Нина Резун
Когда я встречу тебя вновь. Книга 1: Любить нельзя забыть
Мама лебезила перед именинником, как мне казалось, пуще прежнего. Она чуть ли не толкнула нас в объятия друг другу, не преминув заметить, что мы сегодня с Марком в одной цветовой гамме, и это неспроста. Продемонстрировав ей наше расположение друг к другу и поцеловавшись в щеку, мы отошли с Марком в сторону. Сегодня Савельев лишь немногим был выше меня, и впервые я призналась себе, что общество более высоких мужчин импонирует мне гораздо больше. Видимо, у меня все-таки «пунктик» по поводу роста, и не только моего.
Я еще раз поздравила его с днем рождения, пожелала всяких приятных «вкусностей», полюбопытствовала, как он собирается провести свой отпуск, который начался именно сегодня, не планирует ли куда-нибудь съездить.
– Нет, поездка в мои планы не входит. Во всяком случае, пока.
– Тогда чем думаешь заняться?
– Ничем особенным. Хочу выспаться, полениться и еще раз выспаться.
– Очень впечатляющая перспектива, – засмеялась я. – А как же твои игры за приставкой?
– Убрал ее подальше с глаз.
– Как же так?! Неужели ты и правда повзрослел?!
– Ровно на один год. Сегодня мне уже двадцать три!
– О боже! Совсем старик!
Некоторое время мы продолжали смеяться и нести сплошную чушь, а потом пожаловали новые гости, и Марк поспешил их встретить. Это были его друзья и родственники, некоторых я уже знала и поэтому приветствовала их кивками головы и взмахами рукой. Ко мне подошли бывшие однокурсники Савельева, Олег и Нина, поженившиеся еще в университете, и мы перебросились несколькими фразами.
В зале заиграла легкая ненавязчивая музыка, сразу придавшая помещению уюта и романтичности. Некоторые гости уже заняли места за столом и завели негромкий разговор между собой. Тетя Марина взяла управление в свои руки и о чем-то общалась с официантом, показывая на стол. Мама пристроилась на небольшом диванчике в другом конце зала со старшей сестрой моей крестной Светланой Федоровной и по их взглядам на меня и Марка я подозревала, что речь шла о нас. Только глухой в семье Марка не слышал о матримониальных планах наших матушек. А сестра тети Марины глухой не была. Встречаясь со мной взглядом, они улыбались мне своей самой очаровательной улыбкой, и я вынужденно изображала им ответное радушие.
Ко мне подошел Савельев и увлек меня в сторону от своих друзей.
– Марк, мы еще кого-то ждем?
– Да. Двое моих коллег и еще один человек. – Марк прочистил горлом. – Она как обычно опаздывает. Пунктуальность не ее конек. Я должен был бы сам привезти ее сюда.
– Ее? – Моя бровь взлетела вверх. – О ком речь? Я что-то пропустила?
– Об этом я и хотел с тобой поговорить. Но все никак не решусь.
Я вся обратилась в слух. Неужели у Марка появилась девушка? И если она едет сюда, то все довольно серьезно. Иначе стал бы он приглашать ее туда, где будет его мать?
– Я познакомился с девушкой, уже месяц назад, и пригласил ее на день рождения. Планирую ее представить маме, как… свою девушку.
Я расплылась в улыбке. Ну слава Богу, теперь он оставит меня в покое.
– Ого! Рискованный шаг. Тебе не кажется, что нужно было позаботиться о знакомстве заранее?
– Я не решился. Думал, ты мне поможешь.
– Спасибо за доверие. Что я могу сделать?
– Как минимум изобразить радость на лице при знакомстве с моей подругой. Чтобы мамы видели, что ты не в претензиях. Осточертела мне эта игра в жениха с невестой. Пусть посмотрят на нас как на раздельные личности.
Значит, все-таки тетя Марина на него давила, и желание быть со мной продиктовано ее волей, а не его собственной. Бог мой, что сейчас будет?!
– Хорошо. Только что мы будем делать с моей игрой?
– Тебе не кажется, что как-то странно изображать девственницу, имея жениха? – вопросом на вопрос ответил Марк. – Ты не думаешь, что твоя легенда тебе вредит?
Я не успела ответить, потому что подошли другие гости, и Марк бросился их встречать. Вероятно, он прав. В нынешних условиях, когда я призналась себе, что люблю Шандора, и речь уже не идет только о дружбе, роль Марка как моего жениха действительно «подмачивает» мою репутацию. Вот только как теперь обернуть все в свою пользу? М-да, запутаться во лжи проще, чем из нее выбраться. Но я подумаю об этом потом… О! Неужели это она?
Из-за шторы в зале появилась стройная крашеная блондинка (и почему всем так нравится быть блондинками?) в облегающем красном платье длиной чуть выше колен. Ее длинные волосы свободно рассыпались по обнаженным плечам и блестели точно у моделей в рекламе шампуней. На ногах шпильки столь высокие, что ростом она перещеголяла Марка. Все при ней, начиная от густо накрашенных ресниц, заканчивая длинным маникюром. «На таких ли женщинах женятся?» – возник вопрос, глядя на эту крашеную куклу. Она чем-то напомнила мне Лисицкую. Но я отогнала эти мысли. Если Марк знакомил ее с мамой, значит, есть в ней что-то стоящее. Может, внешний вид обманчив, и внутри скрывается хрупкая и нежная натура?
Марк обменялся с девушкой дружескими поцелуями в щеки, и я заметила, как тетя Марина нахмурила брови. Мама поднялась с места и подошла к подруге. По ее губам я прочитала вопрос: «Марина, кто это?» Крестная недоуменно пожала плечами. Марк со своей девушкой, которую держал за руку, подошел к нашим матушкам. Я тоже сделала несколько шагов ближе к ним. Хотела видеть своими глазами крах родительских надежд.
– Мама, Елена Ивановна, позвольте познакомить вас с Ольгой, моей девушкой, – и, повернувшись к своей подруге, представил ей наших мам: – Оля, это моя мама Марина Федоровна и ее подруга Елена Ивановна.
– Твоя девушка? – переспросила тетя Марина с нескрываемым удивлением.
– Да, мама. Мы встречаемся уже чуть больше месяца.
Обе разом посмотрели в мою сторону. На их лицах наиглупейшее выражение. Я поняла, что мой выход. Улыбнулась. Мне действительно было смешно. Я пожалела, что не мне довелось их так сразить.
– Марк, а меня представишь своей девушке? – в бодром расположении духа обратилась я к имениннику.
– Конечно. Лиза, это Ольга. Оля, это Лиза. Подруга детства. Почти как сестра.
Мы обменялись с ней кивками головы. Девушка мило улыбалась и казалась смущенной от такого внимания. У нее были необыкновенно синие глаза, маленький острый носик и ослепительно белозубая улыбка. О, да, Марк всегда предпочитал девушек с безукоризненными зубами. Свои он выровнял брекетами еще в детстве, регулярно их чистил у стоматолога и придирчиво относился к такому пункту внешности, как зубы. А уж что говорить о зубах той, с которой он целовался? Они точно не должны вызывать у него отвращение.
– Сынок, можно тебя на минутку. Надо обсудить меню. Вы простите нас, Оля.
Меню? Бедный Марк! Сейчас ему зачитают такое меню, что он пожалеет, что двадцать три года назад не родился девочкой. Я едва сдерживала смех, глядя на маму. Так забавно она выглядела. Не успев отойти от мысли, что ее дочь встречается с цыганом, как получила второй удар от своего любимого Марка. Может теперь он перестанет быть в ее глазах «хорошим мальчиком»?
– Мы с вами в одном цвете, – смущенно сказала Ольга, улыбаясь маме. – Вы любите красный? Я просто обожаю.
Я заметила, что девушка испытывала дискомфорт под пристальным и недружелюбным взглядом мамы и своими словами попыталась расположить ее к себе.
– Нет, – резко сказала мама, – я больше люблю спокойные тона. Это платье… просто временное помутнение рассудка.
Мои брови удивленно взлетели вверх. Мама любила красный, и хоть в ее гардеробе было не так много вещей этого цвета, но она никогда прежде не считала яркую одежду признаками помутнения рассудка.
– Зря вы так. Вам очень идет этот цвет. И это платье.
Мама крепче сжала губы, и я, боясь, как бы она не сказала что-нибудь обидное, поспешила поддержать Ольгу.
– Да, мама, ты действительно сегодня потрясающе выглядишь. Тебе нужно чаще покупать себе одежду красного цвета. Она делает тебя моложе и привлекательнее. И это не только мое наблюдение. Пока мы шли сюда, мужчины сворачивали шеи, рассматривая тебя.
– Чушь! Не вздумай сказать подобное при папе.
Она резко развернулась и пошла к столу. Ее за руку тут же схватила Светлана Федоровна и призвала сесть рядом с ней. Они склонились друг к другу и о чем-то зашептались. Думаю, речь пошла об Ольге.
– Оля, чем вы занимаетесь? – поинтересовалась я.
– Я студентка. Учусь на четвертом курсе в академии физической культуры.
– Здорово! Будете преподавателем физкультуры?
– Я учусь по направлению «Туризм».
– Ясно. Я тоже студентка, «Кубика». История. Как вы поняли, я дочь Елены Ивановны.
Я предложила Ольге сесть за стол, тем более что остальные гости уже заняли за ним свои места. Во главе стола должен был сесть Марк, а мы пристроились слева от него. Ольга, конечно же, ближе к нему.
– Не обращайте внимание на мою маму, – тихо сказала я, склоняясь к девушке. – Для нее ваше появление неожиданность.
– Давай перейдем на «ты»?
– Согласна.
– Мне показалась, я не понравилась твоей маме. И маме Марка тоже.
Я взяла салфетку и постелила себе на колени. Ольга проделала ту же манипуляцию.
– О, поверь мне, ты здесь не причем. Они бы так отреагировали на любую девушку рядом с Марком.
– Почему?
– Пойми меня правильно. Они видели на твоем месте другую.
– Тебя? – сразу догадалась Ольга.
– А ты сообразительная. Извини, это правда. Но не переживай, я не имею никаких притязаний на Марка. И даже рада, что появилась ты. Но наши мамы… Они с самого детства спят и видят нас мужем и женой.
– О, нелегко мне придется.
– Ты не переживай. Марина Федоровна хорошая женщина. Ей не трудно понравиться. Ты любишь загородный отдых, дачу?
– Да, у моих родителей есть дача.
– Вот и отлично. Если будешь говорить с ней про сад и огород, она полюбит тебя как свою родную дочь.
– Спасибо за совет.
Марк сел на свое место, а тетя Марина и мама демонстративно разместились на противоположном конце стола. Это позволило другим гостям сдвинуться ближе к Марку, и у нас образовалась молодежная компания.
Слева в соседи мне достался коллега Марка Валентин. Никаких признаков семейного положения на его руке я не обнаружила и поэтому позволила себе с ним немного пофлиртовать. В целом, мы неплохо повеселились. Шутили за столом, танцевали, участвовали в конкурсах. Валентин прилично выпил и в конце вечера просил мой номер телефона. Пришлось сказать ему, что у меня есть парень, и ему не нравится, когда я даю свой телефон другим мужчинам. К моменту, когда я уходила, Валентин стал признаваться мне в любви и звать замуж. Разумеется, я воспринимала это с иронией, списывая все на алкоголь. Подозревала, что завтра он меня и не вспомнит.
Обратно ехали с мамой в такси молча. Хотя я видела по вздутым ноздрям, что внутри у нее все кипит. Ни ей, ни тете Марине не приглянулся сюрприз Марка, и весь вечер они просидели за столом, наблюдая за ним и его новоиспеченной подругой. Может теперь Шандор станет чуточку привлекательнее в маминых глазах? В любом случае я радовалась, что Марк перестал быть безупречным, и мне больше не будут докучать со сватовством.
Следующая моя встреча с Марком случилась неожиданно. Мы пришли с Шандором в Драмтеатр на спектакль. Премьера постановки состоялась в 1999 году, и спектакль до сих пор пользовался популярностью. Не обошли и мы с Шандором его вниманием.
Слобода долго колебался, удобно ли идти в театр вместе со мной, волновался по поводу Марка. Я убедила его, что Савельев не театрал и не будет возражать, если его на один вечер заменит другой человек. Это же просто выход в театр, ни к чему не обязывающий.
По данному случаю Шандор надел белую рубашку, черную жилетку, черные брюки и темные ботинки, соответствующие его классическому стилю. Верхнюю пуговицу сорочки он оставил расстегнутой, и это позволило мне увидеть несколько волосков на его груди, что вызвало легкую дрожь по всему телу. Ни у моего отца, ни у Марка, которого мне доводилось видеть с обнаженным торсом, не было волос на груди и их наличие у Шандора придало его воображаемому мною образу более мужественный вид. Сейчас мне казалось, что я всегда мечтала именно о таком мужчине.
Волосы он собрал в хвост, гладко выбрился, и как только мы разделись в гардеробе, я ощутила едва уловимый аромат мужской туалетной воды. Или может это был аромат геля после бритья? В любом случае он оказывал на меня дурманящее действие.
Я в этот вечер предпочла надеть длинное черное платье с поясом. Его полупрозрачные рукава с эффектом обманчиво прикрытых рук и V-образным вырезом придавали наряду некоторую пикантность, но при этом скрывали все, что необходимо скрыть. На моей шее снова красовалась золотая цепочка с кулоном капелькой, и он как нельзя лучше подходил к этому платью. Чтобы быть выше в этот вечер я надела сапоги на высоком каблуке, и неудивительно, что мой взор обратил внимание на «растительность» на груди Шандора – его ворот находился практически напротив моих глаз. Волосы я завила на плойку и собрала в высокий хвост. Всякий раз, как я наклоняла голову, кудри игриво перемещались вперед и щекотали мои пылающие щеки, я кокетливо откидывала их назад и надеялась, тем самым произвожу на Шандора должное впечатление. Мужчинам нравятся длинные женские волосы, и я полагала, что Слобода не исключение. Но по его взгляду я не могла определить достигнута ли моя цель. Он вел себя, как и прежде и, казалось, не замечал моих уловок.
После первого акта мы вышли из зрительного зала на антракт и… столкнулись с Марком и Ольгой, которые поднимались по лестнице нам навстречу. Они держались за руку и о чем-то весело болтали. Не будь она со мной знакома, мы бы разминулись, потому что Шандор их не знал, а с Марком мы бы предпочли проигнорировать эту встречу. Но девушка заметила меня и радостно воскликнула: «Марк, смотри! Это Лиза!» После этого не обратить на них внимание не мог и Слобода. Я так и не выдумала для Шандора новую легенду наших с Савельевым взаимоотношений, и впала в ступор, глядя в глаза Марку.
– Привет, – сорвалось с моих губ.
– Привет, – ответил Марк.
– А говорил, что не театрал, – первое, что пришло в голову, сказала я.
Говорил? О нет, это мои личные домыслы. Боже, надеюсь, он мне подыграет.
Марк чуть приподнял брови, но вовремя спохватился и придал себе непринужденный вид. На нем был черный костюм, белая рубашка и лиловый галстук. Его туалетную воду я бы узнала из тысячи ароматов.
– Не театрал. Если бы подруга Оли не заболела, меня бы здесь не было.
На Ольге было короткое черное платье с квадратным декольте, черные капроновые колготки и туфли на высоком каблуке. На губах яркая красная помада, ресницы вновь густо накрашенные. Волосы, как и на дне рождения, распущенные, их корни немного отросли и открыли нашему взору естественный темно-русый цвет. На ногтях красный маникюр.
– О, да, – вступила в дискуссию Ольга, – моя подруга купила билеты в театр месяц назад, но ей нездоровится, и Марк согласился составить мне компанию. Если честно, я тоже не особо люблю театр, но раз в год все-таки поддаюсь на ее уговоры и хожу на спектакли.
Я натянула на лицо улыбку, но мне казалось, выглядела она неестественно. В голове царил полный хаос, тысячи мыслей проносились в ней с бешеной скоростью, и я не могла ни за одну из них зацепиться, чтобы выкрутиться из создавшейся ситуации. Уж лучше бы Марк был в театре один… или с другом. Меня знобило и бросало в жар одновременно. Если бы сейчас кто-то коснулся моей ладони, то почувствовал, какой она стала влажной и холодной.
– Ты нас представишь? – напомнил Марк о присутствии Шандора.
Я не смотрела на Слободу, но заметила, как он немного отступил от меня, когда я заговорила с Марком. Я чуть развернулась к Шандору и мельком бросила на него взгляд. Слобода казался растерянным.
– Шандор, познакомься. Это Марк. А это Ольга.
А теперь на лице Шандора появилось смущение. Он виновато улыбнулся и протянул руку в ответ на протянутую руку Савельева.
– Марк, Оля, а это Шандор.
– Можете называть меня Юрой. Это мое официальное имя.
– Много о вас наслышан, – не удержался Марк, отпуская руку Шандора.
– Ко мне можно на «ты», – поправил Слобода и добавил: – Надеюсь, только хорошее.
– О, конечно!
– А у тебя несколько имен? – удивилась Ольга, посмотрев на Шандора широко распахнутыми глазами. – Как интересно.
Марк по-прежнему держал руку девушки в своей руке, и я видела, как Шандор недоуменно поглядывает на это сплетение пальцев. Лучше бы она держала Савельева под руку.
– Да, я цыган, у нас так принято – давать второе имя, которое используется среди своих.
– Цыган? Боже, как любопытно. Мы с Марком идем в буфет, составите нам компанию?
Буфет был на втором этаже, а мы стояли между двумя этажами, создавая препятствие остальным людям, передвигавшимся сверху вниз и наоборот.
Прежде чем Шандор ответил, если у него вообще было такое намерение, я опередила его:
– Извините. Мы идем вниз. Мне нужно… в гардероб. В зале прохладно, я хочу взять платок… Еще раз простите. Была рада вас видеть. Может, еще увидимся. Шандор, проводишь меня?
Я протараторила эти фразы довольно быстро, не позволив никому вставить между ними хоть слово, а потом заторопилась вниз по лестнице, даже не удостоверившись, что Шандор идет со мной. Около гардероба, не оборачиваясь назад, я отыскала трясущимися руками свой номерок в сумке, и протянула гардеробщице.
– Вы уходите? – просила женщина.
– Нет, мне нужно взять платок. Он в рукаве пальто.
Что же теперь будет? Как я все объясню Шандору? Он наверняка понял, что мы с Марком не жених с невестой. Тогда кто мы? И зачем я это придумала? Неужели придется сказать правду? Ах, божечки, что же теперь будет?
Гардеробщица принесла мое пальто, я достала из него шелковый серый платок с бледно-розовыми и белыми кругами и снова вернула пальто женщине. Только после этого я обернулась. Шандор стоял в метре от меня, засунув руки в карманы брюк. Он немного хмурился. Ох, не к добру это.
Мы отошли к стене, чтоб не мешаться под ногами, и я, вытянув руки вперед, расправила свой платок, держа его за концы. Мои кисти дрожали, и я старалась сильнее сжимать их, чтобы Шандор этого не заметил. Но дрожь только усилилась. Я сосредоточила свое внимание на платке, на Слободу старалась не смотреть. Он стоял напротив меня, руки сцепил за спиной.
– Что это было? – спросил он.
– Где?
– Там, – махнув головой в сторону, сказал Шандор, – на лестнице.
– Это не что, а кто. Это был Марк. И Оля.
– Тот самый Марк?
Я выдавила из себя улыбку и, придавая тону как можно больше спокойствия, ответила:
– Было бы странно, если бы у меня было два знакомых Марка. Ты не находишь, что у него редкое имя?
– Тогда кто такая Ольга?
Я сложила платок по диагонали и накинула его на плечи, поправила волосы, которые оказались под ним, и подняла глаза на своего спутника.
– Это подруга Марка.
– В каком плане – подруга?
– Она его девушка, если так тебе будет понятнее.
Шандор свел брови к переносице. Меня бросила в жар, я скинула с себя платок и стала вновь его разворачивать.
– Вы расстались?
Хорошая версия. Поддержать?
– Да, как-то так.
Я сложила платок прямоугольником, выровняла края и еще раз свернула квадратом.
– Почему ты мне не рассказала об этом?
– Ты тоже мне не все рассказываешь.
Я подняла глаза и многозначительно посмотрела на Шандора. После нескольких секунд немой перестрелки взглядами, я снова опустила глаза и разложила платок. Стала вновь складывать его по диагонали.
– И давно вы расстались?
– Это имеет какое-то значение?
– Да, потому что несколько дней назад ты говорила о нем, как о своем женихе.
О чем был разговор? Ах, да, Шандор в очередной раз переживал, что согласился идти со мной в театр, когда у меня есть жених и водить меня в театр его привилегия.
– А сегодня, – продолжал Шандор, – он уже с другой и весьма недвусмысленно держит ее за руку. Я бы мог подумать, что он… изменил тебе, но нет… не сходится.
– Почему?
Я выровняла края платка и снова набросила его на плечи. Раздался первый звонок.
– Ты знакома с Ольгой. Она приняла тебя довольно приветливо и дружелюбно. Тебе не кажется странным такое радушие?
– Потому что я его бывшая? Думаешь, так не бывает?
– Бывает. Но я уже достаточно хорошо тебя знаю, чтобы допустить, что ты приняла его измену с хладнокровием и завидной выдержкой. Более того, успела подружиться с его новой девушкой.
Я снова стащила платок с плеч и стала крутить его перед собой, закручивая в жгут.
– Да оставь ты в покое свой платок! – не выдержал Шандор и вырвал его из моих рук.
Мимо проходила пожилая пара, и они удивленно вскинули брови, покосившись на нас. Я сама с изумлением смотрела в его глаза. Таким раздраженным нечасто его увидишь.
– Что ты хочешь услышать?
– Правду.
Раздался второй звонок.
– Хорошо, слушай. Марк мне просто друг, и никогда не был женихом. А с Олей я познакомилась месяц назад на его дне рождения. Она его девушка. Что еще ты хочешь знать? Зачем я придумала весь этот фарс с женихом? Не знаю. Ты так переживал, чтобы я в тебя не влюбилась, и я не придумала ничего лучше, как успокоить тебя выдумкой о женихе. Во всем остальном я не лгала. Мы дружим с ним с детства, наши матери мечтают о нашем браке. Но это их мечты – не наши.
Я выпалила это на одном дыхании. Потом выдохнула и уже спокойнее спросила:
– Это что-то меняет?
Я смотрела ему прямо в глаза. Он насупился, тяжело дышал. Его взгляд достиг самого дна. Желудок свело в дурном предчувствии.
– Лучше бы я тогда уехал! – сказал он и, резко развернувшись, пошел в зал.
Мой платок остался в его руке.
Я вернулась в зал с третьим звонком. Шандор сидел на своем месте. Он протянул мне платок, сложенный ровным квадратом. Его лицо выглядело напряженным и насупленным. Не знаю, было ли у него намерение поговорить со мной, но в любом случае мы бы не успели это сделать, потому что свет в зале потух, и спектакль продолжился. Какое-то время я ощущала напряжение слева от себя, но потом погрузилась в действие на сцене и забылась.
Когда спектакль закончился, я снова вернулась в реальность. По выражению лица Шандора я поняла, что он тоже расслабился, но до гардероба мы шли молча. Здесь образовалась очередь, мы заняли свое место в конце.
– Мы можем поговорить? – не выдержала я.
– Давай сначала выберемся отсюда.
Пока мы ждали своей очереди, я заметила Марка с Ольгой. Он тоже увидел меня и вопросительно изогнул бровь. Я чуть заметно покачала головой, давая понять, что лучше им к нам не подходить. Марк понял и, скрыв меня от взора Ольги, последовал с ней в конец быстро разросшейся очереди.
Приняв одежду, мы отошли в сторону. Шандор предложил подержать мою сумку, пока я надевала пальто и завязывала пояс. Затем он быстро накинул свою серую куртку на синтепоне, и мы вышли на улицу.
Часы показывали десятый час. Мы сразу не обговорили, как будем добираться домой, и я не знала, как поднять эту тему. Нам было не по пути, и даже остановки находились в разных местах. Обе на удалении от театра. Я ждала, что Шандор первым обозначит наши дальнейшие действия, но он молчал.
– Проводишь меня на остановку? – поинтересовалась я, не дождавшись инициативы с его стороны.
– Конечно.
Накануне прошел дождь, и местами еще попадались лужи. Мы старались обходить их стороной. Помимо всего прочего дорога была в выбоинах, идти на каблуках по ней было нелегко. Шандор, заметив, как я обхожу ямы, предложил свое левое плечо. Я взяла его под руку.
– Поговорим? – спросила я.
– Говори.
Я растерялась, не зная, с чего начать. Я думала, он первым заговорит на волнующую его тему. А то, что было, о чем волноваться, в этом я не сомневалась. Иначе бы он не молчал.
– Извини, что придумала эту чушь с Марком. В этом не было никакого злого умысла, и, по сути, не может тебя чем-то обидеть. Но у меня такое чувство, что ты злишься на меня и жалеешь о чем-то, что совсем мне непонятно.
– Больше всего я не терплю в людях ложь.
– Это не ложь. Лишь некоторое преувеличение. Не так давно Марк действительно предлагал мне брак, но я отказала ему. Не думаю, что он был серьезен в своих намерениях.
– Ты любишь его?
– Люблю, но только как старого друга, как брата, как любого другого родственника. Я знаю его с самого рождения, мы вместе росли, вместе взрослели, вместе ходили на танцы. Наши мамы уверены, что мы прекрасная пара. Но… сердцу не прикажешь.
Мы обошли здание театра и на светофоре повернули налево. Пустынные ночные улицы вызывали у меня легкую тревогу. Машин на дорогах было немного, пешеходов и того меньше, и присутствие рядом Шандора внушало спокойствие. Несмотря на его рост, он не казался подготовленным ко встрече с дурной компанией в подворотне, но мне все равно было приятно осознавать, что он рядом и на него можно положиться.
Около минуты мы шли молча, а потом Шандор, словно собравшись с духом, сказал:
– Ты нарушила обещание.
Что-то кольнуло в груди. Теперь он знает все. И больше нет тайн. Но все же я предприняла попытку уйти от ответа, включив «дурочку»:
– Ты позволил взять тебя под руку.
– Ты знаешь, что я не об этом.
Я грустно усмехнулась.
– Это ничего не меняет. Я взрослая девочка и способна контролировать свои чувства. До сегодняшнего дня ты о них не подозревал.
– Подозревал, – вздохнул Шандор. – С того самого дня накануне твоего дня рождения. Тогда ты ясно выразила свое неравнодушие ко мне. Но все же я пришел к тебе на день рождения и выслушал всю твою чепуху, вместо того чтобы уехать и позволить тебе взрастить к себе неприязнь и отвращение. Я дал тебе надежду, и теперь ты взращиваешь ее… Напрасно…
Все мое нутро сосредоточилось в одной точке и больно заныло в горле. Я отвернула голову от Шандора, делая вид, что рассматриваю афиши, наклеенные на заборе. А на самом деле хлопала ресницами, пытаясь сдержать слезы. Он говорил ровно и спокойно, без злости и раздражения, но его слова ранили больнее, чем если бы он кричал.
– Это была не чепуха, – тихо выдавила я в свое оправдание. – Все, что я говорила, было правдой. Кроме… моих реальных чувств к Марку.
– Нам не быть вместе, Лизавета. Как бы ты не хотела, какими бы путями к этому не шла.
Хотелось бежать, бежать подальше от него. Единственным желанием было остаться одной и дать волю чувствам.
– Я совсем тебя не привлекаю… как женщина? – чужим голосом пропищала я, снова устремляя взгляд под ноги.
– Мое отношение к тебе не имеет никакого значения. Главное – что я обещал отцу. Ты знала это с самого начала. Поэтому… никаких надежд. Я не нарушу своего слова ни при каких обстоятельствах.
Предательские слезы невыносимо жгли глаза. Казалось, еще одно его слово, и мне их не удержать. Я активнее захлопала ресницами. Он не должен увидеть мою боль. Не здесь и не сейчас. Ах, Лиза, соберись. Будь сильной. Иначе ты потеряешь его дружбу. Ты сказала, что способна контролировать свои чувства, так будь последовательна.
– Шандор, но ведь это ничего не меняет, правда? Мы останемся друзьями, так?
Я взглянула на него. Мне был виден только его профиль, но я заметила, что его брови нахмурены.
– Ты никогда не услышишь от меня ни слова о… – любви – хотела сказать я, но язык не повернулся произнести это слово. – Да, я с самого начала все знала. И обещала. Однако есть вещи, которые не подвластны разуму. Но не беспокойся, я не стану тебе докучать своими чувствами. Мне достаточно быть тебе лишь другом.
К нам подбежала бездомная собака, хромавшая на одну ногу, она лениво потявкала на нас, но, не увидев реакции, поковыляла дальше.
– Нам лучше прекратить отношения, – сказал Шандор, – я не хочу причинять тебе боль.
– По-твоему мне станет легче, если ты от меня отвернешься и перестанешь со мной общаться?
– Я все равно уеду, Лизавета.
– Я поняла. Я не претендую ни на что, кроме дружбы. Будь спокоен. Я не стану причиной раздора между тобой и твоим отцом.
Мы дошли до остановки. Я хотела расстаться с ним и дать волю эмоциям. Но Шандор собрался доставить меня до самых дверей дома. Теперь он знал причину дорожного происшествия, случившегося со мной летом, и не мог бросить меня в таком состоянии.
– Не надо, – закрыв глаза, взмолилась я, – не надо быть таким…заботливым. Оставь меня. Ты ведь именно этого хочешь.
– Нет, Лизавета, не сейчас. Кроме того, ночь на дворе. Контингент разный слоняется по улицам. Мне будет спокойнее, если провожу тебя.
Он встал напротив меня и взял за плечи.
– Посмотри на меня, – попросил он.
Я открыла глаза, и слезы брызнули из глаз. Прощай, тушь!
– Лизавета, ты красивая, яркая, потрясающая девушка. Ты нравишься парням – я это вижу. Ты еще встретишь того, кто станет тебе дороже меня. Я верю в это. И ты должна верить. Жизнь только начинается.
Такой близкий и такой далекий. Мы дошли до той стадии отношений, когда касания перестали быть для нас преградой. Но теперь и этого мне стало недостаточно. Хотелось любить и быть любимой. Только им!
Подошел автобус, мы сели в него. Кроме кондуктора в салоне находилось еще пару человек. Вполне приличный контингент. Я отвернулась к окну, не хотела ни видеть Шандора, ни слышать. К счастью, он тоже молчал. Видимо, догадался, что никакие слова сейчас не помогут.
Внутренне успокаивала себя. Возвращение заплаканной дочери домой с цыганом под руку – зрелище не для слабонервной матери. Я нашла в сумочке зеркальце и платок. Протерла под глазами и пощипала себя за щеки. Натянуто улыбнулась своему отражению. Как подправить взгляд? Почему в нем все печали мира? Ладно, это не главное, спишем на усталость.
– Зря ты поехал со мной. Домой доберешься к полуночи.
– За меня не переживай. Ты в норме?
– Да, все хорошо. Ты же знаешь, я быстро отхожу. Я все поняла. Взрослая девочка, справлюсь.
От остановки нам пришлось пройти еще достаточное расстояние. Шандор не преминул заметить, как осмотрительно поступил, не позволив мне ехать одной. По пути нам встретилось пару подвыпивших мужиков, и хоть они не обратили на нас внимания, неизвестно, чем бы это закончилось, окажись я одна.
Я думала, мы расстанемся у подъезда, но Шандор напомнил, что ведет меня до дверей квартиры.
Пока поднимались на пятый этаж (лифт сломался, шли пешком), обсудили спектакль. Шандор назвал его легким и незамысловатым, не ведущим к глубоким размышлениям и предрекал ему скорейшего угасания на афишах театра.
– Вот здесь я живу, – указывая на квартиру ближе к лестничной клетке, сказала я. – Спасибо, что проводил. И прости за… все.
– Ты меня прости.
Он стоял на одну ступеньку ниже и был почти со мною вровень.
– Шандор, мы ведь останемся друзьями, правда? Я не стану тебя ни к чему склонять, и будет все, как и раньше. Только, пожалуйста, не отворачивайся от меня.
Он напряженно смотрел на меня несколько секунд, но мне показалось, прошли минуты прежде, чем он ответил:
– Хорошо, – и, выдержав паузу, добавил: – Только не питай иллюзий.
