Тина (Tina) Оган (Ogan)
Месомена
Четыре.
Симона. Она в паре метров от меня. Лежит лицом вниз.
Дориан. Его тело оставалось лежать в центре двух параллельных полос на асфальте.
Александр. Брошенный к самой обочине, он оставался недвижим.
Диана. У ног Джона, глядящего на нее пустым неосмысленным взглядом, распласталась в неестественной позе, вытянув перед собой руку.
Четыре тела на дороге и два обезумевших человека, оставшихся на ногах.
Что сейчас было в его голове? О чем он думал и думал ли вообще?
Голова опущена вниз, к дороге, взгляд остается неподвижен и упирается в лицо убитой ведьмы. Ее поза, в которой она приняла смерть, являла собой последнюю, отчаянную попытку дотянуться до Джона. Она словно хотела коснуться его, взять с собой… Одна рука направлена к горлу, вторая слегка вытянута вперед, к ногам застывшего перед ней парня.
Так мы оставались неподвижны несколько минут. Я боялась двинуться. Мне казалось, что Джон мог добраться и до меня, как только его что-то отвлечет от лица убитой.
– Вилл.
Я продрогла всем телом и со скрипом медленно повернула голову.
Симона тянула ко мне руку.
– Сэм, – слетело с ее губ.
– Сейчас.
Мы обе с опаской перевели взгляд на Джона.
Он смотрел на меня. Голова и лицо обращены в нашу сторону, но глаза все еще поддернуты пеленой.
Внезапно парень запрокинул голову и протянул озлобленный отчаянный крик по направлению к небу. В следующий миг он упал без чувств на асфальт и больше не двинулся.
– Сэм, Вилл, – прохрипела Симона.
– Да.
Я бросилась к машине. Время поджимало, и я это знала. Однако мое тело предательски медлило. Ноги еле несли меня по дороге, а руки била неистовая дрожь.
– Нужна помощь. Срочно. Сейчас отправлю координаты. Приезжай срочно, Сэм!
Точка на карте нашлась сразу. Я отправила снимок Сэму и подняла голову, чтобы осмотреть местность. Тела павших в бою оставались на своих местах.
Убрав телефон, я вернулась к Симоне. Девушка была в сознании и могла видеть тела Джона и Дианы перед собой. Я опустилась на колени перед ней и осмотрела ее. Видимых открытых ран на ней не было. Ссадины на лице. Что-то скрытое под одеждой, не давало ей дышать, она хрипела и дергалась на каждом вдохе.
– Я позвонила ему. Надеюсь, он скоро будет здесь. Ты сможешь встать?
В ответ та дернула головой к плечу.
– Поняла. Я сейчас.
Александр выглядел целее Симоны. У него не было ни ссадин, ни ран, но, тем не менее, глаз он не открывал. Я позвала его по имени и потрепала за руки, стараясь не навредить ему. Мужчина тихо захрипел, но в себя не пришел.
Дориан лежал лицом вниз, подогнув под себя в неестественном положении левую руку. На мой голос и слабые попытки привести его в чувство он не реагировал. Пришлось приложить усилие и перевернуть его на спину.
– Дориан! – выпалила я, с ужасом увидев его лицо.
Губы, подбородок и шея были в крови. Следы от побоев остались на висках, скулах, на шее, руки изодраны до костей, пугающе выпирающих сквозь кожу. Ни одного признака ускоренного заживления.
Неуверенной шаткой поступью Симона медленно приближалась к нам. Тень догадки, мелькнувшая на ее лице, лишь усилила мой страх.
– Что нам делать? – прохрипела я.
Туча над нами начала рассеиваться. Казалось, ее приход ознаменовал и появление Дианы. Когда все было кончено и победители, и побежденные пали, солнце снова засияло в зените.
Симона затащила в салон Дориана, далее мы сделали то же самое с Александром. Что делать с Джоном и Дианой я не знала. Парня мы трогать боялись, а женщину не хотели. Недолго думая, я предложила повезти ее тело в багажнике, что всецело и поддержала Симона. Загрузив Диану на припасенный кем-то очень предусмотрительным плед на дне багажника, мы захлопнули его. Оставался Джон.
До меня донеслись звуки автомобильного движка. Стоявшая поодаль Симона объявила появление Сэма. Красный седан остановился в нескольких метрах от места сражения, и из водительской двери показался светловолосый мужчина. Сейчас он показался мне старше и гораздо суровее, чем раньше. Лицо его исполосовали глубокие морщины, глаза снова прищурены, а сгустившаяся щетина прибавила один десяток лет. Сэм ничего нам не сказал, молча прошел к лежащему на асфальте парню и присел перед ним на корточки.
– Жив, но очень слаб, – крикнул он.
– Сможешь взять Вилл? Там места нет, – указав рукой на машину Алекса, сказала Симона.
– Кто еще?
– Алекс, Дориан, Диана.
– Диана? – мужчина встал во весь рост и повернул голову.
Я выдержала его долгий пристальный взгляд и ответила.
– Она мертва, Сэм.
Мужчина не среагировал. Ровно секунду он молча смотрел мне в глаза. Чтобы он не сказал, я знала, что отвечу ему. Он потянул Джона за руку и поднял с асфальта. Подоспевшая к нему Симона взяла парня за ноги и помогла Сэму загрузить его в салон к Алексу.
– Садись, – скомандовал мне блондин, открывая заднюю дверь своей машины.
В салоне стоял знакомый дивный аромат.
На переднем пассажирском сидении, ни жива, ни мертва, сидела Мэри. Мой взгляд выцепил в ее облике что-то лишнее, противоестественное и незнакомое, но сознание не могло понять, что это было. Она изменилась и это я заметила сразу. Что конкретно?
Глава 25. «Позволь уйти с тобой»
«Мне чудится таинственный обет…
И, ведаю, он сердца не обманет, —
Забвения тебе в разлуке нет!
Иди за мной, когда меня не станет.»
(Зинаида Гиппиус «Иди за мной»)
Дернувшись всем телом, я резко открыла глаза и оторвала голову от подушки. Еще немного и я бы вскрикнула.
– Тише, тише.
Симона опустилась на пол, перед моим лицом. В руках у нее теплилась знакомая мне коробка с лекарствами.
– У тебя есть где-нибудь раны? – спросила она у меня, осматривая шею и лицо.
– Кажется, нет.
Пришлось принять положение сидя. Как только я это сделала, у меня болезненно закружилась голова. На руках лишь слабые царапины. Кажется, я цела.
– Болит? – спросила меня Симона. Ее пальцы коснулись моего подбородка и шеи.
– Нет, – соврала я.
Попытки повернуть голову или наклонить ее отзывались болью в мышцах и позвонках. Я вспомнила, почему мне могло так достаться, и реальность вновь штурмом ворвалась в сознание.
Страх. Неверие. Паника. Ярость. Боль.
– Где все?
Девушка молча оглядывала мои синяки, не торопясь давать ответ, как если бы она тоже хотела забыть произошедшее. Вглядываясь в ее теплые карие глаза, я тщетно искала подсказки.
– Алекс спит в своей комнате. Дориан пока не приходил в себя, но раны уже зажили. Он тоже наверху.
– А Джон?
– Без сознания. Я пока опасаюсь его и… Нам пришлось принять некоторые меры.
– Он поправится?
– Не могу сказать. Я пока не знаю, что с ним и как это исправить.
– А Диана?
– Мы избавились от тела. Я и Сэм, – отвечала ровным голосом она.
– Сэм?
Симона пожала плечами.
– Он молчит.
Встав с дивана, я не спеша прошла к двери и вышла в коридор. По пути к зеркалу я слышала преследующие меня шаги Симоны. То, что было в зеркале, выглядело не так ужасно, как я думала. От нижней челюсти почти до самой ключицы расползлись багровые гематомы. Им я не удивилась.
– О каких мерах ты говоришь? – обратилась я к Симоне.
Под потолком гудели бледно-зеленые лампы. Я оглядела помещение и, не найдя ничего примечательного, повернулась к идущей следом девушке.
– Это необходимо, Вилл. Мы не знаем, что с ним.
Логика вполне ясна и, возможно, я бы согласилась с этим решением, если бы все мое существо не противилось мысли о том, что живого человека можно приковать цепями к стене подобно дикому зверю. При виде Джона у меня подкосились ноги. Он сидел на полу, у стены, с поднятыми над головой руками, от которых тянулись толстые цепи, подвешенные на крюках под потолком. Глаза закрыты, а тело неподвижно замерло в бесчувствии. Неужели он все еще представляет угрозу?
– Давно он в таком положении?
– Мы сделали это сразу, как приехали.
– Что с ним будет дальше?
– Я не знаю, Вилл.
– Ты осматривала его?
Симона отрицательно покачала головой.
Я подошла к парню и аккуратно коснулись его лица. Радужка глаз вернулась к привычному, черному цвету, однако белки все еще оставались красными. Кожа на лице и руках была холодной, а на шее и груди горела, словно в лихорадке. На наши манипуляции он не реагировал. Пульс, тем не менее, прощупывался.
– Посмотри на руки.
Запястья и кисти почерневших рук испещрили глубокие ровные порезы. Обнаженные сухожилия под железной цепью уже давно перестали кровоточить.
– Думаю, она провела какой-то обряд с ним, – проговорила Симона, вглядываясь в раны Джона. – В багажнике есть аптечка. Принеси, пожалуйста.
Я послушно встала на ноги и прошла к машине Александра. Багажник открыт. Оставленный после Дианы бардак усложнял задачу с поиском аптечки, и мне пришлось наклониться внутрь машины, чтобы сдвинуть в стороны весь хлам. Одна непонятная вещица привлекла мое внимание. Она производила впечатление чего-то грязного и больного.
– Вилл?
Голос Симоны показался мне встревоженным. Я отчетливо услышала лязганье цепей.
– Сэм! – закричала девушка.
Бросив все, я побежала в сторону Симоны.
Мы обе уставились на Джона. Опуская и вновь поднимая руку, медленно, словно в трансе, парень водил ногтями по своей обнаженной груди, пока на бледной коже не появились первые капли крови.
– Джон, прекрати, – Симона потянула его руку на себя, но это не помешало парню привлечь вторую и продолжить рвать на себе кожу.
Подоспевший в этот момент Сэм бросился к Джону.
Картина явилась жуткой. От приступа тошноты я отшатнулась назад и уперлась спиной в стол с инструментами и автомобильной химией. Один из тазов с гвоздями и шурупами с грохотом упал на пол. От этого шума в помещении воцарился еще больший хаос.
Глаза Джона открылись. Он смотрел на меня. Снова затуманенные, залитые краской глаза впивались мне в лицо.
– Отойди! – крикнул Сэм за секунду до того, как Джон бросился вперед.
«Кукла.»
Кровь с груди Джона капала на пол. Симона пыталась удержаться на ногах, не выпуская вновь обезумевшего парня из объятий, но в какой-то момент он вырвал свою руку вперед и вцепился себе в горло. Очередной оглушительный крик вынудил меня прижать ладони к ушам. Окровавленные руки Джона и мука, застывшая на его лице, надолго останутся в моей памяти. Это стало очередным кошмаром наяву.
«Кукла.»
– Иди наверх, Вилл, – бросил мне блондин.
Носящееся из стороны в сторону в моей голове слово значило нечто большее, чем какой-то предмет. Этот голос принадлежал не мне.
Та самая вещица, которую я нашла в багажнике. Она могла быть куклой. Уродливой, тряпичной, самодельной куклой, покрытой грязью и пылью. Две зеленые пуговицы на месте глаз, торчащие из-под грубой мешковины волосы…
«Кукла!»
– Что ты делаешь? Вилл, отойди!
Схватив таз с пола, я бросилась к открытому багажнику на выезде. На одной из столешниц я взяла бутылку горючей жидкости, а вот поиски искры заняли лишнее время. Я швырнула куклу в чан и плеснула на нее из бутылки. Спичек в доме я не видела, зато одна из зажигалок Дориана или Симоны могли быть рядом. Схватив из салона пикапа металлический коробок, я чиркнула искрой в воздухе и бросила его вниз.
Пламя вспыхнуло. Его жар опалил мне лицо. Я зажмурилась и отшатнулась назад. Едва огонь достиг куклы, в помещении раздался сдавленный болезненный крик.
После этого повисла гробовая тишина.
Я обошла машины и остановилась рядом с Симоной и Сэмом. Мы с опаской глядели на Джона. Его тело безвольно упало на колени, а руки вновь вытянулись к потолку на цепях. Несколько секунд мы стояли в ожидании, не решаясь двинуться с места. Первым к парню подошел Сэм. Он коснулся изодранной шеи Джона пальцами.
– Это все? – спросила Симона.
– Пульса практически нет.
– Ты сможешь «принять» его таким? – вдруг спросила меня Симона.
Сэм, удивленный услышанным, уставился на девушку.
– Как меня, – чуть тише объяснила она.
Мужчина недоверчиво перевел на меня взгляд.
Я не знала, что ответить.
– Да, – проговорила я, поверженная, не понимая того, что происходит в моей голове.
Симона вывела меня к лестнице. Сопротивляться сил я не нашла.
Спустя пару часов меня обнаружили. Сэм вышел за мной следом на террасу, прошел мимо меня, остановился у перил и развернулся ко мне лицом. Вместо злости я испытывала опустошение. Отведя взгляд от его ожесточившегося лица, я продолжила наблюдать за неспешно покачивающимися верхушками елей впереди.
Интересно, сколько времени заняла постройка этого дома?
– Вилл? – пытался он привлечь мое внимание.
Как долго он выбирал место? Кто ему помогал с проектом?
– Ты хотела поговорить.
– Да.
Расслабленно опустив руки по подлокотникам кресла, я перекинула ногу на ногу и плавно перевела внимание с леса на лицо мужчины перед собой. Он молчал.
– Я знаю, почему ты уехал тогда. Это, безусловно, было важнее того, что происходило, – я честна. Я говорила то, что давно для себя определила. – Мэри важнее всего для тебя, и я не собираюсь спорить… Но сейчас, кажется, нам слишком поздно говорить.
– Ты можешь сказать, что случилось в ту ночь?
– Ничего, – спокойно отозвалась я. Спустя столько времени мне и правда стало казаться, что ничего не произошло. – Я искала правду. И нашла я ее без твоей помощи.
– Ты винишь меня?
– Безусловно, – не сдержавшись я внезапно для самой себя учащено закивала головой. – Ты не лучше Дианы. Чтобы ты себе не придумал.
– Хорошо.
«Что?»
Он не собирается спорить?
– Спасибо, что вернулась.
Там, где минутой ранее нежно теплилась пустота, медленно, но верно образовывалась ярость.
– Почему ты позволил ей зайти так далеко, Сэм?
– Она моя сестра.
– Я бы убила тебя на месте, если бы ты причинил вред моему отцу. Моей матери. Джону. Натали. Что мешало тебе помешать ей?
– Вина.
– А сейчас вины нет?
Блондин ссутулился и сцепил руки на груди.
– Я не смог ее защитить, когда был нужен. Из-за меня она пострадала.
– И ты позволил ей навредить другим? Отцу, Мэри, Джону… Почему они стали для вас разменной монетой?
Когда ответ не пришел, я протрезвела. Смысла говорить я не видела. Все позади. Джон сделал то, что хотел. Ничто и никто ему не помешало достичь своей цели. В этом вся разница.
– Прости.
Возвращаясь в дом, я не ответила Сэму ни слова.
Своеобразный ступор, онемение всех чувств и эмоций по-хозяйски сковало все тело. Я будто отошла в сторону и стала простым наблюдателям. Меня больше не заботила Диана, не трогали отношения в доме и, о чудо, я даже не переживала за Джона. Казалось, я лишилась всех чувств. Будто организм сам вбрасывает в кровь анестезию, дабы я не чувствовала ровным счетом ничего.
По крайней мере, сейчас.
Я знала, чувства вернутся с лихвой и вот тогда мне некуда будет деться.
Проходя по коридору второго этажа, в частности мимо открытой двери в спальню Кроутеров, я остановилась. Чей-то пристальный взгляд был направлен на меня из потока яркого дневного света в распахнутых окнах. Я прищурилась и нашла стоящую в этих косых острых лучах знакомую мне женскую фигуру. Рот мой открылся сам собой.
Руки Мэри лежали на животе, делая его очертания более заметными. Длинное легкое платье персикового цвета спадало до босых стоп девушки. Словно сошедшая с картины, она стояла в лучах солнца и смотрела на меня с мягкой улыбкой на губах. Меня объяло чувство благоговения. Я не могла сдвинуться с места.
– Мэри… – мои ноги повели меня к девушке. Не успев опомниться, я тянулась к ней с одной единственной целью и одним страстным желанием – обнять.
– Я скучала по тебе, Вилл… Так скучала…
Прошло два дня.
Родители приехали буквально в тот же день. Но меня это не тронуло. С ними приехала и Натали. Вполне спокойно приняв все новости, касательно моего возвращения в семью, она к моему удивлению, ничего у меня не спрашивала. Вероятно, я выглядела так, что говорить со мной не особо хотелось. Эйнджел приехала едва Алекс пришел в себя и смог до нее дозвониться. От увиденного и услышанного, она, кажется, вмиг стала старше. Я все чаще видела глубокую печаль на ее лице. Дориан оправился быстрее, чем мы думали. Он снова мог шутить и раздражать всех на свете, чему, несомненно, я радовалась больше, чем его мрачным молчаливым терзаниям, свидетелем которых я стала несколько дней назад.
Все будто снова становилось таким, каким я помнила.
Мэри – сама любовь и нежность. Она вернула дому тепло, уют и свет. Вернула так недостающий ему мир. Лишь благодаря ей я могла назвать его домом, в самом что ни на есть широком смысле этого слова. Под ее чутким руководством, Джона переместили в его комнату, где мы надеялись, он придет в себя как можно скорее. Она запретила Сэму говорить о том, что случилось. Мне казалось, что супружеская пара была в ссоре. Хотя в глубине души я надеялась, что ошибаюсь.
Забавно она смотрелась с этим животом…
Кажется, ничего не произошло. Мы снова там, где были. Теперь нет ни врагов, ни соратников. Семья в сборе и больше нет ничего, что нарушит наш покой.
По полу, под стеклянными стенами выставлены горящие свечи. У самой кровати расположилась Никки, неустанно ведя свою службу по охране сна Джона. Парень лежал неподвижно с того момента как его принесли в комнату. Раны на руках и груди зарубцевались. Синяки и ссадины стали бледнеть. Он определенно шел на поправку, хотя в сознание так и не приходил.
– Ты вернулся. Значит оно мне уже не нужно, – я вложила тяжелое кольцо на ладонь Джона.
Знакомый. Теплый. Родной.
Я вдохнула тонкий едва слышимый аромат с шеи парня и коснулась гладкой кожи губами.
– Просыпайся, Джон.
Я просила его об этом не первый раз. Я умоляла его, казалось, уже сотни и тысячи раз.
«Вернись ко мне.»
Что если это все?
Что будет дальше со мной и с остальными?
Безусловно, это всецело моя вина. Непреднамеренное рождение и причина преследований и бессмысленной борьбы. Все, зачем они все шли сюда, стало отправной точкой к сегодняшнему дню. Как вышло, что первой жертвой стал именно он, именно тот, чью жизнь я хотела бы сберечь ценой своей?
Теперь мне осталось лишь это – молиться и верить, что рука, которую я держала вот уже несколько часов, наконец, дрогнет, а родные глаза вновь посмотрят на меня с привычной им пасмурной грустью. Томно. Нежно. Недоверчиво, но неизменно трепетно.
Я провела рукой по ноге парня, вверх, до колена, до бедра, не спеша двинувшись к животу, а после к груди, я прижала ладонь к его сердцу и замерла.
Тишина.
«Где же ты?»
– Вилл.
Удары моего собственного сердца прекратились. Если я отдала ему свою жизнь, что ж, так тому и быть. Это лучшее, что я могла сделать.
Только бы взглянуть в его глаза. Еще хоть раз.
…Эти черные дыры вновь возникли в пустоте. На этот раз, они радушно приняли меня в себе. Поглощенная ими, я исчезла на десять тысяч лет…