Кае де Клиари
Колдовской замок. Часть VI. Ключ
Глава 21. Абордаж по-гангстерски II.
– Что это? Боже, что это такое?!
От удивления Драгис едва не выпустил штурвал. Фигольчик смотрел, вытаращив глаза на открывшуюся картину ровно две секунды, потом подбежал к переговорному устройству и заорал в него, что было силы:
– Бык! Стоп машина! Ты слышишь меня, Бык?! Полный назад! Бык!!!
Легко было скомандовать – «Полный назад!», но каково было это проделать на разогнавшемся до предела судне? Может быть, этот сухогруз был далеко не самым большим и не самым быстрым среди своих собратьев – кораблей, но сейчас он шёл на такой скорости, которой позавидовал бы боевой крейсер!
Где-то в его чреве мощные паровые машины работали на пределе, разогретые котлы грозили взорваться, а перепуганные до полусмерти кочегары, словно одержимые, метали в топки уголь, потому что над ними стояло жуткое чудовище – человек огромного роста, могучего телосложения и с бычьими рогами на голове! Адское пламя бушующее в топках, делало его чёрно-красным, а бейсбольная бита, зажатая в мощных лапах не оставляла сомнений в том, что это сам дьявол пришёл за их жизнями, и обязательно утащит в Преисподнюю тех кто посмеет прекратить работу или хотя бы замедлить темп!
Корабль рванул с места в карьер, как пришпоренная лошадь, как раз в тот момент, когда полицейские катера подошли к его борту. Конечно, даже полная скорость сухогруза не сравнится с той, которую может развить лёгкий моторный катер, едва не взлетающий над волнами. Но одно дело догнать спятивший сухогруз и лихо пролететь прямо перед его носом, пытаясь заставить остановиться, и совсем другое дело на ходу пробовать взобраться на его борт.
Это под силу, может быть, киношному супергерою, у которого, как у кота – девять жизней, восемь из которых не жалко. Но даже самый храбрый коп не прочь вернуться вечером домой к жене и детям, и совершенно не хочет сорваться во время такой попытки с ходящего ходуном троса и угодить под винты.
.........................................................................................................
Расчёт Драгиса был прост – не дать полицейским попасть на корабль, как можно дольше, а в идеале вообще уйти в открытое море, куда катерам, имеющим небольшой запас топлива и не способным противостоять настоящим бурям, соваться противопоказано.
Но при этом надо было ещё решить вопрос с серьёзно настроенными китайцами, вооружёнными автоматами новейшей конструкции. По счастью это были не военные, и пользоваться оружием они умели плохо.
Большинство людей неопытных, думают, что автомат создан для того, чтобы поливать из него очередями от пуза, как водой из брандспойта. В действительности, такой способ стрельбы хорош лишь в критической ситуации, когда враги прут плотной толпой и находятся на близком расстоянии. Во всех остальных случаях при такой стрельбе 90% всех пуль уходят в «молоко», а оставшиеся десять, если и попадут по цели, то случайно.
Конечно, когда на вас обрушивается шквал огня, такие рассуждения служат слабым утешением, но ведь автоматные магазины не бесконечны.
Сначала, два отчаянных гангстера – Драгис Драговски и Граната Фигольчик, наблюдали из укрытия, как горе-стрелки азартно дырявят спасательные шлюпки на собственном судне. Потом выстрелы, как по команде, стихли, и послышался лязг сменяемых магазинов.
– Начинаем! – скомандовал Драгис и выпустил над палубой целый рой огненных шариков, тут же принявшихся взрываться с оглушительным треском и вспышками.
Не слишком ловкие и умелые стрелки замерли с незаряженным оружием в руках, раскрыв рты и бессмысленно тараща ничего не видящие глаза. И тут перед ними возникли две чёрные фигуры.
Это действительно напоминало танец. Джига, не джига, танго, не танго, но обе фигуры, похожие на тени, – высокая худая, но плечистая и маленькая полная, двигались на удивление синхронно, чем сбили с толку даже тех, кто пришёл в себя первым.
Не все успели удивиться, что автоматов у них больше нет! Некоторые даже не опустили руки, как бы ещё сжимая оружие, но сами уже были сбиты с ног, и с выпученным глазами оседали на палубу, ловя губами воздух.
– У меня всё! – заявил Фигольчик, швыряя за борт очередной автомат.
(Много оружия для дела не нужно – один автомат для себя, другой для Быка и хватит, а остальные только помешают или будут представлять угрозу, если попадут в руки врага.)
– У меня тоже! – отозвался Драгис, но тут же почувствовал, как что-то твёрдое упёрлось ему в бок.
Скосив глаза, он увидел перепуганного до безумия китайца, державшего автомат с присоединённым магазином. Лицо стрелка было искажено, одновременно ужасом и яростью, так что глаза едва не закатывались, но палец уже тянул спусковой крючок.
Очередь панически загрохотала, и пули полетели в ночное небо, словно пытаясь вспороть тьму. Но это случилось уже после того, как корабль вдруг рванулся, выдернув палубу из под ног стоящих на ней людей. Автомат, вырванный из рук стрелка могучей дланью Драгиса, полетел в одну сторону, сам стрелок в другую, а вскоре его догнал, не удержавшийся на ногах гангстер, и придавил беднягу всем своим немаленьким весом!
– Вот теперь действительно всё, – констатировал Драгис, поднимаясь с нокаутированного китайца.
– Теперь к рулевому? – спросил Фигольчик, проверяя трофейный автомат.
– С рулевым и радистом я справлюсь один, – ответил бесстрастный Драговски. – Ты займись вот этими вояками, пока они не очнулись – свяжи и запри где-нибудь, а потом поднимайся ко мне.
Через двадцать минут, когда Фигольчик поднялся на капитанский мостик, он застал Драгиса стоявшего за штурвалом, словно он занимался этим всю жизнь. У стены слабо мычали два связанных китайца с кляпами во рту. На одном красовалась капитанская фуражка, одетая набекрень.
– Пытались драться, – объяснил Драгис, кивнув на пленников, – но оружия у них не было.
– Что дальше делаем?
– Идём вперёд, пока не стряхнём полицию. Не знаю, насколько хватит их упрямства, но топлива в таких катерах часа на два-три полного хода…
Он вдруг замолчал, уставившись на что-то перед собой, словно увидел привидение.
– Что это? – почти прошептал Драгис. – Боже, что это такое?
Обернувшийся к диорамному иллюминатору, Фиг, увидел картину одновременно странную и пугающую. Прямо по ходу судна возникли два ярких вертикальных пятна переливчато-огненного света. Размером эти пятна были таковы, что в любое из них мог, как в ворота войти их сухогруз вместе со всеми своими палубными надстройками. Но самым удивительным было то, что из одного такого пятна неспешно выходили вереницей корабли, но только для того, чтобы почти сразу, (расстояние между пятнами-воротами было около четверти мили), нырнуть в противоположное пятно!
Корабли выглядели, как старинные парусники, правда, вместо парусов у них были лишь жалкие лохмотья, безжизненно висящие на обломках мачт. Да и сами корабли казались вышедшими из хорошей передряги – в бортах зияли пробоины, корпуса некоторых были перекошены на один бок. Тем не менее, какая-то сила влекла их вперёд, хоть на палубе не было видно ни одного человека. При этом, корабли как-то странно сияли, так что можно было подумать, будто они горят и это свет от пожара!
Но никакого пожара не было, сияние исходило неизвестно откуда, было ровным, но ничем не напоминало электрический свет.
– Бык! Стоп машина! Ты слышишь меня, Бык?! Полный назад! Бык?! – орал в переговорное устройство Фигольчик, глаза которого едва не вылезали на лоб.
Реакция Быка не заставила себя ждать – корабль сбавил ход, зашипел, засвистел, задрожал всем корпусом, сопротивляясь силе собственной инерции, противопоставляя ей силу машины, потянувшей эту громадину в обратном направлении. Всем кто был на борту, показалось, что их внутренности сейчас выскочат наружу, а мозги расплющатся о стенки черепа!
Но вот, наконец, эти силы уровняли друг друга, и Фиг скомандовал снова:
– Стоп машина!
Корабль встал, но ещё до того, как он остановился, отчаянные авантюристы удостоились ещё одного зрелища – с десяток полицейских катеров, словно стрелы, выпущенные из лука, устремились вперёд, вслед за старинными галеонами, как будто некая сила придала им дополнительное ускорение! Люди прыгали с них, как лягушки.
Когда последний из катеров был проглочен тем пятном, в котором до этого исчезли парусники, оба пятна двинулись друг на друга, слились и исчезли.
– Эй, чего это у вас тут творится? – раздался в тишине голос Быка, от которого оба гангстера подпрыгнули, как ужаленные.
– Сами хотели бы знать, – пробормотал Фигольчик, держась за сердце.
– Двойной портал да ещё открывающийся самопроизвольно! – ошарашено произнёс Драгис, словно разговаривал сам с собой. – Даже не знаю, как отнестись к этой новости.
– Кстати, у меня для вас тоже есть новость, – сказал Бык и бросил на наклонную панель приборов объёмистый, но лёгкий пластиковый пакет, на котором была изображена улыбающаяся китайская девушка и красовались какие-то иероглифы. – Вот этим у них забит весь трюм. До отказа!
Вид у Быка был, как обычно мрачноватый, но в глазах плескался смех. Казалось, он прилагает отчаянные усилия, чтобы не улыбнуться. Фигольчик, нахмурившись, вгляделся в принесённый Быком трофей, потом его глаза, округлились и полезли на лоб!
– Дрась, – начал он таким голосом, будто у него сводило скулы, – скажи, драконы едят лапшу?
– Что? Что ты имеешь в виду? – не понял его Драговски.
– Только то, что мы угнали целый сухогруз традиционной китайской лапши. М-м, высшего качества!
Глава 22. «…быть взрослой дочери отцом!..» – 1.
– Предлагаю заключить перемирие!
– С истребителем книг? Никогда!
– Ну, какой же я истребитель книг? – Профессор Прыск обиженно пожал плечами. – Грешен, конечно, но на той поваренной книге всё равно рано или поздно выросла бы плесень. Вам же самому доводилось уничтожать книги. Признайтесь, коллега!
– Только безнадёжно больные, те, что угрожали здоровью и жизни всех остальных! – взревел Библиотекарь, но в голосе его слышались слёзы. – И… и не раньше, чем с них снимали копии…
– Вот видите! – резонно проговорил профессор Прыск. – Я, к вашему сведению, поступал точно также, вопреки бытующему обо мне мнению. Но если вы избавляетесь от тех книг, которые уже являются источником заразы, то я провожу профилактическую чистку и сохраняю при этом гораздо больше книжных сокровищ, чем вы, когда тянете до последнего момента.
– Ах, ты!..
– Всё, всё! Хватит об этом! – повысил голос учёный крыс. – Я не для того искал с вами встречи, коллега, чтобы обсуждать наши старые разногласия. Я здесь потому, что наши с вами интересы на сей раз полностью совпадают, нравится вам это или нет!
Библиотекарь презрительно фыркнул.
– Я рад, что у вас хватает благоразумия не отрицать этого, – продолжил профессор, приобретая всё больше уверенности. – Но давайте чётче обозначим точки соприкосновения. Итак, в ваших интересах вернуть принцессу в Колдовской замок. В моих – помочь ей и её друзьям.
– Мне нет дела до её друзей! – зло ответил книжный страж. – Я отвечаю за неё саму в рамках моей компетенции, остальные же меня не интересуют.
– Даже Фиглориус?
– Разгильдяй и подлец Фиг, тем более!
– А напрасно! – с чувством превосходства заявил профессор Прыск. – Во-первых, такая позиция мешает вам самому оказывать на принцессу должное влияние и обеспечивать необходимое покровительство. А, во-вторых, без друзей она просто никуда не пойдёт!
– Знаю! – буркнул Библиотекарь. – Её высочество упряма, как…
– Как кто? – со смехом спросил профессор Прыск. – Вы хотели сказать – «Как коза»? Не переживайте, для неё это не оскорбление!
– Как дракон, вот, что я хотел сказать! – сбавил тон Библиотекарь.
– Пожалуй, – согласился крыс. – Но это ничего не меняет. Суть в том, что если вы намерены исполнить свой долг в отношении неё, то помогите мне помочь им. Но это лишь половина дела.
– А вторая половина?
– Ваша дочь.
Здание Архива Конгресса дрогнуло, по хранилищу пронёсся вихрь, опрокинувший несколько стеллажей и приподнявший над подставками пару древних фолиантов, для перемещения которых требовалось усилие не менее четырёх человек.
– Ну, ну, не стоит так волноваться! – примирительно проговорил профессор Прыск, с трудом удержавшийся за край тяжёлого дубового стола.
– Гр-р-р! – раздалось из-за стеллажей, будто там залёг в засаду какой-нибудь лев.
– Зачем же так переживать из-за того, что девушка влюбилась?
– У-у-у-у! – тревожно загудело за стеллажами, и профессор Прыск снова вцепился всеми коготками в край столешницы. Но сдаваться он не собирался.
– Вы просто не заметили, как ваше дитя выросло! Типичная ошибка всех родителей.
– Э-эх!..
– Вот и я о том же! – приободрился крысиный философ. – Момент, когда девочка превращается в девушку, плохо различим для любящего родительского глаза. Казалось бы, только вчера она играла в куклы, а сегодня выдаёт взрослые суждения, пусть даже наполовину разбавленные вполне понятной неопытностью. А ещё, отвергает «устаревшие» взгляды тех, кто дал её жизнь, и требует любви.
– Да если бы она влюбилась, хоть в кого-то… достойного! Но в этого козла!..
Голос Библиотекаря был подобен водопаду, но профессор Прыск облегчённо перевёл дух – это было похоже на начало диалога, ведущего к взаимопониманию.
– Не скажу, что целиком и полностью одобряю её выбор, – осторожно продолжил он, – но позволю себе заметить, что капитан Барбарус, козёл только наполовину…
– А наполовину ведьмак! – с новой силой загрохотал Библиотекарь. – Нечего сказать, хорошенькое сочетание! А ведь к её услугам были все мудрецы древности, все писатели! Я бы понял, если бы она выбрала какого-нибудь поэта или даже поэтессу!
– Кх-м, ну, это вы уже перегибаете, коллега! – рассмеялся крыс. – Я конечно далёк от всякого рода предрассудков, но дело не в этом, а в том, что подавляющее большинство всех этих «великих», о которых вы сейчас упомянули, не более чем тени, призраки, а ваша дочь, между прочим, живой человек.
– Но они бессмертны!
– Согласен. Однако их бессмертие не заменит живого тепла, которое требуется человеку. К тому же, любой из ваших мудрецов и литераторов, видел бы в юной Фолли только начитанную и благовоспитанную девицу. А вот женщину и красавицу заметил в ней только этот самый, как вы его изволили назвать, козёл!
– Ур-р-ф!
– Понимаю, что он вам по-прежнему не нравится…
– Солдафон! – загремел Библиотекарь. – Бесчувственный служака! Жестокий, бездушный…
– Или точнее – беспощадный к врагам, непримиримый и неподкупный, не так ли? – хитро улыбнулся профессор Прыск.
– Ну, да…
– А вам не кажется, что это едва ли не лучшая характеристика для хорошего воина?
– Воина? Пожалуй. Но мне-то что с того?
– Не всем в этом мире дано быть мудрецами и литераторами. Кому-то приходится пахать землю, кому-то строить, кому-то ковать сталь, а кому-то быть воином. Между прочим, именно воины с древних времён, наряду с прекрасными дамами, были и остаются, едва ли не самыми популярными персонажами для писателей и поэтов всех времён и народов! Кроме того, вы не можете не согласиться, коллега, что лучше быть хорошим воином, чем плохим литератором.
– Да, но…
– Примите дружеский совет, дорогой коллега – хотя бы ради эксперимента попробуйте найти в капитане Барбарусе что-то хорошее, что импонировало бы вашему представлению о достойном человеке.
Повисло долгое молчание.
– Он всегда был примерным читателем, возвращал книги в срок, в целости и сохранности, – сказал, наконец, Библиотекарь. – Но он сжигал книги признанные еретическими! Этого я не могу ему простить.
– Нда, я тоже. Конечно, он действовал по приказу, но…
– Но он и спасал их, – прервал его вдруг Библиотекарь.
– Кого спасал?
– Книги. Те, что предназначались для сожжения. По одной, по две. Он их потом прятал, сначала у себя, а после того, как его чуть было не поймали на этом из-за болтливой любовницы, стал расставлять среди книг в библиотеке Великого инквизитора, своего патрона, а у себя завёл зашифрованный каталог в виде сборника стихов собственного сочинения.
– Ого! Я этого не знал, – воскликнул профессор Прыск, спрятав хитренькую усмешку. – Погодите! Давайте-ка перечислим активы. Итак: бережное отношение к книгам – раз; спасение книг с риском для своей карьеры, свободы и жизни – два; создание из спасённых книг фонда готового к использованию, но защищённого от произвольного доступа – три; организация каталога…
– Подождите! – воскликнул Библиотекарь, невольно увлёкшийся рассуждениями учёного крыса. – По-вашему получается, что капитан Барбарус…
– Сами скажите это, неисправимый логик! – устало проговорил необычный профессор.
– Биб… ли… о… те… карь!.. – едва слышно пролепетал Библиотекарь.
– Да что вы говорите?! – воскликнул профессор Прыск в притворном удивлении.
– Стихийный… библиотекарь… – повторил Библиотекарь, словно во сне.
– Не может быть!
– Я вас уверяю, коллега!
Профессор Прыск едва не покатился со смеху, но сдержался и принял вид выражающий внимание и заинтересованность.
– Я уже встречался с подобным явлением раньше, – продолжал Библиотекарь развивать свою мысль. – Весьма редкий, надобно сказать, дар. Человек, ничего не смыслящий в библиотечном деле, под влиянием чрезвычайных обстоятельств, начинает проявлять себя, как библиотекарь, организует книжный фонд, каталог, а иногда даже читальный зал для замкнутого круга читателей. При этом, не обладая необходимыми знаниями, такой стихийный библиотекарь, занимается изобретательством и порой выдумывает такое, что потом входит в мировую библиотечную практику или, по крайней мере, пополняет коллекцию курьёзов, многие из которых находят своё применение в будущем.
– Вы имеете в виду каталог в виде тетради стихов? – осведомился профессор Прыск, уже по-настоящему заинтересовавшись.
– Вот именно! Представляете себе, в каждом стишке, содержащем поэтическое описание чего-либо, (вот ведь увлечение для такого головореза!), укрыта информация с чётким указанием местонахождения той или иной книги. Нужен только ключ, который…
– Как вы сказали? Ключ?
– Совершенно верно – ключ, ведь это шифр. Без ключа его не прочтёшь. И вот, что странно – капитан Барбарус давно уже покинул то измерение, где было его собрание книг, припрятанных в библиотеке Великого Инквизитора, но тетрадку свою он унёс с собой, и никому её до сих пор не показывал, кроме Фоллианы.
– А, а… Он ей и ключ доверил?
– Нет, но он намекал ей, что этот ключ не спрятан, а находится внутри «замка».
– Какие-то ребусы! – слегка фальшиво улыбнулся профессор Прыск. – любопытно было бы взглянуть на эту тетрадку.
– Так вы за этим подбираетесь к моей дочери? – спросил Библиотекарь вновь посуровевшим голосом.
– Вообще-то нет, – поспешил заверить его хитрый крыс. – Тема конечно любопытная, но я узнал о существовании оригинального каталога только что от вас. Я же хотел поговорить о другой проблеме. С моим другом и коллегой произошёл несчастный случай. Вы должны знать его – это последний и единственный за долгое время посетитель читального зала Архива Конгресса.
– Вы о священнике? Как же, как же, знаю. Его научные труды находятся не здесь, а…
– Речь сейчас не о его трактатах по трансмагическим перемещениям, – с ноткой нетерпения прервал его профессор Прыск. – Эти труды падре Микаэль собственно не написал ещё. И никогда не напишет, если мы не вызволим его из беды.
– А что с ним случилось?
– Так вы не знаете? Он стал невольным свидетелем того, как мисс Фоллиана вызывала сеньора Барбаруса Бодакулу. Результат не заставил себя ждать – Фолли метнула в него искру от пожара Александрийской библиотеки, усиленную каким-то заклинанием, и, наверное, испепелила бы нашего друга дотла, но последняя книга, которую он читал, каким-то образом втянула его в себя. Или возможно падре Микаэль машинально сумел проскочить туда сам.
– Странно, но почему я об этом ничего не знаю?
– Дело происходило в катакомбах под зданием Архива.
– Ах, вот оно в чём дело. Знаю эти катакомбы, но мне там делать нечего. Сплошные клады и разного рода артефакты, а из носителей информации разве что несколько древних вампумов в старых индейских захоронениях. В них, правда, содержится любопытнейшая история древних племён, но не моё дело их оттуда вытаскивать. Пусть этим занимаются археологи будущего, когда здешняя «Эпоха воинствующей Глупости» сама станет историей!
– Всё это так, но нас сейчас интересует другое, а именно, как помочь падре Микаэлю вернуться в наш мир. Дело в том, что если этого не сделать, то нарушится ход событийной целостности, которая должна привести к созданию трудов с помощью которых, в конце концов, будет разработано целое учение о пространственно-временных аномалиях, неизвестное пока людям, но доступное драконам.
– Но ведь эти труды были написаны столетия назад!
– Да, но для падре Микаэля это будущее, которое может никогда не наступить.
– Не люблю пространственно-временной путаницы. Но в любом случае я должен позаботиться о том, чтобы бесценные единицы хранения не исчезли со своих мест. Сначала займёмся этим делом, потом, раз уж это связано с делами принцессы Анджелики, а я чувствую, что это так, попробуем исследовать стихотворный каталог моего будущего зятя.
– А потом? – полюбопытствовал профессор Прыск, чувствуя, что должен быть какой-то итог.
– Займёмся охотой на мышей!
С этими словами огромный кот, видимо от природы белый, но сейчас серый от налипшей на шерсть пыли пополам с паутиной, вылетел из-за стеллажей с книгами, перемахнул через остолбеневшего от неожиданности и ужаса профессора Прыска, и с воплем налетел на шкаф! Оттуда с жалобным писком выскочил какой-то старичок с мышиной мордочкой, и, с невероятным для его преклонных лет проворством, юркнул в коридор. Кот немедленно последовал за ним.
– Странно, – проговорил профессор Прыск, оставшись один, – ведь он сказал, что это будет третьим пунктом в списке наших дел. И почему это он – кот?
