Магдалена Уинклер
Под властью отчаяния. Часть 1: Химера
– А кому цветочки? – робко поинтересовался сонный Оливер, неожиданно выползший из своей комнаты. Это не вписывалось в планы Йенса, потому что мужчина думал, что сын уже спал.
– Почему ты встал? Иди спать, тебе завтра в школу.
– Я ждал, когда ты вернёшься, но заснул. А сейчас проснулся и увидел сквозь щёлочку свет.
– Считай, что ты меня дождался. Теперь иди спать, – с ноткой раздражения в голосе приказал Йоханесс.
Расмуссен прикусил язык и наоборот сделал парочку шагов вперёд, ближе к отцу, с интересом разглядывая розы, которые отец швырнул на столик, недовольно испепеляя взглядом сына.
– Это розы?
– Иди спать, Оливер, – отмахнулся Ольсен.
– А для чего они тебе? – не прекращал юноша.
Йенс громко проглотил образовавшийся в горле ком. Действительно, а нахрен ему вообще сдались эти розы? Глупо думать, что Эрике что-то нужно от Ольсена, глупо думать, что она примет даже эти цветы, но, в таком случае, на кой чёрт он потратил деньги? Неужели и впрямь надеялся, что может завладеть её сердцем? Смешно! Ответ можно найти прямиком на поверхности: это очередной симптом инфекции. Йоханесс поднялся на ноги и отшатнулся от столика, словно оглушенный. Что он делал со своей жизнью? Ольсен не мог объяснить, что с ним происходит, однако он понимал, что ничем хорошим эта ситуация не закончится. Чёрт подери, это дерьмо нужно пресекать на самых начальных этапах его развития! Бежать, срочно бежать! Куда угодно, хоть обратно в Данию, лишь бы не вспоминать леденящие душу бирюзовые глаза!
– Собирай вещи. Мы уезжаем, – тихо произнёс Йоханесс.
– Чего? – растерянно спросил Оливер, всё это время испуганно наблюдавший за нелогичными действиями отца.
– Собирайся, Оливер! Мы уезжаем! – прикрикнул Ольсен.
Мужчина начал истерично носиться по комнате, скидывая с полок, вытаскивая из шкафов вещи, которые нужно обязательно собрать с собой. Поезд. Чёрт, нужно срочно достать билеты на поезд. Кажется, в одной из дыр в стене пряталась маленькая шкатулка, куда Йенс откладывал некоторые деньги с зарплаты. Да, вот она. Остается надеяться, что этого хватит. Ещё нужно не забыть позвонить хозяйке дома и оставить несколько купюр ещё и для неё. Чёрт, сколько же затрат! Эльфрида. Точно! Она поможет. Она обязательно поможет.
Оливер совершенно не понимал, что в последнее время творится с отцом. Иногда в его голову даже приходили мысли о том, что Йоханесс сходил с ума. Честно говоря, это безумно пугало парня, потому что он не сможет пережить ещё одной потери.
– Пап, папа, успокойся, пожалуйста, – попытался позвать Олли, беспомощно смотря на отца. – Всё нормально. Нам нет нужды куда-то уезжать.
Расмуссен осторожно схватил руками плечо отца. Ольсен замер на месте и перевёл взгляд на сына, рассеянно хлопая глазами. Как Йоханесс мог забыть про Олли, про ещё такого маленького и глупенького, которому нужна была поддержка, нужна была забота. Олли стеснительный и замкнутый, но очень талантливый. Йоханесс, как и любой родитель, желал самого лучшего для своего ребёнка. И мужчина ни в коем случае не мог позволить Детройту разрушить жизнь своего мальчика.
– Солнце, нам нужно уехать. Я не могу объяснить тебе зачем, но нужно, поверь мне. Иначе… иначе Детройт засосёт нас в бездну.
– Но как же дядя Гловер? И Эльфрида? – испуганно прошептал Расмуссен. – Как же школа и твоя работа? Как же мои друзья?
– Иногда приходится жертвовать чем-то важным для себя, чтобы жизнь не пожертвовала тобой, – покачал головой Йоханесс. – Если мы не убежим из этого города грехов сейчас, то не сбежим никогда. А тогда, я знаю, наступит конец света для нас с тобой.
– Что ты такое говоришь? – пробормотал Олли. – Пап, тебе плохо?
Раздался телефонный звонок, из-за чего Йоханессу пришлось отойти от сына. Расмуссен, потеряв поддержку, пошатнулся, поэтому тут же сел на пол, прижав к груди коленки. С глаз ручейками лились слезы. Оливер вспоминал Молли, маленькую девочку, с которой у него было так много общего. Они могли бы гулять, держась за руки, обсуждать любимые книги… А Лекса? Она самое яркое солнышко, которое своими тёплыми лучами согревало сердце Оливера. Что Расмуссен будет делать без неё? Ведь она путеводный свет. Но если отец сказал, значит, других вариантов нет. С переездом в Детройт действительно многое изменилось, причём не в лучшую сторону. Может быть, только в Дании всё может наладится?
Ольсен вышел в коридор, пристально рассматривая стоящий на небольшом комоде телефон. Он продолжал отчаянно звонить, наплевав на то, что хозяева дома могут спать. Сердце в груди бешено колотилось: Йоханесс невольно вспоминал недавнюю ночь, которая началась с того же. Он не может себе позволить поддаться искушению. Он сильнее.
– Алло? – твёрдо произнёс Ольсен, дрожащими руками приложив трубку к уху.
– Добрый вечер, котик.
Йенс был готов разреветься, словно маленькая девочка. Этот голос он узнает из тысячи. Он выделялся среди остальных голосов, казался самым красивым и самым нежным, необычным и одновременно жестоким. Ольсен больно ударил себя по лбу. Нет, он не позволит инфекции победить.
– Добрый. Ты чего-то хотела? – спокойно спросил Ольсен. – Надеюсь, ты знаешь, что такое часы и не забываешь на них поглядывать. Уже достаточно поздно для звонков.
– Я знаю, что такое часы, – довольно промурлыкала Эрика.
– Это замечательно. Я уже испугался, что вы, богатые люди, совершенно сошли с ума от своего богатства, – все так же равнодушно произнёс Йоханесс, еле сдерживаясь, чтобы не закричать от переполняющих его противоречивых эмоций.
– Котик, по себе людей не судят. Если ты идиот, то не значит, что все остальные тоже, – обиженно фыркнула Ричардсон. – Я только-только услышала твой голос, но ты уже успел меня выбесить. Как тебе это удаётся?! – вдруг с неожиданной восторженностью в голове воскликнула глава мафии. – А вообще-то у тебя есть минут…, – Эрика на пару секунд замолчала, – …минут двадцать, чтобы собраться. Твои новые друзья приедут за тобой.
– Зачем? – Йоханесс больно прикусил губу и скорчился в муках.
– Котик, я не понимаю: ты правда такой тупой или специально пытаешься меня вывести из себя? – хмыкнула мафиози. – Но я очень мстительна, ты знаешь?
– Могу догадываться.
– Тогда приготовься, милый, – томно прошептала Эрика. – Приготовься хорошенько. Этой ночью я не отпущу тебя просто так. Ты не отделаешься от меня просто поцелуем.
После этих слов Ричардсон сбросила. Ольсен, расплывшись в глупой улыбке, положил трубку на место.
– Олли, иди спать, – мягко произнёс Йоханесс, войдя в гостиную.
– Что? А как же… переезд?
– Нет. Эта глупая идея, – отрезал Ольсен.
– Ты говорил с тётей Эльфридой? Она тебя переубедила? – с надеждой в голосе спросил Оливер.
– Да, – соврал мужчина, отвернувшись от сына.
Расмуссен поднялся с пола и быстро подбежал к отцу, на радостях обняв его.
– Я так рад, пап! – воскликнул юноша. – Я правда очень рад!
– Да-да, я тоже, – отмахнулся Йоханесс. – Всё, иди. Теперь тебе точно пора спать.
– Да, ты прав, – энергично закивал головой Оливер. – Спокойной ночи!
– Тебе тоже.
Стоило только Расмуссену выйти из комнаты, как Йоханесс упал на диван, широко улыбаясь. И все-таки влюблённость – это красиво.
Глава 8. Видеть твой страх – лучшее наслаждение для меня
Я хотел бы быть твоим фотографом
или рисовать тебя мелом.
Я хотел бы быть географом
твоего тела.
© Евгений Соя
Laurel – Shells
Оливер медленным шагом подошёл к двери, ведущей в гостиную. После вчерашнего странного разговора с отцом юноше было, мягко говоря, не по себе. Ночью он долгое время не мог заснуть, желая подняться с кровати и пойти проверить, как там Йоханесс. Однако отец ведь не сумасшедший, верно? Расмуссен доверял мужчине, каким бы неадекватным он не казался подчас. Ольсен – взрослый человек, а у Оливера нет оснований не верить ему.
Парень постучался, но не услышал никакой реакции в ответ. Неприятное ноющее чувство в груди росло и заполняло быстро бьющееся сердце. Расмуссен попытался убедить себя в том, что рассеянный отец просто проспал, забыл завести будильник… да всё что угодно, в самом деле!
Оливер резко толкнул едва закрытую дверь и вошёл в комнату. На диване лежало свёрнутое в комочек покрывало, а на полу – неубранные вещи, которые вчера Йоханесс раскидал по гостиной в порыве странных мыслей. Всё лежало так, как и было оставлено вечером. Не хватало только самого Ольсена и колючих роз.
– Пап! – крикнул Оливер, забегая на кухню. – Папа, где ты? – Ванная комната так же оказалась пустующей. – Папа…
Расмуссен остановился в коридоре, растерянно хлопая большими глазами, отражающими сильный страх обычного напуганного ребенка. Юноша быстро стер подступающие слёзы и ринулся к телефону. Сейчас нет времени на рыдания. Оливер пообещал, что будет сильнее, чтобы помочь отцу.
Парень открыл маленькую книжечку, лежащую возле аппарата, в которой были записаны все известные Йоханессу номера. Расмуссен быстро листал маленькие странички, пытаясь найти фамилии на букву «П». Наконец, Оливер нашёл нужное имя: Эльфрида Пауэлл. Дрожащими руками юноша набрал нужный номер и тут же приложил трубку к уху, вцепившись в неё настолько крепко, насколько мог.
– Алло? – сонно протянула девушка на том конце провода.
– Тётя Эльфрида, это я, – тихим голосом ответил Расмуссен. – Это Оливер. Папа… он пропал. Его нет дома. А вчера он… у него был какой-то странный приступ. Я подумал, что это нервы. Он хотел уехать из города, пока ты ему не позвонила. Вдруг он сбежал, пока я спал? – под конец своей быстрой и пламенной речи парень не выдержал, уже не стесняясь позорных слёз, во всю стекающих по щекам.
– Тихо, мальчик, – ласково произнесла Пауэлл. – Успокойся. С чего ты взял, что твой папа куда-то уехал без тебя? Он любит тебя больше всего на свете, слышишь? Куда он хотел сбежать, Олли? Ты что, его слова вообще всерьёз не всегда воспринимать можно!
– Тётя Фрида, он говорил, что Детройт нас куда-то засосёт, что иногда нужно жертвовать близкими, чтобы спастись. Мне кажется, у него что-то происходит, о чём он не хочет говорить. Он успокоился после того, как поговорил с тобой, но-
– Подожди, с кем он говорил вчера? – кажется, в голосе Эльфриды промелькнули нотки тревоги, что не могло скрыться от ушей Олли.
– С тобой? Поздно вечером, где-то около полночи, – ещё тише ответил юноша.
– Я не звонила ему вчера, – угрюмо произнесла девушка.
– Что? Он сказал, что говорил с тобой! – чересчур эмоционально выкрикнул Расмуссен.
– Тише, успокойся, Олли. Я позвоню ему на работу, я постараюсь всё разузнать. Я подключу Гловера. Ладно? Я думаю, он просто ушёл пораньше в кинотеатр и забыл тебе сказать, – Фрида нервно хихикнула. – Главное, ты не забивай себе этим голову. Собирайся и иди в школу.
– Как я могу идти в школу, когда мой папа пропал? – всхлипнул парень.
– Так, мальчик. Он никуда не пропал. Он на работе, ясно тебе? – более настойчиво произнесла Пауэлл. – Собирайся и иди в школу. Всё будет нормально.
– Л-ладно.
•••
Весь день Оливер находился на чуть ли не самой высшей стадии тревоги, при этом безумно презирая себя за то, что не смог поспорить с Эльфридой и так легко подчинился её приказу. Расмуссен подчас не выносил своего податливого характера и банальную не предрасположенность к спорам и сопротивлению желаниям других людей.
Юноша быстро проскользнул в кабинет, где проходил четвёртый по счёту урок, и сел за свою парту. Не улучшало состояние Оливера и то, что Лекса за весь этот день не объявилась в школе. Конечно, Расмуссен не мог не волноваться за своего единственного друга в этом городе. Ему было достаточно увидеть солнечную улыбку девушки, чтобы забыть все печали и тревоги.
– Олли? – раздался тихий голосок миниатюрной девочки, осторожно прикоснувшейся до руки юноши.
– Д-да, Молли? – тут же зарделся Расмуссен, отводя взгляд от одноклассницы в совершенно противоположную сторону.
– Я хотела спросить, куда мы сегодня пойдем, – смущённо пролепетала девушка, медленно водя носком туфельки по полу.
Оливер больно прикусил нижнюю губу: замотавшись в своих делах, запутавшись в поведении отца, юноша забыл о том, что пообещал Фостер подтянуть её по литературе. Парень должен быть счастлив выпавшему шансу на то, что его отношения с милой одноклассницей сдвинутся с мёртвой точки, однако сегодня Расмуссен совершенно не хотел никуда идти даже с Молли. Юноше нужно было как можно скорее попасть домой, чтобы узнать, что там с отцом. Не было никакого настроения заниматься литературой.
– Что-то не так, Олли? – с нотками грусти в голове спросила девочка, робко посмотрев печальными кукольными глазами на собеседника. – Ты передумал? Н-ничего страшного. Я всё понимаю.
Молли напоминала маленькую выброшенную на улицу игрушку, надоевшую капризному ребенку. Её уже заметно потрепала жизнь, поэтому теперь некогда яркая куколка с лучезарной улыбкой и выразительными глазами утратила вдохновляющую энергию и крепко хваталась за надежду на солнце. Но каждый раз детская наивность доводила Молли до новых шрамов на сердце, поэтому со временем девочка начала бояться очередной ошибки. Оливер тяжело вздохнул и медленно перевёл взгляд на одноклассницу, смотрящую на него с немой мольбой и умирающей надеждой в глазах. Неужели Расмуссен мог поступить как настоящее чудовище, наплевав на чувства и раны Фостер?
Melanie Martinez – Soap
– Я не передумал, не переживай, – Оливер попытался выдавить из себя что-то наподобие улыбки. – Возле школы есть очень красивый парк. Мы можем пойти туда. Ты не против?
Молли тут же расплылась в широкой улыбке и даже, кажется, чуть прослезилась, положительно кивая головой. В груди Расмуссена что-то приятно кольнуло, когда он увидел яркие искрящиеся лучи в глазах Фостер. Кажется, Оливер не мог вспомнить, чтобы девочка ещё когда-то так светло и искренне кому-то улыбалась. Ее пасмурное личико тут же преображалось и становилось во всех смыслах идеальным. Юноша с упоением наслаждался крошечной паутинкой морщинок возле глаз, мягкими щёчками, густыми ресничками и маленьким аккуратным носиком. Расмуссену захотелось заставлять Молли улыбаться вновь и вновь, хотелось, чтобы она была в порядке.
– Нет! Конечно нет! – радостно воскликнула Фостер. – Кстати, где Лекса?
Оливер чуть нахмурил брови, не совсем понимая, зачем Молли интересуется его подругой. Может быть, она просто пытается быть вежливой?
– Я не знаю. Я надеюсь, с ней всё хорошо, – с тоской в голосе произнёс юноша, невольно вспомнив звонкий голосок Лексы.
– Может быть, тогда я сяду к тебе? – пробормотала девочка, состроив парню глазки. Оливер чуть слюной не подавился. Конечно, Расмуссен никогда не общался с Молли настолько близко, но он и подозревать не мог, что Фостер может кидать из печального настроения в кокетливое так неожиданно и резко.
– Если т-ты х-хочешь, – робко кивнул головой юноша.
Девушка улыбнулась Оливеру и быстро перенесла вещи на временное «место жительства». Расмуссен покрывался мурашками от мыслей о том, что самая очаровательная его одноклассница, о которой он тайно грезил столько дней, наконец-то обратила на него внимание и даже сама начала проявлять какие-то действия в ответ. Неужели достаточно было просто предложить Молли помощь в учебе?
Первую половину урока Оливер никак не мог совладать с собой и своими мыслями. Он боялся совершить лишнее движение, чтобы случайно не соприкоснуться с Молли. Фостер, в свою очередь, с большим интересом смотрела на доску и на учителя, фактически не обращая внимания на одноклассника. Как можно быть такой непоколебимой?!
Однако наблюдать без улыбки за тем, как сосредоточенно девочка выводит аккуратные буковки в тетради, было невозможно. Ее брови были сдвинуты к носу, а на лбу проступили едва заметные морщинки. Молли крепко сжимала губы, чуть высунув кончик языка. Фостер была похожа на ребенка, пытающегося прочесть сложную для него книжку: она выглядела так же странно и забавно. Молли обладала исключительной особенностью казаться крохотной девочкой, причем не только внешне, но и внутренне, в чем и заключалось главное ее отличие от остальных одноклассниц Оливера. Так и хотелось купить ей шоколадную конфету, накормить супом с ложки, взять за руку, чтобы она не заблудилась в толпе, отругать за легкомысленный наряд в холодную погоду, а затем накинуть на ее плечи курточку.
– Почему ты на меня так смотришь? – недоуменно спросила девушка, повернув голову в сторону Оливера.
Расмуссен тут же отвел взгляд и мысленно ударил себя рукой по лбу. Ну конечно, разве может парень просто взять и не испортить все?
– П-прости, пож-жалуйста, – пробормотал себе под нос Оливер. С каждой секундой юноша убеждался все больше и больше в том, что никогда не сможет стать рыцарем и защитником для Молли. Он ведь и сам создает впечатление беспомощного ребенка, его и самого ведь нужно ругать за одну-единственную тоненькую рубашку на туловище в холодную погоду.
Однако Фостер не успела ничего ответить на извинения парня, потому что дверь в кабинет резко отворилась. В помещение вошла растрёпанная Лекса, нервно теребящая шнурки, торчащие из рукавов рубашки и угрюмо смотрящая вперед сквозь все предметы и всех людей. Оливер нервно прикусил губу: почему девушка не могла прийти на урок раньше? Меньше всего на свете Расмуссену хотелось ссориться с подругой.
– Извините за опоздание, миссис Уильямс. У меня есть записка от папы, – тихим голосом произнесла Лекса, посмотрев на учительницу.
– Проходите к своему месту. После урока подойдете ко мне, – кивнула головой миссис Уильямс, после чего продолжила объяснять тему урока.
Лекса быстрым шагом направилась к последней парте, по дороге «случайно» задев плечо Оливера сумкой, не сказав ему ни слова и даже не посмотрев на него. Честно говоря, Расмуссен чувствовал себя отвратительно. Подруга всегда старалась держаться оптимистично, но сейчас она выглядела раздраженно и, может быть, даже подавленно. Да и опоздать в школу она просто так не могла. Сейчас Лексе очень нужна была чья-то поддержка, помощь. И Оливер, вместо того, чтобы ее оказывать, весело проводил время с Молли и даже собирался пойти после школы с ней в парк.
– Кажется, у Лексы плохое настроение. Она разозлилась на тебя? – невинно хлопая большими глазами, спросила Фостер.
– Н-не знаю, – ответил Расмуссен, молясь, чтобы Лекса не раздула из мухи слона.
Lil Peep – Flannel
После урока Оливер остался ждать подругу в коридоре возле кабинета. В груди расползалось неприятное чувство. Кажется, парень не совершал никаких тяжелых преступлений, однако с каждой секундой он все больше и больше ощущал себя предателем. Юноша знал, что подруга могла воспринять эту ситуацию в штыки, особенно если она уже была чем-то серьезно раздосадована. Расмуссен мастерски умел портить все, что было дорого его сердцу.
Дверь открылась, и из кабинета уверенной походкой вышла Лекса. Девушка прошла мимо Оливера, не обратив на него никакого внимания, и направилась вперед. Парень пошатнулся на месте, пытаясь побороть неуверенность, но не нашёл в себе сил позвать подругу.
Одноклассница уже поднималась по лестнице на второй этаж, тем самым разрывая тонкие ниточки, связывающие ее с Оливером, разрушая дружбу, выстроенную кровавыми кирпичиками. Завтра Лекса уже не будет здороваться со своим бывшим другом, она даже не кинет на него быстрого взгляда, она проигнорирует его вялую улыбку и скромную попытку проявить доброту. Лекса – первый человек, который относился к Оливеру с пониманием и ради которого сам юноша был готов на многое. Расмуссен видел кровь, стекающую по лестнице. Это слезы животрепещущего сердца, ускользающего от Оливера, убегающего от него, это появляющиеся свежие шрамы. Юноша набрал целую грудь воздуха и бросился вперед.
– Лекса! Лекса, подожди!
Однако девушка словно не слышала, как ее кто-то зовет, уверенно продолжая подниматься по лестнице. Расмуссен осторожно поймал в воздухе ее тонкое запястье, заставив Лексу замереть на месте. Одноклассница сжала кулаки и медленно повернулась лицом к Оливеру. В ее пустом уставшем взгляде тут же заиграли огоньки отвращения.
– Разве тебе некого доставать на переменах? – спокойно спросила девушка.
– Я понимаю, что у тебя плохое настроение. Я вижу, что у тебя что-то случилось. И я очень виноват в том, что тем, что пустил на твое место Молли, расстроил тебя еще больше. Но, клянусь, Лекса, если бы я знал, что ты придешь, я бы ждал тебя, если бы я знал, что у тебя что-то случилось, я бы сделал все, чтобы не огорчать тебя лишний раз. Я очень волнуюсь за тебя. Пожалуйста, дай мне возможность все исправить. Дай мне возможность помочь тебе! – тихо и быстро произнес Расмуссен, чувствуя, как глаза предательски заслезились от эмоций.
Сейчас оставалось только благодарить судьбу за то, что девушка остановилась и за то, что на лестнице больше никого не было.
Лекса фыркнула и отдернула руку, воспользовавшись слабостью и рассеянностью Оливера.
– Почему ты не сказал, что у тебя что-то с Молли? – прошипела девушка.
– У меня… у меня с ней ничего…
– Не лги, Оливер. Даже если у тебя нет с ней ничего сейчас, то будет в дальнейшем. Потому что теперь я уверена, что ты влюблен в нее.
– Я не…
– Да что ты говоришь? Я не слепая! Я давно замечала эти твои взгляды в ее сторону! Но я до последнего убеждала себя в том, что это не так!
Расмуссен побледнел и замер на месте, боясь лишний раз пошевелиться, чтобы не спровоцировать Лексу на новую порцию недовольства. Почему она так отреагировала?
– Сегодня после уроков я обещал помочь ей с литературой, – медленно произнес юноша. – Да, я молчал, потому что боялся твоей реакции. И, как видишь, не зря. Но разве ты не должна принять это? Ведь разве не так делают настоящие друзья? – четко, выговаривая каждый слог, говорил Расмуссен, глядя прямо в глаза своей подруге.
– Друзья? – после недолгого молчания произнесла Лекса так, словно попробовала это слово на вкус.
Вся уверенность Оливера тут же рассеялась на ветру. Что если девушка вовсе и не считала юношу другом? Но она же была рядом! Однако как можно было быть таким слепым? До того, как в классе не появился Олли, у Лексы совершенно не было друзей. Расмуссен опустил голову вниз.
– Ты не считала нас друзьями, – шепотом подытожил юноша.
Если бы парень не опустил взгляд на пол, то он увидел бы, как заламывала девушка пальцы, как кусала тонкие губы острыми зубами, как прятала за длинными ресницами боль в глазах. Но они оба затерялись в своих мыслях и поспешных выводах и запутались. Лекса тяжело вздохнула, развернулась и ушла, оставив Оливера в полном одиночестве.
Почему внутри вдруг стало так пусто и страшно?
•••
Сидя на последнем уроке за сегодняшний день, Расмуссен никак не мог сосредоточиться на учёбе. Он фактически не обращал внимания на тихие лепетания Молли, целиком и полностью погрузившись в тяжелые мысли по поводу своих отношений с Лексой. Олли перевел уставший взгляд на Фостер, когда та случайно уронила ручку на пол. Девочка казалась счастливой и взволнованной, видимо, ожидающей чего-то интересного от сегодняшнего «свидания» с Расмуссеном. С каждой секундой парень все больше и больше убеждался в том, что не сможет быть хорошим учителем и другом одновременно этим вечером.
– Таким образом, мы выяснили, что Джамбатиста Бенедетти, родившийся в Италии – это выдающийся механик, математик, астроном и теоретик музыки, – продолжала объяснять тему учительница. – Безусловно, он внес огромный вклад в развитие знаний человечества.
– Хотите сказать, что Италия дала миру не только мафию? – раздался чей-то нахальный голос.
По классу пробежался нервный смешок. Оливер невольно прикусил щеку, вспомнив слова отца, который сейчас мог находиться в лапах разъяренных гангстеров.
– Мы все с вами знаем, что мафия зародилась в Сицилии, однако это не повод ненавидеть и презирать Италию. Это по-своему великая страна, которая внесла огромный вклад в развитие науки, искусства и общества в целом, – ответила женщина, пытаясь оставаться такой же спокойной, однако ее голос едва слышно дрогнул.
К счастью, в классе больше не нашлось смельчаков, желающих продолжать развивать эту скользкую тему. Оливер давно заметил, что мафию люди могли бояться настолько сильно, что старались даже не упоминать ее в разговорах, словно достаточно лишь одного лишнего слова, чтобы возле тебя возник мужчина в широкой шляпе с револьвером в руке.
MELOVIN – Under The Ladder
После урока Расмуссен краем глаза заметил, как быстро вышла из кабинета Лекса, словно была панически чем-то обеспокоена. Оливер вспомнил недавний разговор, все еще звучащий в ушах, но быстро отмахнулся от неприятных воспоминаний и решил пойти следом за одноклассницей, чтобы узнать, что она не натворит никаких глупостей.
Все чувства парня навострились. Он бесшумно следовал за Лексой, вовремя скрываясь за поворотами, пока не дошел до женского туалета, куда и зашла девушка. Конечно, идти дальше было бы очень глупо, но Оливер никак не мог унять ощущение страха и беспокойства за свою, пускай и бывшую, но подругу.
– Олли, куда ты делся? Ты сказал, что подождешь меня возле кабинета, – раздался тихий голосок Молли.
Расмуссен обернулся и испуганным взглядом посмотрел на девочку. Выходит, ему сейчас нужно совершить выбор? Вероятнее всего, очень важный, который повлечет за собой большие последствия.
– Мы идем или нет?
Если Оливер пойдет с Молли, то, выходит, его дружбе с Лексой, которая длится гораздо дольше, чем влюбленность в Фостер, конец. Но больше волновало Расмуссена то, что подруга буквально тонула в негативных эмоциях, стала жертвой какого-то неприятного случая, убивающего ее. Лекса, всегда такая сильная и непоколебимая, могла когда-нибудь сломаться, не выдержать.
С другой стороны, если Оливер наплюет на предмет своих воздыханий, то можно позабыть о совместный рассветах и закатах, о тайных миленьких свиданиях, о том, как парень будет подкалывать цветочки в шкафчик Молли. Если Расмуссен выберет Лексу, то его любовь будет гореть пламенным огнем, так же, как и зарождающееся хорошее отношение Фостер по отношению к парню.
Оливер с горечью посмотрел на Молли и быстро подбежал к ней, крепко обняв за плечи, прижимая к себе.
– Молли, прости меня, пожалуйста, – руки парня предательски дрожали, голос становился тихим, а внутри росло чувство паники, но Расмуссен продолжал нежно и беспокойно гладить Фостер по острым плечам, в то время как она сама осторожно сцепила маленькие ручки за спиной юноши, прижавшись головой к его груди.
– Ты хороший друг, Олли, – тихо прошептала девочка. – И именно поэтому ты поможешь своей подруге.
Оливер чуть отстранился от Молли, ласково улыбнувшись на ее слова. Фостер отпустила юношу и сделала небольшой шажок назад.
– Не беспокойся обо мне, – нацепив добрую улыбку, пробормотала девочка, после чего резко развернулась и быстрым шагом ушла прочь.
Глупо полагать на то, что Молли этот поступок Расмуссена нисколько не задел. Конечно, она будет это помнить.
Оливер осторожно постучался в дверь, ведущую в женский туалет. Зайти туда просто так парень, конечно, не мог, но в голове совершенно не было мыслей о том, как узнать, все ли в порядке с Лексой. Есть ли внутри кто-нибудь, кроме нее?
Через пару секунд дверь отворилась. Из помещения вышла девушка с двумя толстыми рыжими косами.
– Что ты тут забыл? – фыркнула незнакомка.
– Из-звини… т-там не было девушки с короткими з-золотистыми куд-дрями?
– Там кроме нее теперь никого нет, – кивнула головой школьница и, отпихнув Оливера со своего пути, ровной походкой направилась вперед.
Расмуссен тяжело вздохнул: неужели ему придется зайти в женский туалет? Парень чувствовал себя крайне неловко, однако, кажется, этого настойчиво требовал случай. Юноша постучался еще раз на всякий случай и открыл дверь, тихо и осторожно проходя внутрь.
Lil Peep – Crybaby
Лекса сидела на подоконнике возле самой последней кабинки и что-то писала в своем черно-белом блокноте, который лежал на ее длинных тонких ногах. Оливер прокашлялся и сделал два небольших шага вперед, тем самым обратив внимание подруги на себя.
– Это женский туалет, – твердым голосом произнесла Лекса, после чего вновь вернулась к своему занятию. Больше всего Расмуссена пугали опухшие, видимо, от слез глаза девушки.
– Ты плакала, – прошептал Оливер, больно сжав губы.
– Не твое дело. Выйди.
Парень сжал кулаки, впиваясь ногтями в кожу ладоней. Однако нельзя было просто взять и сдаться. Расмуссен знал, какой упертой может быть Лекса, но это не означало, что она на самом деле такая грубая и злая. Девушке нужна помощь, но она это никогда не признает, тем более сейчас, когда Олли успел ее задеть своими поступками.
Юноша сделал еще парочку небольших шагов, медленно приближаясь к подруге. Лекса резко закрыла блокнот и хищно посмотрела на парня.
– Я не хочу видеть тебя. Уходи! – чуть громче произнесла девушка.
– М-мне жаль, мне п-правда очень жаль, ч-что так получилось, – чувствуя небольшую нехватку воздуха от волнения, тихо начал Оливер. – Н-но раз-зве я сдел-лал что-то крим-минальное? Если я вл-вл-влюбл-лен в Молли, т-то это не знначит, что т-ты значишь для м-меня меньше, ч-чем она. Ты м-мой единственный д-друг, ты м-мой лучш-ший д-друг. Я в-волнуюсь о т-тебе. Я л-люб-блю т-тебя. Я н-не хоч-чу тебя тер-рять, – каждое слово давалась юноше с безумным трудом, Расмуссена словно душили в то время, когда он говорил.
Оливер опустил голову, пытаясь отдышаться, искренне ненавидя себя за свою слабость и беспомощность. Глаза юноши уже намокли от слез, и он ничего не мог поделать со своей эмоциональностью. Ну разве нужна такая нюня Лексе? Олли для нее – лишь очередная проблема, но никак не избавитель от них.
Девушка спрыгнула с подоконника и неуверенно подошла к Расмуссуну, после чего осторожно взяла его за руку.
– Я поступила очень плохо из-за того, что сорвалась на тебе. Прости, я не знаю, что на меня нашло, – нервно теребя пальцами нижнюю губу, произнесла Лекса. – Конечно, ты можешь влюбляться. Я не имею права тебе указывать, я не имею права тебя ругать. Я должна была отнестись к этому спокойно. Если я не доверю Молли, если она мне не симпатична, это не значит, что ты должен разделять мои чувства по отношению к ней. Я тоже не хочу тебя терять, тем более сейчас, когда происходит много страшных вещей.
Оливер посмотрел на подругу и мягко улыбнулся ей.
– Ты считаешь меня своим другом? – задал животрепещущий вопрос юноша.
Лекса слегка нахмурилась и, кажется, даже на секунду задумалась, что не могло не напугать Расмуссена.
The Pretty Reckless – Superhero
– Я не понимаю, как ты вообще можешь задаваться этим вопросом, – серьезно произнесла девушка, из-за чего сердце юноши пропустило пару ударов. – Конечно, я считаю тебя своим другом, дурачок, – хихикнула Лекса, легонько ударив Оливера по плечу.