Петр Ингвин
Ольф. Книга первая
*(Девушка. Имя. Сюда. Позвать)
Долгое моргание Челесты завершилось вскидыванием бровей, лицо прояснилось.
– Си-си. Рищкина Аниута. Синьора о синьорина?
– Анюта? Гм. Мадемуазель.
– Ва бене.* – Челеста отправилась переодеваться.
*(Ясно)
Корабль приземлился у хозблоков за внешними корпусами. В самодельном платье из молний и туфлях на каблуке моя посыльная будто на бал собралась. Бал неформалов. Несколько вжикающих движений в разных местах – и наряд подойдет для бала Воланда. Если б так одевались все исполнители спецзаданий, контрразведка умерла бы от скуки. Или от смеха.
Челеста улыбнулась и вышла.
Она поняла меня правильно. Через минуту между стареньких крашеных корпусов они двигались вдвоем – удивленная, постоянно останавливавшаяся Анюта и подталкивавшая ее, мощно жестикулировавшая Челеста. Челеста отчаянно тарахтела по-своему, отчего мозги Анюты, возможно, отключились, и потому она больше не сопротивлялась.
Здесь, вдали от чужих глаз, я решил явиться народу во всей непознаваемости заместителя пришельца. Корабль выплюнул меня почти под ноги девушкам. У возможного соглядатая должно возникнуть ощущение, что я прятался за углом.
Анюта изумленно вскинула лицо, Челеста хмыкнула.
– Привет, – сказал я. – Что с мамой?
– Плохо. Врачи стараются, но…
Не люблю слез. Пришлось дружески обнять и погладить ладонью по локтю.
За моими действиями ревниво наблюдала Челеста.
– Все образуется, – сказал я, отстраняясь от Анюты под испепеляющим взглядом сбоку. – Что произошло?
– Наезд. Скрылись, гады. Следователь сказал, что машину через час нашли разбитой.
– Хозяин объявился?
– А как же. А у следствия на руках сразу появилось заявление об угоне. Все концы в воду.
– Обычно так и делается. Если следователь не дурак…
– А если дурак? А если купленный дурак?
– Фамилию следователя знаешь?
– Зачем тебе?
– На всякий случай. И скажи, как твою маму зовут.
– Рышкина Антонида Потаповна.
Анюта хотела продолжить, открыла рот… и закрыла.
– А ты пришел… – она напряглась, – по поводу Альфалиэля?
Пришлось кивнуть:
– Расскажешь?
– Нет.
– Все так серьезно?
– Все так неприятно.
– Даже не намекнешь?
– Нет. И насчет следователя… Олег, не суйся ты в это дело. Запись с камеры наблюдения каким-то образом стерлась. В полиции на мои вопросы только глаза отводят. Важная шишка за рулем сидела. Боюсь, скоро угрозы начнутся, чтобы я вообще заткнулась.
– Ты так и не сказала, кто ведет дело.
– Думаешь, если впряжешься – расскажу на бартер?
– Дура, – грубо оборвал я. – Или ты скажешь мне фамилию следователя, или я развернусь и уйду. Мимо твоего сознания как-то незаметно прошмыгнул толстый факт: мы больше не говорим об Альфалиэле, мы говорим о твоей маме.
Анюта вздохнула. Пухлые формы колыхнулись, создав единую вязкую волну, сбоку донесся завистливый вздох Челесты.
– Садиков, – выдала, наконец, Анюта. – Сергей Алексеевич. Подполковник юстиции.
– Данные хозяина машины знаешь?
– Нет. И не хочу.
– А найти на него управу хочешь?
В глазах Анюты сверкнула молния и громыхнул гром.
– Очень. Но мне такое не по зубам.
– У тебя запасного телефона нет?
– Только один.
– Жаль.
Анюта вопросительно уставилась мне в глаза, в ее глазах явственно пронеслись картинки погони и моего отчаянного удирания. Она догадалась:
– Проблемы со связью? Могу временно дать трубку матери. – Ее голос потускнел. – Ей пока не понадобится.
– И свой адрес, пожалуйста.
Через минуту Анюта ушла, провожаемая взглядом моей итальянской худышки, и мы тоже отбыли.
В корабле хмурая Челеста чертила что-то пальчиком по постели. Она молчала, мне тоже было не до светских бесед. Наша летающая карета летела над примыкавшими к Запрядью полями. Немало времени понадобилось, чтобы выследить нужный грузовик. Мы долго следовали за ним, пока тот не выехал на безлюдный сельский проселок. Обогнав грузовик, я припарковал корабль на одной из полян и вышел из кустов с автоматом наперевес. Через минуту грохочущий агрегат поравнялся со мной.
– Олег?!
– Привет. Как здоровье Кирилла Кирилловича?
Игореха поник.
– Все знаешь, да? – констатировал он с грустью, изучая взглядом грязные носки своих сапог. – Так получилось. Я только начал расспрашивать, что да как… Кириллыч – меня за жабры, и – вопрос ребром: я либо с ним, либо труп. Но я выцарапал гарантию, что тебе ничего не грозит.
– А взамен?
– Взамен я обещал разузнать про документы и глаз с тебя не спускать.
– Это Кирилл Кириллович сливал тебе информацию о следствии по моему делу?
– А кто же? Мало того, он и девчушку из ниоткуда добыл, и словечко о тебе в прокуратуре замолвил. Только бы документы ему отдать – и будешь как сыр в яйцах кататься. Такой вот консенсус.
– А если не отдать?
– Тогда из-под земли достанет.
– А с неба?
Игореха принял сказанное за шутку. Его голова тяжело опустилась на руки, лежавшие на руле.
– Могу чем-то помочь? – глухо осведомился он. – Если, конечно, примешь от меня помощь. После всего.
– Приму. Узнай домашний адрес следователя по Рышкиной Антониде Потаповне. Подполковник юстиции Сергей Алексеевич Садиков. Еще нужно все про хозяина машины, которая сбила женщину. И все по Задольскому. Что узнаешь, скинь по новому номеру. – Игореха записал продиктованные цифры. – Надеюсь, об этом докладывать не будешь?
Он оскорблено стиснул зубы. Но промолчал. И правильно. Слова теперь ничего не стоили, а если он предаст второй раз, я могу оказаться резвее Кирилла Кирилловича.
– Еще два вопроса. Первое. Ты говорил, что о землянке знают всего несколько человек. Двое деревенских летом притащили туда упиравшегося парня. Они увидели, что место занято, и ушли в лес. Хочу знать об этом все: кого, за что, а также что с ним сделали и почему.
Игореха мрачно кивнул. Я продолжил:
– И второе. Ты слышал что-нибудь о полувоенном учебном центре? Отсюда на север, километров сорок-пятьдесят. Живут в лесу как партизаны.
– Откуда узнал?
– Сорока на хвосте принесла.
– Лагерь построили в девяностые для ребят из криминальных бригад, сейчас он открыт для всех, кому требуется такое обучение. Заведение частное, земля выкуплена, к себе никого не пускают.
– Какими делами там занимаются? Надеюсь, благотворительными и душеспасительными?
Игореха нехорошо хмыкнул:
– Боевиков там готовят. Городских и лесных партизан. Всем, кто платит. Выводы делай сам.
– Ну, бывай. Мои просьбы не забудешь?
– Займусь сейчас же.
Я направился в лес. Сзади обдало чадом рыкнувшего грузовика, стальная махина угрохотала вдаль.
– Возвращаемся к нашим лешим, – проинформировал я Челесту, оказавшись в корабле.
Она снова лежала на постели, бесстрастно разглядывала потолок. Платье из молний, в котором гуляла в больнице, сократилось на несколько полос, оставшиеся для удобства были расстегнуты в разных местах. Будь я фотохудожником, этот вид прославил бы или обеспечил парочкой международных премий. Хотелось любоваться бесконечно, с разных ракурсов, но, к сожалению, настроение модели не соответствовало производимому впечатлению. Ничего, сейчас развеселим девочку. Облетев лесной лагерь, я вышел с автоматом у замаскированного сарая, что находился в самом центре. Судя по всему, это склад. Меня интересовал именно он. Здесь никого не было. Наверное, ужинают. В таких местах, как это, обязаны быть часовые, но они, скорее всего, сидели в засаде где-то в дебрях на далеких подступах. На территории я оказался один. Откуда-то слышалась брань, но из землянок никто не появлялся.
Сарай открылся свободно, здесь не запирали – не от кого, все свои. Внутри одна стена оказалась заставлена ящиками, противоположная – тем, что меня безоговорочно устроило: полными канистрами. Приоткрыв одну, я понюхал. Горючее.
Когда я выходил, Челеста с карабином в руках наблюдала из корабля за мной и обстановкой. Приключение ее расшевелило, лицо сияло детским чувством причастности к великому делу наведения справедливости. Я сузил видимую часть корабля до минимума, чтобы не бросилось в глаза посторонним.
Дальше – дело техники. От облитых ящиков мокрая дорожка вывела наружу, где я отбросил канистру, пробормотав под нос:
– Добро должно быть с кулаками. Так, кажется?
– Ты кто? – раздался голос.
– Сигаретки не будет? – Я достал спички.
– Сига… чего?! Отойди, дурень, здесь курить нельзя, горючее и боеприпасы!
– Ай-я-яй, какая жалость. Ну, нельзя, так нельзя.
Подожженная спичка неспешно полетела на пол, одновременно сделанный прыжок вбросил меня в отворившийся корабль.
– Взлет!!!
Челеста на прощание помахала ручкой бросившемуся наутек верзиле.
«На прощание» оказалось пророческим. Бабахнуло отменно. На такой звонкой ноте жуткий день завершился. Совесть за содеянное меня совершенно не мучила – каждому да воздастся по делам его, «партизаны» получили то, чего заслуживали. Отнесись они к Челесте по-человечески, у меня бы не возникло мысли отправлять их туда, куда они собирались отправлять других.
А Челесту неплохо бы удалить на время, пока не закончу свои дела. Поместить ее куда-нибудь в южные страны. Например, на необитаемый остров.
Я представил себе картинку, как это будет. Нет, не получится. Буду беспокоиться: вдруг покалечится, с акулой повстречается или на обед к каннибалам попадет. Надо найти местечко поближе.
Забросить ее в любое из пустующих помещений, которых в мире пруд пруди? Не вариант. Если рядом есть люди, она останется в опасности, а когда людей нет на большом расстоянии – тем более. Вдруг понадобится помощь? В жизни все бывает – от проблем со здоровьем до землетрясений и падения метеоритов. Плюс к этому – проблемы с неуемной головушкой, которая всегда найдет приключения для пятой точки.
Что остается? Опять в квартиру, и строго наказать, чтобы сидела как мышь?
Не проследишь. Снова нервы. Тогда – какой смысл?
Нужно сдать ее кому-нибудь под надзор. Только найти бы, кому.
По негласно установившейся традиции раздевшись для ночлега до трусов, я залез в постель, пока Челеста плескалась в умывальнике и чем-то мазалась. Решив «что» делать, осталось придумать «как». Всего-то. Ночь подскажет, а если промолчит – хотя бы высплюсь.
Дверь «удобств» расползлась, появилась смуглая фигурка, закованная для меня в броню парижских кружев. Именно, что для меня. Для кого же еще?
Помявшись немного, босые ступни прошуршали навстречу, Челеста осторожно влезла в будуар.
– Поссо?..*
*(Можно мне?..)
Она доверчиво прилегла рядом.
– Гм. Если понять на великом-могучем… То есть, если в смысле Ниссан-Пассат, то кабинет рядом, но пользоваться им умеешь не хуже меня. Если же это вопрос ко мне… Вряд ли. Не знаю, Челеста. Хочешь что-то спросить – покажи руками, а раз уж влезла, лежи тихо. Спать хочется.
Про то, что в ее присутствии хочется не только спать, я решил вслух не упоминать.
Ничего, конечно же, не поняв, но увидев похожее на равнодушие пожатие плеч, Челеста радостно улыбнулась:
– Грациэ. Поссо дормирэ суль павименто ма ми пьяче старэ вичино ди тэ. Нон ти дистурбо.*
*(Спасибо. Могу спать на полу, но мне приятно быть рядом с тобой. Я тебя не побеспокою)
Она расположилась на одном конце постели, я сдвинулся ближе к другому.
– Спокойной ночи, Челеста.
– Буона ноттэ Ольф.* – Она отвернулась.
*(Доброй ночи)
Спокойной, да? Когда она вот так ворочается и во сне трется попкой? Ну-ну.
Глава 4
В такой компании сначала трудно засыпалось, потом нервно спалось. Хорошо, что соседка дрыхла без задних ног. Неужели ситуация на нее никак не влияет? Все до банальности просто: в замкнутом помещении находятся некие он и она, которые, без сомнения, нравятся друг другу… Скажем: в достаточной мере, чтобы не вызывать отторжения. А иногда почти любовники. Загвоздка в этом «почти».
Моя рука потянулась к чужому гладкому бедру. Прикосновение грозило взрывом. Как минимум – гормональным.
А надо ли? Приятная компаньонка согласилась остаться. Со мной она чувствует себя в безопасности. Если я нарушу сложившиеся отношения – на кого буду любоваться в последующем покорении мира? На зеленую «Сусанну»? На ощупь зеленый монстр, возможно, ничем не отличается от настоящей девушки. И целоваться, я уверен, сумеет не хуже. И затемнение можно довести до кромешной тьмы, чтобы глаза не видели, что целуют.
Кого я обманываю? Сейчас я хочу не абстрактную женщину. Сейчас я хочу именно Челесту. А она меня не хочет, иначе как-то намекнула бы взглядом или движением. Или поступком. Насколько я познакомился с ее характером, отваги ей не занимать.
Рука вернулась на место.
Разбудило ощущение опасности. Взгляд по сторонам – Челеста в упор смотрит на медальон.
– Чего не спишь?
– Ми скузи. Дорми бене.*
*(Прости. Спи спокойно)
Виноватая улыбка поползла по встревоженному личику. Не тот ли это поступок, о котором грезилось перед засыпанием?
Увы. Искра не промелькнула, мускусом не запахло.
– Приснилось что-то? Бывает.
Кудрявая головка исчезла, приятная соседочка отвернулась.
Дальше я спал спокойно, больше ничто не мешало. Кроме одного. Лишь оно по-прежнему беспокоило меня день за днем, наводя на тоскливые мысли. Если заявится истинный хозяин великолепия, которое я присвоил… Или другие его нечеловеческие сородичи…
Если явятся – милости прошу к нашему шалашу. Объясню, что ни на чью собственность не покушался, сама в руки свалилась. Точнее, я в нее. Если их техника мысли читает, хозяева тем более должны. Короче, разберемся.
А может и не придет никто за покинутым имуществом. Допустим, помер пилот от наших вирусов. Или погиб во время жесткой посадки. Или с гравитацией у нас для их физиологии не очень, и размазало его по полу сразу по прибытии.
Была еще одна версия. Оттого возник вопрос, с ответом на который вскоре может помочь Игореха. Тот парень, которого убили – кто он? За любую информацию о нем я отдал бы все… кроме родины и корабля. Этот парень, пусть земля ему будет пухом (или что говорят в таких случаях про утопших?), знал ценность медальона, что навело меня на мысль: он – мой предшественник. Почему нет? На инопланетянина убитый не походил, но если предположение насчет него верно, он, скорее всего, прилетел к нам из будущего. Это умозаключение упало не с потолка, предпосылка была, на мой взгляд, железобетонной. Какова причина случившегося с этим человеком, за что он пострадал? Возможно, за связь с деревенскими девками, считавшими его богом, или за то, что местными парнями было принято за некие шуры-муры. Допускаю, что при нынешнем мировом курсе на толерантность и феминизм в будущем при победе глобалистов возможны проблемы с женским полом, и тогда прилет оттуда таких «секс-туристов» вполне объясним. Хотя…
Вряд ли он из будущего. Никакой логике не поддается выбор местности, куда прилетел гость. И выбор партнерш. Почему именно эти, Запрядьевские, что в них особенного? И как быть с парадоксом времени, известным как «эффект бабочки»? Улететь в прошлое, натворить там чего-то, а то и ребеночка кому-то оставить… а потом оказаться самому себе дедушкой? Или, того хлеще, зачать здесь самого себя. Тоже вариант. Но не вариант. С изменением прошлого изменится будущее, в результате из нового будущего тот же гость не прилетит. А если прилетит, то время не имеет начала и конца, а ходит по кругу от рождения этого хмыря до зачатия им самого себя при полете в прошлое. Как теория это очень даже вероятно, а на практике плеваться хочется от таких предположений. Проще поверить в некоего натурального божка вроде тех, какими древние греки изображали жителей Олимпа – те тоже бросались на все, что шевелится, и другого смысла жизни не видели. Но у Зевса с компанией, насколько помню, не было техники, обходились своими силами и тем, что люди считали чудесами.
С другой стороны, разве корабль не чудесен?
Никаких понятных подсказок, откуда мое чудо явилось в наше измерение, найти я (пока) не сумел. И ладно. Разве не все равно, если быть до конца честным? А пользоваться плодами чужого умения до безумия здорово.
Утром открывшиеся глаза увидели «причесанную» Челесту, кромсавшую на дольки завтрак для меня. Накинутый халатик развевался без пояска, поскольку ночное неглиже по-прежнему присутствовало во всем блеске.
– Чао.*
*(Привет)
– Чао.
Челесте нравилось нравиться, мне нравилось за ней наблюдать. Всех все устраивало. Не жизнь, а сказка. Если б не некоторые тараканы в голове.
Обойдя непреднамеренную прелестницу, я достал телефон Анюты. Корабль, по мысленному требованию отправленный домой еще ночью, припарковался вблизи Запрядья. Едва нашлась сеть, телефон вздрогнул сообщением. Игореха созвонился с нужными людьми и каким-то чудом добыл требуемое: «Если можешь войти в интернет, в конце даю сноску на собранную информацию. Или набери меня». Ни оставленная им трубка, ни одолженный у Анюты «мамин» телефон не были смартфонами, и я набрал номер.
– Ты? – раздался сонно-тревожный голос.
– Говори.
– «Ниссан-Мурано» белого цвета, угнан, как сказано в заявлении, за десять минут до наезда, после чего столкнулся со столбом освещения. Владелец машины – Филозов Герман Кузьмич. Пятьдесят три года. Заместитель начальника охраны Задольского.
Опять Задольский. То ли мир настолько тесен, то ли карма у меня такая – до конца жизни пересекаться с этой семейкой.
– Живет один, постоянной спутницы не имеет, своего угла нет, квартиру переписал на дочь от первого брака, теперь обитает в однушке без удобств, жилье оставлено ему матерью.
– Где мать? Умерла?
– К дочке за границу уехала, за внучкой присматривать.
– Далеко?
– Во Францию. Лет десять назад. В досье все есть.
– А по следователю?
– Жены нет, детей нет, жилье съемное. Зато недавно машину купил, «Мерс», Е-шка трехлетка. Или подарили. За что-то.
– Чем дорожит?
– Собственно, ничем. Если не считать машины, он гол как сокол. Ни имущества, ни привязанностей.
– Адрес, телефон?
– В папке. Сможешь посмотреть, или тебе распечатать и передать?
– Передать. Оставь в пакете в том месте, где мы в последний раз встречались.
– Хорошо. Через два часа. Принтер есть только в конторе.
Я выключил телефон. Вот тебе и деревенский водитель. Все успевает.
Чтобы убить время, мы слетали в город, Челеста с любопытством впитывала незнакомый мир, непохожий на ее родной.
– Руссиа? – решила она проверить догадку.
– Си, Сиси. Россия. Лапти, водка, балалайка. Наверное, не понимаешь, где же медведи?
Она не понимала.
Под нами медленно проплывало старинное здание городского музея. Я пробежался взглядом по вывеске.
– Посмотрим? Приехала выставка, сокровища скифов. Окна на этажах огромные, все видно. Если хочешь, у меня есть бинокль.
– Ке дичи?*
*(Что говоришь?)
– Выставка. Скифы. – Я показал рукой. – Там!
Челеста повела себя непредсказуемо. Она почему-то взбеленилась и отказалась продолжать разговор. Ну и ладно, не хочет, не надо. Но любопытно, что ей скифы сделали. Или ее семье. Кроме как личными счетами объяснить презрение к ископаемому народу невозможно.
Я повел корабль над городом дальше. Под нами оказалось знакомое стрельбище. Там происходило что-то любопытное. Из луков неумело стреляли четыре девушки. Метров на десять. Четыре парня разной степени одетости стояли рядом. Пуск, попадание, подсчет очков…
Один из парней, блиставший хорошо прокачанным голым торсом, стащил с себя брюки. Все захлопали и со смехом поменялись местами, теперь парни взяли луки и отошли на длинную дистанцию, а девушки заняли места за их спинами. Прицел. Выстрел.
Осмотр результатов закончился смешками. Кто-то из девушек стащил с себя кофточку.
Ясно. Соревнуются четыре пары, одной своей вещью за проигравшего расплачивается партнер. Я повернулся к Челесте:
– Досмотрим?
Можно было не спрашивать, она все равно не понимала. Ее глаза внимательно следили за спортивно-озорным состязанием, неприятия не заметно, скорее, наоборот. Мне тоже хотелось узнать, чем все закончится. И время проведем, раз уж в музей напарница не захотела… кхе-кхе, а тут те же скифы, но в современной ипостаси.
Корабль завис над головами участников, мы с Челестой склонились над панорамным окном, едва не стукаясь висками. Плечи соприкоснулись. Это было приятно. Оба игнорировали произошедшее, делая вид, что ничего не происходит.
А разве происходит?
Минут через десять внизу выявилась пара-аутсайдер. Парень, будучи сам одет еще прилично, оставил напарницу только в юбке и лифчике. Следующий выстрел поставил в соревновании точку – горе-стрелок опять оказался худшим. Девица выползла из юбки. Кто-то включил музыку, почему-то кавказскую. Под заводной танцевальный ритм оставшиеся в нижнем белье проигравшие исполнили неумелую, но задорную лезгинку, остальные встали в круг и аплодировали, четко поддерживая такт. Потом, делясь впечатлениями и подкалывая друг дружку, народ разошелся, остался только мой старый знакомый, у которого я выиграл лук. Человек, который сдержал слово. Себе в убыток. Такими знакомствами разбрасываться не хотелось.
– Челеста, у меня идея. Некоторое время ты сможешь быть в полной безопасности, а я устрою свои дела и вернусь счастливым и свободным.
Мое лицо сияло, спутница в ответ бессмысленно улыбалась и кивала, принимая сказанное, поскольку оно нравилось мне. Идеальная женщина.
Она облачилась в молниевое платье и туфли. Наряд нелепо смотрелся в наших реалиях, но выбора не было. Намек на переобувку в кроссовки Челеста вызывающе проигнорировала, но по настоятельной просьбе укрылась камуфляжной курткой – погода у нас непредсказуема, а на улице осень.
Мы осторожно выбрались наружу из темного закутка у забора. Со стороны это смотрелось, будто мы занимались там чем-то предосудительным. Стрельбище состояло из двух частей: открытой, для хорошей погоды, и закрытой. Вторая часть, помимо огромного зала, который тоже был перепрофилирован для стрельбы, включала в себя несколько мелких помещений – кладовок, туалетов-душевых, каких-то других комнат. Мы прошли через них и остановились перед последней дверью, где я попросил Челесту обождать внутри.
– Привет искусным стрелкам!
– Здорово, охотник. – Меня узнали. – Странник, так, если не ошибаемся? Погремуху не менял на что-то менее пафосное?
После пожатия рук я обратился к рыжему:
– Уборщик еще требуется?
– Более-менее. Созрел? Или пришел сыграть на само помещение? Ищи дураков в другом месте.
– Есть кандидатура.
– Во сколько мне это станет?
– Найдется, где голову приклонить?
– Есть каптерка с диваном, вон там, за дверью справа.
– Тогда ночевка плюс питание. Э-э… хорошее питание.
Собеседник хитро сощурился:
– Насколько хорошее?
– Насколько совести хватит.
– Честно? На одной воде?!
– Если обидите – самих съем.
Рыжий улыбнулся:
– Что за чудо-клинингового специалиста сватаешь на столь драконовских условиях?
– Замечательного человека, но у него маленькая проблемка.
– Так и знал, что где-то подвох.
– Этот человек не говорит по-русски.
– Средняя Азия?
– Много хуже. Европа.
– Интересненько. И когда же мы сможем его увидеть?
– Много хуже. Ее. Челеста!
Куртку Челеста несла в руках, поскольку та портила общее впечатление, а платье из молний в мое отсутствие разнообразилось сексуальными разрезами в самых неожиданных местах. Ох уж это вечное женское желание выглядеть отпадно. От глагола «падать», что должен касаться исключительно мужчин. Он и коснулся. Из дверей ожидалось корявое чудо-юдо, и появление такой красотки произвело фурор.
– Хочешь сказать, этому прелестному созданию некуда приклонить голову?
– Если кто тронет – убью, – пообещал я.
– Хорошо, она принята. На твоих условиях. Кстати, меня зовут Руслан. – Рыжий пристально уставился на меня.
– Ольф, – нехотя сообщил я.
– Представь меня. Как с ней общаться?
– Жестами. Она понятливая.
Челесте показали все, она вынужденно кивнула. Я попрощался. Носик Челесты хлюпнул, глаза намокли, но она заставила себя принять все как должное. Капитан решил – юнга обязан подчиниться.
– Оставляю под твою ответственность, – объявил я рыжему, чье слово имело в этой компании основной вес, и на чье слово можно было положиться.
– Само собой. Проблем не будет. Она от кого-то скрывается? – догадался Руслан.
Я оставил вопрос без ответа.
