Кристи Грей
Дождь в наших сердцах
Ноги сами повели меня вниз по лестнице. Я спустился на три этажа ниже, уже видя ее. Лаура стояла на лестничной клетке почти раздевшая – на ней были всего короткие домашние шорты, на попе которых была бабочка, и укороченный топик. До меня не сразу дошло, что она тут делает.
Подойдя чуть ближе, но так, что она меня еще не видела, я увидел, – Лаура кормила котенка, который, видимо, был жителем этого подъезда. У стенки стояло две миски – с кормом и водой, которые сейчас заполняла Лаура. У этого Гномика слишком доброе сердце. Девушка взяла маленькое создание на руки и прижала к своей груди, совершенно не брезгуя того, что он весь грязный и наверняка кишит блохами. Она нежно проводила своей ладонью по его не чистой серой шерстке и даже целовала в нос. Поднесся его к мискам, она опустила кота на землю и развернулась, чтобы уйти в свою квартиру, но увидела меня, стоящего у лестницы. Лаура вздрогнула, словно испугавшись.
Подняв голову на меня, девушка не осмеливалась что-то произнести, но и уйти уже не могла, – понимала, что будет некрасиво. Я сделал первый шаг:
– Привет, Лаура, – я старался говорить как можно обычно, без эмоций, несмотря на то, что я был очень счастлив увидеть ее.
– Аарон… – мое имя из ее уст вырвалось очень тяжело. – Привет. Что ты здесь делаешь?
Может, она испугалась того, что я пришел к ней?
– Я друга навещал.
– Твой друг живет в моем подъезде? – не веря, спрашивает она.
– Да, – я демонстративно показываю пакет.
– Ладно, – она отходит от двери и подходит к лифту.
Мне так о многом хочется ее спросить, но также мне хочется молчать. Делать так, как она. Если она не заинтересована сейчас в общении – значит ей так нужно. Я не хочу давить на нее собой. Не хочу нагружать.
Девушка вызвала лифт и зашла в него, а я следом.
– Куда ты? – все же вырвалось у меня.
– На первом этаже у Мурзика лежанка. Я хочу перетащить ее на свой этаж.
Я хмыкнул и мысленно посмеялся с забавного имени.
– Мурзик? – спросил я между тем, как нажимал на кнопку лифта первого этажа.
– Ну да, знаю, что банально, – Лаура впервые улыбнулась за долгое время, и это уже стало тешить меня. – Но мне нравится.
Ей нравится. Этого достаточно, чтобы имя кота не вызывало смех.
Когда лифт почти достиг второго этажа все резко остановилось. Свет погас и лифт больше не ехал. Лифт немного шатнуло, и испуганная Лаура упала на меня. Никто из нас не ожидал такого. Мои ноги тоже подкосились, так как ее тело внезапно обрушилось на мое.
По спине пробежал холод и теперь точно время остановилось. В ушах раздался сдавленный писк, а затем шум, когда своими губами я ощутил ее губы. Поцелуй был ненастоящим – это было всего на долю секунды, пока она не сообразила, что произошло. Но этой секунды мне хватило, чтобы почувствовать напряжение во всем теле. Почувствовать отчаянное и мощное желание продлить этот поцелуй. Сделать его глубоким и чувственным.
– Прости пожалуйста! Я не хотела! Это случайно, клянусь! – перепугано заверещала Лаура, отскочив от меня, тем самым ударившись о стенку лифта.
– Не паникуй и не делай резких движений, – прошу я. – Все в порядке, Лаура. Я понимаю, что это случайность.
Как бы мне хотелось, чтобы это не было случайностью. Чтобы этот поцелуй был серьезным.
– Аарон… – с новым порывом начала брюнетка, но я ее перебил:
– Все нормально, прекрати извиняться.
Наконец, сориентировавшись, я вытянул из кармана штанов телефон и включил фонарик. Случайно направив его на Лауру, я сначала заметил ее испуганное и покрасневшее лицо, лишь потом то, как она зажмурилась.
– Я случайно, – оправдываюсь я.
– Что нам делать?
Ее глаза были наполнены страхом. Я даже мог разглядеть мурашки, появившиеся на ее коже. Она никогда не застревала в лифтах. И ее это напугало. Но я рядом.
– Ждать.
– Кончины?
Я больше не сдержался и засмеялся во весь голос. Пугливость делает с ней смешные вещи.
– Нет, Лаура. Вызовем лифтера, он нас достанет.
– Как мы его вызовем?
Страх дезориентирует ее. Лаура перестает думать.
– Вот кнопка, Лаура, нажми ее.
Девушка запрокинула голову и посмотрел на кнопку, которая находилась достаточно высоко, и она едва дотягивалась до нее – пришлось встать на носки. Губы снова дрогнули в улыбке. Насколько же она милая.
– Слушаю, – раздался грубый мужской голос, и Лаура беспомощно обернулась ко мне и дернула за рукав, прося говорить.
Я выдохнул.
– Здравствуйте, мы застряли в лифте.
– Адрес.
Она молчала стояла и смотрела на меня. Так растеряно.
Когда вызов закончился, я вернулся к ней. Лаура обняла себя руками. Какой же я идиот. Конечно, ей холодно. Она раздетая, а я стою в куртке.
Спохватившись, я снял с себя верхнюю одежду и накинул на нее.
– Спасибо, – робко поблагодарила меня девушка, опускаясь на корточки. Ее ноги тоже не помешало бы чем-то накрыть, но уже нечем.
– Ты замерзла?
– Не сильно.
Я бы мог позвать ее к себе, предложить прижаться, но, конечно, это будет лишним. Это будет слишком. Та ночь, когда это произошло, была единственной. Больше такого не будет, по крайней мере не сейчас. Тогда мы просто нуждались друг в друге настолько сильно, что потеряли сдержанность. А сейчас мы оба еще в рассудке, и она не допустит этого. Это ведь Лаура избегала меня, свою подругу, значит, ей никто сейчас не нужен.
– Я знаю, что ты хочешь со мной поговорить, – резко выдает она, прерывая неприятную тишину.
– Да, – соглашаюсь я. – Очень хочу. Потому что ничего не понимаю, Лаура.
– Но я не готова говорить.
– Не готова говорить вообще? Ни о чем и ни с кем?
– Не знаю…
Она запуталась в себе, в своих желаниях. Все, что я хочу, – помочь ей выпутаться. Удушающая тишина снова повисла в воздухе, создавая очень неприятную атмосферу. Мы оба не знали, как не попадаться в нити этой тишине.
– Я не готова говорить обо всем, что ты хочешь у меня спросить, – снова подала голос Лаура, не поднимая своих прекрасных глаз, цвета весенней листвы.
Мне хотелось смотреть на нее вечность. В ее глаза. На ее лицо. На ее губы, которые не так давно коснулись моих. Я не понимаю, почему в последнее время Лауры так много в моей жизни, в моих мыслях?
– Что я хочу спросить? – я сосредотачиваюсь. На ней. Ее взгляд все еще не поднят на меня. Она словно боится смотреть на меня. Словно я – гипнотизер и обманом выманю у нее информацию. Пока Лаура не видит, я позволяю себе задержать свой взгляд на ней. Я не рассматриваю ее голые ноги, живот. Я всего лишь обвожу глазами ее лицо. Только сейчас я почувствовал, как вкусно от нее пахнет. Должно быть, она вот-вот вышла из душа, потому что у нее слишком пышные волосы, не такие, как всегда, значит, она их сушила.
– Аарон, – устало постанывает она, и мои уши навострились. – Я же знаю. Ты хочешь у меня узнать, почему я всю неделю игнорирую твои сообщения, почему я не общаюсь ни с тобой, ни с… Элизой.
Когда она подняла взгляд, я кивнул.
– Это именно то, что я хотел бы знать. Мне тяжело видеть тебя в таком состоянии, Лаура, и я очень хочу помочь тебе.
У меня комплекс спасателя. Я не смог спасти мать, хоть у меня и не было возможности. Поэтому я хочу спасти Лауру. Я не могу позволить ей сдаться. Я вижу, что она на грани – чувствую это. Чувствую, как сильно ей тяжело. И мне очень не хочется думать о том, что Лаура захочет сделать что-то.
– Ты не поможешь мне, Аарон. Сколько бы ты ни пытался. Меня пытались спасти все: и семья, и даже клиника, и психологи. Мне ничего не помогло. Я обречена, Аарона. Я обречена на вечные муки судьбы.
– Лаура, – я отбрасываю цепи, что сдерживали меня, и оказываюсь рядом с ней. – Пожалуйста, поделись со мной. Я очень тебя прошу. Я не хочу видеть, как тебе плохо, – снова повторяю я.
– Ладно, – вздыхая, соглашается брюнетка. – Я игнорирую тебя и всех в целом, потому что я боюсь.
– Чего ты боишься? – я мотаю головой, не понимая слов Лауры.
– Всех. Всех в этой жизни. Я боюсь жизни.
– Ты не должна бояться меня, Элизу.
– Аарон… Нет, ты не понял. Я боюсь, что вы пострадаете.
– Почему ты так думаешь?
Она вонзает зубы в губу, замолкая. Потом снова открывает губы и закрывает в нерешительности. Я отстраняюсь, не желая давить на нее. Но девушка внезапно схватила меня за руку.
– Аарон, пожалуйста, только не злись на меня…
– Я не буду злиться на тебя, если тебе тяжело рассказывать мне о чем-то. Но я просто прошу тебя, как друг, не отворачиваться ото всех.
Мой взгляд мельком падает на ее руки. Сука. Почему я этого раньше не заметил? Блядь. Сука. Блядь.
– Лаура… – у меня подрагивает голос, дергается глаз. – Что ты…
Она улавливает то, куда падает мой взгляд. Отдергивая свою руку, она накидывает на себя спавшую куртку, прикрывая свои порезанные или даже изрезанные руки. Я теряюсь. Я теряю весь контроль, видя это. Хватая ее руку сильной хваткой, я всматриваюсь: есть старые, есть свежие.
– Аарон, мне больно! Отпусти!
– Что ты делаешь с собой?.. – тихо спрашиваю я, смотря в ее уже залитые влагой глаза.
– Не твое дело! Не твое! Не твое!
Она снова сходит с ума. Она снова кричит и плачет. И я делаю то же самое, что и в прошлый раз, – обнимаю ее. Мне страшно представить, что переживает эта девочка изо дня в день. Мне страшно представить, из-за чего она все это делает. Что должно случиться, чтобы человек старался так искалечить себя?
Я чувствую, как слабые руки Лауры сжимают мою одежду. Как она пытается выплеснуть все на меня. Я сдержу все, Гномик. Делай, если тебе от этого легче.
– Аарон, я не знаю, что мне делать, – заикаясь, всхлипывает девушка.
– Мы поговорим об этом. Ты расскажешь мне обо всем.
Я отстраняю ее от себя и получаю кивок. Теперь все будет хорошо.
– Когда я буду знать, что случилось, я разберусь во всем. Я вытащу тебя, Лаура.
В лифте мы пробыли час, а когда выбрались, тетя Лауры налетела на нее с вопросами: куда она могла выйти в домашней одежде на целый час? Я не показался, не хотел ставить Лауру в неудобное положение. Когда мы вышли из лифта, я взял с нее слово, что она не передумает рассказать мне. Она кивнула головой. Сказала, что не сможет справиться сама, поэтому ей придется рассказать в любом случае.
Выйдя из ее подъезда, я зарылся руками в волосы, не представляя, что меня ждет. Что нас ждет. Я не хотел думать о плохом. Не хотел думать, что у Лауры какие-то катастрофические проблемы. Не зная масштаб проблемы, я буквально поклялся ей помочь. И я не заберу свое обещание. Даже если мне придется свернуть голову, я все равно сделаю все, чтобы помочь ей. Лаура стала слишком много значить для меня. Я уже не представляю, как быть дальше без нее.
Я сел за руль, как ни в чем ни бывало несмотря на то, что в моем организме есть алкоголь. И ехал я, как можно быстрее, потому что переживал за младшую сестру. Но, когда я вернулся домой, я обнаружил ее спящую на моей кровати. Должно быть, Софи долго ждала меня, а не дождавшись, задремала.
Взяв на руки ее легкое тело, я направился в ее комнату. Накрыв сестру одеялом и положив рядом с ней ее любимую игрушку – тигра – я поцеловал ее в лоб и вышел из комнаты.
С полной головой мыслей я лёг в свою постель. Заснуть мне не удавалось ещё продолжительное время. Мысли о Лауре не давали мне покоя.
18 глава. Я счастлива
Мне тяжело. Каждый мой день начинается с дрожи, со страха. Я боюсь, что каждый день может стать последним. Я пообещала Аарону, что все расскажу. Если не ему, то хотя бы тете. Но я не могу сдержать даже этого обещания. Мне просто-напросто страшно. Я боюсь, что все ухудшится. Что в опасности буду не только я, а и Лили, у которой своих долгов куча, не говоря уже о тех, что набрал мой отец. Я поставлю в опасность всех, кто об этом узнает. Может, мне лучше умереть и всем станет легче жить?
Эти гнетущие мысли в моей голове меня добивают. Мне все чаще начинает казаться, что я схожу с ума, что мое лечение в психбольнице нужно было продлевать. Меня начинают мучить голоса в моей голове, особенно они усиливаются ночью, когда я закрываю глаза и остаюсь в полной тишине.
Я одергиваю себя от всех плохих мыслей, потому что вторая часть меня говорит, что я со всем справлюсь. Мне нужна лишь небольшая помощь. А другая часть меня отказывается от любой помощи, которую мне предлагают.
В этом году ноябрь стал слишком холодным, предвещая еще похуже зиму. Я сплю под двумя одеялами, и меня часто лихорадит – кидает то в жар, то в холод. Возможно, я простудилась, а возможно – это все от лекарств. Сегодня воскресенье – очередной поход к моему психотерапевту. Задумываюсь над тем, чтобы попросить мисс Стейси прописать мне еще какие-то лекарства, потому что, предполагаю, эти голоса до добра меня не доведут. Я хочу еще немного пожить.
Сообщения от тех людей больше не беспокоили меня. С одной стороны – это хорошо, а с другой – это меня пугает. Может, они уже ждут подходящее время?
Мое физическое состояние снова ухудшилось, поэтому, когда я встала с кровати, мне пришлось постоять около нее еще секунд пятнадцать, чтобы по пути на кухню не упасть и не разбить себе лоб. На кухне уже стояла Лили. У меня немели губы – мне так сильно хотелось кричать о своей боли, но я все заглушала, проглатывала. Я не хочу нагружать ее этой ношей, ведь долг моего отца – далеко не ее проблема. Она не должна знать об этом, думать и бояться. Это не ее брат даже, чтобы она что-то предпринимала. Я должна разобраться со всем сама, ведь это как никак проблема моего отца.
– Гномик, доброе утречко, – у нее было хорошее настроение, и мне правда хотелось улыбаться, но это было слишком трудно сделать. – Я приготовила сырники, и мне уже пора убегать на работу! Не забудь про поход к Стейси, – торопясь тараторила тетя, подхватывая в пакетике сырники, которые она берет на работу как тормозок.
– Хорошего тебе дня, – это было все, что я смогла вымолвить.
– Приглядывай за бабушкой, хорошо? – Лили подбегает ко мне, берет мое лицо в свои ладони и целует в нос, а я на миг закрываю глаза и в этот мимолетный миг меня окутывает спокойствие. Но оно так же быстро исчезает, когда тетя отстраняется и идет в небольшую прихожею.
Я возвращаюсь на кухню, чтобы поставить кипятиться чайник. Аппетита нет даже на сырники, и мне кажется, что за последнюю неделю я похудела на несколько килограммов. Не могу вспомнить, когда в последний раз полноценно ела, не считая мелких и редких перекусов: печенья, чая или хлеба. Доставая кружку, я слышу, как тетя кричит из прихожей, открывая входную дверь:
– Милая, я ушла.
Я кричу ей в след обычное «пока» и возвращаюсь к приготовлению чая. У меня резко появляется желание зайти к бабушке. Думаю, что она может что-то знать про моего отца и маму, может, знает об их проблемах… Я просто хочу узнать, чтобы в чем-то начать разбираться.
Отдаляясь от кухни, я подхожу к ее спальне и медленно приоткрываю дверь, которая неприятно скрипит. Бабушка лежит в постели. Кажется, она совсем не встает. Это меня пугает. Я так боюсь ее потерять. Боюсь потерять еще одного человека в своей жизни.
– Доброе утро, – тихо произношу я. Голова бабушки лениво поворачивается в мою сторону. Ее высохшие губы расплываются в морщинистой улыбке. Бабушка слишком изменилась за последние месяцы. Вся ее кожа стала еще больше дряблой, высохшей. Я стала чаще замечать, как дрожат ее руки в состоянии покоя, как тяжело она дышит. Я осознавала, что это может означать лишь одно. Мои глаза намокают всего за секунду, когда я задумываюсь об этом.
– Привет, моя девочка, – даже ее голос стал тихим, осипшим, почти неживым. Ее рука медленно приподнялась и похлопала по месту рядом с собой, приглашая меня присесть.
– Как ты? – боязно спрашиваю я. Меня страшит ответ.
– Плохо. Я чувствую, что смерть приближается ко мне.
Я сильно кусаю губу, чтобы прямо сейчас не заплакать. Нет, бабушка, пожалуйста, не говори мне таких слов! Скажи, что у тебя все хорошо!
– Но ты не переживай, ведь это нормально. Я прожила долгую жизнь, когда-то она должна была закончиться. Лучше расскажи, как у тебя дела? – она говорила так спокойно о смерти, словно совсем не боялась ее… Не боялась уходить.
– Нормально…
– Моя милая девочка, я вижу, какой скрытной ты стала, – я сглатываю, ведь она попадает в самую цель. – Я не прошу тебя рассказывать мне все о своей жизни. Я хоть и не современная бабушка, но все понимаю, что не хочется делиться всем, что у тебя на душе. Но ты должна поделиться самым важным – тем, что дерет твою душу и съедает всю тебя изнутри. Мы с Лили очень тебя любим, и ты знаешь, что мы всегда поможем тебе, насколько бы твоя проблема ни была капитальной…
Я чувствую, как меня сейчас прорвет на слезы. Эти слова так сильно бьют по мне, что у меня начинает щипать в глазах. Мне так не хватает этой поддержки…
– Можно я кое-что спрошу у тебя? – нерешительно начинаю я, и бабушка кивает. – У моего отца… Был долг, верно?
– Был. Страшный долг у него был.
Если в то время долг был страшным, то боюсь представить, какой он сейчас…
– Из-за долга его?..
– Почему ты спрашиваешь меня об этом? – бабушка парирует и рассматривает мое лицо, стараясь найти в нем ответ.
– Просто. Вспомнилось как-то.
– Твой отец сам обрек на себя все то, что с ним случилось. Только вот от его бед пострадала и ты, и твоя мать.
Я услышала негромкий щелчок, доносящийся из кухни, который означал, что чайник закипел.
– Беги, – сказала бабушка. – Ты, наверное, уже опаздываешь в школу?
– Бабушка, сегодня воскресенье.
У нее весьма часто происходит дезориентация. Недавно мы с Лили были шокированы и встревожены, когда бабушка спросила, чья эта комната и почему она тут лежит. В тот день я проплакала почти всю ночь.
– Разве? – удивляется она.
– Ага. Ты помнишь, куда я хожу по воскресеньям?
– Не помню… – отчаянно вздыхает бабушка, и я поджимаю губы. – Куда ты ходишь?
– К репетиторам.
– А, точно!
Я улыбаюсь. Пусть она будет верить в это, чем в то, что ее внучка ходит к психотерапевту, потому что у нее проблемы с головой. И, может, это даже к лучшему, что бабушка не помнит того, что я лежала в психбольнице. Может, это не усугубляет ее здоровье.
– Тебе принести что-то? – спрашиваю я ее, когда встаю с кровати.
– Нет. Лили перед уходом накормила меня вкусными сырниками. Так что не переживай и занимайся своими делами, – она протянула руку к пульту и включила телевизор. Я еще немного посмотрела на нее и, сбивчиво вздохнув, точно едва сдерживая себя от всхлипа, открыла дверь.
За завтраком я проверяла социальные сети. И все время смотрела на значок директа в инстаграме. Аарон не писал мне ни разу за эту неделю. Мы встречались в школе, здоровались и могли перекинуться парочкой фраз, но тесного общения не происходило.
Мне стало казаться, что я больше не интересна ему, что он больше не хочет со мной общаться. В его глазах читалось безразличие или я себя просто накручивала. Может, он просто не хочет давить на меня, поэтому не начинает говорить о той теме?
Мне пришло уведомление, и я дернулась, – на секунду мне хотелось бы, чтобы это сообщение было от него. Наперекор моим желаниям это сообщение было от Эрики. Ее сообщению я тоже обрадовалась – врать не стану!
Эрика: Доброе утро, крошка. У меня для тебя улетная новость. Присядь, если стоишь!
Свое сообщение она снабдила кучей улыбающихся смайликов, и я расслабилась. Это значит, что новость хорошая. Иначе еще одной плохой новости я бы просто не пережила бы.
Я: Доброе! Я тебя слушаю, что там за новость?
Эрика: Помнишь, я говорила, что приеду в декабре?
Я: Ну… Помню…
Эрика: Родители решили выезжать раньше! А это значит, что я увижу тебя совсем-совсем скоро!
Я готова была подорваться со стула прямо сейчас, ведь новость о том, что я смогу увидеть подругу, которую не видела очень долгое время, радовала меня! Мне казалось, что, если рядом будет Эрика, моя жизнь станет проще… Или мне хотелось, чтобы так было.
Я: Не могу поверить в это! Я очень рада. И очень жду тебя.
Эрика: Жди-жди. Я сделаю сюрприз тебе – не скажу, когда именно приеду. Хочу увидеть твои искренние эмоции.
Я: Они в любом случае будут искренними.
Эрика: Созвонимся вечерком?
Я: Пока неуверенна. Надеюсь, получится.
Эрика: Ок, напишешь тогда.
Я выключаю телефон и кладу его на стол. До выхода к мисс Стейси у меня оставалось еще три часа. Все это оставшееся время я провела в своей комнате. Я лежала на кровати и просто смотрела в потолок, как душевнобольная, желая скоротать время, но оно, наоборот, тянулось еще медленнее в паутине моих собственных мыслей.
Поскольку ноябрь был уже весьма холодным, в одном худи выходить было рискованно. Я надела обычные широкие штаны и свитер, а сверху куртку. Я снова не красилась. Мне наново стало все равно, как я выгляжу и кто как обо мне думает. Мне хотелось просто побыстрее добраться туда, отсидеть несчастный час и вернуться домой. Может, без макияжа я и страшная, но мне так чертовски похер.
Такси сегодня было вопиюще медленным. В какой-то момент я уже разозлилась и хотела попросить ехать быстрее, ведь я, кажется, почти опаздывала на сеанс, но потом зассала – мужчина была вдвое старше меня, а значит мог и гаркнуть так, что я стану заикой.
Я приехала в самую тютельку – за пять минут до сеанса. Мне просто повезло. Меня вновь встречает девушка на ресепшене, предлагая мне леденец, которых у нее полно на блюдечке. Я вежливо отказываюсь, потому что мне абсолютно ничего не лезет в горло – даже несчастная конфетка.
Мисс Стейси ждала меня в своем кабинете, к слову, как было всегда. Она, впрочем, как обычно, вежливо улыбнулась мне и указала ладонью на стул, призывая меня присесть. И сеанс начался почти сразу. Она снова спрашивала меня о моем самочувствии, о моих мыслях и переживаниях. Я рассказала ей всего лишь треть из того, что чувствую на самом деле, а почему – понять не могу. Это ведь мой психотерапевт, я должна делиться с ней всем, ведь именно для этого она мне и нужна – чтобы решала мои душевные проблемы или хотя бы помогала справляться с ними частично. Но навряд ли психотерапевт поможет мне справиться с денежной потребностью… А еще, наверное, я боялась ей рассказывать все потому, что она напрямую общается с Лили и рассказывает ей почти все, что происходит на сеансе – тетя сама попросила ее об этом. Нет, конечно, мисс Стейси рассказывает какие-то основные тезисы, описывающие мое состояние. Ведь все, что происходит в этом кабинете, должно быть конфиденциально. Но Лили, поскольку является моим опекуном и несет полную ответственность за меня, просит рассказывать ей хотя бы что-то… Чтобы она хотя бы чуть-чуть знала обо мне и моем состоянии.
– В последние дни я стала слышать голоса, – признаюсь я, мысленно хваля себя за этот поступок. – И я бы хотела попросить вас прописать мне какие-то таблетки.
Мисс Стейси выглядела несколько напуганной. Словно она не понимала, почему от тех препаратов, что я принимаю уже больше полугода, нет никакого эффекта, а появляются лишь новые дефекты. По ее взгляду я понимала, что это плохо… Только не понимала, насколько.
– И что тебе говорят эти голоса?
– Разное.
– Например? – все еще с опаской интересуется она. – К чему они тебя склоняют?
– Ни к чему, – честно отвечаю я. – Просто… Они говорят о разном, о самом плохом и болезненном. И самое страшное – я не могу заткнуть их.
– Когда это случается?
– Когда я ложусь спать. Когда гробовая тишина, и я полностью одна.
– Это игры твоего разума, – с более спокойным лицом сказала она.
– Это хорошо, что ли?
– Разумеется, нет. Я пропишу тебе препараты… И, знаешь, давай попробуем другие вообще. Не те, что у тебя дома, хорошо?
Мисс Стейси быстро оторвала листочек и написала туда три препарата.
– Эти голоса появляются только тогда, когда ты остаешься одна, но в другое время они тебя не посещают?
– Нет.
Она сомкнула губы, кивнула, словно подытоживая что-то для себя.
– Это могут быть слуховые галлюцинации, связанные как раз таки с приемом тех таблеток. Скорее всего, именно так оно и есть. Не думай, что у тебя уже шизофрения, Лаура, хорошо? Ты обычная, здоровая девочка, с тобой все хорошо, – женщина нежно коснулась моей ладони, и это внушило в меня какую-то уверенность и небольшое спокойствие. – Мы попробуем сменить препараты и посмотрим, что будет дальше. Только начни принимать их уже сегодня вечером желательно! И на следующем сеансе вернемся к этому разговору.
Все подошло к концу, и я встала со стула. Прощаясь, я выхожу из кабинета. Махнув мисс Стейси в последний раз, закрываю за собой дверь. Я повернулась и увиденное заставило меня вздрогнуть.
Вдалеке легкой походкой идет Аарон, держа за руку Софи. Она что-то тараторит ему, а он снисходительно улыбается сестре и кивает. Я и забыла, что уже видела их в этом центре. И совсем не учла того факта, что мы можем столкнуться.
Софи первая подняла голову, и мы встретились взглядом. Сначала она всматривалась в мое лицо, а потом улыбнулась и закричала:
– Лаура, привет!
И уже потом меня заметил Аарон. Только вот он не улыбнулся мне. И от этого мое хорошее настроение, которое продлилось всего несколько минут, спало.
– Привет, – я нагибаюсь, чтобы обнять маленькую девочку, и глажу ее по спине.
– Привет, Лаура, – подал голос парень, и я кивнула ему. – Софи, беги вниз к тете и возьми у нее конфеты, и жди меня там, – отдал приказ Аарон, и сестра беспрекословно послушалась его. Пойти взять конфеты было ну уж очень тяжелым заданием, но, я думаю, она справится с ним.
Аарон молчал еще несколько секунд, смотря вслед убегающей крошке, а когда поднял свой взор на меня, на моей коже образовались мурашки.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Аарон, смотря куда-то сзади меня. Он смотрел на дверь кабинета Стейси.
– Не знаю…
– Ты одна здесь? Без тети?
– Да.
Его голос начинает становиться нежнее, будто подстраиваясь под тот, что нужен мне, и я начинаю успокаиваться. Мне снова становится хорошо в его присутствии. С ним я словно автоматически чувствую себя в безопасности. Почему-то именно рядом с Аароном я моментально забываю про все проблемы и страхи, будто он решит любую мою проблему, и мне не нужно ничего бояться. Я знаю, что это далеко не так, но мне очень хочется так думать…
– Я могу подвезти тебя, – предлагает блондин, и я улыбчиво киваю.
– А ты как? – решаю спросить я.
– Нормально.
Пока парень опустил взгляд вниз, я украдкой разглядываю его лицо. Под глазами снова мешки, а взгляд дико поникший.
– Выглядишь уставшим, – он хмыкает от моей наблюдательности. – Ты хотя бы спишь?
– Иногда мне просто некогда спать.
Я сжимаю руки. Мне жаль его. Он не должен играть роль отца для своей сестры. Он не должен пахать, как конь в свои восемнадцать.
– Аарон, ты ведь должен жить как обычный подросток, а не работать с утра до ночи ежедневно.
– Лаура, если бы я мог, поверь, я бы жил как обычный подросток. Но, к большому сожалению, такой возможности у меня нет.
Мне тоже хотелось расспросить его о многом, но мне казалось, что мы недостаточно близки для таких обсуждений. Мы медленно стали спускаться вниз. Аарон шел сзади и боковым зрением я замечала его руку возле моей спины или талии, совсем не касающуюся. Он подстраховывал меня на случай, если я упаду. Я заулыбалась как дура.
Софи набрала горсть леденцов и насыпала Аарону в карман, веля донести их в целости и сохранности до дома. Когда мы прошли к машине в почти тишине, то я собиралась сесть на заднее – почему-то по привычке какой-то, но Аарон предложил сесть на переднее, и я согласилась.
– Ты сегодня очень… – он облизнул губу, рассматривая мое лицо.
– Страшная? – хохоча, продолжила за него.
Он с укоризной взглянул на меня и качнул головой.
– Красивая.
–Я без единой косметики на лице, Аарон.
– И это делает тебя красивее в разы. Верь мне, как мужчине.
Я притупила взгляд и опустила его на свои колени. Кажется, в машине стало чуть жарковато. И я могу поклясться, что мои щеки пылали ярким красным пламенем всего-навсего от его слов.
– Спасибо, – выдавила из себя я уже каким-то дрожащим голосом.
Софи попросила включить брата какую-то песенку, чтобы было не так скучно ехать. И он включил какую-то детскую, и я где-то ее слышала. Кажется, это из какого-то детского мультфильма.
– Откуда эта песня? – оборачиваясь к Софи, задаю вопрос.
– Из «Моаны». Ты смотрела его?
– Нет, – отвечаю я, махая головой. – Значит, слышала где-то в интернете.
– Жаль. Посмотри обязательно!
Я гляжу на Аарона и замечаю, как он улыбается. Его это либо забавляет, либо умиляет. Мы едем в тишине, не считая мелодии, играющую во всю. Мне так хотелось поговорить с парнем, послушать его спокойный голос, который обволакивает всегда уютом и спокойствием. Могу предположить, что и Аарону хочется того же, учитывая, что я обещала ему рассказать многое. Но из-за маленькой букашки, которую не хочется нагружать сказанным, мы тонем в молчании.
Когда машина останавливается из-за какой-то небольшой пробки, мы пересекаемся взглядом и сразу расплываемся в улыбке. А Софи улыбается за компанию, наблюдая за нами.
Мы проезжаем еще несколько кварталов и останавливаемся в одном из них. Днем мне выпадает возможность рассмотреть все получше, ведь в прошлый раз я была тут уже поздно вечером. Это красивый район, получше моего. Могу предположить, что это вообще новостройка. Мы выходим из машины, и я плетусь за Аароном до тех пор, пока он не оборачивается – тогда я замираю.
– Зайдешь к нам? – спрашивает парень.
Я растеряно кусаю губу.
– Если это не будет слишком?
– Слишком что? Что ты зайдешь к нам домой? – Аарон издает смешок. – Не дури, Гномик. Тем более что ты уже была у нас.
– Ладно. – Соглашаюсь я, и мы входим в подъезд.
Его квартира встречает меня с приятным запахом – так всегда пахнет Аарон. Его духи невероятно стойкие и пахучие. Аарон пропускает меня вперед, и я снимаю с себя обувь, а куртку с меня снимает уже он, как истинный джентльмен.
– Я в комнату, пока, – сообщает Софи, и я замечаю, как Аарон выдыхает. Только этого он и ждал.
– Чай будешь? – медленными шагами, Аарон проходит на кухню.
– Это предлог, чтобы заговорить меня, да?
– Я не собираюсь тебя заговаривать, – равнодушно ответил он. – Если ты не хочешь со мной говорить об этом – я не буду настаивать, потому что я устал, Лаура.
– От меня? – дрожащим голосом, выдаю я.
Меня накрывает слабость. Я сажусь на стул, боясь упасть. Аарон молчит. Это значит, что я его достала, да?
– Может, мне уйти?
– Нет, Лаура. Я никогда не устану от тебя, – его массивное тело приближается ко мне. И, оказавшись рядом, он присаживается на корточки. – Но я устал вытягивать из тебя хоть что-то, понимаешь? Я не буду стараться спасать тебя, если ты отказываешься от этого спасения. Но это не значит, что ты меня бесишь или я устал от тебя.
Я видела, как губы дрогнули в чем-то недосказанном, но он осек себя, плотно сжав их. Он хотел что-то досказать, но остановился – наверное, решил, что время еще не пришло.
