Тина (Tina) Оган (Ogan)
Месомена
– Доброе утро, Вилл! – все тем же ликующим голосом поприветствовала меня Мэри, едва я вышла из гостиной.
– Доброе, Мэри, – странно, но я испытала облегчение от того, что мы с ней встретились, и завязался разговор. Отчасти, меня тяготило чувство вины за вчерашний вечер.
– Как себя чувствуешь?
– Нормально. Спасибо.
– Я вспомнила, что вчера мы не обработали раны. Пойдем наверх, я помогу с этим.
В коридоре второго этажа было полно света. Кто-то распахнул окна и двери пустующих комнат, а ночники так и остались гореть. Мэри, идущая впереди, что-то вещала на тему сложного характера моей матери, иногда переходя на несвязное недовольное бормотание. Причиной тому могла стать или ссора, или настрой девушки «побубнеть». Мы вошли в спальню Сэма и Мэри. Здесь стояла большая кровать, пара пуфиков, туалетный столик, высокий шкаф и точечно торчащие из стены полки причудливой изогнутой формы, напоминающие грибные пластины. Основные цвета интерьера: пшеничный, кремовый, светло-коричневый и неброские вкрапления золота. Только ковер и потолок остались белыми. Девушка усадила меня на пуфик и прошла к высокому шкафу, что стоял в отдалении от стены, там, где Мэри могла хранить свои изящные наряды. Оттуда ею была извлечена пластиковая коробка с матовыми почти прозрачными стенками. По характерным шорохами и лязганьям стеклянных баночек становилось понятно, чем она служила.
– Болит где-нибудь? – спросила Мэри вновь, усаживаясь на пол, передо мной, и подгибая ноги в коленях.
– Голова периодически болит, – ответила я. – Ночью плохо спала.
– Часто у тебя такое, или это из-за того, что случилось?
– Когда нервничаю, бывает, что не сплю ночами. Не часто, но бывает.
– Смотри, у меня есть таблетки. Они на основе трав. Можешь пару вечеров пить их, и, думаю, будет легче. Что скажешь?
– Наверно, пока не стоит. Как только я со всем разберусь, сон вернется.
Девушка не ответила. Из аптечки она достала ножницы, бинты, пластыри, баночку антисептика и тюбик с ранозаживляющим средством. После чего, с сознанием дела, Мэри методично сняла бинты с моих рук и принялась обрабатывать раны. Я наблюдала за ней, едва дыша, будто боялась отвлечь ее. Когда она закончила, я решилась заговорить.
– Ты знаешь, что произошло в ту ночь? Кто мне звонил и говорил ее голосом? – прошипела я, наклонившись вперед.
Отвечать она не спешила. Тяжело вздохнув, Мэри закачала головой и убрала коробку с лекарствами на пол.
У девушки белоснежная кожа. Пальцы немного короче моих. Тонкие. С длинными миндалевидными ногтями. На безымянном пальце теперь уже теплилось тонкое аккуратное кольцо без камней, выполненное из белого металла. Запястье левой руки украшал браслет из того же материала, с россыпью сапфиров. Под ним, на прозрачной коже девушки, я заметила небольшой шрам в форме крошечного пореза, словно от ножа.
– Вилл, – спустя пару минут прозвучал голос девушки почти шепотом. – Мама беспокоится за тебя. Ты себе не можешь представить, как сильно она за тебя боится. Все что она делала и делает – у этого всего одна цель.
– Спасти меня. Знаю, слышала.
Пара синих глаз на одно мгновение поднялась к моему лицу. Хватило ли Мэри этого отрезка времени, чтобы оценить мои слова?
– От кого? От чего? Неужели за столько лет не нашли этих людей?
– Вилл, все сложнее…
– Что сложного?
Девушка обессиленно выдохнула.
– Все обязательно прояснится. Обещаю.
Я молча следила за выражением лица Мэри. Она словно кукла. Сейчас нет ни эмоций, ни чувств.
– Мама сказала, что встретила вас, много лет назад. Сколько тебе лет?
– Я хорошо сохранилась, – усмехнулась девушка, но за этой улыбкой виднелась неуверенность.
– Мне не до шуток. Я доберусь до правды.
– Я серьезно. Едва ли я моложе Розали.
– Тебе не больше тридцати, – отчаянно пытаясь подобрать подходящие слова, допытывалась я. – И ваши глаза.
Мэри аккуратно положила мои руки мне на колени, слегка погладив пальцами внешнюю сторону кистей. Она молчала какое-то время, а после задала вопрос, устремив на меня вмиг потускневшие глаза.
– Ты боишься нас?
Над ответом я не успела даже подумать. Входная дверь в дом с шумом захлопнулась. Я услышала бурчание и ругательства Дориана.
– Что случилось, Дориан? – крикнула Мэри, поднимаясь с колен.
– Ничего! – орал он снизу. – Наша принцесса решила прогуляться.
– О ком он? – спросила я вполголоса, глядя на девушку.
– Джон! Сказал, нужно куда-то уехать, – продолжал кричать парень и голос его звучал все ближе и ближе.
Мэри нахмурилась. Непонимание ее раздражает так же сильно, как и меня.
Стоп. Джон сядет за руль? Не он ли пил виски сутра пораньше, едва нормальные люди успевают умыться и позавтракать?
– Куда ты? – удивленно воскликнула Мэри, когда я вышла из спальни.
– Прогуляться.
– О! Еще одна, – ухмыльнулся проходящий мимо по коридору Дориан.
– Вы поругались? – спросила его Мэри уже позади меня, пока я спускалась по лестнице. Ответ до меня уже не дошел.
Будучи в холле, я стала соображать над своими дальнейшими действиями. Что-то, что в лучшие времена можно было бы назвать храбростью, а не сумасбродством, двигало меня вперед. Я буквально впрыгнула в свои ботинки, на ходу шепча некие «важные» для Джона слова, накинула куртку и выбежала за дверь. На подъездной аллее, в снегу на четверть высоты колеса, стояла уже знакомая мне черная Мазда. Рядом, опершись о водительскую дверь, как некое подобие «Мыслителя», высился Джон. Взгляд его был направлен в заснеженную даль, куда-то в чащу леса, а после того как за мной с грохотом закрылась дверь, внимание парня привлекла я. Едва заметная неясная для меня эмоция, отразившаяся в тени его черных, как мгла глаз, вызвала во мне неподдельный страх. Я вдруг задалась вопросом: «Зачем я вышла за ним следом и что намерена делать?»
– Ты куда-то едешь? – превозмогая себя, задала я вопрос и мысленно сделала шаг назад.
– Да. Нужно кое-кого увидеть, – учтиво ответил Джон.
– Ты выпил. Считаешь, тебе стоит за руль?
Парень помедлил, но ответил с той же прозрачной интонацией.
– Ты очень внимательна.
– Серьезно. Может тебе не стоит ехать?
– Я пьян? – спросил меня Джон, щурясь от порывов ветра. Нас разделяли несколько метров, но я почувствовала этот сокрушительный удар по самомнению. Я сделала второй шаг назад.
– Не знаю. Просто считаю необходимым остановить тебя, – «Закрой рот и иди домой, девочка. Он тебя не послушает».
– Ты боишься за меня или за людей, которым могу навредить?
Вот еще. Что за странный вопрос? Я даже не думала об этом. Какого ответа он ждал?
Я молчала. Парень выдохнул через рот, слегка прикрыв глаза, и запрокинул назад голову. На черные ресницы тут же стали опускаться мелкие снежинки.
– А сам ты чего боишься? – внезапно слетело с моих губ.
Джон открыл глаза, и небеса пронзил его тяжелый острый взгляд.
Я развернулась в сторону двери. Внутри себя я уже давно бежала восвояси.
– Опять вопросом на вопрос, – бросил парень, как «привет, как дела?»
Он открыл водительскую дверь и заглушил двигатель. Фары померкли. Стало внезапно очень тихо. Я, кажется, слышала дыхание парня.
– Пройдемся?
Немой знак вопроса в моем взгляде Джон предвидел. Когда я промолчала, он поднял глаза в мою сторону и объяснился.
– Помнишь, что я тебе предложил вчера, когда мы вернулись?
«Упс!»
– Тем не менее, ты решила выступить за столом.
– Да, давай, – отозвалась я после секундного замешательства.
Я спустилась по ступеням и вернулась к Джону. С его стороны раздался едва слышный смешок. Вернее даже не смешок, а нечто подобное самодовольному хмыканью. Не смягчив черты лица ни на миг, молодой человек опустил взгляд к носкам своих ботинок, а после сделал шаг в сторону леса позади дома. Мы двинулись в противоположную от выезда сторону. Джон опережал меня на пол шага.
Зима обнажила редкие лиственные деревья. Высокие сосны стояли такими же неприступными, запорошенные снегом, словно пылью. Сугробы выросли выше колена. Снег сразу проник в ботинки. Ощущение не из приятных. Пальцы ног свело от холода. Лишь мысль о том, чтобы не отставать придавала прыти. Все же дискомфорт – последнее, о чем я думала тогда. Как долго мы шли?
– Ты не задаешь вопросов, – наконец нарушил тишину Джон, беря инициативу в свои руки. – Мне даже страшно.
– После вчерашнего, я уже и не знаю, вправе ли задаваться вопросами, – максимально едко ответила я.
– Ты злишься только потому, что от тебя что-то скрывают?
Я слышу насмешку в его голосе?
– Они мои родители. Считаешь у меня не должны возникать вопросы?
– Правда бывает разной. Если хочешь знать мое мнение, я полностью понимаю Розали. Понимаю, почему она не горит желанием вовлекать тебя во все свои беды.
– Свои? Ты шутишь? Ее ты понимаешь, а меня?
У меня возникло ощущение, что Джон шел мимо всего происходящего, а не был одним из участников.
Парень сдавленно хмыкнул. Это «да», которое, полагаю, было слишком трудно произнести.
– Вопросов у меня много. Я не знаю, с какого начать. И не знаю, будешь ли ты на них отвечать.
– Я могу рассказать историю. Ты решишь, что правда, а что нет. Затем задашь вопросы. Идет?
Я слегка притормозила и осмотрелась. Мой спутник повернулся ко мне и внимательно вгляделся в мои глаза.
– Я задам тебе три вопроса сейчас. И выслушаю историю, если она имеет какой-то смысл. Что скажешь?
– Хорошо. Эти три вопроса явно не дают тебе покоя, – ответил Джон и развернулся, продолжив идти. Пришлось следовать за ним.
– Отвечай, пожалуйста, развернуто. Хорошо? Без загадок.
– Я постараюсь.
Это не согласие, но в разы лучше, чем ничего. Стоило попробовать докопаться до правды.
– Кто вы?
Реакцией последовало молчание, длившееся довольно продолжительное время. Каждую отведенную ему на раздумья секунду, я мысленно сыпала проклятиями. Я ненавидела эти паузы. Чтобы не начать говорить вновь, тем более ругаться, я попробовала себя отвлечь на возможные ответы. Фантазия предложила мне множество различных вариаций, однако ни одной из них не придерживалась.
Джон заговорил вновь.
– Это, наверное, один из тех вопросов, на которые я не смогу дать ответ. Вовсе не потому, что не хочу.
– Вполне вызывает доверие, – мне все равно какое у меня лицо. Я и не думала быть милой и комфортной. Логично это или нет, правильно или нет. У меня нет настроения мириться с ними всеми. Чтобы не пытался сказать своим все выжигающим и все отнимающим взглядом.
– Я не знаю какое определение этому дать, – продолжил он, слегка сбавив шаг. Парень был погружен в размышления. В какой-то момент мне стало казаться, что он говорит сам собой, а я просто случайный свидетель его диалога с внутренним «я». – Тебя интересует, не опасны ли мы и чем можем помочь. Так вот, Вилл… Сэм, Мэри, Дориан и остальные члены семьи, с которыми, возможно, ты познакомишься, не опасны для тебя. Мы… Люди, которые по удачному стечению обстоятельств вобрали в себя все те навыки и умения, что были необходимы для защиты… Чего-то либо кого-то. Абсолютно не важно, как ты это назовешь, кем или чем мы будем для тебя. Важно то, что мы сильные, быстрые, менее хрупкие. Способны защитить. Считай нас вроде людей с экстраординарными способностями. Ни одно из привычных и ныне существующих определений не подходит. Поэтому в твоей власти дать самой этому определение.
– Поняла. Вы типа… Маги.
– Достаточно?
Он смеется?
Сомневаюсь, что он в курсе какое впечатление производит. Ни злой и ни добрый. Но его глаза то, что в любом другом случае и у любого другого человека не вызовут ничего кроме смеси страха и раздражающего желания обороняться. Он наконец-то отвел взгляд и продолжил идти.
– Я солгу, чтобы нам было проще, – отозвалась я и изобразила доброжелательный смешок. – Я хотя бы понимаю, что ты сам теряешься с самоопределением, а не скрываешь что-то… Забавная ситуация. «Вилл, это мои старые друзья. Верь им! Я не скажу, кто они такие, откуда и что делают, но верь им!» Согласен с тем, что обстановка не очень?
На мой слегка истеричный смешок Джон отреагировал сухим строгим кивком головы. Перефразировать этот жест я не смогла.
– Что стало причиной преследования моей мамы?
– Розали дала тебе ответ.
– Я. Причина преследования я, – произнесла я нервно. – Но почему? Из-за чего это началось?
– Вилл.
Полнейший крах.
Мое имя было написано для этого момента. Коварный злодей.
– Я понимаю, тебе нужны ответы, но на этот вопрос я ответить не смогу.
– Ты не знаешь ответа? Или же дело в нежелании?
Пара чернеющих глаз зияла, словно пустоты в замерзшем январском лесу. Не в моих силах было проникнуть в них, раскрыть их тайны, найти ответы в их глубинах, и это ломало меня. Бессилие и немощь. Я слаба, как никогда. Коварный злодей. Какую цель он преследует? Спаситель? Загадочный галилеянин? Что стоит за его словами и делами?
– Имею представление. Поэтому прекрасно понимаю Розали.
– Тогда у меня нет вопросов.
– Третий. Последний вопрос, – напомнил Джон и в голосе его зазвучали нотки удивления.
– Ты не сможешь на него ответить.
– Я могу попытаться. Задай вопрос, пожалуйста.
Я на секунду придумала себе, что он просит и даже умоляет меня продолжить. Еще через секунду я с раздражением оттолкнула эту назойливую фанатичную мысль.
Понять его не выходило. Он вызвался поговорить со мной, захотел помочь мне разобраться и вместе с тем отказывается отвечать на некоторые вопросы, а позже умоляет задать новые. Что-то с ним явно не так. Либо же мои вопросы не те, что стоило задать.
– Хорошо, – буркнула я. – Как мне решить эту проблему? Как узнать, что им нужно и прекратить преследование?
Выражение лица Джона не изменилось. Так выглядят проигравшие. Я права. Ответа не будет.
Внезапно я рассмеялась в голос. Это длилось пару минут. После наступила бы истерика, если бы я не вынудила себя умолкнуть.
– Вы со своими тайнами наводите такой ужас, что хочется пойти и повеситься. Ответов нет. Ясности нет. Да еще и такая тайна вокруг личности врага, что складывается впечатление, что само зло явилось по мою душу. Я ставлю под большое сомнение веру мамы в вашу непобедимость. Для покровителей вы слишком… Неоднозначные. Мягко говоря.
Я остановилась на месте и развернулась строго назад, в сторону откуда плелась неровная тропинка наших следов.
– Я не верю в магов. По крайней мере без магических амулетов и обрядов в полночь. Ну или хотя бы колодой карт, – я нервно усмехнулась. Говорить и не видеть Джона в поле зрения – прекрасное решение.
Бросив быстрый взгляд через плечо, я обнаружила Джона смотрящего в ту же сторону, откуда мы пришли.
– Ладно! – всплеснув руками, произнесла я, приводя себя в чувство. – Давай свою историю.
Я осторожно ступала в ямки в снегу, что оставила более уверенная Вилл, идущая здесь совсем недавно. Теперь, возвращаясь, я была сама не своя. Джон пока не торопился со своим рассказом. Через какое-то время разговор начался вновь.
– Ты в норме? – спросил он.
– Не знаю.
Мы прошли еще несколько метров.
– Мне сложно понять, что именно я чувствую. Пока только раздражение.
– Тебе нужна моя помощь?
– Да. Расскажи свою историю, – бросила я сквозь зубы. – Если, конечно, в ней есть смысл.
То, что говорил Джон спустя какое-то время, я пыталась запомнить дословно, ибо осмыслить и понять на тот момент вряд ли смогла бы.
– В любой семье есть человек, которого возможно многие не хотели бы видеть. По разным причинам. Я сейчас не пытаюсь кого-то оправдать, обезличить кого-то или наоборот выгородить. Просто факт. Не все члены нашей семьи могут быть нам приятны. Ведь так?
– Это уже начало истории?
– Представь эту семью. Один из ее членов мало у кого мог вызвать доверие. Опустим детали и несколько неприятных фактов. Просто повесим ярлык «отщепенца». Остальные члены группы не горели желанием быть чем-то связанными с ним. Каждый из них может назвать свои причины. Шли годы. Со временем в этом человеке крепнет обида. Вся его деятельность становится направлена на то, чтобы всячески досаждать группе, в которой его не приняли. И здесь я напомню о твоем определении. «Маги» ближе к людям больше, чем ты думаешь. Они хотят быть частью чего-то большего. Любви, понимания, сплоченности, силы…
Я бросила на Джона мимолетный взгляд. Он говорил размеренно и бесстрастно.
– Мы все ищем принятия. Нам нужно чтобы нас понимали. Не важно где, но мы ищем эту возможность.
– Ты говоришь о Розали?
– Нет.
Вдалеке стал показываться знакомый красный цвет кирпичных стен. Мы замедлили шаг.
– У «магов», – в очередной раз подводя особым ударением это слово, произнес Джон. – Как и у любых других членов любой другой группы, существовало поверье. Поверье о том, что будет рожден некий лидер, предводитель, глава, кто будет вести группу. Ты знаешь, любому обществу нужно это. Печально, но факт. И вот, наш отверженный, находит семью, в которой якобы должен родится этот человек.
И хотя он сделал паузу, давая мне место для комментария, я осталась безропотно слушать.
– Одна из целей изгоя – разрушить систему, которая от него отказалась. Добавим сюда кровное родство.
– И? Изгой пытается убить семью?
– Слишком просто, но да.
Я остановилась и подняла глаза на собеседника. Ответного взгляда не последовало.
– Если тебя интересует мотивация, Вилл, – парень остановился через пару шагов от меня и поджал руки в карманах пальто. От холода плечи его подняли вверх. Он немного ссутулился, но поворачиваться ко мне не спешил. – Ответственность. Чувство долга. Возможно вина.
– Кому спасибо то?
Тишина.
Я прошла ближе и встала напротив Джона.
– То есть… Я, моя семья, мои друзья… Это все из-за того, что кто-то из ваших обиделся? Выдумал какую-то легенду о предводителе и теперь…
– Она ничего не сделает.
Опешив, я открыла рот и осталась стоять в таком положении. Тень, исходившая от его глаз, мертвым куполом накрыла меня с головой. Ни ветра, ни снега, ни холода, ни воздуха.
– Будь я тобой, я бы не испытывал страх.
– Да, но ты знаешь все. И я не ты.
Джон слегка наклонился ко мне и хищно улыбнулся.
– И кстати, – опередила я его. – Ты меня не пугаешь. Можешь не смотреть на меня так. Вы спасли нас, спасибо, но не будь вас, никакая фанатичка бы за нами не бегала.
– Трудно спорить.
– Да.
– А «так», это как?
Ядовитый изгиб губ мягко перерос во вполне себе миловидную улыбку.
– Ты закончил с историей?
– Ее можно продолжить. У тебя есть вопросы?
– Конечно.
Вопреки своем ответу, я умолкла. Отвернувшись от Джона, я продолжила идти в сторону дома.
– Когда захочешь поговорить, дай знать, – бросил парень позади меня.
Мы вышли из леса и направились к дому. На ступенях стоял Сэм. Угрюмый и озадаченный.
Глава 8. «Нам не выбраться»
– Можно тебя на пару слов? – встречая Джона на крыльце, спросил мужчина.
– Да.
Я взглянула на своего спутника. Ситуация, в которой мы оказались, позволила мне предположить, что Сэм не рад нашей прогулке. О возможных причинах я задумываться не стала. Вряд ли это имело хоть какое-то значение. Джон открыл дверь в дом, взглядом указывая на пространство безлюдного коридора. Сам же он остался на улице, с Сэмом.
Оказавшись в своей комнате, я повалилась на кровать и уставилась в потолок. Как долг мне еще нужно здесь жить?
Рассказ Джона, будь он правдой или ложью, впечатлял меня все больше и больше.
За чередой беспокойных и все больше угнетающих меня рассуждений я провела довольно продолжительное время. Тело мое задремало и перестало реагировать на импульсы, тогда как мозг болезненно продолжил соображать над решением возникшей проблемы.
Сквозь сон мой взгляд выцепил мелькнувшую в коридоре тень. Это был Джон. Он прошел мимо открытой двери моей комнаты и последовал в конец коридора. Интересно, о чем с ним говорил Сэм?
Отлепив обмякшее тело от кровати, я поднялась на ноги и подошла к окну. Что если он говорил неправду?
– Джон?
Дверь его комнаты слегка приоткрыта. Внутри царит полумрак. Я постучала в второй раз и сделала шаг к порогу.
– Можно тебя на минутку?
Тишина.
Я зависла в ступоре, не зная, что делать. Ладонь моей руки упиралась в гладкую древесину двери и понемногу толкала ее вперед. Постучав вновь, я заглянула в комнату.
Первое, что приковывает к себе внимание – две прозрачные стены напротив двери. Панорамные окна располагались углом и дарили ощущение нахождения в неком аквариуме. За ними – бескрайний лес, сумрак ночи и далекие холмы, на стыке с пасмурным темно-синим небом. Свет фонарей у фасада дома проникал в спальню. Черные стены сейчас обрели мягкий коричневый оттенок. В углу висела гирлянда с крупными шарами-лампочками. Под ней гнездилось небольшое кресло, с перекинутым через спинку свитером крупной вязки. Паркетный пол был едва прикрыт серым полукруглым ковром с невысоким ворсом. Посреди комнаты располагалась приземистая широкая кровать, с которой я дважды трусливо срывала взгляд.
Джон лежал на спине, закинув руки за голову и закрыв глаза. Рядом лежал плеер, а его тонкие проводки тянулись к голове парня. Я прислушалась и уловила едва слышимое шипение из его наушников. Страх, что меня могли игнорировать исчез и на его место пришел чистый ужас.
«Что делать?» – носился по сознанию один и тот же вопрос. Я пришла сюда без особой цели, однако все мое существо отказывалось уходить. В комнате было очень тепло и… Спокойно.
Я не уделяла особого внимания запахам в доме. Мне нравились духи Мэри, но было абсолютно все равно, чем пользовался ее супруг. Дориан в большинстве случаев, когда появлялся в непосредственной близости, пах сигаретами и спиртовым антисептиком. В доме всегда пахло едой, теплотой очага, прогретой древесиной, туалетной водой или средствами гигиены. Все это мало меня волновало, хоть и было заметно. А вот в комнате Джона, я почему-то сама того не заметив, прислушалась ко всем деталям.
Древесина. Ткань. Мыло. Свежесть улицы. Хвоя. Мята. Слабый, едва улавливаемый оттенок османтуса. Кофе или горький шоколад. Воздух казался тяжелее чем во всем остальном доме, но не в том смысле, что заставлял задыхаться, а наоборот. Он словно приземлял, накрывал всеобъемлющим покоем. Я сдалась и шагнула вперед.
С первого этажа доносились отдаленные приглушенные звуки работающего телевизора и голоса людей. Я немного прикрыла дверь, оставив небольшой зазор, сантиметров в десять-пятнадцать – вынужденная мера на случай быстрой самоликвидации. Как отреагирует Джон на мое нахождение в его комнате, я не бралась предугадывать. Произойти могло что угодно. Пройдя к окнам, я приросла к месту. Над холмами, вдалеке, сквозь туманное полотно небосвода, все же мерцали звезды. Оторваться от этого вида было невозможно.
Шипение из наушников прервалось на миг. Послышалось шевеление. Оборачиваться я не стала, лишь позволив себе наблюдать за Джоном через призрачное отражение в стекле напротив. Он едва заметно поднял голову над кроватью, затем вытащил наушники. Отложив плеер в сторону, не спеша приподнялся с кровати и сел, понурив плечи и сцепив руки на коленях в замок. Лицо его обращено к окну, но взгляд едва ли касался меня.
– Прости. Я помешала.
В ответ полнейшая тишина. Я повернулась спиной к окну.
– Мне уйти?
Глаза парня с искрами раскаленных углей от света гирлянды изучали сумрак за стеклом.
– Почему? – прозвучало безразлично.
Я неловко замялась на месте.
– Я думала, ты спишь, – не сдержав смешка, ответила я. – Думала постою, посмотрю в окно и уйду.
– А тут я. Застал тебя врасплох, – подытожил Джон.
– Да, – усмехнулась я.
Взгляд Джона отражал смесь неясных для меня эмоций. Насколько он был теплым, игривым и миролюбивым сейчас, настолько же чужими и мрачными мне чудились эти тени, обитающие в глуби его глаз. Призраки злости, ярости, печали, боли… Этот взгляд тяжелый, но манит к себе, подобно дурману. Мне приходилось делать над собой усилие и «отлипать» от него, переводя внимание на какие-то черты лица парня, на детали в одежде, на его руки…
– Могу пристать к тебе?
– Я думал, ты уже начала, – устало улыбнулся Джон, потирая переносицу.
Я зацепилась взглядом за белую полоску шрама над воротником свитшота Джона. Длиной в несколько сантиметров, она тянулась от задней стороны шеи и с небольшим уклоном спадала вниз, к впадине на ключице. Рана, возможно, была неглубокой, но опасной. Порез ровный, скользящий, словно от ножа. Нанес ли его кто-то специально, или случилось это случайно и вовсе не от ножа? Логичным было бы предположить, что подобные увечья людям наносятся с намерением убить. Нельзя полоснуть кого-то по шее и быть уверенным, что это безопасно. Если этот шрам Джон получил случайно, хорошо. Если же на него нападали, то чудо, что он выжил и с ним все в порядке.
Осознав, что я слишком долго смотрю в конкретную точку на теле собеседника, я подняла глаза выше и застала парня зеркально разглядывающим меня. Кажется, он смотрел на мой крестик, что висел на шнурке на ключице.
– Вилл.
Пауза. Мурашки, осыпавшую мою кожу, замерли. Если бы я продрогла, это выдало бы меня с головой.
Мне нравится, что происходит, да. Не стыдно признаться.
– Что? – отозвалась я.
– Давай мы с тобой поговорим чуть позже?
«Черт! И зачем я сюда притащилась?!»
– Да, конечно, извини. Я пойду.
– Куда? – спросил он.
Секундное замешательство.
– К себе, – поступил, как мне казалось, логичный ответ.
Матрас под весом руки Джона немного прогнулся. Повернувшись корпусом в мою сторону, парень продолжил тише в два раза.
– История… Давай обсудим ее позже. Я не имел в виду, чтобы ты уходила.
«А?»
– Хорошо, – едва слышно ответила я.
– Очень тебя прошу, – он перешел на шепот. – Не поднимай эти темы в доме. Ладно?
Я молчала. Видимо, все еще хуже, чем мне казалось.
Потому как я смотрела на него, Джон понял, что я пребываю в полном ужасе.
– Не хочу, чтобы нас слышали, – наконец произнес он.
– А могут?
– Случайно. Конечно, могут.
– Хорошо. Что тогда я могу с тобой сейчас обсудить?
Тонкую полоску губ Джона поддернула слабая улыбка. Она выглядела искренней.
– Например, то, что я завтра планирую поехать в город. Составишь компанию?
– Это не опасно? – задав этот вопрос, я немного попятилась. Мой язык опередил разум.
Джон вновь улыбнулся. Зияющие пустоты его глаз неотрывно следили за мной. Внезапно он оттолкнулся рукой от кровати и плавно поднялся на ноги. Далее, сделав пару неспешных шагов в сторону меня, он встал у стеклянной стены и осмотрел кромку леса близ дома. Сейчас нас разделял всего метр.
Я опустила голову, переводя свое внимание с изучения Джона на ночной пейзаж за окном.
– Дориан будет с нами. Это мера предосторожности. Поэтому могу сказать, что с нами путешествовать менее опасно, чем одной.
– А куда мы поедем? Зачем?
– Увидишь, – улыбаясь, Джон бросил на меня мимолетный взгляд. – Ты ведь не боишься?
И он туда же.
– Я ничего не боюсь, – усмехнулась я.
Боковым зрением я продолжала видеть Джона. В общих чертах. Я не видела тех микроскопических изменений, которые с ним начинали происходить. Лишь спустя несколько секунд абсолютной тишины, я повернула голову.
Он не дышал. Челюсть плотно сжата, виднелась едва заметная дрожь. В слабой тени, падающей на его лицо, я увидела глаза парня. Темная радужка, вышла за свои границы, словно пятна чернил окропили капли дождя. Постепенно черная пелена стала расплываться по белкам глаз.
– Джон!
Его голова медленно стала запрокидываться назад. Тело парня начало ослабевать. Скупой свет гирлянды в углу скользнул по лицу Джона. Посиневшие дрожащие губы, чернеющие, пульсирующие пятна у глаз, на висках, шее… Они плыли и перемещались из стороны в сторону, словно под кожей что-то было. Я в ужасе выругалась себе под нос, изо всех сил стараясь удержать отяжелевшее тело парня. Внезапно его рот немного приоткрылся и из него вырвался сдавленный хрип.
– Джон, что с тобой? Джон!
Мгла, смотревшая на меня вместо его глаз, повергла меня в шок. Тошнота стала душить меня. Я поняла, что не смогу кричать. Не смогу позвать на помощь.
Он повалился на колени. Нечеловеческий, удушающий, сиплый крик, сдавленный из последних сил, вырвался из парня и ударил по ушам. Мой голос ответил слабым писком. Парень начал закрывать глаза.
Одна пара рук появилась над головой Джона, еще одна обхватила плечи. Кто-то позади, потянул меня на себя. Тело Джона вырвали из моих объятий. Через секунду дверь закрылась перед самым моим носом. Я оказалась на полу в коридоре, глядя на подвижные тени в узкой щели над порогом в закрытую комнату Джона. До меня доносились тихие мужские голоса из-за двери.
– Тише, тише… – звучал чей-то голос поблизости.
Мэри сидела на полу рядом и сковывала мое взвинченное тело тонкими руками.
– Мэри, что это было?
Взгляд девушки затуманен. Она опустила голову и слабо потрепала меня за плечи.
– Не волнуйся, все нормально, – пробормотала она.
В таком состоянии мы просидели с девушкой пару минут. За дверью комнаты постепенно все стихло. Ходившая из стороны в сторону Никки в какой-то момент остановилась у порога и прислушалась к шорохам в спальне.
– Вставай, – прошептала Мэри, поднимая меня на ноги.
Я послушно выпрямилась. Оказалось, родители стояли за нами все это время. Все молча ждали.
В дверной ручке щелкнул замок. Сэм вышел первым.
– Все в порядке, – сказал он. – С ним все хорошо.
– Что это было, Сэм? – дрогнувшим голосом отозвалась мама.
– Похоже на приступ.
– Как он сейчас?
Из-за спины Сэма показался Дориан. Он вышел в коридор, потирая кулаки и тяжело дыша. Он зол.
– Пришел в себя, – ответил Сэм.
– К нему можно? – первое, что меня интересовало.
– Я в норме, – послышалось из комнаты.
То, как выглядел сейчас Джон, никак не вязалось с тем, что я видела еще совсем недавно. Не было ни страшных черных белков, ни пятен на коже, ни дрожи. Парень стоял с прямой спиной и смотрел ровно на меня. Уверенный. Спокойный. Безразличный. Теперь он снова стал нерушимой угрожающей статуей.
– Джон, что это было?
Он опустил голову.
– Так! – хлопнул в ладони Сэм и огляделся, словно тренер, готовившийся созвать команду. – Худшее позади. Сейчас предлагаю дать Джону немного времени на отдых. Хорошо?
Мэри в непонимании уставилась на мужа. Побледневшая кожа ее лица говорила о продолжавшемся шоке. Я обернулась и посмотрела на родителей. Отец хмуро смотрел перед собой, а мама усиленно пыталась производить впечатление невозмутимого человека. Она даже улыбнулась, что вызвало у меня лишь раздражение.
Внезапно Дориан сделал резкий шаг вперед и двинулся прочь. Губы его были подвижны. До меня донеслись звуки проклятий и ругательств.
– Дориан! – сдержанным от напряжения голосом проговорил Сэм.
Ноль эмоций. Буря неслась дальше по коридору.
– Дориан!
– Что? – воскликнул парень, оборачиваясь.
Причина, по которой в нем возникла такая пугающая перемена, не находилась. Дориан был вне себя. Ярость полыхала в его почерневших глазах, отзывалась в каждом его движении и в каждом шаге. Он подался в нашу сторону лишь для того, чтобы поднять руку в угрожающем жесте.