Тэд Уильямс
Река голубого пламени
Добравшись до выхода из пещеры, он долго стоял, рассматривая окружающую местность и стараясь убедиться, что никто из других семейных групп не проснулся и не бродит неподалеку. Тонкий серпик луны уже почти опустился за линию утеса, все костры в лагере погасли, и вокруг царила такая плотная тишина, что он расслышал, как хлопает крыльями птица, пролетающая где-то высоко над воздушной рекой. Дред тихо подошел к краю ближайшего скалистого выступа, потом позволил себе упасть в пустоту, отсчитывая про себя двадцать секунд свободного падения, от которого замирало сердце, и лишь потом развел руки и ощутил, как его поднимает воздух.
Колокола, решил он. Хочу колокола. И звук струящейся воды.
Музыка – тихий плеск и мягкое прикосновение металла к металлу – волной прошла по его телу. Он парил несколько минут, пока звуки наполняли его спокойствием и сосредоточенностью, потом взмыл вверх, обратно к жилищам людей Среднего Воздуха.
Какой потрясающий мир! Он был счастлив, что ему не придется делить его с Дульси большую часть дня, потому что ее следующая смена начнется лишь вечером. Этот мир, этот полет наполнили его ощущением детства – хотя и не того детства, которое было у него, ребенка, никогда не испытавшего момент чистой радости. Никогда – до первого убийства. Но здесь и сейчас, ощущая, как его омывает воздух, он словно очистился от всего земного, став идеальной машиной, существом из приглушенного света и сладкой музыки.
«Я черный ангел», – подумал он и улыбнулся под раздающийся в голове перезвон колоколов.
Дред приметил ее еще накануне – светловолосую женщину-ребенка на ветвях одного из больших деревьев, окруженную младшими братьями и сестрами. Наверное, мутантка-альбиноска или какой-то другой генетический фокус. Намного важнее привлекательной внешности был ее возраст – достаточно молодая, чтобы подчинить, но достаточно взрослая, чтобы быть сексуально привлекательной. Дреда не интересовала охота на детей, и он испытывал легкое презрение к тем, кто этим занимался, словно они не прошли некий тест на целостность личности. Похожее презрение он испытывал и к тем, кто претендовал на собственное особое искусство, но занимался им только в ВР, и с виртуальными жертвами – им не грозило возмездие, и они не боялись закона. Их не станут преследовать, как всегда преследовали его, стаи прирученных мастиффов, которые преследуют волка для защиты охраняемого стада.
Он изменил мелодию колоколов, сделав ее чуть более выразительной – темой героического и одинокого хищника. Нет, эти убийцы-притворщики не умеют делать дело как следует. Они лишь сломанные машины, зато он – почти безупречная конструкция.
Его негромкая, но драматичная поисковая музыка звучала уже довольно долго, когда Дред наконец-то отыскал пещеру семьи девушки. Накануне вечером он пристально, но незаметно наблюдал за тем, кто и куда отправляется ночевать, однако примеченные им ориентиры – скальный выступ необычной формы, похожее на морской узел дерево, цепляющееся за утес – оказалось трудно отыскать с безлунном мраке. Но его переполняла воздушная легкость охоты, и одно это убеждало Дреда в том, что он не может потерпеть неудачу, и поддерживало уверенность, пока он не нашел то, что искал.
Она спала между двумя младшими детьми – едва различимая во мраке и узнаваемая лишь по слабому отражению звездного света на светлых волосах. Дред замер над ней, как паук на краю паутины, слегка покачиваясь, пока не обрел равновесие для единственного допустимого удара. Приготовившись, он резко выбросил вперед руки. Одна стиснула ей гортань, другая обхватила тело, намертво прижав руки. Девушка ошеломленно проснулась. Ее тело оказалось жилистым и сильным, но стиснутые на горле пальцы не давали ей выдавить даже звук. Всего три шага, и он уже вынес ее из пещеры, оставив остывающую пустоту между двумя детьми, все еще спящими и ни о чем не подозревающими.
Девушка сопротивлялась, пока он не прижал пальцы к сонной артерии, перекрыв ей кровоток. Когда она обмякла, он перебросил ее через плечо и шагнул наружу. Как и все ее соплеменники, она была необычно легкой, словно все кости были полыми. Мысль об этом породила у него кое-какие размышления, и он настолько отвлекся, что едва не споткнулся в темноте. Дред быстро добрался до примеченного ранее огромного выступа, торчащего над долиной наподобие сломанного моста и уходящего даже за верхушки самых больших горизонтальных деревьев, и остановился у его основания, готовя себя к следующему шагу. Сейчас начиналась самая трудная часть дела, и если его расчеты окажутся не верны, результатом может стать любое количество весьма неприятных последствий.
Он слегка переместил вперед тело девушки, потом добавил к звенящей в голове музыке настойчивый вторичный ритм, готовя себя и подготавливая сцену. Небо словно стало ниже, ожидая и наблюдая.
Я звезда. Невозможный шанс. Задняя подсветка. Героический силуэт. Камера в его сознании охватывала все – его поведение, его ум, его храбрость. Никаких дублей и каскадеров. Он все делает сам.
Дред побежал вдоль выступа, работая виртуальными аналогами своих мускулистых ног, пока не набрал спринтерскую скорость. Каменный выступ простирался перед ним темным пальцем, указывающим в еще более густую темноту. Было очень трудно угадать, где он кончается. Если слишком долго выжидать – катастрофа. Если прыгнуть слишком рано – тоже.
Он прыгнул.
Дред все рассчитал правильно и спрыгнул с самой дальней точки выступа. Ощутив под собой воздух, он развел руки, чтобы перейти в планирование, и изо всех сил стараясь не выронить девушку, но понял, что начинает падать, тонуть. Один человек не может летать, если весит, как двое, даже если этот второй столь же невелик и хрупок, как его пленница. Еще секунда-другая, и ему придется ее бросить, иначе девушка увлечет его на самое дно. План Дреда потерпел неудачу.
И тут он ощутил, как ветер усилился. Через секунду его швырнуло вбок, кувыркнуло через голову, и ему пришлось крепко прижать к себе девушку. Но он достиг воздушной реки.
Музыка в голове Дреда триумфально загремела. Река подхватила его и повлекла прочь от лагеря племени Красной Скалы.
Когда прижатая девушка начала шевелиться, Дред стал перемещаться к более медленным потокам воздушной реки, пока не ощутил, что вес девушки начинает увлекать его вниз. Потом, когда решил, что настал подходящий момент, выпустил ее и свел руки, чтобы падать рядом с ней.
Это он тоже угадал правильно – врожденные рефлексы спасли девушку даже раньше, чем к ней полностью вернулось сознание. И когда она остановила падение и зависла в воздухе, утратив ориентацию и перепуганная, пытаясь понять, где она находится и что с ней произошло, Дред закружил вокруг нее во мраке и заговорил.
После безжалостных пальцев Дреда ее горло все еще слишком болело, чтобы говорить, и она могла лишь слушать, как он описывал, что будет дальше. Когда ее наконец захлестнула паника и она рванулась прочь вдоль каньона, он дал ей лишь несколько секунд форы. Преследование – вещь приятная, но он понимал, что позволить ей и в самом деле обогнать его и вернуться к племени – идея весьма неудачная. В конце концов, даже покрытая ссадинами, перепуганная и заблудившаяся, она лучший летун, чем он.
Погоня получилась славной. Если бы она постоянно летела по прямой, то могла бы действительно опередить его, но в темноте она так и не поняла, кто он такой. Как он и предположил, она выбрала тактику ускользания, торопливо прячась в каком-нибудь подвернувшемся укрытии, а потом, когда он ее вспугивал, перелетая к следующему. Временами он подбирался настолько близко, что слышал ее испуганное прерывистое дыхание, и в такие моменты воистину ощущал себя ангелом-тенью, инструментом холодной стороны существования, выполняющим задачу, которую лишь он один из всех смертных в состоянии понять хотя бы частично.
Светловолосая девушка уставала, ее движения становились все более хаотичными и судорожными, но Дред решил, что они все же приближаются к лагерю. Он уже почти час сдерживал собственное возбуждение, и эта затянувшаяся прелюдия подняла его на такие эмоциональные вершины, к которым музыка в голове могла лишь приблизить. Перед внутренним взором Дреда проносились образы, образуя вывернутую наизнанку виртуальность, в которой его наиболее сюрреалистичные и зловещие мысли проецировались наружу, в почти осязаемый мрак. Сломанные куклы, свиньи, пожирающие поросят, пауки в банке, сцепившиеся в смертельной схватке, забитые овцы, деревянные женские фигурки, разрубленные и горящие, – все эти образы словно создавали ореол вокруг его головы, заполняя его обезумевшее зрение облаком пылающих мух.
Люди-собаки, вопящие люди, пожиратели детей. Полузабытые истории, рассказанные полупьяной матерью. Лица меняются, плавятся, мех, перья и чешуя вырастают на коже людей, притворявшихся нормальными, но слишком долго просидевших возле костра. Время Снов – место, где нереальное всегда реально, где кошмарные сны становятся буквально правдивыми, где охотники принимают любой желаемый облик. Где маленький Джонни может быть кем угодно, стоит лишь захотеть, и все станут или поклоняться ему, или убегать, вечно вопя. Время Снов.
И когда он вознесся над слабеющей и рыдающей добычей по параболе, идеально вычерчивающей его долго сдерживаемое удовлетворение, когда завис в ее верхней точке и приготовился спикировать, его мозг пронзила ослепительная вспышка, идея, не имеющая слов, и которая лишь начнет обретать смысл позднее, в расслабленном спокойствии после убийства.
Это Время Снов, это вселенная, где сны становятся реальностью.
Я буду стоять в самом ее центре, и я скручу ее, и все это творение рухнет к моим ногам. Я буду повелителем Сна. Я буду пожирать спящих.
И в тот момент, когда эта мысль вспыхнула в нем яростной звездой, он спикировал сквозь черный ветер и вцепился в плоть и бурлящую кровь, и вмял их в себя – горячий, как пламя, и холодный, как абсолютный нуль – мрачным и бесконечным поцелуем.
Потом, когда все кончилось, ему едва хватило самообладания, чтобы спрятать тело, или то, что от него осталось, в месте, которое сохранит секрет. Он оставил себе лишь ее нож – зловещий кусок вулканического стекла, заточенный до бритвенной остроты, – но не из сентиментальности (Дред не был коллекционером), а повинуясь инстинкту. Ему был просто нужен под рукой нож, а виртуальный он или нет – значения не имеет.
На обратном пути Дред задержался, чтобы вымыться в одном из водопадов, уничтожая все следы и позволяя жалящим уколам ледяной воды привести себя в состояние, более или менее приближенное к нормальному. Но, летя обратно сквозь сушащий кожу ветер, он все еще пребывал в изумлении из-за смутной, но все же ошеломительной идеи, которая сейчас его переполняла. Добравшись до пещеры, где спали его спутники, он ненадолго сосредоточился, когда слегка задел одного из них, пробираясь в темноте к месту, где до этого спал. Послышалось протестующее бормотание, и он замер, согнув пальцы наподобие когтей и рефлекторно приготовившись драться насмерть – даже в этом искусственном мире, где никогда не найдутся ни сеть, ни клетка, чтобы удержать такого охотника, как он, – но его потревоженный спутник лишь перевернулся на другой бок и снова заснул.
Сам же Дред сейчас не смог бы заснуть даже под страхом смерти. Его череп словно наполнял сияющий свет. Он перевел тело сима на автопилот и вызвал Дульси, велев ей перенять управление раньше графика.
Ему же было нужно очень многое обдумать. Он отыскал Время Снов – истинное Время Снов, а не населенную духами пустыню из пьяных сказок матери. Столько всего необходимо продумать. Сейчас он не нуждался в сне, и у него даже возникло ощущение, что он ему никогда больше не потребуется.
Код Дельфи. Начать здесь.
Произошло нечто очень серьезное. Кто-то из племени Красной Скалы – не член обнаружившей нас семьи, а кто-то из семей, обитающих в этой системе пещер – исчез. Разводит Огонь В Воздухе пришел и сказал нам об этом, и, хотя вождь явно нас подозревает, он все же оказался достаточно вежлив, чтобы ни в чем нас не обвинять. Молодая женщина по имени Сияет Как Снег ночью исчезла – видимо, просто встала и ушла, покинув семью.
Нет нужды говорить (и об этом Разводит Огонь В Воздухе сообщил нам), что подозрение пало на нашу компанию. Нам еще повезло в том смысле, что подобные исчезновения здесь случаются – молодые женщины и прежде сбегали с мужчинами из другого племени, или же их похищали, а иногда кто-нибудь из летающих людей погибал от несчастного случая или натыкался ночью на крупного хищника. Но такие случаи редки, и все очень огорчены.
Если не считать моего сочувствия к ним, меня тревожит и собственное полувоспоминание – мне кажется, я помню, как кто-то действительно ночью вставал.
По-моему, я уже говорила, что лежала и думала еще долго после того, как мы улеглись спать. Потом, сама не заметив когда, я наконец-то погрузилась в неглубокий полусон, и в нем смутно ощутила, как кто-то шевелится. Позднее, через несколько минут или часов – во сне время не считаешь – я снова услышала шевеление. Мне кажется, я услышала, как кто-то негромко вдохнул и забормотал голосом, немного напоминающим голос Кван Ли, но это, конечно же, ничего не значит – пусть даже это и был ее голос, но бормотать она могла из-за того, что ее кто-то толкнул, или даже во сне.
Однако я должна тщательно над этим поразмыслить, потому что это может оказаться важным. Когда вождь ушел, мы быстро обсудили все между собой, но никто не признался, что вставал ночью, и ничто не намекает на то, что кто-то из нас лжет. Да и мне это могло лишь присниться. Но вся эта история, разумеется, весьма тревожная. Теперь я также сомневаюсь, что получу возможность задать вопросы, на которые мне просто не терпится получить ответы, потому что Разводит Огонь В Воздухе и вся его семья сейчас очень заняты, Да и в любом случае это лишь привлечет к нам, чужакам, дополнительное внимание.
Глядя мимо своих спутников, нервно сбившихся в группу в пещере, я ощущаю дальнюю сторону долины – застывшую массу относительно статичной информации, слегка размытую переменными утреннего тумана. Скалы, наверное, еще лиловые от тени, потому что солнце пока не поднялось над утесами.
Нам еще предстоит долгий путь только для того, чтобы просто выбраться из этого мира, и если летающие люди ополчатся против нас, то спастись от них мы не сможем – как не смогли бы обогнать группу эквилибристов на проволоке. Аэродромия – их мир, а не наш. Мы не знаем, насколько далеко ниже по течению реки находится следующий проход, как не знаем и того, где могут отыскаться другие.
Я думаю, что, когда мы впервые замыслили пробраться в Сеть Иноземья, то мы – во всяком случае, Рени, я и Сингх – полагали, что она такая же, как и остальные симуляционные Сети. То есть что это место, где нужно один раз выучить правила, а потом ими пользоваться. Как выяснилось, каждая из местных симуляций представляет из себя отдельный мир, и нас постоянно застигают врасплох и задерживают те вещи, которые мы здесь находим. К тому же мы ни на шаг не приблизились к решению проблем, которые привели нас сюда. Мы были слишком амбициозны. И теперь Иноземье нам мстит.
Разводит Огонь В Воздухе снова идет к пещере, но теперь его сопровождают шестеро воинов – я чувствую смертоносную твердость их копий с каменными наконечниками и топоров, отличающуюся от сигнатур плоти и костей, – и возбужденный мужчина. Возможно, это отец пропавшей девушки. Сам вождь обеспокоен, печален и сердит – я ощущаю, как флюиды его эмоций искажают окружающее вождя информационное пространство. Все это мне очень не нравится.
Итак, меня снова прерывают. Здесь все, что мы пережили, только записанное мелким почерком. Если наши враги узнают про мой дневник, то рассмеются – если мы вообще волнуем их настолько, что они считают нужным обращать на нас внимание. Мы такие ничтожные! И все же… я пытаюсь сохранить здесь свои мысли, на случай как поражения, так и все более сомнительного успеха. И всякий раз гадаю, не окажется ли эта запись последней и не станут ли мои последние слова вечно дрейфовать в информационном пространстве, никому не нужные и никем не собранные.
Разводит Огонь В Воздухе жестами велит нам выйти из пещеры. Вокруг него собираются соплеменники. Страх насыщает воздух, как озон. Я должна идти.
Код Дельфи. Закончить здесь.
ГЛАВА 21
В ХОЛОДИЛЬНИКЕ
СЕТЕПЕРЕДАЧА/НОВОСТИ: Сорок четыре полицейских арестованы в ходе тайной операции «Окурки»
(изображение: Каллан, Мендез и Оджи под стражей)
ГОЛОС: Сорок четыре офицера полиции Калифорнии арестованы в ходе широкомасштабной тайной операции. По словам окружного прокурора Омара Хэнкока, аресты доказывают; что полицейские берут деньги от владельцев магазинов и даже ассоциаций розничных торговцев, чтобы устранить беспризорников, так называемых «окурков», из центральных районов города.
ХЭНКОК: «Мы располагаем данными, полученными в результате оперативных видеосъемок. Нам бы не хотелось, чтобы подобную историю замяли, как это случилось в Техасе и Огайо, поэтому все отснятое уже запущено в Сеть. Мы имеем дело с преднамеренным убийством – можно даже сказать, геноцидом, а убийцами являются те самые люди, которым мы платим, чтобы они нас защищали…»
У Орландо с Фредериксом не было времени, чтобы поразмыслить над идеями, которые пришли в голову Орландо. В то самое время, когда они пытались представить, какой механизм могло открыть Братство Грааля, что именно позволило бы владельцам Иноземья сделать Сеть их постоянным и вечным домом, – вождь Зажгу Везде вытащил свое каноэ рядом с ними на клочок сухого линолеума.
– Нашел дурные люди, – объявил он. Его темное лицо теперь казалось еще темнее и было зловещим, как грозовая туча, но говорил он, как всегда, спокойно. – Пора достать ребенок.
Черепаха, проспавшая большую часть спора между Орландо и Фредериксом, проснулась. Покопавшись внутри своего панциря, она обнаружила наконец очки и провозгласила, что готова идти.
Орландо же не был столь в этом уверен. Ему припомнились слова, ранее сказанные Фредериксом – о том, что они рискуют своими жизнями ради мультяшных персонажей. Теперь, после того как он, возможно, осмыслил нечто принципиально важное об Иноземье и Братстве Грааля, опасения Фредерикса приобрели новый смысл, и поэтому будет несомненным несчастьем, если они с Фредериксом не выживут и не смогут рассказать об этом Рени, !Ксаббу и остальным.
Все же, подумал Орландо, забираясь в каноэ вслед за нарисованным индейцем, сделка есть сделка. Кроме того, если они не помогут вождю, им придется идти через всю Кухню пешком – неизвестно сколько, и бог весть, какие препятствия попадутся им на пути. Они уже повстречались с ужасными салатными щипцами, и у Орландо не было желания узнать, какие еще экзотические создания бродят по кафельным плиткам пола в ночи.
Вождь, орудуя веслом, быстро вел лодку по темным водам, его размеренные движения укачали Орландо, он почти спал. Черепаха же, чье спокойствие можно было объяснить тем, что животину укрывали бронированные пластины, и в самом деле вновь погрузилась в неглубокий сон, посвистывая и посапывая.
Река перед ними раздавалась вширь, пока не стала казаться океаном: дальний берег виднелся очень далеко, да и заметен был лишь потому, что на нем горело несколько огней. Орландо не сразу понял, что большое бледное пятно позади огней было не стеной кухни, а великанским белым прямоугольником. Громада стояла у самого края реки, но вздымалась выше, чем горные вершины.
– Ледяной Ящик, – указал вождь Зажгу Везде.
– А дурные люди внутри? – спросил Орландо.
– Нет, – с чувством ответил вождь. – Их там. — Он указал веслом в другое место.
Перед Орландо и его спутниками возник лес мачт (раньше его скрывала тьма, теперь же силуэт был виден на фоне сигнальных огней Ледяного Ящика), росший из чего-то затененного, массивного, с закругленным корпусом. Орландо тихо выругался, удивленно и испуганно. Вождь потабанил секунду-другую, чтобы замедлить движение лодки, а потом позволил каноэ плыть по инерции в тишине. Темнота покрывала огромное судно, только несколько его маленьких окон были освещены фонарями – Орландо поначалу принял их свет за отражения береговых огней.
– Это какое-то пиратское судно, – прошептал Фредерикс. Его глаза были широко распахнуты.
Пока вождь греб по направлению к галеону, Орландо разглядывал странный силуэт: высокие мачты и туго свернутые паруса казались нормальными (насколько Гардинер мог судить об этом), но корпус был необычно гладким, а возле кормы торчала странная петля, похожая на ручку, совершенно не соответствовавшая его представлениям о пиратских кораблях. И только когда они подошли так близко, что стали слышны бормочущие голоса с палубы, Орландо смог различить ряд балластных бочек, развешанных вдоль корпуса. На ближайшей виднелась надпись: «Концентрированный коричневый соус КОРСАР». Чуть пониже другая надпись мелкими буквами умоляла: «Содержать первого помощника и команду в боевом духе!»
Устрашающее пиратское судно оказалось соусницей!
Когда они подплыли к огромному кораблю и молчаливо пристроились к его борту, как морковка или ломтик турнепса, упавший из черпака, Орландо прошептал:
– На борту, должно быть, команда из сотни человек – корабль такой большой! Как мы вчетвером сможем?..
Вождя Зажгу Везде, по-видимому, военный совет не интересовал. Он уже извлек невесть откуда веревку, с помощью которой когда-то вытащил Орландо и Фредерикса из раковины, и делал из нее лассо. Закончив работу, он со знанием дела набросил петлю на один из кормовых фонарей, затянул его, а затем начал подниматься по закругленной задней части соусницы.
– Я думаю, кому-то лучше остаться в каноэ, правда? – прошептала черепаха. – Желаю удачи, ребята, и бес в ребро – или что там еще положено говорить перед тем, как будешь драться с пиратами.
Орландо услыхал, как Фредерикс буркнул в ответ что-то непечатное, потом почувствовал, как натянулась позади него веревка – друг полез вверх.
Ни тот ни другой не могли взбираться так же быстро, как мультяшный индеец. К тому времени как они добрались до ограждения кормы и перелезли через него, Зажгу Везде уже сидел на корточках в сумраке полуюта, прилаживая на тетиву лука стрелу. Фредерикс снова состроил кислую гримасу, затем снял с плеча лук, который дал ему вождь, и тоже взял стрелу. Орландо провел пальцем по зазубренному лезвию своего меча. Оставалось только надеяться, что ему не придется им воспользоваться. Сердце Орландо билось чаще, чем хотелось бы. Несмотря на полную, абсолютную нереальность сим-мира, несмотря на танцующие овощи и поющих мышей – все это казалось куда опаснее, чем любые приключения Таргора в Среднеземье… и, вероятно, так оно и было.
Огни и голоса сосредоточились на главной палубе. Под предводительством индейца, двигаясь – как полагалось по закону жанра – как можно тише, они проскользнули ближе к краю кормы, откуда смогли тайком посмотреть вниз.
– Какова дистанция, боцман? – вопросил некто с противоположного конца корабля с совершенно театральной интонацией и громкостью.
Босоногий человек в полосатой рубашке обернулся, прервав разговор с другим моряком у ограждения главной палубы.
– Две сотни – чуть меньше, чуть больше, кэп.
Оба моряка выглядели исключительно отталкивающе, одежда их была грязной, в глазах светилась угроза.
– Я спущусь с передней палубы, – провозгласил ораторский голос. Секунду спустя фигура в черном плаще спустилась с полубака на палубу, чуть ниже того места, где прятались Орландо и остальные. Шаги капитана звучали странными синкопами; лишь когда он добрался до главной палубы, Орландо увидел, что вместо одной ноги у него была деревянная культя.
Собственно, искусственной у капитана была не только нога. Его левое запястье заканчивалось железным крюком, а оконечность второй руки носила еще более странный характер: когда пират поднял к глазу подзорную трубу, Орландо увидел, что тот схватил ее при помощи некоей разновидностью металлического зажима, неприятным образом напоминавшего бешеные салатные щипцы. Но даже эти странные дополнения заслуживали внимания менее, чем усы. Черные как смоль, они раздваивались под ястребиным носом капитана, штопором свисали с каждой стороны его лица, широкого как парус, и свернувшись кольцами подобно усталым гадюкам, покоились на белых кружевах воротника.
Капитан несколько минут смотрел в подзорную трубу, затем обернулся к своим людям, которые стояли по стойке смирно вокруг главной мачты, уставившись на него в радостном ожидании.
– Мы дождались назначенного часа, мои морские паразиты, сливки, пенки и подонки, – заявил он. – Поднять Веселый Роджер и подготовить Громобой: мы не станем тратить понапрасну время на пушки помельче!
Как только он это сказал, двое пиратов – молодых, но не менее грязных и отчаянных, чем прочие, – метнулись к веревкам, чтобы поднять пиратский флаг. Остальные поспешили на переднюю палубу и выкатили огромную пушку. Колеса ее были размером с два больших стола. Казалось, из орудия можно выстрелить целым гиппопотамом. Пока они прочищали пушку, надраивая жерло при помощи шомпола – он был вдвое длиннее моряка, державшего его в руках, – и засыпали внутрь целый мешок пороха, пиратский корабль дрейфовал к берегу. Ледяной Ящик навис над ними, как гигантский утес.
Капитан распахнул черный плащ, под которым оказалась кроваво-красная подкладка, захромал к поручням и поднял обе свои не совсем руки ко рту.
– Эй, на Ледяном Ящике! – прорычал он, и голос эхом многократно разнесся над водами. – Это говорит Хапуга Джон Грех, капитан «Черной супницы». Мы прибыли за вашим золотом. Если вы откроете нам большую дверь, мы не тронем женщин и детей и не станем убивать мужчин, которые сдадутся.
Ледяной Ящик стоял молчаливый как камень.
– Мы подошли на пушечный выстрел, капитан! – крикнул боцман.
– Готовьте лодки и штурмовые команды к высадке! – Хапуга Джон сделал несколько шагов к большой пушке, прежде чем встать в позу стоического смирения. – И принесите мне запальную спичку.
Орландо почувствовал, как рядом с ним напрягся вождь Зажгу Везде. Один из пиратов появился откуда-то со свертком под мышкой, из-под одеяла выглядывала лишь крошечная красная головка. Сверток плакал тихим тонким голосом, который пробирал Орландо до костей.
– Команда стоит по местам, капитан! – крикнул боцман.
Несколько пиратов начали танцевать, скрестив руки на груди и зажав в волосатых кулаках вытащенные из ножен абордажные сабли.
Злые, злые, злые мы,
Черный флаг чернее тьмы! —
запели бравые парни, безбожно не попадая в лад, но на мотив веселой джиги.
Нам бы дело поопасней,
Поподлей да поужасней!
Злоба, злоба, злоба в нас,
Черный день и черный час!
Черту проданные души —
Не найти на свете хуже!
Капитан снисходительно улыбнулся, потом сделал жест рукой. Моряк со свертком бросился вперед и доставил его в зажим Хапуги Джона. Плач из свертка стал громче.
– Посмотрим, может, Громобою удастся растопить ледяную сдержанность вашей твердыни – а, пятнистая свинья?
Капитан отбросил одеяло в сторону, открыв взорам извивающуюся, дрожащую маленькую спичку, миниатюрную версию Зажгу Везде и его жены. Он явно намеревался чиркнуть серной головкой младенца по шершавой палубе, но прежде чем пират успел это сделать, что-то пронеслось у самого уха Орландо и воткнулось в черный рукав камзола Хапуги Джона. Мгновение все на передней палубе стояли, застыв в молчании. Капитан пиратов не выронил малютку, но на мгновение опустил его, чтобы рассмотреть стрелу, засевшую в руке.
– Кажется, таинственный незнакомец стрелял в меня с юта, – проронил он. – Ну, мои мерзкие ребятки, кто-нибудь – бегите-ка туда и убейте его.
Дюжина небритых, украшенных шрамами пиратов загрохотала вверх по трапу, Орландо и Фредерикс поднялись на ноги, в желудках у них похолодело от ожидания. Хапуга Джон взял малютку и потер его о массивное жерло пушки, так что голова ребенка заискрилась и вспыхнула. Ребенок расплакался, капитан поднял его и поджег огромный фитиль пушки.
Застонав от ярости и боли, вождь Зажгу Везде спрыгнул с кормы. Он приземлился среди толпы сбитых с толку пиратов, разбросав их, как кегли. В одну минуту он достиг капитана пиратов и выхватил горящего ребенка из его металлических рук. Индеец погрузил голову младенца в ведро с водой, которой охлаждали ствол пушки. Раздалось шипение. Вождь поднял плачущего ребенка и прижал к своей груди.
Орландо отвернулся, не в силах наблюдать эту драматическую сцену, когда первый из пиратов достиг полуюта, алчно размахивая саблей.
Рефлексы Таргора замедлились, но не пропали совсем – Орландо увернулся от удара саблей, сделал шаг в сторону и взмахнул своим двуручным мечом, описав широкую дугу; он ударил первого разбойника в спину, сбросив его с крыши, как раз в тот момент, когда следовавший за ним пират свалился вниз, пораженный стрелой Фредерикса.
Вождь Зажгу Везде взял своего мокрого, кричащего ребенка и перепрыгнул через поручни в воду. Хапуга Джон наблюдал за этим с мрачной веселостью, накручивая ус на конец крюка.
Фитиль Громобоя догорел и исчез внутри ствола. Через секунду раздался грохот – словно гром Судного Дня. Пушка изрыгнула пламя, лафет прыгнул назад, удерживаемый цепями. Весь корабль качнулся так, что Орландо, Фредерикс и нападающие повалились навзничь.
Массивное ядро с шипением пролетело над водой и угодило в огромную ручку на двери Ледяного Ящика, отломав ее и сделав вмятину в двери.
Когда затихло эхо от выстрела Громобоя, все на мгновение замерло. Затем массивная дверь Ледяного Ящика, высокая, как гора, медленно отворилась.
Орландо понимал, что их положение оставляло желать лучшего. По меньшей мере половина команды Хапуги Джона забиралась в лодки с очевидным намерением грести к берегу и атаковать разинувший пасть Ледяной Ящик, но большая часть других, похоже, решила удовольствоваться тем, чтобы убить Орландо и Фредерикса. Полдюжины пиратов потерпело поражение, но еще столько же лезло вверх по трапу, размахивая разнообразными режущими и колющими предметами.
Вождь Зажгу Везде исчез за бортом. Он спас свое раненое дитя, и теперь, вероятно, нарисованные корсары и все остальное его не занимало. Охраняемое черепахой каноэ стояло внизу, скрытое из виду поручнями «Черной супницы». Но пиратское судно уже достаточно близко подошло к берегу, и если бы даже Орландо и Фредерикс смогли с боем прорваться сквозь массу отвратительных разбойников – у них не было уверенности, что каноэ находится по-прежнему у борта корабля.
