Кристи Грей
Дождь в наших сердцах
29 глава. И в радости, и в горе
В моей груди уже давно зародилось какое-то негативное предчувствие. Не совсем волнение… Даже не знаю, как объяснить! Просто чувствую, что что-то не так. Когда мы гуляли у Эрики с Аароном что-то случилось – они мне не говорили ничего, но я чувствовала. Видела их взгляды, которые были какими-то ядовитыми. Видела, как Аарон вечно старался не идти рядом с ней. Они поссорились? Не смогли найти общий язык?
В квартире совсем холодает. Мне приходится ходить в двух свитерах, чтобы чувствовать себя более-менее в тепле, а еще и накидывать сверху плед и ходить как пингвин по дому.
Обув теплые тапки, в которых я готова спать, я последовала на кухню. Лили сидела за столом и пила в одиночестве кофе. Она мне так и не рассказала, что было в тот день. Как ей этот мужчина, понравился ли, не обидел ли?
– Доброе утро, – кидаю я тете, подходя к столешнице.
– Доброе, Гномик. Как спалось, замерзла?
– Ага, – поежившись, ответила я, хватая свою кружку, чтобы сделать чай. – Но спалось хорошо. А ты как?
– Да тоже неплохо, – совершенно обычно ответила Лили, пожимая плечами.
– А ты не хочешь рассказать мне, как прошел вечер с твоим ухажером?
Тетя вспыхивает. Брови резко ползут вверх, а глаза округляются, и голова поворачивается в мою сторону. Согнутая бровь словно спрашивает меня, что я хочу услышать. А я хочу все! В мельчайших подробностях!
– Лаура, – ее тон какой-то одергивающий. – Ничего такого. Просто поужинали.
– Ну и? – подталкиваю к продолжению.
– Что и?
– Что дальше?! Поужинали, а пото-о-ом? – любопытно протягиваю я, задерживая на ней свой заинтересованный взгляд.
– Суп с котом!
– Не пугай Мурзика! – рассмеиваюсь я.
Чайник закипел и прервал на несколько минут этот разговор, который в любом случае я возобновлю. Наливая в кружку кипятка, мои мысли меня снова переносят к Аарону. Без него не проходит ни один мой день, а тут мы не видимся уже дня три после той самой прогулки втроем. С Эрикой тоже как-то резко перестали общаться. И это все меня напрягает.
Я силюсь не думать об этом всем. Возможно, я как обычно все напридумывала и всех вокруг делаю виноватыми. Мисс Стейси всегда говорила мне, что, если у меня прокрадываются какие-либо сомнения в чем-либо или в ком-либо, всегда нужно спросить на прямую. Никогда нельзя гадать. Будет лучше, если я спрошу лично и меня разочарует ответ, чем буду выдумывать себе то, чего нет, и грустить из-за несуществующей проблемы.
И, зациклившись, на своих же мыслях и советах психолога, я решила, что спрошу у Аарона. Может, даже приеду к нему сегодня, не сказав, и устрою сюрприз!
– Так что? – вновь возвращаюсь к тете, которая уже допила свое кофе и старалась быстро удрать от меня.
– Знаешь, что любопытной Варваре…
Я перебиваю и продолжаю за нее, закатывая глаза:
– На базаре нос оторвали, да-да, – негодую. – Но мне же интересно! Ну, пожалуйста! Он тебе хотя бы понравился?
– Да, – скромно, опустив голову, ответила тетя, словно перед ней сейчас сидела не я, а тот самый ухажер! – Он очень хороший мужчина, кажется. Заплатил за ужин, который явно был дорогим, подвез домой, еще и до подъезда довел. Приятный собеседник. У нас на многие темы совпали взгляды.
– И он что-то сказал или сделал на прощание?
– Лаура! – возмущенным тоном, восклицает Лили, но тем не менее смеется.
– Поцеловал? – выпячиваю глаза.
– В руку. И сказал, что хочет еще встречи.
– А ты?
– Согласилась.
На радостях я захлопала в ладони, искренне радуясь за нее. Замечая ее улыбку и мерцание в глазах, когда она про него говорила, невозможно не радоваться за нее. Она впервые за многие годы выглядит по-настоящему счастливой.
– Ну, раз мы развели сплетни с утра, можно и я кое-что спрошу у тебя?
Я слегка замаялась.
– Ну, да, конечно.
– Как у вас с Аароном?
– Все хорошо. Счастливы.
– Лаура… – теперь замаялась тетя. Она подняла на меня нерешительный взгляд, а губа дрогнула, точно желая что-то спросить. – А вы… Ну, у вас…?
Сведя брови к переносице, я долго не могла понять, к чему она клонит. Но когда до меня дошло, то я так сильно покраснела, что мое горящие щеки можно было увидеть, наверное, даже в темноте!
– Лили! Что за вопросы!
– А что?! Я просто хочу быть спокойна.
– Можешь быть спокойна. Я не маленькая девочка.
– Не правда, – надула губы тетя. – Ты все еще маленькая девочка. По крайней мере для меня.
– Ладно, я в комнате позавтракаю…
Теперь сбежать от неловких расспросов хотелось мне… И Лили задерживать не стала. Лишь засмеялась мне в спину. Но ее смех сразу стих, когда я закрыла двери в своей комнате.
Взяв в руки телефон, я зашла на чат с Эрикой. Последние сообщения были три дня назад. Кручу этот телефон в руке несколько минут, прежде чем соизволив что-то написать.
Я: Привет, Эрика! Как твои дела? Не пишешь, не звонишь… Что-то произошло? Может, тебя что-то обидело?
Отпиваю чай, смотрю в телефон. Ничего не меняется. Жду пять минут. Жду десять. Ответа нет, и в сеть подруга тоже не заходит. Блин, что же это такое!
Зайдя в чат с парнем, я захотела написать хотя бы ему:
Я: Привет, малыш. Ты в порядке?
Хотя бы от него ответа ждать долго не пришлось.
Я всегда поражаюсь тому, с какой скоростью он отвечает мне!
Аарон: Привет. Немного занят. Позже отпишусь.
Работает, должно быть…
На какое-то мгновение я загрустила. Все заняты. Никому нет до меня дела. Ну и хорошо, мне и самой неплохо!
И снова накрывшись теплым шерстяным пледом, согревая замерзшие руки о горячую кружку, я умостилась в удобную для себя позу и включила на ноутбуке “Сплетницу”. При просмотре какого-либо фильма или сериала у меня очищаются все мысли, и я ни о чем не думаю. Стараюсь отстраниться от всех своих проблем, забыть на время о них.
Сообщение от Аарона так и не пришло. Он все еще, видимо, не нашел на меня время. Я не должна винить его в этом, обижаться на это.
Когда серия закончилась, я непроизвольно задумалась о Юджине и о тех мужчинах, которые вымогали денег. Куда они все пропали? Или просто ждут удобного повода, чтобы снова атаковать меня?
Тишина и спокойствие не могут длиться долго. Это невозможно. Скоро снова что-то случится. Если уже не случилось.
Мое внимание привлекает телефонный звонок. Не отрывая взгляда от ноутбука, рукой стараюсь нащупать смартфон, который где-то потерялся в пледе. И, найдя, сразу отвечаю, даже забыв посмотреть на экран, чтобы понять кто мне звонит.
Но я чувствовала, что должна ответить.
– Привет, родная, – голос Аарона тотчас успокаивает мое внутреннее беспокойство, и я вынужденно ставлю серию на паузу, чтобы пообщаться с любимым человеком, без которого чувствую себя слишком одиноко.
– Привет, Аарон, как ты? Чем был занят?
– На работе был, сейчас перерыв небольшой. У тебя все в порядке или что-то случилось, поэтому ты и писала?
– Нет-нет, – живо отвечаю я, не желая заставить его беспокоиться. – У меня все в порядке. Я просто соскучилась. Когда ты будешь дома?
– После шести восьми вечера, а что?
Моя мысль, вернее желание приехать к нему теряется. Меня накрывает грусть.
– Ничего… Неважно. Просто хотела увидеться.
– Родная, – устало и опечаленно протягивает парень, – я тоже очень скучаю, и мне хотелось бы большое времени проводить с тобой. Но сейчас я правда не могу. У меня сегодня, скорее всего, не будет сил, чтобы приехать к тебе после восьми. Может, завтра? У меня выходной.
– Завтра школа, – напоминаю я нравоучительным тоном, как самая прилежная ученица, хотя ею не являюсь.
– И что?
– Не то настроение будет.
На самом деле, сейчас я просто стараюсь оправдать свой каприз. Мне всего лишь хотелось увидеть его сегодня, вот отсюда пришла грусть.
– Лаура, – парень издает короткий смешок, после которого ненадолго замолкает. – Не капризничай, пожалуйста. Я сейчас не в настроении.
– Я тебя раздражаю, да?
– Нет. Просто я не готов сейчас выслушивать капризы. Извини, любимая, если я тебя расстраиваю, но мне правда сейчас тяжело. Устал.
– Хорошо, я отключаюсь.
Силюсь заставить себя сдержать этот бешеный порыв эмоций, который уже проскакивает в нотках моего голоса. Аарон замечает его.
– Родная? Ты плачешь?
– Нет, – закусываю губу и закрываю глаза, а с ресниц срывается слеза и катится по бледной щеке.
– Лаура, если ты плачешь…
– Я же сказала нет, все в порядке. Работай.
Не хватило сил, чтобы услышать его прощание и сдержать в себе всхлип, поэтому я быстро сбрасываю трубку и кидаю телефон куда-то на кровать, а может он и вовсе упал на пол – не знаю, мне все равно.
Поджимаю к себе колени и медленно опускаю голову, закрывая ладонями лицо.
Вот так в один момент все может измениться. И веселое утро превратилось в самое мрачное и неприятное.
***
Семь тридцать на часах в клубе у барной стойки, и я уже собираюсь на выход. У меня дрожит сердце, оно не стучит, оно едва пульсирует. Я так сильно переживаю за свою девочку, которую сегодня, по всей видимости, ненароком обидел. Когда Лаура отключалась, я отчетливо слышал, как мгновенно изменился ее голос, он стал на тише и дрожащим. Но девушка старательно пыталась это скрыть, а я, идиот, не нашел ничего лучше, чем вернуться к работе.
В последнее время мне становится все тяжелее. В квартире, пустой квартире, в которой почти каждая вещь пахнет сестрой, но ее рядом нет, становится находиться все тяжелее. Я начинаю превращаться в того Аарона, который был многие годы подряд. И я очень не хочу этого, потому что Лаура этого не заслуживает. Эта светлая, любимая мною девочка не заслуживает такого отношения к себе. И то, что я сейчас довел ее до слез, вымораживает меня. Я начинаю так сильно ненавидеть себя за утреннюю ситуацию, винить, потому что позволил себе сказать что-то в ее адрес, что прорвало ее на слезы.
И самое обидное, страшное – я не могу контролировать эти изменения в себе.
На самом деле, сдерживаю себя довольно часто, стараюсь молчать. Но из раза в раз, сосуд внутри меня наполняется и иногда трескает, пуская наружу на кого-либо свой яд. И сегодня этот яд прыснул на Лауру. Меньше всего я желал ей причинить боль. Да, блядь, не меньше всего, я вообще не собирался причинять ей боль! Я же обещал ей, что со мной она никогда не будет плакать, а что в итоге? Сколько времени в наших отношениях прошло, как она заплакала из-за меня?
В размышлениях проходит еще полчаса, я дожидаюсь сменщика и собираюсь на выход. Прощаюсь с коллегами, которые кидают на меня волнительный взгляд, все вокруг заметили мое изменение. Но мне все равно на всех, мне не все равно на Лауру.
Бруклин уже давным-давно накрыла темнота, а звезды почти полностью застелили собой ночное небо. Я усаживаюсь на водительское сидение, откидываюсь на спинку и устало закрываю глаза. Как мне все исправить и не наделать бед? Как не разочаровать Лауру? Эти вопросы, лишь эти вопросы крутятся в голове все то время, что я еду к себе домой.
Царапающее изнутри желание едва ли не заставило меня сейчас повернуть руль в другую сторону от нужной мне дороги к своему дому и поехать к Лауре. Но в нужный момент я прогнал его. Что-то в голове заставило меня это не сделать. Должно быть, я еще не полностью потерял рассудок, чтобы сделать это. Я осознавал, что, если поеду к Лауре, если увижу ее, могу снова сказать что-то не то, потому что мое внутреннее равновесие еще не настало, я все еще в подвешенном состоянии и могу сказать что-то лишнее.
По дороге домой попал в пробку и разозлился еще больше. Моим успокоительным стала Лаура. Я сразу думаю о ней. Успокаиваюсь. Решаю зайти в наш чат. Девушка не появлялась в сети с самого утра, с того самого момента. Мой палец предательски охватывает тремор, когда он нависает над уровнем клавиатуры, невероятно желая написать ей, но я вновь одергиваю себя, едва ли не ударяя палец о руль в знак наказания.
Со мной происходит что-то неладное.
Что она сейчас чувствует? Плачет ли до сих пор?
Блядь, какое я чмо… Самый последний урод.
Не нужно было говорить ей этого.
“Я не готов сейчас выслушивать твои капризы”, – проносятся в моей голове сказанные мною слова.
Теперь Лаура будет бояться сказать мне что угодно, нет сомнений, я же знаю ее. Теперь она будет думать, что все, что она рассказывает мне, не имеет никакого для меня значения. Я нарушаю ее доверие ко мне.
Я рушу все.
Пробка рассасывается, и я вновь начинаю сосредотачиваться на дороге, а не на своих переживаниях. На какое-то время меня это спасает, помогает. Приоткрываю чуть окно, потому что мне становится душно, я сильно нервничаю, должно быть.
Лаура, Лаура, Лаура…
В голове нет никаких других мыслей, кроме всех тех, то касаются ее.
В глазах начинает расплываться дорога, но я потираю уголки пальцами и все становится на свои места. Однако, за дорогой я все же не так внимательно слежу, как обычно. Это опасно, понимаю. Но не могу думать о безопасности или еще чем-то. Думаю только о том, как больно моей девушке.
Заехав на свою улицу, я паркую машину у подъезда и выхожу, захватывая свой телефон. Мне все еще хочется набрать номер Лауры и попросить прощения, сказать, что я люблю ее больше всего на свете, но не думаю, что она пока готова со мной разговаривать. Да и я тоже.
Зайдя в подъезд, я неспеша начинаю подниматься по ступенькам на свой этаж, но на какие-то секунды останавливаюсь, потому что слышу чьи-то шаги. Кажется, это даже на моем этаже. Кто-то шагает туда-обратно, в попытке скоротать время или унять нервозность, которая только повышается.
И, поднявшись, я молниеносно сталкиваюсь с уже родными мне зелеными глазами, которые уставились на меня в упор. Лаура сглатывает. Я просто бегаю глазами по ее телу, сразу рассматривая. Беглым взглядом прохожусь по ее лицу, словно пытаясь считать ее эмоции.
– Почему ты здесь? – мой голос должен звучать куда нежнее, особенно после того, как я заставил ее плакать утром. Но он остается грубым. А девушка сжимается, будто думает, что я сейчас отчитаю ее за то, что она приехала и отправлю обратно.
Достаю с карман брюк ключи. Немного вожусь, потому что они упали на самое дно. А потом быстро открываю дверь, впуская девушку во внутрь, потому что, предполагаю, она здесь ждет уже давно, а в подъезде очень холодно. Вновь кидаю взор на ее красное лицо, замечаю засохшие в уголках глаз слезы. И понимаю, как начинаю ломаться. Разваливаться.
Сняв с себя куртку, Лаура отвечает:
– Я… Просто решила приехать. Мешаю?
Голос снова дрожит, ждет оплеухи. Как мы дошли до того, что она боится меня? Боится моей реакции?
– Нет, конечно, – резво отвечаю я, сгибаясь. Я присаживаюсь на корточки, и беру тонкую ногу Лауры, после чего ставлю себе на колено. Пока она отрешенно смотрит на меня, наблюдая за тем, как я снимаю с ее обувь, у нас у обоих есть время, чтобы расслабиться и снова привыкнуть друг к другу.
Закончив, я поставил обувь девушки на полку, а сам направился на кухню, зовя ее за собой.
– Ты не рад мне, да?.. – глухо спрашивает Лаура, и я жмурюсь, не зная, что ей ответить. – Аарон, что происходит? Что с тобой происходит?
Что со мной происходит? Я сам не знаю на этот вопрос ответа, любимая.
– Сначала ты был диким на той вечеринке, потом каким-то отстраненным на прогулке с Эрикой, а сегодня снова. И все это происходит, когда рядом с тобой я.
Я кусаю губу, мысленно прося не произносить то, что она собирается.
Но Лаура ослушалась:
– Дело во мне? Скажи честно, ты больше не чувствуешь ничего ко мне?
– Перестань ставить такие тупые вопросы! – я злюсь. По-настоящему.
И почти сразу замечаю, как Лаура вздрагивает и прирастает ногами к земле – не движется. Лишь стоит и неотрывно смотрит в мою сторону или куда-то сзади меня.
– Если я не права, – упрямо продолжает зеленоглазая, – тогда расскажи мне: в чем причина твоего поведения? Это из-за отца?
Это из-за отца?
Это из-за отца?
Это из-за отца?
На протяжении десяти секунд в моей голове эхом звенел этот вопрос, который вызвал тремор во всем теле.
– Почему ты стал таким злым? – отчетливо слышу, как она сдерживает всхлип, подавляя его.
Вдох.
Выдох.
Вдох.
Выдох.
– Я не знаю, Лаура. Мне очень тяжело. После того, как он, – отвечаю я, не желая называть его отцом, – забрал у меня Софи, мне стало тяжело. Я стал медленно превращаться в плохую версию себя, коим был до этого июня. Все время я был тем самым задиристым придурком, который все, что умел – хамить всем подряд, расстраивать всех подряд. И сейчас он снова возвращается. Мне этого не хочется, но я… Я не знаю, что мне делать.
В комнате повисло минутное молчание. После я снова продолжаю:
– Я чувствую себя не собой. Мне все меньше хочется проводить время дома, с друзьями, с тобой. Я хочу упасть в купол, созданный мной, и остаться там самому на неопределенное время. Хочу исчезнуть на какое-то время.
Лаура исследует меня взглядом и медленно шагает ко мне.
– Меньше всего, Лаура, я хочу причинять тебе вред. Я говорил, что люблю тебя и буду любить вечность, что никогда не причиню тебе боли, а в итоге я уже начал ее причинять, даже не осознавая этого.
– Ничего страшного, – выдает девушка. – Все это – ничего страшного. У каждого из нас есть свои чувства, которые рано или поздно достигают того предела, когда хочется плакать, кричать и не делать, не чувствовать ничего. Главное – пройти этот период и не отбрасывать от себя любимых людей. Я стерплю все твои эмоции, потому что понимаю, что это лишь всплеск. Это не ты настоящий. Это ты на данный момент, всего лишь на какой-то момент. Я буду с тобой и в радости, и в горе, Аарон. Ты можешь думать, что угодно, но я не брошу тебя. Даже если ты сейчас скажешь мне убираться, проваливать, исчезнуть, я все равно останусь, потому что не смогу бросить тебя в таком состоянии. Ты не бросил меня, когда мне было плохо осенью, помнишь? И я не брошу тебя сейчас.
С полной глаз пелены я стоял и слушал ее речь, которая делала из нее намного старшую девушку, чем она есть на самом деле. А потом Лаура просто подошла ко мне и прижала свою голову к моей груди, обвивая своими руками мое тело. Стояла и обнимала. Несмотря на все мои слова. На ее слезы этим утром из-за моих слов.
“Я буду с тобой и в радости, и в горе”, – звучит в моей голове, не прекращаясь.
Лишь через какое-то время мне удается прийти в себя, и я возвращаюсь в реальность, где рядом моя любимая девушка, от которой приятно пахнет ванилью. И этот запах ударяет мне в голову. Я прижимаю ее к себе еще ближе, накрывая своей большой ладонью ее крошечную спину.
– Мы пройдем через это. Вместе, – последние ее слова, и мы снова молчим.
Пройдем через это. Вместе.
30 глава. Девчачьи посиделки не для мальчиков
Отряхивая сапоги и верхнюю одежду от объемного количества снега, который внезапно решил пойти в Бруклине, уже стою под дверью квартиры подруги.
Мы совершенно спонтанно решили устроить девичник, на который позвали еще и Элизу. И сейчас я чувствую себя очень хорошо. Мне спокойно и весело от предвкушения нашей ночи.
Я стою под дверьми еще несколько минут, звоню, стучу, и Эрика наконец открывает мне дверь, и в лицо моментально ударяет теплый воздух, и я вздрагиваю. Контраст невероятный – на улице минус пять градусов, а может и все десять, а квартира уже отопленная.
– Лаура, – грозным тоном начинает говорить подруга, смотря на пакет в моих руках. – Я же говорила, что ничего покупать не нужно! Зачем же ты тратилась?
– А что, я приду к тебе домой с пустыми руками? Ну уж нет! – так грозно, но шутя, отвечаю ей.
– Ладно, снимай быстрее с себя все и проходи. Твоя подруга скоро придет, не знаешь?
Я ставлю пакет на пол и нагибаюсь, чтобы расстегнуть сапоги. Мой нос улавливает какой-то приятный запах, но не из кухни, а с комнаты подруги. Ставя сапоги на выделенное для них место, вешаю куртку на вешалку и осматриваюсь: поджимаю губы и сдерживаю норовящую тоску по прошлому. В груди образуется трещина – настолько я скучаю по тому времени, когда у меня все было еще более-менее хорошо. До Юджина, до масштабного буллинга.
Квартира Эрики по-прежнему вселяет в мою душу тепло, уют, спокойствие. И несмотря на это все, мысли, не покидающие меня на протяжении долгого времени, внушают снова сомнения и вопросы, на которые я не могу найти ответ.
Надеюсь, что мне удастся сегодня поговорить с Эрикой и успокоить это маниакальное чувство в себе.
До прихода Элизы мы с Эрикой занимались подготовкой девичей зоны. Конечно, веселье наше будет в ее комнате. Мы принесли на кровать тучу тарелок, наполнили их разными гадостями – то бишь сладостями. Перенесли на кровать ее ноутбук и уже включили сериал “Милые обманщицы”.
Скажу честно: не притрагиваться к еде до прихода Элизы было адским мучением. Мучительно. Силы воли у меня нет совершенно.
Через какое-то время, пока я сидела в телефоне и скрашивала ожидание, во входные двери наконец-то раздался звонок. Начинается веселье!
Я бежала вместе с голубоглазой к дверям и с объятиями встретила подругу.
– Привет, – здоровалась с нами Элиза, мнительно смотря на Эрику, оценивая и присматриваясь к ней. Мне казалось, что что-то снова не так. Элиза смотрела на Эрику таким… Презрительным взглядом, потом меня, будто пытаясь что-то сказать мне этим.
– Привет, – радушно ответила красноволосая, и только потом поздоровалась я.
– Не замерзла?
– Замерзла! Дубарь на улице, как для начала декабря.
Немного посмеявшись, мы отправились нашей компанией в комнату. Элиза стеснительно села на край кровати, боясь занять много место, а я перетащила ее в центр и шепнула на ухо, чтобы она не переживала.
– Блин, – простанывает Эрика, поднимаясь с кровати. – Забыла принести напитки. Секунду.
Элиза почти сразу резко повернулась ко мне лицом и взяла за руку.
– Я не хочу тебя обижать, Лаура… – девушка запнулась, еще раз обведя своим волнующимся взглядом мое лицо.
– Так, если ты собираешься сказать мне что-то плохое про Эрику, то лучше молчи, – попросила я, хотя мой тон был словно приказным.
И Элиза невольно поджала губы, чуть покусывая их. Она хотела сказать что-то об Эрике.
– Она мне не нравится.
– Да что ж вы все заладили! Вот скажи мне, Элиза, чем? – сначала я повысила голос, а потом стала сдерживать себя и говорить пониженным голосом, вспомнив, что та, о ком мы сплетничаем, за стеной, а может и за дверью.
– Я не знаю, как объяснить… Просто у меня особый дар – чувствовать людей, видеть их насквозь.
Эти слова настолько начинают раздражать, что мне пришлось закатить глаза.
– И Эрика мне не нравится. От нее исходит… Ну, блин, у нее даже взгляд какой-то сучий.
– Сучий? – смеюсь я, опуская голову. – Да Эрика самая хорошая из всех, кого я знала.
Теперь глаза закатывает Элиза, и мне начинает казаться, что у нас с ней соревнование: кто сильнее закатит глаза и там их и оставит.
– Ты даже не представляешь… – Решительно и твердо говорила подруга, а потом ее речь прервалась. Оборвалась на полуслове, и она закончила ее другим: – В прочем, ладно, неважно…
– Нет! – дернула я ее за рукав. – Говори, раз начала! Не представляю что? Ты что-то знаешь?
Мне казалось, что Элиза испугалась моей напористости и даже отпрянула.
– Придет время, и ты поймешь, что ту, кого считала хорошей и лучшей подругой, является крысой.
Элиза оставила меня без ответа. Как и Аарон. Как и та же Эрика. А я не могла понять, что с ними? Почему от меня что-то скрывают? И как долго я еще буду биться в собственных догадках?
Я бы, конечно, продолжила бы что-то выпытывать у Элизы, спрашивала бы, что она знает и что значит “является крысой”. Но в комнату уже вернулась Эрика с двумя большими бутылками какого-то газированного напитка.
Девушка плюхнулась к нам на диван, села посередине и пальцем ноги дотянулась до пробела и включила серию. По комнате уже раздавалась экранная музыка, в которой пелось про какие-то секреты, и я, понабиравшись спойлеров в тик токе, уже знала, про что идет речь. И как же у меня чесался язык!
– Мне жаль Арию, – выдаю я, кидая тонкий намек, а девочки синхронно развернулись ко мне с грозными лицами, заставляя меня молчать.
Мы посмотрели несколько серий. Когда отвлеклись – на часах уже было одиннадцать. Нас понемногу начинало клонить в сон после долгого просмотра – так, вроде, всегда у всех. Но наш командный дух не сломать: мы точно пообещали, что все дождемся рассвета. Сделаем несколько фотографий в инстаграм.
– Предлагаю во что-то поиграть, – раздался голос Эрики. – Иначе… С такими темпами мы будем валяться в отключке уже через двадцать минут. Наша ночевка будет самой незабываемой, – улыбнулась она.
– И во что? – я смотрела на Элизу, которая теперь, кажется, стала привыкать к Эрике. Ну, или по крайней мере она уже не сверлит ее своим опасливым взглядом.
– А давайте напишем какие-то задания, кинем их в… – девушка осмотрела кровать в поисках чего-то подходящего. Ее взгляд вцепился в глубокую тарелку из-под чипсов. – Вот сюда! И по одной будем вытаскивать. И главное правило: выполнить задание, даже если оно будет сумасбродным.
– Просто не пишите сумасбродные задания, и облегчите нам правила, – сказала я.
– Да ладно вам! – хлопнула по кровати Эрика. – Также веселее. Не нудите. Все, щас я вам дам бумажки и ручки.
Через пятнадцать минут тарелка была заполнена девятью свертками – с каждой по три задания.
– Элиза, давай ты первая.
Подруга неуверенно вздохнула, но все же потянулась рукой за бумажкой.
– Читай вслух, – инструктировала ее Эрика.
Несколько минут тишины, потому что Элиза пока читала про себя, видимо, переваривая содержимое, а потом громко и чуть посмеиваясь выкрикнула:
– Что?! Съесть за минуту шоколадку?
Я рассмеялась.
– Это твое, да?! Блин, Лаура! Я же на диете… Ну какая шоколадка за минуту!
Если Элиза возмущалась, а я смеялась, то третья вообще без эмоций сидела, словно ей было не весело и все равно.
– Скучное действие.
– Согласна! – подержала Эрику девушка.
– Да блин, Элиза, тебе не угодишь!
Еще несколько секунд и в комнате стояла бы наколенная атмосфера. Вот что случается, когда подруги не сошлись во мнениях. Происходит хаос.
– Ладно-ладно, – остыла она и согласилась на выполнение задания: – Сделаю. Снимать будете и куда-то выставите?
– Больно надо, – фыркнула я.
Конечно, я буду снимать, а что, были другие варианты? Но выкладывать я это никуда не собиралась – просто сохраню для себя, чтобы в грустные моменты было над чем посмеяться и что вспомнить.
Элиза взяла шоколадку с моего пакета и, развернув обложку, поднесла к губам, исподлобья поглядывая на нас.
– И только попробуйте кому-то слить это, я потом вас в унитаз солью, и вы станете теми крысами из мультика “Смывайся”, будете жить с улитками, в канализации, ясно?!
Я гулко рассмеялась от этой самой устрашающей угрозы, которая заставила меня дрожать от страха…
Включив на телефоне таймер, я дала команду, и Элиза приступила к выполнению. Она делала настолько быстро и жевала трудно, но также быстро, не желая продуть. А меня тошнило – съесть столько сладкого за раз вызывало желание блевануть.
– Стоп! – крикнула ей Эрика, когда таймер достиг минуты.
Элиза, несмотря на все свои старания, справилась только с половиной шоколадки.
– Ты проиграла.
– Да плевать, зато сохранила парочку килограммов.
Следующая тянула Эрика.
Я наблюдала за ней. А девушка заулыбалась.
– Выставить фото в лифчике в историю на пять минут? – красноволосая округлила глаза. – Это кто полоумный написал такое?
Элиза злорадно улыбалась, как самый настоящий Джокер.
– Давай-давай.
– Ага, и чтобы я потом стала звездой района? Нет, спасибо. Придумай что-то менее вредящее моему авторитету.
– Ну… Тогда скинь кому-то случайно свою фотку. Только нужно, чтобы тот человек просмотрел.
– Ты точно хочешь меня опозорить, – вздохнула Эрика. – Я тебе не понравилась, да?
Элиза пожала плечами, мол, такая судьба, и улыбнулась.
– И кому мне скинуть? Своему физику?
– А давай! – теперь хохотала я. А Эрика с укоризной смотрела в мою сторону.
– Ага, и чтобы меня потом отчислили? – девушка задумчиво почесала щеку.
– Ладно, – сжалилась Элиза. – Просто смешно сфоткайся. Не нужно никуда отправлять.
– Для пополнения вашей галереи?
– Да, – ответила я. – Буду молиться на тебя по ночам.
Эрика махнула рукой и сняла с себя кофту. Ее грудь была больше, чем моя на размер, и я, честно скажу, залюбовалась! Девушка сделала селфи и отправила нам. Мы лишь посмеялись и сохранили, но без всяких коммерческих намерений. Просто как воспоминание.
– Лаура, давай, теперь ты.
Наконец, очередь дошла и до меня. Моя рука чуть дрогнула в миске и первый сверток, который я схватила, выпал. И мне пришлось взять другой.
Разворачиваю.
“Сделай фото своих ножек и отправь какому-то парню”.
– Сделай фото своих ножек и отправь какому-то парню, – на этот раз читаю вслух и быстро хлопаю ресницами.
– Аарону сегодня просто самый лучший подарок, – смеется Элиза, а Эрика как-то наоборот – замолкает.
Мне не хотелось выяснять, кто это написал, как делали девочки. Конечно, я буду отправлять Аарону. Никто другой не достоин смотреть на мои ножки.
Быстро делаю фото сверху. Крупным планом видны мои ноги – сверху до низу. Выглядит сексуально. Еще и красное освещение – гирлянда, горящая в комнате, переключилась на нужный цвет в нужный момент.
– Аарону повезло, – добавляет и Эрика, словно считала, что должна все же что-то сказать.
Я немного волнуюсь. Аарон не был в сети два дня. У него сейчас все слишком трудно… А тут я с этим глупым заданием. Он может и вовсе не прочтет.
Я всеми силами старалась его поддерживать, несколько дней даже дома не ночевала – тетя все понимала и разрешала. Мы ездили с Аароном к моей бабушке в больницу, она познакомилась с ним и сказала, что это самый красивый мальчик, которого она когда-либо видела в своей жизни. Бабушка сказала, что он очень хороший, а у нее талант видеть людей насквозь. Конечно, Аарон хороший, я это итак знаю.
Мы были вместе на протяжении четырех дней, наши развлечения отвлекали его от всего свалившегося на голову. Мне казалось, что ему становится лучше, потому что на лице парня всегда была улыбка в то время, как я была рядом. Но в последний день, как раз перед этим девичником, кое-что произошло.
И я не знаю, как еще мне ему помочь.
Я словно вернулась в день, когда впервые ночевала с Аароном, еще не будучи парой. Просто стечение обстоятельств.
Проснувшись посреди ночи, сама не понимая отчего – то ли от холода, то ли оттого, что в горле пересохло, то ли от дурного предчувствия.
Моя ладонь сразу поползла на сторону Аарона. Если мне становится страшно или плохо, я всегда беру его за руку, прижимаюсь крепче и все страхи и невзгоды отступают, и я смело могу засыпать. Но в эту ночь я не нащупала ни руки своего парня, ни его самого.
Мне понадобилось несколько минут, чтобы понять, что моего парня в кровати нет. И только потом я пришла в себя и стала вставать с кровати. Мне было необходимо его найти, чтобы успокоиться — я снова чувствовала тревожность. А еще страх за него, может, просто из-за сна, которого я не помню, в котором что-то с ним случилось?
