Кристи Грей
Дождь в наших сердцах
44 глава. Я буду защищать ее до конца своих дней
Я не должен был этого делать.
Лаура будет очень сердиться на меня.
Она сразу поймет, что к чему. Поймет, что я обманул её.
И тогда у меня не будет даже шанса на её прощение.
Сегодня ночью, когда моя девочка заснула, ей пришло смс. Я не из тех парней, которые залазят в телефон любимой, чтобы убедиться, что она не изменяет или для прочих подобных целей. И я бы никогда так не сделал, если бы не… странное предчувствие, которое витало рука об руку со мной несколько дней, в особенности этой ночью. Сердце ударилось о рёбра, когда я услышал это пиликанье. Моё предчувствие подсказывало мне, что это необычное сообщение, не от обычного человека.
Это, конечно, не оправдание тому, что я без разрешения взял её телефон. И вряд ли «я чувствовал» сойдёт за объяснение. Но я не жалею, потому что сделал правильно. Я оказался прав.
Сообщение было от человека, который не появлялся в жизни моей девочки несколько месяцев. Она перестала думать о нём, перестала вспоминать и тревожиться. По крайней мере в моём присутствии, при мне. Я понятия не имел, что у неё на душе в моё отсутствие. Но искренне надеялся на то, что так же само, как и рядом со мной.
Юджин отправил ей сообщение ночью, подразумевая, что она, вероятно, будет сама, что она не расскажет никому – это он обозначил в своем смс. Но его заметил я. И общаться с ним тоже буду я. И встречаться с ним тоже буду я.
Юджин просил в своём сообщении о встрече с Лаурой. Но на встречу приду я. Один.
Утром сразу, как только стукнуло восемь утра – в это время начинает работать Марк – позвонил ему. Рассказал обо всём. Уведомил его о сообщениях и о встрече. И мужчина сказал мне идти, но не забыть абсолютно все записать на диктофон, чтобы у нас были неоспоримые доказательства всего того, что он делал по отношению к Лауре.
Несколько дней назад, чёрт бы его побрал, у нас стёрлись почти все доказательства. Вернее, их кто-то стёр с телефона Лауры. Все фотографии сообщений разного характера от него хранились у девушки в определённой папке, которая недавно просто испарилась, будто её и не было.
Поэтому сегодня мне нужно вытрясти из него все признания. Но, как сказал Марк, не сорваться с цепи и не накинуться на него, потому что у меня и в нашем деле в целом появятся проблемы. А они были лишними.
– Задавай наводящие вопросы, чтобы он ответил так, будто признаётся во всем. Это необходимо. Сегодня, возможно, единственный шанс сделать это и другого уже не будет. Он не идиот и не станет продолжать что-то делать, просто сбежит, а я и ты не хотим допустить этого, – я сжимал в руках телефон, прижимая его к уху, слушая Марка.
Я направляюсь к нему уже сейчас, нет больше времени ждать и медлить. Пора покончить с ним. А потом и с другой, последней проблемой.
– Я понял, – коротко отвечаю я мужчине, чувствуя, как кровь по венам усиливает свою циркуляцию.
Рука опустилась в карман джинс вместе с телефоном, но раздавшийся звонок потребовал достать его обратно. Марк что-то забыл мне сказать?
Когда я увидел номер Лили – напрягся. Просто так она вряд ли бы мне звонила, тем более что с утра ее я тоже уведомил обо всем. Неужели с Лаурой что-то случилось? Если да, то сейчас все свернётся, ведь я сорвусь с места, наплевав даже на то, что сегодня, может быть, единственный шанс все закончить. Если моя девочка в опасности – я сделаю всё, забив на всех.
– Алло, – с отдышкой отвечаю я, потому что сердце уже обеспокоено колотится.
– Какого черта, Аарон Родригес?! – доносится из трубки разъяренный голос моей девочки. Медленно закрываю глаза, понимая, что я обречён.
Я молчу, потому что понятия не имею, что мне нужно сказать. Она молчит, потому что ждёт моих объяснений.
– Аарон? – зовёт меня уже тише. – Ты меня слышишь?
– Слышу, родная, слышу тебя.
Просто не знаю, что сказать. Не знаю, что будет дальше, когда ты узнаешь, что произошло. Если ещё не узнала…
– Объясни мне. Где. Мой. Телефон.
– У меня, – врать было бессмысленно, почти глупо.
– Почему? Не расскажешь мне?
– Я… случайно захватил с утра, когда собирался.
– Зачем ты меня обманываешь? Зачем, Аарон? Мы же говорили о доверии, а ты снова меня обманываешь!
– С чего ты взяла, что я тебе вру, родная?
В трубке раздается ее нервный смешок. Шорох.
– У меня есть телеграм на компьютере, Аарон. Это ты не учёл, когда забирал мой телефон и отвечал с него Юджину, да?
Не учёл.
Снова молчим. Снова угнетающая тишина.
– Аарон?
– Да, ты права. Я обманщик. Я подонок. Но я встречусь с ним, Лаура, вне зависимости от твоих слов.
– Зачем, Аарон? Что ты задумал? И почему твой номер у тёти в списке экстренных вызовов? Что вы скрываете от меня?
Иногда её паранойя доводит до того, что она попадает в точку всех событий, и это уже не выглядит, как паранойя. Это все правда, которая должна была обойти её стороной.
– Не думай об этом, Лаура. Очень прошу тебя, не думай. Оставь всё это мне, родная. Не думай ни о чём, я всё решу. Прошу.
Я услышал лишь её прерывистый вздох, который вряд ли означал полное согласие, скорее смирение. Ей не хотелось выяснять что-то – она устала от этого всего. Лаура просто хочет спокойствия в своей жизни. Хотя бы немного.
– Ты расскажешь мне всё. От начала до конца всего того, чего скрываешь. Ясно? Расскажешь, когда вернёшься. И будь осторожен, пожалуйста.
– Расскажу, – я склонил голову. Не знаю, что будет, когда она обо всём узнает.
Сбросив вызов и спрятав телефон теперь окончательно, поднимаю голову к небу, которое заметно начинает затягиваться серыми грозовыми тучами. Непогода вызывает головную боль. Или виновата не только она, а всё сразу.
Заворачивая за угол – туда, где должен находиться Юджин, – я расправляю плечи. Он стоит прямо ко мне лицом. И его брови быстро поползли вверх, стоило ему увидеть меня. На губах появилась противная, кривая улыбка, которую я бы с удовольствием прямо сейчас стёр с лица, однако Марк попросил или приказал – неважно – не портить ему лицо и остальные части тела, словом – не применять силу.
– Аарон, – протягивает брюнет, приветственно кивая мне. Он действительно думает, что я пришёл просто так или с хорошими намерениями? Или в его понимании улыбка – это поражение? – Сказать честно, я удивлён. Рассчитывал увидеть Лару.
Лара.
Слишком некрасивое сокращение для её прекрасного имени. Она Лаура.
– Это она, просто в мужском обличии. Надеюсь, ты не слишком расстроился?
– Не буду тебе льстить. Расстроился. Писал ведь я ей.
– А пришёл я. Извини.
Я не мог стоять так близко к нему. У меня чешется кулак, а в голове только картина того, как я проезжаюсь этим кулаком по его смазливому, подлому лицу, разбивая его в кровь.
– Ты, должно быть, немного опечален? – нарушает мои мысли Юджин, задавая мне непонятный вопрос.
– Видеть тебя? Ещё как.
– Нет. Я не о том, – улыбка становится шире. – Фото Лары. Оно стало сенсацией в школе, да?
Сейчас, пока контроль ещё не утерян, я понимал, что он провоцирует меня. Именно на драку и рассчитывает, видимо, у него какие-то свои планы и цели. Но я не куплюсь. Мне нужно сохранять спокойствие, иначе это может усугубить наше с Лаурой положение.
– Ты моральный урод, если считаешь, что это повод для гордости, ты же в курсе?
Ныряю рукой в карман, поправляя телефон, высовывая микрофон так, чтобы всё было слышно. И я надеюсь, что всё выйдет.
– Не понравилось? Или ты уже видел достаточно?
– Интимные фотографии ребёнка? Нет, не понравились. А ты, если находишь их привлекательными, явно педофил, которому место в тюрьме. Не считаешь так?
– Я был бы давно в тюрьме. Однако Лара не смогла никому ничего сказать, бедная… была так запугана.
Вспышки в голове, которые дают мне картину тринадцатилетней девочки, подвергнувшейся насилию со стороны взрослого парня, снова вызывают ярость. Кажется, что скоро мой сосуд лопнет и обрушится на Юджина.
– Ты изнасиловал ребёнка. Ты запугал ребёнка. Конечно, она молчала. Однако сейчас не надейся на тот же исход, ясно? Лаура, – я делаю большой акцент на её имени, чтобы обозначить ему, что она никакая не Лара, – больше не одна. У неё есть я. И, поверь, я способен сделать многое ради неё.
– Угроза, Аарон, а? – хохот проносится по полупустому бульвару.
– Нет, констатация факта, Юджин.
– Стоишь за свою девочку горой, да? Похвально.
– Что с тобой не так? Зачем ты всё это делал и продолжаешь делать? Ей было тринадцать, когда ты её накачал чем-то на своей вечеринке и изнасиловал. Сейчас же ты скидываешь её фотографии на всю школу. Это похоже на месть, Юджин. За что ты ей мстишь?
– За то, что она не выбрала меня. А выбрала тебя.
– То есть, ты на полном серьёзе думал, что после того, как ты обошёлся с ней, когда она была наивным ребёнком и сдуру поверила тебе, доверилась, Лаура выберет тебя? Ты настолько отбитый?
Теперь усмехаюсь я. Мне нужно вывести его на эмоции, на всю правду. Пусть прольётся свет на всю эту историю, и мы закроем дело. Раз и навсегда.
– Она сама сделала выбор пойти на ту вечеринку! – голос брюнета срывается. – Она сама зашла ко мне в комнату. Я не качал её ничем. Не моя вина в том, что эта дурочка выпила что-то не то.
– Это не отменяет того факта, что ты воспользовался ей, пока она была не в состоянии здраво мыслить.
– Я был пьян. Я тоже был пьян.
– Но ты не сожалеешь, – качаю головой. – Ты гордишься тем, что сделал тогда, что делаешь сейчас. В этом проблема. Тебе всё равно на то, сколько всего она прошла из-за тебя и сколько проходит по сей день. Фотографии. Поговорим о них. С какой целью?
– Это предупреждение. Я не знаю границ. Мне нужна Лаура. И я добьюсь этого любой ценой.
Кулак не мог больше задерживаться в кармане. Слишком долго терпел тирады ублюдка, стоящего напротив. Агония накрывала меня постепенно, и, когда кулак оказался напротив его противного лица, я больше не сдерживался. Из головы выветрились все слова Марка, просящего не делать ничего из вон выходящего.
Юджин отшатнулся в сторону и рассмеялся.
– Неужели ты правда готов на многое ради этой девочки?
До него до сих пор не дошло?
– Юджин, до тебя, видимо, не доходит, – я хватаю парня за затылок, контролируя его действия. – Лаура больше не одна, у неё есть я. И поверь – для тебя скоро всё закончится.
Пачкать о него руки больше не хотелось. Я отпустил его с таким же рывком и стал удаляться. Отойдя от него на достаточное расстояние, где он меня уже даже и не видел, я достаю телефон, надеясь, что всё записалось.
Доказательства были. Его слова было слышно чётко. Теперь достаточно всего. Останется лишь заявление Лауры. А это значит, что ей пора узнать всю правду.
Именно она должна поставить точку.
***
Перед важными разговорами всегда хочется скрыться куда подальше. Лили с Марком пригласили меня к ним для завершающего раунда. Всё, что нам осталось, как сказал Марк, – получить заявление на Юджина от Лауры, как от жертвы. И мы все были не уверены, что она осмелиться его написать. Это огромное давление на Лауру. Заставить вспомнить всё – в мельчайших подробностях – пережить это снова. Но это единственный вариант, что у нас есть. Сделать что-то без её участия мы не можем.
Я несколько минут стоял у входной двери их квартиры, никак не решаясь позвонить или открыть своим ключом. С закрытыми глазами стоял, прислонившись к бетонной стене, а в голове вырисовывался её образ. Тот самый, который будет через несколько минут: напуганный, расстроенный, обманутый всеми.
Оттолкнувшись лопатками, я быстро выудил из кармана ключи и открыл дверь. Лаура стояла в коридоре. Прямо напротив. Вот так внезапно, что я не успел среагировать – среагировало только моё сердце, пустившееся в дикий, бешеный пляс.
Изумрудные глаза, которые, кажется, были чуть подкрашены, округлились от внезапной встречи со мной. Шея вытянулась назад и губы расплылись в улыбке, подразумевая, что это мой просто неожиданный сюрприз-визит.
– Я рада тебя видеть, – её хорошее настроение излучалось слишком сильно, проникало прямо под кожу, куда-то к сердцу. Лаура быстро сократила расстояние между нами и, не дожидаясь каких-либо моих слов, прижалась щекой к моей груди, а ладони уже странствовали по моей спине.
– Я тоже, родная. Я тоже, – я прижался к ней так же сильно, опустив подбородок на её слегка мокрую макушку. – Ты собиралась куда-то так поздно?
– Нет, просто пыталась научиться красить веки тенями… Но что-то как-то… – девушка усмехается, демонстрируя широкую белоснежную улыбку. – А ты… чего пришёл так внезапно?
– Нам нужно поговорить, родная, – прямо отвечаю я, не желая больше ходить вокруг да окало.
– Да. Я тоже так считаю, – медленно кивает, чуть отстраняясь. – И я бы хотела извиниться.
Извиниться?
Глаза слегка опущены в пол – ей всегда трудно смотреть мне в глаза, особенно когда речь идёт о извинениях.
– Я зря накричала на тебя. Думаю, ты сделал это, чтобы… в какой-то степени защитить меня, да?
Спокойный тембр её голоса вводит меня в ступор. Я явно ожидал не такой реакции.
– В самой большой степени, а не какой-то, Лаура.
– Можешь не рассказывать, – её маленькие пальцы ловко обхватывают мою ладонь. – Я доверяю тебе. Люблю тебя. Обещаю быть менее капризной, – невинное лицо топит мой серьёзный взгляд, и я уже не в силах стоять перед ней весь суровый и напряженный.
Несмотря на скорый разговор, который по всей возможности откладываю, просто чтобы насладиться минутами спокойствия, я подхватываю её на руки ловко и быстро, что Лаура не успевает сориентироваться, даже обхватить меня, поэтому её ноги просто висят и бьются о мои колени.
– Лили просила меня зайти на кухню, – шепчет Лаура, обхватывая моё лицо своими руками, выдыхая мне в губы. Я узнаю это чувство, исходящее от неё. Она хочет ласки. – Но мы задержимся.
– Не стоит задерживаться, – говорю одно, делаю – другое. Её губы чересчур привлекательны и соблазнительны, чтобы думать о чём-то ином. Я прильнул к ним, и Лаура первая задала темп поцелуя. Он был резким, изголодавшимся.
– Не стоит…
Моя кожа покрывается мурашками от её холодных ладоней, заползших под мою одежду. Короткие ногти искушённо «шагали» от пресса к груди, и я почти сошёл с ума, почти потерял голову. Но голос её тёти, зовущий на кухню, остановил нас.
Лаура очень нехотя отстранилась от меня. И её лицо было расстроенным. Ей явно хотелось чего-то большего или хотя бы того, чтобы поцелуй не закончился так скоро.
– Пойдём. Потом продолжим, – подскакивая с моих колен, девушка быстро проводит ладонью по моей шее, задевая кожу ногтями, и я расцениваю это за провокацию, от которой у меня натянулась ткань джинс в области паха.
– Подожди.
– Что?
– Поверь мне, чтобы ты сейчас не услышала за тем столом, я всё всегда делал ради тебя. Никогда против. Я слишком ценю тебя, чтобы обидеть. Помни это.
– Ты о чём?
Напряглась. Но моего ответа уже не было. Я вышел из комнаты, а Лаура за мной.
45 глава. Ты – всё, что у меня есть.
Мне плохо видеть мою девочку такой – растерянной, напуганной, как никогда. Лаура стоит посреди кухни, переминаясь с ноги на ногу, бросая взгляд на каждого из присутствующих. Марк громко и тягостно вздыхает, настраиваясь на речь, которую, вроде, говорит часто и это его работа, но говорить такое Лауре – ему трудно. Он, мне кажется, считает её близким человеком, ведь она племянница его женщины, и теперь помогать ей входит в его планы. Как и в мои. До конца.
Сделав несколько шагов вперёд, я отодвигаю стул и жестом прошу Лауру присесть. Её глаза излучают усталость, но она молча садиться. Думаю, что моя девочка чувствует, что этот разговор весьма серьёзный.
– Объясните мне, что происходит и почему вы все втроём меня позвали сюда, а я вообще не в центре ваших событий? – тишину оборвал именно её голос, который также был тихим и сиплым. Совсем не резкий и не сильный.
– В общем… – Марк затихает лишь на секунды, чтобы сделать вдох. – Пару недель назад Аарон рассказал нам о Юджине. Все детали и подробности. Всё это время мы действовали за твоей спиной, Лаура, да, но мы посчитали, что так будет безопаснее для твоего состояния. Мы собирали все доказательства и улики, но несколько дней назад, ты сама это знаешь, пропало всё. И по какому-то счастливому совпадению этот… малолетний урод, – мужчина стискивает челюсть и сжимает кулак, отчего слова становятся шипящими, – написал тебе недавно ночью. Аарон заметил и сообщил мне, нам, – Марк переводит взгляд на Лили, которая в это время сжимает его руку и с трепетом смотрит на Лауру, не отводя глаз. И я тоже смотрю на Лауру. Брови всё сильнее и чаще сдвигаются к переносице. Если бы я плохо её знал, сказал бы: «Кажется, она взволнована». Но я скажу иначе: «Она сдерживает слёзы». Не хочу даже предполагать в каком порядке крутятся её мысли, о чём она вообще думает. – И он встретился с ним сегодня…
– Аарон, зачем? – голос срывается из-за всхлипа, после которого Лаура прижимает руку к губам, боясь собственных звуков. Она так отважно хочет быть сильной, хотя бы казаться такой окружающим, но каждый раз её бьют по ногам, и она падает. – Зачем ты рассказал? Я же… просила… доверяла… зачем?
– Лаура, я сделал то, что должен был. Ты понимаешь, что это не закончилось, не сделав бы я так? Ты понимаешь, что мог сделать ещё этот урод, сколько бы ты ещё страдала? Не нужно меня винить в том, что я просто пытался всеми силами тебе помочь, забивая на всё и на всех.
Изо всех сил стараюсь фильтровать злость и речь. Не хотел звучать грубо, обвиняюще, но, кажется, не вышло, потому что хрупкие девичьи плечи задрожали более интенсивно.
– Мне так жаль, что я не узнала этого раньше, моя маленькая, – её тётя переложила руки на её ладони, сжимая их, пытаясь оказать как можно большую поддержку, пусть даже если Лаура решит её игнорировать. – Ты не должна была держать такое так долго в себе… И мы должны благодарить Аарона за то, что он рассказал всё, за то, что мы можем закончить это всё.
– Я не могла… мне так стыдно, я чувствую себя грязной и использованной, – раздирающее её горло рыдание, а заодно и моё сердце на мелкие части, вырвалось наружу.
Вот теперь она сломалась.
Больше не пыталась обвинить меня. Не пыталась злиться. Расплакалась. И ещё сильнее, когда я обнял её сзади, прижимая голову к своей груди. Моё сердце стучит в такт с её побитым. Мой пульс ускоряется в тысячу ударов в минуту, когда я понятия не имею, как мне успокоить её. Мне становится невыносимо больно оттого, как громко и дико она плачет.
– Тише. Всё хорошо. Я обещал, и я выполнил своё обещание, родная. Всё позади, я тебе обещаю.
Надеясь, что эти слова её успокоят, хоть дело было далеко не закрыто, я не прекращал её гладить. Вскоре девушка затихла от бессилия. И только тогда Марк выдвинул следующее:
– Милая, чтобы покончить с этим всем, нам осталось лишь одно: твоё заявление. Мне жаль, что тебе придётся вспомнить все события с того дня, но это необходимо, чтобы поставить точку, понимаешь? Сделаешь это?
– Вы обещаете, что он сядет?
Её пугает то, что Юджин может разозлиться лишь сильнее, узнав, что Лаура спустя четыре года осмелела для заявления, что его никчёмная, поскудная жизнь стоит под угрозой. Он больше не спрыгнет с ответственности за содеянное. У него не будет даже шанса и возможности покинуть границы Бруклина.
– Об этом точно можешь не переживать, Лаура, – мужчина кивает, тепло улыбаясь моей девочке, стараясь успокоить её этим. – Я позабочусь об этом лично. И я даю тебе слово, что он сядет. На долго. Как минимум на тринадцать лет, Лаура. Если учесть ещё распространение порнографии несовершеннолетней – ещё плюс пятнадцать лет. Понимаешь? Не факт, что он выберется оттуда живым.
Хрупкие полуобнажённые плечи, на которых были мурашки от холода и страха, рухнули вниз, полностью потеряв всю стойкость. Лаура осознала, что может больше никогда не увидеть Юджина. Она больше не его жертва. Она свободна.
– Я напишу, – решительно и твёрдо сообщила Лаура, и я услышал громкий выдох облегчения Лили. Женщина даже улыбнулась, но всё также сжимала руку Лауры, показывая ей, что она не одна, что её любят, несмотря на то, что случилось. Её любят. Она любима всеми. И она не одна.
***
Через несколько часов, когда заявление было написано с помощью Марка, когда Лаура посидела с тётей наедине на диване и чувствовала её тепло и поддержку, пока женщина обнимала её и просила прощение за то, что не смогла уберечь, мы стали расходиться. Её тётя сказала, что Лауре следует отдохнуть после такого… неспокойного вечера.
Лаура не поднимала голову, смотрела в пол всё то время, что шла в комнату. И, оказавшись полностью одни, я закрыл дверь и сел на кровать, принимаясь пристально смотреть ей в глаза. Мне необходимо поговорить с ней. Необходимо узнать, как она, что чувствует, что болит, что тревожит, что за мысли в её голове и не сердится ли она на меня.
Мне было важно узнать абсолютно всё, что у неё на душе. Всё, что разрывает её.
Лаура молча открыла шкаф, повернулась ко мне спиной и стала переодеваться. Медленно стянула с себя верх и также медленно низ, едва задев черные трусики. В любой другой момент мой член встал бы, однако сейчас, видя то, насколько моя девочка поникшая, всё, что я чувствую, – желание побыть с ней и утешить любыми способами.
Я вспоминаю, как она была рядом со мной, когда были проблемы с отцом, когда я был в бешенстве оттого, когда он забрал у меня Софи. Помню, как она обнимала меня на вечеринке, когда я взбесился из-за тупой игры. Лаура никогда не оставляла меня одного в тяжёлые моменты. Я тоже не оставлю её. Сейчас. И всегда.
– Поговоришь со мной или хочешь просто помолчать в моих объятиях? – тихо нарушаю тишину, стараясь быть с ней как можно ласковее. Я очень надеюсь, что у меня получается быть заботливым, хоть мне это и чуждо.
Брюнетка вытягивает свои волосы из-под длинной футболки – моей футболки – и они рассыпаются по спине. Девушка молчит первые несколько минут и неподвижно стоит ко мне спиной даже тогда, когда уже переоделась. Решается.
Также молча и тихо разворачивается и подходит ко мне. Лаура кладёт свою ладонь на моё плечо и садится на мои колени, после чего ложится на меня целиком. Её дыхание в области моей шеи вызывает мурашки.
Лаура предпочла молча полежать в моих объятиях.
Хорошо.
Думаю, это хорошо.
Это лучше, чем её игнорирование меня и полное отстранение.
Просто молчаливые объятия.
Меня это устраивает.
Я выныриваю из-под её рук всего на мгновение, чтобы расстелить одеяло и уложить её на кровать и накрыть, чтобы она согрелась. Лаура не злится, не выражает какого-то протеста или недовольства, – смиренно ждёт.
– Прошу сказать только одно «да» или «нет». Ты сердишься на меня?
Вздыхает. Уголки губ, хотя, возможно, мне показалось, дрогнули немного вверх, всего на мгновение, растянув пухлые губы в улыбке. И, когда рука, лежащая на моём плече, перемещается на мою скулу, поглаживая в одном месте, я понимаю, что не сердится.
И Лаура подтверждает это:
– Не сержусь. Я должна быть благодарна тебе, правда, как и сказала тётя. Я злилась на тебя всего несколько минут, потому что просто глупо и слепо думала, что ты меня обманул и предал. А потом поняла… – девушка замерла. – Ты спас меня. От мук. От страданий. От боли. От Юджина. От одиночества и подарил мне любовь. И, когда я это поняла, то поняла ещё то, что не могу позволить себе разрушить всё это из-за глупой истерики, глупых мыслей, потому что… потому что не смогу без тебя. Пожалуйста, пообещай, что ты не бросишь меня.
Как она меня может о таком просить?
Это не обсуждается даже.
О таком думать вообще запрещено.
– Значит так, – серьёзно провозглашаю, отчего Лаура начинает тихо хихикать – её всегда смешила моя серьёзность. – Думать о том, что я когда-нибудь тебя брошу, – это табу у нас, ясно?
Мой суровый взгляд, пронзающий её целиком, вынуждает её всенепременно мне кивнуть.
– Всё, что заставит меня тебя бросить, – это смерть. – Лаура тускнеет. Бьёт меня по плечу – не больно, только показывая, что ей неприятно это слышать.
– Табу у нас – говорить такую чушь, ясно?! Идиот! Зачем ты такое говоришь? Быстро сплюнь три раза через левое плечо и постучи кулаком по своей безмозглой голове!
Теперь хохочу я, но прикрываюсь одеялом, чтобы этот хохот был не таким громким, и чтобы его не услышали взрослые. Я демонстративно поплевал в левую сторону и постучал по голове, после этого Лаура одобрительно кивнула.
– Не говори так, правда.
– Не буду, ладно. Я ведь шутил. Ну, частично, – и снова встречаюсь с её недовольно-осуждающим взглядом. – Просто хотел донести до тебя, что я никогда не оставлю тебя, ясно? Никогда, Лаура. Слышишь меня? Ты – всё, что у меня есть.
– Слышу. И верю.
Этот разговор был закончен на хорошей ноте. Лаура сразу подобрала под себя колени и положила свою голову на мою грудь, а я просунул под её голову свою руку, кладя её ей на грудь. Так было идеально: лежать с ней, не чувствуя на душе осадка, недосказанностей, тревоги от нерешённых проблем.
Теперь всё обещает быть хорошо.
По-другому больше не будет. Я верю.
***
Знойный холодный ветер касается моей головы, но я в первую очередь поворачиваю голову к Лауре, чтобы убедиться, что на её голове нормально одета шапка, что её уши закрыты. Мы впервые за долгое время выбрались куда-то вдвоём. Пусть это не кафе, не ресторан и даже не кино, но нам хорошо. Сегодня первый день за весь февраль, когда не так холодно, не идёт снег тонами и нет гололёда. По этой причине мы решили выбраться на улицу. Лаура светится также ярко, как и солнце над нами. Тоже впервые за долгое время и тоже согревает.
Мы зашли в маленькое кафе по пути несколько минут назад, чтобы взять горячие напитки для такой неприятной погоды. Это была моя инициатива, потому что я видел, как сильно покраснели её нос и щёки. Не хотел, чтобы она заболела.
Лаура выбрала для себя облепиховый чай, я же – кофе. Я долго настаивал и старался убедить её взять какую-то выпечку с собой, ведь мы гуляем с самого утра, и она даже не завтракала. Мне всё равно на себя, я думаю только о ней. Лаура отказалась от мучного несколько недель назад, объяснив этим: «Скоро весна, а потом вообще лето! Я буду ходить в юбочке, платьях и шортиках, а у меня ляжки и пузо жиром обросли!»
Я бы просто покрутил на это пальцем у виска, однако, предполагая, что её это заденет, я только сказал: «Меня очень устраивают твои ляжки и животик. Я не хочу, чтобы они пропадали, Лаура».
Но в ответ Гномик сердито покачала головой и решительно заявила, что садится на диету. Я, конечно, сделал ставку, что надолго её не хватит – дело просто в том, что Лаура сильная сладкоежка, и этот её бзик продлится недолго.
– Пей чай, Лаура, он быстро остынет, – немного сердито бормочу я. Но это лишь из-за того, что я сильно переживаю и забочусь.
– Он горячий…
Я усмехаюсь.
– В этом и смысл, родная. Его нужно пить горячим, особенно на улице в такой холод.
Но я знаю, как сильно она не любит что-то горячее. Каждый раз она разбавляет свой чай холодной водой, чтобы не опечь свой язык.
– Может, сделаем ещё один круг по парку?
Я поднимаю голову к небу и демонстративно громко вздыхаю, мол, сил больше нет. Мы бродили по парку два часа, обсуждая какие-то важные темы. Например, когда она вернётся в школу. Лаура быстро сменила разговор, когда я только заговорил об этом.
– Ты понимаешь, что не сможешь до конца учебного года сидеть дома? У тебя не будет оценок, и ты, в целом, можешь быть не аттестована, – нравоучительно начинаю я, наблюдая за тем, как Лаура отводит взгляд.
– Я не могу туда выйти, Аарон. Серьёзно не могу. Они все будут издеваться надо мной.
– Не будут, – уверенно заявляю я.
У меня в школе весьма хороший авторитет, выстроенный годами, конечно. Не скажу, что я гопник, держащий в страхе полшколы, но все знают, что со мной лучше не связываться, потому что я могу устроить сладкую жизнь.
– Конечно, потому что ты их запугаешь, – цокает брюнетка, торопливо перехватывая стаканчик в другую руку. – Но на самом-то деле они… будут считать меня дрянью. Шлюхой. Проституткой. Кем там ещё…
Все эти оскорбления не помещались в моей голове, поэтому я быстро заставил девушку замолчать, прислонив ладонь к её рту.
– Думай о том, что так будут считать только очень-очень глупые люди. А те, у кого есть не только голова на плечах, но и мозги в ней, всё прекрасно осознают. Ты не виновата, Лаура. Ты жертва. Жертвы не могут быть виноватыми, виноват только насильник.
Лаура вздрогнула. Мы старались не задевать эту тему. Даже Марк старался не говорить об этом рядом с ней. Лаура отказалась знать все подробности по делу Юджина, которое уже возбудили.
Сейчас это дело на рассмотрении суда. Пока до него дойдут, пока оно пройдёт обработку – придётся подождать. Но Марк пообещал, что Юджин не останется безнаказанным. У мужчины очень хорошие связи и друзья.
Она сказала, что даже не придёт на его суд. Ей будет достаточно просто узнать, что он за всё заплатил.
Все новости узнавал я – исключительно для своего спокойствия.
– Ты созванивался с Софи?
Снова вопрос не по теме.
– Несколько дней назад.
– Что у неё нового, всё хорошо?
На лице появилась улыбка, по бокам которых даже возник румянец. Она спрашивала не только потому, дабы сменить тему, но и потому, что ей действительно было интересно.
– Всё хорошо. Но отец, как только тема заходит обо мне, начинается злиться. Так сказала Софи.
– Может, тебе стоит поговорить с ним всё же? Позвони или напиши, попроси прощения за свою вспыльчивость.
Ни за что.
– Нет, Лаура. Даже речи об этом не может быть. Он не заслуживает ни на что, особенно на мои извинения.
– Аарон, – нежно и трепетно произносит моя девочка, словно боится пробудить во мне злость. И Лаура уже заранее старается её утихомирить своими касаниями. Она берёт меня за руку, соединяя наши пальцы. – Поставь себя на его место.
Она часто говорила мне это. И я всё равно не понимал отца.
– Представь, что я умерла, а у нас ещё и двое детей. Представь эту боль, разъедающую твоё сердце. Думаешь, ты смог бы оправиться за секунду и сделать вид, что меня не было в твоей жизни? Смог бы легко забыть меня и перестать думать об утрате?
Я сжал руку так сильно, что едва не хрустнули её пальцы. Вот сейчас моя злость безгранична.
– Лаура, – предостерегающе-грубо процедил я, чувствуя какое-то сильное жжение в области сердца. – Не смей думать о таком, блядь.
– Просто представь, – также спокойно просит она, гладя подушечкой своего большого пальца мой. – Ты не вправе на него злиться, Аарон… Каждый проживает такое горе по-своему. Он выбрал такой способ пережить потерю любимой и единственной любви, женщины в своей жизни.
– Мне похуй. Это не значит, что он заслуживает на моё прощение или уж тем более – извинение. Он забыл про своих детей. И это я никогда не пойму.
