Петр Ингвин
Ольф. Книга первая
– Нравится? – спросил я, снижая скорость. – Считай, на американских горках прокатилась.
Спасибо, корабль, что разрешаешь такие проделки. Надеюсь, у тебя есть чувство юмора, и мои поступки со стороны выглядят забавой, а не глумлением.
Челеста поднялась, ее шатало. Переведя дух, отважная воздухоплавательница… и, моими стараниями, воздухолетательница подтянула шортики и встала рядом. Ее рука легла мне на предплечье. Ага, чтоб схватиться, если что, и больше не улететь. Все равно приятно. И еще приятнее, что у Челесты не оказалось морской болезни. Или как это называется научно, когда после воздушных ям и прочих пируэтов пассажиров летательного аппарата наизнанку выворачивает?
Сначала я показал разделенный Великим Нилом город, напоминавший раскинувшийся в пустыне муравейник, невообразимый по размерам и разворошенный. На пару секунд мы все же подлетели к выпиравшей ввысь, как шляпка недобитого гвоздя на доске, Цитадели.
Крепость на мою спутницу впечатления не произвела. Челеста уже заметила на горизонте пирамиды, тонкий пальчик восторженно указал:
– Ли!*
*(Там!)
– Как скажешь, дорогуша.
Ее рука не успела сжаться достаточно сильно, и Челесту вновь прокатило по стене. На этот раз тесемочка действительно упала. Или лопнула. Или развязалась. Не важно, подспудный результат достигнут. Челеста вскрикнула, бросаясь к кладовке, которую пришлось срочно открыть, чтобы не допустить столкновения.
Место утраченной вещицы на ладной фигурке занял созданный вчера топик – обрез футболки. Как хозяин корабля, в котором нам предстояло совместно обитать еще некоторое неизвестное время, я был доволен. Последние поступки мне, наверное, диктовало чувство прекрасного, ведь тонкая маечка на спутнице однозначно прекраснее обрывков кофты.
Все же надо ей специальный комодик для вещей организовать, чтобы по рубке не летали, а то замучаюсь на место класть. Потом еще дверь открывать-закрывать. Одни проблемы от этих девушек.
Щеки сами растянулись, как я ни старался сдержать улыбку. С другой-то стороны – проблемы приятные. Иногда забавные, а иногда…
Оставим пока такие мысли.
Командирским жестом я указал Челесте, что порвавшийся бюстик нужно убрать внутрь, иначе может упасть мне на глаза во время движения и привести к катастрофе. Не знаю, получилось ли, но спутница с предельным вниманием рассмотрела мою импровизацию и действительно убрала тряпочку в кладовку.
Мы замерли над величественным сфинксом. Вокруг рябило от мелких пирамидок и храмиков, а за спиной каменного льва с человечьим лицом в небо втыкались четыре известнейшие в мире пирамиды.
Не зря эта четверка зовется Великой. Отнюдь.
– Хочешь выйти? – Двумя пальцами я изобразил движение ногами в сторону пирамид.
– Си-си! Даккордо!*
*(Да-да. Согласна)
Челеста подскочила от восторга, даже позабыла о низком потолке. Тот равнодушно напомнил о своем существовании, хотя, как мне показалось, постарался сделать это как можно безболезненнее. По-моему, он еще и подвинулся в меру возможности.
Казалось, перевозбужденная спутница бросится меня целовать.
Не бросилась.
Я прирулил к стоянке туристических автобусов, корабль завис над непролазным песком вблизи одного из них. Песок был раскален и каменист. Поглядев на босые ноги Челесты, я отдал ей свои носки и кроссовки. Сам похожу в лесных ботинках – вполне себе такая туристическая обувка.
– И только попробуй сказать, что не твой размер.
А говорят, что женщины не дружат с логикой. Челеста острым взглядом издали оценила свойства песка, плечики передернулись, и возражений не последовало, за неимением выбора она одела то, что дают.
Никем не замеченные, мы выродились в мир рядом с туристической тропой. Красочная разноязыкая толпа подхватила нас, мы мгновенно растворились в ней: никому в голову не пришло, что еще одна парочка в джинсах и рваных шортиках – не такие же сэлфи-маны в стиле «я и пирамиды, мы и верблюд»…
А нам ни до кого не было дела. Только до чернявых ребят в светлокоричневых рубашках с автоматами – их взгляды беспрерывно выискивали возможную угрозу для национальной безопасности. Мы в категорию угрозы не попали.
Любопытно, а много в туристических толпах по всему миру таких, как мы с Челестой – странников, прибывших ниоткуда? Хорро-о-оший вопрос. Задавался ли им когда-нибудь хоть кто-нибудь?
Однажды довелось читать исследование, где вполне серьезный академик провел подсчеты, которые показали: в переполненном транспорте существуют лишние ноги. Если из поперечной площади грудных клеток и рук вмещенных пассажиров вычесть площадь, которую занимают их ступни в обуви, должно остаться много свободного места. А люди, между тем, умудряются наступать друг другу на ноги. Вывод для ученого был очевиден. Если вернуться к недавней мысли о лишних туристах в толпе, то идея не настолько бредовая, как кажется. Никто же не проверял.
Глава 4
Влезть наверх не пускала охрана. Впрочем, нам хватило низа пирамиды. Снизу вид даже масштабней. Величина древних строений, чье возведение предписывают людям, отсюда, от подножия, вызывала трепет. Когда корабль подлетал, пирамиды с высоты казались игрушечными, и совершенно не думалось так чуть позже, когда мы парили между ними и когда смотрели с высоты птичьего полета в лицо Сфинкса, где весь кораблик мог поместиться на месте отстреленной Наполеоном бороды.
Корабль тоже кто-то построил, и с создателями пирамид это могли быть один и те же люди. Или второе: одни и те же не люди. Короче, одни те же кто-то в разные времена.
Вокруг и между туристов, затрудняя проход и осмотр достопримечательностей, живописные арабы торговали всякой всячиной, мальчишки пытались впихнуть что-то в руки, чтобы объявить купленным и выцыганить денежку, владельцы верблюдов приглашали бесплатно забраться на них и прокатиться, утаивая стоимость спуска. Мы держались за руки, Челеста смеялась, ее лицо сияло.
Приятно приносить радость. Не замечалась даже несусветная жара, и усталость взяла свое намного позже предполагаемого.
В какой-то момент Челеста повернулась ко мне и прошептала:
– Грациэ Ольф.*
*(Спасибо)
Не такая уж я грация в своих ботах. А вот она вовсе клоун. Но симпатичный. Внешние причуды в виде шортов, расфуфыренных до уровня балетной пачки, обуви невероятного размера и накинутой на грудь тряпочки лишь придавали прелести содержимому этих забавных форм.
– И ты, Челеста, тоже грация, – отвесил я ответную любезность.
Кажется, попал в точку. Напарница расцвела, ладошка в моей руке сжалась еще крепче.
Насмотревшись на монументальную экзотику, мы вернулись через час, потные и довольные. Полчища туристов и торговцев не давали настоящего ощущения причастности к Великой Истории, поэтому заканчивали осмотр мы из салона, хлебая воду литрами.
Челеста была счастлива. Недавние трагические события окончательно затерлись, вытесненные новыми. Именно этого мне и хотелось, и все получилось.
После Гизы я показал Челесте другие поля пирамид в Египте – в Абу-Раваше, Завиет эль-Арияне, Абусире, Дашуре, Медуме, Завиет эль-Маитине, Даре, Тукхе, Эль-Кулае…
Хорошо быть подкованным в каком-то вопросе. Пирамиды попадали в эту категорию. Недавно я писал о них отчет по особому заказу, и большинство названий и точек на карте еще сидели в голове.
Завершилось путешествие Луксором. Вернее, завершился египетский маршрут, поскольку далее я показал нечто подобное в соседнем Судане. Нубийское наследство ушедших цивилизаций впечатляло, даже после сокрушительного для него сокровищеискательства. Как известно, всего только один европейский псевдо-ученый снес более сорока пирамид в поисках золота. Только один!
Челеста выглядела уставшей, но ликование бурлило в каждой клеточке. То садясь, то вскакивая и возбужденно прыгая по рубке, она размахивала руками, как ветряная мельница.
– Квесто э колоссале! Э фаволозо!!*
*(Это колоссально, сказочно)
– Колоссально – это да, – согласился я, почему-то чувствуя себя рядом с ней Дон Кихотом, которому надо бы убить этого превращенного в мельницу дракона, пока он не натворил бед. – Понравилась Северная Африка? Переходим к следующему пункту программы.
– Коза вуой фарэ?*
*(Что хочешь делать?)
– Как говорится, займите свои места согласно купленным билетам и пристегните ремни безопасности.
– Коза дичи? Нон о капито.*
*(Что ты сказал? Я не понимаю)
– Межгалактический лайнер класса эн-эл-о в ближайшие часы совершит посадку в замечательной и тоже очень теплой стране под названием Мексика. Нравится путешествовать? Гуд вояж?*
*(Хорошо путешествие?)
– Си-си.
– Теперь – Мексика, Сиси. Жжжж. – Я зажужжал, изображая раскинутыми руками полет аэроплана. – Летим.
Похоже, она поняла.
– Коза чи ведремо?*
*(Что мы будем там смотреть?)
– Отдыхай, коза, пока есть время, скоро опять будут пирамиды. Очень много пирамид.
Ее встревоженный взор проследил за моим указующим в будуар пальцем, стараясь найти связь с дважды прозвучавшим словом «пирамиды». Челеста вдруг побледнела.
– Ту ми мостри и пирамиди… Дэво пагарэ?*
*(Ты показал пирамиды… Я должна платить?)
Ее лицо стало серым. Взгляд провалился внутрь, позвоночник вытянулся струной, затем скрючился вопросительным знаком. Пальцы, отказываясь слушаться, потянулись развязывать имевшиеся узелки.
– Челеста, я ни в зуб ногой в твоих проблемах, – поспешил я к ней с доброжелательной улыбкой. – Но… зачем это? На тебе лица нет, а такое с таким лицом… Перестань.
На лету поймав отброшенный топик, я неуклюже попытался приладить его на место. Проще клубок гадюк затолкать обратно в корзину. Челеста, сама не своя, оттолкнула мои руки. Отпрянула. Начатое довершалось в гробовом молчании, после чего спутница встала передо мной с немым укором. В отличие от показанного мне вида, выражение лица ничего приятного не сулило.
– Эккоми.*
*(Вот я)
Цыпленок. Ну, истинный цыпленок, только обидевшийся и испуганный. Говорит, что ей девятнадцать. Это еще надо проверить. Впрочем, врать вроде бы не с руки.
– Ль уомо пропонэ э Дио диспонэ,* – прошептала Челеста, ежась от стыда.
*(Человек предполагает, а Бог располагает)
Ее ладони вскидывались в намерении прикрыться и тут же отдергивались, как от горячего. Челеста окончательно разнервничалась, руки вытянулись по швам, локти крепко прижались к бокам, а глаза зажмурились.
Передо мной словно вывесили два пылавших китайских фонарика. Брусничные бусинки венчали возведенные на скалистом постаменте курганчики, внизу дышала беспокойством дрожащая щеточка.
Тоненькие ручки. Худые ножки, больше похожие на лапки цапли. Узенькие бедра. Знаю, существует немало любителей такой фактуры, но после излишеств Сусанны, которые лезли из ладоней, как губка, если ее сжать… По сравнению с мисс Задольской тощенькая Челеста – как зеленый стручок фасоли, когда он пытается выдать себя за арбуз. Здесь и сравнивать нечего. Как узнать кратность, если на ноль делить нельзя?
Ноль? Это я тоже перегнул палку. Когда мужчина долго один, любая особь противоположного пола становится Женщиной, именно с большой Ж. И «Ж» в таком случае уже не только женщина, но и все прочее, что на эту букву. Жизнь. Жажда. Желание.
Ситуация наводила на размышления. Я полновластный хозяин положения, мое желание – закон. Напарница это понимает, просто мое предыдущее отношение внушило ей излишний оптимизм. Разве итальянская мама, как прочие мамы, не учила с детства: не разговаривай с чужими, не садись в машину к неизвестным, не принимай подарков, которые могут оказаться не подарками?
Веселенькое же у меня положение. С одной стороны – живая девушка, готовая повиноваться силе, а сила, к моему ужасу и некоторой подспудной радости – это я (инстинкты взбурлили, мысли разбежались и быстро сосредоточились на главном направлении). С другой стороны…
А что с другой? Только совесть.
Бедная девочка вызывала жалость и желание защитить. Этим и надо заняться, а не пялиться в надежде урвать выгоду там, где ее по определению быть не должно.
Глаза Челесты открылись, она смутилась еще больше. Лицо пошло пятнами, и, неуклюже переставляя коленями, моя все портившая этим поступком юнга в некой гипнотической покорности полезла в будуар.
Теперь захотелось дать ей ремня и выгнать к чертовой мамуле. В Ветхом Завете сказано: «Пришелец, поселившийся у вас, да будет для вас то же, что туземец ваш. Люби его как себя». Пусть я не религиозен, но Святые Писания не с кондачка писались, иначе не просуществовали бы тысячелетиями. «Поступай с людьми так, как хотел бы, чтоб поступали с тобой». Аминь.
А еще крестик носит. Тьфу. Особенно, когда из одежды один лишь крестик.
– Значит, так, – жестко объявил я, собрав по полу и запулив в замершую спутницу комок ее тряпок. – Сейчас ты оденешься и больше никогда не сделаешь этого… без желания или просьбы. Ясно?!
Последнее слово я выкрикнул ужасным голосом, обозленный на себя за просочившуюся перед ним оговорку.
– О капито. Нон вуои субито. Допо. Квандо ту воррай.*
*(Поняла. Не хочешь сразу. Потом. Когда захочешь ты).
Ворох тряпочек-веревочек сухим дождем осыпался на растрепанные кудряшки. Подхватив их, получившая отповедь юнга метеором забралась вглубь будуара, прижавшись спиной к стене, притянула колени к груди и, прикрывшись ими, принялась лихорадочно возвращать квази-одежду на место. Руки мелькали и возились, возникая то спереди, то сзади, то сбоку, а настороженное лицо, периодически касавшееся подбородком коленок, в упор глядело на меня. Не отрываясь. Наверно, старалось угадать истинные намерения, чтобы не ошибиться в выборе дальнейшего поведения.
Мне стало не по себе. Не столько от пронизывающего взгляда, который ничего прямо не говорил, сколько от выставленных в качестве защиты чуть разведенных голеней. Я быстро отвел взгляд. А все-таки она женщина, ерш горелый. Не маленькая девчушечка, как я упорно стараюсь себе внушить. Отвернувшись, я сел за рукояти управления и больше не обращал на соседку внимания. Не сказал ни слова. Даже когда она долго что-то балаболила по-своему. Все одно не понимаю.
Убедившись, что в обозначенной позиции ныне я тверд как кремень, Челеста успокоилась. Не знаю, как она смогла расслабиться, но едва легла с удобством – усталость с нервами взяли свое, ее глаза закрылись, и носик блаженно засопел во сне.
Вот и умница.
Всю дорогу издергавшаяся и напрыгавшаяся по камням Челеста дрыхла без задних ног, мы летели осторожно, и корабль я специально тряхнул, когда он завис прямо над Пирамидой Солнца в Теотиуакане.
Пирамид в Мексике, как говорится, до фига великого. Многие погребены под землей, затянулись джунглями и выглядят как обычные холмы. Некоторые состоят из двух пирамид – майя и ацтеков – как бы спрятанных одна в другой. Самый древние находятся в столице тольтеков Туле, они окружены многотонными каменными головами загадочных существ. Еще пирамиды есть в Чичен-Ице, Тулуме, Кобе, Эк-Баламе, Ушмале…
Челеста проснулась от толчка, всклокоченная головка поднялась и уставилась в панораму:
– Гварда!*
*(Смотри!)
– И тебе доброго денька, – сказал я. – Смотри, что у нас тут. Пойдешь?
Конечно, она пошла. Еще как пошла. Хорошая мне попалась попутчица. Бойкая. Непоседливая. Энергичная.
Вот и ладненько.
Страхи рассеялись, недавно казавшееся неизбежным после сна оказалось призрачным и нереальным, и Челеста с головой погрузилась в новое поле для впечатлений. Здесь ее восторги перешли все грани. Когда мы умаялись лазить везде собственноножно, по возвращению на корабль Челеста, слегка смущаясь, застенчиво чмокнула меня в щеку.
– Грациэ.*
*(Спасибо)
– Да ладно, чего там.
Мне было приятно. С этого момента я даже перестал хулиганить в полете с резкими перепадами скорости и высот.
Корабль отправился в те соседние места, куда туристов не пускают. Там мы снова отбили ноги, удивляясь мастерству древних. Некоторые их творения невозможно повторить даже при нынешнем уровне развития цивилизации.
– Нон ло со ке чи соно танти пирамиди. Пуре соно джа станка далле пирамиди. Грациэ Ольф.*
*(Не знала, что существует столько пирамид. Уже устала от пирамид. Спасибо, Ольф)
– Что, еще пирамид хочется? Тогда следующим пунктом программы будет Ява, – с удовольствием сообщил я, желая сделать спутнице приятное.
– Коза?*
*(Что?)
– Сама ты коза, Сиси. Остров Ява. Пирамида в Боробудуре – самое массивное и богато декорированное сооружение такого типа. Самое, понимаешь? – Я ткнул пальцем в новую точку на глобусе.
– Нон каписко.* – Челеста покачала головой, глаза моргнули, плечи виновато приподнялись.
*(Не понимаю)
– Заладила: нонка писка, нонка писка… – огрызнулся я. – Знать бы, что это и с чем ее едят, а то фантазия у меня простая, мужская, как и логика. И такое выдает… Короче, летим.
Глава 5
В дороге мы поели. Перелетать с материка на материк не такая долгая и нудная вещь, если включить автопилот, то есть довериться кораблю и попросить его быть с пассажирами поаккуратней. Усталая Челеста глядела в окно на облака, что проносились сначала вниз, затем вверх. Она по-прежнему сидела в будуаре, обняв колени, темные локоны свесились на лицо, глаза устремлены вдаль, где нет ничего, кроме пустоты и холода. Что творится в кудрявой головке? Попасть в такой переплет и остаться в себе не каждому по силам. Со своей стороны я старался помочь в меру человеческих возможностей и зачеловеческих невозможностей, которые предоставлял корабль.
Меня немного тревожило, что можем столкнуться с самолетами. Наверное, зря – корабль должен реагировать, и если выбраны такие маршрут и высота, значит есть гарантия безопасности. И нечего нервы портить из-за ситуации, с которой нам ничего не поделать. Имеется выбор: лететь в корабле по его прихоти или сидеть дома. При таком раскладе решение очевидно.
Летели мы не зря, пирамида поразила. Поразила не только несоответствием изысканного каменного убранства и окружающей дикости, сколько неверием в его нахождение именно в этих заброшенных людьми местах. Убедившись в отсутствии посторонних глаз, мы высадились сначала на первом широком основании, потом на пяти многогранных ступенях и, в заключение, на верхней из трех округлых площадок, где потрогали все собственными руками.
– Баста. – Цаплеобразные ножки подкосились, Челеста без сил опустилась на изукрашенный камень. – Аббастанца пер одджи. Соно станка.*
*(Хватит. Достаточно на сегодня. Я устала)
Первое слово я понял. Время позднее, впечатлений на сегодня более чем достаточно. Все логично.
– Вольо дормирэ.* – Ладошки Челесты сложились у щечки под склоненной набок головкой.
*(Пора спать)
– Прилечь хочешь? Нет проблем.
– Ма прима фаччо ля дочча.*
*(Сначала хотела бы принять душ).
– Какая доча? – оторопел я.
– Лаварси. Баньярэ. – Жестами Челеста изобразила нечто вроде плавания. – Ун аква. Э уотер.*
*(Помыться. Купаться. Вода)
– Поплавать? – сообразил я, тоже весь насквозь потный и пыльный. – Да сколько угодно.
Мы отлетели подальше в джунгли, корабль принялся нарезать круги в поисках подходящего водоема или морского пляжа.
– Гварда!*
*(Смотри)
Я притормозил. Вообще, бесшумный ракетосамолет с возможностями вертолета – мечта человечества. А если вспомнить о еще двух чудесных качествах – что он, во-первых, невидимый, а во-вторых, мой… Короче, жизнь прекрасна, и если кто-то возразит, значит у него нет такого невидимого ракетовертолета. А у меня есть. Потому и.
Челеста указывала вниз, под деревья. Там похрустывал чем-то для себя вкусненьким крупный кабан. Он совершенно не замечал, что рядом находится кто-то невидимый.
– По мясу соскучилась? – Честно говоря, это я соскучился по ядрено пахнущему куску истекающего жиром жареного мяса. И предложение не заставило себя ждать. – Поохотимся?
– Коза?*
*(Что?)
– Кабан!
Не вдаваясь в дальнейшие объяснения, я достал из кладовки карабин. Челеста удивленно наблюдала, как мои пальцы с привычной сноровкой снаряжают магазин. По окончании работ взгляды встретились.
– Держи. Да, это тебе. – Я передал оружие Челесте.
Но прежде, чем окончательно доверить его хрупким ручкам, пришлось провести инструктаж-пантомиму, а потом самолично взвести предохранитель – Челеста не поняла из моей невразумительной суеты, зачем это нужно. Но главное – не направлять в меня – осознала и даже показала, что вот этого (специально направила на меня) нельзя делать ни в коем случае.
Я нацепил перевязь с колчаном и взял блочник.
– Пошли? Гоу, коза, гоу!*
*(Пошли)
– Алла качча? Ва бе,* – смело кивнула напарница.
*(Охотиться? Конечно)
Неплохо. А нам втирают, что все европейки помешаны на вегетарианстве и охране животных. Или Челеста храбрится, стараясь делать то, что нравится мне?
Прицел карабина уставился на мирно жевавшее и ни о чем не подозревавшее животное. С оптикой промахнуться с такого расстояния невозможно. Чувствовалось, что Челеста выстрелит, едва я открою проем. Хорошее качество. Себя в обиду не даст. Вывод: не столь уж беззащитное создание поселилось у меня на корабле.
Снова «у меня». Ох-ох-ох.
– Нечестно. Это будет убийство.
Перехваченный моей рукой ствол взметнулся вверх. Так, не опуская ствола, я вывел Челесту из корабля под темнеющее небо, а когда отпустил, карабин продолжил смотреть на кроны деревьев.
Кабан был животным, но дураком не был. Повернутый в нашу сторону круглый глаз заметил чужаков, но в ту секунду в место, где я подозревал у мохнатого зверя сердце, уже летела стрела.
Все вышло не так, как думалось. Да и думать стало некогда. Вместо того, чтобы удрать, как сделало бы любое мыслящее существо вроде меня, раненая зверюга бросилась на нас.
– А-ааа! – Джунгли потряс истошный девичий вопль, подняв стаи птиц, о которых мы даже не подозревали. Грохнул выстрел. И еще. Еще. Еще.
В холку мчавшегося кабана воткнулась вторая моя стрела. А толку? Челеста положила в него один за другим все заряды, машинально продолжая и дальше бессмысленно щелкать спусковым крючком, а зверь по-прежнему приближался, жутко всхрапывал и грозил оказавшимися совсем рядом громадными клыками.
Мы стояли рядом, но последний прыжок агонизирующего животного пришелся на застывшую с открытым ртом Челесту. Я с ножом бросился сбоку, толкая могучую тушу в сторону и раз за разом вспарывая жесткую шкуру проворачивающими ударами. Рука продолжала бить еще долго, не понимая, что дело кончено. Кабан издох.
Колени у меня дрожали, лицо и тело обтекали кровью. На шею мне, поднявшемуся в таком виде, с рыданиями бросилась Челеста.
– Все, девочка, все кончилось. Все хорошо.
Я погладил ее по кудрявой головке… и чуть не упал. Кровь на мне оказалась не только кабанья, левая рука безжизненно провисла, по телу прокатилась волна раздирающей боли. Оказывается, зверь много успел, прежде чем испустить дух. В горячке событий я даже не заметил.
– Помоги, пожалуйста.
Слова оказались понятными без перевода. Мою талию обвила теплая рука, и, придерживая, Челеста ввела меня в корабль, где бережно уложила на постель.
«Лечить», – приказал я.
Сумасшедшими глазами Челеста наблюдала, как на мне затягиваются раны. Опомнившись, я отворил проем:
– Выйди!
Надо было сразу вытурить ее наружу.
– Фуори?*
*(Туда?)
– Си, коза, все правильно поняла. Давай, шевели ластами.
Поджав губу, она подчинилась. Я долечился, вызванный душ смыл кровь.
Челеста удивленно осмотрела меня, чистого и здорового, и только развела руками.
Готовить добычу она отказалась, вместо этого ушла и долго сидела в корабле, пока я натаскивал дров, разводил костер и готовил вертел из подручных материалов. Опыта приготовления цельных туш у меня не было. Времени на освежевание, потрошение и размещение над костром ушло неимоверно много. Когда я вошел в корабль за солью, лежавшей в кладовке со времен бегства из землянки, Челеста спала. Веки ее нервно дергались, что-то снилось.
Будить? Не стоит, сон – лучшее лекарство от хворей и глупых мыслей.
Ужин прошел в одиночестве. В одиночестве – если не считать многих глядевших на меня из джунглей глаз (как мне казалось) и непрекращавшегося шороха, а также стука, хруста, хрипов, стонов и взвизгиваний. Возможно, за ближайшими деревьями еще кто-то кого-то ел.
Не осилив больше одного куска (оказалось, что снаружи мясо подгорело, а внутри осталось сырым), я отрезал для Челесты достаточно съедобный ломоть, достал из кладовки несколько ее тряпочек, чтобы переоделась из грязного, когда проснется, и тоже отправился спать.
Спалось божественно. Насыщенный выдался денек.
