тягучего меда и его облизала. Ей сразу же стало очень приятно во рту. С этим ощущением она пошла опять в постель и крепко заснула…
Наступил вечер. Около семи вечера в дверь комнаты Евы кто-то сильно постучал. Открыв дверь, хозяйка увидела перед собой ротного командира, который был чем-то встревожен. Майор сухо поздоровался и начал громко возмущаться:
– Товарищ Кузьмина, а где Ваш многоуважаемый муж? Я ему еще три дня назад отдал приказ, чтобы он рассчитался с совхозом по горюче-смазочным материалам. Только его бумаг и не хватает. Директор не может меня выпустить на погрузку только из-за отсутствия этих бумаг. Вверенная мне рота завтра рано утром должна выйти на погрузку, а прапорщика Кузьмина нет. Сегодня же он должен привезти бензин и осуществить заправку. Я хочу спросить Вас. Чем я буду заправлять свои машины? Может солдатской мочей или молоком совхозных коров?…
Дальше набор благородных мыслей у офицера закончился. Он перешел на такой мат, что Ева вынуждена была закрыть свои уши руками. Женщина не слышала того, что еще нового «отпускал» майор в адрес ее мужа. Через минуту она открыла уши, так как увидела, что губы ротного командира больше не дергаются.
Ева ничего конкретного возмущенному офицеру по поводу нахождения своего мужа не сказала. Блондинка и сама его с нетерпением ожидала. Она до темноты не собирала свои вещи в дорогу, надеясь, что у нее с мужем это получится куда быстрее и лучше. Офицер и Кротиха в ожидании прапорщика Кузьмина просидели в комнате около получаса. Игоря все не было. Острая нехватка времени заставляло сидящих за столом искать конкретный путь действий. Более ста машин не могли выдвинуться без бензина до станции погрузки, находящейся в ста километрах от центральной усадьбы совхоза.
По инициативе Евы было решено сразу же ехать в райцентр, где проживала любовница Игоря. На заправочной Игоря и его любовницы не оказалось. Поехали по адресу проживания Татьяны, который дала офицеру ее напарница. Ротный, сидящий за рулем легковушки, то и дело чертыхался в адрес Кузьмина. Ева его «творчество» не нарушала и молчала. Что-либо добавлять или исправлять в далеко нелестную характеристику своего мужа женщина не собиралась. Она была и сама не прочь кое-что добавить к «деловой» характеристике своего некогда любимого. Женщина, сидя в легковушке, сейчас понимала, возможно еще и не до конца то, что после той пощечины между ней и Игорем появился водораздел отчуждения. И это отчуждение, нарастающее с каждым днем, а то и с каждым часом, стремительно превращалось в лютую ненависть к тому мужчине, который для нее был законным мужем.
Семейная жизнь требовала выполнения определенных этикетов и их Ева старалась выполнять. Как только Игорь входил в комнату, хозяйка дежурно чмокала его в щеку. Затем накрывала на стол. Пока мужчина «нажирался», женщина раздевалась догола и ложилась в постель. «Трахнуть» свою жену после плотного «жора» и обильного «выпивона» было неотъемлемым правом Кузьмина. И это стало для него даже «законом», особенно после того, когда Ева обозвала своего мужа бездельником и «прапором».
«Постельное» блюдо Кротиха переносила особенно тяжело. Еву постоянно тошнило от тяжелого запаха алкоголя, который испускал ее муж после посещения заправщицы. «Любовь» приносила блондинке одни только муки и разочарования. Она закрывала глаза и плакала навзрыд, когда пьяный, грубо раздвигая ее нежные ноги, с бешеной силой толкал свой член в ее влагалище. В этот же момент Ева невольно завидовала своей сопернице, представляя то, с какой нежностью и страстью ее законный муж любил Татьяну. От этих мыслей Ева не только плакала, но и задыхалась. Женщине казалось, что сохранившийся запах духов любовницы Игоря ее душит, душит словно змея или удавка… Довольно часто после того, как мужчина сползал со своей безмолвной жертвы и засыпал, Еве хотелось схватить громадный нож, лежащий на столе неподалеку от кровати, и полоснуть им Игоря. На какой-то миг она представляла этого дебила в большой луже крови и это ей приносило радость. От этой мысли плачущей становилось легче на душе и она тихо смеялась, уткнувшись лицом в подушку…
Поиски улицы, на которой проживала Татьяна, основательно затянулись. Причиной этому были дороги. После прошедшего утром дождя они представляли собой глубокие канавы, наполненные дождевой водой вперемежку с различныи мусором, который выбрасывали жители районного центра. Часы показывали ровно десять вечера, когда майор и Ева подошли к воротам двора, окружающего дом, где проживала Татьяна. В добротном доме во всех окнах горел свет. Офицер с ожесточением постучал в деревянную калитку. Через минуту ее открыл довольно молодой человек. Узнав причину неожиданного визита военного, парень пригласил мужчину и женщину войти в дом. Затем он провел их в большую комнату, где за очень длинным столом сидело шестеро мужчин. Все они на вид были нехилые, довольно плотного телосложения. Исключением среди находящихся в комнате здоровяков был один только мужчина, который сидел за отдельным столиком как-то особняком. На вид он был небольшого роста и хлипкого телосложения, к тому же и с большими залысинами. Рядом с ним сидела плачущая Татьяна. Ева сразу же узнала эту женщину, с которой она видела своего Игоря на заправке. Вошедшая также поняла то, что мужчина с залысинами являлся мужем Татьяны.
На приветствие офицера никто из сидящих не ответил. Майора это нисколько не обидело и не смутило. Военный «целинник«, словно никого не замечая вокруг себя, поставил обеи руки на бедра и немного приподнявшись на носках хромовых сапог, строго спросил тех, кто, словно египетские фараоны, сидели за столом:
– Товарищи селяне! Я спрашиваю Вас, где мой прапорщик? Я на сто процентов уверен в том, что вы знаете где находится мой подчиненный… Или я не прав?…
Ротный командир, у которого от вчерашнего прощального перепоя «трещала» голова, на некоторое время перевел дух. Мужчина искал в своей голове наиболее убедительные слова воздействия на равнодушных крестьян. Через две-три секунды офицер опять приподнялся на носки и хотел было что-то произнести. Однако ораторствовать ему было уже не позволено. Муж Татьяны, зыркнув глазами на офицера, словно Ленин на буржуазию, вытащил из кармана брюк небольшую связку ключей и со злостью швырнул ее на стол. Ключи, выпущенные мужчиной словно из пращи, с рикошетом пронеслись по столу и упали через порог в следующую комнату. Связка ключей пролетела буквально в сантиметре от офицера. Майор со злостью скрипнул зубами и ничего не сказав, резко повернулся на сто восемьдесят градусов и быстро вышел из комнаты. Ева последовала за ним. Через несколько секунд непрошеные гости со связкой ключей покинули дом.
Стоящие во дворе дома нисколько не сомневались в том, что прапорщика Кузьмина надо искать в придворных постройках. И они в этом не ошиблись. Игорь оказался запертым в бане на мощный амбарный замок. К тому же окно бани было наглухо забито большими горбылями из березы. В небольшом помещении было темно и довольно холодно, как в карцере. Открыв дверь бани и включив свет, вошедшие были поражены увиденным. Особенно ужаснулась Ева. На полу в чем мать родила лежал ее муж Игорь.Тело мужчины было в больших ссадинах. Его некогда густую шевелюру пересекал «панамский перешеек», который часто делали «старики» или некоторые офицеры нерадивым солдатам, не желающих стричься «по уставу», особенно во время контрольных проверок. Полупьяный Игорь, увидев ротного со своей женой, заплакал как маленький ребенок. Со слезами на глазах он приподнялся и стал целовать руки офицера. Голый мужчина благодарил своего спасителя и одновеременно смачно материл тех, кто его так сильно отдубасил. Попытки жены прапорщика Кузьмина отыскать обмундирование и нижнее белье своего мужа не увенчались успехом. Нагой прапорщик был «загружен» в военную легковушку, которая взяла курс в деревню Победовку…
До раннего утра в комнате семьи прапорщика Кузьмина горел свет. Над квартирантом «колдовали» все специалисты роты. Старшина роты утюжил свою резервную форму, которая по размерам была несколько меньше, чем носил главный «мазут». Прапорщик-медик «штопал» кровоточащие ссадины мужчины-великана. Ева спешно готовила своему мужу и тем, кто его обслуживал, поздний ужин. Только через сутки Кузьмин закончил подчищать свои «хвосты». Через час после завершения «подчистки» директор совхоза подписал все необходимые бумаги и длинная колонна военных грузовиков под звуки совхозных музыкантов стала покидать деревню.
На станции погрузки военных провожал секретарь парткома совхоза. От него и узнала Ева Крот все то, что произошло с ее мужем после того, как он покинул партийное «мероприятие» по поводу успешной уборки урожая.
Игорь, порядочно подпив, напросился в пассажиры в машину главного инженера совхоза, который спешил забрать свою жену у своих родителей, проживающих в районном центре. Возле АЗС, легковая машина главного инженера тормознула и из нее вышел военный. Татьяна как раз в эту ночь работала. Смена ее должна была заканчиваться рано утром. Женщина, увидев своего возлюбленного, на этот раз решила изменить свой график работы. Сославшись на болезнь, Татьяна позвонила своей напарнице и попросила ее подменить. Любовнице прапорщика уж больно хотелось провести свой последний вечер с этим молодым и сильным военным. Никто из них не сомневался в том, что эта совместная ночь для каждого из них будет последней. «Пожарницу» через несколько минут привез муж на мотоцикле с коляской. Этим же транспортом назад в райцентр уехали Татьяна и Игорь.
В доме мужа Татьяны не оказалось. Женщина, не зная причины отсутствия своего супруга, решила не рисковать стелить постель на двоих в доме. Она решила все это сделать в бане. Чрез пару часов в дверь бани кто-то сильно постучал. Влюбленные были напуганы неожиданным стуком в дверь. Они сначала не открывали дверь и не включали свет. Через несколько минут в дверь кто-то стал сильно колотить не то кувалдой, не то чем-то тяжелым. Татьяне ничего не оставалось делать как открыть дверь. Перед женщиной, потерявшей дар речи, стоял ее муж и улыбался. Через какие-то доли секунды в баню ворвались пятеро здоровых мужиков разного возраста. Каждый из них держал в руках кто кол, а кто и толстые штакетины от палисадника или огорода. И вся эта «вооруженная» до зубов армада стала колотить голого прапорщика. Кто-то из братьев знаменитого комбайнера взял военную форму и нижнее белье мужчины и здесь во дворе, облив все это бензином, поджег. Под вопли и веселый хохот одежда военного сгорела в одно мгновение…
Через пять дней воинский эшелон прибыл в Винницкую область. Положение на «свекольном» фронте в области было поистине критическим. Виной этому были обложные дожди, которые шли день и ночь. Сахарная свекла на полях, которую всевозможные партийные комитеты и организации обязались убрать в сжатые сроки, основательно «плавала» в воде. В такую непогоду бездействовала и техника. Всевозможные комбайны, тракторы и машины в прямом смысле утопали в грязи по самое «пузо». Аналогичная ситуация происходила и с военными машинами. В погожие часы, а то и минуты, все и вся бросалось на уборку свеклы. Основной рабочей силой в деревнях были женщины. Они с раннего утра «куковали» на полях возле больших буртов свеклы и обрезали ботву. Затем эта свекла доставлялась на сахарные заводы, где перебатывалась в сахар.
Непогода трепала нервы местному руководству по причине не выполнения всевозможных планов и обязательств. У офицеров-«целинников» были проблемы совсем другого порядка. Причиной этому был любимый личный состав. От безделья солдаты не только резались в карты, но и изыскивали пути для пьянства. От «вояк» довольно часто страдали жители села, которое было расположено в низине. Военные, проживающие в специально построенном доме для тех, кто приезжал для уборки урожая, поздно вечером уходили в самоволку. Уходили практически все, в том числе и немощные или больные.
Не только этим «отличались» военные «целинники». Дабы исключить за собой контроль со стороны офицеров в подразделении были свои „кулибины», которые вечером тайком подходили к деревенской подстанции и «вырубали» свет. Деревня тотчас же погружалась в темноту, которая, как правило, заканчивалась только с естественным рассветом. У селян все останавливалось: телевизоры, холодильники. От этого страдали взрослые и дети. Для большинства солдат этот так называемый кураж ничего кроме смеха не вызывал.
Ева с Игорем, как они это и раньше делали, сняли небольшую комнату в доме одинокой женщины. Украинка оказалась приветливой женщиной. Постояльцы денег за проживание не платили. Хозяйку устраивало то, что Игорь без всяких проблем заправлял бензином «Запорожец» ее сына и «Москвич» ее брата. Кузьмин, после неудачного «сожительства» с заправщицей на казахстанской земле, на земле Украины вел себя более степенно. Мужчина, возможно, побаивался очередных экзекуций. Возможно это были результаты воспитательной работы командира роты и его замполита. Офицеры предупредили Еву о том, что в случае очередного правонарушения, они сделают все возможное для увольнения ее мужа из рядов Советской Армии. Кое-когда и Ева «промывала» мозги своему мужу. Все это дало положительные результаты. Игорь больше стал находиться на службе. Он стал значительно меньше продавать бензин селянам, как это он делал раньше на Волге и в Казахстане. Несколько меньше стал он и пить, что Еву радовало. Она даже на некоторое время немного «оттаяла» от той пощечины, которую она получила в Победовке.
Ева в ненастную погоду сидела дома. Женщина читала книги, которые она брала в совхозной бибилиотеке или смотрела телевизор. В солнечную погоду ходила гулять по селу, иногда забредала на поля, где росли арбузы или подсолнухи. Как такового желания бывать у солдат или офицеров роты у нее не было. Да и какие-либо новости в подразделении ее не интересовали. В относительном спокойствии жители села Миролюбовки, военные водители и семья прапорщика Кузьмина прожили две недели. Каждый жил своими заботами и стремился сам разрешать возникшие перед ними проблемы. Селяне постепенно стали привыкать к проделкам молодых парней в военной форме. Им ничего не оставалось делать как все это терпеть. Многие из крестьян в прямом смысле молились и ждали того момента, когда доблестные защитники Родины покинут их село.
В середине октября к военным автомобилистам приехал командир автомобильного батальона, подполковник. На совещании офицеров он строго секретно сообщил о том, что в конце месяца рота должна покинуть село и эшелоном отбыть в ГДР. Старший офицер просил своих подчиненных держать срок отбытия в строгом секрете, дабы не «расслабить» ряды воинов, которые с каждым днем пополняли «племя разгильдяев», на которых ежечасно поступали жалобы от местных жителей.
С одной из жалоб пришлось разбираться даже Еве. Ее, как женщину, для улаживания щепетильного вопроса привлек замполит роты. Старший лейтенант приехал к Кротихе где-то в обед. На улице лил дождь как из ведра. Офицер приехал на ротной легковушке взволнованный, даже злой. Постучав в дверь комнаты, офицер приветливо поздоровался с хозяйкой и сразу же изложил цель своего визита. Информация даже Еву, не имевшей в своем подчинении солдат, взволновала. В первый день прибытия «целинников» командир отделения сержант Перебейнос познакомился с местной девушкой. Ей еще не было и шестнадцати лет. В тот же вечер или ночь гвардеец переспал с малолеткой. Потом они стали встречаться каждый вечер. Через две недели ученица почувствовала то, что у нее нет менструации. Внучка, недолго думая, сразу же обратилась за «консультацией» к своей любимой бабушке. Старуха мгновенно «кинула» взгляд на солдата, который довольно часто гулял с молоденькой красоткой. Бабушка неоднократно угощала доброго молодца украинской «горилкой». Незабывала она также этому молодцу давать и бутылочку на посошок. Пожилая женщина, не сомневаясь на все сто процентов в проказах солдатика, сразу же проинформировала об этом родителей Те молниеносно рванулись к директору совхоза и к секретарю парткома. Через полчаса в контору совхоза прибыли командир роты и его замполит. На совместном совещании родителей и управленцев было решено вызвать врача. Вскоре прибежал врач-ветеринар. «Человеческого» в деревне просто не оказалось. Подпускать молодую особу к военному врачу противились офицеры. Они не хотели того, чтобы солдаты узнали о случившемся. В кабинете директора врач наедине опросил и «обследовал» пострадавшую. Точный диагноз «специалистом» не был установлен. «Болезнь» требовала время…
«Чрезвычайное происшествие» стало набирать обороты и при том с космической скоростью. Родители и бабушка пострадавшей, дружно ревущие вразнобой, просили директора совхоза строго наказать «лавеласа». Школьница после осмотра спокойно сидела в директорском кресле под портретом Ленина и тихо всхлипывала. Через пятнадцать минут был доставлен и «виновник», который покусился на целомудрие юной селянки. Начался перекрестный допрос молодых людей, которые не отрицали того, что у них произошло. Родители и воспитатели стали строить различные теории. После ожесточенных споров пришли к обоюдному решению: пока ничего и никому ни о чем не сообщать. Все ожидали прояснения. Под последним понималось посещение девушкой-малолеткой районного гинеколога. Обеи стороны также решили пока не информировать районный комитет Компартии Украины. Об этом убедительно просили родителей школьницы командир роты и его заместитель по политической части. Им не хотелось иметь в своей копилке такое тяжелое чрезвычайное происшествие…
Через десять минут после того, как офицер вкратце ознакомил Еву с содержанием происшедшего, было решено нанести дополнительный визит успокоения к родителям школьницы. У пятнадцатилетней девочки в «гостях» был и ее любимый. Ротный командир определил «виновника» происшествия к ней на постоянное место жительства. Начавшийся второй этап переговоров, в котором непосредственной участницей была и Ева, принес куда больше успехов. Влюбленные под громкие аплодисменты присутствующих даже крепко поцеловали друг друга. Было решено то, что если «что-то» и случится, то солдат после уволнения из армии приедет к своей любимой и зарегистрирует брак. Молодой жених дал на это свое согласие. Последовали аплодисменты. До «дембеля» солдату оставалось всего шесть месяцев. Директор совхоза также обещал сделать все возможное и невозможное для улаживания конфликта «между армией и народом». Вечером родители невесты на радостях накрыли большой стол, за которым сидели руководители совхоза, двое офицеров, родители и бабушка пострадавшей. В центре стола восседала невеста со своим неожиданным женихом. Через каких-то полчаса полупьяные сидящие не то от первача, не то от душевного спокойствия за сделанное, в один голос дружно кричали «Горько». Юные от возраста и розовые от стеснения, жених и невеста, словно неоперившиеся птенцы, в ответ на это робко чмокали себя в щечки…
Завершением «военной операции», которая прошла без потерь, в первую очередь, были довольны командир роты и его замполит. У офицеров настроение «рекой» лилось. «ЧП» завершилось так удачно, что и лучше и придумать нельзя было. Однако они ошиблись. О происшедшем в селе узнал командир автомобильного батальона. Узнал он об этом случайно и неслучайно. Посещение третьей автомобильной роты в этот день в его рабочем плане не предусматривалось. Только благодаря внеочередноиу совещанию в райкоме партии он оказался в этих краях. После совещания начальник решил по пути следования в свою «резиденцию» забежать и в подразделение майора Рябчикова. Командира или замполита в канцелярии роты не оказалось. Отсутствие офицеров нисколько не расстроило начальника. Даже в какой-то мере и обрадовало. Сняв «стружку» со старшины роты за полнейший беспорядок в спальном помещении, офицер приказал найти рядового Посошкова. Все «достоинство» солдата заключалось в том, что он очень досконально информировал командира батальона о всех происшествиях среди «целинников» майора Рябчикова. Довольно часто солдат информировал подполковника и о поведении гражданских. Узнав от «стукача» о ведущихся переговорах по улаживанию «женского» конфликта, подполковник на всех парах помчался на своем «командирском» авто искать дом девушки-малолетки.
Управленцы совхоза, горланящие за столом в доме пострадавшей, «позволили» старшему офицеру сменить гнев на милость для его подчиненных. Подполковник, опрокинув большой стакан русской водки, на радостях обещал родителям невесты прислать на следующий день целый взвод солдат, которые будут все делать по ремонту дома и благоустройству приусадебного участка. Через час комбат дошел уже до приличной «кондиции». Он был не против и дальше попьянствовать, однако у него было много важных дел и поэтому он решил откланяться. На прощание командир автомобильного батальона с умным видом повернулся в сторону родителей невесты и с партийным пафосом произнес:
– Товарищи представители советского народа. Главное для доблестных офицеров Советской Армии привезти солдата в часть живым. Живой солдат – это великая радость для его матери, для его отца и также для всех его родственников.... Солдат распиздяй тоже ведь солдат… Ежели мы будем подавать сводки наверх о всех наших происшествиях, то количество их значительно превысит все количество зерна, которое перевозят военные автомобилисты на элеваторы нашей социалистической Родины… Я думаю, это не надо делать…
Философствование офицера понравилось военным и гражданским. Особенно этим мудрым мыслям пьяного радовались родители невесты. Они дружно закричали:
– Правильно товарищ… Верно говоришь, товарищ военный…
Отец и мать девушки, горевшие желанием назвать воинское звание офицера, почему-то не делали этого. Хозяева гостеприимного дома, скорее всего, не имели понятия в этих звездочках или уже сильно «перебрали». Командир автомобильного батальона покидал дом как покоритель Рима. В одной руке он нес большой арбуз, в другой руке крепко держал литровую бутылку с первачом. На пути к машине офицера сопровождали родители малолетки, которые заискивающе что-то говорили военному начальнику.
К двенадцати ночи военная легковушка подъехала к дому, где проживала семья прапорщика Кузьмина. Из машины под хмельком вышла Ева. Игорь еще не спал. У блондинки было очень хорошее настроение. В эту ночь муж был для нее по-особому приятен и желанный…
Очередную годовщину социалистической революции Ева с Игорем встречали уже на территории социалистической Германии. В военном городке практически ничего не изменилось. Они как будто никуда и не уезжали. Время бежало и очередная «порция» офицеров и прапорщиков, подлежащих замене во внутренние округа Советского Союза, все больше и больше уединялась в своеобразные кружки «по интересам». Подавляющее большинство из них медленно, но верно «забивали» на службу.
Аналогичную позицию занимал и прапорщик Кузьмин. Ева в принципе не была против этого… Тем более, она очень переживала о том, что ее муж потерял на «целине» целых полгода не только жизни, но и те немецкие марки, которые он мог бы получить за время службы в Давельбурге. Семья стала немного экономить. Игорь пил пиво только по выходным дням. В свободное время молодая пара, как и семьи других заменщиков, летали по городу в поисках дешевых ковров, сервизов и тому подобного. Из-за экономии денег Ева и Игорь не поехали в феврале в отпуск. В Германии погода была также не ахти. Весь февраль и март моросил мелкий дождь …
С самого начала весны в часть постепенно прибывали новые офицеры вместо тех, кто должен был заменяться. Каждый вечер в офицерском кафе проводилась «отвальная». Из кафе валил густой табачный дым, часто раздавался смех вперемежку с матом. Во время отвальных были и слезы. Плакали жены тех офицеров, кто из цветущей Германии заменялся в горячие пески или голые степи огромного и могучего Советского Союза.
С замиранием сердца ждала замены и Ева. Она, как огня, боялась этих песков и степей, где отсутствовала какая-либо цивилизация. Она хотела жить только в городе или даже в городишке. У Кротихи теперь было приличное количество всевозможных шмоток, которых ей хватило бы на целый десяток лет. Ходить в модерных брюках или в юбках среди каких-то ветхих строений аула или кишлака женщина явно не хотела. Игорь также не хотел ехать ловить «драбаганов» и все время хорохорился. У него контракт заканчивался через год. И поэтому на первый случай даже Забайкалье или ему подобная цивилизация прапорщика не страшила. По истечению контракта он мог покинуть «дыру» и драпануть туда, где было уютнее и сытнее.
