Кристи Грей
Дождь в наших сердцах
6 глава. Вопреки злости
Последние три месяца лета были для меня самыми тяжелыми. Ночью первого июня моя мать, возвращаясь с другого города, попала в аварию. Скончалась на месте. Я помню крики Софи, помню ее плач утром, когда отцу звонили с больницы, рассказывая о том, что мамы больше нет. У Софи случилась истерика, приступ даже я бы сказал. Она никого не слышала, ревела во весь голос. И плакала она до тех пор, пока ее силы не иссякли.
Мое состояние в тот момент, когда папа сообщил это, было непонятным. Сначала я все это отрицал, хотел доказать отцу, что это ошибка – мама не могла умереть. Я никогда не задумывался над тем, что такое может вообще случиться. Но, к сожалению, жизнь непредсказуема и всем нам в этой жизни придется кого-то потерять.
Мне хотелось разносить всю вокруг от злости, которую я не мог контролировать, но глядя на свою младшую сестру Софи, я не мог позволить себе этого. Я понимал, что я должен быть для нее опорой. Я не должен сдаться, потому что я нужен ей. Я позволял ей плакать в меня, позволял кричать, будучи прижатой ко мне. Я скрипел зубами, стараясь подавить слезы, которые норовили течь ливнем.
Шли недели, а Софи все так же была подавлена. Я тоже. Не было ни дня, чтобы я не думал о маме и о том, как внезапно это произошло… Не было ни дня, чтобы я не скучал по ней. Но понимал, что я должен встать на ноги. Моему отцу сейчас тоже было нелегко – он потерял любовь своей жизни. Для него это был еще сильнее удар, чем для нас с сестрой. Первую неделю папа старался держаться, старался не подавать виду при нас, как ему тяжело, но по ночам, проходя мимо его спальни, я слышал, как он плачет и произносит ее имя.
А на второй неделе он сдался. Мы вернулись с Софи после прогулки, на которую я ее вытащил, чтобы развеяться самому и развеять сестру, и увидели отца, лежащего на диване в гостиной. Софи подошла к нему, не понимая, что с ним – сразу испугалась, что с ним тоже что-то случилось и расплакалась. Но я ее успокоил, сказав, что папа просто устал. Сам-то я понял, что с ним. Он был пьяным, причем неплохо так. Алкоголь стал единственной вещью, которой он подавлял боль утраты любимого человека. И с тех пор мы с Софи остались одни.
Поскольку мне уже было восемнадцать, я мог ее взять под свою опеку. Так я и сделал. Оформлять все бумаги было тем еще дерьмом, но я смог. За деньги отца я снял нам дом. Теперь мы живем вместе. У нее есть только я, а у меня – она. Семилетнее чудо, благодаря которому я еще не сошел с ума и благодаря которому я все еще нахожу в себе силы жить.
Брать от отца деньги я больше не мог – и из принципа, и из их отсутствия. Отец больше не появлялся на работе и хрен пойми откуда брал деньги на бухло. Но меня больше это не волновало. Он взрослый мужик, сам разберется. Он бросил нас в тот момент, когда мы в нем нуждались и ни я, ни Софи его не простим.
Мне пришлось устраиваться на работу. Восемнадцать лет были большим плюсом, потому что меня брали официально и деньги я получал такие же, как полагается всем. Я работаю везде, где могу: барменом в клубах на выходных, официантом в кафе по понедельникам и вторникам, и грузчиком в среду, четверг и пятницу. И при этом я еще успеваю водить Софи в школу, забирать, кормить и убирать дома. Тяжело, но я справляюсь. И я не жалуюсь. Не жалуюсь только потому, что другого выбора у меня нет. Я должен обеспечивать свою сестру и себя.
В сентябре я снова должен был стать тем, кем всегда был в школе. Авторитетным парнем-футболистом, от которого тащатся все девушки школы. Я должен быть грубым, как обычно был все эти годы. Но после смерти матери многое изменилось в моей жизни, во мне. Мне больше не хотелось быть старым Аароном, который привык всем грубить и всех задирать.
Мама всегда учила меня быть добрым и отзывчивым, но у меня плохо получалось. Но после ее ухода я пообещал самому себе, что стану тем, кем она хотела видеть меня всегда. Должно получиться. По крайней мере в меня верит Софи и этого мне достаточно.
Первое сентября выдалось суматошным. Во-первых, на меня наехала какая-то дура, решив, что я унижаю одну девушку. А я хотел помочь. Впервые в жизни я хотел помочь, а меня снова выставили придурком. А потом та же девушка, что наорала на меня, упала ко мне в ноги. И снова прыснула своим ядом. Тогда я понял, что я не хочу с ней общаться и как-либо контактировать. Обзывать, гнобить и грубить я не собираюсь – пообещал же самому себе. Просто буду игнорировать ее существование.
Но когда заметил ее взгляд на поле, я не смог сдержать самодовольной улыбки. Она едва не кончила прямо на той тропинке. Таким взглядом смотрела, что готова была кинуться на меня. Ладно, это было забавно.
И одним вечером я провел целое расследование аккаунта одной девушки, что подписалась на меня. И как я был озадачен, но в то же время мне было весело, когда я увидел фото с одной уже знакомой мне особой. Что-то слишком часто я встречаю Лауру. Так ее зовут. Услышал от Кимберли.
С Ким мы дружим с самого детства. Ее манера общения, ее поведение раньше мне нравились, я получал от этого удовольствие, но сейчас я понимаю, насколько паршиво она себя ведет. Но запретить ей что-то я не могу, осуждать – тоже, поэтому я просто стараюсь меньше контактировать с ней.
В субботу я, сам не понимая зачем, написал Лауре в инстаграме, найдя ее аккаунт у Эрики —так звали ту девушку, что подписалась на меня недавно. А потом я тотчас вышел из инстаграма, даже не узнав, прочитала она или, быть может, ответила?
Я услышал плач сестры. Снова. Софи горевала по матери. Эта боль пройдет не скоро. Я каждый день старался ей помочь, каждый раз старался отвлекать, успокаивать, поддерживать. Но ей, кажется, становилось только хуже. И я хотел, чтобы ей стало лучше.
Мне пришлось найти для сестры опытного психотерапевта, не важно, скольких денег мне это стоило, ведь главное – чтобы ей было лучше. Детский психолог Айла была милой женщиной на первый взгляд. В субботу был первый сеанс. Софи вела себя очень скованно, почти не шла на контакт, по словам Айлы, но ей все же удалось поговорить с ней, насколько бы она ни была зажатой.
Мне пришлось брать на себя ночные смены, чтобы иметь возможность теперь оплачивать ей психолога. И это выматывало.
***
Я только-только вернулся с ночной смены, едва стоящий на ногах. Припарковав свою машину в гараже, я сразу завалился домой спать, так как у меня оставались там каких-то несчастных сорок минут. Конечно, этого было мало, чтобы выспаться. Но я немного смог отдохнуть. Стоило мне начать проваливаться в сон, как телефон зазвенел мерзким звоном, который уже в горле сидит.
Потом все, как обычно: пошел будить Софи в школу, делать ей и себе завтрак. А после ехать в школу. Благо, мы учимся в одной и мне не приходится вставать еще раньше, чтобы отвезти сначала ее, а после добираться самому. Хоть в чем-то мне повезло.
– Когда я еще приду к мисс Айле? – внезапно задала вопрос сестра, когда мы были на полпути к школе. Видимо, думала о их первом сеансе.
– В следующую субботу. Она понравилась тебе? – отвечаю на ее вопрос и завязываю диалог, не отрывая своего внимания от дороги. Когда я еду не сам, то вдвойне чувствую ответственность за свое внимание за рулем.
– Хорошая. У нее приятный голос.
Я улыбаюсь и ненадолго перевожу свой взгляд на Софи. Приходит осознание того, как она выросла. Ментально. Хотя, по правде, для меня она всегда будет моей маленькой сестрой, которая, пока никто не видит, прокрадывается в мою комнату ночью, чтобы заставить меня смотреть с ней мультик, вместо сна.
Я хотел с ней о чем-то поговорить, но даже не знал о чем. Мне не нравилась ее замкнутость, необщительность со сверстниками. Я должен был что-то сделать, как-то ей помочь, но просто не знал как.
Несколько часов спустя мое настроение снова стало отвратительным. Я сорвался и наорал на Кимберли, которая прибежала ко мне, пока я шел в раздевалку. Она смеялась и хотела мне что-то рассказать, но я ее прогнал. А настроение изменилось всего из-за одной особы – Лауры. Почему она так действует на меня? Я решил рассказать ей правду, чтобы она не думала обо мне плохо. Я сказал, что не вредил ее подруге, а наоборот – хотел помочь. Но она смотрела на меня с таким отвращением и думала, наверное, тоже, что мне стало дико. От нее, от самого себя. Меня злила она. Ее вид. Ее присутствие. Я оправдывался перед ней, непонятно для чего. Я переступил через себя, но она не поверила. Сказала, что я врун. И тогда я мысленно послал ее куда подальше, но вживую сказал ей спасибо, что пришла.
Лаура. Лаура. Лаура. Я думаю о ней так часто, что это начинает пугать меня. Но мысли о ней стали проходить, стоило мне зайти в раздевалку, где меня встречали мои знакомые, друзья. У каждого из них был такой жалостливый взгляд. Я снова злился. Только теперь не на нее, не на себя, а на них. За их жалость ко мне. Я в ней не нуждаюсь.
Меня попустило сразу, как только ко мне подошел Элай, заметив мой дым из носа.
– Эй, Аарон, как ты? Что нового? Как Софи?
Его сочувствие меня не злило. Он самый близкий мне друг. Все его эмоции я принимаю.
– Хреново, – выплюнул я, снимая с себя рубашку.
– Чего?
– Чувствую себя придурком.
– Чего?
– Хотел извиниться за непонятно что, а в итоге получил оплеуху в качестве дополнительных оскорблений в свой адрес. Идиот.
– Че-го? – по слогам произнес друг, теперь уже с удивлением.
– Малыш, у тебя заела пластинка. Смени ее на новую, – улыбнулся я.
– Да нет, я серьезно! Чего? Ты извинился?! Перед кем?
– После твоих удивленных слов о том, что я извинился, я чувствую себя придурком еще больше. Думаешь, что я на такое не способен?
– Нет, что ты, – хлопнул меня по плечу Элай, сев на лавку, меняя обувь. – Я просто удивлен. От тебя такое редко можно услышать! И кто же это?
– Новенькая одна. С одиннадцатого.
– А-а-а, неужели та? – край губ дрогнул в ухмылке, а левая бровь быстро запрыгала.
– Я тебе сейчас вмажу.
– Ладно, молчу.
Быстро переодевшись, я снова повернулся к Элаю, который завязывал шнурки. Мне так много хочется сказать, высказаться, но не при всех этих даунах.
– Так, все-таки она? – не отставал друг.
– Она. Знаешь, мне просто не хотелось, чтобы она считала меня быдлом каким-то. Не хотел, чтобы она шипела на меня, как дикий зверь. Хотел расставить все точки над «і». Рассказал ей правду, что было на самом деле. Но она просто назвала меня лгуном. Теперь я не хочу ее видеть и слышать. Я старался быть хорошим, понимаешь? Но как можно быть им, когда люди просто раздражают?
– Не кипятись. Со временем она, может быть, поймет. Не обращай на нее просто никакого внимания и все, – подмигнув, Элай направился на выход из раздевалки, а я последовал за ним. Мы вышли на наш школьный стадион. Физкультура – наверное, единственный школьный предмет, который мне по душе. Здесь я могу отдохнуть морально, привести свои мысли в порядок. Спорт – всегда помогает остепениться.
Как обычно, парни гуляют в футбол, а девочки в волейбол, на другой части поля. Однако для меня этот урок не просто, как игра, а как полноценная тренировка. Я выкладываюсь на полную. И тем не менее именно на поле я привожу себя в норму.
Проведя небольшую разминку, весь класс разделился. Девушки ушли на свою часть поля, занимаясь своими делами. Кто-то отдыхал, а кто-то играл в волейбол. Некоторые парни засматривались на них, каждый рассматривая ту часть тела, которая нравилась больше всего. Я лишь смеялся с них, отворачиваясь. Не понимал их озабоченность.
Наша игра началась. Я всегда бегаю на поле, а не стаю на воротах, как несколько лузеров с нашего класса. Во время игры я стараюсь ни о чем не думать, но сейчас даю сбой. На первом месте я сейчас думаю о своей сестре, состояние которой мне не нравится. И лишь на втором месте у меня игра. Из-за того, что я отвлекаюсь, я не смог забить гол, хотя обычно у меня с этим проблем не возникало.
– Аарон, что за хуйня! – орет с другого конца поля Маркус. Он старается выбиться в лидеры. Старается превзойти меня. Глупый подражало. И в самый лучший для него момент он старается меня осудить перед всеми. Старается показать себя. Урод.
– Иди на хуй, – фыркнул я.
– Не забывайте, где вы, юноши! – выкрикнул физрук, напоминая про свое присутствие.
Мы лишь крикнули «извините», возвращаясь в игру. Маркус смотрел на меня неотрывно. Я видел его противный взгляд. Его мерзкую улыбку. Весь его вид давал мне понять, что он что-то замышляет, хочет меня обыграть и подставить? Вот идиот. Я не дам слабину.
Мысли о том, что мне нужно сосредоточиться быстро испарились, когда я услышал знакомый женский голос. Поворачиваясь, я замечаю Лауру, которая неотрывно смотрит на меня и машет руками, подзывая к себе. Она что, глупая? Не понимает, что у меня игра, и я не могу к ней подойти?
– Аарон! Всего на минуту, прошу! – доносится до меня. Черт. Ну какого хера снова появляется она?
– Перерыв, – объявляет физрук, потому что ему кто-то позвонил. Как же удачно. Маркус улыбается мне, мол, давая понять, чтобы я готовился. Да пошел он к черту. Я перевожу взгляд снова на девочку и замечаю, что она уже не за полем. Она перелезла через невысокое ограждение и уже стояла на поле. Упрямая.
– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я, подойдя к ней.
– Аарон, я хотела бы извиниться, – Лаура опустила голову.
Она хочет извиниться? Я упал в обморок и это мне все кажется?
– За что? – пытаюсь понять я.
– За то, что сказала, типа ты врешь. Я узнала у Элизы… Ты говорил правду, – я видел с какой силой она вытягивает из себя эти слова, и это забавляло меня все больше. Пусть еще немного постарается.
– Да что ты?
– Не издевайся! Я итак пришла извиняться! Сама, между прочим! А ты дурака включаешь.
– Как-то сомнительно ты раскаиваешься.
– Да иди ты к черту! – сдалась она.
С улыбкой на лице я наблюдал, как медленно она разворачивается, как медленно шагает. Я подошел и остановил ее голосом:
– Ладно, Лаура. Хорошо, что ты знаешь правду – это все, что я хотел. Но мы с тобой не подружки.
– Чего? – удивляясь, усмехнулась она. – Я и не собиралась ими становиться. Я извинилась из-за своих принципов. Если не права – должна извиниться, ведь это не тяжело.
– Славно. Ты разве не должна сейчас быть на уроке?
– Должна.
– Какая честь, – вновь рассмеялся я. – Пропускаешь урок ради меня?
– Скорее, не ради тебя, а из-за тебя.
Она с негодованием смотрела на меня, поставив руки на бока. Она слишком забавная. И ведет себя совершенно не по возрасту. Ей, кажется, семнадцать, но ведет себя на все двенадцать.
– Так что ж… – протянула она. – Ты точно не обижаешься?
– На обиженных балконы падают, – ответил я, давая понять, что обиды не таю. – Просто в следующий раз сначала разберись, а после обвиняй.
– Ну я же уже извинилась!
– И я принял твои извинения. Просто так… Совет на будущее.
Закатив глаза, она кивнула и собралась шагать назад, к школе. Но неожиданно ее ноги вросли в землю, а тело пошатнулось, когда в ее голову прилетел мяч. Я и сам испугался, не говоря уже ничего о ней. Ее глаза сразу же заблестели от слез, которые были вызваны страхом внезапности и болью. Маркус. Это он кинул футбольный мяч. Тяжелый футбольный мяч. Должно быть, он целился в меня – хоть это и глупо. Хотел меня застать врасплох, я так полагаю, но промахнулся, идиот.
– Лаура? – позвал ее я. Она все еще молчала и стояла с закрытыми глазами, прикладывая ладонь к месту ушиба.
– Я прошу прощения! – подбежал Маркус, и я сдерживал себя, чтобы не вмазать ему в лицо. – Это вышло случайно.
– Все нормально, – отчеканила она, кусая губу.
Из ее светло-зеленых глаз уже стекали слезы, которые она быстро смахивала, стараясь оставаться такой же сильной. Заправляла за ухо свои русые волосы, а после развернулась и собиралась уйти. Мне хотелось пойти с ней – это желание возникло внезапно. И как бы я ни злился на нее совсем недавно, сейчас всего этого я не чувствую. Мне жаль ее. Я не представляю, насколько ей больно.
И также я хотел остаться, чтобы разобраться с Маркусом. Обернувшись на него, я заметил странную улыбку. Хочется стереть ее. Но почему-то ноги сами вели меня за этой девочкой. Я чувствовал, что ей нужна была помощь. И я пошел за ней, вопреки своей недавней злости.
7 глава. Осколки прошлого
Я отдалялась от этого проклятого поля со слезами на глазах. Перелазила через небольшое ограждение, корча лицо от головной боли. Тяжеленный футбольный мяч не на шутку навредил мне. Не хочу жаловаться и визжать, как девчонка, но мне правда очень больно. Болят виски – то место, куда попал парень своим мячом. Я, блин, и не думала, что такое может случиться! Какой адекватный человек будет кидать мяч в спину человеку? Я точно видела и понимала, что тот парень на поле хотел попасть в Аарона – должно быть, это его недоброжелатель, – но случайно промахнулся, мать его, в меня!
Тогда испугался и он сам, ведь такого явно не ожидал. А еще, что меня потрясло до глубины души – то, что Аарон тоже испугался. Я видела испуг на его лице, когда мяч отлетел от моей чугунной башки обратно на землю. Переживание за меня? Скорее всего, у меня все же сотрясение, если такая глупая мысль пришла ко мне в голову! Но с другой стороны… Что же за волнение я видела в его серо-голубых глазах?
Я почти отошла от поля, как сзади себя услышала шарканье ног. Развернувшись, увидела блондина!
– Ты что, за мной по пятам идешь? – тихо спросила я, морща нос от усиления боли.
– Ага. Чтобы не сдохла на ходу, – ответил он, улыбнувшись, засунув в карманы черных спортивных штанов свои руки.
Я поджала губы. Очень милое предложение. Я все думала, когда он свернет. Думала, что он пошутил насчет того, что будет идти за мной всю дорогу, а он и вправду идет! И остановился только при входе в женскую раздевалку. Я хотела зайти и сесть на скамейку, просто отдохнуть.
– Чего? – развернувшись, спросила я. – И сюда ты хочешь зайти?
– Боюсь, остальные этого не поймут.
Но он продолжал стоять и смотреть в пол, в разные стороны. Поджимал губы, словно не осмеливался что-то сказать, как-то дополнить свое предложение. И когда я стала заходить во внутрь, он открыл дверь, но не заходил, продолжал стоять снаружи.
– Как ты?
– Похоже, мяч задел не только меня, но и тебя, – колко ответила я.
Аарон Родригес волнуется за меня? Тот самый бэдбой всей школы, о котором постоянно кто-то что-то говорит? Тот Аарон, который еще недавно чуть ли не говорил, что ненавидит меня? И что же на него так подействовало? Просто самое обычное человеческое сострадание?
– Не строй из себя ту, кем ты не являешься. Я могу уйти прямо сейчас, но стою здесь и спрашиваю, как ты.
– С чего вдруг такая заинтересованность, а? Не ты ли десять минут назад говорил, что мы с тобой не друзья, так с чего тогда такое волнение?
Аарон издал цокающий звук и закатил глаза.
– С того, что это произошло на поле. Да и вообще, у тебя может быть сотрясение, не хочу, чтобы ко мне потом были какие-то претензии.
– К тебе их и не будет, не ты же запустил в меня этот мяч.
– Хватит давить меня своими ответами. Просто ответь мне, в порядке ли ты, и я уйду.
– Голова болит, – совершенно спокойно ответила я, переставая его “давить”. – Но это, вроде бы, и так понятно.
– Тебе стоит сходить в медпункт. Вдруг, там легкое сотрясение? У нашего вратаря такое было.
– И что с ним щас?
– Умер.
Я округлила глаза. Слова о смерти всегда были больными для меня. А Аарон тихо усмехнулся. Конечно, он пошутил…
– От удара?
– От передоза, – еще шире растянул губы блондин. – Не нервничай, это вредно для мозгов.
– Шутить на такие темы – вот что вредно для мозгов и не только.
Аарон изогнул бровь, будто не понимая, почему я так остро отреагировала. Ну и черт с ним. Да и вообще, почему он продолжает стоять там, у двери? Пусть валит на свое поле.
– Так что, ты сознание терять не собираешься?
– Не собираюсь, – заверила его я.
– Тогда я пойду. Если вдруг станет хуже – сходи все-таки в медпункт.
– И отчитаться тебе?
– Как хочешь, – подмигнул парень, исчезая в проходе. А потом я услышала из вестибюля, как хлопнула входная дверь. Он ушел на стадион.
Я села на лавку и облокотилась головой о бетонную стену и просто закрыла глаза. Меня очень сильно клонило в сон, и я не понимала почему – из-за того, что мне в голову попали этой дрянью или из-за того, что я просто не выспалась?
***
В раздевалке я все-таки проспала полчаса, пока в нее не зашли девочки из двенадцатого класса. Кто-то смеялся, кто-то забеспокоился и даже предложил помощь, но мне стало неловко, и я просто выбежала оттуда. И старалась бежать быстрее к расписанию, чтобы не встретить по дороге Аарона. Не знаю, почему, но видеть его не хотелось. Опять услышать его идиотские шутки? Зачем мне это?
На третьем этаже, возле кабинета литературы, я встретила Элизу, которая была взволнована чем-то. И как только увидела меня – выдохнула с большим облегчением. Подруга спохватилась и побежала ко мне. Тараторила так быстро, что я не могла разобрать ее речь.
– Я говорю, где ты так долго была?! Я думала, ты там на десять минут к нему побежишь, а ты пробыла весь урок и даже половину перемены. У тебя все хорошо? – Элиза свела густые светлые брови к переносице и пристально уставилась на мое лицо, высматривая в нем немой ответ на свой вопрос.
– На поле я была, потом в раздевалку зашла и уснула…
Она нахмурилась еще больше – так, что на лбу выступили явные складки.
– Как это – зашла и уснула? Просто решила поспать? – издала смешок подруга.
– В меня прилетел мяч. Мне стало дурно и… Вот так вышло, – пожимаю плечами я, приподнимая голову на расписание.
Элиза стояла рядом и смотрела все еще на меня, пытаясь понять в чем дело. Она чувствовала, что что-то со мной не так.
– И как ты сейчас себя чувствуешь? Может, домой отпросишься? Вдруг хуже станет?..
– Да нет, все нормально. Почти не болит, – с натянутой улыбкой или ее тенью ответила я, хотя на самом деле чувствовала, что головная боль не уменьшилась, но и нарастать перестала. Я не любила, когда кто-то беспокоился обо мне, я чувствовала, будто не достойна этого. Вернее, это мне внушали мои все предыдущие одноклассники.
– Смотри мне, – пригрозила пальцем она. Сегодня на улице пасмурно и почти нет солнца, поэтому лампы по всей школе включены. И сейчас одна из кидает тень на доску с расписанием, которая резко возвышала надо мной. Повернувшись и отойдя чуть в право, чтобы не упереться в того, кто стоял сзади меня, я снова обнаружила Аарона. Он был со своим другом. И я посмотрела на Элизу, которая застыла от растерянности. Подруга уже поплыла и даже не замечала, как смотрит на Элая, как улыбается! Во дает!
– Элиза, идем, триста третий.
– Лаура, – окликнул Аарон. – Все ок?
Я лишь сдержанно кивнула и поволочилась за подругой, которая перебывала в эйфории. Это мне на руку, поскольку она даже не услышала Аарона, который обращался ко мне, видимо. Теперь ее внимание было зациклено лишь на том блондине с темно-карими глазами.
– Он смотрел на меня?! – возбужденно спросила Элиза.
– Не знаю, – честно ответила я. Мое ведь внимание было на Аароне, а не на взгляде любви всей ее жизни.
– Блин, – выдохнула она.
– Что ты в нем нашла? – искренне не понимала я.
– Ну как что… Спортсмен… Ты видела его тело? А его мордашку?
– А ты знаешь его характер? Знаешь, что он чувствует? Знаешь, какой он человек?
Я едва не прыскала ядом. Несмотря на то, что Элиза моя подруга, вроде как, а я не привыкла ругаться с друзьями (которых у меня почти не было), я очень разозлилась на нее. Меня всегда раздражали эти “влюбленные” люди, которых интересовало в человеке лишь его тело и в принципе внешность. Но абсолютно плевать на его чувства, на его состояние, на его проблемы и все остальное. Почему почти все первым делом думают о том, какой человек красивый, но совершенно не думают, какой он разбитый или поганый внутри?
– Полегче, – рассмеялась она, вскидывая руки вверх.
– Ну правда, Элиза! Ты совершенно его не знаешь.
– По-моему, это нормально, что я первым делом обращаю внимание на его внешность, разве нет? Все люди так делают. И лишь потом узнаем человека как личность.
– Не все, – заявила я. – Не обобщай. Кто-то первым делом хочет узнать человека целиком, а уже после смотреть на «бонусы» в качестве красивой внешности.
– Я не хочу ссориться с тобой из-за такого тупого повода… Просто забудем, ладно?
Я вздохнула и кивнула, хоть и принимать ее мнение не хотела. Но нужно забить. Она имеет право иметь другое мнение, даже если оно не совпадает с моим. Это не делает ее плохой.
Открывая триста третий кабинет, мы вошли во внутрь, здороваясь, однако учителя не было, так что можно было спокойно пройти к своей парте. Не нужно было оборачиваться, чтобы заметить на себе какой-то мерзкий взгляд – я буквально чувствовала его. Нет сомнений, чей он.
– Ты что-то хочешь мне сказать? – обернувшись к Кимберли, которая широко и подло улыбалась, накручивая на палец и без того кудрявую прядь, спросила я.
– Еще нет, – хихикнула рыжая.
Еще нет? Что она имеет в виду?
Мне не дали времени подумать, потому что почти сразу с потоком моих мыслей в класс зашла учительница. Весь урок я сидела полностью погруженная в свои собственные мысли. Слова учительницы, что объясняла биографию какого-то писателя, вылетали из моей головы сразу, как только залетали. Как в поговорке: «В одно ухо – влетело, в другое – вылетело».
В голове лишь крутились слова Ким. Что она хочет сказать, почему еще нет? Я ничего не понимала, но предчувствие было явно нехорошим. Я чувствовала, что вот-вот, через каких-то несколько минут, что-то произойдет. Что-то, что будет снова тащить меня в бездонную яму.
45 минут прошли быстро, потому что я не сидела на нудном уроке, а витала в облаках, размышляя обо всем плохом, что может случиться. Выйдя в коридор вместе с Элизой, мы вновь столкнулись с парнями из двенадцатого класса. Причем «столкнулись» в прямом смысле. Это было забавно, словно момент из какого-то сериала.
Выйдя из кабинета, мы вышли в коридор, в котором всегда полно народа, ведь все спешат на следующий урок. И в этой толпе было слишком тесно, почти все пинали тебя в разные части тела, чтобы пробраться куда-то: в спину, в плечи. И Элизу кто-то толкнул так сильно, что она потеряла равновесие и споткнулась об собственную ногу, полетев прямиком на кого-то. И этим кем-то оказался никто иной, как ее любимый. Говорю же, что забавно? Судьба и удача ей приносят все на блюдечке!
– Прости! – выкрикнула Элиза, быстро начиная вставать. Элай не растерялся – взял ее за локти и помогал встать.
– Не ушиблась?
– Нет, – сквозь стиснувшие зубы, процедила она. Я увидела, что ее колготки на коленях порвались.
– Точно?
– Ага. Извини еще раз! – неловко улыбаясь, говорила она, после чего быстро схватила меня за руку и потащила куда-то в сторону, чтобы не оставаться с ним еще на несколько секунд. Элай и Аарон смотрели нам вслед – это я увидела, когда невзначай обернулась на них. Взгляд Аарона был глубоким. Без эмоций. Просто самый обычный взгляд, только вот из-за которого по телу почему-то пробежалось стадо мурашек.
Элиза молча шла. Я хотела завести разговор, но подумала, что буду смущать ее этим, поэтому просто спросила не больно ли ей, и она ответила, что терпимо – еще несколько уроков сможет просидеть. Мы спустились вновь на первый этаж, где у нас должна быть биология. В конце коридора было не так много людей: всего два класса – это лучше, чем столпотворение, как в других коридорах.
Я снова взглянула на Кимберли, которая подходила к центру. Она улыбчиво косилась на меня и прочищала горло, словно перед каким-то важным объявлением.
– На днях я узнала интересную новость, касающуюся одной из наших одноклассниц. Это было правда случайно, но я впервые поверила в такую случайность! Так забавно, вы не представляете! – она негромко засмеялась, но ее смех быстро стихнул. Мой пульс учащался. Я догадывалась. Догадывалась обо всем по ее взгляду. Но я не хотела верить в это.
Я осмотрелась. Элиза нахмурено слушала ее, изредка переводя взгляд на меня, говоря этим самым взглядом, что она не понимает, к чему ведет Ким. Остальные в коридоре оторвали глаза от гаджетов и с каким-то поддельным интересом слушали ее – в основном это были мои одноклассники. А вот двенадцатый класс стоял поодаль, у своего кабинета, но кто-то заинтересованно выглядывал и слушал, а кто-то, облокотившись о стену, ждал звонка на урок, совершенно не вникая в слова этой девушки. Но я видела, что Аарон и его друг слушали Ким. Она ведь его девушка или подруга… Кто она там ему? А мне почему-то хотелось, чтобы Аарон исчез и не слышал всего того, что она сейчас будет говорить. А я чувствовала все, что сейчас будет сказано.
– Так вот. На этих выходных я зашла к своей тете, которая работает психологом в крутом центре. Мы сидели в кабинете ее знакомой, которая на несколько часов куда-то уехала. И пока моя тетя отошла сделать нам чай, я решила осмотреться. Я правда не хотела рыться в чужих вещах, но просто любопытно все осматривала. На столе лежала синяя папочка, а рядышком черный блокнот, – ее взгляд снова перевелся на меня. И этими глазами, словно бластерами, Кимберли проделывала во мне дыру, которая, кажется, уже никогда не зарастет. – Знаю, что это не красиво, но уж простите, не сдержалась…
– Зачем ты это говоришь? – не поверила своим ушам, что я услышала его голос. Он посылал ей какой-то свой взгляд, который должна понять лишь она. Но, кажется, он просил ее замолчать.
– Подожди! Я почти дошла до самого интересного! – нервно ответила она. – Слушайте дальше. Я открыла синюю папку и поняла, что это дела о каждом пациенте. Я читала так внимательно, будто знала, что скоро найду что-то интересное. И я нашла, – Ким облизнула губы, уставившись на меня.
Я до боли сжимала кулаки – так сильно, что ногти впечатывались в кожу делая ее невероятно красной. Я сжимала зубы едва не до треска, стараясь сдерживать накапливающиеся слезы. Глаза вот-вот не выдержат сдерживать их.
– К моему удивлению, я увидела там знакомое имя и фамилию.
Я так хотела, чтобы кто-то сейчас подбежал к ней и остановил. Чтобы этот кто-то был Аарон, ведь только он, как я понимала, имеет на нее какое-то воздействие. Он мог подойти к ней, а не просто крикнуть, он мог ее остановить… Но он… Стоял и смотрел. Просто стоял, смотрел и слушал, бездействовал. И тогда я почувствовала невыносимую ненависть к нему, которая появлялась из самого сердца, в котором образовывалась дыра. Она не уйдет. Больше никогда не уйдет.
– Оказывается, что одна из наших одноклассниц, – Кимберли взглянула на своих друзей и остальных одноклассников, – лежала в психиатрической больнице. Личила свою голову. Это не просто приемы у психолога, что является вполне нормальным для общества. Она лежала в психушке, потому что была больна на голову. И этот человек сейчас среди нас. Кто знает, на что она способна? Вдруг она кинется на кого-то из нас? Захочет убить где-то в подворотне?
