Тина (Tina) Оган (Ogan)
Месомена
– У тебя один байк?
– Да. К чему спрашиваешь? – вытирая пот со лба, она подошла и села на кожух тренажера рядом со мной.
– Хотела прокатиться.
– Умеешь водить?
– Нет, но думаю научиться.
Она вздохнула, переводя дух, и ответила позже.
– Можем прокатиться с тобой днем.
– Ты и я? – воодушевленно обратилась я к ней.
– Байки в гараже. Можем взять с собой еще кого-нибудь.
– Нет, только ты и я.
Ее карие глаза смотрели поверх ряда грифов у зеркала. Осмотрев пристальным взглядом свое отражение, она повернулась ко мне.
– Как скажешь. Одевайся теплее. Я поищу свою старую экипировку.
– Это необязательно.
Симона простая. Ненавязчивая. Честная. В общении с ней не нужно искать второго дна и сотни раз думать, что говоришь. Какое облегчение.
После обеда, она вошла в мою комнату. В руках ее черный пакет.
– Нет. Обязательно. Я слышала, твой отец печется обо всем на свете. Если он узнает, что я посадила тебя на байк – мне не сносить головы.
Не удивлена, но спрошу.
– Давно их знаешь?
– У Розали был громкий процесс по поводу того здания в центе города. Слышала?
– Да. Они выиграли.
– Да. Я была там. Сын министра слишком труслив, чтобы ходить без охраны даже в зал суда.
– Хотела бы я видеть его лицо, когда он узнал, что вы с Розали знакомы.
– Он и сейчас не знает. Одевайся, – Симона бросила экипировку мне на кровать.
– Вы далеко? – возникшая в дверном проеме в кухни Мэри, с тревогой осмотрела мой внешний вид.
– Пару километров туда и обратно, – ответила Симона. – Прокатимся и вернемся.
– В такую погоду?
– Мы осторожно.
– Это…
– Плохая затея, – перебила я девушку. – Цитируешь Пола. В курсе?
– Вилл, – окликнула меня Мэри с целью спорить.
Я приготовилась слушать, но она молчала. Лишь спустя пару секунд, девушка вернула руки к груди, сцепив их в замок, и продолжила с совершенно другим тоном.
– Туда и обратно. Я терпеть не могу мотоциклы.
– Спасибо, – заторможено ответила я.
Желание чмокнуть ее в щеку я поборола с небольшим трудом.
Мотоцикл Симоны пришлось выкатывать из гаража. Она завела его уже на улице, от чего близлежащий лес пронзил долгий протяжный рев двигателя. Я села позади девушки и обняла ее за талию. Из-за шлема движения и повороты головы пришлось ограничить. Преимущественно я смотрела ровно перед собой.
Толчок вперед взбудоражил во мне приятных телу трепет. Какое счастье – глупую улыбку никто не видит. Мы плавно сошли с места, направились к подъездной аллее, а после, чуть прибавив скорость, Симона вывела нас к трассе, откуда начался наш путь.
Магистраль заполнена автомобилями. Да будь у Симоны большое желание, она вряд ли бы смогла набрать нужно скорости. Мы двигались также, как и все. Байк прижался к обочине правого ряда. По сторонам снег, лес и чистое небо. Солнце бросало миллионы микроскопических бликов на полотно впереди, от чего казалось, что мы двигались по россыпи алмазов. Завидев впереди более свободный прямой участок, Симона заметно прибавила газу. Мы стали обгонять соседствующие с нами автомобили.
Кажется, я понимала Симону. Было в этом жесте что-то глубокое, неподдающееся объяснению.
Она согласилась взять меня с собой не только потому, что я слезно просила об этом. Стены дома, какими бы радушными, манящими, родными и уютными они не были, не могли дать Симоне то, что нужно. Она другая.
По возвращении домой я застала Дракулу сидящим в кресле в гостиной, спиной к двери. Забавно, но я практически кожей ощущала исходящие от него волны раздражения. Его рука опустилась на подлокотник вместе со стаканом виски. Он прекрасно знал, что я приехала. Теперь уже я не была его любимицей. Его игрушкой для отвода глаз. Он не смотрел в мою сторону и даже для вида не пытался быть любезным. Красноречивый жест от человека, которого я считала не таким, как все.
Сейчас я не планировала его понимать. Мне плевать, как и ему.
К моему удивлению, вечером Мэри позвала семью на ужин. Тому, что я попросила порцию отдельно, она была готов. Сидеть за общим столом в компании с парой хмурых лиц, включая мое собственное – героизм, на который я сегодня не способна. Забрав со стола в кухне подготовленную тарелку с едой, я все же чмокнула Мэри в щеку и направилась к себе. Есть у меня желания не было, поэтому попросить еду с собой, стало скорее жестом уважения к чужому труду. Я поставила тарелку на туалетный столик, закрыла дверь и разделась до нижнего белья, сбросив всю теплую одежду на ковер у кровати. В моем зеркале промелькнула чья-то фигура. Я остановилась на месте и пригляделась. У меня стали виднеться ребра. Набрав в легкие воздуха, я вытянулась и встала боком к зеркалу.
Да, мое слепое следование за Симоной – лучшая идея.
Ее работа заключалась в контроле безопасности высокопоставленных людей и людей, чьи счета позволяли оплату личных секьюрити. При условии наличия команды подготовленных бойцов, ей все равно поступали запрос на личное присутствие. Пару ночей ее не было дома, но неизменно по возвращению, она вновь брала меня в зал.
Алекс и Эйнджел вели блог о путешествиях, спорте, питании и фотографии. Всюду девушка таскала за собой сумки с тяжелой аппаратурой, а ее парень, цветочной феей, порхал за ней и напевал идеи очередного сценария для ролика. Делал он это намеренно, чтобы повеселить домашних или же был таким на самом деле, я не разобралась. И тем не менее, выглядело это забавно.
Дориан все время пропадал в чатах с Асей и парнями из группы. За игрой на гитаре он мог пропадать часами в своей комнате. Исключения были. Если Сэм с самого утра не произнес ни слова – лучше музицировать на крыше. Этому правилу придерживалась и молодая пара шутников.
В свою очередь Джон подходил к работе с группой менее ответственно. Они с Дорианом практически не пересекались.
В общей сложности дом покидали вахтами. Побывать в одиночестве мне не удавалось. В доме всегда кто-то оставался.
И как тут не почувствовать себя важной шишкой да не загордиться?
Ближе к очередным выходным, по обыкновению выйдя из душа после тренировки, я набрала номер подруги. Она мне не ответила. Поначалу я не предала этому никакого значения, решив, что она свяжется со мной, как только избавится от серной пробки в своих чертовых ушах. После же, раздражение переросло в ярость. Я высушила волосы, переоделась и легла в кровать. Ната не позвонила ни часом, ни двумя позднее. Более того, она не отвечала на звонки.
Стала бы я обижаться на нее, если бы она с кем-то сдружилась?
Уйти из чьей-то жизни и ждать, что тебе не найдут замену – глупость. Обижаться и ставить условия – эгоизм. Я понимала это, но принимать отказывалась. В конце концов, я не такая, как она.
Ночь наступила раньше, чем я ожидала. В доме по обыкновению царит безмолвие, и слышно только шорох снега за окном. Ни голосов, ни музыки, ни шума телевизора. Пустота и только. Чтобы не сойти сума, я поддалась слабости. Надев наушники и провалилась в забытье.
Открыла глаза я уже в совершенно другом мире. Ясность и трезвость, коими обладал мой разум сейчас, значили лишь то, что это не самый простой сон.
Вокруг меня худые стволы деревьев и желто-зеленый едкий туман. Невдалеке квадратная тень, в чью сторону я двинулась. Этой тенью оказалась кресло-коляска, а в ней сидела уже знакомая мне фигура человека, о котором я уже успела забыть.
– Здравствуй, Вилл.
Женщина подняла голову, и я нашла ее лицо более состарившимся и погибающим. Обритая кожа головы таяла, словно под воздействием ядовитых испарений в лесу.
Я поморщилась. Болезнь сочилась подобно соку из гниющего яблока, отовсюду, куда бы я ни переводила взгляд.
– Грейс.
– Наконец-то я тебя застала, – проговорила женщина.
На ее коленях спала старая косматая кошка. Больше здесь я никого не видела.
– Это твоя охрана? – зачем-то спросила я будто не своим голосом.
– Мне не нужна охрана, но да, сегодня со мной только она.
– Зачем я здесь?
– Затем, что мне не удалось с тобой поговорить в прошлый раз.
– Я слушаю.
Женщина опустила голову и закрыла глаза.
– У меня совсем мало времени. Я бы очень хотела повидаться с тобой. Не здесь.
– Что ты хотела со мной обсудить?
– Прошлое, Вилл… Прошлое, о котором ты не знаешь. И твоя мама тоже.
– Ты о Диане?
Картинка местности вытянулась и исчезла за спиной женщины, словно наши неподвижные тела приобрели скорость света и устремились прочь. Спустя миг, мы оказались в незнакомой мне комнате. Простой интерьер из старой мебели, потертых стен, многострадального ковра и тяжелого стеклянного плафона, зависшего на уровне моих глаз. За пыльным окном билось лучами полуденное солнце. Здесь ощущение реальности стало ярче. Кошка с колен Грейс спрыгнула на пол и выбежала за дверь.
– Ты в большой опасности.
– Знаю.
– Тебе грозит смерть.
– Знаю.
– Нет, Вилл. Ты ждешь опасности не там, где она очевидна.
Сквозь сон я почувствовала, как дернулось все мое тело. Сознание внезапно захотело вырваться из западни, но у него не хватало сил. Прикованная к месту я стояла и смотрела на Грейс, неустанно борясь с наваждением.
– Он не опасен для меня, – ответила я.
– Мне жаль, но это не так.
– Я не верю тебе.
– Он может убить тебя.
– У него была куча возможностей.
– Намеренно или нет, он убьет тебя.
– Ты не знаешь его.
– Их цель – завладеть стаей и другими. Диана много сил вложила в то, чтобы отделить Джона от семьи. Не думаю, что он так просто взял и вернулся. Даже если и так, и он действительно оставил эту затею, она сама его так просто не отпустит. Она не отдаст его тебе.
– Что значит «завладеть стаей»?
– Она жаждет стать тобой. И он лишь часть ее плана.
– Он не угроза мне.
– Она не отпустит его, Вилл.
Стены по сторонам от нас содрогнулись. С потолка вниз посыпалась побелка.
– У меня нет сил бороться с тобой. Выслушай, Вилл.
– Ты лжешь!
– Вилл. Мне жаль. Он действительно опасен для тебя. Осознанно или нет, но он несет угрозу для тебя.
– Ты ошибаешься. Я знаю его.
Грейс подняла руки от своих колен.
– Нет!
От звука собственного крика, внезапно перетекшего в истошный вопль, я зажмурилась и почувствовала, как стены вокруг меня разорвало и унесло прочь.
Распахнув глаза посреди ночи, я принялась искать телефон. Он оказался лежащим на полу. Не удостоив внимание циферблат, я набрала торопливое сообщение
«Надо поговорить.»
Ровно минуту я смотрела на кнопку «отправить».
Ложь ли то, что говорила Грейс? Быть может, это мой воспаленный мозг строчит для меня очередные небылицы. Оракул – атрибут тех, кто верит. Пережиток прошлого. Стоят ли внимания ее слова?
Спать я уже не могла. Головная боль взяла верх, и мне пришлось выползти из своей спальни. В ванной комнате я надолго повисла над раковиной, заливая лицо ледяной водой. Боль не унималась, что привело меня к судорожным поискам таблеток. Я вывалила содержимое полок под раковиной, двинулась к стеллажу у стены и нашла там коробку с лекарствами. Вытянув знакомый препарат, я выдавила на ладонь пару капсул и запила их проточной водой.
В дверь ванны постучали. Этот звук оглушил меня. За постепенно усиливающимся писком в ушах, я не сразу узнала донесшийся до меня голос.
– У тебя все хорошо?
– Да. Все отлично, – соврала я, отпуская ручку двери и отходя назад.
Губы снова немели. Шею била слабая дрожь. На то, чтобы спорить с кем-то сил у меня нет.
Джон сделал шаг на меня.
– Что ты выпила?
Я ткнула пальцем в картонную коробку на ребре раковины. Та едва не упала на пол.
– Сильные боли? – спросила Джон.
– Да.
– Они лишь снимут спазм…
– А ты врач?
В комнате вмиг похолодело. Парень не отвечал, явно соображая, что со мной делать. За постепенно усиливающимся звоном в ушах, я слышала, как он прошел мимо меня, поднял коробку с лекарствами и убрал ее на место.
– Не смей.
– Что не сметь?
– Делать вид, что все «ок». Я все видела, Джон.
– О чем ты?
– О Диане. Я видела ее в ту ночь. И химеру тоже. Никак не определишься?
Кожа в том месте, куда смотрел Джон, плавилась будто воск. Оставив попытки разглядеть хоть что-то за дрожащими мутными пятнами перед глазами, я закрыла глаза и склонилась к раковине. Боль призвала на помощь тошноту. Я вжалась лбом в металлический кран, покрытый ледяной испариной, и провыла неясное ругательство.
– Уходи.
Молчание.
Открыв один глаз, я вижу лишь его руки, сжатые в кулаки в метре от меня.
– Уходи.
Он не двинулся с места.
Ну что за мука? Я обязана умолять оставить меня одну?
– Я не уйду, чтобы ты не сказала, Вилл.
Шаг за шагом.
Он приближается, а я стою на месте не в состоянии двинуться или что-то сказать. Он подается вперед, наклоняется, заводит одну руку мне за колени, вторую за спину, и отрывает меня от пола. Бороться я не готова.
«Если ты прав, Оракул, пусть смерть придет сейчас.»
В комнате Джона у самой стены теплится гирлянда. Ее свет – случайность. За стеклом напротив кровати уже давно утро, но ни я, ни спавший рядом парень не спешили вставать и выключать ее. Я в десятый раз поворачивала голову, чтобы убедиться, что мне не чудилось и лицо на соседней подушке не плод моего воображения.
Джон спал поверх одеяла, в той же одежде, в которой забрал меня ночью. Расстояние в вытянутую руку мне казалось какой-то ошибкой. Я не решалась двинуться с места, боясь спугнуть наваждение. Темные ресницы тяжело опущены и неподвижны. Губы плотно сжаты. Выражение покоя, будто мы не мы, наполнило его лицо светом.
Я все забыла. Я все простила.
Если цена тому мое сердце – пожалуйста. Оно мне больше не нужно. Пусть только этот миг останется в моей памяти ровно таким, каким я вижу его сейчас.
Пробужденный моим вниманием сумрак смотрел на меня с неким подобием интереса. Он будто изучал меня также, как я его.
– Доброе утро, – раздался приглушенный шепот.
– Привет, – зеркально тихо ответила я.
– Как ты?
– Хорошо.
– Как голова?
– Не болит.
– Я рад, – ответил мужчина.
Сумрак исчез. Джон вновь закрыл глаза.
Сначала я испугалась. А после мне стало спокойнее.
На губах его родилась улыбка.
Глава 16. «Победа проигравшего»
«Как заставить тебя понять,
насколько мой дух сейчас подобен темнице,
куда не проникает ни луча света,
и лишь страх в цепях жмется в её углу,
страх, что ты убедишь меня взяться за то,
что исполнить мне не дано.»
(Шарлотта Бронте «Джейн Эйр»)
– Мне нужно идти. Симона будет меня искать.
– Вали вину на меня.
– Это не даст мне никаких поблажек, – я нехотя выползла из-под одеяла.
– Вилл?
Я остановилась у края кровати, старательно изображая поиски какой-то вещи.
– Что?
– Угостишь кофе?
«Конечно.»
– Конечно, – ответила я.
На мое ночное сообщение Сэм ответил утром.
«Хорошо.»
Что же со мной случилось?
Я уставилась на свое заспанное опухшее лицо в зеркале туалетного столика. Мне абсолютно, совершенно точно, без всяких сомнений нечего сказать ему.
Грейс – незнакомая мне женщина, чья личность окутана тайной, и никто не может ничего вразумительного о ней сказать. Она врывается в мои сны и говорит вещи, которые способны свести сума. Она обвиняет Джона в том, что он может меня убить. С какой стати я буду брать в оборот ее слова?
У Джона был минимум миллион возможностей мне навредить, если допустить что у него есть мотив.
«Вне дома» – набрала я ответное сообщение и, не дожидаясь появления сомнений, нажала «отправить».
– Кения! – выпалил вошедший в кухню Дориан, усаживаясь на несчастный скрипящий стул по правую руку от Джона
– Что? – не поднимая головы спросил парень напротив меня.
Я опустила свою чашку на стол. Будет интересно.
– Кения! – прозвучало повторно без изменений.
Вот тут Джон поднял глаза и уставился на Дориана с немым вопросом во взгляде.
– Фруктовые нотки, – проговорил шутник с зависшей на лице улыбкой в выражении «Я прав? Прав, да?» – Я помню! Ты говорила у Кении аромат фруктов.
Джон отложил в сторону телефон, откинулся на спинку стула и с загадочным выражением лица продолжил изучать собеседника. Я буквально слышала, как пораженно восклицает его разум.
– Это десертный кофе. Коньяк и апельсин, – если я улыбнусь, мне будет стыдно. – Но ты запомнил про Кению.
Шум из коридора привлек мое внимание. Эйнджел редко ступала на последнюю ступень. Чаще всего оставшееся расстояние до холла она преодолевала прыжком. На лице ее искрилась восторженная улыбка.
– Что случилось? – поинтересовалась я.
Та только загадочно пожала плечами.
– Позже узнаешь, – пропела она и прошла к плите. – А мне?
Экран моего телефона обнадеживающе засветился. Я потянулась к нему и вгляделась в мелкий шрифт оповещения. Натали. Ответа от Сэма я так и не получила.
– А где Мэри? – прерывая тихое пение девушки позади себя, спросила я.
– Они уехали. По кое-каким делам, – продолжила напевать она.
«Кое-какие» дела – далее «повод сбежать от разговора»
– Я знаю, тебе не терпится, но давайте дождемся их возвращения, – вошедшую в кухню Симону радостный настрой девушки раздражал также, как и меня.
– Не терпится что? – вот тут внимание Дориана привлек наш разговор.
– Вечером, – Симона даже не попыталась смягчить свой ответ. Махнув рукой на парня, она повернулась ко мне. – Настроена на тренировку или сегодня отдохнешь?
– Ночью я… – мой взгляд непокорно метнулся к Джону. Он продолжил пить свой кофе. – У меня началась мигрень. Если возможно, сегодня я бы отдохнула.
– Вот как, – хмуро проронила девушка. – Жаль.
Эйнджел вновь вернулась к надоедливому мотиву. Вокруг становилось слишком много людей.
– Прокатимся? – Симона сдвинула соседствующий со мной пустой стул в сторону и оперлась руками о стол. – Мне должны передать бумаги по работе. По пути хочу купить что-нибудь на вечер.
– С вами можно? – угрожающе развернулась к нам лицом Эйнджел.
Меня передернуло.
– Ты же сказала на тебе ужин, нет?
– Черт!
Я торжествовала. Пусть Симона была далека от тонких материй, чувств, интуиции и прочего… Ее холодный и расчетливый ум замечал все детали. Она спасла нас.
Позади Симоны я ненароком заметила мимолетный, буду брошенный по ошибке, нов се такой же все выжигающий взгляд. Джон загадочно улыбнулся. Замеченный мной, парень перевел рассеянный взгляд на Дориана, уже минуту вещавшего что-то о том, какие все вокруг нудные.
– До вечера?
Последовав за Симоной к выходу, я все на миг остановилась рядом с Джоном.
– До вечера, – ответил он, но лица его я не видела.
Сигаретный дым, испускаемый губами девушки, стремительно поплыл вслед за удаляющимися далеко позади автомобилями. Магия, создаваемая ею, рожденная каждым ее движением, завораживала меня. Симона вернула обе руки на руль и мимолетом посмотрела в мою сторону.
– Расскажешь, что произошло?
Прошло несколько минут с момента нашего отъезда. За рулем машины Сэма Симона была как своя. Она знала где лежит запасная зажигалка, учитывая, что в доме курила только она и Дориан. Найти в бардачке очередную пачку сигарет тоже труда ей не составило.
Не получив сиюминутного ответа, девушка устремила на меня свой суровый взгляд.
– Так заметно?
– Я не о вас с ним, – прижимая пальцы к губам ответила Симона. – Что ты видела?
Покой – недостижимая заветная мечта.
Я зря надеялась, что, выйдя за порог дома, избавлюсь от расспросов. Оказавшись в капкане рядом с Симоной, я в очередной раз подметила для себя один неприятный факт. Говорить с людьми все тяжелее и тяжелее.
– Не понимаю, о чем ты, – ответила я лишь бы заполучить еще минуту на размышления и не оставаться в этом болоте унизительного молчания.
– Я слышала ваш разговор ночью. Ты сказала, что видела Диану.
– Да.
– Как это произошло? Что ты видела?
– Я думала, тебя больше беспокоит мой здоровый крепкий сон.
– Хочешь и дальше пить снотворное?
Карие глаза метнули молнии в моем направлении. Голос Симоны сегодня еще более низкий.
– Или разберемся с этим? – продолжила она, не дождавшись от меня ответа.
– Видения преследуют меня что в реальности, что во сне.
– Вот! – Симона оторвала руку от руля и ткнула в пустое пространство перед моим лицом. Дым коснулся моих глаз. – Говори, что ты видела.
– Я видела ночь, когда Диана заявилась в дом. Видела и слышала все, что происходило.
Пауза. Водитель молчит, внимательно слушая меня, а я пытаюсь отогнать от себя мрачные образы в своей голове.
– Она угрожает мне и вам. Не имею представления, что она хочет сделать, но, думаю, у Джона есть догадки, – продолжила я, переводя внимание с дороги на лицо собеседницы. – Он знает.
– Догадывается, – ответила Симона.
– Нет. Знает.
Ее высокий всегда гладкий лоб пронзила пара глубоких морщин. Симона слегка наклонилась к рулю и перевела на меня взгляд. Выглядело это достаточно устрашающе.
– Я слышу в твоем голосе обвинения, – выпалила она.
– Да. И?
Я старалась не отворачиваться. Казаться хладнокровной. Однако меня беспокоило то, что Симона вот уже несколько секунд не смотрит на дорогу.
– Иногда забываю, насколько ты юная и зеленая, – наконец произнесла она, возвращая сигарету к губам. – Уверяю, Джон не угроза тебе.
– Грейс готова спорить.
«Ха!»
Лицо Симоны приняло озадаченный вид.
– Сегодня я видела ее вновь. Она считает, что он угроза.
– И ты веришь?
– У меня есть выбор?
– Она может ошибаться. Во всяком случае, она ошиблась в отношении Дианы.
– Что их связывает?
– Грейс помогла Диане, когда та осталась одна. Своих детей к Грейс нет и, думаю, это сыграло злую шутку с ней. Для нее Диана – маленький нашкодивший ребенок, – говоря последнее Симона пугающей усмехнулась.
– Что сделала Диана? Почему Сэм против нее?
– Она не смогла оправдать ожиданий отца. И брата. Она решила, что от нее ждут чего-то большего, поэтому вела себя глупо.
– Джон сказал она напала на Мэри.
– Да, но Сэм изгнал ее не по этой причине.
Симона включила поворотник и перестроилась в левый ряд, набрав скорость. Тащиться по скоростному ограничению ее раздражало также сильно, как и Джона.
– Диана винила отца в том, что осталась человеком. На ее просьбу он ответил отказом. И тогда она напала на него.
– На своего отца?
– Тогда они с Джоном были «вместе», – Симона бросила на меня неосторожный взгляд. – Отношения больше напоминали братские. Сохранять нейтралитет Джону становилось все сложнее. Он знал, что семья его не примет. Также он понимал, что Дианой движет только месть. А Грейс… Ей очень легко обвинить всех вокруг, лишь бы не видеть корень зла в своей подопечной.
– Почему теперь Джон в семье?
– Ты.
Простой ответ нетерпящий вопрошаний. Одно слово, которое Симона решила, вбирает в себя всю суть происходящего.
А я не уловила ее.
Мы остановились на парковке придорожного мотеля. Симона заглушила двигатель, забрала документы с задних сидений и вышла на улицу. Я осталась в одиночестве.
Грейс могла ошибаться и это дарило надежду. Будь у Джона желание, он бы давно мне навредил. Не может Диана действовать его руками.
Ее поцелуй в ту ночь, будто раскаленное отравленное жало копья, вонзалось надоедливым образом в мою память. Как я не хотела, я не могла избавиться от него. Права ли Симона в отношении этих двоих?
– Я хочу встретиться с Грейс, – завидев приближение Симоны, проговорила я.
Девушка открыла заднюю дверь, бросила папку с документами на сидение, а после вернулась за руль.
– Зачем? Я тебе все объяснила.
– Мне надоело, что она является ко мне во сне. Хочу объяснить ей, что так не делается.
– Вот как, – усмехнулась Симона.
Заведя руку под руль, девушка завела двигатель и опустила ногу на педаль. Мы тронулись с места. Путь лежал в обратном направлении.
– И что она тебе там наплела… – почти неслышно пробубнила Симона.
Спустя какое-то время мы свернули с трассы в стороны уже знакомого мне гипермаркета. На моей компании Симона буквально настояла. Первым делом мы направились в отдел алкоголя. Девушка, особо не разглядывая полки витрин, уже наученным жестом вытянула со стеллажа пару бутылок вина, опустила их в корзину и направилась дальше, к крепкому алкоголю. После мы неторопливо двинулись в обратном направлении. Лайм, мята, пакет фруктов, корзинка ягод, консервированное манго, несколько коробок конфет, охлажденная рыба, овощи…
– Это все на вечер? – переспросила я, осматривая неуверенно держащуюся на колесиках корзину.
– Найди здесь вазу. Примерно такую, – Симона протянула мне свой телефон. На экране высокая прямоугольная ваза из сине-зеленого стекла.
Мой немой вопрос остался без внимания. Найдя похожую вазу, я получила одобрительный кивок. Наконец-то мы последовали к выходу.
Дорога домой заняла меньше времени. Погруженная в телефонный разговор, Симона едва ли обращала на меня внимание. Я только рада. Опустив голову к правому плечу, я бездумно уставилась в темнеющее небо за окном, краем уха слушая неугомонное щебетание незнакомого мужского голоса на другом конце линии. Поему покою настал конец, когда девушка завершила звонок и откинула телефон в сторону.
– Ты не была пьяна в тот вечер, ведь так?
– К чему ты клонишь?
– К тому, что ты сказала ему.
Я нехотя перевела взгляд на Симону. Губы ее подергивала едва заметная улыбка.
– Мне кажется, чтобы тебе не сказала Грейс. Или я. Или Сэм. Кто угодно… Ты уже приняла решение. Верно?
Вместо ответа я отвернулась к окну.
Вскоре показались первые огни придомовых фонарей. Симона остановилась прямо на подъездной аллее. Поднимаясь по лестнице, я ровно на три ступени отстала от нее. Она не обратила внимания на мою заминку и, похоже, даже не услышала, как в кармане моей куртки раздался звонок. Дверь в дом, однако, девушка за собой закрыла.
Выудив телефон из кармана, я посмотрела на экран.
Ната.
– Да, привет.
Спустившись со ступеней лестницы, я сделала два шага к машине и остановилась, ожидая ответа.
– Вилл.
Услышав голос подруги в телефоне, я примерзла к месту.
– Что случилось?
Шорох. Непонятный глухой удар и скрежет.
После со мной говорит мужчина.
– Здравствуй, Вилл.
– Кто это?
Я слышала его впервые. Присутствие рядом с подругой посторонних людей в совокупности с взвинченным звучанием ее голоса, вот из-за чего начинается паника.
– Я думаю, ты знаешь, кто попросил связаться с тобой. Не переживай, с твоей подругой все хорошо. Она любезно согласилась одолжить свой телефон, чтобы я смог сделать очень важный звонок…
– Что ты с ней…
– Когда я буду говорить, ты будешь молчать, чтобы до тебя лучше доходило. Хорошо?
Я бросила косой взгляд к двери дома. Слышал ли меня кто-то? Слышал ли кто-то моего собеседника?
– Так вот, твоя подруга, согласилась помочь мне и дать связаться с тобой. У меня есть очень важная информация для тебя, которую я бы не хотел разглашать твоим… «Друзьям». Думаю, ты понимаешь, о чем я говорю.
– Нет, не понимаю.
– Постарайся. Я попытаюсь тебе объяснить. Видишь ли, тебе посчастливилось стать игрушкой в чужих руках, пешкой. Ты стала их питомицей. Они окружили тебя лаской, заботой, вниманием… Однако есть и всегда было одно маленькое «но»… Ты ведь не знаешь зачем они это делают? Один твой близкий друг знает гораздо больше, чем ты думаешь. Я скажу тебе то, что он скрывает, а за тобой уже выбор, верить мне или нет.
– О ком ты говоришь?
Собеседник тяжело задышал.
– Если ты еще раз меня перебьешь, я буду вынужден вернуться к вопросу о твоей подруге. У нее такие красивые глаза… Завораживает!
Левой рукой я прикрыла рот.
Собеседник продолжил.
– Моя работа – доносить людям то, что им нужно услышать. Не перебивай. Семья, в которой ты живешь, выхаживает тебя, откармливает, как свинью на убой, ради того, чтобы ты стала их рабыней. Еще до твоего рождения, тебя застолбили именно для них. И тот паренек это хорошо знает. Это игра. Ты сама знаешь, чем тебе грозит попытка сбежать оттуда. Тебя так запугали, что ты боишься собственной тени, но забываешь о том, что самые близкие люди – самые опасные враги. Запуганный зверек внутри огромной клетки со сворой цепных псов снаружи. И знаешь, что самое забавное? Ты никому не веришь.
Больше я его не слышала.
Телефон завис у моего уха, но ни звука я не слышала.
Вакуум.
Разум померк. Все во мне остановилось. Я не знала, сколько прошло времени, и сколько я простояла в абсолютной неподвижности посреди аллеи. Я не могла ни убрать телефон, ни повернуться к дому, ни шагнуть с места.
Окликнувшая меня Симона, заставила мое тело вздрогнуть. Я повалилась в бок, но осталась стоять лишь благодаря чуду.
– Вилл, холодно. Ты идешь в дом?
«Беги» – закричала маленькая, напуганная Вилл в моей голове.
– Ты в порядке? Кто звонил?
Она не слышала?
Делает вид, что не слышала звонка?
– Что случилось? – услышала я голос Эйнджел из глубины дома.
Нужно вести себя спокойно. Если они все слышали, я не должна подавать виду, что меня заботят слова незнакомца. Я должна оставаться такой, какой была и до звонка.
Убрав телефон в карман, я развернулась к двери.
– Иду, – проговорила я.
Лицо Симоны такое же спокойное и отрешенное. Она развернулась спиной ко мне и шагнула в холл. Я последовала за ней.
Если я буде вести себя так, словно ничего не произошло, я выиграю какое-то время. Меня могут запереть в подвале, могу убить прямо сейчас, могут увезти… Что угодно. Мне нужно время, чтобы решить, что делать. Покажи я сейчас волнение, все тут же пойдет прахом. Сославшись на головную боль, я поднялась на второй этаж и заперлась на замок. Сидевшая у ног Никки печально глядела мне в глаза.
Как мне уехать?
До города десятки километров. На попутках, с собакой, тоже вряд ли куда-то можно доехать. Нужно было действовать тихо. Если меня заподозрят, я потеряю все шансы на спасение. Одежду, которую мне заботливо привезли родители, взять я не смогу. У меня будет одна сумка, в которой я постараюсь забрать все, что у меня есть из необходимого. Двигаясь практически бесшумно, плавно ступая на каждую ногу, не перемещая вещи по комнате, я сложила свои пожитки в спортивный рюкзак и села под самой дверью, прислушиваясь к шорохам за пределами своей спальни.
В доме кроме меня семь человек. Сэм и Мэри приехали ближе к позднему вечеру, больше после них никто не уезжал. Ближе к полуночи в свою комнату ушли, кажется, Алекс и Эйнджел. Спустя несколько минут прошел еще кто-то. Внизу еще четыре человека. Я ждала, как они поочередно разойдутся по спальням, и я смогу выйти. Время шло. Вопреки моим ожиданиям, в дверь моей комнаты никто не стучал.
Последним мимо моей двери прошел кто-то из парней. Шаг тяжелее и размашистее. Он закрыл дверь где-то в конце коридора. Я ждала еще около получаса, если вдруг кто-то решит перед сном спуститься вниз, но в доме повисла абсолютная тишина.
Я знала, что меня могут услышать.
Поэтому пошла на опережение.
Ключи от машин и Сэм, и Мэри хранили на тумбочке в холле. Там же периодически оставались ключи от других тачек. Автоматическая коробка передач – лучшее что придумало человечество. Надежда крепла в каждом моем вдохе и в каждом движении.
Я вышла в коридор со спокойной сонной походкой. Медленно прошла к лестнице, спустилась по ступеням, будто в порядке вещей.