Петр Ингвин
Ольф. Книга первая
Тыщ!!!
– Да! Да! Ух! – вторили мне умопомрачительные взвизги. Ох, Сусанна, Сусанна, я же собирался только…
«Но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона, находящегося в членах моих…»
Сусанна вдруг обернулась чуточку назад, на меня, напирающего сзади. Сейчас узнает… заорет… Бежать в таком состоянии, прошу прощения за каламбур, я был не в состоянии.
Нет, в едва подсвеченной из щелей темноте она не узнала меня, просто не увидела, зато как почувствовала – давящего, сгребающего, исходящего неуклюжими попытками отворить ключом целебные подземелья. И я, не знаю как, желая и не желая, зовя и проклиная, провалился в нее, будто ногой в зыбучий песок.
– Сусанна…
– У-ууу!
Вскинутое лицо. Дрожь. Закрытые глаза. Как же незабываемо знакомо. Какое сногсшибательное дежа-вю… «И дана мне трость, подобная жезлу, и сказано: встань и измерь храм и жертвенник. А внешний двор исключи и не измеряй, ибо он отдан язычникам…» Меня трясло. Миллионы взметнувшихся воздушных шаров заполнили пространство закрывшихся глаз от края до края, в стороны и внутрь. Расплавленные мысли ожили и поскакали восторженными зайчиками. «И явилось знамение – жена, облеченная в солнце. Под ногами ее луна, и на главе венец из двенадцати звезд. Она имела во чреве и кричала…» Меня выгнуло, я заорал – громко, с переходом в рык. Рык сменился воем. Вой – горловым клокотанием. Крик агонизирующего тиранозавра постепенно перешел в мычание, в утробное урчание и умер на полузвуке.
И – новый крик:
– А-а!!! Кто это?!!!
Весь мир – обалделые глаза вывернувшейся на сто восемьдесят градусов Сусанны.
Голос парня:
– Что случилось?! Развяжи!
Не завидую ему. До подружки вдруг дошло, что привязанная игрушка – единственный защитник в этой ситуации. Она сдернула с его глаз повязку.
– А-а!!! – добавилось еще одно абсолютное непонимание.
– А-а!!! – Это уже я – выскакивающий, хватающий с пола одежду и улепетывающий в направлении кухни.
Сзади, размахивая кулаками, догоняла злобная фурия. Квартира превратилась в дурдом. Топот. Вопли, как у индейцев, ступивших на тропу войны. Я удираю. Сзади меня колотит по спине разъяренная Сусанна. В проносящемся мимо зеркале видно, как бессмысленно таращившийся кавалер, наконец, понимает ситуацию, его вздувшиеся мышцы рвут шелковые путы. Кажется, вместе со спинкой кровати. Но это уже не мои проблемы.
Закрыть за собой дверь в кухню я не успеваю – Сусанна вваливается следом. Меня едва не опрокидывает тараном несокрушимой мякоти, подкрепленным инерцией остальных десятков килограммов. Оттолкнув Сусанну, в последнюю секунду вцепившуюся мне в волосы, я все же защелкиваю ручку двери. Попытка подпереть плечом не удается – меня сносит могучим приложением массы с другой стороны.
– Полицию! Полицию вызывай! – визжит Сусанна, царапая мне все, до чего дотягивается.
Чувствую, серьезный разговор о документах сегодня не получится, поэтому я отдираю от себя когтисто-клыкастую мегеру, подхватываю выпавшую в борьбе одежду и впрыгиваю на подоконник. Напоследок – победный возглас:
– Я еще вернусь!
И – прыжок в окно, провожаемый неверящим взглядом двух тазиков, что еще недавно именовались глазами.
Глава 9
Спасший меня корабль сел в чистом поле за городом. Я рухнул ничком, глаза долго и тупо глядели перед собой. Не скоро получилось настроиться на сон – беспрестанно ворочаясь и вспоминая, я походил на закоротивший вентилятор, который дымит, искрит и даже как-то вертится, но дует куда угодно, только не в нужную сторону. Вспомнить, как ни крути, было что. Оттого и не спалось. Впрочем…
Пробуждение сначала вызвало недоумение: «Где я?» Постепенно в мозгу прояснилось, но позитива это не добавило – перед внутренним взором всплыли картинки недавних событий, от которых бросало в краску.
Время шло, я привел себя и мысли в порядок, вчерашнее приключение перестало волновать кровь. Осталась лишь кислая улыбка и тревога за свое поведение – я поражался собственной безответственности. Понятно, что на новый визит к Задольским я не решился. Не сегодня. И не завтра. Потом. Открылись фантастические возможности, а я зачем-то лезу на рожон, ища приключений на свой тыл и на чужой. Глупо, если сказать мягко.
Я с удивлением оглядел себя. Расцарапанная кожа… заживилась, от вчерашних ран следа не осталось. Ну, дела. Спасибо, кораблик. Чем смогу – отплачу. Ну, там пробоину залатать или тормозную жидкость поменять… Мало ли. Только намекни.
А теперь…
– Полетаем?
Словесно-мысленные приказы подняли дисковидное чудо в небеса, и, направляемое моей волей, оно снова направилось в город.
Красотень. Только ради этого стоило родиться на свет. Вжжж – и на месте. Причем «вжжж» – исключительно виртуальное, звучащее в мозгу. Именно он ожидал воя ветра, свиста рассекаемого воздуха и гула двигателей. Ничего этого не было. Передвижение происходило беззвучно, либо лишние шумы не допускались внутрь, чтобы не беспокоить владельцев. А владелец отныне, пусть и временный, смею напомнить, – ваш покорный слуга. Обожаю такую технику.
Корабль медленно плыл над крышами. Он прекрасно управлялся командами «вперед-назад-вправо-влево-вверх-вниз-стой». «Стой» получалось как у вертолета, на месте, бесшумно и абсолютно невидимо, если заранее не указать иное. Сверху проплывали облака, снизу – с детства знакомые районы, по бокам – высотки и вышки связи. Теперь они не воспринимались как нечто значительное. Одно слово – и я мог смотреть на заносчивые конструкции свысока, как до сих пор они смотрели на остальных. Но я не торопился доказывать свою крутизну. Хватало ощущения всемогущества, которого даже применять не требовалось. Ощущение завораживающее, если не сказать зубодробительное. Привет, господа, разрешите представиться, я король мира!
Сейчас корабль пролетал над футбольным стадионом. Внизу шла игра, шумели малозаполненные трибуны, недостаток зрителей компенсировался их отчаянным ревом. Две команды усиленно пинали ни в чем не повинный кожаный шарик. Вратарь в великолепном прыжке взял практически неберущийся мяч, встал под гром аплодисментов, последовали разбег, удар…
Я обомлел. Мяч летел прямо в меня.
– Пропустить!
Круглый пришелец врезался мне в грудину, руки автоматически схватили его, я замер. И что теперь?
Внизу тоже все замерло. Сотни лиц искали в вышине ответ на невысказанный вопрос и не находили.
Не зная, что предпринять, я взмыл на пару сотен метров вверх и оттуда скинул мяч на середину стадиона.
Новый гул сотряс стадион. Лица зрителей опустились на поле, на бешено подпрыгивавший атрибут игры, словно с луны свалившийся. Со взбесившимся пульсом я рванул оттуда подальше.
Перехватило дух – выражение как раз о таких случаях, когда от нервов мысли, время и сердце останавливаются, а потом в груди колотится так, будто в запертой комнате зенитка работает. Вывод, который напрашивается из произошедшего: риск – дело, конечно, благородное, и шампанским, говорят, в итоге пахнет, но иногда может издавать и другие запахи, весьма и весьма неэстетические. В общем, как сто раз говорила мама, думать надо прежде, чем лезть куда-то.
Полет по ломаной линии вне всех законов физики нервировал и утомлял. Надо заметить, корабль меня оберегал, оттого летал медленно, чтоб не размазало по стенкам: на меня, в отличие от него, сила инерции действовала.
Мысленные команды не всегда передавали намерения точно, приходилось уточнять, корректировать. Выход нашелся простейший. Для управления я велел отрастить перед панорамным окном два джойстика. Корабль выполнил требование. Отныне левая рукоять регулировала полет по вертикали, правая – по горизонтали, скорость наклона меняла скорость корабля. После преобразований рубка стала настоящей рубкой, а я – настоящим капитаном.
Теперь ускорения и повороты учитывали возможности человеческого организма, перегрузки не ощущались. Пришельцы из других миров или из будущего, которые изготовили эту штуковину под свои непонятные мне пока потребности, научили корабль самообучаться. Спасибо большое, весьма признателен. В общем, наше вам с кисточкой и не хворать. Кто бы вы ни были, все равно молодцы. Особенно кто-то конкретный, тот, что оставил хорошую вещь плохо лежать в доступном месте.
Отныне корабль с нежностью охранял меня от всего, что грозило опасностью, даже если мне это не казалось опасностью. Стандартные настройки по умолчанию позволяли видеть и слышать все, что происходило снаружи, причем оставаться невидимым для всех органов чувств и, видимо, технических средств, поскольку ракеты в меня ниоткуда не летели и поднятые по тревоге истребители не догоняли. Со всеми удобствами я плыл над городом, чувствуя себя его полновластным хозяином. Кто-то осмелится возразить? Попробуйте.
От свалившихся возможностей я просто ошалел. Носился над городом, как очумелый. Заглядывал во дворы. Летал у окон многоэтажек, с интересом всматриваясь в каждое. Подшучивал над теми, кто думал, что их никто не видит. Перенимал опыт, узнавал новое. Напугал непослушного ребенка: когда наказавшие его папа с мамой вышли, я надел маску чертика и погрозил пальцем из окошка. Толстощекий озорник, только что корчивший вслед ушедшим родителям ехидные рожи, едва не обделался. Во всяком случае, желаю ему этого «не», в подробности вдаваться не хотелось.
– Родителей надо слушать! – сообщил я ему в окно.
– Буду слушать! – заверил мальчик, спрятавшись за кроваткой. На меня глядели неестественно округлившиеся глаза. – А ты кто?
– Не узнал? Я – бабайка!
– Ябабайка?!
Ну что за логика у детей?
– Бабай-ага!
Со следующим таким сорванцом я не церемонился, до разговоров даже не дошло. Хватило показа кулака и зубов. Хватило – в смысле воспитательного воздействия, а не самого мальчика.
Еще я видел, как муж возвращается из командировки, а в шкафу – сюрприз. И наоборот тоже видел. Видел с последствиями, видел без. Видел, как люди молятся, и слышал, как клянут того, кому раньше молились. Видел больных и пьяных, часто это совмещалось. Видел радости, видел гадости. Видел, как пенсионер умирал с фотографией сына в скрюченных пальцах. Здесь я на минуту включил сотовый телефон, который дал Игореха, и вызвал «скорую», после чего обесточенный мобильник вновь занял место в кладовке. Пусть пеленгаторы попеленгуют, а бегуны побегают, им за это платят.
Корабль проносился с инспекцией над всеми высокими заборами, что всегда манили тайнами, которых в действительности кот наплакал. Не считать же тайнами проживание нелегальных мигрантов, сутками напролет строчивших на швейных машинках хлипкий контрафакт? А на городской окраине я попугал девушек с трассы, ночных охотниц, чья ночь длилась круглосуточно и продавалась по часам.
– Не делай так больше! – сказал я одной, высунув руку из невидимого корабля, и мой указательный палец с укоризной покачался перед ее носом.
Почему-то я остался уверенным, что она больше не будет. А вторая оказалась то ли чересчур идейной, то ли под кайфом, но в ответ материлась так, что любой грузчик ползарплаты отдал бы за послушать. Пришлось вдернуть ее внутрь корабля, получившего приказ стать невидимым полностью, в обе стороны. Дальше воспитанием занялся мой ремень от джинсов, награждая за каждую попытку сквернословия. Грязный поток постепенно иссяк, сменился всхлипами, и все логично пришло к умению выговаривать слово «пожалуйста». На этом я посчитал миссию исполненной, большего за одно внушение при всем желании не добиться. Но дорога в тысячу шагов начинается с первого шага, не так ли?
Пошалив и отведя душу, я набрался смелости узнать, что творится в моей квартире. Несколько месяцев без присмотра. Вдруг соседи затопили? И это не худшее, что могло случиться.
Корабль «пришвартовался», то есть прижался бортом к брошенному жилью-коробочке. Бетонные стены, прямые углы, прямоугольные окна и двери казались несуразными после текуче-живого обрамления нынешнего места обитания. К тому же, прежняя квартира не умела летать, а для меня это качество с некоторых пор стало определяющим.
Взгляда в окно оказалось достаточно, чтобы настроение окрасилось в серый цвет. Внутри все было перевернуто, вывалено, выпотрошено. Искали пресловутые документы? Как понимаю, не нашли. Еще бы, если я сам их в глаза не видывал.
Здесь мне больше делать нечего. И что-то подсказывало, что за жилищем следят. Стоит мне объявиться…
Не дождутся.
Для ночевки корабль снова улетел за город. Распластавшись на поверхности будуара, я с блаженством погряз в мыслях о всесилии. Сбылись мечты подростка. Возникло желание стать городским мстителем. Как в кино. С моими новыми сверхспособностями…
Окстись, парень, это способности корабля, а владелец медальона – бесплатное (ли?) приложение к ним. Это главное. А еще для должности ночного шерифа, грозы улиц, мне не хватало малости – умения выжить в первой же драке, в которую попаду вне защитных стенок. А если их не покидать – какой же я супергерой?
Нужно тренироваться. И не с понедельника после первого января следующего года, а здесь и сейчас. Пока воодушевление не схлынуло, я провел два подхода отжиманий и приседаний и поработал на растяжку. Этого мало. Нужно научиться стрелять из всех видов оружия, водить все, что движется…
Н-да, нескоро мне стать супергероем. И надо ли? С такой штуковиной, как мой корабль, я уже супергерой.
«Мой». Ох, не к добру. Лучше не поминать всуе.
В качестве идеи на будущее (вдруг пригодится?) возникла такая: у меня был закадычный друг, к которому теперь боюсь сунуться именно из-за доверительных отношений. Там меня точно ждет засада, если противники знают обо мне хоть что-то, а они – мои противники – знают. Но если этого друга самого вытащить из дома, из нас получилась бы отличная команда. Бурундуки спешат на помощь! Вдвоем мы мир перевернем, и точки опоры не потребуется. Думаю, друг не откажется от предложения совместно порулить миром. Одна закавыка: насколько мне известно, сейчас он ведет проект, в котором души не чает, и пока не закончит, соваться к нему бесполезно. Годика этак через два-три…
Вот и оставим на будущее. А пока насладимся эгоистичным чувством собственной исключительности в той мере, насколько хватит воображения.
Следующий день прошел похожим образом, только эмоций стало меньше. Взгляд останавливался на чем-то, и пока ситуация не прояснялась, корабль с места не трогался.
Разнообразием события дня не блистали. Из нового: я утихомирил разбушевавшегося отца семейства, изрядно выпившего, явив ему устрашающий лик в небесах, затем помог старушке, у которой упало с балкона постиранное белье. Еще я приструнил дебошира, врезав ему высунутой из корабля ногой по затылку.
Все это было мелко, хотелось чего-то большого и необычного, значимого, чтобы все хлопали и восхищались.
На земле ничего подобного не обнаружилось, тогда я поднял корабль в воздух и из любопытства (и ради прикола) вырулил борт о борт у летевшего лайнера. Реактивное чудище несло несколько сот пассажиров высоко за облаками. Флаг на хвосте красовался неизвестный, откуда-то из тридевятых стран. Перелет явно был долгий, люди внутри спали, и только в один из иллюминаторов с тоской глядел малыш. Я сделал себя видимым и помахал рукой. Буря эмоций у маленького собеседника вылилась в ответное махание обеими ручками, потом они потянулись будить дремавшую рядом маму.
Больше не буду так делать, а то детей станут лечить от мнимых болезней психики. С болью вспомнился дружок персонажа с пропеллером, которому никто не верил. Сейчас я поверил бы.
Ближе к вечеру корабль пролетел над странным местом в нашем городе – никогда раньше я не задавался вопросом, что там находится. Со стороны – заброшенная производственная зона за бетонным забором. На деле, как выяснилось, – лучное стрельбище. Соревновались шестеро парней – на пятьдесят метров, из заковыристых (на вид) луков, раньше мне таких видеть не доводилось, со стороны оружие напоминало креветкок-мутантов или пришельцев-арахноидов. Стрелы летели в огромные пенополистирольные щиты с наклеенными мишенями. Возраст лучников отставал от моего в среднем на несколько лет, одежда была простой, лица – дружелюбными. Заносчивостью и снобизмом «высшей касты» здесь не пахло. Можно рискнуть.
Проявившись прямо на верхушке забора, я спрыгнул вниз:
– Мужики, можно я тоже?
Лучники удивленно переглянулись.
– Как ты сюда попал?
– Через забор. Простите. Нечасто увидишь стрельбу из луков. Если нельзя, я уйду.
Несколько секунд тянулась томительная заминка. Видимо, не судьба. На что я, вообще, надеялся? Если стрельбище закрытое, значит оно платное либо исключительно для своих. Моча супергероя в башку ударила? Чтобы получить что-то, нужно что-то предложить, а мне предложить нечего. Кроме возможности полетать на невидимой летающей тарелке. А этого не дождетесь. Состроив чуть расстроенную гримасу – мол, нет так нет, больше напрашиваться не буду – я развернулся к выходу.
– Подожди, – окликнул меня рыжий парень и поднял оружие с кривыми колесиками-блоками на концах. – Из блочника умеешь?
Я покачал головой.
– Только из обычного.
– Хочешь попробовать? Ладно, выбери там из общака.
Мне указали на укрытую навесом полочку.
Когда я вернулся с оружием и полным колчаном, рыжий провел краткий инструктаж. Блочный лук оказался замечательной и весьма своеобразной вещью, кое-что в нем удивило до крайности. Пока не столкнулся, я даже не догадывался, что так бывает: в натянутом состоянии сил для поддерживания натяжения прилагать не требовалось вообще, а прицеливаться можно как со снайперской винтовкой. До сих пор я даже не предполагал, что у лука бывает прицел. Казалось, что это как на рогатку пристроить оптику. Но ведь пристроили. Значит…
– Сколько стоит такое удовольствие? – осведомился я, с разных сторон поворачивая перед глазами компаундное чудо.
Рыжий усмехнулся:
– Не меньше хорошей зарплаты, а то и нескольких. У тебя в руках мой старый лук. Если просто попадешь во все шесть мишеней – подарю.
– Я из такого не умею. Можно из простого?
– Из олимпийского или монгольского?
– А в чем разница?
– Посмотри там.
– Левый, – сказал я, едва глянув в сторону нарисованных на плакате спортсменов с луками.
– Это вообще английский, самый простой. Грубо говоря, палка с тетивой. Что ж, давай, тебе же хуже. – Рыжий пожал плечами. – Тогда даже попадание в сам щит…
– Не ругайся, – хохотнул сосед справа.
– Гена, уймись, здесь тебе не Америка, – спокойно парировал рыжий и вернулся к теме. – Любое попадание в щит будет засчитано. Но.
Так я и знал, что будет какое-нибудь «но». Бесплатный сыр, как известно, бывает только в мышеловке. Впрочем, он достается второй мышке.
– За каждый промах ты отбатрачишь по месяцу на уборке этого помещения. Выходить нужно рано утром либо поздно вечером, примерно по два-три часа ежедневно, без выходных. Туалет убирать тоже. Ну как?
– Готов, – хмуро кивнул я.
– Тогда выбирай оружие, и – прошу на позицию.
Прочие стрелки отошли назад, дабы узреть явление нового уборщика. Бесплатного, как они надеялись.
Среди обычных деревянных загогулин мой взгляд уцепился за примерно устроивший меня лук, я прошел с ним к линии стрельбы, левая нога остановилась у черты, нарисованной белой краской. Плечи расправились. Левое чуть опустилось. Пальцы нащупали расположение колчана, чтобы доставать не глядя. Стрела легла на тетиву, тело уравновесилось, дыхание выровнялось.
– Защиту на запястье?..
– Спасибо, не надо, – поблагодарил я рыжего за заботу. – Можно сделать несколько пристрелочных выстрелов?
– Разрешим? – обернулся тот к приятелям.
– Нешто ж мы звери какие, – смешно пришепетывая, выдал один. – Пущай побалуется.
– Согласен, – сказал парень южных кровей.
Рыжий поддержал:
– Я тоже.
Возражающих не нашлось.
– Давай. – Мне дали отмашку.
Первые две стрелы ушли под и за щит, а третий выстрел оказался удачным. Как и четвертый. Я прочувствовал этот лук.
– Хватит, – скомандовал рыжий. – Тренировка окончена, теперь на результат.
Я снова выдохнул. Глаза смотрели вдаль сквозь поднятый лук. Дыхание на секунду замерло, и…
Стрельба велась интуитивно, на скорость, как приучил меня лес, ведь птица сидеть и ждать не будет. Стрелы улетели одна за другой, на все про все ушло меньше половины минуты. У собравшихся глаза на лоб полезли: все стрелы легли в щиты. Одна, попав в самый уголок, некоторое время повисела и упала вместе с отколовшимся пенопластовым крошевом. Но попадание было, никто не оспаривал.
– Охотник? – определил рыжий.
– Есть немного. – Я опустил глаза.
Хвастаться было особо нечем.
– Лады. Держи, как обещал. Береги.
Я принял в руки чуточку потрепанный, но настоящий блочный лук.
– Спасибо.
– Как зовут-то тебя, охотник? – крикнули мне вслед, когда я уже уходил, бережно прижимая к груди приобретение.
– Просто странник.
– Заходи еще, постреляем.
Я удалился через трудно отпираемую систему дверей и с другой стороны вновь полез на бетонку, чтобы вернуться в корабль.
Лук занял почетное место в кладовке, как оружие не отобранное или подаренное, а честно заработанное. Проще всего – взять чужое, особенно, если условия прямо-таки подталкивают к вседозволенности. Корабль давал неограниченную власть, но добытое собственными умениями грело душу как ничто другое.
Открытие возможности летать привело к серии экспериментов. Первое ограничение всплыло сразу же, как только отправленный вверх корабль завяз на высоте нескольких километров. Итак, космос – нет. Скорость – да, любая, но это тяжело для организма. Можно сказать, смертельно. Зато позже корабль лечит и восстанавливает. Я предпочел найти оптимальные соотношения скорости и дуг поворотов. Получалось намного быстрее и маневреннее, чем у истребителей, что иногда проносились мимо. Они меня не видели! Значит, радары корабль не засекали. Для твердого выяснения этого обстоятельства, я сделал облет ближайшего аэродрома. Никакой реакции. Ура! Это значит…
Не пора ли посмотреть мир? Противовоздушная оборона слепа и безопасна, границы для меня ныне открыты.
Это я отложил на завтра. Сегодня эксперименты продолжились.
Корабль полетел далеко за город, к заброшенным карьерам. Их давно заполнило водой, летом здесь не протолкнуться от отдыхающих, сейчас не было ни души.
– Вниз! – скомандовал я, дергая левую ручку управления на себя, а правой направляя корабль прямо в водную гладь.
Бултых. И тишина.
– Панорама!
Без ответа.
Плохо.
– Окно! Хотя бы маленькое! Хоть какой-нибудь обзор!
Корабль на мои вопли не реагировал. Оказавшись под водой, он перестал выполнять некоторые команды. Но только некоторые, связанные с подводным существованием. Резюмируем: это не его стихия. Не будем настаивать и заставлять делать нежелательное. Я вывел аппарат обратно на сушу и солнце. Надеюсь, при погружении мы ничего не повредили. Очередной вывод: опуститься под воду корабль может, но без особой нужды делать этого не надо.
Невдалеке обнаружилась палатка. Кто это здесь во внесезон? Браконьерничают потихоньку? Нехорошо. Природа, закон и я – не простим.
Хорошо замаскированный тент прятался вдали от обычных лесных троп, внутри было тихо. Похоже, что никого нет. Когда корабль почти впритирочку завис сверху, я на всякий случай сжал в ладони рукоять висевшего на поясе ножа и кашлянул, привлекая внимание.
Ничего. Я высунулся наружу и заглянул за полог.
Никого. Судя по набору вещей, здесь остановился охотник, причем охотник не ради заработка или выживания, а ради забавы. Палатка – импортная, новенькая, внутри – дорогущее термобелье в пакете, газовый примус, раскладной стол. Коробочка патронов под спальником – фирменная, лоснится маслом.
Коробку я прихватил с собой и облетом по спирали разыскал владельца палатки. Вот он, голубчик, идет, озирается. Многозарядный карабин наизготовку. Карабин внешне напоминал «Калаша», с которым в армии я почти сроднился.
Шугануть, что ль? Так ведь застрелит с перепугу. А если не из пугливых, то просто застрелит. Выбор невелик. Но оставлять как есть мне совесть не позволяет. С безопасного расстояния убивать животных, которые не дадут сдачи – не мужское дело. Все же надо проучить любителя острых ощущений, а то, вижу, заигрался он во всемогущего громовержца. На любое всемогущество, господа, всегда найдется что-то повсемогущественней и намного громоверженней.
Тут я заметил вдали ничего не подозревавшего лося – охотник крался к нему с подветренной стороны.
– Руки вверх! – гаркнул я, когда мужик оказался прямо под кораблем.
Тот машинально поднял их вместе с оружием.
В пространство унеслась мысленная команда на открытие отверстия, и я вырвал карабин из чужих рук.
– Теперь вы на равных. Удачной охоты.
Вечером я попрактиковался в стрельбе из нового лука и карабина. С лука прицел и особую штучку со смешным названием пипсайт пришлось убрать, они мешали стрелять интуитивно, иначе по движущейся мишени не попадешь. А на карабине оптику я оставил. Надеюсь, не пригодится, но если пригодится, то уж действительно пригодится.
Еще один эксперимент с кораблем так и не совершился: осталось без проверки, берет ли его огнестрельное оружие. Наверное, не стоило проверять, а то вдруг берет? Даже в дрожь от таких мыслей бросает. Стрелять в корабль – что жечь фамильные сбережения ради любопытства: сгорят, дескать, или потухнут?
Меня ждал мир, и напоследок я заставил себя сделать бесконечно оттягиваемое. Корабль затемно подлетел к окнам Алисы, моей прежней любви, с которой мы расстались до того, как я вляпался интрижку с Сусанной. Девятиэтажка на отшибе, средний подъезд, шестой этаж. Сколько вечеров прошло под этими окнами. В жару и в стужу, в снег и дождь. При взгляде снизу жизнь квартиры казалась наполненной тайнами, которые хотелось разгадать.
Теперь тайн для меня не существовало. В окнах родителей Алисы горел свет, в комнате ее брата тоже, а в той спальне, где умерли мои грезы, темнота. Спит? Рановато, обычно в такое время она читала книги или сидела в соцсетях.
Я решил дождаться и не прогадал. Закутанная в халат фигурка босоного прошлепала к себе в спальню из ванной. У меня перехватило дыхание, а живот свело ностальгией: халат полетел на спинку стула, Алиса стала одеваться на выход. Крик родителям что-то сообщил об уходе, свет погас, и через пару минут я планировал над ней, бодро вышагивающей к остановке.
Потом пришлось следить за троллейбусом. В голове прокручивались варианты:
– Привет. Как дела? – Я стою перед ней гордый и красивый, волосы развеваются, взгляд – с толикой грусти по былому. – Не хочешь прокатиться?
– Машину, что ли, купил?
– Лучше. Иди сюда.
Дальше фантазия буксовала. Не про эту девушку сказка, не поведется такая, как Алиса, на «хочешь прокатиться».
Странно, моя подопечная направлялась к дому, где жил друг, перед которым так хотелось похвастаться всемогуществом и пригласить в напарники. Сердце екнуло, затем кольнуло, а под ложечкой засосало. Через минуту все прояснилось окончательно.
Не совпадение. Алиса пришла к нему. И проект был благополучно отложен в сторону. Когда за стеклом два тела бросились в объятия, рукоятки управления одновременно активировали взлет. Этого адреса для меня больше не существует.
Заснуть удалось со скрипом, зато с утра я выспался как следует, корабль совершил над родным городом прощальный круг, и наш спевшийся человеко-чудомашинный дуэт отправился в иные земли. Прощайте, друзья, враги и предатели, если увидимся, то нескоро.
А теперь:
Здравствуй, мир! Принимай гостя.
Да. Гостя. Пока. А там посмотрим.
