полная версия

Сия Кейс
Ветувьяр

Но подлые мысли камарила настойчиво неслись в другую сторону, к тому, что сказал Геллиус позже. “Ваша душа нашла свое предназначение”.

“Ты должен быть клинком, а не думать” – сказал он себе, – “ Просто исполнять приказы”.

Но почему это вдруг стало так сложно?

*

Тейвон то приходил в себя, то снова терял сознание, перед глазами все плыло, а мысли путались. Он не знал, сколько времени провел в таком состоянии, но явно не час и не два – за окном успело взойти солнце, и только тогда Тейвон нашел в себе силы подняться и осмотреться по сторонам.

Его заперли в крохотной каморке, похожей на обычную монашескую келью – здесь не было ничего, кроме жесткой деревянной койки, стола, стула и маленького окна, что больше смахивало на зарешеченную дыру в стене. Из него едва лился свет, медленно скользящий по каменному полу блеклыми лучами.

Вскоре Тейвон начал думать, что про него либо напрочь забыли, либо сочли мертвым – за дверью стояла гробовая тишина, никто даже ни разу не прошел мимо. В голове и на душе было совершенно пусто, словно из Тейвона вытрясли все, что у него было. Он понимал, что должен быть голоден, но голода не чувствовал – о себе напоминала лишь тупая боль от раны на груди и цепкий предательский холод, от которого ни капельки не спасал убогий плащ, наброшенный на голое тело.

И пустота. Она грозилась свести Тейвона с ума – он снова и снова пытался нащупать в глубине себя эту ниточку, что связывала его с человеком, которого он никогда не видел, но любил, как родного брата, и каждый раз бился головой о грубый камень реальности.

Джеррета больше не было.

Тейвон не помнил, чем он пытался занять себя, когда за дверью его тюрьмы наконец-то раздались шаги. Он ожидал, что к нему может нагрянуть кто угодно – Ингерда, Лукеллес, в крайнем случае Ремора…

Но никак не хидьясский наемник.

Тут Тейвон поймал себя на мысли, что южанину, должно быть, приказано проводить его к кому-то, но наемник вошел в комнату и закрыл за собой дверь. Он с хозяйским самодовольным видом взял стул, поставил его рядом с узкой койкой Тейвона и уселся на него, скрестив длинные ноги в мягких кожаных сапогах. Все это время он не сводил глаз с лица Тейвона, наблюдая за его реакцией. Тейвон старался не выказывать своего беспокойства, хотя предчувствия не предвещали ему ничего хорошего.

– Мьеня зовут Флавио, – Представился наемник, изучая Тейвона пристальным взглядом темно-карих глаз, – Я пришел поговорить с вами о вашем будущем.

Тейвон немало удивился такому повороту, но на деле лишь усмехнулся:

– А разве оно у меня есть?

– Благодаря мнье – да. – Последовал незамедлительный ответ.

Тейвон вопросительно вздернул бровь, после чего Флавио счел нужным пояснить:

– Я спрятал вас здьесь, чтобы о вас никто нье вспомнил. Как видите, пока это работает.

– И зачем же я вам? – Подозрительно склонил голову Тейвон.

– Сейчас всье должны поверить в вашу смьерть, – Флавио исподлобья посмотрел на него, – Только так вы можете выиграть врьемя.

– Время для чего?

– Для возвращения вашьего трона, – Ответил наемник таким тоном, словно он разговаривал с несмышленым ребенком.

– А что, Ингерда теперь захотела править от моего имени? – Усмехнулся Тейвон.

Флавио шутку не принял.

– Она мьертва, – Сообщил он, – И это сделал я. Осознанно. Для вас.

Ему пора бы было перестать удивляться всему, что происходит в этих стенах, но это известие привело Тейвона в ступор. Нет, он не почувствовал ни боли, ни досады – не было даже грусти, но удивление себя ждать не заставило.

И все-таки Тейвону показалось, что его водят за нос. Личная собачонка Ингерды не могла ее укусить! Южанин был слишком подозрительной личностью, чтобы ему верить, поэтому Тейвон, подозрительно сощурившись, спросил:

– И почему я должен верить какому-то наемнику? Какая вам выгода сажать на трон меня?

– Я знал, что так просто вы мнье нье поверите, – Флавио улыбнулся, – Но я на вашьей стороне.

– Пустые слова, – Отмахнулся Тейвон.

Флавио подался ближе, глаза его слегка сверкнули, словно наполнившись азартом, и он заговорил:

– Aonaarei ya eot etyau. Эти слова уже что-то значат, вьерно?

“Aonaarei ya eot etyau” – “свята жизнь, пройденная дважды”, если дословно переводить с древнекирацийского. Эта фраза была прямой цитатой из основного писания Двух Лиц, которое обязательно преподавали ветувьярам. Ее знали либо очень начитанные священники вроде Геллиуса, либо…

На священника Флавио похож не был.

– Я вьетувьяр, – Заявил наемник.

– Ингерда тоже им была, – Возразил Тейвон, – Но это не поставило нас на одну сторону.

В какие интриги собирался втянуть его этот загадочный южанин? Тейвон вдруг почувствовал себя наивным ребенком и дряхлым стариком одновременно – его хотели обмануть или им хотели воспользоваться?

– Вы можете нье верить мне, – Флавио сцепил пальцы в замок, – Но я спас вас от смьерти и убил вашего главного врага.

– А перед этим вы служили ей, – Напомнил Тейвон, – Что вам помешает так же убить и меня?

– Вам я служить нье собираюсь, – Взгляд южанина сделался ледяным, – Я лишь хочу видеть вас на троне Кирации и могу оказать вам в этом посильную помощь.

– Хорошо, пусть так, – Кивнул Тейвон, – Но зачем вам это? Насколько мне известно, наемники ничего не делают по доброте душевной.

Флавио потупил голову, тяжело вздыхая. Неужели Тейвону удалось загнать его в угол?

Наемник явно сражался с желанием сказать правду или промолчать. Кажется, первое в нем все-таки победило:

– Ладно, я нье простой наемник, – Словно оправдываясь, затараторил он. И почему все южане говорили так быстро? – Ньет, я, конечно, наемник, а вот мой вьетувьяр… Он был в совете Хидьяса.

– И что это меняет? – Настороженно спросил Тейвон.

– Для вас – многое, – Отозвался Флавио с прежним самодовольным видом, – Хидьяс примет сторону Кирации в войне против Зиеконской империи. Но если на троне будьет господин Лукеллес, никакой войны и нье последует. Он просто отдаст корону имперцам.

Все понятно – южане вели какие-то свои игры и захотели впутать в это еще и Тейвона. Но был ли у него выбор?

– Ваш ветувьяр плетет какие-то интриги, – Выдохнул он, – С чего я должен в них участвовать?

– Я уже никогда нье узнаю, о чем думал Кастил, – С сожалением заверил Флавио, – Я делаю лишь то, что мнье сказали, но со своей стороны обещаю, что мое герцогство будет вам союзником. Но только вам, а не имперскому ставленнику.

Тейвон крепко задумался. Все это подозрительно походило на хорошо спланированную ловушку, но у него не было выбора. Если он хотел вернуть Кирацию и свой трон, нужно было хвататься за любую – а уж тем более, за единственную – возможность. И все-таки прежде, чем согласиться, он зачем-то задал еще один вопрос:

– Ваш ветувьяр мертв?

Тейвон никогда не говорил о Джеррете в прошедшем времени и, наверное, еще не скоро сможет к этому привыкнуть, но Флавио сказал. Это не могло ничего не значить.

– Кастил покончил с собой. Еще сьекунда, и я бы нье смог вернуться, но он оставил мьеня жить.

То, как это было сказано, не оставило у Тейвона никаких сомнений – когда-то давно Флавио чувствовал то же самое, что чувствует сейчас он. Сейчас он привык, но пустота и сожаление о том, что ты не смог ничего сделать, никуда не делись.

“И меня Джеррет оставил жить” – подумал Тейвон. “Он, гораздо более сильный и смелый, оставил в этом мире меня – уж вряд ли для того, чтобы я сидел в этой комнате, проклинал все на свете и ничего не делал”.

– Хорошо, я приму вашу помощь, – Кивнул Тейвон, – Но пока что у меня нет никакого плана…

– Для начала просто притворяйтесь мьертвецом, – Посоветовал Флавио, – Остальное не важно.

Тейвон с радостью бы пошел на это, если бы не Ремора. Он должен дать ей знать, что жив. Любым способом.

Наемник грациозно поднялся со стула и вернул его на место, собираясь уходить.

– Постойте, Флавио, – Позвал Тейвон.

Наемник замер на месте.

– Мне нужно дать сестре знать, что я жив. Она там наверняка с ума сходит!

– Ньет, – Коротко ответил южанин.

– Она не предаст, – Заверил Тейвон, – Реморе можно доверять.

– Она близка с Лукеллесом, – Отрезал Флавио, – Даже если она ничьего ему не скажет, он может догадаться по ее поведению.

Больше он разговаривать не пожелал. Просто ушел и закрыл за собой дверь.

Глава 29. Кирация. Монастырь Двух Лиц

Ремора потеряла счет времени. Она знала, что ей нужно вернуться – иначе Лукеллес усилит за ней слежку, и принцесса напоследок лишится даже тех последних крох свободы, что у нее были – но ноги совершенно не подчинялись. Текли минуты, а она все так же сидела на полу, прижавшись спиной к холодной каменной стене коридора, и заливалась слезами.

Сегодня ее жизнь рухнула окончательно. Сначала у Реморы отняли королевство, потом возлюбленного, а теперь – брата. Тейвон оставался единственным, за кого ей хотелось бороться. Теперь он был мертв.

Радовало только то, что скоро она отправится вслед за ним. Ее жизнь закончится, а что будет с Кирацией, ее уже не волновало. Королевство сорвалось в бездну давно, и его падение могла предотвратить только одна сила – Тейвон. Теперь его не было. И Реморы не стало вместе с ним.

Всю жизнь она считала себя сильной – по крайней мере, гораздо сильнее других женщин. Ремора умела находить нужные слова, всегда держала лицо и верила в лучшее. Она познала в этой жизни и любовь, и страх, и радость – теперь все это обратилось пеплом. В последний день своей жизни принцесса могла позволить себе быть слабой.

Поэтому она была здесь, в каком-то коридоре на нижнем этаже, почти под землей, в холоде и сырости. Она не знала, найдет ли путь назад, потому что шла сюда почти наощупь, ослепшая от слез, затмивших ей взор после известия о смерти Тейвона. Хорошо, что вездесущая охрана Лукеллеса куда-то подевалась, иначе ее заперли бы в келье и не дали даже глотнуть свежего воздуха.

На этот раз она собралась с силами и поднялась на ослабших ногах, опираясь о стену рукой. Возвращаться в свою комнату не хотелось, но Ремора понимала, что в любой момент ее могут хватиться, а Селин не сможет придумать внятный ответ на вопрос, куда подевалась ее госпожа.

Чем ниже она спускалась, тем холоднее становилось в коридорах, тем более, что на дворе стояла поздняя осень, и согреться в этом замке, по большому счету, нельзя было нигде. Ремора предусмотрительно прихватила с собой тяжелую шерстяную накидку, в которую сейчас и закуталась, бредя по незнакомым безликим поворотам. Шаги ее отражались от стен легким эхом, а дыхание вырывалось изо рта облачками пара. Только стук капель с потолка нарушал гробовую тишину. До поры до времени.

Ремора напряглась всем телом, услышав чьи-то шаги, тихие и медленные. Они смешивались со звуком тяжелых вздохов, то и дело замирали, а потом раздавались вновь – принцесса никак не могла понять, кто двигался ей навстречу. Кто-то из монахов? Шаги были слишком тихими для грубых солдатских сапог.

В любом случае, принцессе не хотелось столкнуться с кем-то в коридоре, поэтому она не придумала ничего лучше, чем вернуться назад и скрыться в одной из ниш в стене, что когда-то давно предназначалась для статуй, а сейчас была заброшена.

Ноги ее скользили по мокрому камню, но Ремора буквально вцепилась в кладку руками, всем телом прижимаясь к стене. Шаги неумолимо приближались, пока мимо нее не прошла скукоженная обнаженная фигура мужчины.

Ремора потеряла дар речи, глядя на него. Рыжие волосы, худые мускулистые плечи – это мог быть только один человек.

– Джеррет! – Выкрикнула она, вырываясь из своего укрытия. Еще никогда она не произносила это имя с такой надеждой.

Ей было наплевать, что своим выкриком она напугала ветувьяра Тейвона до чертиков. Джеррет сдавленно вскрикнул, дернулся и развернулся к ней.

– Ремора..?

Это совершенно точно был он – только почему-то голый, раненый и закоченевший от холода.

Но живой – это было самое главное.

Ремора не раздумывая стянула с себя накидку и набросила ему на плечи. Джеррет, прикрывающий руками свою наготу, сжался от холода так, что стал казаться в половину меньше, губы его посинели, а кожа была белой, как снег – одни лишь веснушки на щеках и носу.

– Ремора, где мы? Почему… почему я не чувствую Тейвона? – Зеленые глаза ошалело метались по ее лицу.

Принцесса избегала его взгляда. Хотелось разрыдаться и в то же время отблагодарить богов за то, что они оставили ей хотя бы Джеррета.

– Как ты здесь оказался? – Вместо ответа спросила она.

– Меня пытались утопить. Я очнулся в воде. Один. Без Тейвона, – Джеррет плотно запахнул накидку, – Ремора, ответь мне! Что произошло?

– Я… я расскажу тебе все, – Выпалила принцесса, – Но сначала нужно тебя спрятать. И отогреть.

*

Джеррет почти сразу пожалел о том, что предложил спрятаться в жилом крыле замка, предназначенном для монахов. Это раньше здесь было даже как-то по-своему уютно, а сейчас, когда орден оказался захвачен мятежниками, здесь царила звенящая пустота и полное запустение. Ну и конечно, холод – эту часть замка никто не отапливал, зато и не охранял, что в свою очередь уже играло им на руку.

Ремора умудрилась притащить для него свою подбитую мехом накидку, хотя Джеррет с радостью променял бы любые меха на нормальную мужскую одежду. Но приходилось довольствоваться тем, что есть – адмирал смог облачиться только в чью-то огромную рясу, найденную на дне пыльного сундука, и в королевские меха, красивые и бестолковые. В любом случае, он уже не чувствовал себя так неуютно, как полностью обнаженным, но и мерзнуть почему-то не перестал – наверное, из-за переохлаждения.

Впрочем, возможно, его трясло не поэтому, а из-за новостей, которые рассказала Джеррету Ремора – об Ингерде, Тейвоне, каком-то обряде и Нэриусе, которого черти занесли в чужой монастырь. Все это никак не желало укладываться в голове, но все-таки было правдой. Об этом говорила пустота у Джеррета в груди, которая раньше была королем Кирации.

– Так что, меня она тоже убьет, – Ремора потерла раскрасневшиеся от слез глаза, завершая свой рассказ, – И чем скорее, тем лучше.

– Но Ингерда ведь не знает, что я остался в живых, – Возразил Джеррет, – Мы можем попытаться сбежать.

– Это бред, – Покачала головой сестрица, – Лукеллес охраняет все выходы из замка. У тебя нет ни корабля, ни оружия.

– И что ты предлагаешь?

Ремора лишь пожала плечами. В этот момент в дверь тихо постучали, и сестрица поднялась со своего места. Джеррет напрягся:

– Кто это?

– Не беспокойся, это свои, – Ремора осторожно отперла дверь, – Ты ведь не хочешь умереть с голоду?

На пороге появилась Селин – целая и невредимая, с маленьким подносом в руках. Увидев Джеррета, ее и без того огромные глаза открылись еще шире, а брови взлетели на лоб. И она улыбнулась – не так, как улыбалась у него на корабле, словно сдерживаясь и боясь, а по-настоящему, широко и ясно. Джеррет и не думал, что сможет так ее порадовать.

Она бросилась к нему, напрочь позабыв про поднос и про свою извечную стеснительность. Едва Джеррет успел подняться, как девчонка уже вцепилась в него тонкими руками, сжимая в объятиях. Он обнял ее в ответ.

– Вы живы, – Прошептала она так тихо, что эти слова мог услышать только Джеррет, – Вы вернулись.

Так странно было осознавать это – то, что ты действительно был кому-то нужен. Что тебя ждали и по тебе скучали. Что без тебя кому-то было плохо.

Он смотрел на Селин и видел в ней это. Она нуждалась в нем. Она ждала его, хотя могла сколько угодно утверждать обратное.

В глазах Реморы читалось, что она с радостью заменила бы его на Тейвона – в них не было ни радости, ни удовлетворения, только грусть оттого, что вместо любимого брата у нее остался рыжий раздолбай. А Селин… желала видеть только его.

Это могло бы потешить самолюбие Джеррета – так бы и было, будь он хотя бы лет на пять моложе. А теперь ему стало не по себе. Этот восторг беззащитной наивной девчонки ощущался как удар под дых. Это было обещание. Обязательство.

Отстранившись от Селин, Джеррет улыбнулся:

– Я же обещал, что мы еще увидимся.

Девушка сияла, как начищенная до блеска монета. Она была в простом платье служанки – но в безопасности. Неужели хоть раз в жизни Джеррету удалось защитить хоть кого-то?

– Все, Селин, ступай, – Властно приказала девушке Ремора.

Девчонка замялась, словно собираясь что-то сказать.

– Да ладно тебе, пусть останется, – Как бы невзначай бросил Джеррет.

– Я… слышала новость, – Выпалила Селин. Ее кирацийский стал совсем хорош, акцент еще оставался, но произношение улучшилось в разы.

– Говори, – Ремора взглянула на нее.

– В замке говорят, что леди Ингерду убили, – Селин испуганно металась взглядом от сестрицы к Джеррету, – Ее же наемник.

– Вот видишь, – Спохватился адмирал, – Стоит попробовать.

– Это все, Селин? – Ремора не сводила холодных глаз с девушки.

Она кивнула.

– Ты можешь быть свободна.

Потупив взгляд, Селин молча развернулась и ушла. Прошло какое-то время, прежде чем Джеррет заговорил:

– Ты слишком строга с ней. Она не твоя служанка.

– Это ты повесил на шею Тейвону эту обузу, – Сверкнула глазами сестрица, – Если бы я не взяла ее к себе, она осталась бы в Кирации одна. Чем ты вообще думал, когда брал ее с собой? Захотелось поиграть?

Джеррет не ожидал от нее такой пылкой реакции на Селин.

– Не говори так, – Потребовал он.

– Еще скажи, что у вас с ней ничего не было…

– Но у нас ничего не было! – Удивился Джеррет. Неужели Ремора считала его каким-то животным, которое не может помочь женщине без закономерной платы за это?

– Тогда почему она смотрит на тебя, как на бога? Девчонка из Эделосса – на ветувьяра!

– Потому что я несколько раз спас ей жизнь, – Отчеканил Джеррет.

Из яростного лицо Реморы вдруг стало серьезным. Она заглянула адмиралу в глаза:

– Не морочь ей голову, Джеррет. И себе.

Он не ответил. Что Ремора вообще имела в виду? Селин просто была к нему привязана, и он к ней, в какой-то степени, тоже…

– Мы говорили о побеге, – Напомнил адмирал, – Смерть Ингерды нам на руку.

– Но Лукеллеса она не устранила.

Ремора все еще казалась сердитой, хотя выражение ее лица стало глубоко задумчивым. Тонкими пальцами она отстучала по колену какой-то ритм, а потом сказала:

– Ты сбежишь один.

– Нет! – Возразил Джеррет, усаживаясь к столу и оглядывая все то, что принесла ему Селин, – А как же ты?

– Мне осталось несколько дней, – Сообщила Ремора, – А Калиста как раз сможет отвлечь Лукеллеса. Надеюсь…

Джеррет схватился за кусок черствого хлеба и жадно впился в него зубами. Он не собирался оставлять Калисту Лукеллесу, помня о тех синяках, что он разглядел у ветувьяра Реморы на руках.

– Значит, сбегу с Калистой, – Пожал плечами адмирал.

– Да Калиста лучше останется с этим хряком, чем пойдет с тобой! – Едва ли не рассмеялась сестрица, – Она тебя ненавидит!

– Ремора, – Джеррет отложил надкусанный хлеб в сторону, – Нам нужно спасать Кирацию.

Он не видел другого выхода из сложившейся ситуации. Тейвона не было в живых, а значит, единственный способ свергнуть Лукеллеса – еще один вооруженный мятеж. На этот раз под началом Джеррета.

В Кирации все еще оставались люди, верные истинному королю, и всех их нужно собрать воедино, чтобы ударить по самозванцу.

– Тебе, а не нам. Теперь спасти Кирацию можешь только ты, – Безо всякой насмешки сказала Ремора.

–Да как же ты не понимаешь!? – Возмутился Джеррет, – Тейвон мертв. Теперь ты наследница престола! Я должен посадить тебя на трон!

– Именно поэтому я и требую, чтобы ты бежал один, – Ремора говорила с ним, как с идиотом, – Если я отвлеку Лукеллеса на себя, у тебя меньше вероятность быть замеченным. Если сбежим вместе, поймать могут нас обоих. И тогда уже мы ничего не сделаем.

Джеррет отхлебнул воды из глиняной кружки. Признавать, что Ремора права страшно не хотелось, но в ее словах действительно был смысл. Над Калистой Лукеллес может и сжалиться, если она будет тихой и покорной, а вот беглецов он ни за что не пощадит. Предлагая бежать вместе, адмирал подвергал наследницу престола неоправданному риску.

– Ты должен быть предельно осторожен, – Добавила сестрица, – Хотя бы сейчас, когда от тебя зависит все.

– Неужели ты переживаешь за меня? – Ухмыльнулся Джеррет.

Ремора даже не улыбнулась.

– Да, – Отрезала она, – Потому что ты безумное и легкомысленное недоразумение.

– Наконец-то мы поговорили по душам, – Адмирал сложил руки на коленях, – А то до этого я думал, что худшая черта во мне – это то, что я рыжий.

– Прекрати вести себя как ребенок! – Рявкнула на него Ремора, – Неужели ты не понимаешь, насколько все серьезно!?

Джеррет убрал с лица глупую улыбку и заглянул сестрице в глаза:

– Если ты думаешь, что я ничего не понимаю, то ты заблуждаешься. Я потерял не меньше твоего – я остался без ветувьяра, без королевства, без корабля. Да даже без штанов! – Он понял, что сорвался на крик, – И именно я должен каким-то образом все это вернуть. Но я всю жизнь разрушал, Ремора. Я громил корабли и резал вражеским морякам глотки. А строил всегда Тейвон.

Он заметил, что чем дольше Ремора слушала его слова, тем растерянней становилось ее лицо. Было даже как-то непривычно видеть сестрицу такой – не сосредоточенной и холодной, а бесконечно грустной и беспомощной.

– Я же вижу по твоим глазам, что ты смотришь на меня, а хочешь видеть его! – Не сдержался Джеррет, – И я бы тоже этого хотел – чтобы он занял мое место и разобрался в этом безумии. Но Тейвона больше нет. И я должен стать им – человеком, которым я никогда не был и, возможно, не смогу быть.

Он судорожно выдохнул и приказал себе замолчать. Слишком много необдуманных слов уже сорвалось с его языка. Они и без того никогда не были близки с Реморой – не стоило делать эту пропасть еще глубже.

– Я знаю, что ты сможешь, – Растерянно изрекла Ремора, – Только будь осторожен. Я не могу потерять еще и тебя.

Джеррет хотел бы, чтобы эти слова были правдой, но Ремора лгала. Не могла не лгать. В своей жизни она по-настоящему не любила никого, кроме Тейвона – даже Эйден не удостоился от нее такого чувства. А Джеррета она и вовсе ненавидела, но теперь у нее никого, кроме него, не осталось. Вот и приходилось делать вид, что ветувьяр брата ей хоть сколько-нибудь дорог. Джеррет не осуждал ее за это.

Он поднялся из-за стола и выглянул в окно. На улице было мерзко и сыро – совсем недавно прошел дождь, покрывший все дороги густой бурой грязью. Из этого окна не было видно ничего, кроме противоположной стены замка. Пристань была в другой стороне.

– Как здесь обстоят дела с кораблями? – Поинтересовался Джеррет, пытаясь выстроить в голове хотя бы подобие плана. Пока что не получалось ничего.

– Я… я не знаю, – Призналась Ремора, – Но… есть человек, который должен знать. И я надеюсь, он согласится помочь.

*

Стук в дверь вывел Рауда из оцепенения. Он не ожидал, что про него вообще кто-то вспомнит – с тем же успехом он мог стать призраком в этом замке – его не замечали, за ним не следили и в нем не нуждались. Капитан сходил с ума от скуки и уныния, что царило вокруг, пока кирацийцы и эделоссцы пытались сжить друг друга со свету.

Он поднялся с жесткой деревянной койки, застеленной меховыми шкурами, и с нарочитой медлительностью отпер низкую деревянную дверь.

Если бы Рауд знал, кто к нему пожаловал, он шевелился бы гораздо бодрее.

На пороге стояла принцесса Ремора – столь же прекрасная, как и печальная. Глаза ее, словно покрытые коркой льда, тут же уставились капитану в душу, вынуждая отступить его на шаг назад:

– Чем обязан?

– Мне нужно поговорить с вами, – Тревожно озираясь по сторонам, заявила она и, не дожидаясь разрешения, шагнула в его комнату.

Рауд опешил, но гостью все-таки принял. По виду Реморы было понятно, что женщина отчаянно нуждалась в помощи, но неужели ей больше не к кому было пойти?

Конечно, не к кому. Ее брата – короля – убили во время обряда, а жирного свина она явно ненавидела не меньше, чем Рауд. Но что капитан мог ей предложить?

Ремора осмотрелась по сторонам и подошла к небольшому окошку. Рауд не торопил ее – принцессе, видимо, нужно было собраться с мыслями. К тому же, капитан мог смотреть на нее вечно, лишь бы она оставалась рядом с ним.

– Я пришла просить вас о помощи, – Вымолвила она, не сводя глаз с туманной дали, что виднелась из окна.

– Что я могу для вас сделать? – С готовностью отозвался Рауд.

Он не знал, куда себя деть – усесться при гостье на стул было бы неуважением, хотя стоять истуканом посреди комнаты тоже казалось глупым.

– Я понимаю, что моя просьба прозвучит как бред сумасшедшей, – Ремора повернулась к нему, – Вы вправе отказать мне и можете даже рассмеяться мне в лицо, я все пойму…

– С чего вы взяли, что я стану так себя вести? – Не понял Рауд.

– Я пришла просить помочь не себе, – Ремора пристально посмотрела на капитана, – А Кирации. Я знаю, что вы гвойнец. Но еще вы единственный, кто предложил мне помощь в этом аду. И я подумала…

– Вы правильно подумали, – Зачем-то выпалил Рауд. Эта женщина толкала его на предательство, а он… соглашался? – Ничего, что было бы связано с интересами Гвойна, я в этом монастыре не вижу.

– Вы еще не знаете, о чем я.

– О чем бы меня не просила красивая женщина, я готов сделать это, – Решительно заявил Рауд.

Ремору упомянутый вскользь комплимент ни капельки не впечатлил. Она вообще казалась капитану ледяной статуей – прекрасной и холодной, но словно неживой.

– Я доверяю вам, – Настороженно добавила она, – И полагаюсь лишь на вашу честь. Надеюсь, у северян она имеется.

– В достатке, – Кивнул Рауд, – Так что я должен сделать?

Ему казалось, что Ремора отправляет его на прогулку по тонкому льду с завязанными глазами – она не говорила толком, чего хочет, и это настораживало. Если дядюшка узнает, что он ввязался в какую-то ерунду из-за юбки, это будет дорого ему стоить. Впрочем, Рауд и без того был по уши в дерьме – пасть ниже было попросту некуда.

– Я объяснила бы вам, но есть человек, который сделает это лучше меня. Я лишь скажу, что хочу лишить Лукеллеса трона. Он не принадлежит ему. Кирация – страна воинов и честных людей, а не лживых торгашей.

Глаза ее вспыхнули, и тут-то Рауд понял, что у этой неприступной красавицы все-таки были чувства – вот только они скрывались глубже и не показывались кому ни попадя.

Если дело состояло в том, чтобы помочь скинуть это жирное ничтожество, то Рауд согласился бы на это, даже попроси его одноглазая беззубая уродина.

– Этим мы с вами похожи, – Улыбнулся капитан, – В Гвойне тоже не терпят хитрых плутов, что наживаются на других людях.

*

Ремора повела его в другое крыло замка, предварительно объяснив, что их ни в коем случае не должна заметить королевская стража. Это проблемой не было – солдаты жирного хряка охраняли в основном периметр монастыря с улицы, а внутри они в большом количестве таскались только за королем. В нежилых коридорах вообще не оказалось ни души, и там, куда привела Рауда принцесса, было тихо и холодно, как в склепе.

Загадочный союзник принцессы, способный объяснить Рауду их план, как оказалось, ждал их в одной из келий – тесных и безжизненных комнатушек, по мнению капитана больше похожих на гробы.

Едва Ремора впустила Рауда в каморку, как навстречу им шагнул мужчина:

– Ну наконец-то!

И Рауд остолбенел. Он должен был догадаться, кто может ждать его здесь, но почему-то даже не подумал о нем.

А ведь адмирал Флетчер был братом принцессы. Или как у них там называется ветувьяр брата..?

– Капитан Орнсон, – С наигранным почтением кивнул адмирал, – Какая честь…

– Вы знакомы? – Удивленно обратилась к брату принцесса.

Рауд ответил вместо него:

– Адмирал Флетчер однажды почтил мой корабль своим присутствием…

– И поединком с вами, – Зеленые прищуренные глаза вцепились в Рауда, – Признаться, он действительно удался на славу.

Капитан решил бы, что Флетчер пытается задеть его побольнее, но на бледном конопатом лице не было и тени улыбки. Он говорил совершенно серьезно.

И это ему предстояло помогать!? Флетчеру!? Рауду захотелось развернуться и уйти, но Ремора все еще смотрела на него с надеждой, не давая импульсивной гордости взять верх.

– И что же вам от меня понадобилось, адмирал? – Позабыв о манерах и вежливости, Рауд плюхнулся на старый скрипучий стул и закинул ногу на ногу.

Флетчер выглядел до идиотизма нелепо – в огромной монашеской рясе, перевязанной на талии каким-то шнурком, со спутанными волосами и небритым лицом, он казался то ли бродягой, то ли обезумевшим отшельником. При этом выражение его физиономии его оставалось каменным – он метнул какой-то загадочный взгляд на сестру, а потом вернулся к Рауду, явно всеми силами пытаясь перешагнуть через свою парящую где-то в небесах гордость.

– Мне нужно знать, какие в местном порту стоят корабли. Вместимость, вооружение, маневренность, – Наконец сказал Флетчер, – Вряд ли это проскользнуло мимо вашего внимания, ведь так?

Теперь Рауд понял, что задумали эти двое. Флетчер каким-то образом выжил и решил незаметно сбежать в Кирацию. Пока все считают его таким же мертвым, как и Тейвона, он поднимет в королевстве новое восстание, и Рауд не сомневался, что оно будет удачным, потому что люди пойдут за ним, за легендой и героем. Таких в народе любят даже больше, чем королей.

– Одному тебе не выбраться, – Только и сказал Рауд, избегая встречаться с адмиралом глазами.

– Не понял, – Опешил тот.

– Корабль в порту найдется, но как ты собираешься набирать экипаж? – Объяснил ход своих мыслей капитан, – В Кирации тебя знает каждая собака – весть о твоем “воскрешении” облетит весь остров еще до того, как ты появишься в порту. Если ты хочешь сбежать – то только пассажиром, прыгнувшим на борт в последний момент. Только тогда экипаж никому не растрезвонит о тебе.

– И к чему ты ведешь? – Вздернул бровь Флетчер. Рауд не сомневался, что он все уже понял, но зачем-то прикидывался дурачком.

– Тебе нужен капитан, – Бросил гвойнец.

– Намекаешь на себя? – Хмыкнул адмирал, – А кто даст мне гарантию, что ты не поведешь корабль ко дну? Я разбил тебя в Талааре. Ты захочешь отомстить.

Рауду следовало бы ожидать подобной подозрительности, но вопрос Флетчера застал его врасплох. Этот рыжий бесноватый парень умел продумывать все наперед.

– Начнем с того, что я не самоубийца, – Рауд сцепил пальцы в замок, – И покушаться на тебя каким-то другим способом я тоже не стану. Ты разбил меня хоть и подло, но…

“Он одержал бы победу даже без взрыва” – признался себе капитан. Он давно думал об этом, но никак не мог обличить эти мысли во что-то внятное.

– Я переоценил свои силы и недооценил тебя, – Договорил Рауд.

Флетчер посмотрел на него – без жалости, без презрения, как тогда, на палубе “Черной змеи”, когда он сделал выбор за него и оставил капитана в живых. После того поражения Рауд только и думал, как отомстить рыжему демону, а теперь…