Иван Галаев
Мышиная возня. Книга конторских чиновников
ПРЕДИСЛОВИЕ
Место работы обеспечило меня благодатными условиями для размышления. Когда-то давно Я был принят на госслужбу, взамен одного уволившегося, который прослыл никаким работником да к тому же своенравным человеком. Этот предшественник настолько стал ненавистен руководству, что говорить о нём в коллективе считалось дурным тоном. Пресекалась любая попытка вспоминать его; как нежелательную страницу истории, специалист был не желателен даже в прошедшем времени.
Коллега покинул свой компьютер и стол, не позаботившись о порядке. Спешил ли он, был рассеян, или умышленно не хотел облегчать участь последователей – кто его знает? Придя на его место, кое сохранило дух прежнего быта, Я затратил годы, чтобы разобрать переписку как на бумаге, так и в цифре. В ходе раскопок наткнулся на своего рода заметки про жизнь в заведении. Приняв их за очередную деловую корреспонденцию, для пользы дела, безо всякого зазрения совести, принялся знакомиться с ними. Посты оказались некоторым откровением предыдущих обитателей. Поначалу было даже неловко, но потом втянулся и проникся.
Автор словно видел отдушину в своём дневнике и доверял ему мысли. В годы II мировой войны некто Джером1 штурмовал Нормандию с шестью главами своей будущей книги в сумке. Переключение на писательство помогало ему выжить и не расклеиться. Кто знает, может быть на что-то подобное рассчитывал и мой бывший коллега…
Благодаря его записям, многое, на что ранее Я не обращал внимания, становилось отчётливым, и даже закономерным. Приходило осознание, что общий принцип не меняется на протяжении многих лет и при любых курсах власти, а Я повторяю судьбу того парня.
Позже, когда у меня начал появляться свой опыт «пребывания», захотелось немного систематизировать материалы, доставшиеся в наследство, и пополнить своими наблюдениям. Перенимая эстафету, посетила мысль, что подобным образом мог поступать и он – предшественник. Не исключено, что писанина такого рода является уже некой традицией за нашим столиком. Кто знает сколько было авторов этого дневника до меня? К тому же повествование то и дело захватывало дремучие времена, а стиль повествования был далеко неоднородным.
Точные даты событий, фамилии действующих лиц и прочие ориентиры, по которым можно установить кого-либо, – почти отсутствуют. Учитывая, что данные найдены мною на служебном оборудовании и без указания их происхождения, призываю считать их достоянием родного департамента.
Ставлю на всякий случай прежнего пользователя компьютером своим соавтором, и хватит мне уже об этом.
***
Наша профессия уникальна: она не отличается престижем, геройством или романтикой, но она вездесуща и многогранна. Где только о «чиновнике» не упоминают, и чего о нем не сказывают. Мы официально признаны виновниками всего происходящего, и не происходящего тоже. О нас сказано предостаточно гадкого, а само слово имеет нарицательное значение. Отрасль, в которой довелось трудиться, не менее постылая для любого соотечественника – дороги и транспорт. Когда-то Я был рядовым дорожником в оранжевой спецодежде, а услышав насмешливую поговорку о дураках и дорогах, всегда переводил стрелки на власть, и считал это неоспоримым. Со временем, по иронии судьбы, Я перепрофилировался в служащего, и разгадка стала не такой однозначной.
Предлагаю и читателю окунуться в эту среду обитания, примéриться, так сказать. Ведь только сбоку кажется, что всё на поверхности и реальность легко охватывается двумя ёмкими словами «тупоумие» и «взятки», на самом деле здесь всё сложнее и не так, как видится снаружи; тут, как нигде, играет роль человеческое естество со всеми своими проявлениями.
Любой орган власти – институция с подковёрной вознёй, интригами и заговорами. Хлопоты, связанные с ними, требуют гигантских трудов и посему занимают основную часть времени. Иногда хитросплетения забирают все силы, не оставляя энергии на реальные, пусть даже никому не нужные, «дела». Часто «корпоративный уклад» проникает в личную жизнь, трансформирует душу и вообще подавляет всё «живое». Каждый день нужно не слабо постараться, чтобы понять контекст текущих событий, не нарушить кулуарную «технику безопасности» и не пропасть. Госслужащий в своей работе учитывает очень многое. Действия подразумевает не только заботу о миссии, но и правильный учёт попутных обстоятельств и мнений.
Система в целом крайне лицемерна и наполняют её не самые надёжные люди, поэтому необходимо знать, в каком месте поддакивать, что утверждать и от чего отрекаться. А ещё желательно уметь делать так, чтобы любое «да» можно было легко перекрасить в «нет», если на то случится оказия.
Занятия, ненавистные простому обывателю – бумажная рутина, согласования согласований, хождение по кабинетам, выяснение причинно-следственных связей и доказательство очевидностей – складывают мою повседневность.
Объединяя небольшие истории в книгу, умышленно избегаю художественности, чтобы сохранить достоверность былого. Между тем постараюсь максимально доступно и точно отобразить мотивацию поступков, которые складываются в механизм, поясню что движет людьми на службе, и какие они по себе, эти «люди». Сфокусируюсь на внутренних конфликтах главных героев, наглядно приведу парадоксы профессионализма и непрофессионализма бюрократов; затрону избитые стереотипы и мифы о нас.
В действительности, насыщенность событиями не плохо избавляла авторов от трудов над сюжетом: даже самые простейшие ситуации, при прохождении через «них», принимали такие причудливые формы, что и впрямь порой диву даёшься.
Ну да ладно.
Администрация! – о тебе это всё.
Здесь собраны подлинные истории.
А если что было не так, всё равно правда
ТРУСОСТЬ И ПОДЧИНЕНИЕ
Много начальников
Ни в одном месте, как здесь, нет столько начальников. Даже младший специалист у нас является «командиром» т.к. действует под флагом своего ведомства. А иерархия здесь не только между должностными, но и между структурами. Подчинение, благодаря хитросплетениям и кумовству выстаиваются в прямую (формальную), косвенную и ещё бог весть какую. Можно быть целым директором муниципального учреждения, но при этом беспрекословно слушаться секретаря из Административного Департамента. Причем статус, чаще всего, закрепляется не строго юридически, а закулисно. Здесь целый водоворот руководства со своими официальными и неофициальными полномочиями. Нарисовать блок-схему в виде отчётливой пирамидки не получится, и отобразить все связи – тоже.
Например, в Полиции равное звание могут иметь инспектор дорожно-патрульной службы, участковый, сотрудник отдела безопасности и пресс-секретарь. Расставить их по старшинству без привязки к конкретному делу и без особой «чуйки» не выйдет. А если дело дополнительно затронет смежные ведомства, знакомства, то погоны вообще перестанут иметь значение.
Кто-нибудь задумывался, какая из структур выше рангом: КГБ или МВД? Служба безопасности СД или Гестапо?
Здесь у каждого начальника есть ещё несколько шефов сверху, сбоку и снизу. Бывают даже случаи, что в зависимости от ситуации или особенности «индивидуальных поручений», мы меняемся местами по своему рангу. Сегодня Я «отжимаю» тебя по одной задаче, спущенной мне сверху, а завтра ты «отожмёшь» меня, если будет на то указание или сменится политическая формация. Оперативные полномочия перекрывают должности, звания и чины. К субординации здесь отношение щепетильное, но при этом она не такая уж чёткая, понятная и однозначная. Кто где и в чём главнее, и от кого он зависит больше, – пойди разбери.
Наиважнейшее значение при таком бурлении чинов играет деловая корреспонденция. Бумага! Каждое решение и каждый жест закрепляются печатным словом. На совесть и устные речи здесь не полагаются – это правило номер ноль. Нет запечатлённого слова – ничего нет: все сразу будут непричастными, а крайних не найти.
Каждый документ, прежде чем покинет «своё» заведение, проходит цепочку согласующих лиц и в процессе этого исправляется. При этом важно понимать, что переделками занимается не тот, кто «не доволен», а первоначальный автор. Учёт мнений придирчивых особ есть большая тематика, достойная отдельного изучения. Очень часто замечания и пожелания взаимоисключают друг друга, а корректоры противоречат даже сами себе. От силы сопротивления создаётся впечатление, что преодолеть «недовольство» невозможно в принципе. Говорят, что у двух юристов три точки зрения, но по моим наблюдениям, один хрестоматийный чиновник, когда начинает елозить, он с лихвой превосходит ватагу правоведов.
Вот, например, приходит из какого-либо министерства пустяковый запрос о количестве телеграфных столбов. Неизвестно зачем, непонятно как – предоставьте, и всё тут. Срочно!
Казалось бы, какой вопрос, такой и ответ. Первое, что приходит на ум нормальному человеку – столбов много и состояние у них разное. Нетттт! Так будет не корректно и не исчерпывающе. А вдруг огорчатся, нажалуются куда не следует? Зачем злить? Самый первый согласующий на всякий случай потребует указать количество этих самых столбов с разделением на металлические, железобетонные и деревянные. В штуках, с примечанием…
Следующий заподозрит, что вопрос совершенно не об этом и мы занимаемся ерундой: надо написать о том, что это не наша епархия и указать всех балансодержателей, к которым следует обращаться уважаемому министерству.
Третий заинтересуется балансодержателями и скажет, что надо бы провести внутреннюю инвентаризацию и предоставить полные данные о собственниках с раскладкой их хозяйств. Укажите сколько столбов-опор у каждого владельца, в каком они состоянии и какого назначения. Запроситесь у всех официальным письмом, это ж федерация, вы что!!!
По ходу подготовки информации появится мощная таблица на 20 столбцов со множеством строк, и всё равно будут вопросы, вопросы, замечания, замечания, дополнения, дополнения… Обязательно спросят: «А опоры линий электропередач считаются?». На каждом этапе возникнет свой ступор, будут меняться акценты, а ответственный исполнитель, будет вынужден обнимать необъятное.
Информация всегда раздувается и детализируется до тех пор, пока не наступит крайний срок завершения задачи. При этом, обычно, выясняется, что отсутствует ВОЗМОЖНОСТЬ заполнения тех граф, которые сами же и придумали. Приходится сочинять «кашу из топора» и подгонять это всё под изобретенный формат…
На выходе получится коротенькое письмецо, в котором будут указаны цифры из колонки, наспех заполненной своими же домыслами. Так рождается ложь.
Кто-то из сообразительных может сказать: а что, нельзя позвонить автору запроса и спросит, чего ему конкретно хочется видеть в ответе? Можно, но это ничего не даст и не прояснит т.к. на том конце провода сидит такой же горемыка и испытывает такие же трудности, как и мы здесь. Спрашивающий, как и отвечающий не знает, что именно ему желать и что является конечной целью. Задача обычно ставится правильно только после второго неправильного её исполнения, и уточняется по ходу решения.
Отправляясь на каждой очередной доработке по ошибочному пути, увеличивается время прохождения документа. И даже если работник знает психологию и стиль работы своих шефов, он имеет шансов вырваться из этого заколдованного круга. Раз, и в дамки – не выйдет. Однажды, шутки ради, Я сделал сразу 6 разных версий – по одной для каждого звена, – чтобы убедиться в собственной способности угадывать желания своих «цензоров». Угадал с точностью до запятых! Это было не трудно, как оказалось. Гораздо сложнее увязать все эти противоречия в единой версии. Проходя цепочку «авторитетных мнений», конечный вариант текста (письма, доклада, информационного материала, статьи для СМИ и пр.) исполнителю часто приходится доделывать ночью. Чтобы сокращать время бестолковой процедуры, некоторые хитрят – они «ходят через ступеньки». Для этого в маршруте умышленно пропускаются формальные звенья согласующих. При такой оптимизации работник как бы пренебрегает местными талантами, поступая на своё усмотрение и под свою персональную ответственность. Подобные манёвры не возбраняются, но обычно выходят боком. Самостоятельность – угроза карьере, и на службе лучше так не делать. И вообще, быстрее и правильнее в таком месте не значит лучше.
Рояль в кустах
Когда противник не знает где на него нападут, он вынужден готовиться в десяти местах одновременно
/Сунь Цзы. Искусство войны/
Работа органов власти выстроена таким образом, чтобы команды проходили только сверху в низ. Все докладывают начальству, а обратно получают ценные указания. От подчиненных требуется «правильная» исполнительность, информированность и блеск в глазах. Каждый, даже если он маститый начальник, терпеливо ждёт решения вышестоящего должностного лица. Никккакой самодеятельности! Инициатива опасна для карьеры, в случае чего, можно оказаться во всем виноватым персонально. Самостоятельный – значит незащищенный. Поэтому делается так: Вы, Ваша Светлость, решал, а Я только слушал и исполнял. Если чиновник будет «сам», то эта машина его воспримет как инородное тело и быстро вытолкнет.
В этой вертикальной структуре власти у каждого участника перед вышестоящим множество справок и отчётов по любому из возможных вопросов, относящихся и не относящихся к его компетенции. Информирование верхних чинов – это главная фишка в госструктуре. От малого до большого готовят справки, чтобы по первой необходимости компетентно доложиться наверх и не попасть в категорию неосведомленных бестолочей.
Не надо только думать, что низы атакуют верха с бесконечными расспросами в ожидании готовенького. Никто не ходит (!) и не открывает рот лишний раз. Руководитель, который реально управляет, чаще всего строгий и деспотичный, у него свои мысли, и других он не слышит. Никакой учтивости по отношению к нижним ярусам… Подчиненный никогда не придет к нему с реальными проблемами, не скажет, что он и вся его команда оказались в тупике без «Вашего-С» решения и не попросит конкретики в задании. Такая бестактность карается жесточайшим образом. Любая, даже самая острая проблема затрагивается только когда Его Величество само спросит: «А как у вас (уроды) там с этим, как его…?» Никто не знает, что захочет спросить строгий boss. Угадать, что придет на ум тому, от кого зависит карьера – сложно. Здесь может быть что угодно и когда угодно. Вопрос бывает задан даже не по адресу и в непонятной форме – и лучше не переспрашивать. Любой контакт опасен и высока вероятность, что он станет последним. Диалог с начальником – это «рискованный бизнес»2, как говорили американские лётчики в годы Второй мировой про смертельный прыжок из кабины самолёта. Во избежание опасности проявить свою профнепригодность готовится вся информация от сотворения мира и ещё чуть-чуть прозапас. Любой материал для «похода» – шведский стол!
По каждому из предметов обсуждения наш начальник среднего пошиба подобно фокуснику достаёт нужную информацию и начинает жалобным голоском (обычно с подчёркнутой на лице субординацией, а иногда и мокрыми штанами) докладывать. Некий рояль в кустах – неуклюжая, явно заранее подготовленная «осведомлённость», которая выдаётся за экспромт.
Проведу аналогию с более жизненной ситуацией: например, с установкой кухни в квартире.
Представим, что некий клиент хочет установить себе мебель, но не знает, чего конкретно хочет. Такое бывает часто, но в нашем случае это очень привередливая и важная персона. От её решения будет зависеть судьба не только контракта, а всего вашего бизнеса. Поставьте себя на место услужливого продавца или менеджера.
Даже в повседневной безделице, от нечего делать или излишнего любопытства, можно назадавать таких вопросов, что сотне мудрецов не ответить – чего уж сказать о делах крупных, государственных, да ещё и запущенных веками.
Как ответить мебельщику на предложение дилетанта о сносе стены и демонтаже потолка? Расскажет о конструктивных трудностях и углубится в предположения? А его попросят не умничать, потребуют предъявить доказательства невозможности мероприятий, стоимость каждого из альтернативных вариантов и точные сроки исполнения. Если бы дело было с простым человеком, каких ходит куча, то можно было легко отмахнуться своей узкой специализацией, либо отшутиться. В нашем случае такое совсем недопустимо – это путь в небытие. Придётся аргументированно и на лёгком языке отвечать. Причем парировать следует по всем пунктам сразу, либо брать паузу на уточнение того, о чём нет сведений и своими проволочками злить самодура заказчика.
При следующем контакте с «клиентом» надо будет ждать очередного фортеля. К примеру, он может возникнуть интерес о покупке соседней квартиры. Просчитать и обзвонить всех своих помощников тут же в столокабинете вряд ли удастся. На обсуждение темы, в силу занятости спрашивающего, всегда отведено не более пары минут его драгоценного внимания. Чем чаще «знаток» будет ходить за уточнениями, тем больше будет заслуживать дурную славу и раздражать важную персону. Даже если удалось взять тайм-аут его строгость не сидит и не ждёт, когда ему соберут интересуемую информацию и придут доложить. Нет, это не так! Придётся присутствовать на каждом совещании, слушать доклады своих коллег о рыбной промышленности и успеваемости детишек в школах, пока не наступит звёздный час. В ходе этих переговоров «знатоку» попутно назадают еще долгоиграющих вопросов.
Сообразительный работник, если он хочет сильно угодить и при этом не увязнуть в «диалоге», будет наперед просчитывать все возможные варианты: такой заготовит по роялю за каждым кустом и многоразово перестрахуется. Лучше сразу произвести замер всего помещения, поинтересоваться о застройщике, оценить работу лифта, выслушать все слухи от соседей и составить добрую экспликацию с табличками, рисунками и расценками.
Собрать надо всё обо всём, но при этом держать этот бесценный груз под рукой, а не вываливать его кучей заказчику. Только коротко и по существу, как в рубрике вопрос-ответ. Заказчик не должен ковыряться в нюансах, расчетах и закорючках, чтобы не дай бог, в его голове не поселилась мысль, будто его дурачат или усложняют дело. В речи желательно не использовать лишних фразеологических оборотов или слов, за которые можно зацепиться и углубиться в тему.
При этом главное не пересолить. Если отвечать сильно уверенно, то у заказчика возникнет желание осадить бойкого докладчика. Это называется «подстрелить вопросом». Почтенные господа не любят сильно ловких, прытких да толковых.
Наш бывший директор когда-то споткнулся на одной мелочи, которая привела к плачевным для него последствиям. Он выложил губернатору проблему, требующую его, губернаторского, решения на федеральном уровне. Директор видимо предчувствовал надвигающуюся беду и хотел успеть обезопаситься своим прогнозом, переложив аккуратно ответственность на начальника, но промахнулся.
– А что ты лично сделал для этого? – спросил его губернатор.
Директор Департамента опешил от такой постановки.
– Это ж федералки! – пробовал промямлить он. На это ему пояснили, что не глухие и повторили вопрос: «Что именно предпринял ТЫ, уважаемый?».
Что мог сделать директор местечкового ведомства в чужой, более крупной, епархии? Он в своей-то не всегда имеет слово, а здесь… Решать что-то с федералами, это как пытаться расшевелить соседа по даче или даже председателя всего кооператива.
Убрали, разжаловали. Забыт!3
Про японскую настройку светофоров
Однажды, нéкто известный журналист Генри Шапиро из ЮПИ, проходя мимо здания ТАСС заметил возгорание. Все простейшие попытки достучаться до администратора (своего однофамильца – Соломона Шапиро) не увенчались успехом. Тот попросту счёл сообщение за розыгрыш. Только когда Генри подключил свои каналы в Нью-Йорке и через телемост запустил экстренное сообщение, тревога была воспринята всерьёз.
/одно из пояснений выражения
«Два мира – два Шапиро»/
В нашем городе несколько лет назад из-за точечной застройки начались такие пробки, от которых просто невозможно. Официально, дорожно-транспортная ситуация у нас напряжённее, чем в передовых азиатских столицах, – это любой подтвердит. Город маленький, но добраться куда-либо нереально. Транспорт только автомобильный, и тот стоит колом из-за перегруженных мостов через реки и железные дороги. Даже транзитники не в состоянии объехать это стойбище. Город превратился в препятствие на карте страны и её окрестностей, а великий народ с тысячелетней историей (как пишут местные газетчики) начинал закипать злостью и выплёскивать раздражение.
Для лечения наболевшего, были приглашены специалисты аж из целой Японии. Предполагалось, что иностранцы лучше знают суть вещей и обладают секретами пропорций. Они внедрят на основании правильных подсчётов систему регуляции уличного движения и транспортные потоки развяжутся сами собою, без особых денежных затрат. Считается, что наши умы не достойны того, чтобы их прислушиваться. Раз уж ситуация доведена до такого коллапса, то продолжать в том же духе – бессмысленно, нужны свежие идеи.
Зарубежные эксперты всё изучили, проанализировали и заключили, что без кардинальных мер не обойтись. Наконец-то было озвучено, что проблема запущена; требуется строительство двухуровневых транспортных развязок как минимум в 30 местах с завершением начатого 20 лет назад Обхода города. Перечень предложений подозрительно совпал с тем, что давным-давно имелось в местном Гортрансе. То, что сообразили иностранцы было очевидно для местных много назад, а мероприятия, в подтверждение тому, уже сидели в соответствующих документах территориального планирования; 90% предложений зарубежных коллег уже залежалось в архивах. Все всё знали, но боялись отстаивать такое на приёме у первого лица. Приглашение экзотических специалистов имело целью не найти хитромудрое решение, а донести имеющееся наверх.
Донести соображения «кому следует» смогли только японцы. Они независимые эксперты! Для таких губернатор не начальник и выслуживаться им незачем.
По закону Паркинсона, учреждение, в котором работает более тысячи сотрудников, становится «самодостаточным» (т.е. больше не нуждается в контактах с внешним миром).
Нуждается, ещё как нуждается…
