полная версия

Сия Кейс
Ветувьяр

Теперь он понимал, что Флетчер тогда спас ему жизнь. За такое платят благодарностью, а не местью.

– И знаешь еще что, – Рауд почти смеялся, произнося эти слова. Кто бы мог подумать, что когда-то он скажет нечто подобное? – Лучше десять таких как ты, Флетчер, чем один жирный хряк на троне.

Капитан и вправду так думал. Только сейчас он понял, что действительно должен помочь этим двоим. По-хорошему, ему было плевать на Кирацию, но такая мразь, как Лукеллес, не должна носить корону.

– Да ты политик, капитан! – Ухмыльнулся Флетчер.

Рауд понял, что улыбается в ответ. Он, хоть и не считал себя последним дураком, временами очень туго осознавал, казалось бы, очевидные вещи. Только сейчас ему на ум пришло, что Флетчер не был его врагом. Он был противником – опасным, серьезным и опытным. Заслуживающим уважения.

– Ну так что? – Поднял бровь Рауд.

Флетчер задумчиво потер острый подбородок:

– Одно условие, Орнсон, – Поджал губы он, – Даже не рассчитывай, что в море я буду звать тебя капитаном.

Рауд рассмеялся, но голос Реморы вернул его в реальность:

– И как вы двое собираетесь это провернуть?

– Все просто, – Рауд поднялся на ноги, – Я отправлюсь в порт, где найму корабль и экипаж – вряд ли кому-то из моряков захочется пережидать здесь зиму. Есть у меня на примете одно легкое суденышко…

– А Джеррет? – Не унималась Ремора.

– Я проберусь в порт к назначенному времени, – Ответил вместо Рауда адмирал, – И просто сяду на корабль. Когда моряки поймут, кого они везут, Лукеллес уже не сможет об этом узнать.

– Капитана могут хватиться здесь, в замке, – Ремора посмотрела на Рауда, и он поспешил ее успокоить:

– Я прибыл сюда в качестве гостя. Мой внезапный отъезд вряд ли кого-то обеспокоит.

Это была, конечно, ложь, но кирацийцам не обязательно было знать, что Рауд попал в плен к хидьяссцам, которые сейчас как сквозь землю провалились. Для капитана это еще один замечательный шанс улизнуть от них и разрушить очередную хитроумную задумку Флавио. Рауд не сомневался, что южанин воспользовался бы им в нужный момент.

Флетчер нахмурился, размышляя над словами капитана, но ничего не сказал – видимо, не желая лишний раз тревожить сестру.

– Но мне понадобятся деньги. Моряки люди не жадные, но и за бесплатно плавать не станут, – Напомнил Рауд.

Глаза Флетчера метнулись к Реморе. Сам он, судя по одежде, заплатить мог разве что собственной душой. Если она вообще бывает у рыжих…

Принцесса стянула с ушей тяжелые серьги с крупными самоцветами и сняла подвеску с шеи. Положив украшения Рауду на ладонь, она печально добавила:

– Я найду еще. Нам хватит.

Капитан не хотел думать о том, на какую жертву шла она сама, оставаясь с этим ничтожным хряком. Не каждый мужчина мог бы похвастаться такой самоотверженностью, но кирацийская принцесса была столь же смелой, сколь и красивой.

Рауд спрятал украшения в карман:

– Завтра на закате мой корабль будет ждать тебя на пристани, Флетчер. Отходим после захода солнца. Смотри, не опаздывай.

Адмирал ухмыльнулся:

– Если посмеешь обмануть меня, знай – я вырою тебя из-под земли. Или достану со дна морского.

Рауд протянул ему руку:

– Я не сделаю этого хотя бы для того, чтобы когда-нибудь еще раз встретиться с тобой в море, рыжий демон. И победить.

Флетчер улыбнулся и ответил на рукопожатие:

– Договорились.

Глава 30. Кирация. Монастырь Двух Лиц

В детстве Джеррет ненавидел осень. С возрастом мало что изменилось – он все еще не понимал, как кому-то могли нравиться дожди, холод и слякоть. Небо осенью становилось серым и бездушным, природа умирала, а вода сначала темнела, а потом и вовсе покрывалась льдом.

Зато осень любила Ремора, и это еще раз подтверждало, что они с Джерретом были слишком разными, чтобы достигать взаимопонимания. Все, что она любила, он ненавидел – и наоборот.

Но теперь им не осталось ничего, кроме как держаться друг за друга до последнего. Тейвон оставил их – и Джеррет не знал, ему или Реморе было от этого больнее. В то время как адмирал чувствовал себя наполовину пустым, разрезанным надвое, сестрица осталась без единственной родной души на всем белом свете.

Наверное, Тейвону тоже нравилась осень.

Джеррет смотрел на унылый пейзаж из окна своей кельи и пытался отыскать в нем хоть что-то хорошее и приятное глазу. Ничего не попадалось.

Ремора появилась где-то через час, когда адмирал уже принялся собираться в путь – он пытался как-то поудобней завязать рясу, чтобы она не болталась на нем мешком, думал, что делать с мягкими монашескими тапочками на ногах – в таких не пройдешь и часа пешком, а значит, нужно было где-то раздобыть сапоги.

Сестрица держала в руках сверток и набитый до отказа кошелек.

– Постарайся оставить мне на память хоть что-то, – Бросила Ремора, когда он заглянул в кожаный мешочек, полный драгоценностей.

– Я не трачу деньги куда попало, – Заверил Джеррет, хотя это было не совсем правдой – ему на ум пришла парочка случаев, когда он совершенно не задумывался о деньгах. Оба раза он, правда, был пьян, но вряд ли это можно считать оправданием.

Сверток оказался неплохим, а главное теплым плащом с капюшоном – он-то точно будет не лишним в такую погоду. Джеррет решил не медлить, и сразу же облачился в сестрицын подарок. Плащ оказался удобным и даже почти умудрился скрыть от глаз уродливо намотанную рясу – о большем Джеррет и не осмеливался просить.

– И почему ты не прячешь под подушкой оружие? Мне бы пригодилось, – Вместо благодарности объявил он Реморе.

– Кто бы позволил мне его держать? Я здесь пленница, а не гостья, – Недовольно фыркнула она.

Джеррет и сам прекрасно это понимал. Без оружия он чувствовал себя почти что голым, а что еще хуже – беззащитным. С пустыми руками он уж точно ничего не сможет сделать против солдат Лукеллеса.

Придется смириться и с этим.

– Что-то ты рано, – Некстати вспомнил Джеррет, – До вечера еще несколько часов.

– Я пришла, когда у меня появилась возможность, – Отрезала сестрица, – Вечером ее не будет.

Больше Джеррет не стал допытываться, чтобы не разжигать ее недовольство еще сильнее. Вместо этого он решил сменить тему:

– Скажи, Ремора… Ты не могла бы позвать Селин? Я хотел бы с ней попрощаться.

– Еще чего! – Сестрица недовольно сложила руки на груди, – Я же сказала, что не дам тебе морочить ей голову!

– Я лишь просто хотел…

– Нет, – Покачала головой она, – Эта дурочка уже рвалась к тебе. Я ей запретила.

Джеррет зарылся руками в волосах. Что за муха укусила Ремору? Раньше ей было совершенно наплевать, с кем общался или имел какие-то связи Джеррет.

– Лучше бы ты так запрещала Тейвону видеться с Ингердой, – Бросил он, – Глядишь, ничего бы этого не случилось.

Неужели Ремора ожидала, что он станет все это терпеть? Да, Джеррет был благодарен ей за помощь, но ведь и помогала она ему не по доброте душевной, а из-за Кирации. Джеррет никогда не был ей братом. Он ничего для нее не значил, и если бы не спасение королевства, Ремора, может быть, бросила бы его в подземелье замерзать.

Сестрица показалась ему оскорбленной до глубины души. Поддавшись мимолетному стыду, Джеррет пробормотал:

– Прости.

– Я не ожидала ничего другого от такого эгоиста, как ты, – Ремора поднялась на ноги, – Но знаешь… в чем-то ты прав. Тейвон сделал Ингерду тем чудовищем, которым она стала. А я этого даже не заметила.

Она явно порывалась сказать что-то еще, но сражалась с этим желанием изо всех сил. Наконец, она медленно подошла к окну и заговорила, отвернувшись от Джеррета:

– Сегодня я всю ночь думала о вас с Тейвоном. Ты прав – я бы с радостью поменяла тебя на него. А потом я поймала себя на мысли – почему ты? Почему именно ты?

Джеррет поднялся со стула и почти бесшумно подкрался к Реморе. Она знала, что он стоит сзади – видела его в лицо в отражении на стекле – но все-таки даже не попыталась отойти.

– И я поняла кое-что. Сейчас Кирации нужен ты, а не он, – Она резко развернулась и встретилась с Джерретом взглядом, – Если начнется война, королевство сможешь удержать только ты. Кирация нуждается не в том, кто носит на голове корону, а в том, кто держит в руке меч.

– Звучит так, словно ты собираешься меня короновать, сестрица, – Попытался отшутиться Джеррет.

– Нет, – Качнула головой она, – Я лишь хочу, чтобы ты выжил. Раз боги оставили тебя, а не его, значит, ты гораздо нужнее.

Ремора готова была разрыдаться, но держалась из последних сил. Она высказала ему все, что думала, и теперь была совершенно пуста. И честна.

Джеррет не ожидал, что сестрица решится его обнять. Ни с того ни с сего она крепко обвила его руками и прижалась лицом к его груди.

– Пообещай, – Отчеканила Ремора, – что мы еще встретимся.

Он не знал, как на это реагировать, поэтому несмело прижал хрупкую, но статную фигурку к себе и прошептал:

– А как же иначе? Мне тебя еще короновать…

Когда они отстранились друг от друга, глаза у Реморы покраснели, а на щеках блестели влажные дорожки от слез.

Она ничего больше не сказала. Да и Джеррет не стал тревожить ее и без того израненную душу.

Они оба отпустили друг друга куда-то, откуда можно и не вернуться.

*

Селин всю жизнь слушала других, подчинялась тому, что ей говорили и, кажется, никогда не думала своей головой. Люди вокруг крутили ей, как хотели, а девушка безропотно позволяла им это делать.

Первым человеком, которого Селин ослушалась, стала Ремора Кастиллон. Это могло привести к неприятным последствиям, но девушке было все равно – она все знала и все понимала.

Флетчер, возможно, отправлялся на смерть. А его сестра не давала им даже попрощаться.

Селин ожидала, что так и будет. Она видела, что леди Ремора невзлюбила ее с первых секунд их знакомства. Селин и не хотела ее любви – эдакой заносчивой и избалованной ледяной статуи, неспособной ни на какие чувства. И пусть Ремора была красива; ее красота нисколько не искупала пустоту ее окаменевшей души. Проведя с этой женщиной много дней, Селин поняла – уж лучше быть уродиной, но доброй и искренней, чем красавицей, совершенно лишенной сердца.

Поэтому девушка почти не испытывала угрызений совести, пока тайком шла по длинному коридору монастыря к полузаброшенному крылу, где в одной из комнат скрывался Флетчер. Будучи служанкой, она могла спокойно перемещаться по замку и уже успела выучить многие тайные ходы, которыми совершенно не пользовались (о них, видимо, и не знали) новые обитатели монастыря.

Селин улизнула из комнат Реморы в тот момент, когда леди куда-то ушла. Как оказалось, она направилась к брату – это девушка увидела из потайного коридора, что скрывался под гобеленом и выходил как раз к старым монашеским кельям. Селин застала как раз тот момент, когда Ремора уже покидала адмирала – она вышла из его комнаты с лицом заплаканным и растроганным, что немало удивило девушку. Неужели эта ледяная глыба могла немного растаять?

Идти к Флетчеру следом за ней Селин не решилась, к тому же, убогая келья, в которой он прятался от солдат, почему-то угнетала ее.

А ведь девушка намеревалась сказать ему что-то важное. В таком тесном пространстве у нее попросту не хватит на это сил и смелости.

Она не спала почти всю ночь, прокручивая в голове сцену их прощания. Той, прежней Селин, которая теперь пряталась где-то глубоко-глубоко в ее душе, это казалось безумием – Флетчер был демоном, а не человеком, он не стоил и капли ее любви, мыслей о нем следовало стыдиться, а воспоминания нужно было вычеркнуть из памяти. Теперь эти слова казались едва ли не бредом – девушка повстречала на своем пути троих ветувьяров, и ни один из них не походил на демона. Они все были людьми – кто-то хорошими, а кто-то – не очень.

Ремора не скрывала своего презрения к Селин, ее брат король Тейвон скрывал, но не слишком умело, а Флетчер все еще был другим. У него, в отличие от этих красивых, но каменных статуй, была душа.

За то долгое время, что девушка провела в обществе леди Реморы, она пыталась убедить себя, что Флетчер только казался ей хорошим и добрым – на самом деле он был таким же, как его семья – и ей почти это удалось, но когда Селин вновь увидела его в сырой темной келье, то снова заметила в его глазах это живое пламя, эту любовь к жизни и к миру вокруг, которой он зачем-то заразил и ее.

Демон был ее спасителем, как бы глупо это ни звучало.

Селин понимала, что говорить с Флетчером в коридоре небезопасно, но за весь путь от комнаты леди Реморы до этой кельи она встретила всего одного стражника, и тот направлялся куда-то к лестницам, чтобы добраться до центральных залов и комнат, где обосновался новый король Кирации. В итоге она решила, что пять минут беседы погоды не сделают, особенно, если они не будут привлекать к себе внимания.

Адмирал покинул свое укрытие минут через десять после того, как от него ушла Ремора. В плаще с глубоким капюшоном он казался ожившей безликой тенью, что медленно и почти беззвучно ползла по коридору.

Селин юркнула в потайной проход и поспешно засеменила туда, откуда пришла – этот путь выведет ее к единственному широкому коридору, которым и пойдет Флетчер, потому что идти здесь больше некуда. Куда адмирал отправится дальше, девушка не знала, но ей это и не было нужно – она намеревалась поймать его как раз у большого окна перед лестницей. Там было светло и просторно, можно хоть как-то собраться с мыслями, пока стены и потолок не давят тебе на плечи.

По ту сторону потайного хода его скрывал от посторонних глаз такой же гобелен, за которым девушка и спряталась, ожидая, когда Флетчер пройдет мимо нее. Разминуться они никак не могли – из-за отсутствия поворотов тайная дорога была гораздо короче.

Как она и предполагала, адмирал появился скоро. Селин и сама не заметила, как шагнула из своего укрытия навстречу тени в капюшоне.

– Селин? – Удивился он, разглядывая попеременно то девушку, то гобелен, из-под которого она появилась, – Как вы здесь..?

Всю ее смелость как рукой сняло – Селин накрыло такое жуткое смущение, что она не могла выговорить ни слова. Ну что за дура!? Зачем она вообще сюда явилась? Подумала, что имеет на это право?

– Леди Ремора запретила мне… – Вдруг выпалила она, – Но… я не смогла не прийти.

Флетчер стянул с головы капюшон и улыбнулся ей – так мягко и тепло, что к Селин вернулась какая-то кроха уверенности.

– Вы самая смелая девушка на свете, – Рассмеялся он, – Даже я не осмелился бы восстать против моей сестрицы.

– Она… накажет меня!? – Испугалась Селин.

Ей следовало бы догадаться по улыбке Флетчера, что это шутка, но девушка юмора не понимала – в ее жизни любым проявлениям смеха и радости вообще было мало места. Это Флетчер был из другого мира – он шутил и улыбался, даже отправляясь на смерть.

– Если попытается, то скажите ей, что знаете, как она однажды порвала дорогущее платье, пока пряталась от гувернантки по кустам, – Подмигнул адмирал, – Раньше это заставляло ее попридержать язык.

На этот раз Флетчер не шутил, но губы его снова улыбались. Селин даже ненароком поймала себя на мысли – может, это из-за нее?

Она прогнала от себя эти мысли. Ее и без того сбивала с толку каждая мелочь. Слова не просто не желали срываться с языка, они даже не шли на ум, хотя девушка несколько раз отрепетировала свою речь, будучи одна в комнате. Теперь, под взглядом Флетчера, все это не имело никакого значения.

Но она не могла просто стоять и молчать. Страх уже много раз подводил ее – возможно, если бы не он, вся ее жизнь сложилась бы по-другому. Поэтому Селин широко распахнула глаза и выдохнула:

– Я должна кое-что сказать вам.

Лицо адмирала вмиг посерьезнело. На мгновение прикрыв глаза, Селин продолжила:

– Я хочу увидеть вас снова. Я… надеюсь, что увижу.

Девушка залилась краской смущения. Это не звучало как признание в любви, но для Селин у этих слов был именно такой смысл. Ей понадобилась вся ее смелость, чтобы сказать это. Девушка не знала, как Флетчер отреагирует, но лицо его вновь осветилось улыбкой, он шагнул ближе к Селин и внимательно посмотрел ей в лицо:

– Вы, возможно, не поверите, но я тоже.

Робко заглянув ему в глаза, девушка неожиданно осознала, что он говорит правду. Сердце ее пропустило удар от радости – такой сильной и безумной, что она не смогла сдержать улыбки.

Но по-настоящему выбило из колеи другое – когда Флетчер подошел еще ближе и взял Селин за руку. Его ладонь была грубой и теплой, с длинными пальцами и выпирающими костяшками. Это, казалось бы, ничего не значащее прикосновение заставило девушку покраснеть еще сильнее. Она несколько раз прокляла свое бледное лицо за то, что оно выворачивало наизнанку все ее чувства, которые она так надеялась скрыть.

– Я найду вас, Селин, – Внезапно пообещал он, – Как только будет такая возможность.

Никогда в своей жизни она не улыбалась так, как сейчас. Если все, что ей пришлось пережить, вело ее к этому мигу, то оно того стоило.

Это стоило того, чтобы жить дальше.

*

Ланфорд услышал голоса не сразу. Говорили тихо, а потому он смог разобрать чью-то речь только перед самым поворотом коридора.

В замке было не так много народу, чтобы не обратить на шепчущихся в коридоре людей никакого внимания, поэтому камарил решил затаиться и послушать, о чем шел разговор.

– Я найду вас, Селин, – Негромко сказал высокий мужской голос на кирацийском, – Как только будет такая возможность.

Что за черт!? Селин?

Ланфорд надеялся забыть это имя как страшный сон, но чем хуже сны, тем труднее они стираются из памяти. На мгновение у камарила проскользнула мысль, что в коридоре могла стоять какая-то другая Селин, но Ланфорд в такие совпадения не верил.

Как эта чертова баба могла оказаться здесь, да еще и с каким-то мужиком!?

Нет, дело было вовсе не в ревности – Ланфорд не чувствовал к этой дуре ничего, кроме отвращения – дело было в предательстве. Вот каким образом у Нэриуса оказался свиток!

Впав в неконтролируемое бешенство, Ланфорд вытащил кинжал и вышел из-за поворота. В коридоре действительно стояли, держась за ручки, двое – какой-то мужик и эта блеклая безголосая сучка.

Ярость застилала Ланфорду взор, он не мог ни соображать, ни обдумывать свои действия. Позабыв обо всем, он просто бросился к этой тощей гниде, но не успел ничего, кроме как сбить ее с ног.

– Ах ты сука! – Проревел он, не помня себя от гнева.

С негромким вскриком гадина рухнула на пол, в то время как чья-то рука попыталась схватить камарила сзади. Локоть Ланфорда сработал безотказно, ударив мужику под дых и заставив его отступить на шаг назад. Камарил развернулся и уже собирался нанести следующий удар, как внезапно понял, с кем он имеет дело.

Незнакомец был всего-то чуть пониже Ланфорда ростом, но сухой и поджарый, с рыжими волосами и длинным узким лицом. Из всех, кто способен был оказаться в этом чертовом замке здесь и сейчас, он мог быть только Джерретом Флетчером – ветувьяром то ли мертвого, то ли исчезнувшего Тейвона Кастиллона.

Будь он обычным человеком, Ланфорд избил бы его и принялся разбираться с предательницей, но двуликого демона нельзя оставлять в живых. Если верить тому, что рассказывали о Флетчере, бойцом он был неплохим, и это заставило камарила засомневаться, справится ли он с этой тварью в теле какого-то монаха?

Впрочем, сейчас у Ланфорда уже не было права на отступление. Он поудобнее перехватил кинжал и бросился на демона. Тот ловко увернулся, но позволил камарилу заметить самое главное – Флетчер был безоружен. Это значительно упрощало дело.

– Селин, бегите! – Приказал демон вжавшейся в стену дрожащей сучке.

Ну уж нет, Ланфорд ей этого не позволит. Разрываясь между желанием напасть на ветувьяра и наказать предательницу, камарил выбрал девицу – благородство в любом случае не даст демону уйти, ведь так?

Ланфорд кинулся к ней, схватил девчонку за руку и рывком поставил на ноги перед собой. Одной рукой он держал предательницу за плечи, не давая ей вырваться, а другой приставил к ее нежной белой шейке кинжал.

– Ну что, невестушка, не ожидала меня здесь встретить? – Прошипел он ей в ухо, – Думала, камарилы не найдут тебя?

– Оставь ее, камарил, – Твердо потребовал демон. По эделосски он говорил неплохо, – Ветувьяр здесь я, а не она.

– Смотри-ка, а вы хорошо спелись – Ланфорд схватил девчонку за лицо, – Демон и предательница!

По щеке этой дуры скатилась крупная слеза.

– Не думал, что камарилы такие трусы, – Демон решил предпринять еще одну попытку вывести Ланфорда из равновесия, – Я безоружен, сразись со мной!

– С тобой сразиться я еще успею, – Фыркнул камарил, – Когда перережу этой суке горло.

– Так чего ты ждешь, чудовище!? – Сквозь слезы выдавила она.

И правда – зачем он тянул? Неужели так трудно было чиркнуть кинжалом по шее девчонки, покончить с ней и заняться демоном? Ланфорд и без того повесил на себя множество смертей – от еще одной бестолковой девчонки ничего не изменится.

А потом ему в ногу что-то воткнулось – бедро пронзила нестерпимая боль, и тут же в грудь последовал удар локтем. Ланфорд запоздало понял, что ослабил хватку, позволил сучке отстраниться от него, ударить и вырваться. Камарил не успел сообразить, что произошло – в нос ему врезался кулак, и он почувствовал, как теряет равновесие.

Настоящего Ланфорда демон не сбил бы с ног при всем желании, но монах был гораздо слабее, а потому камарил рухнул на пол, позволив ветувьяру нависнуть над ним сверху. Демон прижал его руки к полу, а по правой, что сжимала кинжал, со всей силы саданул ногой. Если бы на нем были сапоги, кость могла бы сломаться, но мягкая монастырская обувь усилить удар не могла. И все же силы его хватило, чтобы от боли пальцы Ланфорда разжались. Оружие перекочевало к демону, но не успел он им замахнуться, как камарил скинул его с себя и уложил на пол, поменявшись с ветувьяром местами.

Приходилось постоянно оглядываться, чтобы не допустить какой-нибудь пакости от сучки – если она что-то воткнула ему в ногу, значит, могла напасть еще раз – но бледная гадина сидела на полу, в слезах лопоча что-то себе под нос. Ланфорд понадеялся, что она больше не доставит проблем.

А вот демон вертелся, как уж на сковородке, пытаясь сбросить с себя ношу в виде монаха-камарила. В родном теле Ланфорд бы запросто с ним разобрался – ветувьяр был ловок, но силой не отличался, его нужно было только поймать – а вот монах оказался для демона слишком медлителен и неповоротлив. Ветувьяр врезал камарилу коленом, и тот не смог больше удерживать его лежащим на полу.

От удара у Ланфорда из легких вышибло воздух, и вслед за ним последовал еще один – снова коленом в грудь. Камарил почувствовал, как приземлился спиной на каменный пол. Перед глазами все плыло, но в голове появилась одна-единственная ясная мысль.

В его руке все еще был кинжал.

Он всадил его в демона, совершенно никуда не целясь – получилось, что лезвие вошло в ногу, чуть повыше лодыжки. Ветувьяр взвыл от боли, но с ног не свалился, и все-таки удар кинжалом позволил Ланфорду выиграть время и принять стоячее положение.

Разъяренный демон бросился на него всем телом. Увернись Ланфорд от этого удара (что он без сомнений легко сделал бы в собственном теле), ветувьяр бы со всего маху рухнул на пол и позволил бы себя добить, но монах оказался настолько неповоротлив, что демону удалось прижать его к оконному стеклу, которое тотчас треснуло под спиной камарила от силы удара.

Он качнул головой, пытаясь восстановить зрение и избавиться от головокружения, но в лицо снова врезался кулак демона. Вновь раздался треск хрупкого стекла за спиной.

Ланфорд проклял все на свете – он так и знал, что это тело не позволит ему справиться с демоном. Одно дело – лишать жизни пожилых или изможденных церковников, и совсем другое – драться с весьма сносными воинами вроде адмирала Флетчера.

Широкое окно, сверху украшенное старинными витражами, было низким – такие редко делали в подобных замках, но Ланфорд наткнулся именно на него. Сквозь туман в глазах и пелену головокружения камарил почувствовал, как демон хватает его за грудки. Из последних сил Ланфорд попытался вырваться, но в демона словно кто-то вселился после того, как камарил покалечил ему ногу – он стал сильнее и яростнее, в то время как Ланфорд совершенно выдохся. Он понимал, что ему не победить.

Демон со всего маху впечатал камарила в стекло, и оно рассыпалось на сотни мелких осколков. Прошла долгая секунда, прежде чем Ланфорд почувствовал, как руки ветувьяра отпустили его. В спину ударил холодный ветер, а потом камарил ощутил, что падает.

Он летел вниз, прямо на каменную площадку перед замком.

*

Задыхаясь от усталости и напряжения, Джеррет смотрел, как тело монаха, оказавшегося камарилом, рухнуло на камни. Нога горела от боли, кровь заливала все вокруг, а где-то на задворках сознания что-то говорила Селин.

Адмирал ее не слышал. Возбуждение и прилив сил, что охватили его после того, как камарил всадил кинжал ему в голень, исчезли, и на их место пришла паника.

– Сейчас здесь будет стража, – Не помня самого себя от боли, выдохнул он.

Он почувствовал, как к пульсирующей болью ноге что-то прикоснулось, и только медленно опустив глаза, увидел, что Селин поспешно перевязала ее куском рукава от своего платья.

– Быстрее, – Девушка схватила его за руку, – За мной!

Все происходило как в тумане. Они с Селин нырнули под гобелен, висящий на стене, и оказались в темном, насквозь провонявшем пылью коридоре. Джеррет пытался игнорировать боль в ноге и привести мысли в порядок, но подчиняться они не желали.

– За мной может тянуться след, – Это была первая внятная мысль, пришедшая ему в голову, пока Селин тащила его за собой по каким-то ступенькам и узкому проходу, где ему приходилось пригибаться, чтобы не цеплять головой потолок.

Каждый шаг отдавался болью, но останавливаться Джеррет не имел права – если он даст себе пару минут на отдых, станет еще хуже. Но пока сердце неслось в галоп, руки гудели от напряжения, а перед глазами стелился туман, нога не казалось таким уж препятствием. Камарил не убил его – и это было самое главное.

– Это был ваш жених? – Опомнился Джеррет.

– Я не знаю, – Судорожно ответила Селин, – Должно быть, это какое-то колдовство. Лицом и телом это был не он, но разумом и словами…

– Черт бы их побрал, – Выругался адмирал, – Надеюсь, эта тварь не оживет…

Он не знал, куда приведет их этот коридор, но решил довериться Селин. Девушка вела адмирала по коридору с полной уверенностью, что он выведет их куда-то в укромное место.

– Кстати, как вы вырвались? Когда он держал вас? – Джеррет надеялся, что разговоры отвлекут его от боли.

– Я воткнула ему в ногу иглу, – Призналась девушка.

– Какую? – Удивился Джеррет.

– Я вышиваю ей. Леди Ремора просит, чтобы я не путалась под ногами.

Адмирал едва слышал слова девушки. Он понимал, что долго так не протянет. Каждый шаг давался все тяжелее, ногу сводило от боли, а про кровь и говорить было нечего.

Он старался думать о чем угодно, кроме боли – о темноте, неровных камнях под ногами и о холодных пальцах Селин, лежащих в его ладони, но боль вытеснила все.

– С-селин, – Сквозь стиснутые зубы выдохнул Джеррет, вынуждая девушку остановиться, – Я не могу больше…

Он почувствовал, как рухнул на колени, не в силах сделать больше ни шага.

Неужели все закончится вот так?

*

Ланфорд распахнул глаза. Над его головой простиралось бесконечное серое небо, а под спиной ощущался грубый брезент и скрипучая телега. Колеса медленно крутились, спотыкаясь о каждый камень, что попадался на раскисшей дороге.

Он рывком поднялся и принял сидячее положение, рассматривая мир вокруг и самого себя. Камарил оглядел свои руки – мускулистые, покрытые шрамами.

Он снова был в своем теле и в эделосской армии – рядом с ним ехали другие солдаты, тянули повозки с провизией медлительные коренастые лошади. Ланфорд не видел ни одного знакомого лица, но он не сомневался, что вернулся назад. Действие заклятья закончилось, как только демон Флетчер убил его, выбросив из окна. Настоящий Ланфорд был цел и невредим – разве что голова казалась какой-то туманной, но он не сомневался, что это ненадолго – и все же его не покидало ощущение поражения.

Он убил двоих еретиков, но оставил гулять по свету как минимум трех демонов. Зато теперь Ланфорд знал их сильные и слабые стороны, знал, каковы они из себя – теперь он не ошибется. Теперь он будет готов.

– Вы очнулись! – Воскликнул голос позади него.

Ланфорд обернулся, чтобы увидеть, как с его повозкой поравнялся тот самый монах, что проводил обряд замещения душ.

– Ваша миссия с успехом завершена? – Поинтересовался он.

Если бы Ланфорд не был бы в таком паршивом настроении он, может быть, и ответил монаху хоть что-то, но сейчас он решил проигнорировать его вопрос:

– Доложи Биркитту, что со мной все в порядке.

Поспешно кивнув, монах пришпорил коня и унесся вперед, куда-то к началу медленно ползущей колонны.

Обрадовавшись, что его оставили в покое, Ланфорд лег обратно. Мысли его неумолимо возвращались к Флетчеру – камарил так и не понял, насколько серьезно ему удалось его ранить, но вряд ли удар в ногу кинжалом окажется для демона смертельным.

Не меньшую злость вызывала и эта сука Селин, посмевшая связаться с демоном и предать орден, который был ей почти что родным – как-никак, в ее жилах текла кровь камарила.

Ланфорд почувствовал, как на него набрасывается усталость – глаза слипались, а мысли начали путаться, но кое-что он неустанно прокручивал в голове.

Он убьет их всех. Темную лошадку Флавио, Ремору Кастиллон, ее брата (если он жив), Джеррета Флетчера…

И свою невесту. Ее он оставит напоследок, заставит смотреть на то, как от ее защитничка-демона останется бездыханный труп, а потом сделает то, чего не смог совершить в теле неудачника-монаха.

Ланфорд доберется до этих тварей. Найдет для них самый острый клинок, самый жестокий яд и самую верную молитву.

Видят боги, он сделает это. Или умрет.