Иван Галаев
Мышиная возня. Книга конторских чиновников
Подчиненный всегда неправ
В тех местах, где работает принцип «я начальник – ты дурак», сигнал проходит только сверху вниз, без обратной связи. Вразумить командóра – себе дороже, и вообще не принято. На каждую задачу нужно отвечать «есть, буетсделано» и бежать стучаться лбом в стену переливая из пустого в порожнее. Подчиненный дрессируется непрерывно до тех пор, пока у него не останутся одни рефлексы как у насекомых. Не важно, подходит ли набор заученных приёмов под конкретную ситуацию, – хватай-неси… Возражать самодуру всё равно что рушить устои Мироздания. Проще начать демонстрировать «выполнение» абсурдного поручение и даже всё испортить своими действиями, чем объяснить некорректность поставленной задачи. В армии есть правило: если не согласен с приказом, то сначала выполни его, а потом оспаривай. У нас, гражданских служащих, приказы не обсуждаются даже после их исполнения. Более-менее обтёсанные исполнители работ относятся к бестолковым требованиям начальства, как к капризам маленького ребёнка, – «на не ной».
Что-то подобное частенько не обходит стороной и меня.
На сей раз в нашей губернии намечались значительные спортивные мероприятия по велопробегу. Предполагалось участие представителей из других регионов. Маршрут, по задумке, составлял более 400 км и проходил через 30 населенных пунктов от центра города, через пригород и дальше в глубинку.
По закону, чтобы обеспечить безопасность дорожного движения на период заезда, организатору этого мероприятия нужно провести цепочку тягостных согласований со всеми балансодержателями дорог, входящих в маршрут и госавтоинспекцией. Некоторые отрезки путей могут потребовать полного закрытия для движения автотранспорта с устройством объездов; вероятно, возникнет необходимость в ограничениях скорости. Все регулировочные действия подразумевают установку множества знаков и настороженное дежурство нарядов ДПС.
Любая организационная работа является делом не простым, а когда она требует слаженных действий множество независимых друг от друга государственных структур – его можно считать вообще неосуществимым. В нашем случае маршрут включал как минимум шесть собственников дорог, для которых велопробег был интересен как коню свадьба.
Во всей этой описанной бюрократической мрачности была одна мелкая радость – организатором мероприятий являлось некое казённое учреждение с обобщённым названием «Центр спорта». Вся организационная деятельность по закону ложилась на их плечи, и в том было наше сомнительное убежище. Главное, не оказаться на их месте!
Не надо иметь большого опыта пребывания на службе, чтобы понять, что стоит только начать помогать, и на активиста свешают все проблемы, а если случится провал, то ещё и строго накажут. Это как в детской сказке про петушка и бобовое зёрнышко: будешь бегать как его курочка от ведомства к ведомству, просить помощи, а они будут футболить, пока «петушок не скончается от удушья».
Да и чем мы можем помочь этим ребятам? Наш строительный департамент всего-навсего один из фрагментов большого пазла. Полномочий и возможностей у нас не больше, чем у этого Центра спорта. Их работники такие же деятели, как и мы, только в своей, спортивной, сфере. Они даже психологией располагают точно такой же – как бы перепоручить волокиту ближнему своему.
Организаторы даже не стали опираться на опыт прежних лет и изучать вопрос, они опрометчиво прикинули, что двух недель для всех этих проволочек достаточно и перекинули вопрос первому ведомству, попавшемуся на пути. На карте области без особой аккуратности был прорисован фломастером зигзаг, и указаны предполагаемые пикеты с датами. Мы придумали, а вы сделайте. Вот…
Моя позиция была простая: каждый должен заниматься своим делом. Организационная работа закреплена за координатором мероприятия – вот пусть он сам и придумывает, как ему удобнее, лучше и приятней. К чему лезть?
По накатанной схеме, разъяснил в письме, что мы тут ни при чем, и рекомендовал делать всё в установленном порядке. Готовые формулировки заготовлены ещё от далёких предков «по бизнесу», отвечали так уже много раз. Письмо получилось вполне обычным и даже прошло пару ступенек согласований.
Внезапно, как молния из навозной кучи, прибежала истеричная начальница и принялась объяснять, что так делать нельзя, надо помогать. Сопутственно было сказано много нотаций в адрес всего отдела: о том, следует почаще быть человеками, а не чиновниками-формалистами:
– Отошли задачу в Управление дорог, пусть всё организуют сами. Дорожники умеют, поэтому пусть сделают и согласуют с Полицией.
Меня сразу смутил такой поворот. Если есть специальное указание, предусматривающее особый подход к делу, почему оно не отражено в резолюции? Что за негласные задачи? Чей интерес? К тому же, поручить работу непричастному подведомственному учреждению на основании того, что оно умеет этим заниматься? Такими темпами можно было позвонить моей учительнице начальных классов: она тоже очень ответственный человек и, если понадобится, в доску расшибётся за доброе дело.
Перечить было бесполезно. Каждое моё возражение только ещё сильнее раздражало женщину. Здесь можно сколько угодно сопротивляться, давать отпор морально, интеллектуально и как угодно, но сделать всё равно придётся по-начальниковски… Поступил, как было велено, но для собственной безопасности сходил «к ней» и завизировал это сомнительное начинание на бумаге. Невзрачной подписи на полях письма достаточно, чтобы потом хотя бы небезосновательно защититься от обвинений в свой адрес. В таких делах нужна хоть какая-то страховка. Не хитро жить издеваючи, хитро жить измогаючи.
Спустя неделю, от Управления дорог пришел предсказуемый ответ: «…тема не наша, денег на мероприятия в программе не предусмотрено, и всё такое. Максимум чего можем предложить, – пишут, – это согласовать схему ТОЛЬКО ПО СВОИМ ДОРОГАМ». То, что хотел ответить в Центр спорта Я, ответили мне.
Оказался Я между молотом и наковальней! А соревнования уже завтра.
Спешно поднимаю вопрос повторно. Иду обратно к ней, чтобы сообщить пренеприятное известие: оказались де мы в нулевой точке, как быть? Резюмирую результат. Это очень мерзкое действие. В такие минуты, обычно, у ответчика начинается изворотливость и жала. Надо быть очень собранным, чтобы допущенный по вине начальника ляп в одночасье не стал твоим персональным проступком. Наша изощренная Бастинда Геннадьевна вывернет так, что за её же совет, можно перед нею же и понести ответ.
Главное в подобных ситуациях от начала до конца действовать по инструкции того человека, который решительно взял на себя командование. Если влез, пусть отвечает до конца, и решает, как быть дальше. Только начни самостоятельно исправлять ситуацию, обвинят в срыве многоходовочки именно тебя и скажут, что всё из-за элементарного непослушания.
Не успел доложиться, как меня подстрелили вопросом:
– А ты спрашивал у Центра спорта, за чей счёт будут эти мероприятия?
Вот так и знал, что сейчас будет на меня стрелки переводить. Ушлое у нас начальство, что сказать. Такая сквозь дождь пройдёт, и не промочится.
– Конечно спрашивал. И знал! Это первое, что нужно было знать. Вопрос стоял не только в суете между ведомствами, а ещё и в больших деньгах. Раз уж Вы, Бастинда Геннадьевна, с такой уверенностью требовали переадресовать задачу на дорожников, значит всё было понятно и порешано.
Ну не вслепую же мы действовали?
Словом «мы» разделяю по-джентельменски часть вины с ней.
Похоже, что этого ей мало. Завязывается неприятный диалог с язвами. Приплетаются упрёки в мой адрес за какие-то былые проколы. Главное здесь не повестись на уловки. Это умышленные манёвры. Скрытый мотив – приживить подчиненному чувство вины хоть за что-то. Я долго здесь работаю и начал чуть-чуть разбираться в психологии мерзавцев. Переключаюсь на наиболее безопасный режим поведения:
– Это всё понятно: затянули, усложнили, не сработали слаженно… Что делать-то будем?
Очевидно, что теперь мы (ведомство) становимся крайними в срыве мероприятия из-за упущенного времени, и это сильный тактический просчёт.
В момент беседы, когда пространство уже совсем наэлектризовалось, зашел самый большой начальник в нашей пищевой цепочке. Разозлённая женщина внезапно натягивает маску милейшего существа и переадресовывает вопрос уже ему:
– Так и так, мол… Заминочка вышла (сама собою, разумеется). Что делать? Подскажите… хи-хи.
Глаза её как у собачки, которая вчера со стола масло воровала, а сегодня хочет помириться с хозяином. Всегда поражало её актёрское мастерство. Игра достойна школы Станиславского.
– Надо было сразу отказывать в помощи, – говорит он в ответ, – а не играть в заботливых нянек.
– СРОЧНО пиши отворот-поворот! Срочно!
Дополнительных вопросов не задаю. Дело хозяйское, – хоть бобы пареные сейте. Если хотите знать, Я давно потерял веру в то, что мы делаем. Главное успеть с ответом до начала соревнования.
Вот теперь по-нашему. А то не работа, а одно баловство.
ПРЕССИНГ
Случай с Полицией
Две недели назад к нам обратился отдел Полиции с грозным названием «Грозный». Обращение заключалось в настоятельной просьбе предоставить копии государственных контрактов и приёмочных актов по одному незаконченному дорожному объекту. Правоохранителей интересовала стройка столетней давности с тёмной историей.
Задача была отписана по структуре всем, кому только можно. Подготовка информационного ответа с нашей стороны предполагала осмысленных действий, направленных на сохранения лица Администрации. Сработать предстояло с подрядчиком, госзаказчиком и юридическим управлением, и сделать это нужно было слажено, чтоб не возникло сомнительных разночтений. Втянутый в дело госзаказчик, как главное действующее лицо тех времен, не стал дожидаться от меня ценных указаний, а спешно мобилизовался и принёс для нас прошитый и пронумерованный талмуд из 200 листов. Означало: вот вам всё что есть – выбирайте сами и заплетайте их в любые формы, только отстаньте.
Такое часто бывает: пока начальник думает, в каком ключе будем писать, подчиненные нарабатываются как можно шире.
Я аккуратно всё изучил, разложил запрашиваемый материал по логичным пакетам, составил сопроводительное письмо (ответ в Полицию) и запустил его по маршруту согласования. Я придерживался той же логики, что и госзаказчик. Пусть почтенные следователи выберут сами то, что считают нужным, «только отстаньте». Юристы внезапно всё перечеркнули и выдали ссылку на закон «О полиции». Дескать, не указан номер уголовного дела и поэтому ничего де предоставлять не надо! «Отказываем Полиции в документах, встаём в позу», – было написано высоким наклонным почерком первоклашки.
Меня смутила такая резкость. Обычно мы дружим с силовиками и всё им предоставляем по первому намёку. Посылать кого-то восвояси – это не наш метод. Задал вопрос ещё, помню: почему это с Полицией мы стали крайне необходительны, а прокуратуру по сей день чтим? Все начальники были в куче и восприняли мой вопрос как неуместную издёвку – целую лекцию в честь своей несдержанности выслушал. Согласился… Принял не от покорности, а от лени. Переделать свою работу много раз от чьей-то тупости иногда проще, чем отстоять свою позицию. Ушёл, чтоб не возбуждать ярость.
Прошло немного времени и вот (немного предсказуемо) приходит повторный запрос того самого отдела Полиции, только за подписью начальника повыше. Ничего нового там не написано, кроме приписки рукой полковника «С уважением». Резолюция директора на нём стоит уже принципиально другого образца: «Предоставить запрашиваемые документы». Stop maсhine, самый полный назад!
Как же так? Что мы не хозяева своему слову? С чем связана смена позиции?
Ситуация настораживала. Чтобы не оказаться дураком дважды, иду выяснять обстоятельства наверх. Осторожно интересуюсь, расспрашиваю. На удивление, меня заверили: делаем, как и раньше. Предположили, что якобы резолюцию помощник расписал не осмысленно… бла-бла, молодец, что не проглядел – иди не мешай.
Делаю ответ в прежнем ключе, отправляю на согласование и…
Сегодня прибежала наша Трансильванская тётушка и закатила тут Т А К О Е.
«7 баллов по шкале Рихтера» – как прокоментировал это один застенчивый посетитель, оказавшийся с нами случайно в кабинете.
Моё письмо она восприняла как упрямство и непрофессионализм. Оказывается, не секретарь проглядел суть вопроса, а юристы сменили своё мнение. Начальница не посмела возразить резкому развороту и такого ж ожидала от меня. Её очень злило, что Я не успеваю адаптироваться к меняющейся ситуации и тем самым напрягаю напряжение.
Чтоб напустить ужасу, начала зачитывать ссылки на законы и обвинять меня в некомпетентности… Сейчас Я тебя, сволочь, жрать буду!.. Выворачивала всё, что могла, а когда не получалось подыскать хоть малого довода, компенсировала пробел своей напористостью.
Казалось бы, провали атаку, как делают в боксе, уклонись, и был таков, так нет же, сыграла амбиция.
Nb^ Посмотрите на негодяев: совершенно уличены, а ещё других выставляет виновными. Оба раза запускал версию письма и от себя ничего не придумывал, но каждый раз должен получить по рукам за чьи-то деструктивные команды. Хватает же поскудства подводить меня под виноватого в этом самодурстве. Как же хотелось не ввязываться в очередной скандал, а оказаться где-то в безопасном месте. Эта борьба с ветряными мельницами и так уже вымотала неимоверно. Размышляю и грызу себя за мягкость. Пора уже ткнуть носом ублюдкам. Сколько можно им фривольно безобразничать? Тем более, что все ходы записаны24.
Как же Я не люблю говорить подлецам то, что они и так знают. Защищаться же будут ещё… С увёрточками своими…
– Полегче сударыня! – пришло в голову и сорвалось с языка… Вы прекрасно знаете, что кто-то из «согласующих» оказался не прав либо в самом начале, либо сейчас и решил переиграть. Если руководство меняет мнение по какой-то причине, то специалистов третировать в этом не справедливо и аморально.
– Причём тут? – воскликнула совершенно искренне она.
– Да о том, что нелогичность и непостоянство настроений Я заметил ещё когда мне первую версию черкали без ума. Не хотел тогда противопоставляться по мелочам, но всё же обивал пороги и вежливо уточнялся, если помните, переспрашивал, а вместо существенных ответов на конкретные вопросы слушал отповеди о том, что дую из мухи слона, как я надоел со своей осторожностью и как надо «запросто» работать.
Переделали тогда письмо 100 раз, из-за чьего-то упрямства, – а вот теперь принимать ответственность за недотепство должен специалист?
– О чём ты? Ссылка на закон была неверная. Неверная, слышишь? Нельзя было отказывать Полиции!!! – раздавалось злобным фальцетом.
Этот противный голос будет звучать у меня в ушах ещё долгие годы. Он высокий и острый как бритва, какой-то жестяной и до предела агрессивный.
Всё идёт по второму кругу, начинается упор на трактовку закона. Это уже ловушка, – осторожнее, мой друг, не ведись на это. Не отклоняйся от маршрута.
– Не предъявляйте мне эту ссылку на закон, – наклонившись над её столом и вылупив глаза басил Я. – Ссылка не моя, а юридической службы. У нас разделение труда и ответственности, между прочим. Закон и все согласующие остались прежними, а мнение в одном и том же вопросе внезапно сменилось на диаметрально-противоположное. Проблема здесь не в ссылке, а в непостоянстве.
За последние годы Я привык переносить несправедливую критику, но по-прежнему чувство обиды нет-нет да просачивается.
Женщина не ожидала такой настойчивости и смелости. В растерянности она повела дискуссию очень своеобразно: постоянно виляла, пыталась обвинить в каких-то попутных суждениях и ужалить с другой стороны. Пыталась перевести суть разговора на личности, прибегала к стандартным приёмчикам: «Ты будешь нас учить законам? Больше нас понимаешь в письмах, да? – Ха-ха – Ты что самый умный?», – повизгивала она тонко и ненавистно.
Я упрямо продолжал стоять на своём:
– Причём тут законы, причём тут способность к написанию текстов? Речь идёт о последовательности действий, управлении подчинёнными и перекладывании ответственности… Мне до сих пор не понятно, где Я допустил ошибку и как её избежать в следующий раз. Либо надо указать конкретно на МОЮ ошибку, либо винить не меня.
А вот и знакомая дрожь в голосе… Похоже ты, уважаемая, не в силах справиться со своим кипучим темпераментом. Раунд за мной, можно подышать в углу.
Эта была одна из мелких побед на фоне общего моего же краха. Такие фортели не проходят здесь.
За борт
Правда ведь, – был дождь туман,
по небу плыли тучи…
По уставу – правильно стрелял!
/В.Высоцкий. Рядовой Борисов/
Госорган – это злачное место для женских карьер. Офисные условия труда, гуманитарщина и возможность шантажа – райские кущи для представительниц хитрого пола. Здесь можно ходить бесконечно в декрет и на больничные, пудрить мозги окружающим и «выдавать камень за хлеб». Можно бесконечно перекладывать свою ответственность и работу на всех вокруг и за это успешно продвигаться по карьерной лестнице. Госструктура в большинстве своем состоит из женщин. Мужчины слабы против дрязг, а для женщин – оно самое то. Это их естественная среда обитания. Для женского пола плести интриги и грызть мозги не работа нервной системы, а ее разгрузка.
Если среди «низшего сословия» на госслужбе ещё есть мужчины, то средний уровень руководства – женский. Именно они делают селекцию и задают тон.
Здравомыслящему, справедливому и добродушному представителю мужского пола здесь не прижиться. Он будет работать за всех и отвечать за всё. Обычно рано или поздно его всё равно обложат дисциплинарками и подведут под увольнение. Не спасёт даже послушность и дружелюбность. В услужении не протянуть года, а в услужении женщине и месяца – гласит индийская поговорка. Чтобы эффективно работать под чьим-то началом, нужно это «начало» безошибочно понимать и угадывать, в нём должна быть некая твёрдость. Именно с этим в администрации проблема. Лидер здесь всегда хитёр, проворен и подл. Он (она) сменит позиции и откажется от своих слов при первой же опасности. В любой беде такое командование уйдёт по воде.
Большинство начальников отделов – дамы средних лет с ярко выраженным остервенением. Чаще всего такие дамы, вследствие домашних или личностных проблем, становятся источниками склок и различных подлостей на службе. У них психика заточена на то, чтобы с удовольствием вредить и расставлять ловушки. Строительством карьеры они занимаются не для заработка и не потому что личностно выросли, а потому что этого требует сущность; это способ самовыражения.
Если особа ДОБИЛАСЬ кресла в наших местах – а это уже говорит о многом – дальше дела пойдут следующим образом: коллектив будет обязательно разделен на любимчиков и не очень, а настроения и желания будут меняться без всякой объяснимой на то закономерности. Для начальника и «своих» она будет пушистой и замечательной, а для отдельных подчиненных просто ведьмой. Упаси небо оказаться изгоем у такой персоны. Раз уж госорган этакое место, где можно всегда легко выдавать плюсы за минусы, а неудачу игрой слов и смыслов трактовать успехом, устроить подчиненному на службе преисподнюю не составит ей большого труда. Женские штучки, они такие, а госслужба самое подходящее для них место.
По каким критериям проходит оценка «свой-чужой» индивидуальна для каждой особи. Что она воспримет угрозой, а что пользой, что ей доставляет удовольствие, а какие ассоциации не приятны с детства – тот ещё интеграл. Какие мысли роятся в этой голове под кудрями не первый десяток лет и какой стереотип движет, ты скорее всего узнаешь, милый друг, но это произойдёт, когда ты будешь уже в категории постылых. Если ты не угодник и не собираешься плясать под её изменчивое настроение, приготовься к заплывам против течения и различным перегибам. Для тебя она будет «дама с претензией», а рабочий процесс превратится в нуар. Дальше начнется самое интересное: придётся быть виноватым во всем, даже в первородном грехе; решать задачи повышенной сложности и терпеть истерики за любое их исполнение. Уловки с провокациями будут всюду. Даже если ты коммуникабельный и резвый, превратишься в жалкую невротичную и подозрительную личность. Не спасёт даже дружба с коллективом, если таковой имеется.
На госслужбе нет возможности сразу и без последствий взять и уволить подчиненного, поэтому действовать «женский коллектив» будет опосредованно, скрыто и применяя манипуляции. Пока работник выполняет работу, женское начальство будет чинить заговоры (игра «в игрока»). Вредительство превратится в хобби с пристрастием. Травля, жалобы наверх, подставки и умышленно-ложные маршруты задач. Эти неожиданные вопросы… – брррр (при написании абзаца ком подступил к горлу).
В моём случае это случилось из-за проявленной самостоятельности вместо ожидаемой лояльности. Милая ещё на тот момент Начальство, как-то принудила меня поступить заведомо неправильно, а потом, когда дело дошло до «разбора полётов» спряталась в кусты. Дело тогда было по одному надзорному мероприятию, как помнится. На стадии подготовки ответственного документа с меня, как с проверяющего, было выпито 3 литра крови, пока Я не сдался и не оформил материал так, как того хотелось «авторитету».
Пойти на уступку пришлось ещё по той причине, что в госорганах очень многое выполняется не официально, а по каким-то негласным правилам. Так заведено. Например: документ, за который предполагается персональная административная (а иногда и уголовная!) ответственность, должен быть в обязательном порядке одобрен руководством. Объяснительные, служебные записки, которые пишутся на имя директора, требуют обязательного одобрения промежуточными начальниками и юристами до официального приобщения их к делу. Можно конечно игнорировать, но тогда придётся познать всю подковёрную мощь этого содружества. Смалодушничав вначале, Я запустил неприятную цепочку событий и всё равно очутился перед выбором. За тот самый навязанный мне «проступок» пришлось отвечать перед Прокуратурой и в своей беде Я тут же остался один. Совершенно искренне все закатывали глаза и ничего не помнили.
Чтобы пояснить свою непричастность в грязном деле, с меня требовалась объяснительная, которую все жаждали увидеть и «исправить» на свой лад. Все эти подпольные маршруты насаждаются нам, чтобы ничего лишнего не вышло за двери департамента. Закон позаботился об открытости и прозрачности, а негласные правила отвадили всякий интерес пользоваться своими правами. Главное защитить от плохих последствий не сотрудника, а орган власти; служащие в таких жерновках являются расходным сырьём. Виновными практически во всех нарушениях, назначаются самые младшие из исполнителей, чтобы отвести опасность от руководителя и всей структуры. В реальном секторе экономики, в бизнесе или на производстве, отвечает за всё директор, а в органах власти такое правило не работает. Помните дело по министру обороны, когда высоконачальник якобы просто не досмотрел за действиями своих треклятых подчиненных и поэтому оказался вообще ни при чем? Вся структура работает именно так!
Тогда-то и отступил Я от негласных правил. Выбор был не сильно велик: пришлось пойти на риск – начать конфронтацию. Если б смиренно принял судьбу, была высока вероятность, что меня плавно подведут под статью и уволят с волчьим билетом25. Это дисквалификация (!), и game over. Даже если всё сложится не совсем плохо, согласие на облегчённое «по дружбе» взыскание лишает премии на год вперёд (основной части дохода), и сильно сокращает шансы на дальнейшее выживание. Для меня вопрос отстранения всё равно б не снялся, а только отсрочился. С «неполным должностным соответствием» работник крайне уязвим. Запачканное личное дело это не Последнее китайское, это Дамоклов меч.
К тому же не хотелось, чтоб мерзавцам всё очередной раз сошло с рук. Не дав отпор, ситуация бы обязательно повторилась, и вернулась бы она в ещё более худшем, запущенном виде.
Помню, написал всё, что знал и в чём был уверен, приложил всю переписку и почеркушки руководства, которые свидетельствовали о давлении на подчиненного и некомпетентности. Ясное дело, своё объяснение согласовывать ни с кем не стал. В результате, в ходе расследования, возникла угроза не только демонтажа начальницы, но и раздувания серьезного дела. Пришлось напрячься всему органу власти. Сор пошёл из избы, а Я по понятию служебной этики зашел за край.
Отработанная схема с назначением виновных хоть и дала сбой, меня всё равно наказали. Отделался Я предупреждением за небрежное заполнение документов.
Начальcтво, говорят соратники по кабинету, прибегала вся в ярости, ругалась на меня очень грязными словами, возмущалась, что Я стал самостоятельным и упрямым как баран – пора от меня избавляться.
А чего мне стоило ещё ожидать? Не предложит же она «жить дружно» с доброжелательной улыбкой кота Леопольда. В этом месте возможен только язык войны! Язык готовых к залпу орудий, сверкающих сабель и ятаганов. Гнев был настолько велик, что «лирика» не сдерживалась даже наличием в кабинетах посторонних лиц. Видимо здорово Я ей наступил на хвост… Хотя, чихвостить подчиненных прилюдно, – это ее конек, чего тут скажешь. Знает, что не возразят, вот и рисуется. Политинформация!
Представляю, как ребята для соблюдения нейтралитета молча отводили глаза в сторону, чтобы не привлечь к себе лихо и в то же время не подсобить похоронам карьеры своего коллеги. На проклятом месте может очутиться любой из них, и каждый из присутствующих это понимает. Сколько же раз приходилось наблюдать подобную неприятную картину. Вряд ли она чем-то отличалась на сей раз.
Теперь, наверное, коллектив будет на всякий случай меня сторониться. Дружба с врагом начальника – игра с огнём.
С тех пор действительно жить стало труднее. Взъелись, комиссары!
Мне не орут в лицо, не предъявляют открыто всякую ересь, но работой обложили так, что хоть волком вой.
Рабочий стол завалили «неудобными» письмами, отвлекающими ложными указаниями и всякой лебедой.
Одна только надзорная функция чего стоит. Раньше отдел, состоящий из 7 человек, осуществлял выездной контроль тремя сотрудниками и один ещё страховал нас по юриспруденции, теперь же вся надзорная деятельность замкнулась только на мне одном. Что характерно: и начальнику приятно и коллегам удобно. Уработайся хоть до самозабвения – а жаловаться некому. Кружат надо мной как коршуны и ждут спотычки. От морального напряжения на работе, спать стал с зажатыми кулаками.
Должен заметить, что надзорные функции – это самое грязное дело и самое простое, за что можно вылететь по статье. Служащего лучше и легче всего убирать не непосредственно (самостоятельно), а чужими руками – по претензии какого-нибудь контрольного органа. Хочешь уволить сотрудника – назначь его официально ответственным за что-нибудь нехорошее и дождись часа. Представление прокурора, например, (а они бывают часто) – самый безопасный и удобный для всех способ. Не пикнешь!
Пчела легко свалит бычка, когда волк подсобит.
Нужно понимать, что подобный способ устранения очень даже рабочий в силу наличия огромного количества внешних проверок самих проверяющих. Нас шерстят непрерывно бесцеремонно, очень придирчиво. Я, служащий, проверяю юридические лица, а ФСБ, Прокуратура, Счётная палата, ОБЭП (Полиция) и полпредство президента проверяют меня. Сам проверяющий всегда в опасности. Под проверки, как правило, в каждом органе власти выделен отдельный кабинет, который вообще не пустует. Угроза всегда под боком. Вопрос только в том, когда настанет именно твой черед и возьмутся именно за «вот эту папку с вязочками». Каждая проверка чиновника, превратившегося в проверяемого, – это колоноскопия и испытание нервной системы одновременно. Иногда мне кажется, что такие мероприятия задуманы специально, чтобы прощупать человека на стрессоустойчивость или живучесть.
Здесь и речи быть не может о принципе рука-руку моет, – у всех план! На службе мы все друг другу враги. Работает даже презумпция виновности госслужащего (такое понятие есть!), которая подразумевает не только соблюдение законности, а ещё отстаивание по первому же «пустому» подозрению. Объяснительные, разъяснительные, переписки и доказательства. О, боже-боже… Был случай, что Я прикладывал объяснительную годовой давности о том, что моя ещё более давняя служебная записка осталась без внимания у руководства. А точно ли ты ее отправлял по правильному маршруту с соблюдением всех инструкций? А чем докажешь? А где оригинал? А не нарушен ли был срок?
Чтобы на каждое нападение иметь ответ, любое свое действие и распоряжение начальства приходится фиксировать. У меня все ходы записаны! – говорил шахматист-любитель в х/ф «12 стульев». Здесь не место, где можно доверять, а в моей ситуации – тем более. Даже написав свою мысль-поручение на бумаге, эти звероящеры в случае чего выворачиваются я и доказывают, что имели в виду совсем другое. Бди!
Когда задача нарезается устно, это первый признак опасности. Если успел сориентироваться, – запиши на диктофон, если не успел, обязательно визируй каждый свой документ у человека, отдающего указания. Он должен быть замаран вместе с тобой. Если документ почеркали, надо снять с него копию, т.к. принеся исправленную версию любого текста, его предыдущую (почёрканную) уничтожат, подчистив следы, и останешься ты по умолчанию инициатором фуфла, за которым нечаянно недоглядел начальник, «будучи не осведомленным в вопросе». Только так можно обезопасить себя, трудясь в таком коварном месте.
У нас, в отделе, есть негласный ответственный за организацию надзорных функций. Сотрудник за такую дополнительную нагрузку получает соответствующую надбавку, – так заведено. По счастливому стечению обстоятельств этот самый работник оказался «нештатным» и поэтому ему стало запрещено расписывается в документах проверки и указывать свою фамилию. Официально подписываться под его работой торжественно поручили мне. Один работает и получает надбавку, а второй расписывается за него и страдает. Такое совсем неабсурдное для здешних мест обстоятельство сложилось по нескольким причинам:
–
Девушка (нештатный сотрудник) является бывшей одноклассницей нашей Маргарет Тэтчер и по совместительству чуть-чуть подругой;
–
Она не согласна работать за «такую» зарплату специалиста;
–
Есть более неприятные работники, которых должны ответить за свое существование на белом свете.
Тем, кто «не свой» здесь очень тяжко. Хочет он того или нет, от всей этой безблагодатности ему нет другого выхода, как быть подлецом, хитрюгой и циником. Стоит только начать быть честным или просто приблизиться к букве закона, как блокировки с подножками не заставят себя ждать. Даже на ровном месте сложностей создаётся столько, что уже не до работы. Именно поэтому, трезвомыслящий гражданин с улицы, который обращается с простейшим делом за помощью к «нашим», попадает с наибольшей вероятностью в заколдованный круг. Для него все тут будто специально сговорились.
