Кае де Клиари
Колдовской замок. Часть VI. Ключ
Глава 41. Чего боится тать
Злох (выходит из зарослей с убитым видом): Ну, что это за времена
настали! Ограбить некого, злордовы служанки меня гонят, даже
Злырь со Злоримором не хотят помочь бывшему коллеге. А ведь
на моём месте каждый может оказаться. Можно подумать я от
хорошей жизни в разбойники подался!
(с чувством, словно обращаясь к кому-то, почти выкрикивая)
Не от хорошей жизни!
(намного тише и со слезами в голосе)
Я ведь был счастлив на службе!.. Я был хорошим дворецким, все
слуги у меня по струнке ходили, хоть я никого не обижал зазря! И у
хозяина не крал, не то, что Злоримор, который вечно норовит
хозяйского коньяку напиться или Злырь, давно уже поменявший
столовое серебро на олово. Я уж думал – состарюсь на службе и
помру счастливым. Так ведь нет же! Хозяин запил, да помер, всё его
добро наследники растащили и распродали, дом заложили… И стал
ты, Злох, никому не нужен. Куда не сунешься – все места заняты. В
лакеи бы пошёл, так ведь не берут! Ну, так что ж, не берёте на
честную работу, нате – получайте разбойника! Не помирать же мне
с голоду? Так что…
(театральным жестом достаёт из-за пояса пистолет и целится в
кусты)
Кошелёк или жизнь!
Барбарус (появляется из кустов, аплодируя при этом): Браво! Браво,
любезный! Ошень короший история, ошень драматичный игра!
Злох (роняет пистолет): Ой! Кто вы, сударь? Откуда вы здесь?
Барбарус: На перфый вопрос отфетить не сложно. Моё имя – Барбарус.
Фамилия моя вам ничего не скажет, а мне самому она
неприятна, поэтому я не стану её упоминать. Я капитан
королефской стражи…
Злох: Ой, мама!
Барбарус: Не надо так пугать себя, сеньор разбойник! Конечно, я за своя
жизнь немало отправил разбойников на виселица.
(делает жест, как будто затягивает петлю; Злох при этом
отшатывается и хватается за шею)
Но в настоящий время я не при исполнение слушебных
обязанностей, а потому не буду вас хватать и тащить в темница
и на виселица!
Злох (дрожа, как осиновый лист): Тогда, что же вам, сударь, угодно от
меня?
Барбарус: Если это для вас не слишком затруднительно, сеньор
разбойник, то называйте меня, пожалуйста – «сеньор капитан»
или «капитан Барбарус». А нужно мне от вас узнать – что это
за место, куда я попал?
Злох: Место? Это лес, который отделяет владения Злорда от земель
Злоскервиля.
Барбарус: Вот как! Яснее не стало. Ну, что ж, в таком случае я попрошу
вас, сеньор разбойник, проводить меня к одному из этих
владетельных сеньоров, так-как я нуждаюсь в помощи лица
власть имущего.
Злох: А к кому же мне вас проводить-то, су… сеньор капитан? Поместье
Злоскервиля вроде ближе…
Барбарус: Ну, так ведите меня туда, сеньор разбойник!
Злох: Не могу, сеньор капитан! Сэр Злоскервиль обещал спустить с меня
шкуру, если я появлюсь в его владениях.
Барбарус: Каррамба! Ну, так веди меня к сеньору Злорду, болван ты
этакий!
Злох: А это уже совсем другое дело! У Злорда и стол посытнее, и
служанки посговорчивее, хотя в последний раз одна из них одела
мне на голову горшок с горячей кашей.
Барбарус: Кажется, у неё был на то свой причина. Мне же не следует
опасаться каша на голова, а потому не будем терять время!
Злох: Не будем, сеньор капитан, ваша правда! Но, могу ли я надеяться на
какое-нибудь вознаграждение? М-м, хотя бы мелочью!
Барбарус: Я думаю, у меня найдётся какая-то мелочь серебром.
(встряхивает мешочек с деньгами)
Злох: Рад служить вам, су… то-есть, капитан Барбарус!
(про себя)
Вот же удача, что у меня пистоль не в порядке, а то мог бы
ненароком пристрелить такого хорошего человека и не получил бы
мелочи!
Глава 42. Беда с антикварами
– Вот же змеи! Так и поотрывал бы им лишние конечности, чтобы удобней было пресмыкаться!
Огнеплюй захлопнул за собой дверь, и с чувством шваркнул о стол золотой наконечник, завернутый в обрывок ткани.
– Что случилось? – спросила Мегги, высовывая голову из ванной комнаты, которая ей почему-то особенно полюбилась.
– Ты кого ругаешь, Огонёк? – спросила Анджелика, оторвавшись от газеты с объявлениями о приглашении на работу.
– Да антикваров этих, кого же ещё! – лязгнул зубами бывший дракон и припечатал ни в чём неповинный стол пудовым кулаком. – Нет, я вполне понимаю желание людей купить дорогую вещь за бесценок, чтобы потом получить за неё порядочные денежки. Но они хотят забрать этот артефакт даром! Представляете? В двух лавках меня попытались убедить, что это латунь, а ведь любой дракон с младенчества умеет отличать золото от любого другого жёлтого металла. Ещё в одной сказали, что там внутри конечно свинец, а снаружи золотая амальгама и спросили – от какой ограды я оторвал этот шпиль? В четвёртой с чего-то предположили, что я эту вещь украл, а когда я честно сказал, что это мама подарила, то пообещали вызвать полицию. И только в пятой согласились дать неплохую сумму, но лишь после проведения экспертизы. А экспертиза, конечно же, не бесплатная. Но откуда же я спрашивается, возьму две тысячи долларов, чтобы оплатить экспертизу? Нам ведь ещё за этот номер платить надо и пожрать чего-нибудь не помешает. Мы ведь сейчас не драконы, и должны питаться каждый день…
– Так у нас совсем денег не осталось? – ужаснулась Анджелика.
– Есть немного! – буркнул Огнеплюй. – Дали добрые люди. На пару дней хватит.
– Просто так – взяли и дали? – удивилась Мегги.
– Нет, не просто так, а в виде милостыни, – ответил Огнеплюй смущённо.
– Ты просил милостыню?! – выкрикнули обе девушки хором.
– Да не просил я! Просто устал от всей этой беготни и вранья, присел отдохнуть возле какой-то церкви, а сам задремал. Так мне прихожане полную шляпу мелочи насыпали. Оказалось, что это Собор Святого Мика, а у адептов этой секты нищенство в почёте, хоть и входят в неё люди весьма состоятельные.
– Здорово! – воскликнула Мегги. – Можно ведь и так жить, а то Анджелика вон целый день сидит и ничего подобрать не может.
– Я бы подобрала, но даже чтобы устроиться посудомойкой требуются документы, – с досадой ответила Анджелика.
– Здесь, знаете ли, тоже не всё гладко! – проворчал Огнеплюй. – Во-первых, меня чуть было не побили другие нищие, а, во-вторых, две трети выручки пришлось отдать полицейскому, иначе загремел бы я в участок, а там лучше не появляться… без документов. Но нет худа без добра – тот же коп подсказал мне, куда обратиться с этой золотой болванкой. Нет, конечно, я ему ничего не рассказал, а наконечник сунул, пока разговаривали, под скамейку. Я поведал ему, что хочу сбыть с рук пару бабушкиных серёг, вот он и подсказал мне адресок в Чайна-тауне. Схожу туда завтра, посмотрю, что да как.
– Мы с тобой!
– Вот ещё! – фыркнул Огнеплюй. – Только мешаться под ногами будете. Мне понадобится держать ухо востро, чтобы не остаться с носом, а тут ещё придётся за вами смотреть.
– Ну, Огги! Ну, пожалуйста! – захныкала Мегги. – Здесь так скучно!
– Я сказал – нет! – отрезал Огнеплюй, потом сердито разделся и, не поужинав, завалился спать.
Мегги надулась было, но тут же увидела, что Анджелика посылает ей многозначительные взгляды. Это значило, что девушкам было, что обсудить без лишних ушей поблизости.
Глава 43. Стон в ночи -1. О пользе своевременных докладов
Самым скверным было то, что их разделили. Вместе можно было пережить многое, а вот врозь…
Вину за то, что они так бездарно попались, Драгис целиком брал на себя. Расслабился. Слишком много думал о собственных проблемах и забыл об осторожности. В город надо было приехать под видом каких-нибудь фермеров или коммивояжёров. Желательно было сделать это по-тихому, ночью или лучше ранним утром, когда люди не глядят друг на друга и даже копы вялые. А тут ещё автоматы… Что стоило припрятать их в лесу? Просто надоело ходить с пустыми руками, когда твои враги не стесняются ни в методах, ни в средствах.
О том, что следует говорить на допросах, они договорились ещё в обезьяннике того полицейского участка, куда их привели после ареста. Со стороны копов было глупо оставлять их вместе, хотя бы на несколько минут, но так уж повелось, что арестами занимаются, как правило, те копы, весь ум которых заключён в их кулачищах.
Впрочем, даже одинаковость их показаний не избавляла от перспективы быть запертыми и надолго. Да, они банда грабителей – глупо отпираться и сочинять, что автоматы они нашли на дороге. Да, это они ограбили китайский сухогруз с лапшой. Ошибочка вышла! Искали припрятанный в лапше опиум, но так и не нашли – осведомитель подвёл. Решили взять немного товара, чтобы продать фермерам, но и тут облом – грузовик сломался, а их тайное убежище на заброшенной лесопилке, пока они на дело ходили, сгорело. Просто цепь невезений! Пришлось всё бросить и податься в город.
После такого признания, подтверждённого показаниями китайских матросов и сотрудников морской полиции, их отвезли в какой-то особый изолятор, где сидело всего несколько десятков человек, хоть могли без проблем разместиться сотни. При этом им не давали общаться друг с другом и даже с другими заключёнными – камеры были одиночными.
И началось следствие.
Больше всего Драгис боялся за Быка. Дело было даже не в том, что Малютка Телёнок был существом бесхитростным, а что его огромную голову до сих пор украшали рога! Как он это объяснит? И что с ним сделают после такого открытия?
О паспортах они позаботились сразу после того, как поняли, что их пребывание в городе затянется. Фигольчик мог нарисовать всё что угодно, и теперь полицейским экспертам придётся попотеть, чтобы доказать, что это подделка. Конечно, они не брали документы, когда «шли на дело», но сейчас лучше было иметь поддельный паспорт, чем совсем не иметь паспорта, а потому они назвали копам то место, где документы хранились. На фотографии Бык был изображён без рогов. Эх, как они не продумали эту деталь раньше? Просто не собирались попадаться.
Допросы. Драгис не знал, как это происходит с его друзьями, но его допрашивали без насилия. Морально он был готов к побоям или к чему-то похуже, так-как был наслышан от бывших зэков о разных ужасах, происходивших за решётками и железобетонными стенами тюрем. Но, ничего такого не было. Его допрашивали два следователя, один из которых пробовал на него кричать, запугивал, хамил, блефовал и нёс порой такую околесину, что при других обстоятельствах Драгис хохотал бы до упаду. Другой всегда был подчеркнуто, вежлив и корректен, но почему-то складывалось впечатление, что он не уверен в себе. Боится? Но чего?
И с тем, и с другим следаком он держался одинаково. Был спокоен, мягко, но решительно стоял на своём, безропотно отвечал на одни и те же вопросы, которые ему зачем-то задавали от десяти до сотни раз подряд.
Конечно, он не собирался быть покорной овцой. Конечно, он размышлял о побеге, хоть это было, наверное, невозможно. (Для обычного человека точно невозможно.) Он, пожалуй, мог бы сломать наручники. Мог ударом кулака превратить голову любого из этих следаков в блин. Раскидать мясистых охранников тоже не представляло большого труда. Возможно, удастся сорвать пару решёток, возможно, получится выскочить во двор и даже пробиться к воротам. Хуже всего, когда начнут стрелять, но и от этой напасти у него был козырь в рукаве. То-есть, не в рукаве, конечно, а во рту – оставшееся при нём драконье свойство изрыгать огонь. Теперь он мог то, к чему драконы обычно не прибегают – выпускать различной мощности огненные шары, которые взрывались не хуже гранат. Можно было забросать такими шарами стрелков, что поближе, а от снайперов поставить завесу из дыма и пыли.
Останавливало то, что во время такого бегства могли погибнуть люди. Драгис никогда не щадил грязных и продажных агентов, работавших на Дульери, а также жирных мародёров в полицейской форме, грабивших людей под прикрытием полицейского значка. Но копов честно делавших свою работу он не трогал, даже когда они поливали его огнём из всех калибров. В самом худшем случае мог хорошенько пугнуть или обездвижить точным, но не смертельным ударом.
Вот и эти, может и не вызывали у него симпатии, но по сути не сделали ему ничего плохого. Он и его друзья – гангстеры. Они – копы. Они должны бороться с гангстерами, должны их арестовывать и передавать сюда. А здешние должны гангстеров стеречь. В этом смысл их существования и обижаться здесь не на что.
Другой причиной удерживающей Драгиса от побега были друзья. Он не хотел оставлять их здесь без помощи, хоть и не мог оказать им поддержку, будучи от них изолированным. Можно было попытаться сбежать, а потом на воле поискать способ, как их вызволить отсюда. Трудновыполнимый план. Это лучше приберечь напоследок, если выяснится, что другого пути нет. А пока он подождет, и будет присматриваться, прислушиваться и думать. Не вечно же следствию длиться!
– Мне вот что интересно! – сказал вдруг вежливый следак, после очередного десятка пустых вопросов, вроде – «Зачем вам понадобилась лапша?» – Даже невооружённым глазом видно, что ваша троица копирует знаменитую банду Фигольчика/Драговски. Причём, у вас это отлично получается, мистер Смит.
(Они не стали заморачиваться с фамилиями. Драгис стал мистером Смитом, Фигольчик – Джонсоном, а Бык пожелал фамилию – Стоун.)
– Что тут странного? – пожал Драгис плечами. – Они были знамениты, успешны, популярны. Мы им подражаем, потому что это прикольно…
– И очень хорошо подражаете! – воскликнул следователь. – Внешность, манера поведения, масса мелких деталей, почерк, всё на высшем уровне. Вы ошиблись профессией, мистер Смит. И вам, и вашим друзьям надо было сниматься в кино. Больше заработали бы!
– Я польщён! – усмехнулся Драгис. – Мы действительно хотели быть похожими на тех ребят, думали, что это принесёт удачу, но просчитались.
– Верно, верно. Покивал головой вежливый следак, – с удачей у вас туговато. Сначала неудача с кораблём, который вы впрочем, лихо захватили. Затем, беда с убежищем. Оно ведь не просто сгорело, его, словно напалмом выжгли. И кому такое понадобилось? И, в конце концов, вы попадаетесь, как мальчишки, не догадавшись избавиться от оружия. Далеко вам до ваших знаменитых предшественников. Но в остальном вы на них похожи, как отражение в хорошем зеркале. Кстати, то, что вы спасли ребят из морской полиции во время бури, очень даже в духе банды Фигольчика/Драговски! Этим вы заслужили уважение со стороны наших и особое к себе отношение. Но, конечно, это никак не оправдывает вашу преступную деятельность. Здесь снисхождения не ждите!
Он помолчал, глядя куда-то в сторону, потом посмотрел Драгису прямо в глаза и сказал:
– А теперь правду, мистер Смит! Можно поверить, что вы копируете поведение гангстеров прошлых лет. Можно поверить, что благодаря потрясающему совпадению и актёрскому таланту, вам удалось детально повторить их внешность. Но как, скажите, как вы смогли заполучить одинаковые с ними отпечатки пальцев?!
У Драгиса холодок пробежал по спине. Вот ещё деталь, которую он не учёл. Конечно же, ему доводилось «наследить» отпечатками во времена их лихих операций, но кто бы мог подумать, что нынешним копам придёт в голову сравнить отпечатки гангстера Драгиса Драговски и похожего на него мистера Смита?
– Как видите, я не поленился навестить архив, – продолжал следак. – Это выглядело безумием, но я это сделал. Представляете моё удивление, когда я обнаружил, что отпечатки пальцев совпадают… у всех трёх подозреваемых! Как это? Даже если бы такое совпадение случилось у кого-то одного, это уже было бы чудом, но когда я убедился, что это касается вас троих… В общем, вы мне стоили нескольких седых волос, мистер Смит. Или лучше называть вас – Драгис Драговски?
Драгис молчал. Он не представлял, чем им может грозить такое разоблачение. Что с ними тогда сделают? Скорее всего, запрут в какой-нибудь секретной лаборатории, откуда уже точно не выберешься, будь ты хоть трижды драконом.
– Если это так, – снова заговорил дотошный коп, – если я прав, а я знаю, что я прав, то вам сейчас должно быть за девяносто лет, мистер Каквастамнасамомделе? Так сколько вам действительно лет?
– Девятьсот девяносто семь, – сказал Драгис чистую правду.
– Вы что, бессмертны?
– Нет.
– Но… вы человек?
– Нет.
– Так кто же вы?!
Последнюю фразу следователь выкрикнул шёпотом.
– Вы не поверите, если я скажу правду, – усмехнулся Драгис.
– Сейчас я готов поверить чему угодно. Вот только как обо всём доложить начальству?
Ах, вот оно что, значит, начальству он ещё не докладывал! Это разрешает кое-какие сомнения. Впрочем, звук, который не слышал следователь, но уже уловило чуткое ухо дракона, эти сомнения в любом случае разрешил.
Драгис поманил своего собеседника пальцем, словно хотел что-то сказать ему на ухо, а когда тот наклонился, резко и коротко стукнул его сцепленными кулаками в основание черепа. Поймав обмякшее тело, он аккуратно положил его на пол, убедился, что следак жив, после чего упёр кулаки друг в друга и порвал наручники. Теперь надо было звать охрану. Его сопровождали здоровенные мужики, так что проблем с размерами их формы не будет.
Звук… Эх, господа копы, этот звук настолько много всего меняет! Лучше для вас, если он не является тем, что подозревает гангстер Драгис Драговски, внутри которого готов пробудиться дракон!
Глава 44. Быть взрослой дочери отцом – 4.
– Ужасное место! Там совсем нет книг…
– Совершенно с вами согласен, коллега! – прервал Библиотекаря профессор Прыск. – Это действительно ужасно. Но не могли бы вы сразу перейти к делу. Удалось достать то, что нам нужно?
– Вот!
Библиотекарь извлёк из старомодного саквояжа книгу и бережно положил её на стол. Рука Фоллианы метнулась к обложке, но он ловко перехватил её.
– Стой! Нет, дочка, у тебя от любви совсем ум за разум заехал, – сказал он в своей обычной грубоватой манере. – Книга ещё активна и втянет в себя любого, кто стоит к ней слишком близко или держит в руках. Даже у меня нет сил, чтобы справиться с такой тягой!
– Странно! – удивился профессор Прыск. – Но ведь когда падре Микаэль был, так сказать, втянут внутрь, книга лежала на столе в читальном зале, а сам он не стоял рядом, а находился в подземных катакомбах под зданием Архива.
– Скорее всего, у него перед глазами всё ещё был прочитанный текст, – предположил Библиотекарь. – В таком случае, неважно на каком расстоянии находится книга. Хоть на другом континенте!
– А капитан Барбарус? Он-то её не читал!
– Он бросился защищать меня, не воплотившись окончательно, – грустно сказала Фоллиана. – Он, как и я решил, что происходит нападение.
Розовый крыс промолчал, что-то прикидывая в уме. Библиотекарь, пребывающий теперь в человеческом облике, но и сейчас смахивающий на большого белого кота, делал какие-то расчёты, сверяя номер на обложке книги с заранее извлечённой из каталога карточкой.
– Интересно, – снова спросил профессор Прыск, – почему дон Дульери отдал книгу с такой лёгкостью?
– Не просто отдал, – ответил Библиотекарь, не отрываясь от карточки, – а долго извинялся за ошибку своего служащего, едва не кланялся мне в пояс и предлагал возместить ущерб с помощью пачки денежных купюр. Я ему конечно не поверил. Было видно, что в его хозяйстве случилось что-то такое, что его самого выбило из колеи. При этом ему, похоже, стало не до книги. Но меня это не касается. Денег я конечно не взял. Зачем они мне, когда в моём распоряжении такие сокровища?
– Да, тебе лишь бы книгу вернуть на место! – фыркнула Фоллиана. – А до живых людей тебе хоть сколько-нибудь дело есть?
– Фолли, доченька… – начал Библиотекарь и протянул руку, чтобы погладить её по голове, но девушка увернулась и зашипела, как рассерженная кошка!
– Давайте лучше подумаем, как нам извлечь падре Микаэля и капитана Барбаруса из этой книги в наш мир, – примирительно сказал учёный крыс.
– Проще всего – проникнуть туда кому-нибудь, найти наших потерявшихся и вернуться с ними к месту высадки. Тогда я просто всех вытащу…
– Так зачем ты меня сдерживал?! – крикнула Фоллиана и откинула обложку.
Миг, и на том месте, где она только что стояла, осталось лишь лёгкое марево, которое тут же исчезло.
– Дурёха! – взревел Библиотекарь, обрушивая оба кулака на ни в чём неповинную столешницу. – Куда попёрла без дорожной одежды, без денег, без оружия и припасов! Нет, профессор, может быть любовь и хорошая штука, но она скверно действует на разум.
Глава 45. Беда с антикварами – 2. «Давно не била хымов…»
У любого места, каким бы цивилизованным оно не было, есть задворки. Это справедливо, ведь куда-то должны выходить чёрные ходы, где-то должно стоять безнадёжно сломанное оборудование, ожидающее отправки в утиль, где-то должны располагаться мусорные контейнеры, площадки для погрузки-разгрузки крупногабаритных предметов и партий товаров, и где-то должны быть места для стоянки служебного транспорта.
(В конце концов, где-то ведь нужно жить бездомным кошкам, собакам, крысам и воробьям? Вот именно, что нужно, а тот, кто считает, что это не так – жлоб и сволочь!)
Огнеплюй пробирался плохо освещёнными задворками Чайна-тауна, чертыхаясь при этом, рыцарями всех времён и народов. Ясно, что сделка, которую он собирался провернуть, должна была состояться подальше от лишних глаз. Но зачем было забираться так глубоко в лабиринт складов, подсобок, трансформаторных будок, пирамид из каких-то ящиков и прочих строений подобного рода?
Но, китаец-антиквар, которому он днём показал золотой наконечник, настоял, чтобы сделка состоялась именно здесь. Он-де, не хочет рисковать, потому что ценность предмета очень высока, и если мистер желает получить приличную сумму, то лучше это сделать без свидетелей.
Конечно, это было подозрительно. Прямо-таки скажем – очень подозрительно! Огнеплюй вовсе не был наивен и понимал, что отчаянно рискует. Но, если бы он захотел продать наконечник в другом месте, то не выручил бы и десятой части суммы, которую предлагал китаец. Тот, в свою очередь, утверждал, что при официально оформленной сделке такого рода, требуется заплатить значительный налог, от чего прибыль и продавца, и покупателя ощутимо уменьшается.
Да эта сделка вообще невозможна, поскольку мистер не может предоставить необходимых документов на товар. Вообще никаких документов предоставить не может! Но он, китаец – честный антиквар, конечно, верит господину на слово, поскольку его прислал к нему очень хороший его знакомый, а потому проблем в их взаимоотношениях не будет.
В общем, всё это было подозрительно, но антиквар уверял, что бояться нечего. Он-де человек слова, и скорее согласится остаться в убытке, чем потерять доверие клиентов и репутацию честного торговца! К тому же он расположил к себе Огнеплюя тем, что, в отличие от остальных, прекрасно знал, что такое Лемурия и не ставил под сомнение качество материала из которого был сделан наконечник. Короче, Огнеплюй решил рискнуть.
Ага, кажись вот они – два одинаковых, толи барака, толи лабаза, с крупными иероглифами, нарисованными на торцах здания… Точь-в-точь, как рассказал ему китаец. Иероглифы тоже те самые, которые он нарисовал ему мелом на доске.
Вокруг ни души, до назначенной встречи осталось минут десять. Посмотрим, как этот скупщик держит слово!
Разочарование наступило сразу, не пришлось даже ждать десять минут. Люди выступили из теней, из-за мусорных контейнеров, сложенных ящиков и окружающих строений.
Человек двадцать. Все с бейсбольными битами, обрезками водопроводных труб, кусками арматуры и прочими долбилками. Рыцарь тебе в печень, лицемерная тварь! Завтра же откручу твою круглую голову в плоской шапочке и насажу вот на этот наконечник!
Утешало то, что ни у кого из бандитов не было огнестрельного оружия. Наверное, они просто хотели провернуть всё без шума. Скверно было то, что он сам не взял с собой хотя бы автомобильную монтировку!
Нет, погодите! У него же есть оружие – вот этот самый наконечник. Жаль антикварную вещицу, но жизнь дороже!
За спиной вдруг кто-то негромко вскрикнул женским голосом. Огнеплюй обернулся…
Только не это! Ну, конечно же, обе девчонки стояли сзади в десяти шагах! Так, к завтрашним делам прибавим ещё – выпороть две задницы.
Драться с двадцатью гопниками, уже дело скверное, хоть ты и дракон в человечьей шкуре, но драться, когда у тебя за спиной две глупые девки, совсем хреново!.. Однако может, удастся решить всё дело миром?
– Ребят! – обратился Огнеплюй к напиравшим китайцам, (впрочем, там были всякие рожи – белые, чёрные и даже красные, а не только китайские). – А может быть давайте так – я отдам вам эту вот штуку, а потом мы уйдём тихо и по-мирному?
Говоря это, он размотал ткань, и золотой наконечник засверкал в неярком свете редких электрических фонарей. Но гопники, толи не понимали его слов, толи были все, как один глухими. Они продолжали наступать, держа своё оружие наизготовку. Выражение затупленно-злобных лиц не изменилось.
Нда, договориться не выходит, значит, придётся поучить этот сброд уму разуму!
Сзади раздалось предупреждающее драконье шипение. Огнеплюй ещё раз оглянулся и увидел, что Мегги собирается драться! Но сестрёнка, видимо от волнения забыла, что она больше не дракон. Девушка отчаянно рыла ногами землю, откинув назад руки и заведя их за спину, как если бы это были крылья, занесённые для удара. При этом она опустила голову ниже плеч, вытянула шею и шипела, скаля зубы и грозно вращая глазами.
Так она много не навоюет! Правда, четверо гопников, направившихся в её сторону, остановились в нерешительности, но врядли их надолго задержит необычное зрелище.
Анджелика вела себя не менее странно – вместо того, чтобы попытаться удрать или поискать себе какую-нибудь палку, она засунула в рот большой и указательный палец правой руки, словно собиралась свистнуть, но вместо этого отчаянно тянула что-то изо рта. Зуб, что ли выдирала?
Удивляться всему этому было некогда, потому что в это время первые нападавшие налетели на него со своими дубинками. Огнеплюй словно профессиональный боец, увернулся от удара, нацеленного в голову, и полоснул наконечником, длинным, как меч, первого противника по животу…
Раздался хлопок, на миг всё осветилось как от магниевой вспышки, и ретивый китаец, подступивший к нему первым, отлетел шагов на пять, сбив с ног двоих идущих следом.
На миг все замерли. По асфальту с деревянным стуком покатилась бейсбольная бита, оброненная поверженным бандитом. Ах, вот оно как! Золотая игрушка, оказывается с секретом. Тот лемуриец, который когда-то ударил копьём молодую драконессу, рассчитывал вовсе не на остроту своего оружия, а на его особое свойство, заключающееся, по-видимому, в электрическом разряде. Но ему не повезло – толи устройство не сработало, толи у мамы уже тогда была такая прочная шкура, которая не боялась разряда, способного зажарить человека до полуготовности.
Нападавшие удивлялись лишь секунду, а потом набросились всем скопом. Они тут все явно не принадлежали к умникам, потому что судьба павшего товарища их почему-то ничему не научила.
Оружие в руках Огнеплюя оказалось многозарядным. Каждым ударом он сбивал по одному-два человека, и через полминуты боя численность его врагов уменьшилась на две трети.
Мысленно он благословил приобретённую некогда способность, поедая врага, поглощать его знания, умения и навыки. Так, съеденный в детстве попугай, «научил» его своим особым повадкам и обращению с оперёнными крыльями. Благодаря тому же свойству он смог встать на ноги и управлять человеческим телом сразу после трансформации, а теперь его выручали боевые навыки воинов самых разных эпох, которых ему удалось победить когда-то.
(Это было его тайной, но он мог передать часть всего этого богатства тем, кто проходил трансформацию под его контролем. Мегги и Анджелика ещё не всё знали о том, что они умеют много такого, чему никогда не обучались в жизни.)
Уцелевшие гопники остановились в нерешительности. Это дало Огнеплюю возможность перевести дух и проверить как там дела у девчонок. Вот тут-то он раскрыл рот от удивления!
Оказывается, не вся слава от победы принадлежала ему одному. Мегги гордо восседала на неподвижном теле врага, а у её ног корчились ещё двое.
Анджелика прилагала отчаянные усилия, чтобы вытащить из трупа, лежавшего навзничь бандита, невесть откуда взявшееся копьё, сверкавшее в её руках серебром и благородной бронзой.
Когда Огнеплюй снова повернулся к нападавшим, то выяснилось, что они куда-то исчезли. Поле битвы было покрыто телами убитых и раненых, а также брошенным во время ретирады оружием. Победа была за ним и его девушками, но надо было убираться отсюда.
– Вы как? – спросил он у Мегги и Анджелики, решив пока отложить вопрос о порке.
– Неплохо! – ответила ему сестра. – Давненько так не разминалась, даже ещё хочется!
– Неважно, – сказала Анджелика глухим голосом, – меня, кажется, сейчас вырвет…
Её действительно вырвало, и Мегги с Огнеплюем бросились ей на помощь.
– Отвыкла, – удручённо призналась девушка. – Давно не била хымов, вот и отвыкла.
– Откуда это у тебя? – спросил Огнеплюй, рассматривая копьё, недружелюбно вибрировавшее от его прикосновений.
– Дома расскажу! – буркнула принцесса, после чего достала откуда-то пачку влажных салфеток и принялась тщательно чистить оружие.
– Я так поняла, что с продажей артефакта опять ничего не вышло? – спросила Мегги.
– Ты правильно поняла, – ответил Огнеплюй. – А ещё, мне что-то расхотелось продавать эту игрушку. По-моему, ей просто нет цены!
