Тэд Уильямс
Река голубого пламени
Но даже у богов случаются дурные сновидения.
– Велик тот, кто дарует жизнь зерну и зелени, – распевал кто-то рядом. – О Повелитель Двух Земель, могущественный в славе и бесконечный в мудрости, прошу тебя, услышь меня!
Осирис отнял руки от лица – как долго он так просидел? – и хмуро взглянул на жреца, извивающегося на животе у подножия ступеней. Иногда созданные им ритуалы раздражали даже самого бога.
– Можешь говорить.
– О божественный, мы получили депешу от наших собратьев из храма твоего Брата, Темного, Обожженного, Красного и Изначального. – Жрец уткнулся лицом в пол, как будто даже говорить об этом существе ему было больно, – Они желают безотлагательно пригубить твоей мудрости, о Великий.
Сет. Иной.
Жонглер (нет, он снова был полностью Осирисом и нуждался в доспехах божества) выпрямился на троне.
– Почему мне не сообщили сразу?
– Они только сейчас сказали это нам, Повелитель. Они ждут твоего божественного дыхания.
Никто не стал бы прерывать его медитации ради проблемы, имеющей отношение лишь к симуляции (это было немыслимо), поэтому Жонглер знал, что это, должно быть, инженеры.
Осирис подал знак, и в воздухе перед ним открылось окно. На полсекунды он увидел взволнованное лицо одного из техников храма Сета, затем изображение застыло. Голос техника перешел в свист и умер, потом послышался снова, потрескивая, как радиосигнал во время солнечной активности.
– …Нужно больше… показания… пожалуйста, дай нам… – Голос оборвался и уже не вернулся.
Бог был обеспокоен. Ему придется их навестить. И обычного времени на подготовку не будет. Но ничего не поделаешь. Грааль – вообще всё!! – зависело от Иного. И лишь он один из всего Братства осознавал, сколь шатким было это основание.
Осирис снова подал знак. Окно исчезло. Отряд жрецов, несущих что-то громадное и плоское, поспешно выступил из тени в задней части большого зала и направился вперед. Остальные жрецы поспешно расступались, но некоторые не успели и были сбиты и затоптаны теми, кто нес тяжелую ношу. Осирис глубоко вдохнул, чтобы успокоиться, найти центр спокойствия, место, где проблемы были решены и сама смерть так часто оставалась в дураках, пока два ряда жрецов поднимали перед ним отполированное бронзовое зеркало, кряхтя от его неимоверной тяжести.
Осирис встал и принялся смотреть, как поднимается навстречу его отражение, даже в такой момент с удовлетворением созерцая величие Повелителя Запада, стоящего у своего трона. Он направился вперед, пока перед ним не осталось только бронзовое отражение, замер на последний миг и вошел в зеркало.
Храм был пуст, если не считать полдюжины мужчин в пустынно-бледных хламидах. Жрецы-техники так расстроились, что ни один не устремился пасть ниц при появлении Осириса, но сейчас Бог отложил свое неудовольствие.
– Я не смог разобрать ваше сообщение. Что случилось? Главный инженер указал на дверь погребальной камеры:
– Мы не можем попасть внутрь. Оно… он… нас не пускает. Осирис отметил, что мужчина выглядит странно напряженным, а его энергия была почти лихорадочной.
– Ты говоришь метафорически?
Жрец покачал головой:
– Он сопротивляется общению, но его показания очень и очень слабы. Пугающе слабы. – Техник вздохнул и провел рукой по волосам, которых не было на его бритоголовом симе. – Это началось около часа назад, очень быстрый спад. Вот почему Фрайман пытался связаться, просто посмотреть, сможет ли он еще это делать… Или он… не знаю, как бы вы это назвали… болен? – Голос жреца снова дрогнул, как будто в любую минуту он мог рассмеяться или разрыдаться.
– Кто-нибудь, кроме меня, говорил с ним?
Теперь голова жреца мотнулась более выразительно:
– Фрайман пытался. Я сказал ему, что мы должны подождать, пока вы не прибудете сюда. Но он обладал большим приоритетом на внутреннем центре управления и отменил мой запрет. Он вышел на прямую линию и попытался установить голосовую связь.
– И ничего не произошло?
– Ничего? Нет, кое-что определенно произошло. Фрайман мертв.
Бог на мгновение закрыл глаза. Так вот в чем причина такой взбудораженности техников. Неужели ему придется иметь дело с двумя чрезвычайными ситуациями одновременно – вспышкой гнева со стороны Иного и мятежом среди наемных лакеев?
– Рассказывай.
– А рассказывать почти нечего. Просто… он открыл линию. Спросил, там ли Иной. Хочет ли оно… простите, хочет ли он чего-нибудь. Потом Фрайман издал странный звук и просто… остановился. Его сим оцепенел. Кензо вышел в офлайн и обнаружил Фраймана на полу в его офисе, из носа и уголков глаз шла кровь. Обширное кровоизлияние в мозг, насколько мы можем судить.
Осирис сдержал невольное ругательство; не подобало привносить в его собственный мир иное божество, даже если это всего лишь упоминание имени.
– Кто-нибудь этим занимается?
– Этим? – Техник издал приглушенный смешок. – Вы имеете в виду Фраймана? Да, мы вызвали службу безопасности. Если вы говорите о другом «этом», то никто из нас и близко к нему не подойдет. Он нас убедил. Он не хочет говорить с нами, а мы не хотим говорить с ним. – Снова смешок, грозящий перейти в нечто иное. – Такое в служебных обязанностях не предусмотрено, знаете ли.
– Да возьми ты себя в руки. Как твое имя?
Жрец, похоже, был ошеломлен; как будто у бога есть время запоминать имена всех поклоняющихся ему.
– Мое настоящее имя?
Под маской божества Осирис закатил глаза. Дисциплина совершенно разваливалась. Придется подумать, как ужесточить порядок во всем отделе. Он полагал, что нанимал людей с крепкими мозгами. Очевидно, недооценил эффект ежедневного контакта с Иным.
– Твое египетское имя. И поживее, иначе службе безопасности придется навестить и твой офис.
– О… Э-э… Сенеб, сэр. Повелитель.
– Сенеб, слуга мой, опасаться нечего. Ты и другие останетесь на своих местах, – Жонглером овладело искушение отпустить всех их до конца дня, пока не прояснятся причины последнего всплеска дурного поведения Иного, но он не хотел, чтобы они разговаривали между собой, укрепляя друг друга в страхах и обмениваясь наблюдениями. – Я буду говорить с ним сам. Установите связь.
– Он прервал ее, сэр… Повелитель.
– Понимаю. Но я хочу, чтобы канал был открыт, по крайней мере на нашем конце. Я понятно выразился?
Жрец поклонился с почтением и поспешно удалился. Осирис поплыл вперед, пока не завис перед огромными дверьми в усыпальницу. Иероглифы, высеченные в темном камне, засветились, словно возбужденные его присутствием. Двери распахнулись.
Внутри даже внешние признаки установленного соединения исчезли. Черный базальтовый саркофаг лежал холодный и инертный, как кусок угля. Исчезло обычное напряжение; витавшее в воздухе, и ощущение, что стоишь перед порталом, ведущим в не совсем понятное куда-то. Бог простер свои забинтованные руки перед огромным саркофагом.
– Брат мой, поговоришь ли ты со мной? Выскажешь ли ты мне свою боль?
Саркофаг остался немым куском черного камня.
– Если тебе нужна помощь, мы дадим ее тебе. Если что-то причиняет тебе боль, мы можем прекратить ее.
Ничего.
– Хорошо. – Бог подлетел ближе. – Позволь напомнить, что я тоже способен причинять боль. Желаешь ли ты, чтобы мы создали тебе новые трудности? Ты должен поговорить со мной. Должен, или я сделаю тебе еще хуже.
В комнате произошли едва уловимые перемены – слегка изменились углы помещения и освещенность. Когда Осирис подался вперед, в ухе послышался голос жреца Сенеба.
– Господин, он открыл…
– Заткнись.
«Идиот. Если бы на эти должности не было так трудно подбирать людей, я его убил бы на месте».
Бог замер в ожидании.
Обрывок голоса донесся словно из какой-то невообразимой дали, со дна непостижимо глубокого колодца. Поначалу Осирис различал его лишь как некий шорох, и на какое-то мгновение испугался, что ошибся и услышал движение песков в бесконечной пустыне снаружи. Потом начал разбирать слова.
– …меня коснулся ангел меня… коснулся ангел… меня… коснулся… ангел… меня… коснулся… ангел…
Припев повторялся снова и снова, отдаленный и хрипловатый, как граммофонная пластинка из детства Феликса Жонглера. Лишь необычная напевность до жути нечеловеческого голоса подсказывала, что к словам должна была прилагаться мелодия. Бог стоял и слушал – изумленный, смятенный и преисполненный страха.
Иной пел.
Во сне он подумал, что то был аэроплан, нечто из документального фильма об истории воздухоплавания – сплошные распорки, проволока и полотно. Он пролетел над ним, и кто-то в кабине махал ему рукой, а на борту была нарисована маленькая обезьянка, и хотя теперь он улетал, трескучий шум мотора становился все сильнее и сильнее.
Орландо открыл глаза в темноте. Шум раздавался совсем близко, и на секунду почудилось, что сон последовал за ним, что Рени и !Ксаббу летят сюда и заберут его обратно в реальный мир. Орландо перекатился на живот, сонно мигая. Вождь Зажгу Везде храпел, и этот звук действительно походил на шум небольшого аэроплана. Огромный нос индейца подпрыгивал в потоке выдыхаемого воздуха, совсем как воздушный шарик. Его скво лежала рядом, пождав ноги, и храпела колоратурным контрапунктом.
«Это мультфильм». Орландо до сих пор не мог с этим свыкнуться. «Я живу в мультике». Потом он вспомнил сон.
– Фредерикс, – прошептал Орландо. – Где Рени и !Ксаббу? Они прошли с нами, но где они?
Ответа не последовало. Он повернулся, чтобы потрясти и разбудить друга, но Фредерикса рядом не было. За пустой постелью отвернутое полотнище входа в вигвам трепыхалась на ветру, поднятом шумным храпом вождя.
Орландо поднялся на колени и подполз к отвороту. Сердце неожиданно гулко застучало. Выбравшись наружу, он оказался в окружении коробок и бутылок, этикетки в почти полной темноте читались с трудом (лампочку притушили так, что она еле светила), но из некоторых коробок доносился громкий храп. Слева от него стена кухонных шкафчиков вела к раковине, которая была не видна отсюда, как вершина высокого плато. Следов Фредерикса там не было, как не имелось для него и видимого способа туда забраться. Разнообразные сосуды не давали Орландо возможности увидеть, что делалось на другой стороне стола. Он пошел вперед, осторожно обойдя нечто скрытое под оберткой с названием «Туалетное мыло „Синий Ягуар“ – это нечто скорее грохотало, чем храпело.
Сначала он увидел свечение, слабый красный свет, обрисовывающий край стола наподобие миниатюрного заката. Через несколько секунд различил темный силуэт. Фредерикс? Что он делает, стоя так близко от края?
Орландо вдруг страшно испугался за Фредерикса и поспешил вперед. Когда он бежал мимо банки из-под «Морской соли капитана Карви», сонный голос произнес:
– Стой! Кто идет? Какая склянка?..
В позе его друга было нечто странное: поникшие плечи, изогнувшаяся шея, но это был Фредерикс или, по крайней мере, его теперешняя мультипликационная версия. Когда Орландо подошел ближе, замедлив шаги, так как боялся споткнуться обо что-нибудь так близко от края темного стола, он услышал слабый звук, который сначала принял за голос Фредерикса, разговаривающего с самим собой. Бормотание, делавшееся то громче, то тише, было еле слышным, но через несколько шагов Орландо понял, что такой звук не мог исходить от Сэма Фредерикса. Это был низкий, резкий голос, шипящий как змея.
– Фредерикс! Отойди назад! – Теперь он приближался очень медленно, не желая испугать друга, но Фредерикс не обернулся. Орландо положил руку ему на плечо, но друг и теперь не отреагировал.
– …Ты умрешь здесь, понимаешь? – проговорил шипящий голос, теперь совершенно отчетливый, хотя по-прежнему очень низкий. – Тебе не стоило сюда приходить. Все совершенно безнадежно, и ты с этим ничего не поделаешь, но я все равно расскажу.
Последовавший смех был столь же нелепо мелодраматичен, как храп вождя, но сердце Орландо все равно опять бешено забилось.
Фредерикс пристально смотрел вниз, в красное сияние за столом; упрощенное лицо Пифлита обмякло, глаза открыты, но не видят. Алый свет мерцал в глубине черной железной печи, и пламя лизало ее решетку, как руки узников, схватившихся за прутья тюремной решетки. Но внутри печи двигалось нечто более вещественное, чем пламя.
– Эй, очнись! – Орландо схватил Фредерикса за руку и ущипнул. Друг застонал, но все равно продолжал вяло смотреть на печь и танцующее пламя.
– А вот и ты, – послышался трескучий голос из печи. – Пришел спасать друга, да? Но ничего не выйдет. Вы оба умрете здесь.
– Что за черт! Ты кто? – потребовал ответа Орландо, пытаясь оттащить Фредерикса от края.
– И в самом деле черт! – сказал голос и снова засмеялся. Неожиданно Орландо разглядел фигуру, которую скрывали языки пламени – красного дьявола из какой-то старинной книги или оперы, с рогами, хвостом и вилами. Глаза дьявола расширились, и он блеснул зубами в чудовищной, сумасшедшей ухмылке. – Вы оба умрете здесь!
Он танцевал в центре печи, топая по языкам пламени, как будто плескался в луже, и хотя Орландо знал, что это лишь симуляция, причем чрезвычайно глупая, он все равно почувствовал приступ страха. Он крепко схватил Фредерикса, оттащил его от края и не отпускал, пока они, спотыкаясь, не направились в сторону вигвама.
– Еще увидимся! – радостно закричал дьявол. – Душу можете об заклад поставить!
Когда они подошли ко входу в вигвам, Фредерикс вырвался из его рук, потирая глаза кулаками.
– Орландо? Что… что происходит? Что мы здесь делаем? – Он повернулся, как на шарнирах, и посмотрел на молчаливый теперь стол. – Я что, бродил во сне?
– Да, – сказал Орландо. – Ты – лунатик.
– Вот гнусь!
Зажгу Везде уже проснулся и острил огромный томагавк на каменном точиле, которое, очевидно, недавно появилось из ниоткуда, как и многие другие вещи, поскольку раньше их в вигваме определенно не было. Вождь взглянул на вошедших поверх снопа искр.
– Вы проснуться. Это хорошо. Скоро полночь.
Орландо не отказался бы поспать еще немного, но в каждой части Иноземья время, похоже, имело свой цикл. И Орландо с Фредериксом придется отсыпаться, когда такая возможность подвернется.
– Я только что понял, что Рени и остальные не прошли сюда, – спокойно сказал он Фредериксу, когда вождь и его скво стали упаковывать вещи в мешок из оленьей кожи. – Я хочу сказать, что иначе мы увидели бы их в раковине, верно?
– Наверно. – Выражение лица Фредерикса было угрюмое. – Но как такое может быть? Они ведь прошли границу в то же самое время, что и мы.
– Возможно, есть разные уровни реки. Может быть, по воздуху попадаешь в другое место, нежели по воде.
– Но тогда мы никогда их не отыщем! Они могут оказаться где угодно!
Вождь Зажгу Везде подошел к ним и указал на меч Орландо.
– У тебя большой нож. Это хорошо. Но ты, – обратился он к Фредериксу, – нет нож. Это плохо.
С этими словами он вручил Фредериксу лук и колчан стрел.
– Пифлит никогда не стрелял из лука, – прошептал Фредерикс. – И что мне полагается с ним делать?
– Постарайся стрелять только в тех, которых зовут не Орландо.
– Большое спасибо.
Вождь подвел их ко входу в вигвам. Его жена выступила вперед, чтобы подержать полог.
– Отыскать Маленькую Искорку, – сказала она. – Пожалуйста, отыскать!
Индейская скво ни в малейшей степени не походила на реального человека, но дрожь в голосе, даже с учетом смехотворного ломаного английского языка, была настоящей, и Орландо снова пробрал холод. Эти люди думали, что они живые. Будучи мультяшными! В каком сумасшедшем доме они застряли?
– Что ж… мы сделаем все, что в наших силах, мэм, – сказал он и вышел следом за остальными на стол.
– Боже, – выдохнул он. – Как трудно. Никогда не осознавал, насколько силен был Таргор.
Фредерикс начал было тоже что-то говорить, но сжал челюсти, когда веревка качнулась, их отдернуло от ножки стола, и на мгновение они закрутились над пустой темнотой. Зажгу Везде давно обогнал своих спутников на пути вниз, и они понятия не имели, висит ли он еще на веревке.
Веревка качнулась обратно, и, несколько раз неприятно стукнувшись о ножку стола, приятели продолжили осторожный спуск.
– Я по-прежнему чувствую себя Пифлитом, – сказал Фредерикс, – Но начнем с того, что он никогда не был столь силен.
– А я принимал все это как должное, – сказал Орландо между глубокими вдохами. – Землю уже видно? Фредерикс посмотрел вниз:
– Угу. Кажется.
– Можешь соврать, я не обижусь.
– Хорошо. Почти прибыли, Гардинер.
Еще через несколько минут они и в самом деле достигли высоты, с которой можно было без опаски спрыгнуть вниз. Тень под столом была глубока и черна, и они смогли разглядеть индейца лишь по блеску его глаз и зубов.
– Моя каноэ здесь, – сказал он. – Поплыть по реке. Сильно быстрее.
– Реке? – Орландо прищурился. Перед ними простиралась изгибающаяся линия воды, странным образом ограниченная, в то время как логика подсказывала, что ей следовало бы разлиться плоской лужей. Вместо этого она сохраняла границы и весело струилась по полу между кухонной стойкой и железной печкой. Там, где она текла мимо раскаленной докрасна печи, от нее, казалось, шел слабый пар. Орландо надеялся, что они поплывут не в том направлении. – Откуда здесь река?
Зажгу Везде вытаскивал из тени каноэ, сделанное из березовой коры. Он появился из-под стола, перевернул каноэ и водрузил его себе на голову, потом понес лодку к мерцающей реке. Орландо и Фредерикс побрели за ним.
– Откуда река? – Его голос донесся эхом из под каноэ. Казалось, вопрос его озадачил. – Раковина. Перетекает через край.
Он указал на водопад, струящийся перед шкафом. У его подножия вода собиралась в озеро, протягивающее в обе стороны языки воды. Несмотря на то, что вода падала с большой высоты, она не очень разбрызгивалась.
– Раковина всегда перетекает.
Орландо решил, что понять все «почему» этого места будет нелегко, поэтому лучше сосредоточиться на том, что будет дальше. Все же он чувствовал себя неуютно; опыт Таргора подсказывал, что нужно знать основные правила.
Зажгу Везде помог им забраться в каноэ, с ловкостью фокусника извлек из ниоткуда весло и столкнул судно в реку.
– А кого мы преследуем? – спросил Орландо.
– Плохие люди, – сказал индеец и поднес длинный, без суставов, палец к губам. – Говорить тихо. Кухня просыпаться.
При лунном свете лампочки высоко над головой было трудно что-либо разглядеть. Орландо устроился в каноэ, наблюдая, как мимо проплывают тени стойки и шкафов.
– Для чего мы это делаем? – прошептал Фредерикс.
– Потому что он нам помог. Кто-то похитил его ребенка. – Воспоминание о трагических глазах Обращаться Осторожно казалось неопровержимым аргументом.
Очевидно, Фредерикс не разделял этого чувства.
– Это глупо, Орландо. Они же просто марионетки! – Он опустил голову и заговорил в ухо Орландо, не желая констатировать этот неприятный факт настолько громко, чтобы его услышала ближайшая марионетка. – Мы потеряли единственных, быть может, настоящих людей во всем этом долбаном месте, и вместо того чтобы искать их, рискуем своими жизнями ради… ради местных правил!
Возражения умерли у Орландо на языке. Его друг был прав.
– Просто… просто, мне кажется, что мы должны это сделать.
– Это не игра, Гардинер. Это не Срединная Страна. Все гораздо страшнее, если уж на то пошло.
Орландо смог лишь покачать головой. Его слабая и совершенно необъяснимая вера в то, что они поступают правильно, не могла послужить аргументом в споре. Возможно, он действительно всего лишь обманывал себя. Иметь возможность передвигаться и при этом не бояться, что можешь погибнуть, – этот простой факт затмил некоторые более неприятные факты, и Орландо быстро вошел в режим игры, где он принимал любой вызов и вступал во внезапные и, по всей видимости, бессмысленные союзы. Но то была логика игры, а их нынешнее положение не было игрой. На кон были поставлены реальные жизни. Люди, против которых они действовали, не были Судейской Коллегией – группой подрабатывающих на стороне инженеров и играющих в ролевые игры ученых идиотов. Как раз наоборот. Если только Селларс не выдумал всю эту историю от начала до конца, то хозяева Иноземья невероятно богаты, могущественны и беспощадны. Фактически они были убийцами.
И чем же ответил Орландо на эту угрозу и на то, что они расстались с единственными людьми, понимающими опасность? Отвлекся с мультипликационным индейцем на поиски потерявшегося мультипликационного ребенка на нарисованной кухне. Фредерикс был прав. Большого смысла во всем этом не было.
Он открыл было рот, чтобы признаться в собственной глупости, но тут вождь повернулся к ним и снова приложил палец к губам:
– Шшшшш…
Впереди на воде что-то покачивалось. Индеец молча, не глядя на это, направил каноэ мимо; внимание его приковало нечто другое, находящееся далеко впереди. Орландо смог лишь заметить, что плавающим предметом был наполненный водой и быстро тонущий ящик, и что слабо различимые слова, написанные на нем, рекламировали какую-то мастику для полов, а потом его внимание отвлекли звуки медленного затрудненного дыхания.
– Что это? – нервно спросил Фредерикс.
Впереди постепенно материализовалось нечто, чрезвычайно странный силуэт. Зажгу Везде подгреб вперед, пока они не оказались в нескольких футах от него, но Орландо все равно не мог понять, что же такое плывет рядом с ними. Какая-то раскладная штуковина, вроде раскрытой устричной раковины, но внутри нее, наподобие знаменитой Венеры, которую Орландо видел в стольких рекламах и сетевых узлах, стояла другая фигура, костлявая и согбенная.
Наконец он догадался: это была черепаха, но только голая, потому что стоит на своем раскрытом панцире. И что еще нелепее, она дует на поднятую наподобие паруса половинку панциря, чтобы двигаться вперед.
– Полный ши син, — пробормотал Фредерикс – Это… это же морская черепаха.
Костлявая фигура повернулась к ним.
– Ничего подобного, – произнесла она с достоинством, но очень гнусаво. Потом извлекла откуда-то очки и водрузила их на кончик клювообразного носа, затем тщательно осмотрела плывших мимо людей, прежде чем заговорить снова. – Я сухопутная черепаха. Если бы я была морской, то умела бы плавать, не так ли?
Она отвернулась и снова изо всех сил дунула, но панцирь не продвинулся вперед даже на сантиметр. Каноэ поравнялось с панцирем, и вождь Зажгу Везде придержал его на месте веслом.
– Так не получается, – заметил он бесстрастно.
– Я заметила, – сказала черепаха. – Есть еще полезные комментарии?
При всем своем внешнем достоинстве она выглядела весьма плачевно. Прикрытая лишь мешковатой кожей и с головой, слегка болтающейся на морщинистой шее, черепаха напоминала старого холостяка, застигнутого на улице в пижаме.
– Куда идешь? – спросил Зажгу Везде.
– Обратно на берег, и как можно скорее. – Черепаха нахмурилась. – Хотя я полагала, что сейчас он должен быть уже ближе. Мой панцирь, хоть и водоотталкивающий, не очень-то подходит для путешествий по реке.
– Иди лодка. – Вождь подгреб поближе. – Наша тебя отвезти.
– Вы очень добры! – Тем не менее черепаха рассматривала индейца еще несколько секунд. – Вы имели в виду назад, на сушу?
– Суша назад, – подтвердил индеец.
– Благодарю. Осторожность никогда не помешает. Не так давно большая банка отбеливающего порошка «Большой белый» предложила подбросить меня на спине. «Хватайся за мой плавник, и все дела», настаивала она. Но это показалось мне… подозрительным, если вы понимаете, о чем я.
Черепаха перебралась с мягкой подкладки своего странного средства передвижения в каноэ, потом выловила плавающий рядом панцирь. Вождь направил каноэ к берегу у подножия шкафа.
Черепаха начала было надевать панцирь, но заметила, что Орландо и Фредерикс за ней наблюдают.
– С вашей стороны было бы вежливее отвернуться, пока я одеваюсь, – сказала она, тщательно подбирая слова, – Если для этого не хватает места, то можете хотя бы отвести глаза.
Вместо этого Орландо и Фредерикс уставились друг на друга, и, пока черепаха напяливала обратно свою броню, забавно при этом пыхтя и пристраивая ее поудобнее, изо всех сил боролись со смехом, который стал их немедленно одолевать. Орландо сильно прикусил губу и, почувствовав боль, неожиданно задумался: какую часть виртуального поведения реально подавляют в РЖ ограничительные схемы его нейроканюли? Кусал ли он сейчас свою настоящую губу? А вдруг его родители или сотрудники больницы слышат все, что он говорит, и наблюдают за всем, что он делает? Им пришлось бы долго гадать, что же происходит. Или они вообразили бы, что он совершенно сбрендил, «просканировался»?
Эта поначалу безрадостная мысль неожиданно поразила его своей абсурдностью, и долго сдерживаемый хохот прорвался наружу.
– Надеюсь, вы получили удовольствие, – ледяным тоном прокомментировала черепаха.
– Это не из-за вас, – сказал Орландо, беря себя в руки. – Мне просто пришло в голову… – Он пожал плечами. Что тут объяснишь?
Когда они приблизились к берегу, то увидели там какое-то сияние и услышали негромкую, но бодрую музыку. Прямо у кромки воды на полу стоял большой купол. Сквозь сотни мелких отверстий из него струился свет, и множество странных силуэтов входило и выходило из большого отверстия сбоку. Теперь музыка стала громче: что-то ритмичное, но старомодное. Странные фигуры, похоже, танцевали; группа из них даже образовала шеренгу перед куполом, смеясь и толкая друг друга, они выбрасывали вверх крошечные извивающиеся ручки. Но лишь когда каноэ подплыло к берегу на расстояние броска камня, команда смогла наконец рассмотреть весельчаков как следует.
– Ни фига себе! – Фредерикс присвистнул. – Это же овощи!
Всевозможные овощи, пошатываясь, сновали туда и обратно через главный вход в куполе под большой световой вывеской с надписью «Клуб „Дуршлаг“. Стебли лука-порея и сладкого укропа в прозрачных развевающихся платьях, кабачки в костюмах с длинными пиджаками и узкими брюками и другие гуляки (хорошо одетые представители дюжины разных видов овощей) набили клуб до отказа; толпа высыпала на пляж из темного линолеума, как из рога изобилия, веселясь без устали.
– Гмм-м! – неодобрительно хмыкнула черепаха. – Я слыхала, что это чрезвычайно злачное местечко. – В ее словах не было ни малейшего намека на юмор.
Пока Орландо и Фредерикс с изумленным восхищением разглядывали эту картину, неожиданный тяжелый удар потряс каноэ и накренил его так, что Орландо едва не полетел за борт. Черепаху швырнуло на край борта, но Фредерикс ухватил ее и утянул на дно лодки, где она улеглась, яростно дрыгая лапами.
Что-то снова толкнуло лодку, от удара дерево буквально застонало. Зажгу Везде отчаянно пытался удержать каноэ на плаву во внезапно ставших враждебными водах, его сильные руки перебрасывали весло с одной стороны лодки на другую, когда она грозила перевернутся.
Лежа на дне каноэ и пытаясь сохранять равновесие, Орландо почувствовал, как снизу что-то скребется. Он поднялся на четвереньки, решив выяснить, что происходит.
«Мель, – подумал он, потом удивился: – Мель на полу в кухне?»
Орландо заглянул через борт накренившегося каноэ. В первое краткое мгновение он не увидел ничего, лишь потревоженные воды, плескавшиеся высокими волнами, в которых отражались огни речного клуба, а затем что-то огромное и зубастое набросилось на него из воды. Орландо вскрикнул и упал на дно лодки. Огромные челюсти с громким клацаньем сомкнулись точно там, где только что находилась его голова, потом стукнулись о край каноэ с такой силой, что Орландо ощутил удар всеми костями. Силуэт хищника скрылся под водой.
– Там… там что-то пыталось меня укусить! – закричал он. Лежа и дрожа, Орландо увидел еще одни огромные челюсти, поднявшиеся с дальней стороны каноэ. С них ручьями стекала вода. Челюсти распахнулись и с лязгом сомкнули тупые зубы, после чего снова скрылись под водой. Орландо схватился за пояс в поисках меча, но тот пропал, возможно, упал за борт.
– Очень плохо! – крикнул Зажгу Везде, которого было еле слышно из-за шума воды. Каноэ потряс еще один мощный удар, и индеец с трудом удержал равновесие. – Щипцы для салата! И много-много сердитые!
Орландо лежал рядом с Фредериксом и слабо шевелящейся черепахой на дне каноэ, которое быстро наполнялось водой, и пытался осмыслить идею о том, что его могла сожрать кухонная утварь.
Дред просматривал первый пакет данных от Клеккера и партнеров по его южноафриканским запросам и наслаждался приливом энергии после очередной таблетки «адренакса», когда на краю поля зрения замигал индикатор одной из внешних линий. Он слегка приглушил громкость звучащего в голове ритма ударных инструментов.
Приоритет входящего вызова отменил установку по умолчанию только на голосовую связь, выскочило окно для видеоконференции. В рамке нового окна появилось аскетичное смуглое лицо, увенчанное париком из черной пеньки, перевитым золотой нитью. Дред мысленно простонал. Один из лакеев Старика, и даже не реальный человек. То была самая странная разновидность оскорбления. Разумеется, подумалось Дреду, Старик настолько богат и изолирован от мира, что, возможно, даже не сознает, что это оскорбление.
– Повелитель Жизни и Смерти желает с тобой говорить.
– Так он хочет, чтобы я посетил съемочную площадку? – Рефлекторно съязвив, Дред разозлился на себя за то, что напрасно тратит сарказм на марионетку. – Путешествие в виртуальный Египет? В этот, как его… Абидос?
– Нет.
Выражение лица марионетки не изменилось, но в речи его прибавилось чопорности – легкий намек на неодобрение легкомыслия Дреда. Возможно, в конце концов, он не был марионеткой.
– Осирис будет говорить с тобой сейчас.
У Дреда оставалась в запасе лишь секунда, чтобы удивиться, прежде чем жрец исчез, а вместо него в окне возникла зеленоватая посмертная маска Старика.
– Приветствую тебя, мой Посланник.
– И я тебя.
Он был застигнут врасплох как готовностью Бога Смерти пренебречь формальностями, так и знанием того, что он ведет свою двойную игру, доказательством чего являлись документы, прямо сейчас открытые на верхнем уровне его системы. Пока линия открыта, Старик не мог, миновав защиту, пробраться в нее и прочитать их. Или мог? Дреда неожиданно пробрал озноб: было очень трудно угадать, на что Старик способен, а на что – нет.
– Что я могу для тебя сделать?
Глаза на странном лице долго буравили его взглядом, и Дред неожиданно пожалел, что ответил на вызов. Его разоблачили? А вдруг это прелюдия к жуткому и (вопрос времени) фатальному наказанию, которого заслуживало предательство?
– У меня… есть для тебя работа.
Несмотря на странный тон своего работодателя, Дреду сразу полегчало. Старик не нуждался во всяких тонкостях при общении с таким сравнительно бессильным человеком, как он, поэтому вряд ли что-то знал, или даже о чем-то подозревал что-либо.
А я не останусь бессилен навсегда…
