Кае де Клиари
Колдовской замок. Часть VI. Ключ
Глава 18. Абордаж по-гангстерски
I
.
– Дрась, дай мне в морду!
– Заткнись!
– Какой же я дурак! Так купиться… Нет, в самом деле, я заслужил!
– Некогда! Быковича попроси.
– Нет проблем! Но не сейчас, а когда всё закончится.
Бык дружески подмигнул Фигольчику и демонстративно полюбовался своим кулаком размером с детскую голову. Фиг вздохнул, потом посмотрел на игрушечный «томми-ган», который сжимал в руках, и, с чувством, швырнул его за борт!
В ответ на это движение воздух резанула автоматная очередь, но она тут же смолкла. Видимо тот, кто стрелял, понял бесполезность траты патронов – троица гангстеров была недосягаема для пуль, но подходить к ним близко боялись даже с автоматами.
..........................................................................................................
А дело было так – план Дульери оправдывал себя на каждом шагу. Всё шло как по-маслу – огромный сухогруз-рефрижератор, гружёный свиными тушами, согласно, полученным разведчиками дона Дульери, данным, должен был прийти в порт через сутки, и ничто не мешало встретить его на подступах, но вне зоны действия береговой охраны.
Быстроходную моторку, двигатель которой, впрочем, выключили заранее, чтобы без лишнего шума подойти на вёслах, они просто купили у одного заядлого, но, увы, престарелого рыбака, которому уже не под силу было справляться с подобной техникой.
Приобрести игрушечные автоматы, внешне весьма напоминающие настоящие, тоже не составило труда – в магазинах расположенных в Чайна-тауне таких было полно, вместе с картонными шляпами, (точь-в-точь, как у гангстеров!), фальшивыми сигарами с крохотными лампочками внутри, якобы тлеющими на кончике, чёрными текстильными масками и прочей чепухой. И всё это в упаковках, одинаково изображающих, то банду Фигольчика/Драговски, то дона Дульери, улыбающегося из окна автомобиля.
Драгис посмотрел на всё это с кривой усмешкой и только поморщился. Быкович тоже отнёсся к идее вооружиться игрушками скептически, и отправился покупать себе бейсбольную биту. В результате фальшивый «томпсон» приобрёл один Фигольчик.
Потом всё тоже шло, как по-маслу. Они выследили корабль в открытом море и аккуратно сблизились с ним. Благо шёл он не полным ходом, а, по какой-то причине, еле полз. Затем в ход пошёл старый добрый абордажный якорь-кошка, к которому была привязана верёвочная лестница. Так трое испытанных налётчиков оказались на борту, оставив свою моторку болтаться на привязи.
Теперь надо было обезвредить команду, захватить управление судном и отогнать последнее подальше от судоходных путей. Проделав все эти манипуляции, двое из них должны были оставаться на борту, а третий мог отправляться на берег, чтобы, добравшись до лесопилки, пригласить девушек «к столу».
Тени среди теней, скользили три бесшумные фигуры меж шлюпок и палубных надстроек. Корабль был скупо освещён одинокими лампочками, поднятыми высоко над палубой, что создавало эффект резкого контраста между светлыми и тёмными местами. Это делало тени непроницаемыми, а тех, кто в них прятался невидимыми для человеческого глаза.
Схему корабля они изучили заранее. Нельзя было конечно ручаться, что они запомнили все термины, лихо звучавшие для непосвящённого уха, но мало чего говорившие «сухопутным крысам». Однако ключевые точки – палуба, капитанский мостик, где также помещается штурвал и была размещена радиорубка, каюта капитана, матросский кубрик, кают-компания, трюм, камбуз и гальюн, были заучены ими твёрдо!
Овладеть этими объектами следовало в той же последовательности, блокируя, прежде всего, управление судном и связь с берегом.
Путь до капитанского мостика прошёл без сучка и задоринки. Корабль словно вымер. Видимо, все спали, а те, кто нёс вахту, если и следили за чем-то, то не за морем и не за собственной палубой.
Почему-то на мостик вёл не один, а целых два трапа, поднимавшихся на приличное возвышение. Что ж, в их силах было зайти с двух сторон!
Быкович, вооружённый бейсбольной битой, пригнувшись, перебежал к правому борту и замер в тени у трапа, ожидая сигнал к атаке. Фигольчик с игрушечным «томпсоном» наизготовку, подошёл к трапу с левого борта. Драгис ступал вслед за ним, так-как был безоружен, но вообще-то считал безоружным именно своего товарища.
Когда все были готовы, то обменялись знаками и одновременно рванули вверх, собираясь взять вахтенных в клещи. Они синхронно распахнули с двух сторон аккуратные овальные двери и… оказались носом к носу с полутора-дюжиной улыбающихся китайцев вооружённых автоматами новейшей конструкции!
Далее произошло нечто странное – изо рта Драговски выплыл оранжевый шар размером со средний мандарин. Переливаясь огненными разводами, как раскалённое чугунное ядро, этот шар взлетел под потолок и там лопнул с оглушительным взрывом и вспышкой пламени!
Этот взрыв уничтожил светильники на капитанском мостике, заставил радиста взвыть дурным голосом и сорвать с себя наушники, а автоматчиков замереть с глупым видом на несколько драгоценных секунд!
Но всего этого гангстерская троица уже не видела. Скатившись по ступеням, неудачливые налётчики, уже не прячась, рванули к тому месту, где оставили свою моторку, но оттуда по ним открыли огонь из дробовика, к которому присоединились пистолетные выстрелы. Пришлось нырнуть в укрытие.
Сзади тоже послышался топот ног. Это их догоняла неудавшаяся засада из китайских автоматчиков. Но те, кто испытал на себе тайное оружие Драгиса Драговски, не спешили. Другое дело те, кто не имел представления, с чем связался.
Здоровяк, вооружённый дробовиком, выскочил из-за палубной надстройки, уверенный в своём явном преимуществе. Он, конечно, обладал не только изрядной силой, но и ловкостью, потому что в последний момент сумел блокировать своим дробовиком удар бейсбольной биты, зажатой в лапищах Быковича. Это, однако, не спасло его от нокаута, но сохранило жизнь. Ружьё при этом разлетелось на несколько частей, словно было стеклянным.
В это время Фигольчик расправлялся с человеком вооружённым пистолетом. Игрушечный «томми-ган» обладал деревянным прикладом, но был плох даже в качестве дубинки. Тем не менее, нападающий согнулся пополам, выронил свой пистолет и бездумно направился куда-то на четвереньках, ловя ртом воздух, как рыба.
Не будучи по сути кровожадным, Фигольчик не стал его преследовать, а бросился с надеждой к пистолету. Но тот оказался пуст! Тогда он всё же обернулся к поверженному врагу, однако тот успел скрыться, словно таракан в щели, и если у него была запасная обойма, то он унёс её с собой. Тем не менее, Фиг сунул трофейный пистолет в карман, видимо надеясь где-то разжиться патронами в будущем.
Сверху что-то звонко хлопнуло и всё на миг осветилось ослепительным светом. Это Драгис взорвал над палубой ещё один огненный «мандарин».
– За мной! – скомандовал он, и вся компания рванула, что было сил к тому месту, где они оставили лодку.
Но там их ждало разочарование – возле фальшборта одиноко валялся якорь-кошка с куском каната от верёвочной лестницы, аккуратно обрезанной ножом. Сама же моторка видимо стала достоянием угрюмых вод океана.
Но это было ещё не всё – где-то по левому борту завыли сирены и замелькали проблесковые огни.
– Что за… У них же не может работать рация! – воскликнул Драгис. – От резонанса там должны были «полететь» все лампы!..
– Всё просто, – рассудительно заметил Бык, – они ждали в темноте, а теперь, когда поднялась пальба, решили, что пора брать нас в клещи!
– Хм-м, проще было бы расстрелять нас с борта вместе с моторкой, пока шли на вёслах, – хмуро предположил Фигольчик. – Мы безоружны, мотор завести не успели бы.
– Твой братец не хочет видеть нас мёртвыми, – догадался Драгис. – Ему приспичило устроить нас за решётку! Уж не знаю зачем.
– Дрась, дай мне в морду! – проскулил Фиг.
– Заткнись! – беззлобно отрезал Драговски.
– Какой же я дурак! Так купиться… Нет, в самом деле, я заслужил!
– Быковича попроси.
Драгис напряжённо всматривался в приближающиеся полицейские катера.
– Вот что, Бык! – сказал он, наконец. – Отсюда до люка ведущего вниз всего шагов пятнадцать. Мы с Фигом сейчас дадим здесь представление, а ты ныряй туда, найди вход в машинное отделение и постарайся сделать там «самый полный». Мне кажется, что внизу они нас не ждут, поэтому охраны там будет мало. Но всё равно – будь осторожен!
– Что ты задумал? – спросил Фигольчик, замирая от ужаса.
– Сначала фейерверк, – начал перечислять Драгис, – потом свинцовая джига. Ты, кстати, не забыл, как танцевать? Ну, а потом мы «делаем ноги» вместе с этой вот калошей, а когда погоня закончится, действуем по старому плану. То-есть – спускаем одну из шлюпок, чтобы добраться до берега и позвать на обед девчонок. Ну, что, все готовы? Тогда, начали!
Через несколько секунд над палубой взметнулась ввысь целая горсть огненных «мандаринов».
Глава 19. Как покормить дракона.
– Ты серьёзно? Конечно, я поделюсь, но это как-то…
– Брось, мы же драконы, а у нас это в порядке вещей. То-есть в порядке вещей, когда мы совсем маленькие! Но и для взрослых это в принципе подходит, просто таким способом никто не пользуется за ненадобностью. Так что если та селедка, о которой ты рассказывала, ещё не совсем переварилась…
Анджелика похлопала себя по полному животу. Нет, селёдка переварилась не вся. Осталось, наверное, около тонны, а может быть и больше. Вполне достаточно, чтобы накормить Мегги. Но сделать это таким способом…
Она знала, что некоторые птицы, вороны, например, так и делают – кормят птенцов отрыжкой, но о том, что так поступают драконы, слышала впервые.
– Ну, давай! Клювик в клювик!
Мегги чуть присела, как-то странно оттопырила крылья и мелко затрепетала ими, затем прикрыла глаза и распахнула пасть. Анджелика поколебалась пару секунд и наконец, решилась. В конце концов, она сейчас анатомически – дракон. Самка дракона. А это значило, что накормить «птенца» таким способом для неё труда не составит! Дело в том, что подругу надо было спасать и не только её.
........................................................................................................
Некоторое время назад Анджелика заметила, что у Мегги, как-то странно покраснели глаза. Вроде бы она хорошо спала, не проводила время за чтением, да и книг у них не было. Затем она начала подозрительно коситься в сторону Огнеплюя, еще, когда он рассказывал свою историю.
Это не осталось незамеченным, и попугай старался держаться от сестры подальше. Видно было, что зелёная девушка-дракон борется с собой и старается взять себя в крылья, но ей это делать всё труднее и труднее!
Когда повесть о необычайных приключениях драконопопугая среди людей закончилась, Анджелика поинтересовалась у подруги, что с ней такое происходит?
– Есть хочу! – ответила Мегги грустно. – Мы, драконы, можем подолгу обходиться без еды, без ущерба для здоровья, и даже душевно не страдать от этого. Но если что-то пригодное в пищу находится рядом, чувство голода обостряется и даже может возобладать над всеми остальными чувствами…
– Так для тебя сейчас Огонёк?.. – ужаснулась Анджелика.
– Еда!.. – смущённо призналась Мегги. – Да, он мой брат, я это помню, но вижу еду и чувствую запах… Маловато, конечно!
– А я? Меня тебе не маловато? – поинтересовалась золотистая драконесса.
– Ты, другое дело – ты крупнее! – ответила Мегги. – По поводу тебя срабатывает инстинкт самосохранения. Даже очень голодный дракон не желает из едока становиться едой. Драконы дерутся между собой до смерти и пожирают друг друга, ты должна это знать! У нас это нормально. Но против тебя у меня нет никаких шансов! С тобой только мама может сравнится по силе, да и то… Эх, если бы мне перехватить хоть что-нибудь! Сгодился бы даже кусок самой отвратной падали, ведь в таком состоянии не чувствуешь ни вкуса, ни запаха, а наши желудки всё переварят. Но ведь у нас даже яблоки кончились, хоть опилки жуй! Ты на всякий случай старайся быть между нами, только, пожалуйста, сама его не слизни!
– А мне не надо!.. – сказала Анджелика и вдруг хлопнула себя по лбу. – Я ведь поела уже, и ты так сможешь, если слетаешь немного севернее.
Вот тут она и поведала о своём новом способе приготовления ухи прямо в океане. Мегги слушала, роняя слюну, но в конце сказала:
– Нет, мы не можем себе этого позволить. Понимаешь, твой отлёт, хоть и вернул нам с Драсей брата, но всё же был слишком опасным предприятием. Я удивляюсь, как нас тут ещё не окружили озверевшие фермеры с топорами и вилами? Мы с тобой слишком заметны, и если привлечём внимание – быть беде.
– Но что же делать? – огорчилась Анджелика. – Мне прямо стыдно, что я наелась, а тебе не смогла принести ни крошки!
– Почему не смогла? – улыбнулась Мегги. – Если я не ошибаюсь, у тебя запаса хватит на месяц, если переваривать экономно. Так что можешь поделиться!
Конечно, Анджелика была шокирована, но, как говорится – назвался груздем, полезай в кузов. Она сделала над собой усилие, вдохнула поглубже, как её учила Мегги, и…
– Я не могу на это смотреть! – заявил Огнеплюй, едва не покатываясь со смеху. – Нет, я, конечно, ничего не имею против! По крайней мере, не буду съеден собственной сестрой.
– И поделом тебе было бы! – сказала Мегги, довольно облизываясь. – Кто пытался меня проглотить, когда я была совсем маленькой?
– Ну-у… – замялся огненный попугай в притворном смущении. – Всё ведь обошлось тогда, значит и сейчас обойдётся, да?
– Я подумаю! – ответила Мегги, поглаживая крылом повеселевший живот, но её глаза уже начали терять красный цвет.
– Может быть ещё? – предложила Анджелика, испытавшая странное чувство от произведённого действа. Ей понравилось!
– Нет, спасибо! – весело отозвалась Мегги. – Этого точно хватит недели на две, а там, глядишь, ребята чего-нибудь придумают.
– Ой!..
Золотистая драконесса вдруг залилась краской стыда и закрыла лицо, (то-есть, конечно же, драконью морду), руками.
– Ты чего? – не сразу поняла её Мегги. – Ах, всё об этом переживаешь! Забудь. Драся на тебя даже не обиделся – во всём себя винит. И, между прочим, он прав – раньше надо было думать о последствиях, прежде чем такое затевать. Ты-то лишь с недавнего времени являешься драконом, а у него, хе-хе, есть в этом некоторый опыт! Что же касается крылоприкладства, то между влюблёнными драконами такое бывает.
– Но ведь это уже во второй раз! – воскликнула Анджелика со слезами в голосе. – Сначала на острове, а теперь здесь… И снова я с собой ничего поделать не могу!
– Удивила – второй раз! – рассмеялся Огнеплюй. – Мама папу по десять раз на день колотит, а он только крякает, да ластится к ней. Это он на тебя крыло поднять не смеет, таков закон! Запомни, внучка – в вашей паре самка – ты, а что это значит?
– Что это значит? – переспросила Анджелика, хлюпая носом.
– Это значит, что ты главная. Ты сильнее, ты важнее, ведь он яйца откладывать не может! Значит, тебе решать, что делать, как, когда и сколько. А посему, ты всегда права на том основании, что ты самка, и ты дракон!
– Я – человек! – фыркнула Анджелика и взмахнула сразу двумя парами драконьих крыльев.
Глава 20. Почти всё на «зло».
Злося (вбегает на сцену, заламывая руки): Сударь! Эй, сударь! Это я вам
говорю, постойте же! Неужели откажете в помощи бедной девушке,
когда она вас об этом просит?
Злоскервиль (в охотничьем костюме и с ружьём, но нетвёрдо стоящий
на ногах): Что такое? Ха! В самом деле – девушка!
И премиленькая, а я-то уже решил, что у меня опять в ушах
звенит и в глазах мелькает. Злоримор, подлец ворует мой
коньяк, а чтобы скрыть недостачу, разбавляет остатки
дешёвым самогоном. Но я не в обиде – так получается даже
забористее! Вот только в ушах звенит и девушки, ни с того,
ни с сего мерещатся…
Злося: Послушайте, сударь! Вы что же, так и будете разговаривать
сами с собой, и делать вид, что меня не замечаете?
Злоскервиль: Кто? Я? Я не делаю вид, я и в самом деле… То-есть я хочу
сказать, что вас трудно не заметить, красавица. Нет,
совершенно невозможно не заметить! Вот только я не
уверен, что вы настоящая девушка, простите…
Злося: Что?!
Злоскервиль: Признайтесь, о чудное виденье, вы – фейри? Ну, конечно!
Фейри – соблазнительница, которая поёт прохожим
сказочные песни, говорит ласковые слова и, уложив под
цветущей черёмухой, навевает сладкие сны, от которых
человек уже не проснётся по доброй воле. Скажете, нет? А
я говорю, что да! Вы слишком красивы, чтобы быть из
плоти и крови. Вы – фейри и наверняка сделаны из
болотного тумана!
(пытается схватить её, Злося уворачивается, руки Злоскервиля ловят пустоту, и он едва не падает)
Ну вот, что я говорил!
Злося (выхватывает у него из-за пояса хлыст и хлещет по ногам): Вот
вам! Получите! Теперь видите, из какого я тумана?
Злоскервиль: Ай! Ай! Злая фейри! Ну, хватит, хватит! Вижу, что вы не
фейри. Хорошо. Надо же, даже в голове шуметь перестало!
Так если вы не фейри, то кто же? Я никак не ожидал
встретить в такой глуши девушку. Мудрено ли ошибиться?
Злося: Я служу в замке Злорда, что неподалёку. Я личная
горничная Зледи.
Злоскервиль (про себя): Поделом тебе, Злоскервиль, так тебе и надо, что
тебя отхлестала служанка!
(вслух)
А как зовут вас, милое, но суровое создание?
Злося: Моё имя – Злося. Но речь сейчас не обо мне!
Злоскервиль: Как не о вас? Очень даже о вас. А если не о вас, то о ком
же?
Злося: Вон там, за деревьями лежит человек. Судя по одежде, он
священник. Я не знаю, откуда он взялся и сама в первый
раз его вижу. С ним приключилась какая-то беда, но мы не
можем понять какая. Там сейчас Злинда и Злуша, но он
такой тяжёлый, что даже втроём нам не донести его до
замка Злорда…
Злоскервиль: Всё ясно! Конечно, я помогу вам. У меня здесь привязана
злошадь. Очень строптивая тварь по кличке – Злоривар.
Как его ни упрашивай, ни за что не вынесет двоих! Так что
придётся вести его в поводу, а вашего священника
положим поперёк седла. Только давайте отвезём его в
поместье сэра Злоскервиля – туда путь короче.
Злося: Благодарю вас, сударь! Вы очень добры. Но позвольте
узнать ваше имя и звание?
Злоскервиль: Зовут меня, э-э – Злоримор! Я управляющий в поместье
сэра Злоскервиля.
(про себя)
А плута Злоримора на время сделаем барином!
Злося: Очень рада знакомству, мистер Злоримор, а теперь давайте
поможем тому бедному старику. Боюсь, как бы с ним удар не
случился!
........................................................................................................
И всё же, почему здесь почти всё начинается на «зло»? Падре Микаэль ломал над этим голову с тех пор, как пришёл в себя, то-есть уже третий день.
Первое, что он испытал, когда понял, где очутился – шок от невиданного потрясения. Правда неизвестно ещё, что бы с ним было, если бы такое случилось до его путешествия по разным мирам, знакомства с драконами, воплощёнными духами и разумными животными вроде Быковича и профессора Прыска?
Наверное, он решил бы, что сошёл с ума. Впрочем, он и сейчас не был уверен, что всё происходящее вокруг не является его собственным бредом, продуктом больного мозга, пострадавшего от травмы или какого-нибудь душевного потрясения.
Можно было понять и принять, что его собственный мир, в котором он родился, вырос и стал собой нынешним, это ещё не вся Вселенная, а лишь незначительная её часть. Причём, как выяснилось, именно часть, кусок, а вернее фрагмент чего-то большего. Обломок, некогда провалившийся в межпространственную трещину и живущий с тех пор самостоятельной жизнью. Можно было, ввиду обстоятельств, независимых от него, переходить из одного мира в другой и подолгу жить в каждом из этих миров, хоть до недавнего времени это казалось делом невозможным. Но попасть в книгу…
И, тем не менее, он был сейчас внутри той самой вздорной юмористической пьески, которую читал для собственного развлечения во время поиска ключа от того мира куда угодила вся их компания.
.............................................................................................................
Злося (входит с корзинкой в руках): Как ваше здоровье, падре Микаэль?
Ой, простите! Я опять позабыла сперва поздороваться!
Мик: Ничего страшного, дитя моё! Грех мне было бы обижаться,
ведь вы так заботитесь обо мне, что я перед вами в огромном
долгу. А что касается моего здоровья, то какое может быть
здоровье у старика? Но мне уже намного лучше, и это тоже
лишь благодаря вам, милая, э-э, Злося!
Злося: Я рада, что вам лучше! Тут вот, Злуша прислала вам
домашних пирожков, копчёных колбас и сыра. А Злинда
велела передать бутылочку лечебной настойки, а то говорят,
что бренди, которым вас потчует этот пьянчужка Злоримор,
вещь вредная и коварная!
Злоскервиль (входит почти трезвый): Это кого это вы назвали
пьянчужкой, маленькая егоза? Здравствуйте, падре
Микаэль, рад видеть вас в бодром состоянии духа! И
позволю себе приписать это действию бренди, на который
возводит напраслину эта милая врушка.
Злося (с хорошо разыгранной обидой): И никакая я не врушка! А бренди,
кстати, не ваш, а вашего хозяина, мистер Злоримор!
Злоскервиль: Хозяина? Ах, да… Я и позабыл. Действительно, м-м,
хозяина!
Злося: А ещё вы обещали меня с ним познакомить и тоже об этом
позабыли, обманщик!
Злоскервиль: Да на что вам этот старый алкаш? Если хотите, могу вам
показать его спящим, он ведь практически не просыхает с
тех пор, как мы договорились поменя… То-есть неважно, о
чём мы там договорились с, э-э, хозяином. Но мы с вами
проявляем неучтивость к падре Микаэлю!
Мик: Что вы, что вы, дети мои! Не обращайте на меня никакого
внимания. Вы не представляете до чего мне приятно ваше
общество. Глуп тот старик, которого раздражает
присутствие молодёжи, а я как раз себя глупым не считаю!
Наоборот, когда вы рядом я чувствую прилив сил и сам
становлюсь чуточку моложе! Поэтому прошу вас – не
стесняйтесь меня и не беспокойтесь.
Злоскервиль и Злося (вместе): Вы очень добры, падре Микаэль!
(смотрят друг на друга и смеются)
......................................................................................................
По-другому здесь разговаривать не получалось. Это сбивало с толку, но Мик уже начал привыкать. В конце концов, это ведь пьеса, а значит, она строится и живёт по своим особым законам.
Коньяк или бренди здесь действительно был такой, что его лучше всего было употреблять по капле! В таком виде он действительно приносил пользу, а то этот парень, называющий себя – Злоримор, (почему-то Мик подозревал, что это не его имя), после возлияния этого напитка вёл себя, мягко говоря, кое-как.
Но ради Злоси, (вот чудесная девушка!), он уже второй день старается сдерживаться. И надо отдать ему должное – прогресс есть.
Вообще-то они здесь все милейшие и забавнейшие люди! Мик познакомился пока лишь с некоторыми, но не увидел среди них не только ни одного злодея, но и хоть кого-то, по-настоящему, неисправимо порочного, каких образчиков множество было в его мире. Здешние жители, хоть и были далеко не святыми, но даже грешили как-то легко и беззлобно. Нда, беззлобно…
Но почему же, в таком случае, в названии стольких вещей, и у всех имён собственных здесь была приставка – «зло»?
