Кристи Грей
Дождь в наших сердцах
«Тебя я убью в первую очередь, тварь!» – хотелось выкрикнуть мне со всей болью в голосе, но я молчала. Я молчала, как всегда. Я предала ту часть себя, которая клялась самой себе быть смелой и дерзкой, умеющей постоять за себя. Я сдалась и снова стала той, которую всегда травили.
– Лаура Хилл, —взгляд исподлобья, торжественный тон и белоснежная улыбка.
Я закрыла веки и из глаз все же потекли слезы. У меня затряслись конечности. Казалось, что сейчас начнется приступ. Я видела много взглядов на себе. Мне стало стыдно. Я хотела убежать отсюда, из этой школы, из их памяти, из этой жизни. Просто скрыться. Будто меня никогда и не было.
Я так хотела верить в слова Лили о том, что в одиннадцатом классе не будет такого бреда, будут взрослые люди, которые будут нормально ко мне относиться. Но тетя ошиблась и дала мне ложную надежду.
Элиза, Аарон и всех, кого я знала или видела впервые, смотрели на меня: кто-то с жалостью, кто-то с испугом, кто-то с улыбкой. Я не видела конкретно их взглядов, потому что опустила голову и быстро шагала в другую сторону, в туалет. Единственное место, где я смогу побыть одна.
Я зашла в кабинку, опустила крышку унитаза и села на нее, подобрав к груди ноги. Я плакала тихо, но со всей болью, что ощущала. Кусала колени, царапала кожу на руках, зарывалась пальцами в волосы и оттягивала их – выдернула небольшое количество. Но ничего не помогало, становилось только больнее.
Со всхлипом отрывая голову от колен на звук уведомления, которое звучало из дна рюкзака, я подняла рюкзак с пола на колени. Вытирая мокрое лицо тыльной стороной ладони, я достала телефон. Сообщение высветилось на экране блокировки:
«Лаура! Это очень-очень срочно, напиши мне! Не поверишь, кто мне только что написал».
Сообщение было от Эрики. Она никогда не писала так. Не знаю, как объяснить, но я буквально чувствовал напор в ее сообщении. Я понимала, что случилось что-то необычное. Эрика никогда бы не писала мне написать срочно, если бы это было не так важно. Сердце не оправилось после недавнего, и на него снова обрушивается дерьмо.
Я выхожу из кабинки, засовывая телефон в карман брюк. Подойдя к умывальнику, я включаю воду и влажными руками промачиваю заплаканное красное лицо.
Я решила, что на уроки я сегодня больше не пойду. Пока все одноклассники были на биологии, я нашла нашу классную и сказала, что мне плохо и нужно уйти домой. Пришлось немного соврать или сказать частичную правду. Я рассказала про случай с мячом и сказала, что мне стало хуже, хотя на самом деле мне было уже лучше. Меня, конечно же, отправили домой.
Выйдя из школы, я шла мимо стадиона и мимо окон, которые выходили прямо из класса биологии. И я чувствовала эти взгляды. Но старалась не смотреть в их сторону. Вместо этого я вновь взяла телефон и все же написала Эрике.
Я: Привет. Пишу. Что там случилось?..
В сети она появилась буквально сразу, будто мониторила сообщения.
Эрика: Слава Богу, ты написала мне так быстро! Можешь мне сейчас позвонить?!
Я: Нет, я еще не дома, мобильный интернет очень плохой, еле хватает на сообщения. Ну, что там, не пугай?
Эрика: Мне написал он.
Я: А поконкретнее?
Я улыбнулась ее сообщению, решив, что ей написал кто-то из ее возлюбленных и ей понадобилась моя помощь. Но реальность оказалась куда суровее. Улыбка превратилась в тонкую линию, а в глазах стало темнеть. Я не могла поверить.
Эрика: Мне написал Юджин.
8 глава. Зачем ты вернулся?
В тот день я прибежала домой в слезах. Бабушка с тетей сразу заметили их, стоило мне перейти порог квартиры. Каждая моя негативная эмоция действовала на больное сердце бабушки, и ей снова стало плохо. Из-за меня. Лили старалась ее успокоить, говоря, что мало ли что могло случиться, может это что-то незначительное, а у меня просто играют гормоны. Но сама так Лили не считала, потому сразу после этой успокаивающей “сказки” для бабушки, она пришла ко мне. Я долго еще плакала на ее плечо, пока она гладила мою спину.
Тетя так сильно разозлилась на всех сразу, что у нее скрипели зубы. Она сказала, что может выбрать мне другого психотерапевта, если я больше не захочу встречаться с мисс Стейси. Лили не понимала, как можно быть такой безответственной женщиной, специалистом, чтобы оставлять настолько важные и личные вещи у всех на виду. Я попросила не делать этого, потому что не представляю уже другого психотерапевта рядом с собой. Я же не винила в этом мисс Стейси, и по правде говоря, я даже не видела здесь ее вины. Было явно понятно чья здесь вина. Виновата та, которая полезла в чужие вещи, которая стала рыться в них!
Я не ходила в школу две недели, поскольку мне было невыносимо тяжело туда вернуться. Я ловила паническую атаку каждый раз, как думала о возвращении. Перед глазами мелькали взгляды моих одноклассников, взгляды учителей и других учеников, которым известна вся эта ситуация. Меня бросало то в жар, то в холод от ощущений этих взглядов на себе. Эти осуждающие перешептывания и другие негативные действия в мою сторону. Я боялась представить, что со мной будет, если я вернусь.
А больше всего я не представляла, как смотреть в глаза Элизе. Я боялась услышать от нее те же слова в свой адрес, что и от остальных.
«А что, если Элиза теперь тоже не хочет общаться со мной? Что, если она хочет избегать меня? Или еще хуже… Что, если она теперь ненавидит меня вместе со всеми?» – эта мысль присутствовала со мной изо дня в день.
Однако, Элиза писала мне почти каждый день, но ни одно ее сообщения я не прочитала. Я боялась их читать. Боялась увидеть там что-то, что заставит снова лить слезы, как слабачка. Поэтому я просто смахивала их, когда приходили уведомления.
Так же было сообщения от Аарона, но от него я тоже не читала. Его я ненавижу теперь так, как ненавидела даже в первые дни. Теперь я реально его ненавижу. Не хочу слышать о нем, не хочу думать о нем, не хочу видеть его. Я была почти уверена, что он смеется надо мной, как и все остальные, тем более учитывая то, что Кимберли – его подружка.
Иногда меня постегала мысль, что Аарон мог знать обо всем… Или, что еще лучше: может он все ей и рассказал? Спустя несколько дней, как я не ходила в школу и отходила от этого позора, я вдруг вспомнила одну деталь. Я подумала об этом совершенно внезапно, когда лежала на кровати, уткнувшись в подушку. Я вспомнила о том, что в ту субботу Аарон как раз таки был в помещении. И именно он мог спокойно зайти и… Хотя так же я понимала, что ему не было смысла этого делать, да и он меня не видел, просто моя паранойя снова одержала верх надо мной.
Не ходила я в школу две недели не только по этой одной причине. В придачу к моему моральному состоянию добавилась простуда. Однако две недели закончились, как и болезнь. Мне выдали справку, и мне уже нужно выходить туда, куда не хочется… Я не могла представить, что за Ад меня там ожидает.
В тот самый роковой, я бы сказала, день я плакала по двум поводам: первый – это, конечно же, Ким. А вот второй… Юджин. Парень, которого я не хотела бы встретить вновь и желала бы забыть. Это самый настоящий демон на Земле. У меня колотилось сердце, когда я прочитала то сообщение. По дороге домой я старалась не грохнуться в обморок. Я пыталась написать Эрике и узнать, что он ей написал и зачем вообще, но мобильный интернет совсем прорвал дно и не отправлял совершенно ничего.
***
Юджин Грей. Человек, который сломал меня. Человек, который нагло использовал меня. И человек, который снова вернулся в мою жизнь…
Юджина я узнала в свои четырнадцать лет, когда шла со школы. Старая школа находилась очень близко с моим домом, поэтому долго идти не нужно было – несколько минут, и я уже дома. На дороге, по которой я обычно возвращалась домой, делали новый асфальт, поэтому всех просили обходить. В четырнадцать лет я плохо знала свой район, потому что с дома никуда не выходила, кроме школы. В моей голове был заложен определенный маршрут, и как обойти школу и выйти до своего дома я понятия не имела… Пришлось идти наугад. Я играла сама с собой в игру «Дойду или не дойду».
Обходя школу, за ней я обнаружила компанию старшеклассников. Никого из них я не знала, зато они, конечно, наслышаны обо мне. Я старалась идти так быстро, как только могла, чтобы они меня не заметили. Но я ведь неудачница, так что миновать их у меня не получилось. Один из компании меня позвал, и я застыла на месте. Могла бежать, но стояла, вросшись в землю. А когда меня позвали во второй раз, я подошла, на свою голову.
– Малышка, Лара, привет, – они общались со мной, как с маленьким ребенком: нагибались, чтобы быть на уровне со мной, делали голос нежным, чтобы не спугнуть, и я почему-то перестала трястись. Я глупо поверила в их доброту.
– Привет… Что вы хотели?
– Сказать кое-что интересное!
– И что же? – детская наивная улыбка осветила мое лицо, и они все впятером улыбнулись.
– Сегодня у Юджина вечеринка, – рыжий парень метнул взгляд на брюнета, и я засмотрелась, не желая отрывать от него глаза, – и мы хотели бы тебя пригласить!
– Меня-я-я? – удивившись, протянула я, не в состоянии сдержать восторга и радости. Как же я была рада в тот момент, даже не подозревая, для чего на самом деле меня туда зовут.
– Да, – согласился тот самый Юджин.
Я вновь засмотрелась на него. Он был самым сексуальным, как говорили старшеклассницы, парнем в школе. Тогда мне было незнакомо это слово, но я думала, что «сексуальный» значит «крутой». Его волосы всегда были уложены на две стороны, на лбу всегда болталась челка, которую сейчас все называют «шторами», но раньше девушки с ума сходили по таким прическам и считали их самыми красивыми. У Юджина были ярко синие глаза, которые на свету были почти хрустальными. На груди у него была татуировка какая-то – это я слышала из разговоров старшеклассниц, которые проводили с ним чуть ли не каждую ночь. Он был высоким. Телосложение было каким-то обычным. Он был худым парнем, однако у него был и пресс, и даже мышцы на руках. В общем несколько лет назад он считался мачо в той школе, и его хотела абсолютно каждая.
– А почему именно меня?
– Ну как это почему? – рассмеялся рыжий. – Ты же у нас такая красивая и милая… Такая хорошая девочка… – чуть захрипел он.
– А остальные разве не такие, как я? – не понимала я.
– Нет, – отрезал Юджин. – Ты особенная, малышка.
Я особенная малышка. Тогда я краснела от тех слов, потому что мне было очень приятно. Сейчас же от слова «малышка» меня выворачивает.
Юджин и его компания уговорили меня прийти к ним на вечеринку. Юджин дал мне адрес, а потом они даже провели меня до дома, когда я сказала, что не знаю, как дойти. И почему я была так глупа и наивна… В тот день я сказала тете, что пойду к подруге (которой у меня не было) на ночевку. И Лили поверила… Отпустила…
Я до сих пор помню запах алкоголя в том доме, как только вошла в него. Меня словно ждали. Словно поджидали. До сих пор не понимаю, как меня не смутило то, что на той вечеринке все были взрослые и лишь я одна такая мелкая… Я считала себя крутой, ведь именно меня позвали на вечеринку! Я считала себя элитой.
Меня почти сразу встретил Юджин со своими друзьями, которые улыбались во все зубы самой светлой улыбкой. Кто-то из них был пьян, но только не брюнет. Он касался моих плеч, пока проводил на кухню. Было громко и весело. Играла моя любимая музыка, и я танцевала под нее, качая головой и прыгая к потолку. Это выглядело весело, по-детски.
Юджин дал мне попить сока, потому что алкоголь же мне нельзя было. Только вот я отчетливо чувствовала горьковатый вкус в своем соке… Но я была глупа и не додумалась ни о чем. Я подумала, что мне просто показалось. Через какое-то время мне стало еще веселее и, заметив это, Юджин и его друзья повели меня в отдельную комнату на втором этаже.
А потом… По щекам катятся слезы, когда я вспоминаю, что было потом.
Я не знаю, как у них хватило совести. Как у них хватило смелости. Как у них хватило мозгов на такое. Мне было всего четырнадцать, когда я очутилась на коленях перед пахом Юджина, который в это время снимал все на телефон.
К сожалению, я была слишком пьяна, чтобы оттолкнуть, чтобы крикнуть, чтобы хоть что-нибудь сделать, чтобы предотвратить. Я помню, как он беспощадно вбивался в мой рот, пока его друзья стояли сзади него и смеялись с меня.
На утро болела голова, и я ничего не помнила. Но потом вспомнила каждую деталь того вечера. Наверное, в тот момент я впервые поняла, что бывает с такими хорошими девочками, которые не умеют отказать и которые слишком глупые…
Юджину было восемнадцать, и он смог сделать нечто подобное с четырнадцатилетним ребенком. Я была настолько напугана, мне было настолько мерзко от себя, что я боялась кому-то рассказывать, даже самым близким – тете и бабушке. Юджин хоть особо и не запугивал, но четко дал понять, что будет, если я расскажу кому-то. Он пообещал, что это видео увидят все. Весь район, все знакомые, вся школа и даже родственники. Я испугалась и, конечно же, пообещала молчать.
В тот день Лара исчезла. Я больше никому не позволяла так себя называть. Именно с того дня появилась та разбитая и уничтоженная Лаура, которая существует по сей день. Существует, не живет.
***
Я три года ничего не слышала об этом человеке, потому что он уехал из города из-за каких-то семейных обстоятельств. А теперь вновь услышала. Юджин написал Эрике, потому что знал, что она моя подруга. И так же он написал именно ей, потому что я его всюду заблокировала, а на незнакомые номера и сообщения от незнакомых людей, я не отвечала.
Вернувшись к себе домой и уже поплакав, поговорив с Лили, я сразу кинулась к телефону, чтобы отправить сообщение Эрике. У меня тряслись руки от волнения. Мне не терпелось узнать, что он ей написал, да и вообще зачем! У них никогда не было ничего общего. Мое сердце снова чувствовало беду.
Я: Эрика, я дома, что он тебе написал?!
Трясущимися руками я держала в них телефон и то и дело постоянно открывала диалог с Эрикой, чтобы узнать, просмотрела ли она… А ответила она мне спустя полчаса, когда у меня уже разболелось сердце от переживаний.
Эрика: Привет снова. Давай я наберу тебя? Поговорим…
Я: Хорошо, звони.
Я ждала звонка от Эрики, как последнюю помощь. Сразу приняв вызов, я снова спросила, что он прислал. Мне не давало спокойствия его возвращение и его внезапные сообщения моей подруге.
– Слушай, Лаура… – она тяжело вздохнула, и, если бы мы общались по фэйс-тайму, я бы наверняка заметила, насколько ее лицо выражает сочувствие и сожаление.
– Ну… Пожалуйста, не тяни, я итак долго нервничаю…
– Я сейчас перешлю тебе его смс, ладно?
– Давай.
Понадобилось еще немного времени. И сообщения наконец-то были у меня. Первым делом я почему-то зашла на его страничку. Я его почти не узнала. Сейчас ему двадцать один, и он значительно изменился. Возмужал. Стал еще выше, более крепче. Но лицо оставалось все таким же – мерзким.
Я вернулась на переписку с Эрикой и опустила голову, чтобы начать читать.
– Только, пожалуйста, не нервничай, – словно предупредила подруга. От этого стало страшнее еще в несколько тысяч раз.
Эрика отправила не больше пятнадцати сообщений, значит их переписка была не такой уж и длинной, и я не знала, мне радоваться или бояться?
Юджин: Здравствуй, Эрика. У меня сохранился твой контакт, так что надеюсь, это все же ты. Я Юджин, помнишь меня?
Эрика: Ничего себе, кто мне написал. Какая честь, Юджин Грей. Помню.
Юджин: Мне нужны социальные сети Лары, вы еще общаетесь?
Эрика: С хера ли я должна тебе их давать?
Юджин: Потому что я хороший мальчик и нормально прошу?
Эрика: Хрена с два.
Юджин: Прошу, Эрика. Не говори ей, что это ты мне дала, но просто дай. Тайком. Очень нужно.
Эрика: Скажи мне зачем, и я подумаю.
Юджин: Я вернулся в город. И я чертовски соскучился по этой малышке.
Я сжала глаза от плохих воспоминаний, от его прозвищ. Почему это все так больно? Прошло столько времени, а я хочу плакать лишь от упоминаний об этом человеке?
Эрика: Слушай, ничем помочь не могу. Знаешь, Лаура вряд ли будет рада встрече с тобой. И она явно не скучала по тебе, ублюдок.
Я была благодарна Эрике, в которой раз в жизни. Она не согласилась на его просьбы, не предала меня, а отказала и послала.
Юджин: Как мило с твоей стороны.
Эрика: Обращайся.
Юджин: Я в последний раз прошу дать ее социальные сети.
Он хотел узнать все, что у меня были, чтобы понять, в каких он не заблокирован…
Эрика: И я в последний раз говорю тебе «нет».
Юджин: Что ж, ладно, найду сам.
На этом переписка была закончена. И мне стало страшно. Он пообещал найти меня. Юджин знает мой адрес, он может караулить меня? О, Господи, только не это, прошу. Юджин, не делай мне больно снова, пожалуйста…
– Лаура? – позвала меня Эрика, и я лишь сейчас вспомнила, что она все еще на связи.
– Да. Я тут.
– Как ты?
– Эрика, серьезно? – печально усмехнулась я.
– Милая, успокойся…
– Я не могу! Эрика, это же полный пиздец! – я ругалась так громко, что бабушка с тетей явно это слышали, и мне будет стыдно за это позже, но не сейчас. – Он вернулся! Ты понимаешь? Вернулся тот, кто сломал меня, блять! Сукин сын!
– Лаура, прошу, успокойся. Если он все же доберется до тебя…
– Он доберется, – уверенно поправила ее я. – Юджин знает мой адрес. Знает все…
– Хорошо, когда он доберется, – исправилась подруга, – расскажи обо всем Лили. Ты же не говорила, что три года назад?..
– Нет.
– Ладно. Тогда скажешь, если понадобится, слышишь меня?
– Я не смогу, Эрика… Я не смогу.
– Сможешь. Ты же мне все рассказала! Лили – твой самый близкий человек, ей ты можешь довериться и рассказать обо всем, она тебе поможет, она ведь взрослый человек, твоя тетя, что-нибудь точно придумает. Она точно не оставит тебя одну и не оставит в опасности, веришь?
– Конечно, в это я верю, – согласилась я, зарывшись лицом в подушку. – Но я не смогу рассказать о том… Не смогу.
– Нужно, Лаура, нужно. Или Юджин не отстанет. Он не отстанет и не остановится, пока не добьется своего, ты же его знаешь.
– Господи, почему я постоянно тону в дерьме?.. – простонав спросила я нисколько подругу, сколько себя. Отчаянно попрощавшись с Эрикой, я упала на подушку, плача в нее, а она впитывала все мои слезы и сдавленные крики. Я не знаю, как я справлюсь со всеми этими проблемами, черт возьми…
9 глава. Оставьте меня все в покое
Воскресенье. Сегодня последний день моего спокойствия. Завтра мне снова придется вернуться в школу. За эти недели полного уединения я почти смирилась, что, как только я выйду, все взгляды будут на мне. Почти смирилась. Этим вечером мне захотелось поговорить с родителями.
Каждый раз, когда мне было плохо до жути, когда не хватало сил, я всегда приходила на кладбище, потому что именно здесь, я могла с ними поговорить, могла им выговориться. В ответ я, конечно, ничего не получу, но мне становится легче просто оттого, что я поговорила с ними, как когда-то в детстве.
Положив в сумку телефон, наушники и ключи, я вышла с комнаты, предупредив бабушку, что я ушла гулять. У Лили сегодня ночная смена, так что ее дома не будет, так бы я поговорила с ней.
Дорога от дома до кладбища занимала минут двадцать, так что в это время я слушала музыку и морально настраивалась на завтрашний день, о котором, честно говоря, думать не хотелось.
Медленно шагая по улице, я все время чувствовала тревогу, которая была вполне объяснима. Я знала, что так будет. Юджин осведомлен обо всем, как мне кажется. Кажется, что он правда знает меня с головы до пят. Но сейчас я лишь пытаюсь понять, зачем он вернулся и почему ему так хочется со мной встретиться? Он думает, что наши желания совпадают? Юджин – последний человек на этой Земле, которого я хотела бы встретить снова в своей жизни. Желать ему чего-то плохого я не хочу, потому что я никогда не была плохим человеком, коим меня почти все всегда считали, но я знала, что закон бумеранга никто не отменял. Ему все вернется в этой жизни. Все дерьмо, что он делал мне и другим людям, вернется ему в десятикратном размере. Я все еще наивно верю в справедливость этого мира.
Песня стала играть тише, когда пришло очередное уведомление от Элизы, и я не знала, как поступать. Может, уже стоило просмотреть ее сообщения, чтобы хотя бы узнать, что она писала? В любом случае уже завтра мы пересечемся, как ни крути. Мне придется снова с ней видеться. Про общение мне страшно заикаться. Не могу представить, что сейчас обо мне думает Элиза. Хочется, чтобы это воскресенье длилось дольше, а не заканчивалось через пять часов.
Вход на кладбище был абсолютно свободным, так что мне пришлось просто перейти дорогу, несколько шагов по тропинке, которая ведет к нему, и я была на месте. Надгробья моих родителей находились рядом друг с другом, так что я всегда садилась между ними. Так я чувствовала, что они рядом со мной. Я закрывала глаза и представляла, что мы втроем сидим на диване, как в детстве, на том же пошарпанном диване, в старой убогой квартире, зато с ними. Такие вечера случались очень редко, и я каждый раз радовалась, когда мне удавалось с ними посидеть на диванчике и рассказать что-то незначительное, что случилось со мной в садике, в школе.
Сейчас я снова закрыла глаза, снова представила картинку, которую представляла всегда, и стала рассказывать обо всем. Рассказывала о случившейся ситуации в школе, о моих страхах, о том, что я не знаю, что мне делать дальше и как двигаться. Из моих уст даже почему-то вырвались слова о Аароне. О том, как я обижена на него до глубины души, ведь он мог помочь мне, мог заткнуть, но просто промолчал.
Договорив, высказавшись, я открыла глаза и удивилась, как темно уже стало. Глянув на время на часах, я удивилась еще больше! Была уже половина девятого. Я просидела тут полтора часа. Три пропущенных от бабушки и пять от Лили… Блин… Вот я дура. Они наверняка уже с ума сошли от переживания.
Быстро поднявшись на ноги, я стала звонить первым делом Лили, потому что знала, что, если позвоню бабушке – получу порцию криков, слов о том, какая я негодяйка безответственная.
– Алло! Лаура, милая, где ты? Бабушка извелась уже вся, и меня начала изводить, – ответила на звонок тетя, сразу задав вопрос.
– Извини, Лили, я гуляла… Эм… Телефон на беззвучке стоял.
– Хорошо, я сейчас позвоню бабушке, успокою ее. Собирайся уже домой, ладно? Поздно, я волнуюсь. Напиши мне, как будешь дома.
Услышав от меня «хорошо», тетя почти сразу сбросила трубку, видимо потому, что было очень много работы. Я хотела помчаться на выход из кладбища, как можно быстрее, но внезапно увидела у одного надгробья знакомый силуэт парня.
Аарон Родригес молча стоял напротив надгробья, плотно сжав глаза. Я наблюдала за ним издалека, пока он меня не видел. Я хотела подойти… Но затем резко вспомнила про свою ненависть к этому человеку. Вспомнила его поступок. Подходить перехотелось. Однако я все равно сочувствовала ему и соболезновала, так как на своем опыте знаю, каково это – терять людей. Я накинула капюшон своей черной толстовки после того, как он меня уже увидел…
Теперь мне надо было бежать домой по двум причинам: волнующаяся за меня бабушка и приближающийся ко мне Аарон Родригес. Он кричал мне в спину подождать, остановиться, но я шла так быстро и надеялась на то, что он не сможет меня догнать.
Ага, парень, которые вдвое выше меня, футболист, не сможет меня догнать. Пошутила сама над собой.
И Аарон опроверг мои надежды, перегородив мне путь собой. Томный взгляд его серо-голубых глаз подкашивал ноги. Сердце билось интенсивнее из-за того, что я долго шла быстрым шагом или из-за того, что я снова увидела его?
– Хватит убегать! – крикнул он, когда я просто обошла его.
– Мне надо домой, и я не намерена разговаривать с тобой.
– А я намерен.
Я продолжала идти, в надежде, что он отвяжется. Но дорога, через которую мне нужно было переходить, была заполнена машинами: они ездили, не останавливаясь. А зеленый свет загорится лишь через сорок пять секунд. Черт. Угораздило же так встрять.
– Лаура, не веди себя, как обиженный ребенок.
Мои глаза загорелись ярким красным пламенем.
– Как обиженный ребенок?! Да что ты говоришь! Что тебе нужно, Аарон, что, что, что?! – я выплескивала на него все свои эмоции, которые копила все эти две недели. Била его в грудную клетку кулаками, которые вскоре он схватил всего одной своей рукой.
– Я хочу поговорить с тобой, прекрати!
– О чем?! – выкрикнула я, впившись своим взглядом в его глаза.
Мне стало так жарко, хотя на улице было холодно, а я была всего лишь в одной толстовке. Это он так действует на меня или просто моя злость?
– Почему тебя нет в школе? Почему ты не отвечаешь не на чьи сообщения? Твоя бедная подруга Элиза настолько отчаялась, что начала общаться с моим другом, к которому боялась подойти. Твое игнорирование бьет ее в самое сердце. Ты не думала об этом?
В голове не укладывалось. Она что, переживала за меня? И как это она начала общаться с Элаем?! И откуда Аарону известно, что Элиза убивалась по нему?
– Что ты хочешь, конкретнее, Аарон?
– Куда ты исчезла? – уместил он все в одно предложение.
– А как ты думаешь? – вырвав свои руки из его хватки, спросила я, сужая глаза, прожигая его взглядом насквозь.
– Я не хочу гадать, и не нужно вопросом на вопрос, это раздражает.
– Что происходит в школе? – притупив свой взгляд, вновь спросила я, чувствуя, как все внутри разрывается.
– Лаура…
– Аарон.
– Это не важно. То, что говорят все – не важно.
– Ясно. Значит говорят об этом все. Я снова стала грушей для битья.
– Почему ты игнорировала сообщения от своей подруги? Она очень волнуется, Лаура. Про игнор в сторону моих сообщений – я молчу, у нас с тобой все натянуто, я могу его понять. Но Элиза причем?
– Я боялась, что она теперь ненавидит меня. Как и все.
– Она тебя не ненавидит.
– Ладно, – ответила я, не зная, что можно сказать еще.
– Ну, а я?
– Что ты? – не поняла я.
– Меня ты почему игнорировала?
– Ты сам ответил на свой вопрос, у нас с тобой все натянуто. А после этого случая… – решилась сказать я. — Я тебя ненавижу.
Аарон изменился в лице. Густые светлые брови резко свелись к переносице, а в глазах была видна ярость.
– Меня?! Я тебе-то что сделал?
– Ты не остановил ее.
Руки, которые он только что сжал в кулаки, расслабились. И я продолжила:
– Ты мог ее остановить. Мог подойти, заткнуть ей рот, но ты крикнул лишь что-то типа… Зачем она это говорит, да? А ты мог все остановить. Мог помочь мне! Мог предотвратить весь этот кошмар, который сейчас обсуждает вся школа!
– Лаура…
Резко взглянув на светофор, я заметила, что до красного оставалось десять секунд. Блин, проворонила!
– Я все сказала, Аарон. Не подходи ко мне больше, пожалуйста, – тихим голосом попросила я, побежав переходить дорогу.
На обратном пути домой музыку я уже не слушала, потому что батарея телефона почти села, а я не хотела быть снова недоступной, если мне вдруг позвонит кто-то. Темноту на улице скрашивали лишь фонари, в некоторых районах. А по району, где шла я, фонари горели через один. Ряды домов выстроились рядом друг с другом и в окнах один за одним загорался свет. С окон на улицу доносились разные звуки: крики людей, лай собаки, стуки посуды или громкая мелодия с колонок. Иногда я любила идти по улице без наушников, чтобы слышать звуки этого города. Временами она спокойная, временами буйная. Вой ветра добавлял помехи в эту мелодию.
Постепенно звуки стихали, потому что я уходила с того района. И теперь я слушала биение собственного сердца, собственные шаги. Чтобы не идти в скукоте, я, бывало, напевала мелодию нескольких корейских песен или саундтреки из каких-то просмотренных мною аниме.
Когда мелодия, которую я напевала, кончилась, я снова стала слушать шарканье своих кроссовок об асфальт. И я четко услышала двойной звук. Я слышала звуки ходьбы еще какого-то человека, идущего сзади меня. Фонари отбрасывали тени, и я смогла разглядеть силуэт. Это точно был мужчина.
Я не любила такие моменты, когда я оставалась наедине с мужчинами. Зачастую, я, конечно, просто себя накручиваю, и это оказываются не какие-то маньяки, клеймо которых я им уже дала, а обычные мужчины, идущие с работы, например.
До моего дома оставалось несколько минут, так что я не так сильно переживала, тем более, когда увидела, что вокруг есть достаточно людей, в случае чего… Опустив глаза в пол, я ускорила шаг, потому что быстрее уже хотела оказаться дома. Но вскоре боковым зрением я увидела, что мужчина догнал меня и идет прямо рядом со мной. Осторожно подняв голову, я задержала дыхание.
– Здравствуй, Лара, – его голос изменился за много лет, и я бы его даже не узнала, если бы не та самая улыбка и не те самые глаза, в которые я смотрела тогда со слезами.
Я не знала, как мне поступить сейчас. Все здравые мысли вылетели из головы, поддавшись панике и страху. Ноги стали покалывать, словно от онемения. Я по-прежнему не дышала, будто разучилась. Этот человек давит на горло своим присутствием, своим взглядом, отнимая весь воздух… Не знаю, сколько секунд я простояла вот так – не дыша и не сводя с него глаз, но вскоре резко пришла себя, словно выйдя из транса.
Вдохнув полной грудью, я просто стала идти вперед, где уже виднелся мой подъезд. Юджин не отставал – шел прямо за мной. А после догнал почти у самых дверей.
– Подожди, – его рука не сильно схватила мое запястье, вынуждая остановиться.
– Не трогай меня! Не смей меня трогать! – завопила я, чувствуя, как начинает ломить все тело. Каждой клеткой своего тела, я чувствовала невыносимую боль, которую он приносил всего-навсего своим голосом.
– Тише, тише, – испугавшись шепчет парень, ослабевая хватку. – Я всего лишь хотел увидеть тебя, поговорить.
– Прочь от меня, Юджин! Я не хочу тебя ни видеть, ни слышать! Пожалуйста, убирайся! Я тебя умоляю, Юджин!
– Ты так выросла, малышка. Стала еще красивее, – его пальцы коснулись моих темных волос.
Из подъезда резко вышла женщина, и я попросила ее придержать дверь. Я кинула на парня последний взгляд, который был наполнен лишь ненавистью и зашла во внутрь. Слава Богу, Юджин остался снаружи. Я видела его последний взгляд, который был точно таким же, как три года назад. В глазах блестели искры, а улыбка была настолько широкой, что можно было сосчитать все зубы. Быстро поднявшись по лестнице, от страха, что он может зайти, я оглянулась в последний раз, после чего быстро отворила входную дверь.
У порога почти сразу оказалась бабушка, хватающаяся за сердце.
– Лаура, ты почему трубку не брала?! Что за поведение, а?!
– Ба… – простонала я, запрокинув голову назад, не желая сейчас слушать двухчасовые концерты…
– Что ба, что ба?! Тебе совсем плевать на мое больное сердце?
