Петр Ингвин
Ольф. Книга первая
Глава 6
Я снова сидел в землянке, без еды, с жалким остатком вещей, хмурый и злой. Даже спичек не было. И телефона. Все – там, в проклятой Хижине, гром ее разрази, ловушку для лесных недоумков. Все сгинуло в потустороннем мире, портал надежно захлопнулся. Здесь у меня остались одежда, нож, удочки, котелок, ведро и мыло. Робинзон, дубль два.
Мечтал жить по-новому? Получите.
Факт, что я остался без спичек, бросил меня к кострищу – раздувать прогоревшие угли. Упс. Видимо, я слишком долго ругался с неотворявшейся Хижиной. Ни одной искры не вспыхнуло, а недавнее мытье пошло прахом – лицо и волосы покрылись слоем пепла, сделав меня похожим на коренного жителя ада, какими их изображают старинные иллюстрации.
Весь на нервах я отправился на рыбалку – совместить три дела. Рыбы наловить (хотя, говоря по правде, на фига она мне, если спичек нет?), понаблюдать за исчезнувшим порталом, не так давно носившим теплое имя Хижины, и просто посидеть, подумать. Последнее было наиважнейшим.
Если хватит сил, помыться можно в речке. Жаль, что потом согреться не получится. Отложим, пока не припрет.
Рыбка не ловилась. Мысли не думались. Только ругалось хорошо – долго и многоуровнево. К сожалению, это было неконструктивно и к исправлению ситуации не располагало. Даже к ее пониманию. С трудом прекратив крыть последними словами себя и создавшую меня природу, я принялся задавать вопросы. Куда сгинули мои вещи? Вообще, что это было, дьявол его подери и покроши на мелкие полосочки? Я ведь понятия не имею, что это за штука. Но как же было здорово ощущать себя ее хозяином. «Пить хочу!» – и тебе питье… «Спать хочу!» – и кровать…
Лампа Аладдина, безвозвратно утраченная. Выпущенная из рук Емелина щука. Золотая рыбка, выполнившая три желания и махнувшая на прощание хвостиком.
Теперь не важно. Неизвестная штука, будь она трижды сказочной и четырежды инопланетной, сгинула вместе с моими вещами. Поблагодарю судьбу, что не со мной.
А любопытно, куда забросили бы меня обстоятельства. С кем познакомили бы. Чему научили.
Хватит сослагательного наклонения, нужно смириться, что я потерял Хижину. Допускаю, что вернулись загулявшие хозяева и провалились через подпространство в свои галактические тьмутаракани. Но если так, если они откуда-то вернулись в Хижину… то откуда? Что они в наших лесах забыли? И еще одно: мудрый хозяин не оставит ценную вещь без присмотра. Тем более, никто не даст штуковине, на которой прибыл в другой мир и, соответственно, собирался вернуться обратно, подчиняться аборигенам.
Опять же – мои вещи внутри. Тот, кто забрал Хижину, должен увидеть, что в ней обосновался новый житель. Неужели нельзя было чужое вернуть? Еще я был бы не против, чтобы нечеловеческие существа поизучали меня, скажем, на предмет разумности. Ради знакомства с иным разумом я на многое пойду. Только непохожа их разумность на нашу, если допускают логические ляпы вроде передачи власти постороннему, пусть даже на время.
В таком случае, Хижина могла быть обычным автоматическим зондом. Сделала свое дело и растворилась в небытие, теперь ищи-свищи ее в другом времени-пространстве. Узнать бы, какое такое дело у нее здесь было и куда она с результатами отправилась.
Кстати, а кто сказал, что Хижина куда-то отбыла? Может, она опять затаилась, и нужно очередное волшебное слово произнести? Я превратил бесплодную ловлю и вновь переправился на плотике к исчезнувшему порталу.
– Откройся! Оупен! – говорил, молил, требовал я и даже ругался, пробуя все, что мог придумать. – Сим-сим, муть твою через плечо и едондер через коромысло! Родненькая, миленькая, ну пожалуйста, смилуйся, приоткрой дверочку…
Фигушки. Штука исчезла со всем моим скарбом окончательно. Я пересек речку обратно на свою сторону и на прощание еще раз окинул взором былое пристанище чуждой цивилизации. Порыв ветра нес сухую листву, и взгляд, помнивший, где искать возможную преграду, увидел ее – слегка колыхавшийся в воздухе прозрачный овал, вроде бы пропускающий листья… а вроде и нет.
Не овал, а горизонтально лежащий эллипс. Значит, не зря летающие тарелки дисками изображают? Кто-то их уже видел и, возможно, пользовался?
Не менее шести метров в длину, около трех в высоту. Ни за что не заметить, если не знать что и где искать. Помещения внутри чудо-диска от одной гнутой стенки до другой составляли примерно четыре, максимум пять метров, значит здесь явно не четвертое измерение. Наше оно, родное, только замаскированное. Камуфляж – высший класс. Ощущение создавалось, что листва действительно летела сквозь – если, повторяю, не знать о том, что ищешь.
Я вновь переправился к обнаружившейся находке. Вот же она. Можно пощупать, можно обойти, только внутрь почему-то нельзя попасть. Ни одно из вновь повторенных заклинаний не сработало. Не солоно хлебавши, я раздраженно запустил в некоммуникабельное НЛО прибрежным голышом.
Полная иллюзия, что тот пролетел насквозь и грохнулся на землю с другой стороны. Или не иллюзия?
Я не поленился, обошел. Камень лежал там, где и должен. Пролетел сквозь?!
– Ага! – взбодрился я и, разогнавшись, попробовал повторить полет камня собой.
Прыжок вмял меня в преграду и отбросил назад.
– Что б тебя разорвало на мелкие кусочки! – вырвалось у меня при встрече копчика с почвой.
Стоп, ругаться нельзя. Мало ли, вдруг оно поймет буквально. Или, что еще хуже, поймет правильно и обидится. Я потер саднившую задницу и сменил тон:
– Прости, дорогуша, кретина неразумного. Здоровья тебе и долгих лет. И если слышишь, может, пустишь постояльца недавнего?
Нет.
Ладно. Подумаем еще. Пропускает только неживое? Будем экспериментировать. Жаль, что у меня нет ни лука для охоты, ни рыбы. Даже кузнечики свое отскакали.
Я залез снизу, как автомеханик под машину, и поводил рукой. Под замаскированным диском между его дном и травой была пустота. У меня волосы зашевелились. Так не бывает. Почва не примята, каждая травинка на своем месте, а прямо над всем этим – неизвестное нечто, которое не пропускает внутрь. Висит, как магнит над другим магнитом.
Осенила новая идея. Я зачерпнул воды и плеснул на незримую преграду. Точнее, внутрь нее.
Вот это эффекты, куда до них нашим компьютерным. Наши только изображают реальность, здесь вода по-настоящему оказалась внизу. Но не сразу. Хотя иллюзия полета капель, признаюсь, выполнилась на «отлично», не придраться. Круто. Как говорится, не верь глазам своим.
Взгляд упал на тяжелую заковыристую корягу. Я запустил ею в Нечто. Как и камень, она пронеслась насквозь и упала с другой стороны.
Пропускает только большие неживые предметы? Или настоящим хозяином выставлены именно такие настройки, и при желании их можно менять? Эх, знал бы я, когда оно меня слушалось.
Еще час возни с хижиной-невидимкой ничего не дал, она не поддалась ни на одну из моих провокаций. Нужно вернуться сюда завтра с новым снаряжением. Например, хотелось испытать нечеловеческую штуковину огнем.
А спичек-то…
Проблему номер один – огонь – нужно решить в первую очередь. Я отправился за спичками. Не в деревню, не дурак. Чужака заметят, возникнут вопросы. Надо идти к трассе.
Едва непролазная дремучесть перетекла в некое подобие проходимости, посреди охотничьей тропы обнаружился засевший в грязь внедорожник. Черный, массивный, грозный. И совершенно беспомощный. Из-под колес постреливали в сторону деревьев коричневые ошметки, насилуемый мотор огрызался. Водитель безуспешно пытался вызволить неуместного в живой природе стального мастодонта из лап матери-земли и препроводить к отчиму-асфальту.
В машине был только водитель. Ненамного старше меня, он выглядел совершенно дико в этой глуши – в белой сорочке, при галстуке, в некогда начищенных до блеска штиблетах. В таком виде – на джип-триал? Или что там еще понадобилось ему вне дорог и поселений. Ладно бы, если б на романтическое свидание на природу – к речке там или на пикничок, но некой особы, ради которой стоило лезть в дебри, в салоне не наблюдалось. Все населенные пункты, где могла жить зазноба, тоже остались позади, дальше сплошные леса. Такое ощущение, что мужик выбрал направление и поехал, пока дорога не кончится. Знаю, бывает такое настроение. Или он мог на спор в грязь полезть. Не буду гадать, лучше воспользуюсь подарком судьбы.
– Помочь? – осведомился я, выходя из леса.
Водитель смерил меня быстро угасшим взглядом. Ну да, не бугай из породы тяжеловозов, такая уж у меня конституция. Парень как парень: охотничий камуфляж, свитер, высокие гов… грязедавы. Пятнистая бандана прикрывала отросшую копну волос. Нос курносый, глаза серые. Судя по вторично поднятому и уже с другим выражением просканировавшему меня взору водителя, все это запечатлелось в его мозгу, как на фотографии. Наверное, в органах работает, именно там учат смотреть т а к – чтобы наизнанку выворачивало. И почему-то сразу чувствуешь себя виноватым.
– Чем здесь поможешь? – Он проскрежетал зубами, покосился на навигатор и обреченно врезал кулаком по рулю. Тот со злобой тявкнул в ответ. – И понижайку, и блокировки включил, без толку.
Похоже, с внедорожной техникой он не дружил. Я далеко не специалист и даже не любитель, но не назвал бы ситуацию безвыходной. Как бы глубоко машина не засела, спасение есть, и называется оно – лопата. Другое дело, что человек при галстуке и в остроносых штиблетах, который приобрел колесный танк стоимостью много миллионов, с собой обычно возит шампанское, а не вышеупомянутый инструмент.
– Недавно за рулем?
Мой вопрос вызвал лавину возмущения, которое быстро перетекло в оправдания:
– С восьми лет! Но! Я пятикратный чемпион по ралли! Я гонщик, а не дерьмолаз!
– Чего же влез в это корыто? – Я легонько пнул по засевшему колесу.
– Лучше платят. Не представляешь насколько. – Собеседник протянул мне руку. – Артем.
– Олег.
Рукопожатие скрепило знакомство.
– Вижу, ты в этом разбираешься, – в голосе Артема появилась надежда. – Что порекомендуешь?
Я обошел вокруг трех тонн железа, пластика, кожи и резины, на которые обиделась тракторная колея. Вручную не вытолкать, козе понятно. Была бы это легковушка или паркетник – без трактора не обойтись, но полноценный рамный внедорожник – танк на колесах!
– Электронных душителей отключил? – Я припомнил подсмотренное и подслушанное на джиперских покатушках.
– Сразу как только увяз.
– Раньше надо было.
Артем развел руками.
Черный монстр не сидел на брюхе, что хорошо, но все четыре залепленные грязью гладких окружности (сейчас их стыдно называть колесами) вертелись на месте, как пропеллеры самолета. Резина забилась глиной настолько, что превратилась в коричневые обмылки.
– Давление в шинах спускал? – продолжил я, чувствуя себя профессионалом по сравнению с попавшим не в свою тарелку горе-чемпионом.
Брови Артема освоили скалолазание:
– Колеса разбортируются.
Как говорил Козьма Прутков, узкий специалист подобен флюсу. Не хотелось, чтобы однажды такой Артем погнался за мной по ровной дороге, но сейчас я чувствовал себя королем.
– Спусти до одной атмосферы. Можно до ноль-восемь. При вращении грунтозацепы самоочистятся…
Лицо Артема посветлело:
– Пятно контакта увеличится, появится шанс. Если не засядем окончательно…
Проведя нехитрую операцию, он осторожно нажал на газ. Я подкидывал ветки под колеса, едва уклоняясь от периодических грязевых фонтанов. Дело пошло. Порычав и поругавшись, а также выпустив на волю заволокшую полнеба вонючую струю, огромный скунсогиппопотам выполз на твердую поверхность.
– Спасибо! – Артем махнул мне из-за приопущенного стекла.
Внедорожник аккуратно развернулся по всхлипывающей топи, жадно чавкавшей в надежде вернуть добычу.
– Не за что. Спичек не одолжишь? Мне с собой надо, хотя бы несколько.
– Зажигалка подойдет?
– Конечно, если не жалко.
Получив желаемое, я ответно помахал рукой, и меня вновь поглотили дебри. Правда, уши еще долго слышали мат Артема, крывшего не везде присутствовавшую в этой «сраной провинции» сотовую связь.
Перед глазами снова пронеслись события последних месяцев. Эх, Вадик, Вадик, зачем приперся домой не вовремя? Находился бы в рабочее время на рабочем месте и был жив-здоров, а девчонка не выдумывала бы про щеночков, Сусанна продолжала бы пользоваться моими услугами в качестве разгонщика скуки, а я…
Мысль оборвалась: у землянки меня ждал сюрприз. Толпа народа. Толпа не толпа, а несколько представителей исконно городского населения слонялись по местности, что-то высматривая и вынюхивая. Все, как на подбор, в черном, при галстуках и по размерам не меньше серванта с антресолями. Каждый. Целая секция мебельного магазина в гостях у предков. Имеются в виду окружающие дубы.
Заныло в районе души, и она мгновенно переместилась в нижние сферы. Не зря Артем так матерился.
А не приятели ли это утопшего? Они городские, и тот явно был городской.
– Где он, мать-перемать?! – гремел по лесу гнусавый командный голос. – Его телефон отключен. Ты же головой ручался!
Уже выучивший местность как свои две ноги и прочие пальцы, кружным путем я просочился по бурелому к чудесному местечку – видимость отсюда прямая, слышимость достаточная, и убегать, если понадобится, есть куда.
– Ручался, – послышался виноватый голос не видимого мне Игорехи. – А что я мог сделать? Механическую зарядку только вчера нашел, отдать не успел. Следить что ли?
– Значит, следить! Прежде, чем мне за него башку оторвут, я тебя псам скормлю, ты меня знаешь.
Выговорившись, гнусавый снизил тон до дружески-доверительного:
– Прости, накипело. Не представляешь, сколько на карту поставлено. Давай рассуждать логически. Куда он мог пойти? По работе к кому-то мог? Он же по линии загранпутешествий подрабатывал, а у тех, кто туризмом занимается, возможности неимоверны. В какой стране его теперь искать?
– Не надо нигде искать, здесь он где-то, поблизости. Далеко не уйдет, да ему и не к кому идти, мы с ним об этом не раз говорили. Видите, он костер жег совсем недавно. Мылся. Ведро мокрое и мыльное. Вон его бирюлька на ветке висит.
Бирюлька – это снятый во время мытья медальон, забытый на ветке, когда мысли витали в облаках и других эмпиреях. Тот, что достался от утопшего парня. Который очень старался спасти его от противника. Вопрос: почему?
И тут меня словно метеоритом прикокошило. Мозги инеем присыпало. А если медальон – ключ от двери в Хижину? С ним я право входа имел, без него – нет.
Тогда тот парень… Выходит, он тоже имел отношение к тарелке-невидимке? Знал, что к чему. Иначе не стал бы спасать медальон.
Стоп. Еще раз. Загадочный медальон принадлежал парню, которого угробили двое деревенских. Угробили не просто так, а за что-то конкретное. Узнать бы.
Кстати, их знает Игореха, они все вместе гоняли ночных плясуний. Вот ниточка, что приведет к разгадке. Но в сложившихся обстоятельствах…
Теперь бывший сослуживец – враг. Почему он предал меня?
Вопросы. Я обязательно найду на них ответы. Потом. А пока…
Ноги сами поволокли упиравшийся разум в сторону землянки. Не в самое пекло, а за поленницу, где я мылся.
– Кирилл Кириллыч, Артем дозвонился! – раздался очередной голос. – Наш подопечный недавно у машины ошивался, спичек просил.
Кирилл Кириллович? По словам Игорехи – мой адвокат!
– И? – Гнусавый насторожился.
– Ушел обратно в лес.
– А Артем что? Сам задержать не мог?
– Говорит, что нанимался водителем. Каждому платят за свое.
– Я ему припомню. – Гнусавый, названный Кирилл Кириллычем, нехорошо выругался.
– Спичек у него как у Бога возможностей, – сообщил Игореха. – Я на год снабдил.
– Выходит, раскусил он нашу игру? – громко осведомился Кирилл Кириллович. – Что его насторожило? Может, ты сболтнул что-то?
– Да вы что? – открестился мой двуликий сослуживец, к которому, очевидно, был обращен вопрос. – Я его последняя надежда.
– Куда он может податься еще?
– Некуда ему, – с ноткой обрадовавшей меня печали пробубнил Игореха. – Здесь единственное убежище, где никому не взбредет в голову его искать.
«Никому не взбредет в голову его искать». Ну-ну.
– «Ушел по делам, – процитировал или зачитал вслух гнусавый голос. – Некоторое время поживу в другом месте». В другом!
– Да нету у него другого… – попытался доказать истину Игореха.
Кирилл Кириллович думал недолго.
– «Ушел по делам». Представляю, какие у него дела. Так, всем, отсюда цепью – в сторону машины. Если не найдется, потом к трассе. Прочесать все. Из-под земли достать.
Инородные для леса люди в черном ломанулись в чащу. Ломанулись – не преувеличение, именно так, в прямом смысле, только треск стоял. Одно слово – шкафы, хоть и люди. Только последний, самый хлипкий (размером всего с комод) замешкался, вернувшись к поленнице за моей «бирюлькой».
Снова мои ноги соображали быстрее мозга. Несколько шагов-прыжков, и меня взметнуло на верхушку дровяной кучи, где подхваченной сверху увесистой чуркой я ударил в успевший выскочить из кобуры направляемый мне в грудь пистолет.
Грохот потряс лес. Пуля попала в чурку. Чурка – в грудину чересчур умного товарища. Прихватив медальон и выпавший из чужих рук пистолет, я бросился наутек.
Вектор треска позади меня резко сменился.
– Не стрелять! – вопил Кирилл Кириллович, радуя мне душу.
Погоня. Куда же без нее в наше нескучное время. То тебе что-то от кого-то надо, то кому-то от тебя. Первый прием карате – суметь убежать. Каратист из меня никудышный, но когда на кону жизнь… Теперь могу с гордостью заявить: эстафета по непроходимому лесу, то есть бег с препятствиями, где в качестве эстафетной палочки собственная шкура – мой конек. Хотя, возможно, дело в форе, которую на пересеченной местности лесной костюм даст любому классическому. Он и дал.
Раздался очередной грохот, сорвавший с деревьев птиц. Одновременно рядом со мной свистнуло, а впереди чмокнуло, осыпав корой вековой сосны. Трансформатор, именуемый сердечной мышцей, едва не перегорел от избыточного напряжения, но, к счастью, ноги продолжали думать за остальной организм. Справлялись неплохо.
– Живым! Живым, я сказал! – снова дал мне шанс родимый Кирилл Кириллович, отставший от остальных.
Новых выстрелов не последовало. Не покидало ощущение, что сзади на меня гонят стадо бизонов. Засевшее в бункер сознание подкидывало неаппетитные картинки, извещавшие о последствиях встречи в пункте «С» несущегося в точке «А» меня и быстро приближавшегося из точки «В» фыркающего галопирующего стада. Такая вот задачка со многими неизвестными в начале и плачевным результатом в конце.
Руки вспомнили про то, что сжимали. Спешно нацепив на грудь медальон, я передернул затвор трофейного пистолета, обернулся, и вся обойма унеслась в преследователей.
На секунду воцарилась непредставимая невыносимая тишина. А я бежал дальше.
– Чего встали, считать не умеете? – перешел на контральто Кирилл Кириллович.
Бизоны задним числом пересчитали выстрелы, погоня возобновилась.
Лес кончился. Кусты. Спуск. Речка. С отчетливым бульком закинув пистолет в воду, я кинулся ничком на поджидавший плотик. Гребки взбили ледяную пену, ноги намокли, а шум позади приближался со страшной скоростью.
Громко высказав все, что думают о моей ни к чему не причастной маме, пусть земля ей будет пухом, чернокостюмные гориллы скопом грохнулись в воду. От случившихся волн меня едва не снесло с плотика. Зато подтолкнуло к другому берегу. Спасибо, однако.
Кирилл Кириллович в реку не полез, Игореха вообще не появился на берегу, остальные гребли, проклиная неудобную одежду.
Выскочив на противоположный берег, я достиг Хижины и взвыл трясущейся душой, теребя в руке возвращенный дорогой ценой медальон:
– Откройся! Прошу! Умоляю!
Чудо свершилось, в воздухе образовался знакомый проем.
– Хозяин не вернулся? Тогда я буду за хозяина. Закройся! Сделай невидимым и неслышимым, не дай им на нас наткнуться! Открой панораму! – выпалил я, мешком валясь внутрь.
Грудь вздувалась, ноги подкашивались, я практически рухнул в настенную выемку, игравшую для меня роль кровати.
Взобравшиеся на берег преследователи пронеслись мимо. Лица удивленно оглядывались, выражение соответствовало эмоциям любой мебели, обнаружившей, что мир не так прост, как представлялось до сих пор.
Я впал в транс. Взгляд остановился, рот открылся, дыхание напоминало землетрясение. Несколько проведенных на полу бесконечных секунд частично вернули к жизни, но первый же новый шорох заставил тело подскочить. С луком в руках я забился в угол кровати и прислонился к теплой стене, ласково огладившей меня благожелательной волной.
И тогда я почувствовал себя в безопасности.
