Кае де Клиари
Колдовской замок. Часть VI. Ключ
Глава 64. Осознанная необходимость
Такого Прыск не переживал со времён фараонов. Но тогда его, храмового писца, удостоенного младшего жреческого чина и доверия самого Имхотепа – великого учёного, поэта и архитектора, зазывали в свои покои царские дочери.
О, это были воистину темпераментные девы! Даже его скрытой от людских глаз драконьей силы хватало на них чуть не на грани предела. Но хватало. Ох, как хватало!
В те времена арраво-палестинские представления о целомудрии не отравили ещё своими сухими, но цепкими стеблями человеческие умы. Страстные и умелые принцессы, эти подлинные жрицы любви практиковали утончённую науку наслаждения, способную на время возвести сильного человека до уровня божества, а слабого ввергнуть в пучину безумия, что впрочем, считалось почётным и достойным делом.
Никто не возбранял царственным девушкам иметь любовников. Даже наоборот – если вошедшая в возраст девица не проявляла естественного внимания к противоположному полу, то у следивших за ней нянек и воспитательниц возникали опасения по поводу душевного и физического здоровья принцессы.
Иное дело – вопрос о детях. Кровь фараонов священна, и они на этом вопросе давно слетели с катушек! Конечно, семьи верховных владык обрастали бастардами, которых приходилось пристраивать, кого в храм, кого в семью придворного невысокого ранга, которого при этом не грех было возвысить.
Но, как и во все времена, здесь присутствовала одна сложность – незаконнорожденные дети принцев хлопот практически не приносили. Из них получались отличные жрецы и полководцы. А вот те, которых рожали принцессы, могли основательно подпортить карьеру своей матери.
Беда была в том, что девушки царского рода предназначались в жёны своим братьям, и прежде всего это касалось кронпринца, наследника престола. Но в жёны для фараона годилась только целомудренная дева – то-есть, согласно представлениям того времени, не рожавшая детей, а вовсе не та, которая не имела связи с мужчинами. (Как она будет хорошей женой, если останется необученной неумехой?)
Если же выяснялось, что супруга фараона родила кого-то до замужества с ним, то этот ребёнок всё равно считался отпрыском её мужа, а значит престолонаследником. Понятное дело – кому из фараонов захочется признавать своим наследником бастарда, отцом которого может быть красивый раб, подаренный когда-то его будущей супруге для обучения и развлечения?
Конечно, своей властью он мог бы назначить другого наследника, но это означало неизбежную борьбу принцев за престол, где обычным делом являются интриги, подлоги, предательство и убийство.
Можно было бы решить проблему радикальным способом – снять голову с нежелательного претендента. Но тогда пришлось бы проделать то же самое с женой или всю жизнь опасаться яда в кубке, либо кинжала в спину. Не было никаких проблем с тем, чтобы разделаться и с ней, но далеко не все фараоны были кровожадными тиранами.
Уничтожить жену/сестру, и фактически, племянника, могло быть по сердцу лишь законченному чурбану. Да, на престолах случались и такие выродки, но это было не так часто, как об этом было принято судачить среди черни. Чаще всего подобной путаницы просто всеми силами старались избежать.
Для этого существовало множество верных средств, разработанных знахарями в течение многих тысячелетий и действовавших безотказно. Или почти безотказно.
Вот и тогда какое-то зелье не сработало, причём дважды и у двух дочерей фараона стали расти животики! Прыск был в этом виновен не более любого другого мужчины нечаянно обрюхатившего любовницу. Ну, может быть немного более, чем обычный мужчина, так-как его драконья сущность вполне могла дать семя более устойчивое и сильное, чем обычное человеческое.
Этот вопрос так и остался невыясненным. Да никто и не собирался его выяснять. Главный смотритель женской половины царского дома был в ярости! Вывести из строя сразу двух принцесс! Это конечно не финальная катастрофа, когда лучше броситься на собственный кинжал, но весьма неприятное происшествие в рамках внутрисемейной политики.
Слетели с должностей несколько знахарей и нянек, которые вообще были не причём. Дело дошло до фараона, и тогда получил по бритой макушке сам Имхотеп, протеже которого так лихо набедокурил в хозяйстве его повелителя.
На счастье Прыска тогдашний правитель Египта не был скор на расправу, но это вовсе не значило, что он готов был закрыть глаза на причинённый ему урон. Вердикт повелителя был однозначен – лишить виновника мужественности.
Мягкое наказание, но ведь надо же кого-то наказать!
Прыск был последним, кто узнал о чрезвычайном происшествии, к которому имел непосредственное отношение. И было бы это известие для него роковым, если бы не младшая из дочерей фараона, едва достигшая возраста любви и совсем недавно познавшая мужские ласки.
Эта девушка была немножечко влюблена в писца Верховного жреца, которого встретила в покоях старших сестёр. Совершенно неопытная, но хрупкая и нежная, как едва раскрывшийся бутон лотоса, она очаровала Прыска своей ещё детской наивностью и совершенной красотой. Но, увы, их знакомство было недолгим, а связь мимолётной. Но именно эта девушка предупредила Прыска, (носившего тогда другое имя), о том, что ему грозит опасность.
Её предупреждение едва не запоздало. Молодой писец вынужден был бросить папирусы, над которыми работал, и бежать от стражи в лабиринт хранилища мудрости, где за каменными полками заваленными древними свитками имелась маленькая лаборатория его учителя и патрона – Имхотепа.
Нет, спрятаться в ней было невозможно, и запасного выхода из неё тоже не было. Но именно здесь смышлёный ученик великого учёного надеялся найти средство для спасения!
Стражи потом нашли лишь набедренную повязку, сандалии и амулет сбежавшего писца. Но его самого нигде не было. И ни следа, ни намёка не осталось, чтобы понять, куда это он подался голый?
Допросили всех кого могли, даже самого Имхотепа, но Верховный жрец лишь пожал плечами и зачем-то внимательно вгляделся в угол лаборатории-кельи, туда, где древние плиты чуть разошлись из-за землетрясения, случившегося пару веков назад. В образовавшуюся щель сумел бы протиснуться, разве что, кто-нибудь из не слишком крупных детей богини Бастет. Конечно же, никакого писаря там не было, и быть не могло.
* * *
(Примечание автора –
Я догадываюсь, что приверженцы «традиционной морали» с удовольствием сожгли бы меня на костре, а историки забили бы до смерти трудами по египтологии. Но я утверждал, и буду утверждать, что убеждения первых основаны на извращении, коверкающем человеческую природу, но возведённом в культ сумасшедшими правителями и религиозными психопатами, много столетий назад. Перед вторыми же я хотел бы совершенно искренне извиниться за анахронизмы и вольное использование имён и терминов, относящихся к истории Древнего мира.
В конце концов, это фэнтези! Я преклоняюсь перед теми, кто пишет исторические романы, но не считаю себя готовым для столь серьёзных трудов. Может быть позже, но не сейчас. А сейчас – Колдовской замок!)
* * *
И началась для Прыска совсем другая жизнь. Сначала было тяжело в незнакомом теле грызуна, но потом он привык. Даже нашёл кое-какие преимущества. Например, мог питаться со стола самого фараона, оставаясь при этом незаметным. Но самое главное, теперь он имел доступ к любому манускрипту и артефакту в любом хранилище мудрости Египта, куда допускались лишь посвящённые, и даже перед самим фараоном не всегда открывались двери!
Некоторое время он тосковал по своим возлюбленным, и опасался за их судьбу, но потом узнал, что и они, и дети их не пострадали. Все были пристроены и не обижены судьбой, а его юная спасительница стала женой следующего фараона!
Что же касается его собственной личной жизни, то очень скоро он понял привлекательность самок местного крысиного племени. Благодаря своим размерам – вдвое больше обычного, он не имел конкуренции среди самцов и даже мог не бояться детей богини Бастет!
Собственно из-за любви к одной молоденькой крыске, он лет через полтораста, оказался на борту корабля, который после долгого путешествия доставил его в Вавилон. Но это была уже совсем другая история.
.........................................................................................................
Прыск привстал на локте и покосился на спящих ведьм. Две молоденькие черноволосые красавицы спали в обнимку. Ни дать, ни взять – кошки! Что ж, они были не чужды однополой любви, хоть во время их совместных оргий, едва не рвали его на части.
Их начальница спала рядом с Прыском. Она не питала тяги к девушкам, и чаще всего в итоге любовных баталий забирала их единственного партнёра себе. Надо же! Во сне она казалась моложе, как впрочем, и во время любовных игр.
Это понятно, ведь в обоих случаях с лица женщины пропадает маска напряжённости. Сон, как и любовь, лечит, омолаживает, продлевает жизнь. Несчастен тот, кто вынужден пренебрегать даже одним из этих необходимых действий! Тот же, кто ограничивает себя добровольно – глуп.
Прыск покривил душой, а точнее крупно соврал, когда рассказывал ведьмам о причине своего превращения из человека в крысу. Незачем им знать его подлинную историю, равно, как и его интимные возможности. Нет, он не был, презираем и угнетён тогда в Египте. Там ценились люди обладающие умом и знаниями, как это бывает в любом высоком обществе в противовес обществу низкому, нецивилизованному.
Просто обстоятельства иногда складываются против человека. Или дракона. Или крысы. Но верно также то, что там, где ситуация кажется безвыходной, нередко можно найти выход или хотя бы лазейку, ведущую вон из западни!
Например, сейчас, когда он приготовился быть съеденным кошками, а вместо этого вернулся в человеческое тело и оказался в обществе трёх красавиц. Они напомнили ему давно забытые радости жизни! Что ж, спасибо им за это, но надо выбираться отсюда. И он теперь знает, как это сделать!
Проблемы только три. Первая – надо смыться, не разбудив ведьм. Вторая – неплохо бы забрать с собой тетрадку со стихами капитана Барбаруса, но её каждый раз подкладывает под щёку Клодина, старшая ведьма и мать их «стихийного библиотекаря». Ну и проблема третья – очки!
Века, проведённые за книгами способны испортить даже великолепное драконье зрение. Его зрение испортилось где-то в позднем средневековье, когда книги становились всё более увлекательными. Тогда-то он и раздобыл себе первые очки, благо такой предмет был уже человечеству известен.
Нынешние очки, возможно, были сотыми из тех, что украшали его переносицу за это время. Но сейчас они были ему безнадёжно малы и никак не хотели держаться на положенном месте!
Для того чтобы рассмотреть что-либо детально или хотя бы разобрать текст в тетради стихов, приходилось держать очки в руке и смотреть сквозь них одним глазом.
Но это не беда! Ему бы только добраться до мира людей, а там он что-нибудь придумает. Итак, спасибо этому дому – пойдём к другому!
Глава 65. Зломорфозы
Капитан Барбарус: Тише! Тише, сеньорита! Я не причиню вам зла, если
вы сами не причините его себе. Поверьте, в том, что
я делаю, нет ничего личного. Меня наняли вас
поймать, и я просто выполняю свою работу.
Возможно, у вас были веские причины сбежать от
своего господина, но меня это не касается. Что, что?
Да не дёргайтесь вы так! Сами себе делаете больно.
Злося: Мммм… Мм!
Капитан Барбарус: Эти узлы специально придуманы так, что чем сильнее
вы их тянете, тем верёвки глубже впиваются в ваше
тело. Порвать путы вам не удастся, поэтому
совершенно бесполезно так себя мучить.
Злося: Мммммммм!!!
Капитан Барбарус: Вот упрямая девушка! Вы что, не понимаете, что я
вам говорю? Или может быть вы настолько глупы,
что говорить вам что-либо бесполезно? Я знаю, есть
такие женщины. С ними, как правило, больше всего
хлопот. А, значит успокоились! Рад, что вы не
из таких. А то моё чувство сострадания
основательно уменьшается, когда я сталкиваюсь
с дурочками.
Злося (умоляюще): Мммм!..
Капитан Барбарус: К сожалению, я не понимаю вас. Вы хотите сказать
мне что-то важное?
Злося (утвердительно): Мм!
Капитан Барбарус: Я не против того, чтобы дать вам высказаться, но
предупреждаю – уговорить, подкупить, запугать и
обмануть вам меня не удастся.
Злося (принимая серьёзный вид): Мм.
Капитан Барбарус: Вот как? Нет, вы не глупая девушка. Что ж, я выну
кляп, но вы должны мне обещать, что не закричите.
Сеньор Злорд особенно настаивал на том, чтобы не
было шума при вашем, э-э, задержании!
Злося (утвердительно): М-м!
Капитан Барбарус: Ну, вот и хорошо! Поверю вам на слово. Но если
подведёте и обманете, я уже не смогу быть с вами
таким деликатным.
(вынимает кляп изо рта Злоси)
Злося (хриплым задохнувшимся голосом): Фоллиана!!!
Капитан Барбарус (в крайнем изумлении): Что?!
Зледи (врывается с обнажённым кинжалом в руке):
Где моя горничная? Отдайте Злосю, негодяй!!!
.......................................................................................................
Злырь (появляется из мрака с зажжённым фонарём): Ага, племяшка, вот
и не вышло, по-твоему! Думала весь жар себе загрести, а дядьку
старика с носом оставить? Э, нет! Говорил – не может
молоденькая гусочка старого гусака обскакать. Значит, так тому и
быть. Погоди, вот объездит тебя Злорд, тогда посмотрим, какая из
тебя барыня получится!
Капитан Барбарус (внезапно появляется перед ним и становится лицом к
лицу): Что вы здесь делаете, милейший?
Злырь: Ой! Сударь, вы совсем старика напугали! Так ведь и помереть
недолго.
Капитан Барбарус: Я повторяю свой вопрос, но не советую вам
заставлять меня повторять его ещё хотя бы раз.
Итак, что вы здесь делаете милейший?
Злырь: Я… Вот, мимо проходил…
Капитан Барбарус (достаёт из-за голенища охотничий хлыст): Видимо
я говорю слишком тихо, либо у вас что-то не так со
слухом. Вот средство, которое хорошо прочищает
уши! Оно же лечит от забывчивости и является
отличной профилактикой лжи.
Злырь (отступая на дрожащих ногах): Уй! Сударь, я всё скажу, как на
духу, верьте мне!
Капитан Барбарус (медленно поднимает руку с хлыстом): Итак?
Злырь: Я племянницу свою шёл проведать.
Капитан Барбарус: Племянницу?
Злырь: Точно так, ваша милость! Племянницу. Ту, которая беглянка.
Капитан Барбарус: Беглянку? Вот эту?
(Берёт его за руку с фонарём и поворачивает таким образом, что становится видно кресло, в котором сидит связанная по рукам и ногам Злося.)
Злырь: Так точно, сударь, эту! Эк вы её ловко… И платочек на рот
накинули, чтобы лишнего чего не сказала. Ну, да я пойду,
обрадую его сиятельство Злорда, что нашлась беглая служанка,
значит…
Капитан Барбарус: Погоди. Ты говоришь она племянница твоя? Так
неужели тебе её совсем не жалко? Ведь это всё
равно, что дочь, а коли, своих детей нет, так,
тем более!
Злырь: А чего её жалеть-то?.. То-есть, жалко, сударь, конечно жалко! Да
только господская воля для нас наипервейший закон!
Капитан Барбарус: Вот как? Похвально! В таком случае, можете идти и
передайте его сиятельству Злорду, что я готов
вернуть ему его собственность в обмен на
подтверждение договорённости достигнутой
между нами.
Злырь: Всенепременно передам, ваша милость! Покорнейше
вас благодарю!
(кланяется, собираясь уходить)
Капитан Барбарус: Одну минутку, милейший!
Злырь: Что такое, сударь?
Капитан Барбарус: Не расскажете ли мне, что это за история с договором
между вами и дворецким соседнего поместья,
неким Злоримором?
Злырь: Да откуда вам это…
(спохватывается)
А что за история? Нет никакой истории…
Капитан Барбарус: Ах, значит, нет никакой истории?
(снова поднимает свой хлыст)
Видимо прочистить уши, а заодно освежить тебе
память всё-таки придётся!
Злырь: Сударь, сударь! Не извольте беспокоиться, я всё расскажу. Это
мы шутку такую затеяли. Ну, не то чтобы шутку, а так,
шалость вроде. Попутал нечистый старичков, бывает ведь!
Капитан Барбарус: Бывает. А теперь расскажите, в чём собственно
заключалась ваша шалость?
Злырь: Да в том, чтобы эту вот козу… Козочку то-есть, свести с барином
Злоримора, господином Злоскервилем.
Барбарус: А зачем?
Злырь: Затем чтоб на девку глядючи, коньяк свой лакать перестал,
как воду. Чтобы жизнь почувствовал…
Капитан Барбарус: И что же?
Злырь (смущённо): Но так ведь всё так и случилось.
Капитан Барбарус: Мне кажется или вы на самом деле недовольны
успехом своей затеи?
Злырь: Ну, может и так, может и недоволен…
Капитан Барбарус: Отчего же?
Злырь: Я ведь не господину Злоскервилю служу, а барину своему –
Злорду.
Капитан Барбарус: Ладно.
(размахивается хлыстом и лихо щёлкает им
над головой Злыря)
Злырь: Ай, ай! Сударь, оставьте вы эти свои штучки! Хорошо, хорошо,
скажу, как есть. Взяли меня завидки – как же так, племяшка моя
сейчас барыней будет, а мне старому дураку, как есть
во дворецких ходить, лакеями командовать, да Зледи, гусыню
эту, заместо Злорда обслуживать!
(За сценой раздаётся неопределённый звук, Злырь оглядывается, но потом решает, что ему послышалось и машет рукой.)
Капитан Барбарус: Ну, вот, наконец-то! Почти клещами из вас правду
пришлось тянуть, но всё же вытянул.
Злырь: Так я могу идти, сударь?
Барбарус: Идите. И не забудьте предать господину Злорду то,
что я вас просил.
Злырь: Обязательно передам, сударь!
(уходит)
Зледи (появляется на сцене вся красная от гнева): Так значит – гусыня!
Ну, я тебе покажу гусыню, тварь ты этакая!
(обращаясь к Злосе)
Как ты, дитя моё? Этот грубый капитан не сделал тебе больно?
Злося (сбрасывает путы и тряпку, закрывающую рот): Нет, миледи!
Капитан Барбарус на сей раз был очень осторожен, когда связывал
меня. И нежен, как моя родная матушка!
Капитан Барбарус (с поклоном): Имя Фоллианы делает меня вашим
слугой, сеньорита!
Зледи: Теперь мы знаем, с чего всё началось.
Злося: Но зачем вам всё это понадобилось узнать, госпожа?
Зледи: Чтобы расставить все точки над «i». Теперь мы знаем, что твой
дядя – гад. Впрочем, я и так знала, что он гад, но больно уж
хорош он был в… А, неважно! Он своё получит. Знаем также,
что твой будущий муж в интриге не замешен, а во всём виноваты
два старых дурака и стечение обстоятельств. Ну, Злоримору
ты сама отплатишь, когда станешь хозяйкой Злоскервиль-холла,
а я займусь своим супругом, господином Злордом. А теперь,
капитан Барбарус, будьте так любезны, свяжите меня так же, как
вы до этого связали Злосю. Только крепче! Прошу вас,
значительно крепче! Но сначала мы поменяемся платьями.
(увлекает Злосю за ширму)
Глава 66. Дьяволица или самый настоящий ангел
– Где же она?!
Огнеплюй ходил взад-вперёд, как тигр в клетке. На месте он никак не мог усидеть. Мегги сидела на кровати, поджав ноги, и смотрела на брата испуганными глазами.
– Неужели ты ничего не слышала? – спросил он раз в стопятидесятый.
– Говорю тебе – я спала!
– А к нам никто не заходил?
Мегги обречённо пожала плечами. Огнеплюй возобновил своё хождение, но, дав по комнате десяток кругов, остановился перед сестрой опять.
– Я спала и ничего не слышала! – опередила Мегги его вопрос.
– Это я знаю! – нетерпеливо махнул рукой Огнеплюй. – Куда она могла пойти? Есть соображения?
Мегги сама себе давно уже задавала этот вопрос. Конечно, они не всё время сидели в номере. Конечно, они выходили, но старались делать это в такие часы, когда на улицах было поменьше народа. Дело в том, что две девушки-оборвашки, вызывали слишком много недоумённых взглядов.
Добро бы они смахивали на обитательниц трущоб, выбравшихся посмотреть фешенебельную часть города. Но люди видели перед собой двух красавиц, обладающих крайне редкой внешностью, но одетых в старенькие застиранные платья.
Это выглядело противоестественно. Так не могли выглядеть девушки-трудяги, день-деньской просиживающие за шитьём или стоящие за корытом со стиркой. Так не могли выглядеть проститутки, одевающиеся обычно ярко, броско и вовсе не дёшево. На студенток эта пара тоже не была похожа. Даже очень небогатые студентки одевались приличнее, а в этих платьях можно было разве что копать огород.
– Мы прихожане собора Святого Мика! – сказала как-то Анджелика, когда один очень приличный и очень тучный господин, напрямую спросил их – с какой они упали звезды?
Это было другое дело. Принадлежность к секте Святого Мика всё объясняла, и дополнительных подробностей не требовалось. Члены популярной религиозной общины одевались в такие отрепья, какие давно уже вышли из моды у попрошаек!
Ко всему прочему, никто не хотел связываться с назойливыми «нестяжателями», поскольку они имели гнусную привычку ходить повсюду за своими обидчиками и публично обличать их в тяжелейших смертных грехах. При этом сектанты демонстрировали удивительную осведомлённость, и, как правило, их обвинения попадали в точку, даже если неоспоримых доказательств представлено не было. Полиции они не боялись, и при аресте принимали вид мучеников, что только повышало их популярность.
Однако была одна маленькая неувязочка – в секте было совсем мало девушек, как впрочем, и юношей. В основном там находили утешение люди средних лет. Просто, молодёжь не считала себя достаточно нагрешившей, а люди преклонного возраста, чаще всего предпочитали придерживаться традиционных конфессий.
Стоп!
– А не могла она пойти в собор Святого Мика? – спросила Мегги, сама не понимая, откуда у нее, взялась эта мысль.
Огнеплюй фыркнул, но потом задумался.
– Ума не приложу, что она там могла забыть, но другое ничего в голову не приходит, – сказал он. – Надо пойти посмотреть.
– Я с тобой! – воскликнула зелёноволосая девушка.
– Да сиди уж… – начал Огнеплюй, но увидев расстроенный взгляд сестры, согласился. – Ладно, пошли. Эх, не успел я купить вам приличную одежду!
– Так ведь там ни к чему приличная! – улыбнулась Мегги.
– А ведь верно! – согласился недогадливый дракон. – Ну, хорошо, тогда не отставай.
Вечерня служба в соборе Святого Мика была процедурой ненормированной и иногда заходила за полночь. Сегодня здесь было особенно много народа. Люди совершенно заполнили церковный двор и даже значительную часть площади за оградой.
В соборе слышалось пение. Кое кто из стоящих на улице пробовал подпевать, но большинство шушукались, переговаривались, негромко восклицали, передавая друг другу какую-то новость.
Брат с сестрой ещё только соображали с кого и как начать расспросы о пропавшей Анджелике, но тут к ним обратился человек лет пятидесяти, невысокий и жилистый, с улыбкой, не сходящей с лица. Похоже, он только что потерял собеседника, но желание поговорить от этого не пропало.
– Вы слышали новость? – спросил незнакомец, явно желая этой самой новостью поделиться.
– Нет, а что за новость? – спросил Огнеплюй, стараясь не проявлять слишком много заинтересованности.
– Нашу общину посетил дьявол!
– Что вы говорите? – притворно изумился Огнеплюй, изображая суеверный ужас. (Все-таки века в попугайских перьях не прошли для него даром.)
– Вот представьте себе! – поведал тощий незнакомец, продолжая улыбаться, словно рассказывал что-то весёлое. – И ведь, что самое интересное – явился он в образе ангела!
– Не может быть!
– Будьте уверены, я видел это собственными глазами! Самый настоящий ангел.
– С крыльями?
– Да что вы, нет, не с крыльями! – поморщился их собеседник, слегка раздражённый непонятливостью незнакомцев. – Я вовсе не это имел в виду. С виду это была обычная девушка. То-есть, необычная, потому что у земных девушек не бывает такой красоты. Ну, разве что ваша спутница не менее красива, но та была совершенно другая!
– Вы меня заинтриговали. Но я всё ещё не в курсе, что здесь произошло. Да! И если вас не затруднит, расскажите, какая с виду была та девушка, которую вы называете дьяволом?
– С виду она была, как сошедшая с картинки принцесса или ожившая фарфоровая статуэтка, сделанная рукою мастера. Невысокого роста, сложением, словно вчерашний подросток, кожа нежная, розово-золотистая и как будто светится! Глазки голубые, большие, но не глупые, как это бывает у пустоголовых девиц, а какие-то… грустные. А волосы! Золотые, густые, словно водопад или плащ! Я не разглядел длину, потому что видел её сидящей на тряпице во время проповеди и моления. Но люди говорят разное. Кто-то утверждает, что они у неё до пояса, а другой говорит, что до щиколоток. Есть даже такие, что доказывают, что эти волосы простираются до самых пят и даже дальше, и она их придерживает, чтобы не мести ими улицу.
– Это всё очень интересно, – перебил его Огнеплюй, переглянувшись с Мегги, – но что же эта девушка сделала такого дьявольского?
– В том-то всё и дело, что сначала она ничего плохого не делала, – продолжил свой рассказ незнакомец. – Её привёл Жлоб – бывший чемпион реслинга, который получил травму позвоночника и должен был остаться парализованным, как утверждали врачи. Но милостью и благословением Святого Мика, он встал на ноги и теперь является одним из самых активных членов общины. Он нашёл эту дья… то-есть эту девушку на окраине города, где она промышляла проституцией возле мотеля…
– Вот как? Надо же, если судить по вашим словам, то это сущий ангелочек и вдруг… проститутка! Но разве прилично путане появляться в столь святом месте?
– Вы, вероятно, совсем недавно примкнули к общине Святого Мика, – перестав почему-то улыбаться, проговорил незнакомец и пристально оглядел Огнеплюя и Мегги с головы до ног. – Святой Мик не отвергает проституток, даже если они, будучи членами Общины, продолжают заниматься своим ремеслом. Конечно, он не оправдывает и не одобряет их изначального выбора, и ежечасно молится Творцу о спасении этих заблудших душ. Но Святой Мик – добрый и всепрощающий святой! Он не осуждает тех, кто пал, а подаёт им руку для спасения. И не требует при этом немедленного прекращения их греховного труда, которое привело бы несчастных заблудших овечек к потере куска хлеба насущного. К нему путаны даже обращаются с мольбами о ниспослании богатых и щедрых клиентов, и Святой Мик удовлетворяет эти просьбы, продолжая мягко наставлять возлюбленных чад своих о неверности пути ими избранного.
– Непостижимо! – смиренно и кротко сказал Огнеплюй, опустив глаза. – Я действительно этого не знал, а потому прошу меня простить. Мы с сестрой принадлежим к Общине чуть меньше недели и ещё недостаточно сведущи в учении Святого Мика. Но, пожалуйста, я прошу вас – продолжайте!
– Так вот! – вновь заговорил незнакомец, удовлетворившись объяснением собеседника. – Мы охотно приняли эту девушку в Общину, ведь проститутки были добры к Святому Мику во время его свято-униженного пребывания на земле. Надо сказать, она вела себя очень прилично, одета была соответственно – скромно, как и подобает одеваться членам Общины, не шумела и молилась вместе со всеми, (или может быть делала вид, что молилась?), внимательно слушала проповеди, а после приняла участие в общей трапезе. И заметьте – не высказала ни малейшего неудовольствия по поводу скромности нашей пищи, а ведь именно этим обычно выдают себя те, кто пришёл в общину с неискренним сердцем! И всё, вроде бы было неплохо, но когда прихожане разошлись, чтобы предаться мирским своим делам до вечерней службы, эту нашу новую сестру пригласили на совместный особый молебен братья и сёстры группы «Полной отдачи вере», как они сами себя называют. У нас не все одобряют деятельность этой группы, но ведь сам Святой Мик утверждал, что формы поклонения Господу могут быть самые разные, и что на самом деле важна не форма, а искренность в молитве и полнота отдачи вере! Вот для такой отдачи новую сестру и позвали в отдельный молельный дом. Никто точно не знает, что именно там произошло. Но по слухам в тот момент, когда брат, исполняющий в этой группе обязанности проповедника, собирался посвятить новую прихожанку в таинство «полной отдачи вере», она вдруг подожгла его…
– Подожгла?
– Да, и не просто! По словам очевидцев, пламя извергалось у неё изо рта, и теперь брат-проповедник со страшными ожогами пребывает в госпитале, который община содержит на средства прихожан, не отказавшихся ещё от тяжести богатства.
– А что было потом?
– После нападения на брата-проповедника, дьяволица, (а больше никто не сомневался в том, что это так), выбежала во двор, раскидав по дороге всех, кто попался на пути, словно это были малые дети, после чего улетела в небо, как будто была ракетой, а не человеком!
– Улетела? – переспросил Огнеплюй, снова переглянувшись с Мегги.
Та кивнула ему в ответ, что не ускользнуло от их собеседника.
– Да, – ответил он, косо посмотрев на зеленоволосую девушку, но тут же снова улыбнулся, едва не до ушей, – видимо таинства брата-проповедника выявило её адскую сущность, которую эта дьяволица так тщательно скрывала, и ей ничего не осталось, как спасаться бегством.
– А что это там за звуки? – вдруг спросила Мегги, указывая на распахнутые двери собора, откуда доносились то вскрики, то бормотания, то пьяные песни, достойные низкопробного кабака.
– А, это брат Жлоб принимает епитимью,– всё с той же улыбкой ответил незнакомец. – Ему, бедняге, предстоит выпить не меньше двух литров виски, во имя Святого Мика, и принять все муки чрезмерного опьянения и похмелья, какие испытывал сам Святой, будучи искушаем этим напитком.
– Это ужасно! – совершенно искренне выпалил Огнеплюй и даже слегка вздрогнул.
– Вы правы, ужасно! – согласился незнакомец, вновь внимательно осмотрев рыжего великана. – Тем более ужасно, что брат Жлоб не пьёт, и никогда не пил алкоголь, даже когда ещё не принадлежал к нашей общине. Но он добровольно возложил на себя это наказание за то, что привёл в святое место исчадие ада!
– Кстати! – спросил Огнеплюй, несколько более поспешно, чем следовало. – Не подскажете ли, как нам найти тот молельный дом, где случилось это, м-м, происшествие?
– Но зачем вам? – удивился их собеседник.
– Мы хотели бы приобщиться особых таинств учения Святого Мика! – поспешила сказать Мегги, но смолкла под уничтожающим взглядом брата.
– Нам интересно взглянуть на место, где произошло такое удивительное событие, – почти не соврал Огнеплюй. – Ведь согласитесь – не каждый день среди людей появляется дьявол?
– Да… Действительно… – с некоторой расстановкой произнёс незнакомец. – Конечно, я расскажу вам, как туда пройти. Но если вы желаете приобщиться таинств «Полной отдачи», то вам придётся подождать до завтра, ведь сегодня вся группа на молебне в Соборе и поддерживает духовного брата Жлоба в его епитимье. Но завтра, после заутрени или после обедни, вы можете встретиться здесь с братьями и сёстрами этой части общины. Врядли они отменят свои собрания из-за того, что их лидер попал в больницу. Но если вы сегодня хотите удовлетворить своё грешное, но вполне объяснимое любопытство, то вам следует пройти вдоль сквера до пересечения с…
