Иван Галаев
Мышиная возня. Книга конторских чиновников
Тот же мост. Реконструкция
По спецзаданию руководства готовил статью про дороги для местного издания Царьград.
Обычно газета лениво задаёт перечень ориентирующих вопросов, которые, по их мнению, наиболее желательно осветить при подготовке материала.
Вообще, газетчики задают такие вопросы, что мама не горюй. Редкий журналист или корреспондент хотя бы элементарно осведомится тем, над чем ему предстоит работать. Всё делается небрежно и пóходя; их даже не очень-то волнует результат: статья нужна для плана. Большинство из них находятся в той же матрице, что и госслужащие – они не любят своё ремесло и не трудятся на результат. На дело и суть – плевать.
Освещается только то, что разрешено, соблюдаются те же заповеди, что и у нас. Вопросы несут доброжелательный характер, а сенсации строятся только на пустом месте. СМИ уже давно являются подведомственным государству; мы даже систему электронного документооборота с многими из изданий имеем единую, как и начальство в общем-то. Четвёртая власть (журналистика) давно уже в составе вертикали. Какими бы независимыми они себя не мнили, свободой там и не пахло. Да и, впрочем, чего интересного и актуального можно выведать у заблокированного внутренней цензурой клерка? Даже если редкий журналист в силу своей свежести и выведает что-то, благодаря смекалки или прыти, то материал не уйдёт дальше его стола. Обломают, приструнят, вразумят.
Чтобы не будить лихо, многие из них адаптируются к условиям и обрастают мхом. А зачем горячиться? К чему открывать банки с тараканами, ломать голову и лезть в дебри, если всё равно итог будет один? Здесь не Бóстон глоб, не Таймс и не Миррор, а Царьград с Губернаторскими новостями (не путать с Губернскими). Деньги платит не читатель, а государство… Работаю, получаю оклад – я штатный коммунист журналист!
СМИ дилетантски перестают разбираться в материале, они задают нам (властям) бестолковые вопросы: главное написать хоть что-нибудь «для плана». Профессиональное безразличие к происходящему распространилось и на них – мы в одной обойме.
Скучно и однообразно с ними стало. Пропала… Нет уже того порыва, сюжета, пропала загадка. Мне, как ответчику от лица власти, велено каждый раз начинать статью с разъяснений, что вопрос задан не корректно и поэтому информация по этой теме будет по другой логике, без учёта их пожеланий… Ребятам плевать на то, что Я даю, мне плевать на то, что они спрашивают. Полученный от чиновника сухой никчёмный материал переводится на более простой язык с вставкой деревенских словечек и запускается в эфир или сеть. Быстрей, быстрей, быстрей – отмахнуться, закрыть и забыть… Информация будет играть пару недель, пока не поступит повторный запрос от другого издания и снова по кругу. Дела идут, контора пишет.
В этот раз вопрос звучал так:
– В какой период планируется разобрать старый Паршинский мост через Великую реку и построить новый? (Горожане очень опасаются возможно новых пробок из-за очередного строительного бума).
Надо же. Хоть что-то новенькое. Даже сам заинтересовался. Хоть и живу на том берегу, а впервые слышу.
История берёт своё начало от масштабной борьбы с пробками, когда к имеющемуся на тот момент крупному мосту был пристроен его двойник. Магистраль уширили, а движение запустили таким образом, что каждый мост обслуживал свой транспортный поток, являясь односторонним и самостоятельным сооружением по сути. В заречные микрорайоны из центра двигаемся по старому направлению, обратно – по новому. Красота.
Видимо где-то когда-то в ходе реализации этой блестящей инженерной мысли при непонятных обстоятельствах взболтнули, что в проекте есть раздел демонтажа существующего (старого) моста. Может это было сказано как между прочим, или по недопониманию сути дела, но в последствии фраза передавалась из уст в уста и породила ажиотаж.
Как положено, Я запросил у коллег все необходимые данные и погрузился в раскопки.
Открываю проектную документацию и вижу отдельный раздел по старому (существующему) мосту, который выделен в отдельный этап мероприятий. При этом почему-то работы по объекту у нас в административных кругах считаются выполненными и дальнейшие расходы совсем не планируются. Закружилась голова, включил настольную лампу.
От пояснений и комментариев подведомственного нам Заказчика становилось только ещё хуже. На мои вопросы они там чмокали, кашляли, тяжело вздыхали в трубку и приводили примеры из жизни. Один «ответственный специалист» убежал в архив за документарными доказательствами (как он это назвал), там он в спешке поскользнулся на мокром полу, и скрылся на больничном.
Другие «осведомлённые лица» городили тезисы про какую-то этапность работ, сверхнадёжность железобетона и экспертизу. Какие только доводы не приводили, но каждую мысль заканчивали одним и тем же утверждением: «Разбирать старые пролёты не надо и не будем – это знают все».
Фрагменты речи не желали складываться в единую картинку. Я понимал, что всё больше не понимаю. Почему-то ВСЕ всё знают и для этих всех всё очевидно, но тема уже стала хайповой и на неё нет разумного комментария в СМИ. Заподозрил даже на какое-то время, что совсем не разбираюсь в строительной деятельности и пора уходить с должности. Если демонтаж есть в проекте, но его не нужно производить, тогда зачем его предусматривали в проекте? Если запроектировали переделать мост, но не собираются эту задумку воплощать в жизнь, как они будут вводить объект в эксплуатацию и уходить от страшного слова «незавершёнка»? Чтобы это всё увязать в голове, пришлось вникать в суть (самое трудное в нашем деле).
Изначально планировалось тупо построить рядом новый мост и объединить его с существующими подъездными насыпями. Проектирование моста было проторговано в 2007 году под названием РЕКОНСТРУКЦИЯ. Так было указано в техзадании и в официальной аукционной документации. Дальше по окончании проектирования выяснилось, что столичная Главгосэкспертиза, которая всегда права, решительно против такого наименования объекта. Был задан логичный вопрос: «Если вы реконструируете существующий мост, почему он остается не тронутым? Либо меняйте название объекта (проекта), либо делайте как положено». Задний ход к тому моменту был запрещён: нельзя начать объект с одним названием, а закончить уже с другим – такой манёвр трактуется мошенничеством, нецелёвкой и незавершёнкой. Чтобы сменить титул, надо заново переторговывать проектировку по всем пунктам процедуры, а это очень сложно. И к тому же не факт, что исполнители работ по результатам торгов останется прежним.
В этом месте началась хитрая режиссёрская работа.
Чтобы выдержать заданный курс под названием РЕКОНСТРУКЦИЯ, и угодить требовательной экспертизе ловкие молодцы предусмотрели в проекте дополнительные работы ещё и по существующему (старому) мосту. Это были заведомо фиктивные мероприятия, которые никто осуществлять не собирался.
Запроектировать и не построить – проверенный рабочий способ.
Объект разбили на 2 этапа: старый мост + новый мост. Один том – фиктивный, для отвода глаз, второй – для работы.
Раздел проекта на старый мост (со стоимостью проектирования 1,5 млн. в долларовом эквиваленте) сразу же сдали в архив и забыли, а по новому всё сделали как положено и получили ордена. Если бы в самом начале назвали объект как положено – СТРОИТЕЛЬСТВОМ, такого манёвра и гигантских затрат на дополнительный проект можно было избежать.
В голове всё сложилось, но как это написать газетчикам?
Сообщить, что демонтаж старого моста был умышленно заложен в проект и умышленно забыт только для того, чтобы обойти формальность с заголовком?
Обычно в таких случаях мы пишем просто: «Работы по объекту не планируются», но это раздутое дело требовало более развёрнутых объяснений. Коротенькая и однозначная формулировка о намеренном бездействии может сильно заинтересовать надзорные органы. Посыпятся вопросы:
– Если есть проект, то почему не планируете реализовывать? На каком основании бестолково тратятся народные деньги на разработку документации и т.д.?
Надо было ответить так, чтобы отмахнуться раз и навсегда.
После протяжки моего текста через фильеру51, на выходе получилось следующее:
– Проектная документация на реконструкцию существующего моста разрабатывается. Работы могут быть предусмотрены в перспективный период исходя из готовности документации и приоритетности объектов транспортной инфраструктуры.
Аккуратненько так, не броско спёрли на медлительность и неопытность проектировщиков. Нет у нас хороших инженеров… Да и времена не те сейчас – денег совсем мало, не до строительства в общем…
Спокойно. Спокойно, друзья.
КАРЬЕРА, МИФЫ
Кто у нас работает и за что
– Что вас тут держит?
– Ничего, мы сами тут держимся
/диалог завхоза и уборщицы/
Мифология о чиновном благополучии делают свою работу – от желающих «командовать, брать взятки и махать коркой» здесь нет отбоя. Некоторые тянутся за социальной защищенностью, кому-то хочется лёгкого карьерного роста. Черпая информацию из СМИ, человек может себе много чего вообразить. Многие, пойдя на поводу у слухов и мифов, серьёзно разочаровываются.
Первое, что следует знать о госслужбе – она не для людей с улицы, не для гениальных головастиков и не для всяких там Егоров Летовых. Устроиться сюда не так сложно, а вот комфортно существовать – вряд ли. Работа в органах власти специфическая и она требует особого типа мышления. На службе здравствуют два основных вида человека: «свои» и подлецы-негодяи, – остальным тут не место. Само устройство системы благоприятствует успеху именно таких ребят. Госслужба не коммерческое предприятие, где все в одной лодке и за плохую работу команды наступает неизбежная расплата потерей самого бизнеса, здесь всё по-другому. У нас нет реальных показателей, по которым можно судить об эффективности труда и правильности принятых решений, отсутствуют критерии результата: оценка «хорошо» или «плохо» всегда субъективна и на глазок. Кумовщина с бездарностью в принципе не опасны для прогосударственного работодателя: бюджет любые промахи с просчётами затягивает, а закрыть госучреждение – тот ещё оксюморон. Поэтому одно из самых жизнеутверждающих навыков здесь увёртливость.
В каждом ведомстве тем или иным способом работает механизм фильтрации непригодного человеческого материала. Отбор по формату осуществляется постоянно, но всё же, общество клерков не является однородным и одинаковым. Как и в любой сфере деятельности здесь есть бездельники и работяги, недоумки и хитрецы, свои и залётные – не приживаются только люди с твёрдыми убеждениями и благородными намерениями.
Нужными свойствами являются адаптивность и исполнительность. Угадать и услужить. Очень часто приходится делать с огоньком противоестественные вещи, не поддающиеся здравому объяснению, а мерзкие по своей сути поступки совершать со всей вдумчивостью, – ибо иначе ничего не выйдет. Для безопасности здоровья, если человек ещё не эволюционировал в законченного урода, ему необходимо иметь тумблер выключения совести: без регулировки режимов восприятия есть риск серьёзно повредить душу.
Психологически в Администрации легче работается бывшим школьным отличникам. Им здесь проще, и не потому, что они знают на пятёрку родной язык с арифметикой, а потому что привыкли следить за указкой учительницы и слушать родителей. Отличники с пелёнок приучены послушанию, им нравится слепо делать то, чего от них требуют, а не то что сами считают верным. Без чьей-либо поддержки и протекции (что редко случается), отличники в тоталитарной системе приживаются легче, – это факт. Но карьерный путь таких людей всё же не сулит больших вершин, потому что социальные лифты не для них. Лучшее, на что они могут рассчитывать – признательность руководства и уход на пенсию в ранге начальника отдела.
Госструктура также хороша для родительских деток, которые живут не от собственного дохода и не своим умом. «Ты, доча, работай там, набирайся опыта и о дéньгах не думай, они для нас не главное, ты же знаешь…» – говорят мамы и папы. Влиятельным и заботливым людям удобен плавный ввод своего чада во власть: всё под контролем, если что не так, поддержим, договоримся, отведём от места, предназначенного к обстрелу, да и бюджет всё-таки – он надёжнее… Пока родитель зарабатывает и сопровождает подопечного, тот спокойно дослуживается до более-менее нормального поста, и попутно приживается. Как медведи в цирке научаются езде на велосипеде, ребятки приобщаются к госслужбе. Здесь таких много.
Протеже редко тянут лямку всем корпусом. «Своих» стараются не назначать ответственными по приказу за какую-либо деятельность и всячески с ними сюсюкаются. Трёпка возможна только в случае исчезновения прикрытия покровителя или с обновлением команды, но благо, что перемены здесь случаются крайне редко, поэтому опасность минимальная.
Когда Я пришел трудоустраиваться на службу, первым делом, что бросилось в глаза – парковка: автомобили на ней были элитными и самыми современными на тот момент.
«Странное дело, – думал Я, – золотых гор не обещают, а сами все в шоколаде. Не за сверхурочный же такой шик… Вот точно говорят, что они все тут взяточники».
Ответ был ясен спустя несколько месяцев работы: почти у каждого/каждой имелся состоятельный отец или муж. Они здесь не для заработка, а для статуса и перспектив.
Уровень дохода госслужащего среднего звена обычно равен среднему по стране: здесь всё среднее. Казна с голоду не уморит, но и досыта не накормит. Зарплата главного специалиста составляет около 7,5 – 8 тыс. $ в год; каждое повышение в карьере – это увеличение дохода в 1,3 раза. Если есть, пить и одеваться в течение года не за свой счёт, то денег скопится на покупку дешёвого отечественного автомобиля.
Особенностью жалованья чиновника является её редкая индексация. Фонды оплаты труда на местах утверждаются с оглядкой на принятые «Верховным Пленумом» расценки. Если уж курс задан, то ближайшие 6-7 лет точно ничего не изменится, – будь покоен. Даже инфляция с показателем 200% не заставит ничего пересмотреть и предпринять. Бюджет будут зеркалить, пока из Центра не поступят новые указания.
Последнее изменение, на моей памяти коснулось областных органов власти 6 лет назад – в 2010 году. А перед этим индексация была предпринята аж в 2003 году. Причем не факт, что уровень дохода пересмотрят в сторону повышения. Так в 2003 году его для многих убавили в разы. (Да-да, по собственному желанию, кстати)
Система премирования, она тоже заслуживает внимания т.к. именно из неё складывается основной доход.
Выделяется два основных вида надбавок:
– Ежемесячные;
– Разовые (квартальные, годовые и иногда праздничные)
С «ежемесячными» дело обстоит просто: размер52 их устанавливается почти одинаковым на долгий период для всех сотрудников, вне зависимости от персональных заслуг, а изменения предусмотрены только в качестве наказаний за официальные нарушения.
«Разовые» же премии являются гораздо интереснее в плане материального довольствия, и, наверное, именно поэтому с ними всё обстоит гораздо сложнее. Такие «поощрения» делятся на ВНУТРЕННИЕ (из сметы Департамента) и ВНЕШНИЕ (т.е. правительственные).
Внутренние. Необходимо понимать, что средства выделяются органу власти из бюджета на целый год, и дальше утекают не только на оплату труда служащих, но и на всякие «Прочие нужды» в зависимости от [сами-знаете-чего]. Закупили оргтехнику или зачастило руководство с расточительными командировками на какие-нибудь принудительные семинары, поиздержались, – и премии не будет. Посему внутренние доплаты – явление сомнительное и ненадёжное. Даже экономия Департамента на собственных нуждах не гарантирует премирование. Несколько раз случалось так, что из-за проволочек по приобретению офисного оборудования в конце года на балансе оставались средства. Они будто назло изымалась обратно в бюджет, а на будущий отчётный год финансирование Департамента соразмерно урезалось.
Внешняя (правительственная) система премирования имеет два главных и, по сути, невыполнимых условия: она предполагает отличную работу всего ведомства + обязательный поход руководителя госучреждения на самые верха. Ему нужно в ручном режиме доказать и отстоять, – а с этим у нас всегда проблемы. Тем более, что сам начальник органа власти не получает зарплату из тех денег, которые просит для своей вотчины и, следовательно, в таких рискованных походах крайне не заинтересован.
Схема управления деньгами выглядит примерно так:
Для премии специалисту недостаточно хорошо и без нарушений отработать, важно ещё чтобы сложилась эта большая комбинация. Здесь как в пасьянсе, должно совпасть многое.
Госслужба у многих ассоциируется со стабильностью и постоянством. На самом деле стабильность здесь такая же сомнительная, как и правительственная премия. Она подразумевает косность во всём и отсутствие разумного индивидуального подхода. Работодатель не является таковым в общепринятом понимании, он часть некой матрицы по исполнению директив. Руководству крайне сложно выделять успехи кого-то из сотрудников из основной массы лодырей. Любое индивидуальное поощрение работника расценивается как сговор или коррупция. Лишение премии одного работника в пользу другого – невозможно. Допустимо только наказание через официальное дисциплинарное взыскание со всеми приказами, объяснительными и служебными расследованиями, и делается это в пользу всего «заведения». Удержанные у проштрафившегося работника деньги уходят в общий фонд оплаты труда. Работодатель (орган власти) старается не ввязываться в опасные схемы персональных регулирований и платит всем одинаково, по тарифу. Вариация уровня дохода осуществляется только путём комбинации ставок и должностей, но такой подход долгосрочный и мучительный, он требует извращённости. Для поощрения за ночёвки на работе или проявленный героизм такое не годится и не применяется.
Подход «всем платить по утвержденным государственным расценкам» делает главной задачей служащего уклонение от работы: меньше сделал → меньше и ошибся, следовательно, больше получил. Кто не работает – тот ест53.
Важно учитывать тот факт, что сторонний заработок на службе практически запрещен. Государство платит сколько считает нужным и всячески препятствует дополнительному трудоустройству на стороне. Юридически, есть такая возможность, но те условия, на которых государственному гражданскому служащему могут согласовать приработок, являются настолько невыполнимыми, что втиснуться в них по-честному мало кому удаётся. Любая вторая работа может рассматриваться как конфликт интересов или завуалированная взятка. Во избежание недоразумений, каждое из намерений подработать внимательно рассматривается на комиссии, где заслушиваются докладчики и тщательнейшим образом ищутся придирки. Если организация, в которую решил устроиться госслужащий ведёт свою деятельность в той же сфере, что курирует его ведомство, то отказ будет однозначным. Специалисту из Департамента строительства не стоит и думать подзаработать на строительном предприятии даже ночным сторожем. Ни при каких обстоятельствах! Нельзя.
Одна наша сотрудница, находясь в декретном отпуске пыталась устроиться уборщицей в своём же подъезде, но наткнулась на целую череду препятствий. Оказалось, что Управляющая компания является частью одного крупного строительного холдинга, который в свою очередь обращался когда-то за господдержкой в наш Департамент. Комиссия заключила, что в данном случае возможен коррупционный риск в виде поддержки застройщика его же «непростой» уборщицей.
Запретили!
Некоторые из знакомых сотрудников когда-то занимались преподавательской деятельностью. (Да-да, здесь встречаются толковые люди с неподдельными учёными степенями.) Заниматься преподаванием в качестве дополнительного места работы для госслужащих, как оказалось, тоже есть дело не простое. Работа в ВУЗе требует соблюдения строгого графика, но сорваться со службы, не раздражая въедливых начальников, не всегда возможно. То губернатор куда-то собрался, то именитая политическая персона с визитом нагрянет… Стоит только на пару часов выпасть из процесса, как оборвут телефон и случится что-то непоправимое. Даже в субботу, в законный выходной день, может нарисоваться какое-то важное мероприятие и лекции придётся откладывать. Все, кто пробовал, в итоге вымотались и бросили.
Не малым открытием для меня стало отсутствие привилегий, которые принято относить к нашему «необоснованно раздутому» соцпакету. Удивительно, но на деле сказ о привилегиях – это ложь. Причём ложь так удачно сложена из кусочков правды, что самому хочется продолжать верить. Клюква, о которой обычно идёт речь: ранний уход на пенсию, садик без очереди, бесплатное жильё, здравоохранение и пользование общественным пассажирским транспортном – есть, но распространяется она только на силовиков54 и судей, которые в своей сумме лишь часть нашей братии. Приписывание их льгот на всех служащих является либо осознанной приманкой, либо элементарным недопониманием сути вещей. Государственный гражданский или муниципальный служащий к этим привилегиям не имеет ни малейшего отношения. Классический чиновник, вопреки распространенному мнению, находится даже в более кабальных условиях в сравнении с «вольнонаёмным». Пенсионный возраст, например, у служащего на 5 лет выше, чем общепринятый по стране, а выезд за границу, как правило, требует персонального согласования с «Управлением имперской безопасности» (назову их так). Даже такая пустяковая мелочь как детский подарок «от работы» к новому году перешла в разряд пресечённых традиций. Не каждый желающий трудоустройства в органы власти осознаёт всё это. Многие продолжают верить в лучшее, даже подписывая контракт. Понимание приходит позже. Отрезвление! так сказать.
Кроме самой работы, большýю роль ещё играет естественный внутривидовой отбор. Было б чересчур благополучно и легко работать, если б этот ансамбль функционировал без конкуренции. Пятёрочники-заучки не испытывая ломки и угрызений совести выполняли бы любые указания, а кумы свесив ножки ждали бы очередного повышения, заняв очередь по талону… Но человеческое общество так не может: всегда найдутся те, кто хочет скорее и больше. Весь смак приносят амбициозные представители, которые не могут не раскачивать благостную лодку. Такие доставляют много хлопот, наподобие обезьян в теплице. Не надо путать их с благодетелями (людей, которые реально пришли во власть сделать жизнь лучше, Я в своей жизни не встречал, – они отсеиваются ещё на подступах). Речь идёт исключительно о карьеристах, рвачах и бестолковых активистах. Они пытаются всюду выкрутить, обмануть и обскакать на чужом горбу. Одеяло непременно должно быть натянуто на себя во вред всем, а Мироустройство поменяно как можно быстрее. Войнушки ведутся всеми доступными способами, без брезгливости, морали и чести: этого требует их эгоистическая натура. Не важно, что предприятие обернётся безрезультативными хлопотами в ущерб остальным и на обратную балансировку системы уйдёт уйма времени + сил. Плевать! Только я, и трава не расти… Рядом с выслужниками опаснее и труднее даже чем с пристроенными кем-то лентяями. Именно благодаря «активному веществу» приходится быть начеку, даже когда для беспокойств нет особой причины.
Соперничество существует как среди протеже, так и между людьми «с улицы». Невидимое разделение на свой-чужой здесь работает сильнее, чем где-либо. Госслужащие не нацелены на общий успех мероприятия. Кулуарные игры стоят на первом месте. Границы между «хорошо» и «плохо» сильно размыты и это играет на руку хитрецам и прохвостам. При удачной трактовке, или вплетении чьего-то интереса, любая благодетель может стать могилой, а подлость – лучшим поступком века. Мышиная возня – баталии. Воевать и защищаться приходится вне зависимости от того хочется или нет заветной карьеры – спокойствия здесь не бывает.
Это как на дороге: всё продумано, есть единые правила, но всегда найдётся шустрец, наглец или просто дебил из-за которого придётся напрячься всем участникам движения. Даже если никому не мешаешь, негодяйство обязательно найдёт и испортит бытность. Именно от таких мы обвешиваемся видеорегистраторами, страхуем автомобили, ставим сигнализации, паркуемся «в безопасном месте» за тридевятьземель и т.д. Так вот, в госорганах всё ещё хуже, чем на дороге.
Вообще, чем выше концентрация активных участников, тем меньше реальной работы от коллектива и больше возни: если на кухне встретятся 2 хорошие хозяйки, это не значит, что будет двойной порядок и больше вкусной еды.
Вопреки популярному мнению о стабильности, холе и неге, госслужба – крайне агрессивная среда, в которой не каждый способен прижиться и уж тем более комфортно себя чувствовать. Текучка кадров здесь чудовищная: люди приходят и уходят (иногда уйти сложнее, кстати). Последствия такого «контакта» – разные.
Тем, кто реально успел приработаться, здесь очень трудно находить себя на другой «нормальной» работе и в жизни. Особенно хорошо машина проходит по тем, у кого это первое трудоустройство. Т.к. любое государственное предприятие построено не на результативности, а на отчётности, человек отучивается думать о Деле (с большой буквы), даже если и умел когда-то. Служба портит, мышление становится заточенным под паразитизм, а психика трансформируется.
Моя племянница, пойдя в первый класс, методично разучилась читать, хотя до этого у неё очень даже бегло получалось складывать буквы в слова и предложения. От преподавательской строгости она начала мыкаться по слогам «как положено для первоклашки». Многие из нас точно также разучиваются работать и вообще мыслить.
Если б Я был работодателем, то чурался б бывших служащих как чёрт ладана.
