Faster
S-T-I-K-S. Шустряк. Человек с кошкой
– Так не пойдет, ты же видел, как турели отрабатывают даже по ползуну, не видя того в траве, – напомнила она про случай, что произошел три дня тому назад, когда ползун с отъеденными ногами выполз на стадион, где стояла платформа. – Она его не видела, но засекла шевеление травы и принялась стрелять по тому месту до тех пор, пока тварь не упокоила.
Я этот случай помнил хорошо, пушки тогда очередями стригли верх высокой травы минут пять, и только после этого турели взяли ниже, размозжив медляка, ну, а через час следовавший по пути на базу дрон, уже тащивший на себе троицу не очень развитых тварей, прихватил и этого бедолагу. Я тогда сделал для себя вывод, что на турелях, помимо обычных камер, имеются тепловизоры, так как раньше в тварей они наводились без промаха, а тут случился досадный просак. Хоть твари и обладают изрядно повышенной температурой тела, но, видимо, густая трава скрыла цель, и стрельба велась исключительно по шевелению. Интеллекту платформы потребовалось некоторое время, чтобы осознать, что бить нужно по земле, а не по верхушкам стеблей, хотя, может быть, ей все же удалось засечь излучение от твари. Но факт остается фактом, с десяток коротких очередей обе турели выпустили в молоко.
– Так мы же под скрытом будем? – возразил я.
– А след, который останется после нас на траве? – с каким-то удивлением возразила Яся.
Вскоре, после подробных пояснений, я понял, что её дар, хоть и похож на виденный мною ранее, но имеет одно серьёзное отличие. Когда мы ходили под скрытом Косого, траву и мелкие предметы можно было перемещать как угодно, главное, чтоб те не выходили за радиус действия его дара, и если мы их не забирали, то те, покидая купол, оказывались на тех же местах. Так происходило с любым предметом, в том числе и с примятой травой, что лично меня поразило, когда мы шли через поле. Дар Яси на такое способен не был, и маршрут по прямой именно по этой причине нам не подходил, из-за чего пришлось проложить путь до платформы только по имевшимся асфальтированным дорожкам. Но как бы мы не планировали маршрут, выйти практически на центр футбольного поля не могли.
Трава, хоть и была искусственная, но никто из нас не был уверен, что на ней не останутся видимые для оптики платформы следы, вследствие чего та может выдать нам очередь в лоб. Немного поразмыслив, я пришел к выводу, что риск есть, но все равно попробовать стоит, я уже не раз проверял, что могу призраком на руках унести хоть Ки, хоть Ясю без особых проблем. Если вдруг оживёт турель платформы, это будет заметно, те прячутся внутри корпуса с четырех сторон и лишь при необходимости выдвигаются наружу, так что время у меня будет.
После очередной выпущенной ракеты, двадцать четвертой по счету, я и Яся направились под скрытом к цели, двигаясь исключительно по пешеходным тротуарам и остановившись непосредственно перед финишной прямой. Присев, я потрогал покрытие, имитировавшее газон, и, не сводя глаз с платформы, встал и аккуратно на него наступил, затем сделал шаг. Подняв ногу, оценил произведенный эффект, показавшийся незначительным мне, и, судя по отсутствию реакции со стороны платформы, её электронике тоже. Шаг за шагом аккуратно мы пробирались к стоящему массивному агрегату, и, подойдя на расстояние в несколько метров, затаились.
Первое, что я предпринял, это попытку рассмотреть потроха механического монстра с помощью своего дара, нырнув в состояние призрака, но толком ничего не понял. Мой урезанный с одной стороны и гипертрофированный с другой стороны дар сенса с легкостью позволял вглядеться в контур сейфа и разглядеть лежавшие в нем предметы. Но при попытке сделать то же самое, например, с двигателем машины я получал пустоту, точнее, контур, заполненный тем, что я распознавал как металл с пустотами. Но происходило это лишь на неком дополнительном уровне сознания, что позволяло понять его плотность и расход дара на то, чтобы миновать препятствие, но никак не посмотреть его визуальное содержимое. В самом начале я думал, что дар разовьётся и я смогу рассматривать в состоянии призрака более детализированные вещи, но, увы, росла только зона восприятия. А на финальной стадии я смог различать ядра существ, определяя иммунный передо мной или зараженный, и даже дары, если они у них имелись, но вот разглядеть внутренности твари или структуру механизма так и не выходило.
Вот и сейчас я вглядывался в контур платформы, в которой имелись некоторые пустоты со странными очертаниями, но понять, что это и для чего оно там, не было ни малейшего шанса. Результат мне был известен заранее, но я все равно решил попробовать и, как только убедился в тщетности попытки, вынырнул из состояния призрака, тут же активировав свой дар электрика. Мне было известно, что на достаточном уровне развития этого дара можно даже управлять некоторыми электронными устройствами, воздействуя на микроэлектронику, но я даже не знал, для чего это можно применить в этом мире, из-за чего не старался освоить этот дар.
Дар услужливо подсветил всю электронику боевой машины, и немного сориентировавшись в разноцветных линиях и сгустках, которыми являлись провода и электронные платы, я с удивлением обнаружил внушительный продолговатый цилиндр со странным свечением внутри. Мало того, что он был ярко-красного цвета, так еще и создавалось ощущение, что он отделен от всего остального электрического оборудования, а вот плоские, тоже красные, полуцилиндры, которые обтекали этот цвет, наоборот, были соединены с электрическими агрегатами. Разглядывая заинтересовавший меня источник энергии, а это был именно он, я так и не понял, что это, ведь раньше мне доводилось видеть только аккумуляторы, батарейки, включая нолдовские, и генераторы всех мастей, работающие как на бензине, так на дизеле.
Аккумуляторы, что я добывал из авто, всегда внутри светились зеленым цветом, и его насыщенность позволяла определить уровень заряда, чем плотнее, тем его больше. Силовые цепи генераторов светились красным, там тоже, чем насыщеннее, тем больше тока или напряжения, точнее, для себя я решил, что мощности, и даже цепи, подключенные к автомобильному аккумулятору, тоже краснели. Но чтобы красное свечение бурлило и двигалось внутри источника, я вижу в первый раз, хотя, припомнил, что зеленый цвет в аккумуляторе тоже начинал переливаться, когда я к нему подключал зарядку. Так что, судя по всему, это тоже нечто схожее с батарейкой, принцип работы которой я просто не знаю.
Прекратив разглядывать странный источник питания, я прошелся взглядом по всему корпусу, увидев огромное количество серых цепей, так выглядели провода, ни к чему не подключенные, и такого же цвета агрегатов. А вот те места, где располагались турели, серыми не выглядели вообще, там все бурлило и кипело. Еще удалось разобраться, что над каждой турелью в небольшом куполе находится нечто, являющееся детектором, поскольку механизм постоянно вращался по полусфере явно в поиске цели. Помимо турелей, активность была еще в паре мест, но самая большая и яркая находилась практически по центру машины.
Блок, в который стекалось множество потоков разноцветных сигналов, выглядел, словно живой организм, что-то в нем плавно меняло цвета, шевелилось и переливалось всеми цветами радуги.
– Привет, мозг, – поздоровался я с находкой, чем вызвал удивлённый взгляд Яси. – Да так, нашел центр управления этой платформы, – пояснил я.
– А я-то уже думала, что сейчас и вправду знакомиться будем, – ехидно поддела она.
Ждать прилета дрона пришлось долго, больше трех часов, мы даже перекусили, употребив пару шоколадок, которые и Яся, и я всегда таскали в карманах, и уже почти отчаялись, когда платформа резко ожила. Активировав вновь дар, я успел застать тот момент, когда по всей массивной туше установки активировалось множество устройств, и через несколько секунд в небо улетела очередная ракета, в которой я также успел нащупать наличие внушительного объёма электроники.
– Хм, неужели обсчитались, – прокомментировала Яся, – и только теперь нужно было начинать ждать?
– Нет, не могли, Ки никогда не ошибается в том, что касается математики.
– Хочешь сказать, что этот просто сегодня последний в списке?
– А черт его знает, – прокомментировал я, разглядывая, как опять последовательно гаснет активность внутри машины.
– Гляди, вот и потеряшка, – внезапно отвлекла меня Яся.
С совершенно неожиданной стороны над зданиями показалась массивная туша дрона, сопровождающаяся звуком работы винтов. Уже через пять минут, выровнявшись, тот завис над платформой, а я смог даром наблюдать потроха не только стоявшей на земле машины, но и висевшей в воздухе массивной туши дрона. Сразу же выяснил, что источник питания у них схожий, разве что у летающей машины тот в разы больше и занимает изрядный объём немаленькой туши, но это меня интересовало меньше всего. Быстро просматривая полностью активную машину, я практически сразу нашел аналогичный виденному ранее центр управления, который по все той же логике располагался почти в самом центре дрона.
Пополнение боекомплекта прошла штатно, и «снабженец» удалился уже в том самом направлении, где располагалась база внешников. Это мы смогли вычислить благодаря наблюдению за множеством дронов, которые таскали туда отловленных тварей. Платформа еще некоторое время чем-то занималась внутри себя, после чего по своему обыкновению почти вся покрылась серыми цветами.
Вернулись мы точно также, аккуратно, не сводя глаз с платформы, прокрались по полю, и уже в более быстром темпе по асфальтированным дорожкам к нашей лежке. Ки нас встретила уже разогретыми на спиртовке консервами, прокомментировав, что как только услышала подлетавший дрон, сразу поняла, что скоро мы вернемся. Яся же продемонстрировала свой талант художника, изобразив в небольшой проекции саму платформу и дрона над ней в той самой позиции, когда он осуществлял передачу контейнеров. Ки, глядя на художество Яси, продолжавшую жевать булочку, которую минуту тому назад достала из вакуумной упаковки, сказала:
– Шустряк, в следующий раз, если нужно что-либо точно нарисовать, попроси меня.
– А что, весьма похоже, – прокомментировал я, взяв рисунок в руки. – Ну, я заказывал схематично, вышло неплохо, сейчас покажу, где у платформы и у «снабженца» мозги.
– Секунду, – попросила Ки, вытащив из пачки бумаги белый лист и разложив его на столе.
Следующие пять минут моя челюсть шкрябала мне же колени, да и у Яси был схожий со мной вид, а причиной тому был рисунок Ки. Мало того, что платформа и дрон «снабженец» были изображены в нескольких проекциях, платформа – сбоку, спереди и сверху, а дрон – сбоку, спереди и снизу, так еще и на отдельном третьем листе, она изобразила их вместе. Причем в какой-то момент, когда Ки начала проставлять размеры некоторых частей, и поругиваться, что с такого расстояния не может их достоверно определить, Яся выматерилась, попросив ту остановиться.
– Ну, ты и даешь, напарница, – крутя в руках один из листков, добавила она.
– Сильна, – протянул я, добавив, – даже не подозревал, что у тебя есть такой талант.
– Талант? – удивилась Ки, после чего продемонстрировала обе конечности, добавив, – моторика вполне позволяет выполнять такие действия.
– Ну вот, опять пришел поручик Ржевский и все опошлил, – выдала Яся свою присказку, которую применяла редко, как раз в таких случаях, как этот.
– Ну что же, – начал уже я, – имея такой качественный фотопортрет, пожалуй, на нем нарисую, что я видел.
Для нанесения на рисунки Ки своих художеств у меня ушло гораздо больше времени, чем у неё на их создание, но в итоге рисунки платформы со «снабженцем» обзавелись коряво изображенными центрами управления и генераторами, ну, или тем, что там вместо них. А также, пока я портил шедевры своими каракулями, пояснил, что видел, и к тому моменту, когда я закончил, Ки весьма быстро и схематично накидала устройство схожее с тем, что я видел в качестве источника энергии в машинах.
– И что это такое? – как обычно, первой спросила Яся.
– Я не могу сказать, что всё знаю о технологиях, что применялись в ваших мирах, – с какой-то загадочностью начала Ки, – но аналогичных источников не встречала, хотя, так сказать, часть его и процессы, протекающие в нём, вам известны.
– А у вас такие применялись? – удивился я.
– Да, но наше название вам ничего не даст, хотя суть его работы я могу обрисовать, о цезиевых батарейках слышали?
– Да, – ответил я, в то время как Яся мотнула отрицательно головой, – это те, которые вечными называли?
– Они самые, про вечность, конечно, преувеличение, но время работы у них весьма длительное. Упоминаний о них мало, в основном только в качестве экспериментов и лишь несколько упоминаний о массовом внедрении. Принцип работы у них так или иначе связан с тем, что радиоактивное излучение, испускаемое в высоких энергетических спектрах, поглощается материалом-поглотителем, в процессе чего и получается электрический ток. Вариантов процесса несколько, но вдаваться в подробности мы не будем, – Ки при этом скосилась на Ясю, которой заумные слова явно были чужды. – Вторым составляющим этой установки является эффект, который у вас пока не применяют для получения энергии, хотя прекрасно знают о его наличии, это термопары.
– В курсе, – прервал я, – датчики температуры на термопарах – это очень распространенная вещь, но как с них что-то получить, ведь там микровольты?
– Пока никак, у вас просто нет таких материалов, но судя по темпам развития, что я вижу в среднем по тем книгам, которые читаю, думаю, вы не так далеко от их открытия. Так вот, самым лучшим названием этой, так сказать, батарейки, если выражаться вашим языком, будет термоэмиссионная батарея, ну, или что-то вроде того. Состоит она из слоёв керамической изоляции, между которыми находятся те самые компоненты микротермопар в виде сот, при этом они совмещены с эмиссионными батареями. Причем каждая грань соты создана из своего материала-поглотителя, ориентированного на поглощение энергии своего спектра, чтобы охватить больший диапазон излучения. Но из-за того, что стенки весьма тонкие, часть излучения проникает в соседние, вызывая медленную, но постоянную реакцию постоянного деления, при этом поднимается температура и все эффекты возрастают многократно. – Договорив, Ки сделала паузу, заметив непонимание уже не только в глазах Яси, но и в моих.
– А почему это все не взрывается? У нас в реакторах используются специальные управляющие стержни, – спросил я.
– Ваши атомные реакторы, – те же самые паровые двигатели, только вместо угля или дров вы воду кипятите раскалённым реактором, который вынуждены держать в докритическом состояния. Если вдруг где-то реакция начинает проходить быстрее или медленнее заданного уровня, вы регулируете её управляющими механизмами. Это нормально, у нас тоже такое практиковалось в то время, когда мы ещё в космос не вышли, а в этом источнике используется принцип саморегуляции при повышении температуры, происходит нагрев сот, изменяющий их проницаемость, и реакция самозамедляется. При всем при этом температура батареи выбирается так, чтобы эффективность была максимальной.
– Прям сказка какая-то, – вставила Яся, которая явно не понимала и половины сказанного. – Но, как я понимаю, бесплатный и вкусный сыр бывает только в одном месте, по любому имеются и проблемы.
– Точно, – подтвердила Ки, – и они ровно те же, что и у ваших атомных реакторов, остаются отходы, вот только объём их отличается коренным образом. Ваши реакторы, работающие на тепловых сборках, эксплуатируют их четыре, может быть, пять лет после чего получают ровно по её весу неперерабатываемые отходы. Вашему виду проще, вы можете закопать в земле, а вот для нас, как для вида, среда обитания которого была водной, это целая беда. Причем не столько в хранении, вода хороший изолятор излучения, сколько в эксплуатации ядерных установок, вследствие чего мы перешли на технологию, которая у вас называется термоядерный синтез, точнее, на что-то, приблизительно на неё похожее.
– То есть вы не делали такие батарейки? – перебив, спросила Яся.
– Наоборот, они стали очень часто применяться именно перед началом периода всеобщей подготовки к исходу с планеты. Тогда стало ясно, что к тому времени, когда наша звезда уничтожит жизнь на планете, едва ли закончится срок эксплуатации хотя бы десятой части созданных батарей, а энергии много не бывает.
Я, конечно, и раньше знал, что цивилизация Ки была намного более развитой, чем наша, это, как минимум, было видно из разницы достижений в космической сфере, но сейчас осознал, что их уровень был выше предполагаемого мной. Мы до сих пор еле-еле копошимся на орбите своей планеты, а они уже успели посетить несколько звездных систем. Если судить по её рассказу, все фундаментальные знания для создания такого вот источника питания у нас есть, нет материалов и технологий, но знания есть.
– Не знаю, какой расчет срока эксплуатации источника питания в этих машинах, – Ки махнула рукой в сторону стадиона, но наши до падения эффективности ниже девяносто процентов отрабатывали по четыре сотни лет, это если пересчитать на ваше времяисчисление.
– Внушает, – проговорил я, кивнув головой, – но ведь ни одна машина столько не проработает?
– Нет, конечно, но что тебе мешает вытащить источник в защитном коконе и поставить в новое место?
– Собственно, согласен, вот только теперь у меня возник кое-какой вопрос, и он очень волнующий. Ты же помнишь, что радиация весьма плохо сказывается на состоянии организма иммунного, что будет, если мы взорвём такой источник?
– Еще раз повторюсь, – тоном учительницы начала Ки. – Я не знаю, как устроен их конструктив, но у нас такой источник помещался в защитный бронекокон, имевший несколько слов защиты. Поверь, весьма трудно разрушаемая конструкция, думаю, что у них нечто такое же присутствует, ну, а взорвать у тебя даже специально быстро не выйдет. Даже если превратить всю такую батарею в труху, все равно объём материалов поглощения в ней будет больше, чем самого делящегося материала, так что это весьма сомнительно.
– А я вот сомневаюсь насчет бронекапсулы, – возразил я, – причем сильно, во-первых, это лишний вес, и если на той же наземной технике это не так печально, то для летающего дрона очень критично. А во-вторых, если бы речь шла об их планете, то смысл был, а тут в случае разрушения источника проще все бросить и дождаться перезагрузки кластера.
– Согласна, – подтвердила Ки, – это разумно, но и смысла разрушать сам источник питания нам нет, это может вызвать подозрения, а мы хотели избежать нашего обнаружения. Да и разрушить так, чтобы обесточить всю установку сразу, нам просто нечем.
– Собственно, и не собирался, а вот это я, пожалуй, все равно достану, – порывшись почти на дне рюкзака, я извлек дозиметр, что уже давно валялся без дела, включил прибор, отчего тот пискнул, проверил заряд батареи и, выключив, убрал в разгрузку.
– Ты серьёзно? – спросила Яся.
– На всякий случай, чтобы знать, стоит ли оставаться и ждать серых, мне кажется, если они учуют радиацию, то развернутся еще на подлете.
Ждать, пока платформа израсходует очередной боекомплект, пришлось почти трое суток, по всей видимости, мало тварей забредало в область её контроля, но мы время зря не теряли. В удобной и близкой позиции для наблюдения смысла не было, вследствие чего мы передислоцировались в четырнадцатиэтажное здание гостиницы с развлекательным центром, которое стояло через две улицы. Расстояние увеличилось, но и мы теперь стали менее заметны для невооруженного глаза, а для винтовки нолдов что две сотни метров, что шесть, без разницы. Главным аргументом выбора данной позиции было удобство стрельбы по «снабженцу», так как тот всегда разворачивался в одну и ту же позицию над платформой при перегрузке контейнеров.
Ки, которая на постоянной основе, помимо разведки территории, занималась наблюдением и подсчётом израсходованных платформой залпов, уже далеко за полдень сообщила, что следует ожидать прилёта дрона. Место на крыше было подготовлено заранее и осталось лишь собрать вещи на всякий случай, чтобы в случае экстренной эвакуации все было под рукой. Место оборудовали в бетонной коробке на крыше, где, помимо двигателей от четырёх лифтов, имелась внушительная система кондиционирования воздуха, от нее тянулись трубопроводы к внешним блокам, которые располагались на самой крыше по периметру здания. Строение имело несколько окон, одно из которых почти точно выходило на нужное для нас направление, правда, саму платформу было видно лишь частично, но дрон, который зависает над ней, будет виден весь.
Ожидать прилёта цели пришлось еще почти два часа, причем платформа израсходовала при этом и то, что у неё имелось в загашнике, оставшись полностью пустой, когда Ки услышала характерный звук и первая предупредила о приближении. Массивный дрон лениво плелся метров на сто выше самых высоких зданий по совершенно прямой траектории с юго-восточного направления, мерно издавая гулкий звук. Вспомнилась фраза, что «те, кто шумят, в Улье долго не задерживаются», а вот эти, напротив, совершенно не стесняются громких звуков, даже складывается ощущение, что специально провоцируют тварей, чтобы те приходили на звук.
Долетев до цели, «снабженец» начал снижение с одновременным разворотом в нужную позицию, я сразу взял нужное место в прицел, дожидаясь лишь того момента, когда начнётся процесс обмена контейнерами. Все происходило, как и в предыдущие разы, длинный манипулятор с несколькими суставами извлек израсходованный контейнер, начав установку на его место нового. Именно в тот момент, когда манипулятор практически закончил процесс, я произвел единственный выстрел, который должен был, по моему мнению, поразить центральный блок управления дрона.
– Попал? – спросила Яся, наблюдающая за происходящим в бинокль.
– Попал, вот только куда? – прокомментировала Ки, также сосредоточившая взгляд на дроне, а я замер, не дыша.
Секунды потянулись медленно, и я уже подумал, что одного выстрела не хватит, как понял, что обычная последовательность работы дрона сбилась. Визуально тот не шелохнулся и не стал падать сразу, на что я, собственно, рассчитывал, вместо этого он просто остановился, ничего не делая, так и застыв с торчащим внутри платформы манипулятором.
– Завис, точно попал, – добавила Ки, подметив то же, что и я.
– Вот только падать он, похоже, не собирается, – заметил я.
Состояние неопределенности тянулось уже минуты три, я даже заподозрил, что имеется дублирующая система, и она сейчас то ли загружается, то ли что-то решает, но все же ошибся. Манипулятор конвульсивно дернулся, как будто пытаясь извлечь себя из чрева платформы, но за что-то внутри зацепился, колыхнув её саму и висевшую над платформой тушу дрона. В этот момент звук двигателей отчётливо изменился, тон их мерного гула скакнул, и дрон начал медленное движение немного вперед, при этом манипулятор так и продолжал оставаться неизвлеченным.
Вскоре что-то скрежетнуло, тон двигателей поменялся еще сильнее, а движение дрона слегка ускорилось, закончившись тем, что манипулятор все-таки освободился, с лязгом и треском вырвавшись из платформы. Двигатели опять изменили тон на более мерный, а сам «снабженец» продолжил движение с так и висевшим поврежденным манипулятором, правда, ему при этом удалось выровняться. Двигаясь по прямой почти в нашу сторону, дрон так и скрылся из поля зрения, постепенно набирая скорость, пока все не закончилось звуком удара его массивной туши и многочисленными приглушенными звуками выбитых стекол. Что-то еще пару раз скрежетнуло, и до нас долетел звук завизжавших двигателей, изменивший тон гула на несколько порядков выше, скрип, шум, удары и наконец, звук падения. Но на этом все не закончилось, вой работающих двигателей продолжился, правда, в него теперь примешивался непонятный треск, лязг и прочие звуки, характерные для разваливающегося, но еще работающего механизма.
– Трындец котенку, больше срать не будет, – прокомментировала увиденное Яся.
– Я схожу, посмотрю? – спросила Ки, видя, что я уже отключил прицел на винтовке.
– Можно, но, как мне кажется, сейчас сюда налетят разведдроны, как минимум посмотреть, что произошло.
– Я быстро и аккуратно, – успокоила меня Ки, сразу же метнувшись в сторону лестницы, что вела в здание из технического помещения.
Мы же наоборот, собравшись, приготовились менять свою дислокацию, данная позиция была удобна с точки зрения стрельбы по дрону, но реализовать задумку по созерцанию серых она не могла. Пока мы ждали отстрела платформой боезапаса, Ки обследовала еще пару перспективных зданий, выбрав то, что находилось чуть левее трибун стадиона, она даже показала на планшете фото, что сделала из него. Путь в обход был неблизким, но я все равно принял решение не использовать скрыт Яси, серьезной угрозы в виде тварей тут быть не может, а дронов, благодаря характерному звуку, слышно с изрядного расстояния.
От первого разведчика мы были вынуждены укрыться уже через десяток минут, тот, правда, двигался высоко и целенаправленно, так что особой задержки это не вызвало. Ки мы тоже сообщили о приближающемся к ней агрегате, так же, как и еще о двух, что встретились нам по пути. Ки появилась на месте встречи через четверть часа после нас, сразу начав демонстрировать фото, сделанные на свой планшет. «Снабженец» ударился в верхний этаж одного из учебных зданий, при этом, видимо, его развернуло, и он начал своей тушей ломать большие панорамные окна. Что произошло дальше, понять было сложно, но в итоге тот валялся перевёрнутый кверху дном метрах в десяти от стены, при этом с полностью развороченным левым бортом и торчащим из его дна манипулятором. На пути от здания до туши валялось несколько тех самых контейнеров, что использовались для пополнения боекомплекта платформ, а один из них даже открылся, оголяя за крышкой верхушки копьевидных ракет.
– Сначала хотела взять одну, – прокомментировала фото Ки, – но потом решила, что не стоит, мало ли чего там в электронике наворочено, еще сдетонирует.
– Согласен, – подтвердил я, продолжая рассматривать фото.
Ки также сделала несколько фото самой платформы, но подходить к ней в зону прямой видимости не рискнула, поэтому они вышли малоинформативные, но, судя по всему, та особых повреждений не понесла.
– Через пару минут, как я подошла, – продолжила Ки, – «снабженец» окончательно отключился, видимо, защита какая-то сработала, до этого так и молотил винтами, несмотря на то, что половина из них была в труху.
– Это точно, вряд ли такое будут чинить по месту, если решат восстанавливать, то, скорее всего, поволокут на базу, – предположил я.
Фото разбавлялись несколькими видеофрагментами с разведдронами, поведение их в корне отличалось от того, что мы наблюдали раньше. По всей видимости, операторы перехватили управление и сейчас пытались выяснить суть произошедшего и масштабы трагедии.
Ремонтная бригада серых так и не появилась до заката солнца, в том, что они вообще не прибудут, я сомневался, склоняясь к тому, что они заявятся утром. Судя по всему, особого смысла возиться ночью, устанавливать освещение и прочие прелести ночной работы местных внешников не прельщают, а критическим ввод в эксплуатацию одной платформы не является. Кстати, сама платформа, как оказалось, прекрасно продолжает функционировать, ракет она больше не выпускала, но вот заявившиеся на шум падения дрона твари получили своё по полной от оборонительных турелей. Самое интересное, что грузовые дроны так же прилетели и забрали стреляные туши, еще раз доказывая, что все продолжает работать и без аварийной платформы.
Фраза «летят» разбудила меня и Ясю задолго до того, как я смог разглядеть эшелон из двигавшихся туш дронов, схожих с теми, что осуществляли логистику. Вскоре в оптический прицел винтовки нолдов я отчетливо созерцал развернувшуюся вдали картину ровной летящей колонны из четырёх транспортных дронов. Базовая часть была точно такая же, как и у остальных виденных нами массивных летающих логистов, вот только снизу у них были не манипуляторы с гарпунами для сборки тварей и не блоки с контейнерами для перезарядки платформ, а обычная кабина. Хотя нет, кабины были только у первых трех, последний как раз был другой модификации. Он вез контейнеры, но всего шесть штук, зато весьма внушительных размеров, в которых, судя по всему, было необходимое оборудование.
Первый дрон, как и предполагалось, оказался транспортом, после того как он плавно опустился рядом с платформой из него вышло шестеро вооруженных и крайне необычно для меня одетых серых. Четверо отошли по сторонам, в то время как двое оставшихся начали выкатывать странные установки на гусеничном ходу. После того, как одна из них оказалась в удачном ракурсе, стало понятно, что это крупнокалиберные автоматические турели, стоящие на гусеничном ходу. Каждая установка в своей вершине имела сферу с двумя внушительными стволами, а если учесть, что оружие внешников всегда было на порядок мощнее, то это, скорее всего, не пулемёт, а пушка.
– Да ладно, – с удивлением выдал я вслух, когда один из внешников открыл забрало и закурил.
– Муры? – с такой же удивленной интонацией поддержала меня Ки и лишь Яся промолчала.
– Не совсем, им обычно такие ответственные дела не доверяют, скорее всего, собственные иммунные. Такое бывает, по крайней мере, о наличии таковых у наших внешников данные были.
– Жрут белый жемчуг? – спросила Ки.
– По-разному, когда сами случайно, когда с помощью жемчуга, но о целенаправленной программе по созданию отрядов иммунных не слышал, скорее так, побочный эффект, вроде как свои, да и удобно в некоторых аспектах.
Выгрузка дрона закончилась, и тот незамедлительно взлетел, заняв позицию сбоку и развернув стволы в сторону внешнего периметра. Мы и ранее замечали у транспортных аппаратов наличие двух стволов спереди, но применение их ни разу не видели. Приземлившийся следом дрон выплюнул всего четверых, но уже с парой гусеничных платформ, на которых были сложены и чем-то стянуты небольшие контейнеры. Третий дрон приземлился ближе к месту падения подстреленного нами снабженца, выплюнув из чрева тот же набор, что и второй, и следом за ним так же заняв оборонительную позицию в своём направлении.
Турели на гусеницах, коими управляло двое, уже разъехались по разным сторонам стадиона, и освободившиеся операторы перешли в режим «вольно-ничегонеделания», держа в руках винтовки. В том, что первые, скорее всего, все иммунные, я убедился быстро, курили уже двое, а двое других осматривали окрестность без темного забрала. Вообще вид этих внешников коренным образом отличался от тех, кого я видел раньше. Наши носили броню из чего-то похожего на пластик, но обладавшего просто запредельными характеристиками, позволяя её защите с легкостью держать выстрел в упор даже из автомата. Местные же одеты в нечто не вызывающее доверия и выглядящее внешне больше схожим с одеждой мотоциклистов, чем военных. Обтягивающие серые комбинезоны венчали шлемы, тоже похожие на мотоциклетные, и такие же серые с черным забралом в районе лица.
