Кае де Клиари
Колдовской замок. Часть VI. Ключ
Глава 60. Розовый дракоша
– Я вылупился маленьким и слабым, а к тому же розовым.
Прыск отщипнул несколько виноградин от кисти и отправил в рот. Потом подумал и выбрал себе из корзинки очаровательно жёлтую, почти прозрачную грушу.
– Только представьте себе – этакий розовый дракоша. Змеям на смех! Конечно, я натерпелся от своих сородичей, пока жил среди семьи, всяких бед. От простых насмешек до разных гнусностей, порой опасных для жизни. Как меня вообще не сожрали? Одно время даже принялись гадать, не являюсь ли я драконом-монстром, но никаких отклонений, кроме размеров и нелепого цвета, у меня не наблюдалось. Меня оставили в покое, но всё равно, положение моё среди драконов было отвратительным. Как говорится – в семье не без урода, и этим уродом оказался я!
Он снова сделал паузу, чтобы впиться зубами в грушу, тут же залившую его руки и колени сладким липким соком. Но это не было стоящей внимание проблемой, ведь на нём не было одежды, которую можно было бы испортить, а чтобы смыть сок с тела, достаточно было пройти несколько шагов от полянки, на которой они сидели, чтобы попасть к ручью с небольшой запрудой, где была устроена купальня.
Убежище ведьм, куда они привели своего нового неожиданного знакомца, представляло из себя цветущий сад, в котором странным образом сочетались весна и осень. На одном и том же дереве здесь можно было увидеть, и едва распустившиеся цветы, очаровывающие своей красотой и свежестью, и совершенно спелые плоды, под грузом которых сгибались ветви.
Здесь было всё, что воображение рисует при упоминании заброшенного одичалого сада. И, забывшие, что такое садовые ножницы, лабиринты кустов, и неведомо куда ведущие тропы, и уютные маленькие полянки с никогда не сохнущей мягкой травой, и мраморные беседки, увитые плющом, и статуи изображающие сатиров обоих полов с такими откровенными анатомическими подробностями, что Прыск из розового, то и дело становился красным.
Не было здесь только выхода. Сад был бесконечным, хоть и не производил впечатления огромного и даже большого. Просто в нём, если пойти в какую-то одну сторону, вместо того, чтобы набрести на ворота или ограду, каким-то чудом возвращаешься назад и выходишь на ту же поляну с другой стороны. Любая тропа была замкнута на саму себя, и даже разветвляясь и разделяясь, всё равно приводила к собственному началу. Покинуть это место можно было лишь одним способом, тем же, каким они сюда попали – через портал размером с низенькую дверь, который открывали сами ведьмы. Не сбежишь…
Впрочем, Прыск пока бежать от них не собирался. Когда пентаграмма, в которую они влетели по инерции, изменила образы всех четверых, то бывшие кошки потеряли гастрономический интерес к тому, кто больше не был крысой. Зато интерес другого рода откровенно читался теперь в глазах похотливых бестий, не желающих прикрыть свою наготу ничем, кроме собственных волос.
Ему они тоже не предоставили даже клочка материи. Некоторое время Прыск так и ходил, прикрывая причинное место тетрадью со стихами капитана Барбаруса. Но, в конце концов, он просто устал держать руки в одном и том же положении, и махнул рукой на неуместную стеснительность.
Теперь тетрадка лежала на мраморном столике вокруг которого они устроились, возлежа на специальных ложах с подставкой для одной руки. Странная поза, и Прыск до сих пор чувствовал себя в ней неуютно.
– Короче говоря, я занялся науками, так-как не мог вести полноценную драконью жизнь. И вот однажды, среди книг, которые я захватил в одном городе, пока мои братья ели его жителей, я наткнулся на трактат о трансформациях. Вот тогда-то я и загорелся идеей стать человеком!
– Несмотря на то, что между драконами и людьми шла постоянная война? – Спросила старая ведьма.
– Именно поэтому! – ответил Прыск. – К тому времени собственная семья так меня достала, что мне захотелось стать рыцарем, только для того, чтобы досадить им. Но, представьте моё разочарование, когда после всех сложнейших алхимических реакций и магических манипуляций, я получил вот это тело!
Ведьмы дружно рассмеялись, а Прыск слабо улыбнулся.
– Быть среди людей задохликом ничуть не лучше, чем родиться мелким розовым драконом, – продолжил он. – Некоторое время я пытался себя откормить и натренировать, чтобы исполнить свою мечту и стать рыцарем, но ничего не выходило. Кроме того, даже сильное тело не всегда помогало человеку стать рыцарем. Там много чего требовалось, кроме силы, но у меня ничего этого не было. В конце концов, я бросил эту затею и занялся науками всерьёз.
Мне нравилось быть учёным, но и здесь меня ждало разочарование. Несмотря на признание среди большинства умных людей, я оставался в глазах общества просто забавным феноменом – подростком, знающим не по возрасту много. Меня не воспринимали всерьёз, и это бесило! И вот однажды я с горя выпил лишнего и в помутнении рассудка провёл ещё одну трансформацию, которая каким-то чудом оказалась удачной. Но сначала я, конечно, пришёл в ужас, когда вылез из остатков своего человеческого тела и понял, что я – крыса!
Снова раздался смех. На сей раз Прыск смеялся вместе со всеми. Так бывает – человек со смехом рассказывает о том, как споткнулся на лестнице и пересчитал все ступени, хотя во время этого происшествия, и сразу после него, ему врядли было смешно.
– Но со временем я понял, какие получил преимущества, – снова продолжил бывший крыс. – Во-первых, я впервые оказался крупнее и сильнее всех представителей одного со мной вида, а это важно, когда отвоёвываешь себе еду, место обитания и самку… Ой… Ну, ладно! Во-вторых, крысы существа физически совершенные, а это значит, что я мог выжить в самых разных условиях. Ну, и, в-третьих, я, наконец, получил доступ во все хранилища мудрости, которые были открыты лишь признанным учёным, а такому «вундеркинду», каким считали меня до сих пор, об этом можно было лишь мечтать. Вот собственно и вся моя история!
– Как же ты получил профессорскую степень?
– Надел мимикрийную маску и защитил диссертацию, – ответил профессор Прыск, скромно улыбнувшись. – Раз пятнадцать, наверное, так делал. Потом, некоторое время преподавал в разных университетах Европы. Но это оказалось делом непростым. Каждый раз я не мог удержаться от того, чтобы рассказать студентам чуть больше, чем им следовало знать соответственно эпохе. В результате меня несколько раз выгоняли и лишали кафедры, а пару раз чуть не сожгли. Тогда я ушёл от людей, вернулся к драконам и стал обучать Мегги и немного Драсю. Огнеплюй сам всему выучился, к нему я боялся даже подходить.
– Интересная история, – промурлыкала рыжая ведьма. – Но мне интересно другое. Не скажете ли, господин профессор, куда делся мой сын? Мне кажется… Нет, я убеждена, что вам это известно!
Прыск не заметил, как две молодые ведьмы оказались у него за спиной и вздрогнул, когда почувствовал их ладони на своих плечах.
– Расслабься! – сказала старшая ведьма, пересаживаясь к нему на ложе. – У тебя молодое, здоровое тело, хоть душа и древняя. Давай так – мы будем любить тебя, а ты нам всё расскажешь. Только не пытайся обманывать, а то нам не составит труда залюбить тебя до смерти!
Прыск понял, что «попал». В устах ведьмы это не было пустой угрозой, и теперь перед ним предстала дилемма – выдать ведьмам Библиотекаря или умереть в сладких муках.
Быстро решить эту проблему он не мог, надо было всё, как следует обдумать, но ведьмы уже начали свои бесцеремонные ласки, в которых они были большими мастерицами.
Да, рыжая была права насчёт молодого здорового тела. Конечно, для воина, а тем более рыцаря, оно совершенно не годилось. Но в те годы, когда он постоянно пребывал в этой форме, то славился среди знатоков, как сильный и умелый любовник. Интересно насколько его хватит сейчас, если учесть, что он имеет дело с мега-специалистами в деле плотских утех? И успеет ли он решить проблему так, чтобы не навредить их с Библиотекарем делу?
Глава 61. Какая разница?
Это было нечто совершенно необыкновенное! Анджелика никогда не испытывала ничего подобного. Она даже не представляла, насколько это может быть приятно – находиться среди своих, слушать, как люди радуются твоему появлению, как восторгаются тобой не ради лести, а совершенно искренне, причём хвалят не за внешность или какие-то другие качества, а просто за то, что ты пришла и теперь находишься среди них!
Впрочем, внешность её тоже не оставалась незамеченной. То тут, то там раздавались реплики – «Надо же какая красавица!», «Кто бы подумал, что Жлоб приведёт такого ангела?», «Теперь я точно знаю, что Святой Мик нас не оставил!»
Анджелика старалась не обращать на это внимание, но её самолюбие было польщено. И всё же приятное чувство, которое она испытывала от этих комплементов, не сравнится с тем восторгом, который снизошёл на неё, когда она почувствовала себя членом общины! А это случилось минут через десять после того, как Жлоб, (так звали её нового друга и заступника), представил её молящимся, собравшимся в соборе.
Не было ни одного недовольного голоса, ни одного равнодушного взгляда. Все были в восторге от её появления. Отовсюду слышались одобрительные возгласы, восклицания – «Добро пожаловать, сестра!» и «Будь счастлива под сенью Святого Мика!»
Жлоб проводил её на свободное место, (здесь молились сидя на полу, при этом стоять на коленях было необязательно), и сам постелил ей кусок старой мешковины. Когда она устроилась, поджав под себя ноги, к ней ещё долго оборачивались с улыбками и добрыми словами, пока не началась проповедь.
Первым делом священник, невысокий упитанный человек, одетый в такие же живописные лохмотья, в каких щеголял Жлоб, поприветствовал нового члена секты Святого Мика, то есть её – Анджелику. Ещё раз повторились восторги по поводу её появления среди тех, кто решил отринуть стяжательство и приобщиться к благодати. Священник особенно подчёркивал то, что девушка такой необыкновенной красоты, (Анджелика сидела пунцовая, как мак), нашла в себе силы отказаться от суетной мишуры, вроде дорогих нарядов, драгоценностей, косметики и так далее, и пришла в это святое место, как и подобает истинному адепту Святого Мика – в бедном платье и дырявых башмаках, что показывает насколько возвышена её душа!
Анджелику слегка уколола совесть, ведь она не отказывалась от «суетной мишуры», а просто у неё не было денег на то, чтобы всё это купить. Но она промолчала, не решаясь опровергнуть слова столь доброго и красноречивого священнослужителя.
Потом проповедник перешёл к описанию нескольких эпизодов из жития Святого Мика, делая при этом нравоучительные выводы, остроумно подходившие к какой-нибудь ситуации.
Анджелика не припоминала, чтобы падре Микаэль рассказывал о себе такое, но может быть, старый священник просто не счёл нужным упоминать об этих случаях своей жизни, когда бомжевал на улицах этого города?
Потом они пели какие-то гимны, смахивающие на лихие строевые песни. Потом ещё молились, а потом её пригласили на обед.
Ели во дворе из жестяных мисок. Анджелика не подозревала, что пустая несолёная каша с коркой хлеба и кружка чистой воды могут быть такими вкусными!
После трапезы обсуждались дела общины, в которых девушка мало что понимала. Потом ещё помолились, спели, после чего стали расходиться по домам, поскольку до вечерней службы было ещё далеко.
Анджелике уходить не хотелось. Ей было так хорошо здесь, с этими людьми, в этом светлом храме, посвящённом человеку, которого она знала и уважала совершенно искренне! Был или не был при этом падре Микаэль действительно святым, её не волновало ни в малейшей степени.
– Вы уходите, сестра?
Голос обратившегося к ней человека был незнакомым. Анджелика обернулась и увидела мужчину лет тридцати, худого, невыразительного и какого-то блёклого. Но он улыбался такой же светлой улыбкой, как и все вокруг. Девушка ответила, что уходит, не насовсем, и обязательно вернётся к вечерней службе.
– Сестра, если вы не заняты до вечера, то не хотите ли присоединиться к нашей группе, чтобы молиться вместе с особо продвинутыми адептами Святого Мика?
Анджелика собиралась вернуться в мотель, но теперь не представляла, что она там будет делать. Сидеть рядом со спящей Мегги? Нет, этого ей совершенно не хочется. И совсем не хочется отсюда уходить. Так почему бы не присоединиться к этой «продвинутой» группе?
– Хорошо, я буду с вами! – ответила она, предвкушая нечто особенное, но наверняка не менее приятное, чем то, что случилось с ней только что.
Выяснилось, что «продвинутая» группа собирается не здесь, а в молельном доме или точнее в квартире, которая находится неподалёку. Что ж, ладно – не здесь, так не здесь. Ведь она по-прежнему будет среди тех, кто встретил её, как родную!
Группа состояла из семи человек – четырёх мужчин и трёх девушек. Анджелика стала восьмой, сравняв счёт мужчин и женщин поровну. Когда уходили, она случайно встретилась глазами со Жлобом, который привёл её сюда. Странно, но во взгляде здоровяка читалось… разочарование! Почему бы это?
«Молельная квартира» располагалась в полуподвале и выходила окнами в пустынный двор. Внутри было чисто, но стоял какой-то странный запах. Некая смесь обычного запаха человеческого жилья с примесью то ли моющего средства, то ли каких-то благовоний.
Сначала, как и в храме, здесь была проповедь. Только сидели они не на мешковине, а на мягких, удобных, хоть и не новых матрасиках, покрытых какими-то пятнами.
Проповедник, тот самый, который пригласил Анджелику в «продвинутую» группу, разъяснял, что не только деяния, но и помыслы о стяжательстве любого рода, грешны, и призывал отдать делу Святого Мика «всех себя», не думая о выгоде для жизни своей!
Анджелика пока не понимала, что это значит, но даже не подумала возражать, так-как призывы – отдать тому или иному делу «всю себя», слышала с детства и точно знала, что это хорошо. И когда проповедник спросил у своего отделения общины, готовы ли присутствующие отдать «всех себя» высшей цели – делу Святого Мика, она вместе со всеми выразила на это решительное согласие!
Потом у них было «причастие». Причащались самодельным печеньем с оттиском какого-то профиля, видимо изображающего лик Святого Мика, и жидкостью в бумажных стаканчиках, в которой девушка с удивлением узнала колу. А вот после «причастия»…
После «причастия» было продолжение проповеди, перемежающейся с каким-то песнопением. Но теперь Анджелика воспринимала слова проповедника плохо. Кажется, он продолжал развивать тему о том, как надо отдавать себя ради всеобщего блага и прибавлял какие-то подробности по поводу того, как это лучше сделать.
Пение же вводило её в какой-то транс, больше напоминавший апатичный ступор. Откуда-то возникло равнодушие ко всему земному, в том числе к самой себе. Отдать себя? Да забирайте!
– Братья и сестры! – вещал голос словно издалека. – Пришло время, и пробил час! Возлюбим же друг друга и отрешимся от одежд, ибо нет между нами ничего тайного!
Анджелика почувствовала, что кто-то помогает ей стащить через голову платье. Неплохая идея, ведь здесь очень жарко! Но ведь она будет совсем голая, потому что у неё до сих пор нет белья…
Эта мысль её почему-то рассмешила. Да ну её эту одежду вместе с бельём! Так легче. К тому же она увидела, что она такая не одна – кругом люди снимали одежду и отбрасывали её в сторону.
– Братья и сестры! – вновь прогудел где-то голос проповедника. – Слушайте глас Святого Мика! Любите друг друга, да любимы будете! Мужи – изберите жён, жёны – изберите мужей. И да будет с вами благодать и просветление!
Ах, вот, что означало «отдать всю себя»! Вокруг откровенно тискались парочки. Хорошее просветление! Анджелика считала себя девушкой без предрассудков и комплексов, но такое ей видать ещё не приходилось. Разве что в порнушке, которую Криста как-то стащила у брата, специально чтобы показать ей.
Чьи-то руки легли девушке на плечи и стали нежно их гладить, потом скользнули ниже и накрыли ладонями грудь. Чьи-то губы сначала припали к шее, а затем… Затем мужчина развернул её к себе лицом и стал целовать, всё более страстно, между тем, как его руки умело гуляли по её телу. Это было…
Мысли девушки путались, но зачем ей себя обманывать? Это было приятно, даже восхитительно!
Драся… Но нет, это был не он, не её Драся, а кто-то другой. Ах, да! Это был тот самый блёклый мужчина – проповедник, который привёл её сюда.
Не Драся… Ну, да, не Драся, а кто-то чужой ласкает сейчас её тело умелыми наглыми руками, так, что её трясёт от наслаждения, а из горла вырываются хриплые стоны!..
Не Драся… Не любимый… Но, какая разница?
Глава 62. Вот и мой приз!
Барбарус: Так эта девушка ваша горничная?
Злорд: Совершенно верно, сударь! Сбежавшая горничная.
Барбарус: Ну, так что же вы не поймаете её? Вы хозяин, вам и
разбираться со своими слугами.
Злорд: Вы совершенно правы, дорогой гость! Я обязательно разберусь с
этой негодяйкой. Ух, как я с ней разберусь! Но беда в том, что
поймать-то её у меня никак не выходит. Мерзавка чрезвычайно
умна и хитра!
Барбарус (в сторону): Уж в первом из этих качеств тебе пожизненно
отказано, жалкая пародия на сеньора!
(Злорду)
И вы хотите, чтобы я поймал её для вас, а уж вы устроите ей
порку?
Злорд: Порку? Неплохая идея, но можно придумать что-нибудь ещё, ведь
порка портит кожу… То-есть я хотел сказать, что если я отдам
приказ выпороть провинившуюся горничную, то это испортит мою
репутацию доброго и демократичного хозяина, хоть законы
вассалитета и не будут нарушены. Пусть лучше будет не порка, а
уборка. Точно! Уборка моей спальни в ночное время.
Барбарус: Вам виднее. Значит, как договаривались – я ловлю вам девицу,
а вы передаёте мне все права на фамильный клад, буде он мною
найден в пределах замка, либо за его стенами.
Злорд: По рукам!
Барбарус: Только без обмана!
(уходит)
Злорд (в спину уходящему капитану): Ах, что вы! Что вы! Клад весь ваш!
(вполголоса со злорадством)
И можешь искать его, хоть до скончания века, козёл! Я тут всё
уже давно облазил и заглянул во все дыры и во все щели. Если
клад и был, то его давно уже откопал и прокутил кто-то из моих
предков. Ты, главное, раздобудь мне мою цыпу, а уж я потом
придумаю, как от тебя избавиться!
Зледи (входит): Что такое? Вы с кем-то здесь разговариваете, сударь?
Злорд: Ах, это вы, душа моя! Я беседовал с нашим дорогим гостем. Мы
обсуждали, э-э, планы будущей охоты!
Зледи: С каких это пор вы снова охотитесь? Впрочем, неважно. Мне
показалось, что вы беседуете сам с собой и теперь я рада, что это
не так.
Злорд: Тронут вашей заботой. Но, что привело вас сюда? Вы хотели что
то обсудить со мной?
Зледи: Нет, сударь, не с вами. С вами мне давно уже нечего обсуждать. Я
разыскиваю нашего дворецкого. С тех пор, как вы напугали мою
горничную, я вынуждена делать это сама. Кстати, вы случайно не
знаете, где сейчас может быть Злырь?
Злорд: Нет, душа моя, я этого не знаю. Но может быть вам поможет
Злуша? Я только что видел, как она направлялась с корзинкой в
сторону конюшни. Конюха я отпустил ещё сегодня утром, Злюк с
племянником заняты в библиотеке – убирают паутину по просьбе
нашего гостя. Злох, насколько мне известно, от страха перед
капитаном Барбарусом подался в дальние края. Врядли Злуша
хочет покормить пирогами лошадей, так что остаётся наш миляга
Злырь. Судя по всему, он там.
Зледи: Вы как всегда необыкновенно проницательны, сударь мой!
Злорд: Рад, что смог угодить вам, душа моя! Успешных вам обсуждений
хозяйственных вопросов. А я пойду, навещу Злинду. Посмотрю,
насколько хорошо она вычистила мою шляпу!
(уходит)
Зледи (одна): А ведь этого сукина сына я когда-то любила! Как его только
Злинда терпит? Воистину – сильная девушка! И выносливая…
Интересно, что сейчас поделывает бедняжка Злося? Дурочка
попалась в сети любви! Да, сейчас у неё всё замечательно, а вот что
будет лет через десять?..
Злося (входит): Вы звали меня, госпожа?
Зледи: Ах! Милая, откуда ты?
Злося: Из поместья сэра Злоскервиля, но я ненадолго!
Зледи (опасливо оглядываясь): Но зачем ты пришла? Это же небезопасно!
Злося: Я хотела повидаться с дядей, Злиндой и Злушей, забрать свои вещи
и… попросить у вас прощения, миледи, ведь я всё ещё ваша
горничная!
Зледи: Что ты, дитя! Что ты! Я совершенно на тебя не сержусь. Строй
свою жизнь по своему разумению, никого не слушай, в том числе и
меня! Конечно, я хотела бы оставить тебя под своим крылом, но
что не сбылось, того и цепью не притянешь. Однако тебе здесь
находиться опасно! Я не хотела бы, чтобы ты попалась на глаза
моему мужу или его гостю – этому несговорчивому капитану
Барбарусу.
Злося: Так он действительно здесь? Мне нужно его найти!
Зледи: Тебе? Но зачем?
Злося: Меня просили кое-что передать ему на словах.
Зледи: Так, пошли ко мне – всё расскажешь! Всё равно твой дядя и Злуша
сейчас заняты.
(в сторону)
Получат потом от меня на орехи оба!
(обращаясь к Злосе)
Насколько мне известно, Злинда тоже занята, а это значит, что
некоторое время Злорда мы тоже не увидим.
Злося: Но капитан Барбарус!..
Зледи: У нашего гостя привычка в это время дня бродить по
окрестностям. Не будешь же ты искать его наугад в замковом
парке? Подожди немного, он вернётся к ужину, и тогда я
придумаю, как тебе с ним встретиться. А теперь, пошли!
(берёт Злосю за руку и уводит за собой)
Капитан Барбарус (появляется из-за портьеры): Ну, вот и мой приз!
Странно, но, кажется, я слышал своё имя? Наверное,
молоденькая горничная под стать своей госпоже –
такая же падкая на мужчин, и тоже хочет
познакомиться со мной поближе. Хм-м. Нет,
потаскушки, никто мне не нужен больше, кроме
Фоллианы. Эх, где ты сейчас, моя Фолли? И когда
мы найдём дорогу друг к другу?
